Текст книги "Страстное заклинание"
Автор книги: Линда Гасс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Линда Гасс
Страстное заклинание
1
Шелби Лэнгстафф очень удивилась, когда, подняв глаза от майского номера журнала «Луисвилл тудей», увидела входящего в приемную адвокатской конторы «Фиск и Фиск» Клея Траска. Надо же – Клей Траск, парень, про которого двенадцать лет назад в школе говорили, что он наверняка сделает карьеру на заднем сиденье «мустанга» с откидным верхом. Хотя про саму Шелби говорили, что для оценки ее интеллекта не хватит никаких баллов, она всегда испытывала к Клею далеко не интеллектуальный интерес. Ее очень огорчал тот факт, что они вращались в разных кругах общества. Совершенно разных. Закончив школу, Шелби переехала из Кентукки в Нью-Йорк. Во время своих коротких визитов в родной город она умудрилась ни разу не встретить никого из старых знакомых, товарищей беззаботных школьных дней. И надо же, чтобы по иронии судьбы это случилось именно сейчас, во время ее последнего визита.
Она пришла в контору прямо с похорон своей двоюродной бабушки Дезире, которая вырастила и воспитала ее. Других, более близких родственников, кроме бабушки Дезире и кузена Логана, у Шелби на свете не было. На заупокойной службе присутствовало всего три человека: Шелби, Логан и поверенный старушки Брайан Фиск. Ничего удивительного – Дезире всегда любила одиночество.
Брайан был очень милым человеком. Это он два дня назад позвонил Шелби в Нью-Йорк и сообщил, что бабушка скончалась от инфаркта. Потом он взял на себя организацию похорон. После погребения Брайан, однако, весьма удивил Шелби. Он сообщил, что «ситуация» с завещанием Дезире требует, чтобы Шелби прямо сегодня явилась к нему в контору.
И вот теперь, сидя в тесной приемной конторы «Фиск и Фиск», Шелби пыталась угадать, что это за таинственная «ситуация», с которой хотел ознакомить ее адвокат. Шелби уже знала с его слов, что является единственной наследницей Дезире. Это означало, что ей достанется только старый полуразрушенный особняк в викторианском стиле. После смерти бабушки Шелби одолевали самые противоречивые воспоминания об этой довольно странной женщине и о собственном не менее странном детстве.
Не то чтобы бабушка была злой женщиной или часто обижала Шелби. Нет, она с радостью приняла в свой дом шестилетнюю внучку своего покойного брата, когда родители Шелби погибли в автокатастрофе. Она относилась к девочке со всей добротой, на которую была способна. Проблема состояла в том, что Дезире жила прошлым, а с настоящим соприкасалась крайне неохотно. Эта эксцентричная женщина, предпочитавшая одиночество, продолжала жить словно во времена благовоспитанных леди и джентльменов и хотела, чтобы все следовали ее примеру.
Но Шелби так и не удалось приобрести всех качеств истинной леди. Требовавшиеся для этого непринужденная грация и величавое спокойствие были ей абсолютно чужды. Беспокойный и упрямый характер воспитанницы сильно тревожил Дезире, особенно когда Шелби была подростком. Пожилая леди боялась, что бунтарская натура внучки помешает ей получить стипендию в престижную Брекинриджскую высшую школу. Теперь Шелби часто думала о том, что, по иронии судьбы, именно прямота и напористость, так отличавшие ее от сверстниц, помогли ей сделать карьеру в журнале «Курант», где она работала репортером светской хроники и приобрела авторитет, создавая острые репортажи о богатых и влиятельных личностях.
Появление Клея отвлекло ее от мыслей о Дезире. Он о чем-то говорил с секретаршей так тихо, что Шелби не могла расслышать слов. Однако выражение лица пожилой женщины не оставляло сомнений по поводу ее отношения к мистеру Траску. На щеках ее появился нежно-розовый румянец, она сняла очки и сладким голосом сказала:
– Пожалуйста, присядьте, мистер Траск.
Клей направился в приемную. Когда он проходил мимо Шелби, девушка подняла голову, и глаза их встретились. Мельком взглянув на нее, Клей сел, достал из портфеля папку с бумагами и углубился в чтение.
