Текст книги "Прямое попадание"

Автор книги: Линда Фэйрстайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

21

Я взяла Мерсера за руку и заговорила с ним с такой тревогой, как никогда. Он открыл глаза и попытался ответить, но не смог.

– Слава богу, жив, – пробормотала я. – Держись, Мерсер. Сейчас я позову помощь.

Я толкнула дверь и выскочила на улицу. Трое мальчишек катили на роликах к пирсу. Я понятия не имела, где выронила сумочку с сотовым.

– Позвоните 911! – крикнула я им. – Скажите им, что ранен полицейский. Скорее!

Один из мальчишек обернулся, сложил указательный и большой палец кружочком: «О'кей» – и поехал дальше. Я понадеялась, что к телефону на углу. А двое других направились в мою сторону. Я же снова побежала к Мерсеру.

Я села рядом с его неподвижным телом и стала искать, куда его ранили. Он распахнул глаза и попытался проследить за моими движениями.

– О черт.

Я злилась и на себя, и на мальчишек, что стояли позади, пораженные. Никто не знал, что делать с мертвой девушкой и умирающим полицейским.

– Вы уверены, что ваш дружок позвонит? Кто-то из вас должен стоять снаружи, чтобы показать спасателям дорогу, – я принялась раздавать команды, как генерал. – Выйдите на Десятую авеню. Найдите там кого-нибудь, кто может помочь.

Один из мальчишек вышел, а второй остался, словно завороженный зрелищем. А я отвернула полы куртки Мерсера и увидела пулевое отверстие что разорвало его одежду и вошло в левую половину груди, пугающе близко к сердцу.

– Плохо, – пробормотал Мерсер, а я приблизила ухо к его рту, чтобы расслышать. Он открыл было рот, но не произнес ни звука. Отвернул от меня голову, и веки его опустились.

– Не закрывай глаза, Мерсер! Не закрывай глаза! Пожалуйста. – Я слышала вдалеке вой сирен и молилась, чтобы он не потерял сознание, чтобы глаза его не закатились. Я взяла его здоровую руку и стала гладить по лицу и голове, пытаясь не дать ему провалиться в небытие. Я говорила с ним не умолкая: – Послушай, Мерсер. Я слышу сирены. Они уже едут. Мы в два счета довезем тебя в больницу. Не уходи, Мерсер. Ты подстрелил того ублюдка, ты должен выжить. Умоляю… – Больница Св. Винсента меньше чем в десяти кварталах отсюда, «неотложка» там прекрасно оборудована для приема пострадавших от огнестрельного оружия. Его грудь вздымалась и опускалась, дышал он хрипло и с трудом. – Смотри на меня, Мерсер. Я пойду с тобой на край света, только живи. Дыши ради меня, – я вытерла пот с его лба, он уже затекал в глаза.

Заглянул юный роллер:

– Мы поймали пожарную машину, нормально?

– Отлично, молодцы. Слышал, Мерсер? Сейчас приедет машина, – я повернулась к пареньку: – Скажите им, что нужна «Скорая».

Мальчишка убежал.

У Мерсера дрогнул уголок рта, будто он хотел улыбнуться. Я прижала его ладонь к губам. И снова начала нести всякую чушь, чтобы он не потерял сознание. Я говорила о Майке, о еде, о своем отделе, о том, как мы поедем ко мне на Виньярд, когда он поправится, я была готова говорить вечно, но тут появились четверо пожарных с оборудованием.

Я встала и отошла в сторону, сказав им, что Мерсер – детектив и что его ранили в грудь. Не успела я договорить, как подъехала «Скорая» и остановилась рядом с пожарной. В поднявшейся суете я слегка растерялась. Врачи «неотложки» поставили Мерсеру капельницу и положили его на носилки. Уже стоя на тротуаре, я увидела, как с разных сторон улицы подъехали пять полицейских машин – они спешили на вызов, которого копы боятся услышать больше всего.

Теперь я стала лишь песчинкой в собирающейся толпе зевак. Никто из прибывших полицейских меня не знал, а мое удостоверение осталось где-то в сумочке в галерее. Я отодвинула мальчиков, что помогли мне, подошла к копам и объяснила, кто такой Мерсер и что случилось.

