Текст книги "Страстное заклинание"

Автор книги: Линда Гасс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Шелби старалась не делать поспешных выводов. Возможность того, что в письмах содержатся доказательства мошенничества с договором, создавала Траскам множество проблем. Что бы ни скрыл от нее Клей, он сделал это для своей семьи.

Шелби подумала о своих новых отношениях с Клеем. Между ними существовала теперь связь, о которой нельзя было забыть. По крайней мере, порвав сейчас эту связь, она разобьет себе сердце. Шелби всегда знала, что циники – в глубине души самые большие романтики. И когда они наконец влюбляются, то влюбляются всерьез.

Шелби попыталась заснуть, но беспокойный сон ее был полон кошмаров – какие-то лабиринты и темные аллеи. Шелби позвонила Клею, как только набралась духу сказать, что хочет приехать и обсудить нечто важное с его семьей. Клей удивился и спросил, имеет ли это отношение к земле. Шелби ответила, что имеет. А разве нельзя заключить эту сделку между ней и Клеем? Нет, нельзя.

Клей был смущен не меньше Шелби. «Ничего, скоро ты все поймешь», – подумала она, вешая трубку. Спустя две секунды зазвонил телефон. Подняв трубку, Шелби сказала:

– Послушай, Клей, я все объясню тебе при личной встрече!

– Хм, Шелби… – послышалось на другом конце провода.

– О, Логан, извини, я приняла тебя за…

– Клея Траска, конечно, я понял. У тебя какой-то странный голос, дорогая. Все в порядке?

Забота Логана тронула Шелби. Этим летом он вел себя как настоящий друг. Звонил, чтобы узнать, как у нее дела, предлагал помощь в поисках писем, понимал ее отказ выходить из дома. Он был таким же внимательным и заботливым, как в детстве. Сейчас Шелби требовался именно такой человек.

И Шелби все рассказала Логану. Письма, земля, Дезире и Форд. Говоря, она чуть не плакала. Логан постарался ее утешить. Когда Шелби закончила рассказ, он дал ей один совет:

– Не говори Клею, что письма уже у тебя. Сначала позвони Брайану и уточни у него свои юридические права. Можешь не сомневаться, если дело дойдет до суда, у Клея будут лучшие адвокаты. Ты не должна говорить в «Парк-Вью» ничего такого, что могло бы тебе повредить.

Шелби пообещала обдумать его слова, но она сказала это только для того, чтобы положить трубку. Несмотря на мудрый совет Логана, Шелби не могла ждать ни минуты.

Вскочив в машину, она отчаянно давила на газ всю дорогу до «Парк-Вью». Проезжая по Парк-лейн, Шелби увидела, как рабочие убирают палатки и киоски, оставшиеся от пикника.

«Кажется, все это было миллион лет назад», – подумала Шелби, вспоминая вчерашний день.

Когда она подъехала к дому Трасков, Клей стоял на крыльце. Увидев его сильное тело и снова вспомнив ощущения, испытанные накануне, Шелби почувствовала растерянность и тревогу. Она нахмурилась, когда Клей нагнулся, чтобы поцеловать ее в губы, и подставила ему щеку.

– Что случилось? Что в этой сумке?

– Мы можем войти в дом? – уклонилась от ответа Шелби.

Клей выглядел таким красивым в белых слаксах и белой льняной рубашке. Под лучами летнего солнца он успел покрыться загаром, который подчеркивал золотистый цвет его волос. Золотой мальчик. Да, Клей всегда был таким – богатым, уверенным в себе и удачливым. Однако сейчас на лице его ясно читалась тревога, разрушавшая этот образ. Возможно, на этот раз удача отвернулась от Клея.

– Шелби, – сказал он. – Моя семья озадачена твоим звонком. Ты не могла бы объяснить, в чем дело.

«Моя семья». Неужели он просто неспособен думать о ком-то другом? Шелби решила все рассказать ему.

