Текст книги "Сербский генерал Младич. Судьба защитника Отечества"

Автор книги: Лилиана Булатович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)

Легендарный летучий Охранный полк ГШ АРС

Свидетельствует генерал АРС Мияомир Савчич

Пока мы были в блокаде в Учебном центре сухопутных войск ЮНА «Маршал Тито», с марта по июнь 1992 г., в перерыве между снайперскими и другими атаками из близлежащих зданий в Сараево Любиша Дикович сказал мне, что нет конца развалу, нет ниоткуда помощи, а я ему говорю: «Лучше всего было бы сформировать сербскую армию, а командующим поставить этого Младича из Книна! Он бы точно помог!» И получилось, как будто я и впрямь его вызвал.

Так начался наш разговор с генералом Миломиром Савчичем в середине апреля 2009 г. в Белграде. Конечно, тогдашний капитан первого класса ЮНА и не мечтал, что 7 июня 1992 он явится к генералу Младичу, командующему Главным штабом АРС, за военными распоряжениями… Вот как рассказывает об этом генерал Савчич:

«Генерал Младич был уже хорошо известен в войсках и в народе благодаря своим смелым действиям в Книнском корпусе. Я ощутил огромную ответственность, когда он при первой же встрече назначил меня одновременно начальником штаба и и.о. командующего 65-го охранного моторизованного полка!»

Миломир Савчич родился в 1959 г. в Соколаце. В Сараево переведен из Панчево в звании капитана первого класса, в конце 1991 г. Вскоре после этого, в марте 1992 г., одновременно с возникновением первых баррикад в городе на реке Миляцке началась блокада казармы ЮНА и в Сараево. Всё, как всегда в таких случаях: местные власти отключают электричество, воду, снайперы начинают круглосуточно бить из близлежащих зданий по гражданскому населению и военнослужащим на территориях казарм, которые ещё раньше покинули все офицеры и солдаты других национальностей. Почти одни только сербы остались на мушке обученных боевиков из отрядов Патриотической лиги, Зелёных беретов и разных групп уголовников.

«Помимо пятидесяти курсантов третьего класса средней военной школы и оставшихся офицеров, наш Учебный центр представлял собой в некотором роде и сборный лагерь для беженцев. Кроме солдат и офицеров ЮНА, бежавших во главе с генералом Перишичем из Задара, ужасы этой блокады переживали и их семьи: жёны, дети, родители… 5 июня 1992 г., после нескольких попыток, мы сумели выбраться из казармы через Лукавицу и Пале в Хан-Пиесак к казарме, которая уже была переполнена военными беженцами. Поэтому мы распределились по палаткам и стали ожидать, как сложится наша судьба.

На следующий день всех нас построил генерал Младич и прежде всего сказал:

– Поздравляю вас с выходом на свободу!

А потом кратко обрисовал нам ситуацию, в которой мы оказались, сказал, что речь идет о грязной войне, угрожающей сербскому народу, и призвал всех, кто считает борьбу за защиту сербского народа честной и справедливой, вступить в Армию Сербской республики, как называлась тогда будущая Республика Сербская.

Все в строю тогда приветствовали его слова и говорили, что принимают призыв генерала, но что им нужно только уладить кое-какие мелкие дела в некоторых других местах, в основном, в Сербии, в Белграде, и после этого они вернутся. Почти все уехали автобусами туда, куда хотели, и больше не вернулись.

Остался я и, может быть, пара офицеров!»

Назавтра у Савчича взяли данные из его военного досье кадровики АРС полковники Грубор и Лукич. Поскольку в Панчево он служил в диверсионном отряде, предложили генералу Младичу, который уже был в должности командующего Главным штабом АРС, назначить его в Охранный полк ГШ АРС.

«Так я 7 июня оказался в подчинении у генерала Младича и получил военное назначение в Црна-Риеку, где располагался Главный штаб и где было всего человек пятьдесят солдат и офицеров. Царившую тогда напряжённую тревожную атмосферу буквально взорвала трагедия, которая произошла за день до нашего выхода из Сараева.

Конкретно: 4 июня страшная смерть постигла 42 солдата АРС, которые доставляли продукты и воду в заблокированную казарму центра связи ЮНА, получив гарантии местных мусульманских властей, что им не будут препятствовать. Они прошли три мусульманских села под горой Зловрх, а потом между сёлами Брложник и Борак их поджидала засада. Их забивали палками, резали, жарили живьём… Это, наверное, самые тяжелые потери нашей Армии за один день. Мусульмане одну из своих частей назвали в честь этой даты, чтобы «с гордостью» вспоминать жуткую резню, учинённую над безоружными сербскими солдатами.

