Текст книги "Сербский генерал Младич. Судьба защитника Отечества"

Автор книги: Лилиана Булатович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 39 страниц)

Резкий, энергичный, с виду строгий

Свидетельство полковника, доктора политических наук Неджо Попары

Неджо Попара, когда в его родной Герцеговине начались военные бедствия, с сентября 1992 до декабря 1994 г. воевал добровольцем, отвечая за информацию и пропаганду в Герцеговинском корпусе АРС.

«Я слышал о генерале Младиче и раньше, а впервые встретились мы с ним в Билече 19 сентября 1992 г. на одном очень важном совещании гражданских и военных структур по поводу тогдашнего положения дел и перспектив борьбы сербского народа в то исключительно тяжёлое для нас время.

Он выступал обоснованно, резко и энергично, как всегда и до этого, и после. Для него не существовало ни стояния на месте, ни отступления, только вперёд!

Беспрепятственно была проведена вся подготовка к началу совещания, которое началось рано утром 19 сентября 1992 г. в Клубе Армии Республики Сербской в Билече в присутствии духовенства, представителей гражданских властей и армии.

Детально рассматривалась военно-политическая ситуация в Герцеговине, с учётом Республики Сербской в целом, а также её ближнего и дальнего окружения. Генерал Младич энергично изложил, что следует защищать любой ценой, и какие из ВОТ (временно оккупированных территорий. – Прим. Л.Б.)вернуть, и возразил на пессимизм, прозвучавший в словах отдельных лиц.

… Вечером в казарме мы ужинали с генералом Младичем, разговаривали и послали телеграмму президенту СРЮ Добрице Чосичу в связи с выводом частей Армии Югославии из Конавле».

Полковник Попара не раз встречался с генералом Младичем, и запомнил его по тому, что генерал всегда, что касается и слов, и жестов, выступал решительно, с виду строго. От бойцов он требовал, чтобы они во всём следовали его примеру, а на практике это значило, что они всегда должны быть энергичными, храбрыми, подготовленными к военной карьере, аккуратными.

«Младич имел исключительно здравый взгляд на сербский вопрос! Думаю, он очень правильно понял этот вопрос, позволю даже сказать – намного глубже, чем многие на верху государственной власти PC. Все шаги, которые он предпринимал, показывают, что он видел самую суть этого вопроса. И в то чертовски сложное и опасное время всё это нам доходчиво объяснял.

А что ещё важнее, его историческая заслуга в том, что в этой войне мы не впали в братоубийство!

Его девиз: это не четническая и не партизанская армия, а исключительно Сербская народная Армия, единообразная по знакам различия, а по возможности и по одежде и обуви.

На головном уборе – сербский триколор!

На рукаве – Армия Республики Сербской!

На рубашке или гимнастёрке с левой стороны – металлический или пластмассовый знак, как в ЮНА.

На погонах – обозначение чина, как в ЮНА.

И если кто-то начинал «грузить» Младича обсуждением деталей обмундирования, он умел от него отделаться, сказав: «Оставь это пока! Решим после войны».

Младича отличало товарищеское отношение к армии и народу, он был всегда готов к общению, проявлял искренний интерес к личным проблемам солдат и офицеров и заботился о том, как они решаются.

Особенно он сочувствовал раненым, инвалидам и семьям погибших бойцов.

Да и эти его шахматы, были не просто игрой! Он просто не мог бездействовать, и мне кажется, что играя в шахматы, он отгонял от себя какие-то тяжёлые переживания, упорядочивал свои мысли и обдумывал какие-то новые операции. Шахматы были для него средством, он не имел цели стать прославленным шахматистом!

Его предназначением была передовая, и при любой возможности он доказывал это личным примером. Таким образом, в некоторых операциях он действовал и как командир взвода или как командир роты! Тем он снискал популярность среди бойцов и народа, но и подрывал функцию командующего современного военного штаба, особенно ГШ АРС.

Вспомним, что Кумановской битвой воевода Путник командовал из Врнячки-Бани, а сербская армия была тогда одной из самых современных и пользующихся хорошей репутацией армий Европы!

Генерал Младич не был против интеллигенции, но не симпатизировал ей, особенно в начале войны, не любил. При острой нехватке солдат он мог гостей, особенно журналистов, послать в окопы или кому-то сказать: «То, что вы умеете, возможно, и понадобится в будущем, но сейчас мне нужны бойцы в окопах!»