«А чего еще ты ожидала?» – подумала Шелби, подавляя разочарование.
Двенадцать лет – срок немалый, да и в школе они были не слишком близко знакомы.
Но, боже, как билось когда-то ее сердце при одном только взгляде на это лицо!
Клей Траск был красив той красотой, которую особо ценят в Луисвилле, где всегда были в моде квадратные подбородки, прямые носы и изящно очерченные скулы – плюс самоуверенное выражение на моложавом лице.
Что ж, за эти двенадцать лет Клей стал настоящим мужчиной. Однако в глазах его сохранилось все то же неуловимо-таинственное выражение, которое так привлекало когда-то Шелби. Глаза эти, обрамленные темными ресницами, были неопределенного цвета – светло-зеленого в сочетании с рыжевато-коричневым. Волнистые белокурые волосы были немного длиннее, чем носили сейчас – эдакое пренебрежение то ли к собственной внешности, то ли к моде.
«Героям» престижных школ редко удавалось сохранить облик победителей, столкнувшись с трудностями взрослой жизни. Но Клей был исключением. Спортивная фигура, дорогой костюм, нарочито немодная прическа – все это выдавало в нем человека, уверенного в себе и в том, что он занимает в этом мире подобающее место.
Шелби заставила себя сосредоточиться на статье про конфеты с коньяком. Она как раз читала о том, как важно использовать в кондитерской промышленности самый лучший коньяк, когда услышала над ухом голос, произносящий ее имя:
– Шелби? Шелби Лэнгстафф?
Ее все-таки узнали, и это было очень приятно.
– Да.
Клей опустил папку с документами.
– Возможно, ты меня не помнишь, но мы учились в одной школе, не так ли? В Брекинридже?
– Да, конечно. Ты, кажется…
– Клей Траск.
Шелби удивила, почти растрогала та поспешность, с которой он подсказал ей свое имя. Словно сомневался, что она помнит самого популярного мальчика в их классе.
– Я помню тебя, Клей, – сказала она. – Ты почти не изменился.
Шелби сделала ему комплимент, но Клей небрежно пробормотал слова благодарности. Она еще раз окинула взглядом фигуру молодого человека – не удивительно, что, имея такую внешность, воспринимаешь это как должное.
– Разреши выразить соболезнования.
Неожиданные слова сочувствия тронули Шелби.
– Я видел в газете некролог. «Шелби Лэнгстафф скорбит о кончине двоюродной бабушки Дезире Лэнгстафф». Я подумал, что вряд ли это кто-нибудь другой.
– Да, в городе жила только одна Дезире Лэнгстафф.
Шелби говорила спокойным, ровным голосом, хотя в глубине души всегда испытывала к Дезире двойственное отношение. Шелби очень любила бабушку, но в то же время не могла не вспоминать, каким одиноким и безрадостным было ее детство.
Взгляд Клея сделался вдруг напряженным, словно он уловил двусмысленность последней реплики Шелби и теперь искал в ее глазах скрытый смысл слов. Шелби твердо встретила его взгляд, стараясь не выдать грусти, которую испытывала при мысли о Дезире.
Однако следующие слова Клея Траска снова нарушили ее обманчивое спокойствие.
– Да нет же, я имел в виду совсем не это. Я подумал, что знаю только одну Шелби Лэнгстафф.
– О! – растерянно произнесла Шелби.
– И все же я едва узнал тебя.
– Немудрено, прошло двенадцать лет.
Клей покачал головой.
– Нет, ты не поняла. Я помню тебя очень хорошо. Но сегодня, при встрече, понял, что ожидал увидеть Шелби Лэнгстафф такой, какой она была в школе. Вот поэтому я и узнал тебя не сразу.
Шелби выпрямилась. Так значит, Клей Траск помнит, как она выглядела в школе? Она удивилась еще больше, когда до нее дошло значение остальных слов Клея.
– Так значит, ты знал, что встретишь меня сегодня?
На лицо Клея набежала тень.
– Не совсем так. Я предполагал, что это произойдет уже после того, как я побываю в кабинете Брайана.
