Текст книги "Роковые девчонки из открытого космоса"

Автор книги: Линда Джейвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Засим последовала пауза, по самые клецки напоенная эротическими возможностями.

Джейк заерзал. Странно, однако он чувствовал на себе ответственность за ситуацию. Не вполне уютное чувство, ибо Джейк был брезглив насчет ответственности так же, как и насчет обязательств. Он предпочитал думать, что все случается само, а он тут ни здесь, ни там, а между прочим.

В духовке времени подрумянилась еще одна булочка.

– Ну что, четко, – выдавил Торкиль. – Чужие, значит?

Бэби кивнула. Она тоже не рассчитывала, будто ответственность или обязательства ее привлекут. Чем бы ни были. Судя по всему, они – как это самое, как его там, ну да – эти самые отношения. То есть – не очень рокенролльно, как ни верти. Слишком много слогов, во–первых. Она показала на компакт–диск–плейер.

– Мне нравится музыка, – дружелюбно заметила она.

– Да? – сказал Джейк, необъяснимо возгордившись, будто сам был к ней причастен.

– Полностью. Потому мы и здесь.

– Здесь? В этом доме? Из–за «Трех»? – Джейк был в замешательстве. Не говоря уже об отказе.

– На этой планете. Из–за рокенролла.

– Четко! – сказал Тристрам. Рыжая что – облизывается на него? Возмутительно. А возмутительность в девчонках Тристрам обожал. У него просто глаза разбегались.

Пупсик тем временем приглядывалась к Сатурне и Небе. Вот кого она бы назвала Объектами Похищения. Ням–ням.

– Значит, – высказался Джейк, – мы все тогда идем в «Сандо»?

– «Сандо»? – переспросила Ляси. – Это локальный локус секса, наркотиков и рокенролла?

– Э–э, смотря как определять секс, наркотики и рокенролл, наверное, – развеселился Джейк. – Но да, полагаю, это он.

– Мне нравится эта девчонка, – прошептал Торкиль Тристраму. – Чокнутая, как не знаю.

– Мне она первому понравилась, – прошептал в ответ Тристрам. – И я, – добавил он, —первым ее увидел, а это кое–что да значит.

Ляси довольно ухмыльнулась. Она положит их обоих себе на тостик. Чем бы, к ебеням, этот самый тостик ни был.

– Газуем, – предложила она.

Газование не вполне описывает то, что произошло следом.

Во–первых, Сатурна и Неба скрылись внизу, дабы заново навести себе брови. Затем Джейк и близнецы отправились на смутные, эпические и пересекающиеся друг с другом поиски носков, кои включали в себя заглядывание под подушки, перемещение телевизора, хватание за верх холодильника и обыск буфетов, где жили сухие завтраки и арахисовое масло. Поиски также влекли за собой неудобства для целых сообществ насекомой жизни, вынуждая пауков, тараканов, а также несколько видов муравьев к бегству из их традиционных отечеств. Мальчиков же вынесло на мелководье небольшого дворика, в омуты мусорного чулана и наконец, когда они уже исчерпали все остальные возможности, – в высь их собственных комнат.

Оставшись сами по себе, девчонки с интересом изучали пейзаж. Бурорама, отметила про себя Бэби. Она не вполне ожидала, что хабанера – хибара, или как там ее – Джейка будет выглядеть так. А ожидала она чего–то поколоритнее, покинетичнее, может – с меняющимися перспективами, ибо все свои представления о том, как живут рокенролльные мальчики, почерпнула из сцен в интерьерах музыкальных клипов. Ее это больше дезориентировало, чем разочаровало, но ей пришло в голову, что, несмотря на все случившееся минувшей ночью, Джейка она, почитай, и не знала вообще. Она слишком распустила язык? Может, следовало больше расспрашивать его о нем же.

– Неплохая была бы идейка, – пробурчала Ляси, прочтя ее мысли. – Особенно если учесть, что ты так на него запала и все такое.

– Отъебись, кобла, – ответила Бэби.

– Что это с вами такое? – спросила Пупсик, вообще–то не очень желая знать. – Эй, врубитесь–ка в эту цыпу. – И она показала на плакат Кайли Миноуг, присобаченный к деревянной панели. – Где–то я ее уже видела. Интересно, кто это?

– «Собачий шиповник»[74]74
  «Где собачий шиповник растет» («Where the Wild Roses Grow», 1995) – песня австралийского рок–музыканта, певца и писателя Ника Кейва (р. 1957), которую он исполнил дуэтом с Кайли Миноуг.


[Закрыть] помнишь? – подсказала Бэби. – Она была трупом.

Бэби взяла бонг и отхлебнула мутной воды. Странно, подумала она. Даже наркотики у них бурые. И ей внезапно явилось виденье бежевых ультразамшевых дельфинов в рыже–коричневом море у шоколадного пляжа.

Пупсик подобрала барабанную палочку и стукнула по установке Торкиля.