Он любил общаться с широкими массами, хотя бы пройти среди людей, хотя и не всегда у него было время поговорить. Любил разговаривать с людьми, как с самыми близкими. Например, директора предприятий и государственных учреждений, все самые уважаемые люди того времени, его очень ценили, потому что это был на редкость порядочный человек! В тех лишениях, от которых страдала армия, они готовы были нести ему всё, что было необходимо бойцам – до последней вещи. Чаще всего речь шла о продовольствии, но и об одежде и обуви, и даже о досках для гробов, чтобы похоронить погибших солдат! С другой стороны известно, что в то время было и много таких, кто говорил, что стыдно выйти бедным из такой войны!

В Герцеговине его очень любили, кроме разве что некоторых, политически близких к так называемым правым силам, которые считали, что они бы командовали лучше.

Младич часто бывал в Герцеговине, где чувствовал себя прекрасно. Он и среди нас, в нашем корпусе, чувствовал себя как дома. Любил заночевать у нас. Больше всего ему нравилось прогнать Грубача из его постели, из командного пункта, и там поспать. Может быть, у этих двоих было самое дисциплинированное сотрудничество, если можно так сказать про командующего Главным Штабом и командира корпуса. Результатом было и то, что за всё время войны у нас не было ни одного обвинённого в военных преступлениях, вообще никаких инцидентов, связанных с нарушением военных законов!

Иногда его немного сердили гачане, уроженцы городка Гацко в Герцеговине, чьи способности он очень ценил, нередко проявлявшие своеволие. Они могли оставить позиции по собственному усмотрению, долго тянули с мобилизацией и другими обязательствами перед армией, что в данных обстоятельствах – при малой численности населения и нехватке офицеров, и это на длинном участке фронта, – представляло действительно большую проблему.

А гачане были специфическими бойцами. Против хорватов им не хотелось воевать, например, зато против мусульман шли в первых рядах. Мусульмане, когда слышали, что на них идут гачане, бежали с передовой, не разбирая дороги!

Но помнится, что и гачанские беженцы на протяжении всей войны общими усилиями помогали своим бойцам. Младич высоко ценил помощь народа, помощь со стороны Армии Югославии и всех благотворителей. Во время войны у него было особое хозяйское отношение к продовольствию. Ценил всё, что в тот момент могло оказаться на столе, каким бы скромным это ни было. Армия в течение всей войны испытывала проблемы с продовольствием.

По отношению ко всем, кто покинул родину, бежал от военных тягот, особенно к тем, кто не отозвался на мобилизацию, Младич испытывал ожесточение, чувство негодования.

Он ценил умение держать слово. Даже и со стороны вражеских солдат, командиров, офицеров СООНО, если такое бывало, а это случается на любой войне с незапамятных времён.

С журналистами в целом сотрудничал, но умел и упрекнуть, даже без причины.

Если учесть, что он был в постоянном движении, то часто оказывался и там, где не был обязан. Так и получалось, что он сам всё брал на себя, чем расхолаживал некоторых своих соратников. С другой стороны, если учесть, что он мог и невозможное, того же ожидал и от других, которые не обладали его способностями и не выполняли даже того, что входило в их обязанности.

После того, как в парламенте PC был отвергнут план Вэнса-Оуэна, в чём была прежде всего заслуга Младича и данных им подробных обоснований для отказа, после плана Контактной группы и Вэнса-Столтенберга, для народа, армии и политического определения Республики Сербской начался тяжёлый августовский кризис. Шла борьба за существование, республика оборонялась от объединённых мусульмано-натовско-американских сил. В тот момент в Вашингтоне даже подписывается договор о хорватско-мусульманской федерации и конфедерации с Хорватией! Предложение присоединиться к ней PC, естественно, отвергла. А Сербия ни разу не предложила идею конфедерации! Наоборот, в самый разгар военных бедствий, наказала Республику Сербскую санкциями на Дрине!

В довершение ко всему этому давлению и затруднениям в окончании войны в соответствии с реальной ситуацией – превосходством Армии PC в бывшей БиГ, как петля, накинутая на честь сербского народа, прозвучало объявление о создании Международного трибунала по бывшей Югославии и о выдвижении первых обвинений против руководителей PC и Армии PC! Так называемый Гаагский трибунал занял особое место в процессе пересмотра истории.

В свою очередь Совет Безопасности ООН принимает серию резолюций против сербского народа – более сотни так называемых заявлений председателя и резолюций Совета безопасности!