– Я здесь по поводу дома, полученного в наследство.
– Я тоже. Я хотел бы его купить.
Шелби была не из тех, кого легко удивить. Однако слова Клея заставили ее буквально застыть с открытым ртом – бабушка Дезире наверняка сделала бы ей сейчас замечание за дурные манеры.
– Ты собираешься его купить? – произнесла она наконец. – Эту раз… – Шелби осеклась, прежде чем произнести слово «развалина».
Что бы она ни думала о большом старом доме, не стоило умалять его достоинств в глазах потенциального покупателя, возможно, единственного. Когда-то этот дом был фамильным гнездом Лэнгстаффов. Его построили на нескольких акрах земли в середине прошлого века. Но долгие годы за домом никто толком не следил, и здание утратило свое былое великолепие. Ребенком Шелби считала, что в многочисленных башенках и комнатах, где вечно гуляли сквозняки, наверняка водятся привидения. А водопровод в доме не меняли с тех пор, как пришел к власти Гарри Трумэн. И вот Клей Траск хочет купить этот дом!
– Что ж, это вполне возможно, – пробормотала Шелби. – Я живу теперь в Нью-Йорке, а этот дом… – Шелби снова осеклась, но затем подумала, что если уж она знает о недостатках этого дома, то Клей Траск, живущий в Луисвилле, и подавно. Траски сколотили себе состояние на сделках с недвижимостью, так что Клей наверняка способен разобраться что к чему. И все-таки хочет купить дом. Так зачем же отказываться от подарков судьбы? Тем более, когда их преподносит такой обаятельный посредник. Однако любопытство Шелби, ставшее почти профессиональным, требовало ответов на многие вопросы.
– Почему ты хочешь купить этот дом, Клей? Конечно, он… уникален в своем роде, возможно, даже представляет историческую ценность, но в то же время немного… обветшал.
Шелби не любила врать.
Клей улыбнулся и наклонился к ней. Шелби почувствовала едва уловимый запах, который заставил ее на несколько секунд забыть о доме Дезире.
– Вообще-то нам нужен не сам дом, а земля, на которой он стоит. Поместье твоей бабушки граничит с землями Трасков, и будет вполне благоразумно присоединить его к нашим владениям.
Слова «мы» и «наши» означали семейство Трасков, которое владело не только недвижимостью по всему Луисвиллу, но и сетью магазинов «Трамарт», торгующих уцененными товарами.
– Мы можем заключить вполне справедливую сделку, – сказал Клей. – Сегодня утром я пробежал глазами кое-какие цифры и думаю, что смог бы предложить… сто тысяч долларов.
Сто тысяч долларов! Шелби рассчитывала самое большее на пятьдесят тысяч за землю, на которой стоит дом. Что скрывалось под этим допотопным мавзолеем? Нефть? Радостное изумление, видимо, отразилось на лице Шелби.
– Надеюсь, условия тебя устроят, – тембр голоса Клея вызывал в памяти вкус хорошего коньяка, о котором она только что читала. – Думаю, после того, как вы поговорите с Брайаном, я присоединюсь к вам, и мы обсудим все втроем.
Клей улыбнулся, но Шелби показалось, что он вздохнул с облегчением при мысли, что ему так легко удалось договориться об этой сделке. Опытным глазом репортера Шелби отметила про себя, как расслабились мускулы Клея.
Действительно ли они встретились случайно? Что за счастливая случайность! И весьма подозрительная.
Клей Траск всегда был человеком сдержанным. Не так легко было разобраться в его истинных чувствах. Но Шелби казалось, что во всем этом деле что-то не так. Сто тысяч долларов за кусок земли, который находится даже не в черте города? Почему? Вопрос этот все время крутился у нее в голове, но Шелби одернула себя. Какая ей разница? Плохо ли получить деньги и вернуться в Нью-Йорк? В конце концов, сейчас, когда бабушка умерла, у нее нет больше причин для визитов в Луисвилл. Так что выгодное предложение Клея будет прекрасным поводом покончить с последним напоминанием о ее не слишком счастливом прошлом.