Врачи занесли носилки в «Скорую». Когда их наклонили, я успела заметить, что глаза у Мерсера закрыты.

– Я еду с тобой! – крикнула я через головы пожарных.

– Извините, леди. Вам придется самой добираться до больницы – это на пересечении Седьмой авеню и 14-й улицы.

Один из врачей сел на водительские место, а второй захлопнул одну заднюю дверцу.

Я протиснулась вперед и вскочила на подножку. Им бессмысленно говорить, что я помощник окружного прокурора. Одни слова, без фактического подтверждения в виде удостоверения, не купят мне поездку на «Скорой».

– Я его жена! – крикнула я им. – Я еду с ним!

Я нырнула в машину, врач сел следом и закрыл дверцу изнутри.

Весь недолгий путь я не отпускала руку Мерсера. Под вой сирены мы приехали к больнице в сопровождении трех полицейских машин, расчищавших нам путь.

Я не знала, была ли капля влаги в уголке левого глаза Мерсера слезой или потом, но когда носилки подняли, чтобы занести в больницу, мне показалось, что он плачет. И он не открыл глаза даже на секунду.

22

– Прекрати винить в этом себя, девочка. Он полицейский, а ты – нет. Нам положено закрывать от пуль неблагодарных гадов, которые зовут нас «козлами». Ведь так? Это не ты в него стреляла. Это какой-то ублюдок, которого я поймаю, и оставьте меня с ним наедине минут на пятнадцать…

Я позвонила Чэпмену до того, как сообщила все лейтенанту и окружному прокурору.

– Это я настояла, чтобы мы пошли туда одни, без тебя.

– Отлично, блондиночка. Ты что же, хотела, чтобы и меня нашпиговали свинцом? – Майк примчался в больницу через час после моего звонка, и теперь мы ждали, что скажет хирург. Чэпмен так боялся дурных новостей, что постоянно приглаживал волосы – верный знак того, что он нервничает.

– Что ты сказал Спенсеру? – Отец Мерсера был вдовцом, пенсионером, раньше работал механиком на «Дельта-Эйрлайнс». Майк заехал к нему в Квинс и рассказал о случившемся.

– Черт, это был кошмар. Но уж лучше я, чем какой-то капеллан, будто он каждую неделю молится за благополучие Мерсера. Я просто не хотел, чтобы его отец услышал эту новость по телевизору. Это было бы не по-человечески. Кажется, это самый смелый поступок в моей жизни. – Майк перестал нервно ходить, уселся на бежевый пластиковый стул и откинул голову на мягкий подголовник.

– Он хотел приехать сюда? – Я знала, что в этом году Спенсер перенес инфаркт и не до конца оправился. Мерсер – смысл его жизни, и было больно думать, как сейчас тяжело отцу.

– Да, но я сказал, что нельзя. У него такой больной вид, Алекс, а тут еще я с этой новостью. Его сестра живет в том же квартале, я позвонил ей, чтобы пришла посидеть со стариком. – У Мерсера было две бывших жены и ни одной действующей подружки. – Спенсер и за тебя волновался. Он посмотрел на меня и сказала, что мы сейчас Мерсеру как семья. Мы должны быть с ним.

Майк снова встал, обошел комнату и направился к двери.

– Ты куда?

– Позвонить. Подожди здесь.

– Тут тоже есть телефон. Возьми мою кредитку, чтобы позвонить в город.

Майк проигнорировал мои слова и вышел прочь. Я поняла, о чем он думал. Ведь несмотря на то, что мы втроем были близкими друзьями, в данных обстоятельствах я все равно чужая. Полицейское братство состоит из людей, готовых каждый день грудью защищать простых людей, и когда страдает коп, они лишь крепче сплачивают ряды. Я была в той галерее вместе с Мерсером, но не пострадала. Большинство копов клянутся, что им легче самим расстаться с жизнью, чем подвести напарника. У меня не было оружия, и никто не ждал, что я поведу себя как полицейский, но я не могла избавиться от чувства вины. Из-за меня Мерсер попал в западню, которая может стоить ему жизни.

– Вы мисс Купер?

Коридоры постепенно наводняли полицейские – некоторые услышали вызов, с другими Мерсер работал, и они узнали о стрельбе по внутренним каналам. Скоро из загородного дома должен прилететь шеф полиции, а в течение часа обещал прибыть мэр – навестить раненого.

