Текст книги "Легкое поведение"

Автор книги: Линда Джейвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Глава, в которой Моррисон видит старый сон, пытается подбить итоги и избавляется от иллюзий

То был странный год, год Дракона, полный драматических событий, радостного возбуждения, оптимистических ожиданий и риска. Что же до того, что он благоприятствовал вступлению в брак, – так это были всего лишь предрассудки. Мэй не написала ни разу. Моррисон выразил свое отношение к этому единственным словом, которое записал в дневнике: разочарован. Он все пытался вспомнить, что там еще говорил профессор Хо о лисьих душах, – что они по природе своей эфемерны, призрачны. «Когда лисья душа уходит, – говорил Хо, – иллюзия остается на какое-то мгновение, но потом исчезает и она. Звезда сверкнет в небе, тень пробежит по земле, рана заживает, шрам затягивается, и жизнь продолжается».

В середине декабря Моррисон получил посылку от матери. В письме, написанном несколько недель назад, она рассказывала, что ртутный столбик в Джилонге подбирается к ста градусам. Еще она писала, что в доме пахнет приближающимся Рождеством и пропитанный бренди пудинг, завернутый в марлю, висит на кухне, настаиваясь к предстоящему торжеству. Они с отцом с нетерпением ждут каникул, которые, как всегда, проведут в Квинсклифе. Отец предвкушает хорошую охоту на бандикутов и медведя. Читая новости из родного дома, Моррисон как будто слышал голос матери с мягким йоркширским акцентом.

В посылке была и новая антология австралийской поэзии. Он читал до самого рассвета. Ностальгирую по дому, записал он в своем дневнике, прежде чем погасить свет. В ту ночь ему снился старый сон, как он бежит сквозь заросли кустарника. Он улавливал запах эвкалипта, слышал щебет звонарей, крики какаду, жужжание насекомых и собственное сбивчивое дыхание. Во сне он был молод, а объект его охоты скрывался за углом дома.

Конец года был для Моррисона временем подведения итогов. Как всегда методично, он разложил на столе письменные приборы, наполнил чернильницу, натянул нарукавники. Исписанный за год дневник в красном кожаном переплете мягко распахнулся, открывая оставшиеся бледно разлинованные страницы.

В дневнике были записи его расходов на рикш, прислугу и отели, в которых был учтен каждый пенс, и столь же тщательно зафиксированные доходы и сбережения, каждым фунтом которых он чрезвычайно гордился. Здесь же были обрывки сплетен, запомнившиеся анекдоты и шутки, наблюдения о войне и политике. Моррисону надлежало упорядочить все эти впечатления, чтобы передать их потомкам.

Он посмотрел на кисти своих рук, перепачканные чернилами. Бросились в глаза проступающие вены, розовые и сухие костяшки пальцев, россыпь веснушек на коже. Мне нравится твой упрямый и вздорный нрав. Закрыв глаза, он снова услышал ее голос и мелодичный смех. Ее горячее дыхание обжигало шею, а тугие бедра призывно прижимались к его ноге. Он снова увидел ее глаза, а в них соблазн и вызов.

Световой день, желтый, как старый пергамент, угасал за высокими зарешеченными окнами. На кожаных переплетах книг уже были неразличимы названия, и оштукатуренные стены комнаты дышали прохладой. Несмотря на все усилия кипевшего на плите чайника, воздух оставался сухим и больно царапал горло. Его чай давно остыл. Мыши скреблись возле мусорного бака на улице. В камине ворочались прогоревшие угли.

Со двора донеслось шипение жарочного котла; ему даже показалось, что он улавливает запах чеснока. Скоро бой должен был пригласить его на ужин. Ужин на одного.

И снова одинокая трапеза. Компания меня вполне устраивает. Губы Моррисона скривились в сардонической усмешке. По крайней мере, я еще способен развлекать себя сам.