Тот край вообще заброшен и давно известен своей отсталостью. Особенно село Жеп. Говорят, что когда мусульманки разглядывали и обирали убитых, то удивлялись, мол, «они – совсем как мы». Такие известия, да ещё в изгнании и учитывая всё, что предшествовало, приходилось переживать, сдерживая свои эмоции», – говорит Савчич.

В таких обстоятельствах Охранный полк нужно было организовать так, чтобы он мог физически обезопасить командный пункт Главного штаба и все его подразделения; обеспечить безопасность командующего и помощников на месте и при передвижениях; вести борьбу с диверсионно-террористическими группами. На практике он постоянно участвовал в боевых действиях. Во всех других частях действовал принцип смены, но только не в Охранном полку!

Важно знать, что до Второй мировой войны Црна-Риека была сербским селом, в котором жили Новаковичи, Борковичи, Зеленовичи… Кто-то решил, что здесь будет командование ЮНА, и они в 24 часа были выселены из своего села. Времени им хватило только на то, чтобы собрать самое необходимое и покинуть свои родные дома.

А над Црна-Риекой, буквально над селом, были расположены мусульманские села Криваче, Плане, Потплане, Поджепле… Как выяснилось, мусульмане в этих селах были обучены и подготовлены к войне. Кроме того, поскольку они в основном жили за счёт леса, то были охотниками и браконьерами, хорошими стрелками, вооружёнными, и они ежедневно как коршуны нападали на сербских военных и гражданских лиц.

Убивали их из засады, и только через какое-то время тех находили убитыми, изуродованными.

С самого нашего прихода сюда мусульмане постоянно нападали на сербов и сербские села, а 6 августа 1992 г. заняли Велики-Жеп, село, находящееся примерно на 200 м выше ставки командующего Главным Штабом.

«У нас сил немного, и генерал Младич приказывает генералу Таличу, командиру 1-го корпуса, прислать один батальон подкрепления. И вот к нам прибывает батальон из 43-й приедорской бригады, чтобы обеспечить охрану командного пункта и выбить части мусульман с занимаемой территории. Мне было поручено провести данный батальон на позиции для планируемой военной операции. В этом мне помогали командир полиции в Хан-Пиеске Перович и его заместитель Йовичич, с которыми мы сформировали разведгруппы, чтобы пробить путь батальону. В середине августа произошли первые стычки. С одной группой примерно из тридцати офицеров я 4 сентября сопровождал и распределял силы на территории до горы Радава. Здесь мы попали в засаду и три моих воина погибли, а ещё больше, как и я сам, было ранено. Тем не менее операция была успешно завершена, а я пятнадцать дней провёл на лечении. Тем самым наша часть и я лично завоевали полное доверие генерала Младича, и я получил повышение, чин майора.

Всё это время не хватало бойцов, а также офицерских кадров. Вследствие обстоятельств, в которых мы оказались, офицерам даже приходилось стоять в карауле! Только в середине августа пришли солдаты-призывники, они проходили краткое обучение и включались в боевые действия.

Особую трудность для нашего полка представляло разоружение разных паравоенных формирований и изгнание их из PC. Из-за этого у меня были проблемы и с Арканом, но мы их сумели решить без инцидентов.

Если говорить о ратном пути нашего полка, прежде всего вспоминается 1992 г., Каменица-Горня, резня на Глоджанско-Брдо, опустошённый Зворник… В декабре – разорённый Братунац, хотя город всё ещё оборонялся, когда мы подоспели на помощь. Помню, туда как раз приехала какая-то французская журналистка и спрашивала меня, для того ли мы сюда пришли, чтобы напасть на Сребреницу! Тогда я удивился вопросу, но ненадолго. Мы вернулись в Црна-Риеку, но после кровавой резни сербов на Рождество в Кравице – мы уже снова в Подринье, теперь в Скелане. Идём на поле боя гасить огонь.