А если так, почему она вдруг почувствовала внутри какую-то пустоту? Может быть потому, что все развивается так стремительно! Шелби посмотрела на Клея и снова подумала о том, что этот мужчина, кажется, умеет читать мысли. Глаза его, которые были сейчас нежно-зеленого цвета, утратили свое равнодушное выражение и, казалось, смотрели прямо в сердце Шелби, прогоняя тревогу, успокаивая, подобно целительному бальзаму.
– Насколько я понял, тебе нужно поскорее вернуться в Нью-Йорк, – сказал он. – Хотя человек всегда испытывает сентиментальные чувства, оказавшись в городе, где прошло его детство.
Как странно, что Клей так хорошо ее понимает. Она вот не смогла бы догадаться, о чем он сейчас думает. Но ведь ей всегда нравился Клей. Возможно, именно потому, что его олимпийское спокойствие и сдержанность были полной противоположностью ее натуры.
Шелби провела рукой по кудрявым рыжим волосам.
– И да, и нет, – сказала она. – Моя работа требует постоянных поездок по стране – все время приходится мчаться туда, где произошло что-нибудь интересное. Кто знает, может быть, одно из местных семейств с голубой кровью как раз просится на мое перо.
Клей внимательно посмотрел ей в глаза. Кажется, Шелби затронула волнующую его тему. Он явно знал, что она работает репортером светской хроники.
– Так ты планируешь задержаться здесь?
– Я еще ничего не решила, – сказала Шелби, но его странная реакция только разожгла ее любопытство.
Клей расслабился и снова принял прежнюю ленивую позу.
– Я читал несколько твоих статей.
– Я польщена. А здесь легко купить «Курант»? – вопрос был явно надуманным.
– Да, я иногда покупаю его, – спокойно сказал Клей. – Больше всего я люблю просматривать каталог «Сирс», а на втором месте – журналы вроде «Курант».
– Насколько я помню школьные сплетни, твои любимые книги всегда были для всех загадкой, хранились в запертом ящике письменного стола.
– У меня просто не было другого выхода. Том «Войны и мира» слишком тяжел, чтобы носить его с собой.
Шелби улыбнулась.
– Конечно, журналы намного легче. Так ты действительно читал мои репортажи?
Клей кивнул, вежливо улыбнувшись.
– У тебя потрясающая способность добираться до самой сути событий – и достаточно уверенности в себе, чтобы браться за любую тему.
Шелби не ожидала подобной оценки.
– Что ж, я рада, что тебе нравится, – сказала она.
Клей замялся. Блеск его глаз ясно говорил Шелби, что обмен любезностями закончен.
– Ты пишешь довольно смело, – сказал Клей. – Но не могу сказать, что мне всегда нравятся твои статьи.
«Вот оно!» – улыбаясь про себя, подумала Шелби. Сильные мира сего не любят пускать в свой мир аутсайдеров, особенно тех из них, кто вытаскивает на свет божий те стороны их жизни, которые сами они пытаются скрыть от людей.
– О'кей, – сказала Шелби. – И кого же из твоих друзей я описала неверно?
Клей натянуто улыбнулся.
– Не знаю, насколько уместно в этом случае выражение «описала неверно», – сказал Клей. – Но, по-моему, в статье о Блэквудах ты зашла слишком далеко, касаясь их частной жизни.
– Слишком далеко? Мейсон Блэквуд, пожилой господин, хозяин фирм, выпускающих детское питание, вступил в четвертый брак с девушкой немногим старше потребителей его продукции. Во время медового месяца у него случился инфаркт. Говорили, что Мейсон умер с улыбкой на устах, но при этом не успел изменить завещание и включить туда молодую жену. Начался процесс между нею и детьми Мейсона, которые утверждают, что она хитростью женила на себе их престарелого отца. Клей, я вовсе не стремилась придать этой истории сенсационный характер, я просто пересказала ее – и все.
Клей Траск откинулся на спинку стула. Казалось, что, отстраняясь от Шелби, он как бы демонстрировал свое сомнение в ее словах.