В такой ситуации из Сербии доносятся мнения, что войной ничего не добиться и т. п., в армии падает боевой дух, народ обеспокоен. В ответ на всё это генерал Младич отправляется в объезд своих корпусов, чтобы поправить дела, поднять дух бойцов.

Так, 26 сентября 1994 г. он прибыл и в Герцеговинский корпус: «… над домами птица защебетала…»

Мы вместе позавтракали, недолго посидели, а потом вышли на открытое место перед домом, где собрались все, от бойцов службы безопасности до начальника штаба и командира корпуса, чтобы генерал Младич поделился с нами своими размышлениями, взглядами и решениями на ближайшую перспективу и на будущее.

Начал он с изложения основных причин борьбы против сербов, русских и остальных народов, нежелательных для ислама и Америки, подчеркивая, что не подписываются никакие карты разграничения территорий, за пределами того, что контролирует сегодня сербская армия, а затем перешёл к описанию ряда более обширных задач нашей армии на ближайший период.

Особое внимание он посвятил разъяснению способов дальнейшей борьбы за существование, независимость и освобождение сербской этнической территории, рассматривая её и сейчас, и в будущем только как временно оккупированную силами противника. Отметил он и препятствия на этом пути, особенно подчеркнув необходимость укрепления единства сербского народа. В связи с этим он наиболее энергично осудил партийную борьбу в нашей армии в PC, РСК, Союзной Республики Югославии, югославской армии и всюду, где речь идет о патриотизме и священном праве народа на защиту отечества. В нашей борьбе мы должны мобилизовать все наши внутренние силы и возможности, приложив как можно больше воли, инициативы и усилий.

Генерал Младич в общих чертах поведал и о том, как разговаривал с отдельными руководителями в Союзной Республике Югославии и югославской армии, предупреждая их о вероятности возникновения намного более сложной ситуации, чем им сейчас кажется – проще говоря, сербы и в этих обстоятельствах, как всегда, спят, в отличие от своих действительных противников.

Затронул он и статус офицеров и их зарплату, подчеркнув, что мы должны разделять судьбу сербского народа, чем нас не особенно утешил, потому что и в те тяжелейшие дни были сербы, которые купались в роскоши, приобретённой главным образом за счёт кровавых денег от военной спекуляции, вымогательства, краж и разграбления десятилетиями накопленного национального богатства, а были сербы, которые голодали, а нередко и умирали от голода; были сербы, которые погибали за свободу своего народа, и были сербы, которые пренебрегали всеми духовными ценностями своего народа…

Это долгая беседа генерала Младича, уже проверенного в бою командующего Главным штабом АРС, красноречивого, логичного, искреннего и энергичного воина, никого из присутствующих не оставила равнодушным.

Из каждой его фразы было предельно ясно, что до конца войны далеко, и что нужно вложить ещё много сил, материальных ресурсов и человеческих жизней для достижения целей PC и РСК в войне. Тем более, что наступило время тяжёлых расколов и разногласий между лидерами сербов по одну и по другую сторону Дрины и Дуная, а мы испытывали всё большие финансовые трудности под гнётом тяжёлого бремени войны, не только в Герцеговине, но и во всей PC. Это был период, когда лидеры PC недостаточно осознавали угрозу существованию своего народа на родной земле, а больше занимались собой, проводя время во взаимных спорах, которые никому не приносили добра, включая их самих.

Это была своеобразная реакция Младича на все неприятности, которые свалились на сербов за Дриной, на его конфликт с самыми высокопоставленными лицами в PC и СРЮ, с представителями зарубежных стран, обратившихся против сербского народа, и на собственную семейную трагедию (убийство дочери Анны. – Прим. Л.Б.);реакция человека, который стойко сражался за осуществление целей борьбы сербского народа, отстаивая его неотъемлемое право жить в условиях мира и свободы, как и все цивилизованные нации в мире, реакция человека, который, несмотря на все беды и проблемы, никогда не терял веру в силы своих товарищей и сербского народа в целом.

Своим личным примером он наилучшим образом подтверждал свои слова, свои убеждения и предназначение. Возможно, его можно было бы упрекнуть в том, что он соизмерял со своей храбростью и решимостью храбрость и решимость всех тех, с кем сотрудничал, и был убеждён, что он и его народ могут намного больше.

В конце разговора он выразил желание сфотографироваться с нами, что и было сделано. Потом мы вошли в дом, где в узком кругу ещё несколько часов обсуждали свои конкретные задачи на ближайшее и более отдалённое будущее.

После этого генерал поехал дальше, чтобы посетить другие корпуса и подразделения АРС».