– Я нашла письма. Они в этой сумке.

С губ Клея сорвался сдавленный вздох, но он ничего не сказал. Побледнев, он поглядел на Шелби, затем на каменные ступени лестницы.

– Где они были? – наконец выдавил из себя Клей.

– В потайной комнате рядом со спальней Дезире.

Клей кивнул, по-прежнему ошеломленный этой новостью.

– Тебе нечего мне сказать? – спросила Шелби.

Он быстро взглянул ей в глаза.

– Я думал, это ты что-то хочешь мне сказать.

– Так ты утверждаешь, что не знал, что в этих письмах? – Шелби буквально сверлила глазами лицо Клея. Ему ни за что бы не удалось скрыть свою реакцию на ее вопрос.

Клей не отвел взгляд.

– Нет, я не знал, – сказал он. – Хотя и подозревал.

– Что это что-то нехорошее?

Клей закрыл глаза.

– И насколько же ужасным это оказалось?

Шелби была смущена его реакцией. Произнося следующие слова, она чувствовала себя ужасно.

– Дезире и Форд были замешаны в мошенничестве и убийстве.

– О, боже, – Клей прислонился к одной из массивных колонн, стоящих перед входом в дом. Возможно, Шелби ошиблась относительно его роли во всех этих событиях. Клей выглядел таким же расстроенным, как она сама.

– Видишь ли, – хриплым шепотом произнес он. – В своем письме дедушке Дезире упоминала о преступлении. Но я просто не мог в это поверить.

– Что?

– Мисс Шелби! Что выгнало вас из дома в такую рань? Вам понравилось вчера на пикнике?

Джон Траск стоял на пороге, явно нервничая. Попытка изобразить жизнерадостность не могла скрыть тревоги, с которой он посмотрел на сына.

– Да, мистер Траск, – сказала Шелби, – мне очень понравилось на пикнике.

– Хорошо! Хорошо! – воскликнул он как-то чересчур радостно. – Клей сказал нам, что вы с ним встречаетесь. Мы с Мэри-Элис очень обрадовались.

Взгляд Клея показал Шелби, что он по-прежнему верит в их близость. Со вчерашнего дня ничего для него не изменилось. Боль пронзила все ее тело.

– И еще Клей сказал нам, – продолжал Джон Траск, – что вы наконец решили продать свою землю. Теперь мы…

– Тут могут возникнуть некоторые препятствия, – произнесла Шелби безжизненным голосом.

Джон похолодел при этих словах. На лбу его выступил пот, и Шелби стало немного жаль этого человека. А вот к его сыну, который с грустью смотрел на нее, она испытывала не столь добрые чувства.

– Шелби нашла письма, отец.

– О, господи, – простонал Джон. – И что же такого сделал папа?

Клей подошел к отцу и обнял его за плечи.

– Позволь мне заняться этим делом, – и Клей повел Джона в дом.

– Мисс Шелби, пожалуйста, мой отец стар, стар… – бормотал Джон. Затем голос его стих, а Клей вскоре вернулся к ней. По глазам было видно, как ему тяжело.

– Мы можем поговорить? – тихо спросил он.

– Именно этого я и хочу, – ответила Шелби.

Форд Траск нанес ущерб ее семье, но дети и внуки вовсе не должны отвечать за его грехи.

Клей проводил ее в гостиную, в которой Шелби уже была в свой первый приезд в «Парк-Вью». Мейпса нигде не было видно.

Как только за ними закрылась дверь, Клей спросил:

– Могу я посмотреть на эти письма?

Шелби крепко прижала к груди сумку.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что в своем письме Дезире упомянула о преступлении?

Клей, вздохнув, откинулся на спинку кожаного кресла. Шелби показалось, что во взгляде его мелькнуло облегчение. Она почувствовала, что Клей не так уж несчастлив оттого, что между ними наконец не стало секретов, которые наверняка были для него тяжелым бременем.