– Да, это я.

– Лейтенант Гиббонс попросил передать это вам. Сказал, может понадобиться, – молодой патрульный передал мне сверток. Там лежало мое удостоверение, кошелек, ключи и мобильный телефон. – Велел сказать, что записную книжку и остальное он оставил у себя, их пошлют на отпечатки пальцев.

Я не помнила, когда сумочка упала с плеча сильно сомневалась, что стрелявший брал мои вещи. Но я знала, что расследование нападения на полицейского всегда ведется очень дотошно. Преступник, ранивший Мерсера, должен быть найден.

– Поблагодарите лейтенанта от моего имени.

В комнату вернулся Чэпмен.

– Черт, тебе лучше в коридор не выходить. Тут кишмя кишат репортеры. Не думаю, что им надо видеть окровавленную работницу прокуратуры, а то Батталья зашлет тебя работать в Социальную службу в Багдаде.

Я посмотрела на свой светло-желтый костюм: весь в крови Мерсера.

– Может, Микки Даймонд был прав? Может, его статья о том, что мы близки к раскрытию преступления и собираемся произвести арест, заставили преступника занервничать и выйти из укрытия?

– А ты звонил в другие «неотложки»? – спросила я, понимая, что преступник сбежал только потому, что Мерсер прострелил ему бедро и рана оказалась достаточно серьезной. Стрелявший наверняка обратится за медицинской помощью.

– Не стал время терять. Вряд ли он попадется на эту старую уловку, раз до сих пор не совершал промашек.

– Все равно позвони. Помнишь историю Трента?

Год назад у меня было дело: вор залез в квартиру, а хозяйка оказалась дома. Он украл ее деньги, а потом потребовал, чтобы она сделала ему минет. Женщина опустилась на холодный линолеум и взяла в рот его пенис, но тут заметила, что он положил нож на кухонный прилавок. И вместо того, чтобы исполнить его требование, она несколько раз укусила его изо всех сил, да так, что он заорал от боли.

А час спустя этот тип, Гарри Трента, пришел в больницу Рузвельта с жалобами на боль в интимных местах. Раны он объяснил тем, что упал с кровати. Медсестра осмотрела «искромсанный» пенис, как она его назвала, – то есть состояние, никоим образом не могущее возникнуть в результате падения, – и позвонила в местный полицейский участок, узнать, не было ли заявления о попытке изнасилования.

Очень часто раскрыть дело помогает именно глупость преступника. Но в этом случае наш противник ни разу не допустил ошибки. И Майк не рассчитывал, что нам сейчас повезет.

– Пусть этим займется кто-то еще. А я звонил в Санта-Фе. Марина Сетте вернулась домой вчера днем. В авиакомпании, скорее всего, это подтвердят. В любом случае я уверен, что она была в самолете, когда поступил тот звонок в участок с просьбой прийти в галерею. То есть она либо в этом замешана – позвонила из самолета или попросила кого-то, – либо кто-то знал, что Сетте не будет в тот день, и использовал ее имя.

В больнице я успела пересказать Майку все, что мы с Мерсером узнали со вчерашнего дня. Майк договорился о встрече с Престоном Мэттоксом и с учеником Варелли, Доном Кэнноном, на понедельник, но я знала, что он не уйдет из больницы Св. Винсента – независимо от того, что скажут врачи, – пока не увидит Мерсера.

И снова Майк принялся ходить взад-вперед.

– Твой приятель Микки Даймонд заполучил новую статью на свою «стену позора». – Репортер «Пост» оклеил стены в кабинете своими статьями, что попали на первую полосу. – По радио это уже называют «Смертоубийством на Десятой авеню». Не удивлюсь, если фото той бедной девушки появится во всех желтых изданиях. Какая глупая смерть – ей всего лишь не повезло. Этот тип просто монстр какой-то.

Прошло уже четыре часа с начала операции Мерсера. У нас с Майком заканчивались отвлеченные темы для разговора. Каждые полчаса приходили новые полицейские – утешить, помолиться, предложить свою кровь или любую иную помощь. Начальник полиции и мэр тоже внесли свою лепту – дали интервью в коридоре больницы, призвав жителей Нью-Йорка молиться за Мерсера. После чего уехали.

