Текст книги "Сербский генерал Младич. Судьба защитника Отечества"

Автор книги: Лилиана Булатович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

С тех пор у народа был Дринский корпус, и народная сила опиралась на чьи-то военные плечи в Бираче. Это плечи теперешнего начальника штаба Андрича, в то время майора, сейчас уже генерала, который заслуживает похвал и как офицер, и как боец.

Среди тех плеч были и плечи полковника Крстича, сейчас генерала, которого я сам пригласил по телефону, и он приехал из Косовской Митровицы с должности командира бригады. Он организовал народ в Романии и очень успешно командует 2-м Романийским корпусом. И ему честь и хвала за все, что он сделал для нашего народа и что делает сейчас. Даже будучи тяжело ранен, он во время лечения больше волновался не о своём здоровье, а сможет ли он опять воевать за свой народ. Вы, генерал, выбрали свой шанс, и пока у Вас и у меня есть голова на плечах, Вы будете занимать место в сербской армии и, я надеюсь, в сербской истории!

И еще одни большие, широкие плечи – это плечи полковника Винко Пандуревича! Ты уже стал полковником, Винко, правда? В самом начале войны, будучи командиром Вышеградской бригады, сначала в Вышеграде, потом в Зворнике и на многих полях сражений до Грахово и Дрвара, ты проявил свою храбрость и преданность сербскому народу. И тебе честь и слава!

Я был бы неправ, если бы не упомянул еще одного выдающегося воина и офицера нашей армии, Райко Кушича, командира Рогатичской бригады, который был и остается альфой и омегой мирного сна наших детей на той территории. И тебе честь и слава, Райко!

Мы бы не могли добиться успеха, ни как армия, ни как отдельные люди, если б плечом к плечу с нами не стоял наш народ, если б нас не поддерживала наша власть – неважно, какие недостатки у нее могут быть… И у нас, и у них. Мы остались со своим народом, не дрогнули, когда на Хан-Пиесак, Калиновик, Србинье или Маевицу в несметном количестве посыпались бомбы и ракеты. Мы остались с нашим народом, сознавая, что его не было бы, если бы мы его не защищали.

Я хотел бы вспомнить еще некоторые имена, просто в знак уважения, неважно, как кто перетолкует.

Меня, а значит и любого сербского бойца или мирного жителя, вдохновляет пример полковника Вукоты Вукотича, который в самые тяжелые моменты из Вогошчи поехал в Скелане и стал во главе этого отдельного Скеланского батальона и благодаря братской помощи из Сербии, небольшой помощи нашей власти, да и Десимира, этого нашего доктора, который непонятно по каким причинам перешел Дрину, он сделал много для спасения нашего народа. (Незадолго до издания этой книги тот доктор позвонил мне. Он живет в Ужице. Зовут его Десимир Митрович. – Прим. Л.Б.)

Было бы несправедливо не упомянуть первого начальника штаба Дринского корпуса, генерала Скочаича, который одно время был преподавателем в Командно-штабной Академии, он получил эти должности в момент, когда от них один за другим отказывались многие офицеры Армии Республики Сербской, а он уже был начальником штаба Герцеговинского корпуса.

Большой вклад в боевые действия, особенно в операции «Церска» и «Подринье», внес и генерал Милошевич, в то время начальник оперативно-учебного отдела Дринского корпуса и, благодаря результатам, которых добился и здесь, и до своего прибытия, назначен командиром Сараевского корпуса и вместе с остальными защищал Сараево. А я признаю, что наибольший вклад в это внесли как раз жители и военные из того региона, а также те, кто родом с Романии, Герцеговины и Краины…

Мы народ малый по численности, но великий по духу. У нас были, есть и будут и великие воины, и великие ученые. Никто не сможет нас победить, если мы поймем, что основное слабое звено, по которому и в будущем будут бить наши враги – наша разобщенность. Никогда мы не должны позволять, чтобы из-за чьих-то амбиций дошло до разрыва этого звена. Мы должны создать сербское единство, сербскую национальную программу, православную программу, и на этих основаниях включаться в современные течения…