После тяжелых потерь среди сербского гражданского населения в Скелане, около 23 января 1993 г., я перешёл мост к городу Баина-Башта. Это был для меня самый тяжёлый день войны. Через реку Дрину от Скелане, на Таре, находились крупные силы ЮНА. Все мои однокашники и друзья офицеры. Корпус спецназа ЮНА, полицейская команда пограничных батальонов. По решению генерала Панича было договорено в 4 часа утра объединёнными силами ударить по мусульманам. В 4 часа – ничего. В четыре часа пять минут – без изменений… Так я никогда и не узнал потом, кто и почему предал. Может быть, Милошевич не хотел воевать с Алией.

Одна из самых опасных диверсионных операций противника произошла в декабре 1992 г. Группа из 140 террористов, прекрасно обученная, но не подготовленная, была заброшена со стороны Тузлы и Кладаня с целью добраться до КП командующего АРС и его ликвидировать. Мы их вовремя обнаружили и провели операцию по всем правилам воинского искусства. Несколько дней мы их дразнили, они блуждали в незнакомой местности на морозе до минус 36, сдавались, погибали, прятались на деревьях, где мы их потом находили прямо на ветках… Несколько человек всё же подобрались к ставке командующего, и даже к нему самому – на своё же несчастье!

В течение всего 1993 года Охранный полк воевал в зоне ответственности Сараевско-Романийского и Дринского корпусов. Помогали мы им на Нишичах и Нишичском плоскогорье, где нам всегда были рады.

По правилам Охранный полк должен был быть мощной силой: в батальоне военной полиции должно было быть 600 солдат и офицеров; в диверсионном отряде – 80; в моторизованном батальоне около 500 (позже они обороняли позиции перед Жепом), танковая рота, дивизион ПВО, миномётная батарея, рота обеспечения – а в действительности наша воинская часть насчитывала всего около трехсот солдат и офицеров! Бывало, что и восемнадцатилетние новобранцы на девятнадцатый день обучения участвовали в военной операции. Я лично водил их на Олово. Были храбрыми и хорошими бойцами. Они не позволяли называть себя детьми!

Для нас важную роль играли энергия и решительность генерала Младича. Это была движущая сила армии. Его присутствие на поле боя поднимало нас до исключительных высот самопожертвования.

А война могла бы закончиться ещё в 1993 году, если бы все зависело от армии. Ещё на Игмане. Мы были на Белашнице, на её гребне. Нам как на ладони было видно всеобщее бегство из Сараево в сторону Иван-седла.

Тогда мы и могли закончить войну. Но – Слободан Милошевич отправился в Женеву, вернул Караджича с переговоров, чтобы тот убедил Младича отступить с Игмана. Генерал Милованович ведёт переговоры с генералом Хейзом из СООНО о выводе, затем наступают французские части быстрого реагирования…

Или тот же Сански-Мост… Мы могли взять его 15 сентября, для чего в военном отношении были все условия. Но в решающий момент происходит смена частей. Только наша не уходила на месячный отдых. Нам удается заставить 5-й корпус отступить в Грмеч и как раз когда надо было их смести, видим, что за нами, на нашей территории, всё горит!

Ну не могли это поджечь мусульмане! Мне только и оставалось, что идти за 5-м корпусом Дудаковича со своими пятью танками, вместе до села Дабар. Тут мы разошлись – они налево, мы направо. Тогда мы остановились, и из пяти танков ударили по мусульманскому корпусу. У них началась полная неразбериха, и это их сильно задержало. Мы отошли к Хашанам и выбрались.

Особое значение на ратном пути Охранного полка имеет июнь 1995 г. Тогда мусульманские силы в Сараево решили прорвать блокаду города и двинулись в наступление одновременно к северу и к югу. Там, где в бой вступил Охранный полк, вместе с Сараевско-Романийским корпусом, в направлении к Трново – только там они не прошли. Понесли огромные потери. Они кричат «Аллах акбар!», а мы «Помоги, Боже!», и как ринемся в бой! За тот бой Младич вынес нашему полку благодарность и поставил об этом в известность все части АРС.

Помню также и другую особую дату – 26 июня 1995 г., когда мусульманские силы 28-й дивизии из Жепы и Сребреницы всей своей мощью пошли в атаку на Главный штаб в Црна-Риеке. Мы защищаемся меньшими силами, в координации с полицейским отделением в Хан-Пиеске, с Батальоном военной полиции из Касабы. Младич требует от генерала Драгомира Милошевича вернуть нам часть из Охранного полка! Генерал Милошевич умоляет: если вернём их из Сараево, будет разорвана линия фронта, прольётся кровь. Как раз в это время Насер Орич переместился из Сребреницы в Сараево и действовал оттуда.