Мои военные встречи с Радованом Караджичем и генералом Ратко Младичем

Воспоминает доктор исторических наук Елена Юрьевна Гуськова

Прошло несколько месяцев, как я вернулась в Москву из миссии ООН. В феврале 1995 г. вновь засобиралась на Балканы. Помню, что планировала в той поездке встретиться с генералом Ратко Младичем и доктором Радованом Караджичем. Мне не хотелось ехать к президенту Республики Сербской, с которым до этого я не была знакома, с пустыми руками. В аэропорту Шереметьево я долго выбирала сувенир. Зная Караджича как человека верующего, я в конце концов остановила свой выбор на деревянном пасхальном яйце на подставке, расписанном палехским художником.

Поездка оказалась трудной. Отвезти нас с Косаной, журналисткой из агентства СРНА, вызвался один коллега из Белграда. Мы не смогли выехать из столицы рано, поэтому после пересечения границы ночь наступила внезапно и была оглушительной. Когда мы в полной темноте пробирались по дорогам Боснии, то водитель как бы в шутку предупредил, что ночью через это шоссе проходят мусульманские тропы, поэтому надо ехать быстро, без остановок. Чем выше мы поднимались в горы, тем сильней начинал падать снег и дуть резкий ветер. Вдруг – резкая остановка. Прокололось колесо. А дальше началось действо, которое я никогда не забуду. Стоять долго нельзя, свет или подсветку включать тоже нельзя. Как менять колесо в полной темноте? Сначала водитель выгнал нас с Косаной из машины на значительное расстояние и предупредил, что если к машине подойдут мусульмане, то мы должны будем бежать. Выполнить его указание было не трудно, поскольку уже на расстоянии пяти шагов ничего не было видно. Затем он начал в кромешной тьме на ощупь менять колесо. Самое удивительное было то, что эта операция заняла минимум времени – не более 6 минут. Слава Богу, все закончилось благополучно, мы вскочили в машину и стремительно понеслись в сторону Пале.

Но на этом наши приключения не закончились. На подъезде к Яхорине дорога была скользкой, машина остановилась на крутом подъеме в заледенелой снежной колее и никак не хотела двигаться с места. Нам с Косаной пришлось вылезти из автомобиля и начать его толкать. Дул страшный ледяной ветер, мела пурга, трудно было стоять на льду, в который превратилась дорога. Наконец, машина сдвинулась с места и стала набирать обороты. Косана успела вскочить на заднее сидение уже двигающейся машины, а я поскользнулась и упала. Машина быстро удалялась, а я лежала в колее и никак не могла подняться – так было скользко. Я лежала и… смеялась, потому что ситуация была комичной. Мне сверху кричат, дают советы как лучше двигаться, а я встать не могу. Смеюсь, пытаясь подняться…

Уже в Отеле мы долго и возбужденно обсуждали всё, что с нами произошло. Пытались согреться. В гостинице не было горячей воды и тепла. Для нас немного подогрели несколько комнат, и мы смогли отдохнуть. Но не было никакой возможности принять душ, вымыть голову и привести себя в порядок. На фотографиях, сделанных на следующий день, отлично видно, что накануне наше путешествие было нелегким.

Утром следующего дня я сначала встречалась с вицепрезидентом PC доктором Николой Колевичем, который объяснил положение на линии разграничения, ситуацию в Республике Сербской. Он делал это по карте, которая висела на стене у него в кабинете. Мне очень хотелось иметь эту карту, привезти ее в Москву, и я получила от доктора Колевича карту в подарок.

Следующей была запланирована встреча с президентом PC Радованом Караджичем. Мы вышли на улицу, сели в машину и спустились по улице в поселок, свернули к небольшому приземистому дому. Хозяин вышел нам навстречу – доброжелательный, улыбающийся. Сказал, что знает обо мне, что много слышал о моей работе от своих коллег и друзей, читал мои статьи и интервью. Обстановка в комнате, где нас принимал президент PC, была очень скромной – стол, несколько кресел, на стене большая и две маленькие иконы, включенный телевизор. Я подарила Караджичу свой сувенир. Он ему понравился. Пасхальное яйцо заняло свое место в ряду сувениров на тумбе слева от телевизора.