Была тенденция и в Романии, и в моих родных местах, и в Герцеговине, и в Крайне, и в Подринье, создавать не армию, а паравоенные отряды; не милицию, а парамилицию; не власть, а паравласть. Были, а к сожалению и сейчас есть, отдельные люди, которые так действуют. Между тем и в нашей армии, и в МВД – наши дети, неважно, на восточном или западном берегу реки Дрины. Я не испытываю ревности ни к одной структуре, но нужно знать, что святыня и клятва нашего народа – воин! Не как тюлень у эскимосов, потому что на них никто не нападает. А по нашим землям громыхали крестовые походы, мировые войны и, наконец, эта война. Эта война для нас тяжелее всех других. Тяжелее по разрушениям. Тяжелее по быстроте, с которой разносилась по миру ложная информация, будоража его, из-за чего нас сковали санкциями. К сожалению, этому мы иногда и сами способствовали своим незнанием и неумением, а особенно раздорами. Я вас прошу… – Здесь генерал запнулся, сглотнув, чтобы удержать слезу, и продолжал: – Хочу вам сказать, что я, как человек и как командир, намерен сделать всё, чтобы не допустить раскола среди сербов. И вместе с группой офицеров из Главного штаба, на основании заключения расширенной коллегии Командующего Главным Штабом, состоявшейся 30 и 31 января, я получил задание примирить сербские руководства. Полностью мне это не удалось, но я этого не оставлю, пока не приведу их в один зал, чтобы все сели и разговаривали, чтобы выработали сербскую программу, решили, как нам вместе жить дальше!

Я вас прошу иметь в виду, что я это делаю не ради себя и не только ради будущих поколений, но и ради тех людей, которые с верой в нас, в нашу победу, отдали свои жизни. Я это делаю ради сыновей этой женщины передо мной, а жертвы каждого из нас и раны, какими бы они ни были, несоизмеримы с жертвами и ранами её, матери Марчеты!

Ах, когда-то и я, спросите хотя бы у моей жены, был жизнерадостным человеком. И я умел веселиться. И я умел смеяться. С тех пор как началась война, с тех пор как я впервые увидел страдания сербского народа в селе Драгичи… Здесь и этот малый, капитан Печанац, который видел это со мной… Когда я первый раз увидел заколотого серба Николу Драгича, которого усташи закололи в дверях, и зарезанных его собак и ослов, и исколотую ножом его сноху – с тех пор я смеюсь больше для вида… чтобы иногда развеселить народ. Но мне самому не до смеха.

В это время с нами произошла трагедия. Не знаю, будет ли когда-нибудь в истории еще возможность всем нам стать в единый строй и противостоять врагу. А наш враг – это не только мусульманско-хорватская коалиция, которая есть всего лишь протянутая лапа блока НАТО, но и половина международного сообщества, включая большую часть исламских стран и целый блок германских.

Я прошу вас понять, чтобы быть мудрыми: никто нас не защитит, если нас не защитят наши дети. Я хочу, чтобы за нашим войском стоял народ – с тем, сколько имеет. И пусть будет в первую очередь – матери и отцу погибшего бойца, детям погибшего бойца, раненому бойцу, ну и мирному жителю, ну и бойцу. Мы потерпим, мы в состоянии, можем выдержать! Но не можем вынести неправду, и я больше эту неправду терпеть не стану! К сожалению, меня не послушали, когда нужно было послушать, и оставили миллиарды и в Книне, и в Войниче, Бенковаце, Грахово, Гламоче… да не сосчитать! Мы от денег только из одного такого места обеспечили бы себе боеприпасы и собрались в сербское единство, чтобы не могли они бродить среди нас, как бродили.

Я хочу вам ещё сказать: НЕ БОЙТЕСЬ! Я вот не боюсь, и не могу бояться! Они придут к нам. Спустятся на землю. Легко им говорить, когда по нам грозным оружием били со Средиземного моря! Но пришло время отказаться и от нашей старой догмы, что «в бою побеждает не грозное оружие, в бою побеждает сердце героя»! Мы их героев пока не видели, а вскоре увидим: будут с серьгами в ушах, одурманенные наркотиками и пьяные. Но когда они столкнутся с нашим единством и решительностью, спуску не будет! Мы – на родной земле, поэтому мы сильны, но должны быть еще и едины. Они отнюдь не наивны: будут подкапываться под нас, будут разрушать нас с помощью тех, кого легко подкупить. Этого нельзя допускать. Мы должны хорошенько запомнить: важен народ! Все ради него, не ради себя. Мы – преходящи!

Хочу закончить, провозгласив здравицу за всех. За Вас, Мать, как за родную мать. За мою супругу, первого воина рядом со мной, потому что она мне все время давала силу.