– Хватит уже ойойкать херню всякую. Я хочу делать чумовую музыку, зеленки. Давайте не будем забывать основного сюжета. А основной сюжет, с моей точки зрения, – это рокенролл.

Пупсик была сфокусирована, как космический телескоп Хаббла. Может, она и бросалась в глаза меньше остальных, но именно она следила за тем, чтобы делалось дело. Конечно, это Бэби и Ляси пришла в головы мысль сбежать на Землю, но эй – кто разработал способ угнать космолет? Кто надыбал топливо, скажите вы мне? Ляси оттяжница, и Пупсику она довольно–таки нравилась, но она такая несобранная. Бэби, со своей стороны, постоянно загорается, только подолгу это не длится. Пупсик предсказывала Джейку еще, ну, дня два, неделю максимум. Более того, Пупсик знала, что Бэби и Ляси могут хотеть стать рок–звездами, пока с выпаса коровы не придут – что бы, к ебеням, это ни значило, – но если их не понукать, они даже к инструментам не притронутся. На самом деле, сей недостаток они разделяли с большинством землян, которые хотели быть рок–звездами, но этого Пупсик знать не могла.

Вспомнив про то, что она как–то углядела в видеоклипе, Пупсик отложила палочки и взяла Тристрамов бас. Подняв инструмент над головой, она уже собиралась расколотить его о подлокотник дивана, когда в гостиную снова забрел сам Тристрам.

– Эгей эгей эгей! – воскликнул он. – Полегче с оборудованием, чужая девчонка. – Он освободил ее от баса. – Ненаю, как там на вашей планете, но тут басы стоят кучу баксов.

Пупсик в раздражении закатила глаза. От Бэби и Ляси у нее живот сводило, да и земляне оказались не слишком веселыми. Она плюхнулась в бобовое кресло как можно тяжелее для такого легкого тела.

– ТОСКА, – объявила она. – ТОСКА, ТОСКА, ТОСКА.

Ляси это показалось истерически смешным. Закинув голову, она развернула волну ксилофонного хохота. Музыка ее веселья плясала по всей комнате, швыряла себя в углы и отскакивала от стен. В конце концов она ослабла, смягчилась, замедлилась и сплела свою трепетливую дорожку обратно к хозяйке. Втянув музыку ноздрями, Ляси испустила еще одну руладу. Этот акт хохота удлинил ее крепкую красивую шею, а симпатичный округлый животик и полные груди заставил колыхаться и рваться из–под хлопкотканой футболки. Антенны ее дрожали в чувственной массе рыжих волос.

Видя, как она смеется, слыша извивы ее тела, Тристрам так заворожился, что совершенно забыл об угрозе Пупсика его басу. В уме он прижимал губы к почти прозрачной коже на шее Ляси, покусывал нежные раковины ее изумрудных ушей, обмахивал зеленеющие почки ее сосков языком, прижимался к ней всем телом, жал ее попу, мужал в ее попе…

Торкиль, вовлекшийся в комнату, как раз когда Ляси начала смеяться, был поражен сходным же манером. Его мысленный взор извращался в видении: вот он хоронит свое лицо в ее сладких мохнатых подмышках, поглощает плоть с ее бока и животика в неистовстве крохотных любовных укусов, а затем ныряет носом, ртом и языком в складки ее пизды, которая будет влажна, как не знаю…

Бэби стояла, зачарованная представлением Ляси и реакцией близнецов на него: они надежно займут ее на некоторое время, Бэби в этом была уверена, – как вдруг —

Ляси пукнула.

Недавно потребив половину тостера, целую фондюшницу (включая вилки), горсть шариков от подшипников, бо́льшую часть автомобильной оси и электрический консервный нож – не говоря об игле шприца и ложечке от капуччино, – Ляси не ограничила свою флатуленцию обычным треугольным тинь–тином. Если смех ее был пикантно ксилофонен, пук ее стал отпадной фугой. Гармоническая вязь трубоидов, тромбоноидов и тимпаноидов, дунувшая в воздух фонтаном золотых и бронзовых брызг. Запах был довольно поразителен в своем собственном праве – имбирное смерденье с подкладкой восточных специй и щепотью мускуса.

Пупсик, сидевшая хмуро и непроницаемо до самого этого первопроходческого, ледокольного и ветродуйного момента, теперь заперхала от восторга и принялась хухукать и хахакать, подбрасывая ноги в воздух.

Бэби, хихикая, рухнула на пол.

Довольная собой, уверившись в том, что всеобщее внимание приковано к ней, Ляси схватила с кофейного столика зажигалку, повернулась ко всем спиной, стянула джинсы, выпустила еще один ветер – и подожгла его.

ФФФУУУУМ. Фиолетовое пламя вырвалось с росчерком и погасило себя с обжигающим рифом, который показался Торкилю тем звуком, какой мог быть у «Пантеры»[75]75
  «Пантера» («Pantera», с 1981) – американская хэви–метал–группа.