Когда двое мужчин в зеленых халатах, заляпанных кровью посильнее моего костюма, вошли в комнату с улыбками, Майк обнял меня, прежде чем они заговорили:

– Ваш напарник будет жить, – заверил один из хирургов, – он только…

– Черт! Что же вы так долго молчали? – воскликнул Майк. – Мы хотели бы пройти к нему, – и он зашагал к двери, не дослушав хирурга. Я знала, что Майк сдерживает слезы и не хочет, чтобы я это видела.

– Мистер Уоллес все еще в реанимации. Он пробудет там несколько часов. Потом его переведут в палату интенсивной терапии, тогда вы сможете его навестить.

Майк, не оборачиваясь, крикнул мне из коридора, что пойдет звонить отцу Мерсера, сообщит ему хорошую новость.

– Меня зовут Алекс Купер. Я была вместе с детективом, когда его ранили. Что с ним было?

– Пуля прошла в полудюйме от сердца. Застряла в кости прямо над ним. Но открылось сильное внутреннее кровотечение – а это очень опасно. Сейчас мы привели его в порядок, но следующие несколько часов станут решающими. – Врач посмотрел на часы. – Сейчас почти четыре. Сходите пообедать. А о вашем приятеле позаботятся медсестры.

– Мы еще побудем тут, доктор. Видите ли, мы должны увидеть Мерсера.

Мы с Майком никуда не собирались уходить до этого момента.

Я поблагодарила врачей, и они ушли, оставив меня одну. Я опустилась в кресло, закрыла лицо руками и вспомнила все свои обещания господу за последние несколько часов о том, какие добрые дела я совершу, лишь бы Мерсер выжил. Все тело ныло, и я попыталась отвлечься, представив, что было бы, не пойди мы с Мерсером в галерею. Затылок ломило невыносимо, и кровь стучала в висках, напоминая звук выстрелов. Я даже представить не могла ту боль, что испытал Мерсер, когда пуля пронзила ему грудь.

Я открыла бумажный пакет, достала сотовый и набрала номер Баттальи. Нарвавшись на автоответчик, я вздохнула с облегчением. Мне не нужна головомойка, поэтому я сообщила ему хорошую новость про Мерсера и добавила, что на ночь останусь у знакомых.

У Джейка был забронирован билет на семичасовой рейс обратно в «Ла Гуардия», этот заказ я сделала сама пару дней назад. Я не смогла дозвониться ему на Виньярд, поэтому оставила сообщение на автоответчике и там, и у себя дома, рассказав про стрельбу и попросив приютить меня на время.

Майк вернулся минут через пятнадцать, принес нам кофе и себе сандвич:

– Хочешь, поделюсь?

– Нет, спасибо, – желудок отказывался принимать пищу. – Извини, что наорала на тебя по телефону в пятницу.

Аппетит Майка напрямую зависел от его настроения. Он широко раскрыл рот и целиком запихнул туда край гигантского бутерброда с ветчиной паштетом, салатом, помидорами и луком. Жуя, он пробормотал что-то вроде: «Забей».

– Я знаю, что на язык ты не воздержанна, блондиночка, – добавил он, когда тщательно прожевал три первых куска. – Думаешь, я не понимаю, чего ты вдруг переменилась? Я же знаю, что ты провела все утро в молитвах о Мерсере, наверняка пообещала терпимее относиться даже ко мне, если все обойдется. – Майк подмигнул и снова принялся за еду. __ Так вот, а вчера я весь день провел, читая дело Омара, – сообщил он, заморив червячка. – Тип был настоящим профессионалом на этом поприще. У начальника тюрьмы скопилась гора жалоб на него. Наверно Лоуэлл Кэкстон был прав. Похоже, Омар снюхался с тюремными адвокатами. О большинстве разводов он действительно прочел в «Юридическом вестнике». В одном постановлении судья даже указал, в какой частной школе учатся дети сторон. Омар вычитал эту информацию и стал угрожать, что похитит детей, когда они будут возвращаться с занятий. Их мать просто слетела с катушек, во всем обвиняя бывшего мужа. А стояли за этим Омар и уважаемый член судебной коллегии.

– И никто не арестовал Омара за преследование?