За вас, девушка, тоже тост, но не знаю вашего имени. Встань, чтобы тебя все видели! (Перед изданием этой книги узнаю, что речь идет о Миряне Лубарда Янкович, отличном бойце, военном корреспонденте и авторе трилогии о страданиях сербов в последней войне. – Прим. Л.Б.).Она была одной из нас одиннадцати, среди которых были и я, и полковник Беара, и этот малый, Аврамович, в окружении на Пречком поле 13 июля 1993 г., с двух часов до двадцати часов двадцати минут, пока не подошел Йолович со своими 80 бойцами, а за ним полковник Марко Ковач. Зачем тогда этой молодой особе, медсестре в том батальоне, пришло в голову сфотографироваться или меня сфотографировать, и сейчас не знаю, но мы чуть не погибли все из-за этого ее желания. Но, видимо, Бог нас уберег, вера в наш народ, в идеалы, ради которых живем.

Наконец, скажу вам: вы, солдаты и офицеры, должны понять, что офицер и солдат – зеркало своего народа! С гордостью носите эту военную форму! Не ради вас, вашего величия. Не ради меня. Мой вклад невелик в сравнении с жертвой матери, отдавшей трех сыновей, с жертвой маленького Слободана, который погиб в одиннадцать лет! Ради того замученного на Троврхе бойца или ради тех трех сербских святынь – отрубленных голов на Влашиче. Я вас прошу, молодые священники, поставьте в Сербской православной церкви вопрос, чтобы эти три главы провозгласить сербскими святыми! Я не верю, да простит меня Бог, что все сербские святые были более святы, чем они. Поднимаю эту чашу за славу вашу, за победу нашу!

Правдивые истории о Ратко Младиче. С детства до отставки

«Ролекс»

Ещё в то время, когда он был в Книне, кто-то из гостей хотел подарить ему часы «ролекс» в знак уважения и любви. Ратко отбивался, но даритель был так настойчив, что Ратко, наконец, принял подарок. Когда позже спутники объяснили, насколько это дорогой подарок, он рассердился, что ему этого сразу не сказали, потому что тогда он бы его точно не взял.

Вскоре после этого они ехали по территории Краины и по дороге нагнали двух женщин в трауре, идущих в том же направлении. По своему обыкновению, Ратко посадил их к себе в «пух», а они поведали о своей тяжкой судьбе: у одной усташи убили мужа, у другой – брата. Рассказали, что остались без ничего, что всё у них сгорело и что они в страхе бежали из своего села. Потрясённый Ратко, полный сочувствия, в один миг снимает тот самый «ролекс» и дарит им. Казалось, что ему полегчало.

Миссис Картер

Когда Джимми Картер вёл переговоры с властями Республики Сербской, Ратко был против его намерений.

В какой-то момент подходит к нему супруга Картера и говорит, что у неё есть собственный фонд, который финансирует сбор и сохранение военной документации.

– Мы знаем, что вы всё записываете и у вас есть военные дневники. Мне было бы приятно, если бы Вы их нам уступили. Вот Вам чек, напишите сумму, которую мы бы Вам за это были должны!

Ратко скользнул взглядом по её лицу и медленно сказал:

– Мадам, наша история бесценна!

Руки он ей не подал.

Эксперт по разминированию

Во время битвы за Горажде, в 1994 г., Ратко в который раз проявил свою храбрость и сноровку в военном деле. Ещё вначале, в Книне, это проявилось в случае с автобусом, полном взрывчатки, когда Ратко его разминировал и спас жизнь своих солдат и свою собственную.

В Горажде, в нижней части холма, было подземное сооружение, полностью оборудованное и предназначенное для размещения вспомогательного командного пункта Верховного штаба ЮНА на случай войны.

Мусульманская армия и власти Горажде во время этой войны использовали этот туннель и помещения для хранения продовольствия и боеприпасов. В Горажде, кстати, располагался завод по производству боеприпасов, точнее, капсюлей для минометов.

Во время боёв, Ратко, обходя линии фронта, заметил на въезде в туннель пульт дистанционного управления, из которого тянулись два провода, и решил проследить, куда они ведут.

Никто не посмел его остановить. С фонариком в руках двинулся он по длинному и совершенно темному коридору. За ним шла только его охрана.