С двадцатью опытными бойцами и десятью девятнадцатилетними новобранцами мы удержали все позиции, отразили атаки мусульман и оставались в Жепе до 25 июля.

Особую похвалу от генерала Младича мы получили еще и за наше контрнаступление между Грахово и Книном.

Но, начиная с 27 июля, один за другим пали Грахово, Гламоч, Книн, Дрвар, Петровац, Сански-Мост… Младич своим духом, своим присутствием воодушевлял армию, повышал её боевой дух, но когда его не было, а потери шли ежедневно, – войска падали духом, начиналось дезертирство…

Главную роль в этом сыграли американские беспилотники. Они нас ежедневно снимали и обстреливали. Поливали нас дождем пуль. Целые подразделения были контужены, было очень много раненых. Спастись от них было невозможно. Именно они более всего повлияли на падение духа нашей армии. Благодаря им американская дипломатия создала условия для заключения Дейтонского соглашения, в котором добилась от нас несправедливого раздела территории бывшей БиГ – 50 на 50!

Я слышал разговор генерала Младича с генералом Рупертом Смитом, [60]60
  Смит (англ. sir Rupert Smith) – генерал-лейтенант сэр Руперт Смит, командующий миротворческими сипами ООН в Боснии (1995–1996), заместитель Верховного главнокомандующего ОВС НАТО в Европе с 30 ноября 1998 по 2001 г., отдал приказ о натовских авиаударах по сербским позициям.


[Закрыть]командиром СООНО на Брезова-Равне над Жепой. Когда они встретились и обменялись рукопожатием, было такое впечатление, что они находятся чуть ли не в дружеских отношениях. Но в конце Смит сказал дословно следующее:

– Мы пустили вас в Сребреницу и Жепу. Не рискуйте головой, не выступайте к Горажде. Мы будем бить вас всеми имеющимися у НАТО средствами!»

В этой войне больше всего потерял сербский народ

Интервью с генералом Ратко Младичем, взятое 18 декабря 1992 г. для Радиотелевидения Сербии Миленой Таньга, журналисткой из Книна, которая позже, будучи сербкой, с семьей бежала в Белград, где умерла в 1997 г.

Запись начинается с прямого описания генералом Младичем происходящего в Боснии и Герцеговине следующими словами:

«Ситуация осложняется и тем, что на сербский народ напали те, от кого он этого никак не ожидал, наши вчерашние соседи, товарищи по работе. То есть люди, если их можно так назвать, которые нас отлично знали. К счастью, и мы их прекрасно знаем. И это делает нас более способными к сопротивлению в эти тяжелые времена.

Вмешательство иностранного фактора в кризис на территории бывшей Боснии и Герцеговины обретает драматический размах и влечет за собой опасность распространения военных конфликтов за пределы бывшей Югославии. Всё это по той причине, что международное сообщество в одностороннем порядке дает себе право признать свершившимся фактом распад суверенной державы, бывшей, между прочим, одной из стран-основателей Организации Объединенных Наций, а одновременно отказывает нам, рожденным на территории бывшей Боснии и Герцеговины, в праве и на государство, и на жизнь. Думаю, что подобный двойственный подход к одной и той же ситуации еще больше ее осложняет, создает опасность ее перерастания в более крупные столкновения и на более широкой территории, чего бы мы, конечно, не хотели. Положение в БиГ сильно усложняет и присутствие огромного количества вооруженных сил государства Хорватия, которая является международно признанным субъектом на нашей территории. В данный момент Хорватия имеет около 40 бригад преимущественно на территории Герцеговины, центральной Боснии, и незначительными силами около Орашья в Посавине. Это регулярные хорватские части с сильной артиллерийской поддержкой, где-то около 11–12 полков и около 10 боевых батальонов специального назначения, и по большей части это специалисты по убийствам, резне, бросанию в ямы и т. д. По нашему убеждению, перемирие наступило бы очень быстро, если бы эти силы были выведены за пределы административных границ бывшей Боснии и Герцеговины. Положение в БиГ еще осложняет и большое число особых частей из исламских стран – моджахедов. «Святых воинов», как они себя называют. Они, особенно в последнее время, всё более организованно прибывают через Турцию и некоторые другие страны Ближнего Востока, что превращает этот конфликт в БиГ в интернациональный.