– Детей Блэквуда очень смутила та часть статьи, где ты пишешь о том, как Мейсон лез вон из кожи, чтобы сохранить потенцию. Один из них – мой приятель по колледжу, так вот, он понятия не имел, что отцу пришлось для этого…
– Сделать имплантацию полового органа? – Шелби с улыбкой наблюдала, как Клей, кивнув, непроизвольно закинул ногу на ногу. Так реагировали абсолютно все мужчины, с которыми ей приходилось обсуждать эту тему. – Я не знаю, почему всех так всполошила эта новость. Тысячи мужчин идут на эту операцию, когда из-за болезни – сахарного диабета, например – теряют эрек…
– Я в курсе, для чего делают имплантацию, – перебил ее Клей. – Но ведь ты написала в своей статье, что у Мейсона не было никаких физических проблем.
– Не считая того, что ему уже исполнилось семьдесят. Он хотел увеличить свою мужскую силу, чтобы быть на высоте, когда дело касалось секса.
Клей снял одну ногу с другой и снова наклонился вперед.
– Ты уходишь от темы, – сказал он. – Вся эта история с имплантацией – событие частной жизни Мейсона. Возможно, сам он не отказался бы от подобного рода популярности, но этого нельзя сказать о его детях.
– Я упомянула о детях только в связи с судебным процессом, – возразила Шелби. – В их частную жизнь я не вмешивалась.
– То, что стало известно о Мейсоне, задело и их. Мы ведь не можем отвернуться от людей, которые нас вырастили, какими бы они ни были.
Шелби снова показалось, что Клей читает ее мысли. А как насчет него самого? Семейство Трасков разбогатело на протяжении жизни одного поколения. Дедушка Клея был фермером. За столь быстро приобретенным богатством всегда кроется какая-нибудь темная история.
– Если ты читал мои статьи, – сказала Шелби, – то должен был заметить: я не настолько мелочна, чтобы ради красного словца описывать интимную жизнь пожилых джентльменов. Я пишу, чтобы показать, как легко можно разрушить семью и даже общество.
– Тем больше причин не писать о подобных вещах! Я не так уж наивен. Я знаю, что публика любит грязное белье сильных мира сего, и у тебя превосходный журналистский нюх на такие вещи.
– Спасибо за комплимент.
– Но должен же быть предел? Неужели высокое положение и богатство автоматически делают любую семью объектом вашего вмешательства в их личную жизнь?
– Конечно нет! Не надо пытаться свести мою деятельность к передаче сплетен. Я пишу о сильных мира сего, потому что они имеют огромную власть над людьми. – Шелби уселась поглубже в кресле. Она и не заметила, что в пылу дискуссии оказалась на самом его краю. – Но не беспокойся. Ваша семья меня не интересует.
– Слава богу!
– Вот разве что ты…
Глаза Клея расширились, он изо всех сил старался не показать своих чувств, но все же гладко выбритая кожа на его щеках немного порозовела. «Ага!» – подумала Шелби.
Но ей не удалось понять реакцию Клея, потому что в этот момент в приемную вышла секретарша Брайана.
– Мисс Лэнгстафф, мистер Фиск готов вас принять. А с вами, мистер Траск, он встретится через несколько минут. Шелби встала, все еще находясь под впечатлением реакции Клея на ее слова. Его явно задела за живое ее последняя реплика, но Шелби чувствовала, что к раздражению Клея примешивается что-то еще. В том, что он покраснел, резко и коротко стал отвечать на ее реплики, угадывалось не только недовольство, но и смятение.
Наверное, Клей Траск нечасто сталкивался с людьми вроде нее. Его богатство, пожалуй, заставляло людей если не подлизываться к нему в открытую, то по крайней мере стараться угодить Клею. Шелби не собиралась делать ни того, ни другого. Однако их небольшая стычка взбодрила ее, заставила забыть о недавних грустных событиях.
Следуя за секретаршей Брайана, Шелби еще раз взглянула на Клея. Он внимательно смотрел ей вслед.
Клей наблюдал, как исчезает за дверью гибкая фигурка Шелби. Эта девушка напоминала ему бенгальский огонь. Она так сильно отличалась от женщин, с которыми ему приходилось иметь дело – слишком воспитанных для того, чтобы сказать хоть слово правды. Прямота Шелби действовала на него ободряюще. Стройные ноги и копна рыжеватых волос делали ее… соблазнительной, но репутация пронырливой журналистки беспокоила его гораздо сильнее.