[Закрыть], если б те играли не на тяжело–металлических гитарах, а на колоколах. Ляси втиснулась пухленьким задом обратно в джинсы, развернулась к публике, застегнулась и ухмыльнулась.

– Величайшая плюха во всюхе, – хмыкнула Бэби.

Торкиль и Тристрам переглянулись. Торкиль сглотнул. Тристрам ахнул. Торкиль ахнул. Тристрам сглотнул.

Любовь движется таинственными тропами. В данном случае она подвигла Торкиля и Тристрама к полной и безоговорочной капитуляции.

– Что араб сказал доминатриссе? – спросил Торкиль.

Тристрам смигнул. В следующий же миг оба рухнули на колени, воздели руки и ударили челами об пол.

– Хочу быть твоя раб, – хором провозгласили они.

– Хмф, – фыркнула Пупсик, рванувшись из хватки бобового кресла и с топотом вылетая из комнаты. С такой скоростью они никогда не перейдут даже к наркотикам.

– Ей не понравилась шуточка? – Тристрам поднял голову и виновато глянул на Бэби.

– Не беспокойтесь за нее, – заверила та. – Это просто Пупсик. С ней все будет в порядке. – После чего как можно обыденнее добавила: – Схожу посмотрю, что стало с Джейком. – И вышла следом.

Ляси обозрела двойной комплект у своих ног.

– Если музыка – пища любви, – скомандовала она, – сыграйте уже что–нибудь.

В уме Торк вскочил, эффективно прошерстил стопу компакт–дисков и выбрал изумительно соблазнительный альбом – «Мягкий сексуальный звук» Дэйва Грэйни, быть может, или «Оделэй» Бека, а может, и «Сон Генри» или акустический этого–как–его–там. Может, штуку Перкинса, Уокера и Оуэна[76]76
  Дэйв Грэйни (Dave Graney) – австралийский рок–музыкант и автор песен. Его альбом с группой «Коралловые змеи» («Coral Snakes») «Мягкий сексуальный звук» («The Soft and Sexy Sound») выпущен в 1995 г. Бек (Beck Hansen, Bek David Campbell, р. 1970) – американский рок–музыкант, певец, мультиинструменталист и автор песен. Его альбом «Оделэй» («Odelay») выпущен в 1996 г. «Сон Генри» («Henry's Dream», 1992) – альбом Ника Кейва и группы «Дурное семя» («The Bad Seeds»). Перкинс, Уокер и Оуэн – австралийская супергруппа «Текс, Дон и Чарли» (с 1992) в составе автора–исполнителя Текса Перкинса (Gregory Steven Perkins, р. 1964), пианиста Дона Уокера (р. 1951) и гитариста Чарли Оуэна.


[Закрыть]. Ага. Перкинс, Уокер и Оуэн. Он перекатился на спину и воззрился на Ляси с беспомощным обожанием. Ну и женщина. Неужели она только что попросила его что–то сделать? Попросила, не так ли? И что бы это могло быть? Черт. Ну и ладно. Если это важно, возможно, попросит еще раз. Тристрам же тем временем думал: «Порно для пироманов»[77]77
  «Порно для пироманов» («Porno for Pyros», 1992—1998) – американская группа альтернативного рока.


[Закрыть]. Чего это он стоит на коленях на полу? Он поднял свои свинцованные кости, подгреб к компакт–диск–плейеру и нашел альбом. Держа его на вытянутых руках, вопросительно посмотрел на нее.

– Из вас выйдут прекрасные домашние зверюшки, – одобрила она.

По–своему, обдолбанно и ошеломленно, Торкиль и Тристрам были вне себя от похоти и очарованности. Им не хотелось ничего иного, кроме как владеть и быть владеемыми, по одиночке или парой, этой внеземной кокеткой. У них не было сомнений, не было лишних раздумий, прежних обязательств, у них не было подлинных проблем с зеленой кожей – и никакой причины для колебаний. С другой стороны, они были тотальными филонами. Поэтому вот что они сделали – ничего.

Это и есть картинка соблазнения по–филонски. Тристрам вялочленно обвисает в бобовом кресле, веки приспущены. Торкиль вырубился на полу, веки закрыты. Ляси танцует сама по себе. Проходит много минут. Тристрам садится и тянется к бонгу.

– Эй, космическая девочка, – говорит он. – Ты куришь?

§

В Эросовом уголке космоса было ужасно тихо. Из занятий Эросу оставалось немногое – только думать. И больше всего думал он о крушениях и столкновениях. Это типичный фетиш астероида. Всякий раз, когда мимо свистел какой–нибудь другой роид, Эрос представлял, как бросается на него и оба они взрываются мириадами фрагментов. Со множеством подробностей, снова, снова и снова он воображал этот импозантный момент стычки, точный миг взаимного удовлетворения и уничтожения, «большую смерть» астероидального оргазма. Хотя на самом деле Эроса не очень прельщала мысль шандарахнуть какой–то другой роид самостоятельно. У Эроса были планы пограндиознее и фантазии поэкзотичнее. Эросу хотелось врезаться в Землю, внедриться в ее мягкую почву, вогнать себя в хрумкие скалы, пробиться сквозь ее кору и пронзить ее мантию, потрясти ее до самого ядра.