Итак, я бы сказал, что сербский народ в БиГ в данный момент имеет несколько противников. Первый и самый опасный – это вооруженные формирования, т. е. регулярная армия и Вооруженные Силы Республики Хорватии. Другой – это силы ХВО (Хорватского военного округа), имеющие в своих рядах большое количество наемников, даже и негров из отдельных исламских и африканских стран. Третий враг – мусульманские силы, усиленные отдельными структурами моджахедов и ставшие сейчас очень многочисленными, особенно в Центральной Боснии около Зеницы, Високого, Брезы, Каканя, Тузлы и т. д. Кроме того, эту ситуацию осложняет и довольно пристрастный подход Совета безопасности и Переговорной команды по разрешению кризиса на территории Югославии, конкретно теперь в бывшей БиГ, в Женеве.

В то же время сербов сатанизируют. Нас объявляют агрессорами на землях наших предков.

В ряде болеё ранних контактов наши ведущие политики, да и я тоже, неоднократно подчеркивали, что мы по-прежнему за мирное разрешение кризиса в БиГ, говорили, что всё-таки можно в конце концов обо всём договориться мирно, без дальнейшего кровопролития. Однако этому сильно мешало решение Алии Изеибеговича, который еще до начала военных действий в БиГ объявил войну сербскому народу, в то время еще существующей Югославской Народной Армии (ЮНА), Сербии, Черногории, всячески понося нас, рожденных или живущих на этой земле. К сожалению, он не назвал настоящих агрессоров на территории БиГ, а агрессия здесь началась ещё в марте этого, 1992 года, т. е. особо усилилась в начале апреля. Это агрессия со стороны государственных вооруженных сил Хорватии, которые двумя очень крупными группировками вторгались на территорию БиГ, одна из Западной Герцеговины через Купрешское плато в направлении Центральной Боснии, вторая из Славонии через Посавину долиной реки Босны, с целью соединиться в Центральной Боснии и тем самым расколоть сербский народ на территории бывшей БиГ, Республики Сербская Краина. Чтобы его потом уничтожить. К счастью, этого не случилось.

В Герцеговине сейчас достаточно сложная ситуация, потому что хорватские официальные власти и хорватская армия, особенно после вывода югославской армии с территории Конавле, нарушили план Вэнса и на ту территорию, которая должна была перейти под контроль Объединенных наций и сил СООНО, ввели огромные силы и направили их на Требине, а еще до этого воспользовались ситуацией и перебросили крупные силы на правый берег реки Неретвы, так что координировали свои действия с территории Конавле и района Дубровника к Требине, затем от Чаплине к Столацу, от Мостара к Невесине, и там их структуры очень многочисленны и сильны. В последнее время они получили и большое количество боеприпасов, современного вооружения. Хотя они уже имеют возможность производить боеприпасы и оружие, так как в их руках остались самые современные заводы. Большинство военных заводов находилось в Славонски-броде, где выпускали танки, что означает, что хорваты сейчас могут производить танки, и они их уже производят. Далее, в Травнике – артиллерийские орудия, ракетные системы дальнего действия. В Пуцареве, Витезе, Конице заводы по производству боеприпасов преимущественно в их руках. В сумме это 9 заводов, которые могут считаться самыми современными не только в Европе, но и за её пределами. Но хорваты получают и наибольшее количество вооружения и боеприпасов через Германию и Австрию, Венгрию, со складов бывшей армии ГДР. У них есть четкая стратегия разделения Югославии, и они знают, что не могут расколоть Югославию, пока не расколют сербский народ.

Хорватия – это исполнитель плана разрушения Югославии, и их целью было не только самим отколоться от бывшей Югославии, но и полностью её уничтожить, и они будут делать это всеми силами, пока не выполнят задачу или пока им не помешают ее выполнять. Они очень ловко воспользовались мусульманским населением, используя слепоту отдельных его лидеров во главе с Алией Изетбеговичем, втянули в войну и этот несчастный народ, что не нужно было ни им, ни нам, а я это уже неоднократно подчёркивал и сейчас бы сказал, что немецкий фактор буду т привлекать к участию в войне на территории бывшей Югославии до тех пор, пока есть хорваты, а хорватов – пока есть мусульмане. Их общая цель – полное уничтожение сербского народа, сначала у нас, в бывшей БиГ, а потом, вероятно, и дальше.