Проговорили мы около часа. Конечно, президента больше всего интересовала политика России на Балканах – есть ли какие-нибудь изменения? Я всегда очень резко критиковала политику России на Балканах, поэтому отвечала так, как думала, хотя прекрасно понимала, что Караджичу было больно слушать о том, что изменений во внешней политике России вряд ли следует ожидать, пока министром иностранных дел остаётся Андрей Козырев. Президент вспоминал свои встречи с российским министром, как он от надежд постепенно переходил к недоумению, непониманию и потом к разочарованию. Жена Радована Караджича нам предложила кофе и сок, хозяин – ракию. Видно было, что Караджич устал от стольких лет дипломатической борьбы, от пустой траты сил, которая уходила на доказательство истины, от поиска союзников, устал от разочарований. Мне было стыдно за российскую дипломатию, за политику в целом. Но казалось, что президент PC начинал понимать бесперспективность надежды на помощь и поддержку России. Позади был выход из политической изоляции с помощью Дж. Картера, впереди был Дейтон. Караджич готов был к уступкам, но Западу они уже не были нужны. Перемирие нарушили мусульмане, начав собственную подготовку к Дейтону с военных действий и захвата территорий, которые находились под контролем армии генерала Ратка Младича.

Мы тепло распрощались, пожелали друг другу всего самого хорошего, сфотографировались на память. Далее мой путь лежал в Хан-Пиесак к командующему Армии Републики Сербской генералу Ратко Младичу…

* * *

Ратко Младич являлся одной из центральных фигур войны в Боснии и Герцеговине. О нем знают далеко за пределами Балкан. Газета «Дейли Телеграф» включила его имя в список тридцати известных современных полководцев, напомнив при этом, что те офицеры, которые вели переговоры с ним, считают его гением тактики, но безумцем. На протяжении всей войны с ним искали встречи и политики, и журналисты, но особенно военные – миротворцы из «голубых касок». Противники его боялись, а сербы боготворили. Обожали за честность, высокий профессионализм, отвагу, мужество, за любовь и преданность Родине. Он отвечал досужим журналистам:

– Я не создаю никакую великую Сербию, только защищаю сербскую землю и верю в то, что и господин Оуэн завтра в случае надобности защищал бы свой народ… Мы не агрессоры. Нам чужого не надо… Я встал рядом со своим народом. Это мой долг, этому я и учился. Был бы я хирург или журналист, я делал бы тоже самое.

Его лозунги – достоинство, честь, вера и свобода.

Родился Р. Младич в 1942 г. в селе Божановичи в Боснии и Герцеговине. Его отца убили усташи, когда ему не было еще и двух лет. Он закончил военно-промышленную школу в Земуне (Сербия) а затем Военную академию сухопутных сил в Белграде. В академии он был одним из лучших курсантов. Р. Младич все время провёл в войсках – командир взвода, отряда, командир батальона в Куманове, бригады в Штипе, а перед отъездом в Книн был помощником командира Приштинского корпуса. С 1 августа 1991 г. он был назначен начальником штаба Книнского корпуса, а с 12 мая 1992 г. начал свою карьеру командующего Армии PC.

Я встречалась с генералом несколько раз. Запомнилась первая встреча в Белграде в 1994 г., которая носила неформальный характер. Генерал рассказывал о себе, о понимании смысла жизни, целях борьбы. Генерал прост в общении, умён, образован, знает себе цену, является высоким военным профессионалом, но имеет жизненную позицию, которая роднит его с простым крестьянином. Его жизненная философия проста: сербский народ много страдал в своей истории, пережил несколько геноцидов, но всегда прощал и был добрым, доброжелательным к своим соседям. Народ до конца не верил, что трагедия может повториться. И в этой войне он снова страдал, снова подвергся геноциду. Младич сказал мне:

– Я сделаю всё, чтобы этого никогда не повторилось. Сербский народ в БиГ будет жить в самостоятельном государстве.

Разговаривая с офицерами и солдатами, я поняла, как его любят и боготворят. Он обладает феноменальной памятью, знает русских поэтов и писателей. Младич – прекрасный рассказчик. Он красочно воспроизводил сцены обеда с английским лордом, встречи с американским военным атташе на лестнице русского МИД в Москве, разговоры с французскими генералами. Его умение воевать вселяло сербам надежду на создание собственного государства. Любовь к нему солдат и вера в него всего народа давали ему уверенность в правоте своего дела.