– В своем письме к дедушке Дезире пишет о «преступлениях сердца и кое-каких других». Она написала, что дедушка предал ее любовь, что если бы не он, она никогда не совершила бы проступков, воспоминания о которых преследуют ее всю жизнь. Но дальше Дезире пишет, что поняла: каждый сам отвечает за то, во что превратил свою жизнь. И нельзя винить других или прошлое за то, что сделал. Она простила дедушку за то, что он сделал. И она простила себя.

Слова эти неожиданным образом потрясли Шелби. Она задумалась о том, как сложились бы их с Клеем отношения, если бы он сразу рассказал об упомянутых в письме преступлениях. Разве не стала бы она доверять ему меньше? Стала бы его любовницей, зная, что Форд Траск каким-то образом предал Дезире? Шелби не находила ответов на эти вопросы. Она знала только, что не может по-прежнему доверять Клею теперь, узнав, что он скрыл важную информацию.

– Ты должен был рассказать мне все это! – воскликнула Шелби.

– Я рассказал.

– Нет, – возражала Шелби, – ты пересказал мне только ту часть, где говорилось о прощении. И ничего не говорил о преступлениях, которые, возможно, совершили Форд и Дезире.

– Но ведь слова в письме были такие расплывчатые. Я не имел возможности узнать, являются ли «проступки», о которых упоминает Дезире, преступлениями. Ведь «преступления сердца» не всегда преступления в традиционном смысле.

– Напрасно их не считают преступлениями! – воскликнула Шелби. – То, что сделал твой дедушка с Дезире, достойно самого глубокого презрения. Но ты подозревал, что речь идет не только о «преступлениях сердца». Поэтому ты и забрался в мой дом, чтобы добыть их.

Клей немного напрягся, но, когда он заговорил, Шелби не услышала в его голосе сожаления:

– Ты поступила бы так же, чтобы защитить свою бабушку.

– Вот тут-то ты и не прав! Я бы рассказала тебе все, что знала. И мы бы вместе расследовали это дело. Тайны и ложь разрушили жизнь моей бабушки. Так разве могу я помочь себе, повторяя ее ошибки? – Шелби тяжело опустилась на диван. Она почти не спала сегодня ночью и от излишнего возбуждения быстро почувствовала усталость.

Клей же чувствовал себя совсем по-другому. В гневе он вскочил с кресла, на котором сидел.

– Я не верю этому ни на секунду! Ты не пересказала бы целиком содержания письма, если бы считала, что оно может повредить твоей семье! Знала, что то, ради чего они работали всю жизнь, добыто ценой…

Клей не мог произнести это слово, но Шелби закончила фразу за него:

– Преступления?

Клей отвел глаза.

Самый страшный кошмар Шелби становился явью.

– Я уверена: ты с самого начала знал, что в этих письмах, – грустно произнесла Шелби.

– Нет! Я мог только догадываться.

Шелби кинула ему сумку. Удивившись, Клей тем не менее поймал ее, еще раз продемонстрировав быстроту реакции, которой так восхищалась Шелби, глядя, как он играет в теннис, и занимаясь с ним любовью. Клей присел на диван и заглянул внутрь сумки.

– Что ж, – сказала Шелби. – Теперь можешь убедиться в правильности своих догадок. Читай их, читай их и плачь. – Голос ее дрогнул. – Я не смогла вчера удержаться от слез.

Клей начал читать. Чтобы дело шло быстрее, Шелби говорила ему, какие из писем наиболее важные. По мере того, как Клей читал письмо за письмом, грусть сменялась на его лице выражением, напоминавшим ужас. Шелби окончательно запуталась. Она никак не могла решить, в чем именно и насколько солгал ей Клей.

Когда Клей закончил читать, Шелби заметила, как он сглотнул слюну, словно у него пересохло во рту.

– Я… я должен поговорить с дедушкой, – произнес Клей.

Шелби видела, что чтение писем было для Клея таким же мучением, как вчера для нее.