В настоящий момент, хоть я и не люблю выделять ни отдельные подразделения, ни отдельные регионы, я должен высказать очень большую и заслуженную признательность народу Герцеговины и бойцам-герцеговинцам, которые наряду с командным составом проявили исключительную стойкость в защите от врага. То, что они вынесли в этой войне, думаю, мало какому подразделению, мало какой армии и народу приходилось выносить в такой короткий период. Сколько ударов они приняли на себя! Только на участке фронта Герцеговинского корпуса до сих пор сменилось более 28 бригад хорватской армии, а силы мусульман и ХВО я даже не считаю».

Когда журналист спросил его, получают ли они помощь и откуда, потому что власти из САО [61]61
  САО – Сербская автономная область (серб. Српска аутономна облает).


[Закрыть]Герцеговины шлют призывы о помощи властям остальной Югославии, генерал Младич ответил:

«Мы, сербы, находимся на территории бывшей БиГ в довольно специфическом положении. Мы не можем пользоваться поддержкой другой нашей территории, как, например, Хорватия поддерживает хорватов в БиГ, а мусульман поддерживают исламские страны и некоторые страны Центральной Европы. Мы же, так сказать, предоставлены сами себе. Я не за то, чтобы обвинять в этом руководство Сербии и Черногории, СРЮ. Всё-таки они – отдельное государство, и мы с 19 мая 1992 г. и по сей день имеем свою армию, свою власть и свою территорию, и всё это успешно защищаем в надежде делать это и впредь.

Тем не менее нам оказана соответствующая помощь, причем значительная, а самая значительная помощь для нас в том, что к востоку от Дрины царит мир и свобода. И хотелось бы, чтобы так это и оставалось. Надеюсь, что мы всё-таки успешно справимся с теми, кто сейчас угрожает нашей жизни.

Журналист: Жизненно важным вопросом для Республики Сербской и Сербской Краины является коридор, который часто бывает перекрыт. Каковы шансы, что этот коридор станет мирным, чтобы можно было свободно ездить в Сербскую Краину?

P.M.: В районе Орашья остался один маленький анклав, в котором хорваты сосредоточили большие силы, благодаря тому, что мы соблюдали перемирие, а они нет, они каждое перемирие использовали для укрепления своих позиций. И нынешнее перемирие, подписанное между мусульманской стороной ХВО и нашей стороной, которое вступило в силу с 10 числа этого месяца, для них просто передышка перед весенним наступлением, которое они интенсивно планируют и собираются провести. Потому что они не остановятся на том, что было до сих пор. Их конечная цель, как я уже говорил, полный разгром сербской армии и сербского народа.

Коридор – это очень важный для нас и стратегический вопрос, потому что он связывает территории Республики Сербской и без него мы были бы в очень опасном положении. Враги это знают, так же как и мы знаем их слабые и уязвимые места, и стараются любой ценой удержать как можно большие силы на этой территории. В настоящий момент в районе Орашья у них дислоцировано 6–8 бригад и 4 чисто хорватские бригады, из которых одна механизированная, затем одна смешанная бригада, в которую мобилизовали и часть мусульманского населения из тех мест, или же они в принудительном порядке мобилизуют мусульман, которые раньше перешли из БиГ в Хорватию. Однако, от таких бойцов мало толку. Они, как только оказываются на фронте, сразу бегут, так что доставляют хорватам много проблем и вынуждают их тратить силы на поиск и арест таких людей. А с юга действуют объединённые силы – мусульманские и хорватские. При этом во главе большинства мусульманских частей стоят хорватские офицеры, как они говорят. Все эти силы действуют с юга от Градачаца, Тузлы, с Маевицы в направлении коридора, стремясь его перерезать. Но им это не удастся.

Журналист: Мир особенно обеспокоен вопросом Сараева. Какова ситуация а Сараево и вокруг него?