Погасив огонь в спиртовой лампе, он замотал шею шарфом, окунул перо в чернильницу. Как я познакомился с Мэйзи? Разразилась война… Мы с Дюма прибыли на заставу Шаньхайгуань. Это была ночь полной луны, светлая, как день. Встреча с ней преобразила меня. Она вернула меня к жизни, с ней я снова стал молодым… Он писал не отрываясь.

Промокнув чернила, Моррисон перечитал исписанные страницы и со вздохом закрыл дневник. У меня предчувствие, что я снова увижусь с ней. Ломило суставы; все старые раны разом дали о себе знать.

Он уже готов был окликнуть Куана, но вовремя спохватился:

– Чан!

– Да, хозяин. – Его новый бой, сорокапятилетний китаец, робко вошел в комнату.

– Принеси мой p’aotzu. Я иду на прогулку.

– Очень холодно.

– Я знаю.

Возле ворот Тяньаньмэнь Моррисон застал выступление уличного театра. Давали оперу. Под удары гонга молодые акробаты выбегали на сцену с красочными фонариками из рисовой бумаги. Они крутились, кувыркались, прыгали под оглушительный аккомпанемент тарелок, барабанов, флейт, и их фонарики взмывали ввысь цветной россыпью огней. Наконец акробаты взгромоздились друг на друга, изображая пирамиду в форме веера, который открывался, закрывался и снова открывался, создавая иллюзию пионового поля, декорации для оперы «Пионовая беседка». Второй акт был популярной атлетической пантомимой, в которой дрались мужчины, толком не зная, кого колотят – друзей или недругов. Заключительная сцена заставила публику рукоплескать стоя: хрупкая девушка, в роли которой был мальчик по имени Мей Лянфань, танцуя, исполняла арию ангела, посланного богами на землю, чтобы осыпать ее цветами и вернуть утраченную красоту.

Аплодисменты стихли, бумажные фонарики погасли, и зрители начали расходиться. Заплутавший в своих мыслях, Моррисон тупо смотрел на опустевшую сцену. Когда пьеса сыграна – неважно, трагедия или комедия, – все страсти и страдания тают, как сон. Наконец он тоже встал. Подняв воротник пальто и засунув руки в карманы, он побрел обратно, к дому. Закружил первый снег, создавая новый пейзаж из нефрита и серебра, засыпая следы его шагов.

Глава, в которой в качестве послесловия выступает правда о том, что…

Русско-японская война, в которой участвовали полумиллионные армии с каждой стороны, вылилась в крупномасштабный конфликт, какого еще не знал мир. Несмотря на попытки японцев ограничить доступ корреспондентов на фронт, война все-таки стала самой широко освещаемой за всю историю. Дошло даже того, что, как написал Моррисону Джеймс, некоторые японские генералы так прониклись идеей гласности, что откладывали начало битвы, дожидаясь приезда военных корреспондентов. Больше уже никто не называл эту войну «войной Моррисона».

Порт-Артур пал 2 января 1905 года. Но сама война закончилась только к сентябрю того же года подписанием Портсмутского договора. Моррисон ездил на переговоры в Нью-Гемпшир, а американский президент Теодор Рузвельт получил Нобелевскую премию за вклад в мирное урегулирование конфликта. К тому времени каждая из воюющих сторон понесла потери, исчисляемые сотнями тысяч жизней. Военные баталии сровняли с землей двести китайских деревень и оставили изуродованными сотни гектаров пашни. Тысячи китайцев погибли, и еще больше потеряли свои дома и хозяйства.

В 1911 году коалиция революционных сил сбросила Цинскую династию и провозгласила Китайскую Республику. В начале 1912 года наместник Юань Шикай стал Президентом Республики, а Моррисон оставил журналистику ради поста советника Юаня. Проспект Колодцев Княжеских резиденций – улица Ванфуцзин – какое-то время носила имя Моррисона в знак особого уважения китайцев к знаменитому австралийцу.