– Конечно, – тихо сказала Шелби, чувствуя, как гнев ее постепенно стихает, уступая место сочувствию. – Я нашла письма, которые он хотел получить. Он должен был понимать, что мы можем их прочесть. И теперь просто обязан поговорить с нами.

Шелби ждала, что Клей согласится с ее словами, но он ничего не сказал и даже не посмотрел на нее. Клей продолжал складывать и разворачивать последнее письмо. Его затянувшееся молчание встревожило Шелби. Клей снова что-то от нее скрывал. Она чувствовала это.

– Дедушка никогда не просил меня найти письма, – произнес наконец Клей.

Шелби решила, что плохо его расслышала.

– Что? – переспросила она.

– Я сказал… что мой дедушка никогда не просил меня добыть эти письма.

Теперь Шелби расслышала как следует, и это привело ее в полное замешательство.

– Но… но он же посылал за ними не только тебя, а еще и Мейпса.

Клей покачал головой.

– Меня он не посылал. Я решил добыть их, поскольку подозревал, что в этих письмах содержится информация, способная повредить моей семье. Да, дедушка действительно посылал за этими письмами Мейпса. Но я не знал об этом, пока не поговорил с ним тогда, в беседке.

Все это было настолько невыносимо, что Шелби чуть не сделалось дурно.

– Ведь ты с самого начала говорил мне, что Форд Траск хочет получить назад свои любовные письма.

Клей вздохнул, глаза его блестели, но Шелби никак не могла различить их выражение.

– Дедушка хотел совсем не этого. Он послал за письмами Мейпса именно потому, что боялся, как бы их не нашел я. Теперь я знаю почему. Он боялся, что содержание этих писем помешает мне любить его как прежде.

Вся дрожа, Шелби встала.

– Во всяком случае… это сильно изменило мое отношение к тебе, Клей.

В одну секунду Клей оказался рядом с Шелби и заключил ее в объятия. Шелби понимала, что должна оттолкнуть его, но ей было так нехорошо, что только сильные руки Клея помогали удержаться на ногах.

– Пожалуйста, не говори так! – попросил Клей. – Я и так очень жалею, что с самого начала не был с тобой откровенен. Глупо было не сказать тебе все сразу, но разве ты не понимаешь, что заставляло меня скрывать правду? На карту было поставлено благополучие моей семьи!

– Ты всегда думаешь только о своей семье! – сказала Шелби, только сейчас понимая до конца, что ее соперницей в борьбе за сердце Клея была вовсе не Хетер Скотт.

– Это неправда! – сказал Клей. – Но ведь когда мы встретились, я не знал, что полюблю тебя. В тот день, когда я наткнулся на тебя в конторе Брайана, ведь я же тогда не знал тебя по-настоящему.

– И ты предположил, что я захочу публично вывести твою семью на чистую воду, как я делала это с остальными богатыми семействами! – Гнев придал Шелби силы вырваться из рук Клея.

– Нет же, Шелби, ты должна выслушать меня! – умолял Клей, успев схватить ее за руку. – Я никогда не гордился тем, что мне пришлось сделать, но поставь себя на мое место! Мой дедушка заболел, отец пришел в отчаяние по поводу этих писем. Годами отец предупреждал меня, что в прошлом дедушки не все чисто, но я не желал его слушать. Мне не приходилось всего добиваться самому, начав с маленькой фермы. Мне не приходилось идти на компромисс с собственной совестью. Мне все преподнесли на блюдечке. И теперь настала моя очередь вернуть долг своим близким. Разве ты не понимаешь?

Глаза Клея молили Шелби верить ему. Несмотря на гнев и ярость, Шелби видела в этих глазах невыносимую боль. Она понимала, что Клей никогда не хотел обидеть ее. Но каждому человеку приходится хотя бы раз в жизни делать выбор, и Клей сделал свой выбор исходя из тех отношений, которые уже существовали в его жизни, а не из тех, которые могли бы стать частью его будущего.