P.M.: Эту ситуацию лучше всего описал несколько дней назад один мой собеседник, сказав, что «в городе нет ни власти, ни закона». Он имел в виду ту часть Сараево, которую контролируют мусульманские силы. Там ситуация очень драматична. Мы не держим Сараево в блокаде. Мы держим свои территории в черте Сараево и вокруг него, защищаем свои дома, свои жизни. Всё сербское, что оказалось сейчас в руках мусульман, в 90 % случаев сожжено или уничтожено, или население подверглось таким издевательствам, что это будет просто позором для человечества. По информации, которой мы располагаем, сербская семья в Сараево в месяц получает одну стограммовую банку мясных консервов. Т. е. от всей гуманитарной помощи, поступающей на аэродром или другим путем, через нашу часть Сараева и предназначенной всему населению, около 90 %, если не больше, идет мусульманам, и лишь чисто символически что-то перепадает сербам. Так что сербы там находятся в отчаянном положении.

Между тем ситуация и в Сараево, и в БиГ могла бы разрешиться очень быстро, если бы хорватские силы были выведены и если бы Алия Изетбегович отозвал свое решение и отменил обнародованный приказ о провозглашении войны на территории бывшей БиГ и об уничтожении сербского народа. Потому что выход – в переговорах и обсуждении. Мы всегда были на это готовы, и остаемся при намерении именно так разрешить конфликт. Считаю, что нам достаточно крови и страданий и с одной, и с другой стороны.

Прежде всего я в своей жизни всегда опирался на надежных людей, и когда меня спрашивают, что мы предпринимаем, чтобы наши офицеры, младшие офицеры и призывники вернулись, отвечаю, что мы предпринимали соответствующие меры. Но, к сожалению, есть часть военнообязанных, которые незаконно бежали в разные части света, большинство уехало на восток от Дрины, видимо, считая, что там им будет легче и лучше.

Они таким образом обременили и СРЮ, Сербию и Черногорию, а особенно отяготили совесть своей родни, оставшейся на тех страшных территориях. В конце концов, они не ослабили оборону, потому что дезертиры не могут ослабить оборону своим отсутствием, наоборот, они ее укрепляют. И даже лучше, что они бежали из своих родных мест, а не остались, если у них такой низкий уровень патриотизма. Тем не менее мы открыты нашим людям, и я бы воспользовался этой возможностью, чтобы и сейчас сказать им, что и сейчас ещё не поздно встать в наши ряды! Мы готовы каждого человека, не только серба, рожденного на территории Республики Сербской, но и любого благонамеренного человека, понимающего, что на нас напали и что нам грозит истребление, принять в наши ряды, чтобы воевать плечом к плечу. Потому что нападению подверглись не только мы, сербы, на территории бывшей БиГ, но и весь свободолюбивый мир! И непонятно, как в той самой Европе, которая считала себя высоко цивилизованным, демократическим, высокоразвитым человеческим сообществом, на континенте, являющимся центром мира, кто-то может начать такую жестокую войну!

Журналист: Существуют ли какие-то расчеты относительно возвращения некоторых освобожденных территорий, занятых сербской армией?

P.M.: Прежде всего нам это хорватско-мусульманская пропаганда постоянно твердит, что мы – агрессоры, что мы заняли то или другое. Это неправда. Сербский народ – коренный народ, создавший конституцию, самый древний народ на этих территориях, и всё это когда-то было сербским. Нам не нужно ни одно мусульманское или хорватское село, ни один их дом, нам вообще ничего чужого не нужно, мы довольны тем, что имеем. И если говорить о потерях в этой войне на территории бывшей БиГ, то больше всего потерял сербский народ, как в Сараево, так и в других городах, в которые веками вкладывал свой труд и пот и превратил отсталые турецкие селения в современные развитые города. Однако, к сожалению, те сербские территории, которые были преимущественно или исключительно заселены сербским населением, как раз отставали в развитии в последние десятилетия. Скажем, от Книна до Баня-Луки сейчас нет ни одного военного объекта, ни одного ценного завода. Точно так же от Билечи до Биелины нет ни одного гарнизона, ни одного серьезного промышленного объекта. Значит, инвестировали главным образом в мусульманских и хорватских городах с одной единственной целью – раньше или позже разбить Югославию, и всё произошедшее с нами – не случайно. И эта война…

А война – это такое страшное явление в человеческом обществе, что я бы посоветовал будущим поколениям даже в словаре не иметь этого слова, а уж тем более не воевать, нигде на этой планете.

Однако мы были вынуждены вести войну, потому что приходится защищать свою жизнь, когда на тебя нападают. И вот ещё что я должен сказать: если б не случилась эта война, я бы не знал, и даже поверить не мог бы, что человек человеку может такое сделать…»