После нескольких неудачных романов Моррисон сделал предложение своей обаятельной секретарше, Дженни Уорк Робин, родом из Новой Зеландии. Когда они поженились, ему было пятьдесят, а ей двадцать три; он все боялся, что во время брачной церемонии у него начнется носовое кровотечение.

Моррисон скончался от болезни через семь лет, в 1920-м, едва успев сделать последние записи в своем дневнике, а супруга пережила его на три года. Они оставили после себя троих детей.

Мартин Иган и Элеонора Франклин поженились в 1905 году и вместе редактировали газету «Манила таймс». Элеонора добилась мирового признания за серию репортажей с фронтов Месопотамии во время Первой мировой войны. Когда она умерла в 1925 году, гроб с ее телом несли Герберт Гувер, генерал Джеймс Харборд и редактор «Сэтедей ивнинг пост» Джордж Орас Лоример.

Говорили, что писатель Джек Лондон, однажды побывавший на «Хаймуне», хотел назвать свой автобиографический роман 1909 года «Мартин Иган» – в честь старого друга, но Иган возражал, ведь это была не его история, поэтому роман увидел свет под названием «Мартин Иден».

Лайонел Джеймс ушел из «Таймс» в 1913 году и в Первую мировую войну служил в Британской армии. После войны он занялся разведением лошадей на собственной ферме, писал книги и время от времени вел радиопередачи на Би-би-си, вплоть до своей кончины в 1955 году.

Мэй Рут Перкинс в Окленде вышла замуж за крупного торговца недвижимостью; это произошло через десять лет после ее путешествия в Китай и Японию. Она умерла в 1957 году в возрасте семидесяти с лишним лет, не оставив после себя детей, – лишь кучу счетов от модисток, пожелтевшие газетные вырезки оклендской светской хроники и внушительную коллекцию любовных писем.

Глава, в которой автор выражает признательность…

Хотя роман «Легкое поведение» – прежде всего плод фантазии автора, на его создание меня вдохновили реальные люди и исторические события.

Идея романа пришла ко мне за чтением биографии Джорджа Эрнеста Моррисона «Человек, который умер дважды», написанной в 2004 году Питером Томсоном и Робертом Маклином (переиздана в 2007 году под названием «Жизнь и приключения Моррисона в Китае»). Мне запала в душу коротко пересказанная авторами история пылкой любви Моррисона к Мэй, и, заинтригованная, я обратилась к своей библиотеке, где отыскала классическую биографию «Моррисон из Пекина» Сайрила Перла (1967). Продолжив поиски в семейных архивах Мэй, я обнаружила потрясающую коллекцию любовных писем от воздыхателей, в числе которых были и Уилли Вандербильт-младший, и конгрессмен Джон Уэсли Гейнс, и конечно же многострадальный «трижды жених» Джордж Бью. Из всех письменных источников, к которым я прибегала в работе, личные дневники Моррисона и его биография, написанная Перлом, оказались самыми полезными и полноценными для понимания личности этого человека. Среди исторических источников я бы выделила «Репортажи о русско-японской войне. 1904–1905» Питера Слэттери; «Переписку Лайонела Джеймса с газетой „Таймс“ по беспроволочному телеграфу» («Глобал Ориентал», Фолкстоун, Кент, Англия, 2004).

Я благодарна доктору Слэттери за разрешение на использование цитат и других фактов из его книги при работе над созданием образа Лайонела Джеймса и истории его взаимоотношений с Моррисоном.

Также я глубоко признательна за поддержку, оказанную моему проекту библиотекой «Митчелл Лайбрери», Государственной библиотекой Нового Южного Уэльса, открывшими передо мной свои богатейшие архивы, где я могла творчески работать с документами, письмами, дневниками и личными бумагами Джорджа Эрнеста Моррисона.