Вот это произведет впечатление на девчонок, хей?

§

– Хей, девочка, не кусай его! – вскричал Тристрам. – Просто соси!

Глаза Торкиля тревожно распахнулись. Что он пропустил? Он нервно заозирался. Ляси уже сидела на софе. Тристрам склонился над ней, исследуя бонг на предмет повреждений.

– Ты что, раньше никогда шишек не дергала? Нет? Да ты шутишь. Ты и впрямь, должно быть, с другой планеты. – Он снова вручил ей устройство. – Извини. Ладно, в общем, вот это поджигаешь, ага, вот так, и втягиваешь дым из верхушки. Красиво и глубоко. Вот так. Теперь задержи его внутри как можно дольше и только потом выдыхай.

А «как можно дольше» и впрямь оказалось очень долго. Когда близнецы уже заволновались, Ляси выдохнула дым из ушей. Серией идеально круглых колечек.

– Ох, мужик, – вздохнул Торкиль, качая головой. – Как только ты делаешь то, что умеешь делать?

– Я же тебе сказала. Я чужая. А ты мне верить не хотел. Кстати, я узнала строчку. Это из «Везувии». Макси–сингл «Страх перед Фланелевой Планетой».

– Да ладно тебе, Ляси, – подначил Тристрам. – Откуда ты знаешь?

Дурь выветривалась, и в голове у него начало проясняться. Блядь, а она сексуальна.

Ляси покачала головой:

– Я уже говорила. У меня идеальная память на музыку и тексты – особенно те, где хоть что–то про галактику. Раз услышу – и все, оно там. – Она постучала себе по лбу. – И, кстати, одно из преимуществ у чужиков – я могу читать у вас в уме, когда охота. Поэтому, отвечая на ваши невысказанные вопросы, – конечно, Торк, я уверена, что могла бы. И я бы определенно хотела попробовать. Но тебе придется делать то же самое с другим перьевым боа. И, Трист, то, о чем думаешь ты, меня тоже сильно возбуждает, но тебе придется мною порулить… О БОЖЕ!

Да, Ляси?

– Что, нахуй, со мною происходит, Боже?

Воздействие наркотика, Ляси. Ты только что покурила каннабис. А каннабис вызывает интенсивную биохимическую реакцию, проникая в ихороток нефонцев. Будь готова к тому, чтобы несколько раз обернуться и испустить много тепла. Я имею в виду – много. И, деточка, не забывай, что ты, к тому же, наполовину землянка, поэтому рассчитывай пребывать в сиську по меньшей мере час. Если у тебя все, то у Меня в зоне шестидесяти пяти гугоплексов НЛО делает восемьдесят. Надо штрафануть урода, пока не сбежал.

– Конечно. Спасибо. Но, эй, погоди–ка. Если это Неопознанный Летающий Объект, откуда Ты знаешь, что это он?

Он она оно. Я по–прежнему убежден, что «он» служит универсальным местоимением. Считай Меня не примирившимся. Но феминисты насчет Меня точно неправы были, верно? Так раздражает, когда они зовут Меня «Она». Казалось бы. Так и подмывает обрушить на них Мой гнев, знаешь, повергнуть их или еще чего–нибудь.

Ляси вздохнула. С Богом не поспоришь.

– Мне казалось, у Тебя дела, – сказала она.

И впрямь. Меня здесь нет.

Ляси моргнула. В голове было жарче обычного; как будто антенны горели. Она поняла, что близнецы теперь шокированы гораздо сильнее, нежели откровением о чтении умов.

Прямо у них на глазах Ляси как будто возгоралась. Пылали ее рыжие волосы, воздух вокруг нее тек жидким жаром. Черты ее принялись мутировать: глаза Бетт Дэвис, губы Крисси Амфлетт, бедра «Соли–с–Перцем»; она была Принцем в «Пурпурном Дожде», она была Куртом Кобейном; она была «Ты Есть Я» и «Веры Больше Нет»; она была Джимом М, первоначальной «Дверью»; Энни Леннокс и Мадонной, Кортни, Пи–Джей и Саммер Донной; она была такой же Бархатной, как Подполье[78]78
  Бетт Дэйвис (Bette Davis, 1908—1989) – американская актриса кино, театра и телевидения. Крисси Амфлетт (Christina Amphlett, р. 1959) – певица австралийской рок–группы «Divinyls». «Соль–с–Перцем» («Salt–N–Pepa», с 1986) – американская ритм–энд–блюз–и хип–хоп–группа. Принц (Prince Rogers Nelson, р. 1958) – американский поп–музыкант, певец, мультиинструменталист, автор песен; его альбом «Пурпурный дождь» («Purple Rain») выпущен в 1984 г. «Ты есть я» («You Am I», с 1989) – австралийская группа альтернативного рока. «Веры больше нет» («Faith No More», 1982—1998) – американская группа экспериментального альтернативного метал–рока. Джим Моррисон (James Douglas Morrison, 1943—1971) – американский певец, автор песен, кинематографист, поэт и прозаик, лидер группы «The Doors». Энни Леннокс (Annie Lennox, р. 1954) – шотландская певица и рок–музыкант. Мадонна (Madonna Louise Ciccone, р. 1958) – американская поп–певица, автор песен, продюсер, писатель, танцовщица и актриса. Пи–Джей Харви (Polly Jean Harvey, р. 1969) – английская певица и автор песен. Донна Саммер (LaDonna Andrea Gaines, р. 1948) – американская поп–певица. «Бархатное подполье» («Velvet Underground», 1965—1973, 1992—1994) – американская рок–группа.