– Идите за мной след в след, – сказал он им. Безропотно, в полной неизвестности, ощущая огромную ответственность за его жизнь, шли они так несколько десятков метров.

Сначала они наткнулись на груду уложенных рядами мешков с мукой, картофелем и другими продуктами, Затем – на ряды уложенных паллет с капсюлями для минометов. Провода тянутся ещё дальше, вглубь земли.

В очередном расширении, в одной из комнат, Ратко видит два мешка, в которые и ведут концы проводов. Фонарь он передаёт своему бойцу, а сам вынимает сначала один детонатор из мешка со взрывчаткой и перерезает шнур.

Потом другой.

Несколько солдат около него готовы молча разделить судьбу со своим командиром. Только два рывка и выдох.

Два мешка взрывчатки, как два ягнёнка, остались скромно стоять в туннеле под горой над Горажде. Младич рассмеялся и обругал замысел воинов джихада, а бойцы вытерли пот со лба.

Если бы он не разминировал эти бомбы, а мусульмане их активировали, – холм бы взлетел на воздух и засыпал город.

«Сербский бог»

Солдаты 28-й дивизии АРБиГ под командованием Насера Орича вместе с тысячами мусульманских грабителей-штатских совершили на Рождество 1993 г. кровавое наступление на Кравице (вплоть до Скелане), намереваясь не только придать законченность этнически чистой мусульманской территории, но и, по всей вероятности, спровоцировать Сербию на вступление в войну в БиГ (войдя по скеланскому мосту на её территорию). В таком случае Америка выполнила бы то, о чем так просил Алия, – открыто предоставила бы ему неограниченную военную помощь в борьбе против сербов в Боснии и Герцеговине.

Чтобы подбодрить людей и лично оценить ситуацию на местности, Младич отправился на вертолёте в полёт над левым берегом Дрины. Летели они, как можно ниже, наблюдали очень внимательно, и даже пилот этим увлёкся. В какой-то момент винт вертолета перерезал один за другим провода на линии электропередач, которые были под напряжением. Оргстекло на вертолете стало лопаться, и создалось впечатление, особенно если смотреть с земли, что вертолёт взорвался…

Пилот мягко приземлился. Пассажиры вышли. А люди, которые к ним подходили, крестились, потрясенные тем, что они чудом уцелели.

На счастье, вертолет перерезал провод за проводом по очереди, так что не произошло короткого замыкания!

С тех пор между собой пилоты называли Младича, но так, чтобы он не знал, «сербским богом»!

Близкие о Младиче

О Ратко гражданского периода близкие говорят, что он начинает день с подъёма около 7 часов, и прежде всего обязательно бреется.

Если есть возможность, выжимает два апельсина в стакан и сок слегка подогревает. Говорит:

– Нельзя желудок внезапно охлаждать, нужно чтобы организм приспособился к температуре жидкости, тогда он всё прекрасно усваивает и правильно распределяет.

Любит вместе с соком съесть 3–4 ложки мёда, причем с орехами. Мёд принимает и перед сном.

Я сама помню, как он нам в Црна-Риеке нахваливал мёд и медовуху, как самую здоровую пищу и напиток!

На завтрак ему милее всего молочные продукты: брынза и каймак. И бекон любит, но обязательно с репчатым луком! Самые лучшие консервы для него – это паштет! Всякий раз, когда он бывал голоден в военное время, просил у своих паштет! Иногда делили одну упаковку на двоих.

Большой аккуратист. Ему было нетрудно самому постирать нижнее белье. Военная выучка. Даже будучи генералом в Црна-Риеке!

Очень осторожен. Всегда. Как кошка реагирует на любой звук, куда бы ни направлялся.

Он силён, культивирует спортивный дух. Утром обежит полигон или дорожку, проделает комплекс упражнений, примет душ, побреется и… на работу. Честолюбив, когда дело касается его спортивных навыков. Один из его ближайших сослуживцев, похожего воспитания и происхождения, обучивший его настольному теннису, знал, что всякий раз за победу над генералом он получит какое-то штрафное задание! Ни один из них не отступал. Но генерал проигрывал всё реже.

Младич отлично играет в футбол, баскетбол. В борьбе ему нет равных.

Болеет за футбольный клуб «Партизан». При любой возможности ходит на матчи и азартно болеет.