Мне бы хотелось особо поблагодарить Дженнифер Брумхед, хранителя отдела интеллектуальной собственности и авторских прав. Как я и обещала мисс Брумхед, ни одно слово из оригинального текста личных записей Моррисона, которые я использовала в вымышленных диалогах и размышлениях своего героя, не было обращено во вред его памяти.

Хочу поблагодарить Калифорнийское Историческое общество за разрешение воспользоваться выдержками и цитатами из семейного архива Джорджа Перкинса, в частности его письмами. Майда, Каунтс, блистательный исследователь из Окленда, изучила по моей просьбе архив Перкинсов и предложила немало свежих идей, полезных для понимания личности Мэй и ее социального окружения, также она предоставила немало ценных для моей рукописи комментариев.

Лондонская «Таймс» любезно разрешила мне включить в свой роман цитаты из репортажей своих корреспондентов, включая написанные Лайонелом Джеймсом в годы русско-японской войны.

Искренне признательна агентству «Бунданон Траст», которое предоставило в мое распоряжение писательский коттедж в Бунданоне, где я могла спокойно работать над рукописью в роскошной резиденции на берегу реки Шоалхэвен, завещанной австралийским деятелям искусства художником Артуром Бойдом.

Также я в неоплатном долгу и перед агентством «Варуна», которое подарило мне три месяца отшельничества в писательском доме Блю-Маунтенз.

Австралийский государственный университет предоставил мне возможность посещать лекции по истории Тихоокеанского и Азиатского регионов, а также обеспечил доступ в университетские библиотеки и к работам студентов университета по расшифровке дневников и писем Моррисона.

Особая благодарность – профессору Джереми Бармэ, который вдохновлял меня на работу над этим проектом, подсказывал источники, которые я без его помощи просто не нашла бы; он тратил свое драгоценное время на чтение и рецензирование моих черновиков.

Я покорена великодушием, энтузиазмом и поддержкой со стороны директора Цзаня Чжаньо и его команды из муниципального архива Вэйхайвэя в Китае и местного историка и фотографа Яня Чжичена; китайского стипендиата Моррисона, мисс Доу Кун; мисс Ли Янь, директора архива Моррисона на Китайском центральном телевидении; тяньцзиньского историка и хранителя древностей Фаня Жаолиня; а также Джеймса Яня, директора-распорядителя отеля «Астор Хаус» в Тяньцзине.

Я благодарю Шиону Эйрли, биографа Реджинальда Джонстона и Стюарта Локхарта; Лили Линн; Дженис Браун из колледжа Миллза; Джекки Джинн; Пенни Мендельсон из Оклендского музея; Хайке Кристиана Баргманна; Питера Френча; Гленна Коха, любезно поделившегося реликвиями из своей коллекции; Н. П. Мейлинг, кузину Мэй и семейного архивариуса; Роберта Томсона, в ту пору редактора лондонской «Таймс», а ныне издателя и редактора «Уолл-стрит джорнал» (а также моего давнего друга и гостеприимного хозяина); писателя и историка Сань Ие.

Я глубоко ценю то, что Тим Смит, Софи Хемли из агентства «Кэмерон Крессвелл», доктор Клэр Робертс и талантливая молодая писательница Анна Вестбрук нашли время, чтобы прочитать мою рукопись и сделать немало ценных замечаний.

Мой бывший литературный агент Лесли Макфадзин из агентства «Кэмерон Крессвелл» сделал все, чтобы роман увидел свет в издательстве «Форт Эстейт» с его потрясающим издателем Линдой Фаннелл, которой я несказанно благодарна. Джо Батлер был моей путеводной звездой и самым дотошным редактором.

«Легкое поведение» – это роман, авторский вымысел. Любые упреки в искажении исторических фактов или просто любительском отношении к хронологии событий прошу обращать ко мне, автору, и ни в коем случае к тем историкам, архивистам и всем остальным, кто щедро делился со мной своими знаниями и источниками.