Если все пройдет удачно, Шелби Лэнгстафф просто продаст ему дом своей бабушки и вернется в Нью-Йорк. Минимум контактов с ним и никаких – с его семьей.
После бомбы, которая разорвалась сегодня утром, его родители, Джон и Мэри-Элис Траск, и без того были в удрученном состоянии. Стоя на пороге семейного особняка «Парк-Вью», отец произнес целую речь, подобно генералу Ли перед Геттисбергским сражением. Он приказал Клею «добыть эту землю».
Клей и сам понимал, как это важно, хотя не был таким мнительным, как родители. Джон и Мэри-Элис Траск постоянно жили в ожидании беды. Они все время боялись, что какая-нибудь ошибка или неудача лишит их весьма неустойчивого положения в высшем обществе Луисвилла, где они так и не почувствовали себя до конца своими.
Клею не было дела до высшего общества, но он всегда заботился о своих близких. Поэтому был очень обеспокоен письмом, которое передали сегодня утром его дедушке. Содержание этого послания так сильно расстроило старика, что ему стало плохо и потребовалась кислородная подушка. Тут Клей испугался уже не на шутку. Он прочитал письмо и немедленно понял одну вещь: надо во что бы то ни стало завладеть землей Дезире Лэнгстафф.
Дело было за Шелби Лэнгстафф. Он прекрасно помнил эту девушку – полные губы, белая кожа, волевое лицо.
Клей с сожалением подумал о том, что Шелби его не помнила. Ну что ж, она никогда не испытывала симпатии к тем, с кем он общался в школе. Шелби называла этих ребят глупыми смазливыми сердцеедами, и, пожалуй, была отчасти права. Наверное, ей никогда не приходило в голову, что он, Клей Траск, мог чем-то отличаться от остальных членов этой компании.
Клей давно понял, что люди не любят менять сложившееся впечатление о своих знакомых. Начиная со школы от него ждали успеха, все были просто уверены, что он его добьется. Клей открыл сеть магазинов «Трамарт» на пари, но когда они стали приносить прибыль, никто не удивился, кроме него самого. Богатый, удачливый юноша из приличной семьи – у него было все, что надо для жизни. Все, по мнению респектабельных обитателей Луисвилла. Но этот образ преуспевающего молодого человека, которым так восхищались земляки, временами казался Клею чужим.
И все же этот город у реки был его родиной. Семья, в которой он родился, к тридцати годам обеспечила ему такие возможности, которых многие не добиваются за всю жизнь. Он любил своих родных, а теперь, когда Клей практически руководил компанией «Траск индастриз», он чувствовал себя ответственным за их благополучие. И никогда еще это не было так важно, как сегодня. Шелби Лэнгстафф с ее страстным заводным характером заинтересовала его не на шутку, но Клей не имел права поддаваться желанию увидеться с ней снова.
Войдя в кабинет, Шелби отметила про себя, что он выдержан в одном стиле с приемной – здесь так же веяло консерватизмом старой Америки и роскошью, которую не стремились выставить напоказ. Усевшись в кресло, Шелби почувствовала нервную дрожь. Кондиционер охлаждал воздух, но не мог охладить ее раскаленные нервы.
Так что же все-таки беспокоит ее в этой истории с поместьем бабушки Дезире? Что за тайны могла скрывать пожилая леди? За внешним самообладанием Дезире Шелби всегда чувствовала внутреннюю неудовлетворенность, таинственное и неподдельное одиночество. Шелби не знала причины этих чувств, но теперь ей вдруг пришло в голову, что, возможно, ее собственный беспокойный характер был фамильной чертой Лэнгстаффов.
Ведь хотя Шелби только что так энергично защищала перед Клеем Траском свою работу, временами она чувствовала неудовлетворенность той жизнью, которую вела. Известность и моральное удовлетворение, которые приносила ей работа, были безусловным плюсом этой жизни. Существовали, однако, и минусы. Один из них состоял в том, что автор обязан дистанциироваться от описываемых событий, чтобы быть объективным. А ведь даже самый сильный и независимый человек, каким считала себя Шелби, должен быть привязан к чему-то и к кому-то в этом мире. Теперь, потеряв бабушку Дезире, Шелби чувствовала себя одинокой, как никогда.