Когда 18 августа 1998 г. в отборочном турнире на чемпионат Европы-2000 играли сборные Югославии и Хорватии, он не хотел пропустить эту встречу представителей отделившейся Хорватии и оставшейся Югославии. Пошёл с охраной на Маракану. Когда входили на стадион, самый крупный из телохранителей шёл перед Ратко к ложе. Полиция его остановила, поскольку у них не было ничего, что давало бы право беспрепятственного прохода. Телохранитель немного посторонился, чтобы был виден Младич, на что начальник полиции встал по стойке смирно и громко скомандовал:

– Добро пожаловать, господин генерал! Ребята, расчистить проход!

Последовали аплодисменты и громкие приветствия собравшихся.

Выполнить просьбу охраны покинуть стадион за десять минут до конца игры, чтобы не было рискованной ситуации с народом, Младич не захотел. Конечно, публика его узнала и стала тесниться возле него. Когда он сел в машину, окружённую охраной, толпа, большей частью молодёжь, стала их отталкивать – чтобы увидеть Младича. Они кричали:

– Не сдавайтесь, генерал! Младич – герой! Да здравствует наш командующий!..

Длилось это минут десять, и машина едва пробилась через толпу.

* * *

Ратко – человек разговорчивый. Говорит четко и с размахом. Любит, чтобы его слушали. Запомнились его речи, произнесённые на фронте или на спонтанных встречах с народом. Незабываемы его выступления на передовой, например, во время затишья операции «Коридор», в селе Улице возле Брчко, перед бойцами 16-й Краинской бригады. Он – мокрый, в сапогах полных грязи, и они, промокшие до нитки, обессилевшие от напряжения, слушавшие его с восхищением, взмывающие от его слов на неописуемые высоты храбрости и энтузиазма!

С противниками он говорил по-другому, и совершенно иначе обращался к врагам! Всегда – поучительно! С врагом резок, циничен. С солдатами говорит обстоятельно, по-военному, по-отечески.

Отличается своеобразным остроумием. Часто одинаково строг и к себе, и к другим. Любит поставить на место высокопоставленных иностранцев. Вот пример: была у него встреча с генералом Маккензи в Белашнице. В то время международные наблюдатели запретили Армии PC использовать самолёты и вертолёты. Тем не менее Младич прибывает на встречу на вертолёте. Маккензи делает замечание, а генерал ему отвечает:

– Неужели Вы ждали, что сербский генерал въедет на вершину на белом коне?

В другой раз Маккензи и Младич были на Требевиче. Маккензи сел на камень, а Младич попросил его встать, предупредив, что «сербский камень опасен для слабых желудков».

Любит шахматы, но любит и поиграть с людьми через эту свою страсть. Так получилось, что Филипп Морийон приехал в Црна-Риеку на встречу с Младичем. Первый раз. Ждал его, ждал в течение 50 минут. Он начал нервничать, разозлился и уже был готов вернуться. Тут в дверях своей канцелярии появился Младич и, приветливо улыбаясь, направился к высокому гостю, чтобы пожать руку. Тот нехотя протянул руку, а Младич говорит ему:

– Простите, господин генерал, я должен был закончить партию в шахматы с сержантом. Нельзя же допустить, чтобы прапорщик выиграл у генерала. Ни в коем случае! Разве не так?

Морийон по-настоящему растерялся, замолк на мгновение, а затем и сам рассмеялся и говорит:

– Правда, генерал! Прапорщик действительно не может победить генерала!

Не выносит расточительность ни как качество, ни в отдельных проявлениях. На войне очень болезненно реагировал на злоупотребление боеприпасами.

Сам любит работать и любит, чтобы все вокруг него занимались полезным делом. Не существовало никакой разницы в уровне задач. Хоть косить, хоть носить или строить. Он любит строить. Так, со своими офицерами из Главного штаба буквально выстроил здание командования в Црна-Риеке! Был такой случай с полковником Проле, начальником связи Главного штаба: тот только наполовину наполнил тележку песком, Младич это увидел, заставил вернуться и засыпать тележку полностью, сопроводив соответствующими комментариями! Но никто не возражал против его приказов, ни в шутку, ни всерьёз!

Не любит отступления, особенно военные. Когда в Белграде, после вывода армии СРЮ из Косово, он встретился с генералом Павковичем, командовавшим Третьим армейским округом (ранее – приштинский корпус), то приветствуя его, похлопал по плечу и сказал, кисло улыбаясь:

– Ты хороший! Но не хорошо, что весь твой корпус отступил!