В 1995 году мы встречались в Хан-Пиеске, где находился штаб Армии Республики Сербской. Хозяин был как всегда радушен, усадил нас за стол. Меня тогда очень поразила крайне скромная еда на столе – хлеб, сыр, солёные огурцы, мясная нарезка и отварные яйца. Всего несколько тарелок, хотя за столом было восемь человек. Тогда генерал говорил о тех трудностях, которые испытывает армия. Не хватало самого элементарного – постельного белья, продуктов питания, не говоря уж о топливе, боеприпасах. Не обошлось в разговоре и без России. С огорчением генерал говорил о политике Москвы, которая фактически направлена против сербов:

– Нам не нужны оружие и снаряды, но моральная поддержка необходима. Если бы Россия прислала к нам в штаб хотя бы одного отставного генерала, а можно и полковника, то натовцы бы подумали, что русские нам помогают. Ему бы ничего не пришлось делать. Мы бы его кормили, оберегали и иногда бы «случайно» показывали в войсках или журналистам. Это бы и дух нашей армии подняло. Вы же знаете, как у нас относятся к русским. Но Россия, видно, отказалась от Балкан. Неужели она не понимает, что после нас ей самой придётся столкнуться с такими же проблемами?

Ещё генерал недоумевал, почему Россия никак не может справиться «со своими турками» – чеченцами.

– Я давно говорил вашим военным – пригласите меня в Чечню. У меня накопился огромный опыт ведения войны в горных и городских условиях. Я бы решил с ними проблему за две недели. Мы должны укреплять военное сотрудничество. Но ваши политики считают иначе. Они поплатятся за это. История не прощает предательства.

Москва, 1995.

Присяга АРС: «Клянусь честью и жизнью своей, что буду защищать суверенитет, территорию, независимость и конституционный строй своего отечества, Сербской Республики БиГ, и буду верно служить интересам её народов. Да поможет мне Бог!»

12 мая 1992 года.

Присяга ЮНА: «Я, Ратко Младич, торжественно клянусь верно служить своему народу, защищать свою социалистическую родину, Федеративную Народную Республику Югославию, хранить братство и единство наших народов и честь ЮНА и добросовестно исполнять все распоряжения моих командиров. Я буду всегда готов бороться за свободу и честь Родины, в этой борьбе без сожаления отдам и свою жизнь».

27 сентября 1965 года

^{Над Калиновиком веками бдит Мемориальная башня бана Лютицы Богдана}

^{Открытка с видом Калиновика, 6 июля 1899 г.}

^{Вид на Калиновик сегодня}

^{Мать генерала Младича Стана (с автором)}

^{Из школьного дневника ученика Ратко Младича, 1948 год}

^{Дом, в котором родился Ратко Младич, сожженный во время Второй мировой войны}

^{Единственная сохранившаяся фотография Ратко Младича 1960 г.}

^{Спортивная команда 18-го набора Военной академии: Мпадич стоит, первый слева}

^{Семья Михайла и Веселинки Мпадич хранит память о 1965 годе, когда Ратко был свидетелем на их свадьбе}

^{Ратко Младич в Книне обезвреживает мины усташей, 1991 год}

^{Все сербы – воины Ратко – плакат сербских патриотов}

^{Так началась трагедия сербского народа в Югославии – под руководством американского посла Уоррена Циммермана, из Словении}

^{В Хорватии – Листовка, исполненная ненавистью к «сербской оккупационной армии», как они называли Югославскую народную армию в октябре 1991 года}

^{В Боснии Алия Изетбегович вел резню невинных сербов, как это делали усташи}

^{Генерал Мпадич пользовался любовью солдат}

^{Президент Радован Караджич и командующий Ратко Младич на заседании Парламента, посвященном плану Вэнса-Оуэна}

^{Генерал и владыка СПЦ Василий}

^{Из альбома генерала Младича}

^{Незабываемая встреча автора с генералом в Црна-Риеке, май 1996 г.}

^{В течение войны он получал много писем поддержки и правдивые свидетельства о военных событиях}

^{Генерал Младич с генералом Рупертом Смитом}

^{Генерал с одинаковой преданностью и умением руководил военными операциями и заботился об армии и народе}

^{Сенокос на Гвозне возле Калиновика, военные годы}

^{Заслуженный борец за правду: д-р ист. наук Елена Гуськова с Генералом в 1994 году}

^{Верные соратники и друзья: профессор Смиля Аврамов и Генерал Младич на командном пункте в Црна-Риеке}

^{Союз славянских журналистов представил в Москве первую книгу о генерале Младиче, которая переведена русский язык в 1998 году}

^{На обмен фуражками американского генерала и сербского главнокомандующего бурно отреагировали СМИ на Западе}

^{Сребреница, 11 июля 1995 года}

^{Священник Митар – свидетель истины в военной Сребренице}