Выражение лица Брайана тоже не вселяло бодрости. Густые светлые брови адвоката были нахмурены.
– Спасибо, что пришли, Шелби. Я хотел как можно скорее обсудить с вами дела вашей бабушки, но решил, что вряд ли уместно делать это на похоронах.
– То есть в присутствии Логана, не так ли?
Брайан поправил булавку на галстуке.
– В присутствии кого бы то ни было, – сказал он. – Информация о делах вашей бабушки является конфиденциальной.
Шелби согласилась с ним, хотя и подумала при этом, что дело все-таки в Логане. Логан Лэнгстафф был ее последним оставшимся в живых родственником. Это был симпатичный тридцатилетний блондин, которому всегда оставалось «несколько шагов» до преуспевания. Логан считал несправедливым, что носит древнее славное имя, но не имеет соответствующего ему состояния. Шелби всегда любила кузена. Детьми они часто играли вместе, шепотом поверяли друг другу свои маленькие тайны, делились мечтами. Шелби была тронута тем, что он пришел сегодня на похороны.
– Конечно, информация о делах Дезире является конфиденциальной, но вы с бабушкой всегда были слишком строги к Логану. Ему вполне можно доверять. Вы просто не знаете его, как знаю я.
Брайан рассеянно кивнул, вежливо давая понять, что он хотел бы приступить к делу.
– Давайте не будем обсуждать сейчас достоинства вашего кузена. Вы, наверное, знаете, Шелби, что Дезире оставила вам поместье.
– Да, я знаю.
– После первого инфаркта у вашей бабушки накопились кое-какие долги.
Шелби резко выпрямилась на стуле.
– После какого еще первого инфаркта?
Брайан слегка покраснел.
– Я поклялся ничего не сообщать вам, Шелби. Дезире не хотела вас волновать.
– Она сообщила, что это была легкая ангина! Если бы я знала…
– Вы бы приехали сюда, чтобы ухаживать за бабушкой. А Дезире не хотела, чтобы вы ради этого оставляли свои дела. Она просто отлеживалась дома. Вы ведь знаете, она не любила никуда выходить.
– И все же…
– Да, она скрыла от вас свой инфаркт. Дезире всегда была очень скрытной. Но во время нашего последнего телефонного разговора она сказала мне, что болезнь заставила ее по-новому взглянуть на свою жизнь. Когда Дезире совсем перестала выходить из дому, я послал к ней своего помощника, чтобы тот проверил, все ли документы у нее в порядке. Он сказал, что Дезире выглядела довольно веселой. Она как раз разбирала бумаги и казалась счастливой, как ребенок. А это было примерно за неделю до ее смерти.
Счастливая Дезире? Само предположение об этом казалось Шелби неправдоподобным.
– Как я уже сказал, – продолжал Брайан, – у Дезире накопились кое-какие долги. Точнее, к моменту своей смерти она стояла перед угрозой потери дома.
Несмотря на работающий кондиционер, Шелби вдруг стало жарко.
– Я бы никогда этого не допустила, – сказала она.
Брайан заметил пот, выступивший у нее на лбу, и подвинул Шелби коробочку с бумажными салфетками.
– Я знаю. К счастью, Дезире не понадобилось проходить через все это. Но долги постепенно росли.
– Что ж, я продам дом, – Шелби приехала сюда именно за этим, но теперь, лишившись так неожиданно быстро всего, что составляло для нее понятие семьи, она чувствовала себя потерянной.
Брайан поджал губы и потер клочок седых волос, украшающих лысую голову.
– Возможно, этого не хватит, но не волнуйтесь, кредиторы не станут вас преследовать.
Шелби не собиралась обманывать людей, которые помогли Дезире деньгами в последние дни ее жизни.
– Я заплачу из своего кармана!