[Закрыть], серебряным компакт–диском, что крутился, крутился…

Ф–фу!

Торкиль и Тристрам поняли, что пялятся на компакт–диск–плейер, который испускал тихое шипенье. В комнате они остались одни. И обильно потели. Запотели также все окна, а по экрану телевизора стекали капли конденсата.

Тристрам размял между пальцами щепоть пластилина и пристально ее изучил.

– Что же это за дерьмо?

§

А Бэби тем временем обнаружила Джейка в комнате Торкиля: Джейк заимствовал носок.

– У меня такая вот теория, – заметил он, когда она вошла и уселась рядом на кровать. Затем нагнулся и натянул носок. Большой палец высунулся в дыру. Джейк принялся рассматривать его так, будто никогда в жизни не видел большого пальца. По правде сказать, Джейк, серийный сердцеед расслабленного пошиба, игривый повеса ньютаунского мира, был совершенно сражен. А кроме того – смятен, как черт. Он занимался с нею сексом? И забыл? – Знаешь, как, типа, один носок из пары всегда пропадает? – вот что заметил он. – Так вот, я уверен, что все одиночные носки всасываются в черную дыру где–то в пространстве. И черная дыра выдувает их на какую–то далекую планету, где у всех обитателей – только по одной ноге.

– Это правда, – подтвердила Бэби. – Планета возле Арктура. Один мой знакомый на ней бывал. Рассказывал, что там каждую неделю устраивают носочные танцульки[79]79
  Танцы в носках – неформальные танцевальные вечеринки, особенно популярные среди старшеклассников в 1950–х гг.


[Закрыть]. Рычаг передачи в своих космолетах они двигают носами, которые у них крайне длинные, а в «Вертуна»[80]80
  «Вертун» («Twister») – популярная в колледжах игра, при которой участникам полагается размещать различные части тела на соответствующим образом окрашенных кругах, принимая таким образом довольно невообразимые позы.


[Закрыть] играют по особым правилам. Насчет носочного гамбита совесть их не мучает, поскольку они прикидывают, что если сами могут обходиться одной ногой, остальная всюха может обходиться одним носком.

Джейк поднял голову и присмотрелся к ней. Вроде не шутит. Она в ответ посмотрела на него. Город Встречающихся Взглядов. Джейку примстилось, что у него пылесосом высасывают глазные яблоки. С немалым усилием он втянул зрение обратно и применил его к ботинкам, которые теперь с сугубым сосредоточением зашнуровывал. Бэби нравилось, как его жилистые мускулы работают под веснушчатой кожей на длинных руках, как прыгают и подскакивают здоровые свалявшиеся трубы волос у него на голове, когда он ею двигает. С его же стороны, жаркое желанье выжигало в мозгу марихуанный туман. Бэби прочла как его желание, так и неловкость и сама себе улыбнулась.

– Что смешного, космическая девочка?

Джейк выпрямился. Рука его пустилась в нехарактерно нервную разведку куда–то в округу ее руки. Ненадолго зависла, но, похоже, не работало шасси. Давай, подумал он, выпускай колеса, ты можешь. К этому времени оба они уже смотрели на его руку. Как можно индифферентнее он включил задний ход и спилотировал руку обратно на базу, где тягач немедленно уволок ее в ангар джинсового кармана.

Блядь! И что теперь?

Джейк истово верил в терапию отвлечения.

– Знаешь, – сказал он, обращаясь непосредственно к ее необычайно целовабельным губам, – я как–то покурил такого невероятного гашиша. Сначала я думал, что я – Бог.

– Ты совершенно на Него не похож, – перебила Бэби, не очень понимая, почему он не может высказать то, что у него на уме, в особенности потому, что на нем у него столь безошибочно она сама. – Честно. Я знаю Бога. Поверь мне. Совершенно никакого сходства. – И слава Богу, так сказать, подумала она. С ними двоими ей не справиться.