– Нет. Посадили в карцер. – То есть в одиночную камеру с пребыванием в ней двадцать три часа в сутки без права пользования библиотекой и почтой. – И добавили пару месяцев срока. Но начальник тюрьмы сказал мне, что теперь с этим Законом о свободе информации начнутся нешуточные проблемы. Заключенные пишут в счетные комиссии и требуют предоставить им адреса кого угодно, потому что закон дает им такое право. Один тип получил таким образом адрес бывшей подружки и преследовал ее шесть лет. Говорю тебе, в этой судебной системе сумасшедшим домом управляют психи, – последние слова получились не столь эффектными из-за того, что Майк, покончив с сандвичем, облизал соус с пальцев, прежде чем обтереть их салфеткой.

– А имя Дениз Кэкстон есть в журнале посещений?

– Нет, еще не нашли. Но я должен сам посмотреть. Может, она приходила под другим именем. Кстати, а ты уже придумала, где перекантуешься следующие несколько недель в нерабочее время?

Я кивнула.

– Я могу пожить в квартире Джейка Тайлера. Может, подбросишь меня домой, чтобы я взяла одежду?

– Я найду тебе водителя. А сам отсюда сегодня не уйду.

Спорить с Майком на эту тему было бесполезно. В эти критические для Мерсера часы он останется рядом с ним независимо от того, сколько времени это займет.

В шесть пришла медсестра и сообщила, что проводит нас в палату интенсивной терапии.

– Он спит, – пояснила она. – Но доктор сказал, что вы хотите его увидеть.

Мерсера поместили в бокс напротив поста медсестер. Я услышала писк мониторов задолго до того, как мы подошли. У входа в палату стояли два детектива в штатском. Я вошла и посмотрела на его крупное тело, полностью занимающее кровать. Из носа торчали трубки, а к руке тянулся шланг капельницы. Мерсер не ответил, даже не пошевелился, когда Майк поздоровался. Тогда Чэпмен поднял простыню, что прикрывала Мерсеру грудь, посмотрел на бинты и осторожно погладил его по плечу.

– Наркоз еще действует, – пояснила медсестра. – Я позову вас. Пойдемте, здесь есть зал ожидания.

Она провела нас по коридору, и мы снова стали ждать, на это раз в компании семей других критических пациентов. Майк не вынес соседства этих взвинченных людей.

– Я пойду к Мерсеру.

– Но там нет места…

– Мне хватит. Я хочу с ним поболтать. – Он бросил на меня взгляд, яснее всяких слов говорящий: «Наедине», и вышел.

В голове все время прокручивались сегодняшние события. Стараясь не обращать внимания на головную боль, я прикрыла глаза руками и не заметила, как подошли двое мужчин.

– Александра Купер?

Я подняла взгляд, они предъявили свои значки и представились:

– Шон Иверсон и Том Беллман. Особый отдел. Пройдемте с нами. Больница предоставила нам комнату, мы бы хотели услышать ваши показания.

Я встала и махнула рукой в сторону бокса:

– Но мне бы не хотелось уходить от Мерсера. Мы ждем, когда он…

– Это недалеко, Алекс. Мы приведем вас обратно, как только закончим.

– А почему этим занимается не убойный отдел? – Я не двинулась с места, и оба детектива выглядели очень недовольными. Я знала, что впадаю в паранойю, но хотелось дать показания копам, которые знали меня и любили Мерсера. Именно они должны заниматься расследованием нападения на него.

– Пойдемте, – сказал Иверсон, поворачиваясь ко мне спиной. – Убойщикам такие дела не дают. Нас назначил сам начальник следственного отдела, – детектив обернулся, и на его лице появилась улыбка, – он даже упомянул, что с вами может быть трудно.

– Я бы хотела, чтобы со мной пошел детектив Чэпмен, если…

– А мы бы предпочли его не звать, если вы не против. Его там не было, это не его дело, и нам бы хотелось все сделать по правилам, хорошо, мисс Прокуратура?

Я схватила свой бумажный пакет и послушно последовала за ними по коридору до лифта, вниз, в небольшую комнатку, на двери которой висела табличка «Охрана».