– Не уверен, что у вас найдется столько денег. Дезире не оплатила множество счетов от врачей. Долги вашей бабушки превышают цену дома, которая ориентировочно равняется пятидесяти тысячам, примерно тысяч на двадцать.
Шелби вынула из коробочки салфетку и промокнула лоб. Южанки никогда не потеют, всегда говорила ей Дезире. Они горят. Так вот, Шелби определенно горела.
– У меня нет таких денег, – тихо сказала она. – Я зарабатываю прилично, но Нью-Йорк – дорогой город.
Брайан мрачно кивнул.
– Что ж, пройдет время, пока претензии кредиторов рассмотрят и оценят всевозможные инстанции. В этот период никто вас не потревожит. Но я думаю…
– Подождите, Брайан, – перебила его Шелби. – Я нашла решение проблемы. Вернее, это оно нашло меня.
– Что же это за решение?
– Вы ни за что не догадаетесь, кого я встретила у вас в приемной!
– Думаю, кого-нибудь из местных старушек, но я наверняка окажусь не прав.
Шелби улыбнулась.
– Клея Траска.
Брайан хлопнул ладонью по лежащему перед ним пресс-папье.
– Секретарша сообщила мне, что он здесь! Так он пришел за этим? Он сделал вам предложение по поводу дома?
– Да, и вы никогда не догадаетесь, сколько он предложил! Сто тысяч долларов!
Густые брови Брайана удивленно взметнулись вверх.
– Сто тысяч долларов? Это очень щедро! – У него получилось что-то вроде «щдро». – Что ж, вы сможете оплатить долги, и даже после уплаты налогов у вас останется вполне симпатичная сумма. Это было бы замечательно.
– Да, действительно, – согласилась Шелби, вздыхая с облегчением. Хотя тоненький голосок где-то внутри все время нашептывал ей: «Слишком замечательно!»
– Что ж, давайте пригласим этого парня! – Он позвонил секретарше. – Лилиан, попросите мистера Траска войти. Что ж, это лучшие новости, которые я услышал за сегодняшний день.
Клей вошел, пожал Брайану руку, попросил почтенного пожилого адвоката называть его по имени и уселся рядом с Шелби. Его лицо с правильными чертами снова выглядело непроницаемым. У Клея был вид человека, добившегося осуществления своих планов.
– Итак, Клей, – начал Брайан, – мисс Лэнгстафф сказала мне, что вы намерены купить ее дом. Это правда?
Клей кивнул.
– Да, я предложил за него сто тысяч долларов.
Брайан довольно улыбнулся.
– Миссис Лэнгстафф… – Звонок селектора прервал Брайана. Несколько секунд он внимательно слушал собеседника, затем нахмурился, повесил трубку и сказал: – Прошу меня извинить, я покину вас на несколько минут. – Он встал и направился к двери. – Еще раз прошу меня извинить. Я постараюсь недолго.
Как только за Брайаном закрылась дверь кабинета, Шелби вдруг вспомнила слова, произнесенные Клеем в приемной, которые показались ей весьма странными. Сейчас Шелби представилась возможность уточнить их смысл.
– Ты сказал, Клей, что ожидал увидеть меня такой, какой я была в школе? Что ты имел в виду? Разве моя внешность сильно изменилась? По-моему, я выгляжу точно так же. Не выросла ни на дюйм.
Клей улыбнулся этому намеку на рост Шелби. В Кентукки, где идеалом женщины были изящные чопорные барышни с оленьими глазами, Шелби всегда выделялась на общем фоне. Она достигла своего теперешнего роста, пяти футов девяти дюймов, в возрасте тринадцати лет, и это всегда придавало ей уверенность в себе. Лицо Шелби тоже было нетипичным – тонким, с высокими скулами, полными губами и орлиным носом. Но за последние двенадцать лет ни одна из этих черт нисколько не изменилась. Так что же имел в виду Клей Траск?
– Нет, ты действительно не стала выше, – сказал он. – И волосы такие же рыжие, но все же выглядишь ты совсем иначе. В школе ты казалась… – Он запнулся, словно воспоминания о школьных днях были ему неприятны. – Впрочем, это было давно. В школьные годы все мы выглядим совсем не так, как став взрослыми.