Она знает Бога? Джейк пораскинул мозгами над смыслом этого замечания. Она не может быть «заново рожденной», правда? Заново рожденные – такая морока. Их никогда не затащишь в постель, и, по его опыту, в ресторанах их вкус оставлял желать лучшего. Но он отказывался верить, что она заново рожденная. Во–первых, если б так, на ней были бы трусики.

А к заключению, что трусиков на ней нет, Джейк пришел, пока нагибался завязать шнурки. Он заметил, что она сидит довольно ненапряжно для человека в такой короткой юбочке, и, э–э, в общем случайно поднял снизу взгляд и поймал клочок плоти. Довольно жутко, на самом деле, если теперь вдуматься. Без волос и, на самом деле, похоже, вообще без чего бы то ни было. Барбирама. Нет, невольно передернуло его. Это смешно. Он не осмелился таращиться или чего–то. Вероятно, она – из тех цып–извращенок, которые бреют себе лобки. Конечно же.

Что это за дела с заново рожденными, кто такая Барби и что такое, ко всей преисподней, трусики? – про себя недоумевала Бэби.

Джейк отбросил религиозную проблему в корзину «слишком трудно» и начал заново:

– Короче, – наобум сказал он. – Я понял, что я не Бог, но у меня было такое чувство, что кем бы Бог ни был, Он пытается со мной поговорить. И тогда я увидел, что Бог… Бог… э–э, в общем, Бог – это чужой. – Он помедлил для пущего эффекта. – Чужой женского пола.

Какая херня, подумала Бэби. Интересно, что он хотел сказать перед тем, как решил произвести на меня впечатление.

Уилма Флинтстоун[81]81
  Уилма Флинтстоун – персонаж телевизионного мультсериала «Флинтстоуны» («The Flintstones», 1960—1966), рыжеволосая доисторическая домохозяйка.


[Закрыть] – вот что он хотел сказать. Ему было видение Бога в облике Уилмы Флинтстоун. Это производило впечатление на других девчонок, но Джейк не был уверен, что сработает на Бэби. Что это вообще за имя – Бэби?

– Ну что, пойдем? – предложил он.

Достигши гостиной, они обнаружили, что близнецы перекидываются между собой картонкой из–под «биг–мака», будто воланом.

– А где Ляси и Пупсик? – спросила Бэби.

Тристрам поморщился. Торкиль скорчил рожу.

– Пупсик внизу с девчонками, – пробурчал он. – А Ляси, э–э, как бы пропала.

Бэби пожала плечами. Она достаточно хорошо знала Ляси, так что не беспокоилась. И совершенно не жалела, конечно, что Джейк достался только ей.

– Вы идете или как?

– Вряд ли, – ответил Торк. – Мы, наверное, тут потусуемся, Ляси дождемся. О, и Пупсик сказала, что вас догонит.

Зазвонил телефон. Джейк не успел отреагировать, как трубку сняла Бэби.

– Хочешь пососать мне хуй? – спросила она, сделав свой голос утробным. В трубке женщина залилась слезами.

– Джейк, ты мерзавец, – прорыдала она, шваркая трубку на место.

Бэби повернулась к Джейку.

– Джейк, ты мерзавец, – проинформировала она.

– Есть такое мнение, – поморщился Джейк. – Мнение есть.

§

– Все они мерзавцы, – пожала плечами Сатурна. – Но есть различные сорта мерзавцев. Есть обаятельные мерзавцы, есть терпимые мерзавцы, есть неисправимые мерзавцы. Мальчики в этом доме варьируются от обаятельных до терпимых с периодическими приступами неисправимости. Обожаю, кстати, твою татуировку с пауком. Ты уверена, что не вампир? Уверена, что ты всего–навсего чужая? – Сатурна, Неба и Пупсик сидели по–турецки на королевских размеров кровати готических дев: балдахином ей служил избыток свисавшего слоями черного муслина. – Не хочешь еще раз проверить? – Расставленные по всей комнате черные свечи пахли мускусом и мерцали сквозь муслин, создавая искусственные сумерки, наполненные таинственными тенями и непредсказуемой игрой света. Сатурна протянула руку и мягко возложила ее на шею Небы. Отвела ей волосы с лица и опустила ошейник. В свете свечей голое горло Небы сияло золотом. – Не хочешь? – повторила Сатурна.

– Хочу, – сипло ответила Пупсик. – Очень хочу. – И она коснулась губами предложенной плоти. Ее дьявольские рожки щекотали Небины щеки. Обхватив одной рукой Небу за талию, другую она погрузила ей в волосы, где обнаружила руку Сатурны и упокоилась на ней. – Чеготамзначидвамирыделают? – осведомилась она сквозь прикушенную кожу.

– Вампир кусает шею и пьет кровь своей жертвы, – проинструктировала Сатурна. Властность в ее голосе подрывалась легкой дрожью. Она слегка сдвинула одну очерночулоченную ногу, чтобы пятка прижималась к твердеющему клитору. Дотянувшись, она погладила бедро Небы через слои кружев и жатого бархата. – Мы фантазировали об этом много лет. Это должно стать тотально преобразующим. – Рука ее скользнула вверх нежно подразнить Небину пизду сквозь мягкую ткань. Неба испустила прерывистый вздох и закрыла глаза.