Почти три часа Иверсон и Беллман допрашивали обо всем, что случилось с того утра, как я вернулась на Манхэттен с Виньярда. За последние десять лет я сама часто допрашивала свидетелей, но все равно поразилась их дотошности и полностью вымоталась. Снова и снова они заставляли меня припомнить каждое движение, шаг, слово и звук, которые были совершены или произнесены в галерее. Я напрягла все свои чувства, чтобы воссоздать картину происшедшего, но по их непроницаемым лицам поняла, что чем-то ответы их не устраивали.

Когда Иверсон закрыл блокнот и встал, я посмотрела на них так же, как на меня смотрели мои свидетели: я хотела знать, поможет ли им эта информация. Нo я ни о чем их не спросила, потому что знала – никто не сможет ответить на этот вопрос.

– Томми отведет вас обратно, Алекс. На сегодня все, но на неделе вам придется проехать с нами на 21-ю улицу. Показать нам все на месте, хорошо?

– Да, буду рада помочь.

На обратном пути мы с детективом Беллманом не сказали друг другу ни слова. Он довел меня до бокса Мерсера и пожал на прощание руку. Майк утащил стул с поста медсестер, втиснул его между стеной и кроватью и сейчас сидел там, спиной к двери, наклонясь вперед. Он держал Мерсера за руку и что-то тихо ему говорил. Я уловила пару знакомых имен и поняла, что Майк просто пересказывает ему истории из жизни, воспоминания, болтает о всякой всячине с молчаливым собеседником. Мерсер лежал в той же позе.

– Эй, Мерсер, – сказал Майк, – Куп вернулась. – И обратился ко мне: – Где была, блондиночка?

Я рассказала про допрос.

– Эти козлы, должно быть, круто с ней обошлись, Мерсер. Выглядит она дерьмово. Открыл бы ты глаза и посмотрел на нее. Я, пожалуй, позаимствую парочку твоих катетеров, приятель, – ей надо влить немного пивка, топливо ей не помешает. Кого назначили на это дело?

– Иверсона и Беллмана.

– Черт возьми, Мерсер. Вытаскивай свой зад из кровати. Этим тупицам нельзя доверить даже проверку фальшивого чека. Они хорошо с тобой обращались, Куп?

Я кивнула.

Примерно в полночь женщина-полицейский из Шестого участка принесла нам с Майком суп в термосе.

Я отнесла еду в палату к Мерсеру. Теперь Майк стоял и что-то говорил про менструацию.

– О чем это ты? – удивилась я. – Может, тебя пора сменить?

– Знаешь, говорят, что люди в коме все слышат. Так вот, если он действительно просто отходит от наркоза, то я скоро к нему пробьюсь. Я хочу, чтобы он, очнувшись, услышал мой голос. Помнишь мой словарь? Я цитирую ему избранные места. Помнишь, как это бесило Мерсера, особенно когда люди смеялись, да он вскочит хотя бы ради того, чтобы надавать мне по морде.

Чэпмен часто шутил, что станет издавать собственный справочник, конкурент «БОСу» – «Большому оксфордскому словарю», Он называл его «ЧИС» – «Чэпменовский исковерканный словарь» – и полагал что его надо печатать и выдавать каждому полицейскому-новобранцу.

Майк снова сел рядом с Мерсером:

– Я решил побаловать его избранным. «Гости» – это когда у женщины месячные, – и Майк изобразил высокий женский голос, имитируя показания свидетельницы: – Но, детектив Уоллес, я не могла позволить ему заниматься этим со мной. На прошлой неделе у меня были гости. «Атлетический» – используется как синоним слова «эпилептический»: офицер Чэпмен, вы не можете арестовать моего брата. У него атлетический припадок. Обычно евреи, ирландцы или итальяшки так говорят, слышала?

– Алекс, ты здесь?

С кровати донесся слабый голос Мерсера. Он так и не открыл глаза, голова все еще была повернута к стене, а слова были еле слышны. Майк вскочил со стула и схватил Мерсера за левую лодыжку – казалось, это единственная часть его тела, где не стояли медицинские приборы, – и поцеловал его пятку.

Я ответила:

– Да.

И мы оба нагнулись над Мерсером, чтобы расслышать, что он скажет.

На его губах появилась тень улыбки, и он прошептал:

– Уведи отсюда этого беложопого расиста.