– Клей, – начала Шелби. – Сейчас я скажу тебе, что я действительно поняла. Я вижу перед собой человека, который был настолько одержим идеей спасти свою семью, что пошел на компромисс с собственным сердцем. Думаю, я могла бы простить тебе ложь по поводу писем. Но ведь ты лгал мне о куда более важных вещах. Как же я могу доверять тебе после этого?

Клей крепко сжал ее руку.

– Ты должна верить в мои чувства к тебе. Об этом я никогда не лгал. Я люблю тебя!

– Нет, – тихо возразила Шелби.

– Это правда! Я люблю тебя!

Слова эти жгли сердце Шелби.

– Как ты можешь так говорить, – воскликнула она, выдергивая руку. Схватив письма, Шелби стала засовывать их обратно в сумку.

Клей встал так, что она вынуждена была взглянуть ему в лицо. От нахлынувших эмоций голос его стал хриплым, почти грубым.

– Я понимаю, что не имею права просить верить мне, после того как обманул тебя. Но я лгал только о том, что имело отношение к прошлому – о письмах, о Форде и Дезире. Я никогда, никогда не лгал тебе о том, что касается настоящего. Эти письма – прошлое, Шелби. А моя любовь к тебе – настоящее и, я надеюсь, будущее.

Все это звучало замечательно. Больше всего на свете Шелби хотелось сейчас поверить словам Клея. Но она не могла.

– Эти письма не прошлое, Клей. Мы оба знаем, что они успели стать частью настоящего.

Клей долго смотрел на нее, затем сказал:

– Я думаю, что после стольких лет сделку уже не смогут аннулировать.

– Но ведь ты не уверен, правда?

– Приняв за доказательство несколько любовных писем? Сомневаюсь…

– И все же ты не уверен, разве не так?

Клей взглянул на набитую письмами сумку.

– Нет.

– Тогда почему бы нам это не выяснить? Я знаю домашний телефон Брайана. Он сказал, что я могу звонить в любое время.

Клей помрачнел.

– И тебе, я вижу, очень хочется позвонить.

Дрожащими руками Шелби подняла трубку телефона, стоявшего тут же на журнальном столике, и набрала номер адвоката. По счастью, Брайан оказался дома. Он только что приступил к завтраку. Брайан выслушал без комментариев историю Шелби и подтвердил, что если факты изложены правильно, то фальсификация подписи одного из владельцев делает акт передачи недействительным. Конечно, письма были неважным доказательством, но в архивах суда должна быть копия договора, которую надо найти и сравнить с документами, подлинность подписи на которых не вызывает сомнений. Это будет серьезной уликой. Прежде чем повесить трубку, Брайан предостерег Шелби:

– Потребуется много денег, чтобы после стольких лет добиться справедливости. Ведь люди, которые скупили по частям эту землю, и те, кто перекупил ее у них, не захотят ничего менять. Траски – семья с большими связями, в том числе и в юридических кругах. Они будут бороться. Я не могу гарантировать, что дело кончится в нашу пользу.

Поблагодарив Брайана, Шелби повесила трубку.

– Акт передачи земли недействителен, – сказала она Клею.

Клей никак не отреагировал на ее слова. Он просто смотрел на Шелби и ждал, что будет дальше. Шелби прекрасно понимала, что дело вовсе не в фактах – ведь если она не возбудит дело, никакого скандала не будет. Но некоторые вещи невозможно забыть – и простить. Она должна отомстить за разбитое сердце Дезире. Принять любовь Клея и забыть о письмах означало предать Дезире и память обо всем, через что ей пришлось пройти. Шелби не могла этого сделать. Она была в долгу перед своей несчастной бабушкой, которая рискнула всем ради любви к Форду Траску и проиграла в этой игре.