Пупсик впервые с приземления на эту планету была полностью счастлива. Слишком много на ее вкус всякого «земной мальчик то, земной мальчик сё». Мальчуковая Зона[82]82
  «Мальчуковая зона» («Boyzone», 1993—2000) – ирландский мужской вокальный ансамбль.


[Закрыть]. Вот это – другое дело. Она обнажила зубы и впилась в шею Небы. То были зубы девочки, для которой принять минеральную добавку означало пожевать скалу. Легко прорвав кожу, она всосалась в соленый нектар, потекший из неглубокой ранки. От вкуса крови по ее позвоночнику пробежала дрожь, и все тело ее пропиталось неожиданно интенсивным жаром. Неба, запаниковав, сначала попыталась вывернуться. Тем не менее, Сатурна держала ее крепко, да и Пупсик не разжимала железной хватки. В конце концов, Неба прекратила сопротивление. Вся дрожа, она тускло обмякла у груди Сатурны, пока та продолжала интимные ласки.

Теперь антенны Пупсика дрожали, а дыхание вырывалось спазмами. По ее коже каскадами прокатывалась радуга цветов, словно трепетный флаг Марди–Гра[83]83
  Марди–Гра (Вторник на Масленой неделе) – праздник в Новом Орлеане и других городах Луизианы, с красочным карнавалом, балами и парадами с участием ряженых и джаз–оркестров.


[Закрыть].

– Мммммм. Ммммм.

К телесным жидкостям землян не слишком сильно–то и требуется привыкать. Типичная фигня осторожных нефонцев.

Пупсик подняла голову и слизнула кровь с зубов.

– Дай мне, – произнесла Сатурна, вывернув шею так, чтобы языком собрать кровь с губ Пупсика, не убирая руки с Небиной пизды.

– Может, я и есть как–его–там, в конце концов, – раздумчиво вымолвила Пупсик, пробуя пальцем глазной зуб. Что это у нее на нёбе? Ах да. – Посмотрите–ка, девочки, – сказала она, распахивая рот пошире.

§

– Мне понравились «Вампирские хроники». А вот «Клич к небесам» скучный до слез, и мне показалось, что «Выход в Эдем» сильно перехвален.

– А ты читал ведьмовскую серию[84]84
  Перечислены некоторые книги американской писательницы в жанре ужасов Энн Райс (р. 1941): цикл «Вампирские хроники» («The Vampire Chronicles», 1976—2003), «Клич к небесам» («Cry to Heaven», 1982), «Выход в Эдем», написанный под псевдонимом Энн Рэмплинг («Exit to Eden», 1985), и цикл «Жизни Мэйфэрских ведьм» («Lives of The Mayfair Witches», 1990—1994).


[Закрыть]?

– Пока нет. Как она?

– Да ничего. Неба и Сатурна читают в разумных пределах много, поэтому я часто проверяю, что у них на полках. Мальчишки же, с другой стороны, безнадежны. Единственный раз, когда у Джейка в доме водились пристойные книги, – это когда он убалтывал библиотекаршу. Джейк скорее радостно завалит в паб и за вечер спустит на выпивку пятьдесят баксов, а то и больше, чем раскошелится на пятнадцать почитать что–нибудь достойное. Я не понимаю. Если б я не был генетически запрограммирован на беспрекословную преданность, я бы давно свалил. А ты как, малыш?

Игги валялся на боку. Ревор пристроился у его бледной груди, зажатый меж передними лапами бультерьера. Он вздохнул:

– Девчонок тоже нельзя назвать книжными червями. Классические рок–цыпочки. Не то чтобы я что–то имел против рока. Ты вообще сам как насчет музыки?

– Конечно, хотя в своих вкусах я немного старомоден. Всегда питал слабость к «Животным» и «Трехсобачьей Ночи» – по очевидным причинам, не говоря уже о «Бурбонных вьючных». Из новой музыки тоже кое–что нравится. «Портисхед», например. И вновь, рискуя заслужить обвинения в тотальной очевидности, трек «Галета» – мой личный любимец. А ты что предпочитаешь, Ревик?

– Мы так совместимы, что смешно. Хотя я бы обязательно добавил альбом «Ручные звуки» «Пляжных Мальчиков»[85]85
  «Животные» («The Animals», 1962—1966) – английская рок–группа. «Трехсобачья ночь» («Three Dog Night», 1968—1975) – американская рок–группа. «Бурбонные вьючные» («The Beasts of Bourbon», с 1983) – австралийская группа «болотного рока», в которой участвовал Текс Перкинс. «Портисхед» («Portishead», с 1991) – английская трип–хоп–группа; песня «Галета» («Biscuit») записана ими на первой альбоме «Dummy» (1994). «Пляжные мальчики» («The Beach Boys», с 1961) – американская поп–группа; концептуальный альбом «Ручные звуки» («Pet Sounds») выпущен ими в 1966 г.


[Закрыть].

– Ну еще бы. Ох черт! Вон идут Джейк и Бэби. Играем животных.

Игги вскочил на ноги, подтрусил к двери и с тщательно рассчитанным раболепием лизнул Джейка в руку, являя ничем не отягощенную радость одновременным вилянием хвоста.

– Рафф! – сказал он. – Рафф! Рафф!

– Ёрп! – вскричал Ревор. – Ёрп! Ёрп! – Он перекатился на спину и помесил лапами воздух, когда Бэби сыграла пальцами арпеджио по его пушистому животику. – Ннф нф! Эхехехех! Щикивикилики!

Джейк налил воды в миску Игги, потрепал его на прощанье и ушел вместе с Бэби.

– С расой хозяев покончено, – прокомментировал Ревор, когда за ними закрылась дверь.

Игги рухнул на пол рядом с Ревором и зевнул своим крокодильим зевком. Гнаааааа–щелк.

– А вся эта белиберда типа сюси–пуси–пу никогда не действует тебе на нервы? Тебе никогда не хочется сбросить притворство, когда они рядом, и жить как разумные формы жизни, коими мы и являемся?

– Ох не знаю, – пожал плечами Ревор, беря лапу Игги в свои и облизывая ему подушечки. – Тогда они, быть может, захотят, чтобы мы их кормили и выгуливали. Честно говоря, мне наплевать. Зачем выдавать им, что умеешь водить, если у тебя и так билет первого класса в райском поезде?

– Ну ты и филон, – рассмеялся Игги.

§

– Хай хом, хай хом, на Землю мы идем.

Сириусяне, высаживаясь с межпланетного шаттла на Нефон, спускались по трапу кордебалетом, словно танцуя конгу. Поскольку ног у них по четыре у каждого, зрелище сенсационное. Кроме того, они пели – к этому виду творческой деятельности они относились с бесконечным энтузиазмом, обладая бесконечно малым талантом. Вследствие пространственных ограничений и требований по весу ручной клади на межгалактическом судне, коим им предстояло лететь на Землю, сириусянам разрешили взять с собой лишь по одному небольшому рюкзаку и ручной сумочке. Все вместе не должно превышать 86,3 нефограммов. Но, будучи сириусянами, они не могли толком подчиниться даже этому сравнительно простому требованию.

В этот самый миг один сириусянин вообще–то сидел на дегтебетоне и выл во все свои шесть глаз, пуская сопли тремя ноздрями: он забыл сумочку, содержавшую, среди прочего, его любимую заколку для волос, киберроман, который читал, проходку во все зоны на концерты «Хайосса», пачку психоделической закуси и золотую карточку «Амэкса». Рядом стоял несколько нетерпеливый нефонский чиновник, пристукивая копытом и пытаясь утешить несчастного тем, что, едва они доберутся до Земли, тот легко сможет похитить замены всем этим вещам.

– Нет, не смогу, – хлюпал носом сириусянин. – «Хайосс» уже распались. Они больше нигде не играют.

Всегда логичный нефонец пожал плечами:

– Зачем тогда проходка?

– Вы не понимаете, – взвыл сириусянин.

Это правда. Нефонцы были не способны понять такие вещи. Не могли постичь они и того, как вообще можно собираться в дорогу, подобно сириусянам. Легко решить, что чужие, готовясь к межзвездному вояжу, скорее предпочли бы путешествовать налегке, прихватив с собой лишь то, что действительно необходимо, и разместив это в своей клади так, чтобы можно было достать легко и в неиспорченном состоянии. Сами нефонцы в деле аккуратной упаковки естественно эффективны, но вот что касается прочих чужих… Из рюкзаков сириусян торчало или вываливалось до едрени фени странных и негабаритных предметов, включая целые гардеробы спортивных костюмов Элвиса (сириусяне – первые во всюхе имперсонаторы Элвиса), клюшки для гольфа (они обожают гольф из–за обуви), кегельбанные шары (то же касается боулинга) и комплектов из мольбертов с красками на тот случай, если по пути им взбредет заняться живописью. Один даже упаковал с собой маску Инопланетянина. К тому же, как будто всего этого мало, чтобы свести с ума любого среднего нефонца, один сириусянин просто сунул в багаж корзину с грязным бельем – мятыми нарядами и вонючими носками. По три в каждой паре. Ессно.

А за кулисами нефонские подручные (которые никогда особо не протестовали против своего статуса, но работали прилежно и с пониманием того, что Кто–то Должен Это Делать) тихонько разгружали мешки особых химикалий и минералов – билет сириусян на Землю.

Внезапно зажужжав и громогласно плеснув, в пруд рядом со взлетной полосой брюхом шлепнулась посадочная капсула херувимов. Разъехалась дверь, выскочил надувной желоб. И через секунду он весь уже подскакивал и попискивал под напором кучи–малы упитанных тел.