А как насчет предательства Клея? Может ли Шелби простить его? Ведь этот человек все время лгал ей. Начиная с того момента в конторе Брайана Фиска, когда сказал, что покупка ее земли будет всего-навсего «благоразумным» приобретением – и потом, когда утверждал, что его дедушка просто хочет получить назад свои любовные письма. Клей с самого начала водил ее за нос. Итак, уже две женщины семейства Лэнгстафф пострадали от мужчин семейства Трасков. Это необходимо остановить.

– Увидимся в суде, – произнесла Шелби дрожащим от боли голосом.

Клей закрыл глаза и медленно опустил голову, словно она стала вдруг очень тяжелой. Шелби быстро схватила сумку с письмами и направилась к выходу. Хотя у нее были все основания поступить именно так, Шелби не могла спокойно видеть выражение боли и отчаяния на этом красивом лице, от которого еще вчера не могла отвести взгляд. Почему ей никак не удается возненавидеть Клея? Ведь он обманул ее, сделал из нее дуру и, что самое отвратительное, при этом продолжал утверждать, что любит.

Но какая-то часть Шелби продолжала любить Клея, и это пугало ее. Полюбить означало расслабиться, показать свои уязвимые стороны. И Шелби всегда боялась этого. Неужели она была права и с самого начала следовало быть осторожней?

У самой двери Клей схватил ее за руку. Она подняла голову, и это было большой ошибкой, потому что в глазах Клея Шелби увидела слезы.

– Что ж, теперь у тебя есть то, о чем ты всю жизнь мечтала, – хриплым голосом произнес Клей. – Великолепное средство отомстить сильным и богатым. Ты можешь уничтожить семью, которая принесла столько боли твоей бабушке. – Клей тяжело вздохнул. – Наверное, я не могу обвинять тебя в этом.

Шелби остановилась, пораженная его словами.

– Наверное, если бы мы поменялись местами, моя реакция была бы точно такой же. Но, Шелби, разве этот процесс, который ты собираешься затеять, понравился бы Дезире? Ведь в своем письме она написала, что уходит из жизни с миром. Что наконец простила моего дедушку.

– Я не могу простить.

– Кого? Дедушку или меня?

– Ты никогда не любил меня! Для тебя я всегда была владелицей нескольких акров земли, которые надо выманить с помощью своего безотказно действующего обаяния. И я клюнула на эту удочку, как клевали многие еще с тех времен, когда мы учились в школе.

Клей отпустил ее руку.

– Я уже говорил тебе, что я не идеален. Любовь вообще не бывает идеальной. Если тебе на самом деле нужен был лишь «король танцев», то это ты никогда не любила меня!

– Что?!

– Да, ты просто тешила свой комплекс неполноценности. Конечно, ведь теперь у тебя появилась возможность сказать, что Клей Траск недостаточно хорош для тебя!

– Это неправда! Я люблю тебя по-настоящему!

К глазам Шелби подступили слезы. Клей коснулся ее плеч, затем дрожащих рук. Никогда раньше лицо его не казалось таким открытым и таким несчастным. Загадочный Клей Траск стоял перед Шелби, утратив все свои секреты.

– Давай жить дальше, Шелби, – сказал он. – Давай начнем все с начала, покончив с прошлым. Тебе выбирать, где твое место, но я прошу тебя: выбери меня. Меня и будущее. Я жалею о том, что причинил тебе боль, но я никогда намеренно не делал больно тем, кого люблю. А тебя я люблю очень сильно. Если ты выйдешь сейчас через эту дверь, я буду вспоминать вовсе не о том, что потерял «Парк-Вью» или «Трамарты», а о том, что потерял тебя. Ты внесла в мою жизнь новый смысл.

Последняя фраза эхом отозвалась в мозгу Шелби.

– «Без тебя жизнь моя не имеет смысла», – сказала она. – Именно так писал твой дедушка Дезире. И просил ее верить в него, не терять надежды. Дезире нарушила ради него закон, а Форд бросил ее!

– История не повторится!

– Вот тут ты прав, – открыв дверь, Шелби вышла из комнаты.