Текст книги "Лиан (СИ)"

Автор книги: Ли Сарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

   Но ведь не это главное! Теперь я свободен! Уж не знаю, насколько я разбираюсь в людях, но я точно знаю, что Иерарх выполнит то, что обещал. Уже то, что он пришёл, говорит о многом. И... да уж, сложно выразить мысль, когда их у тебя миллионы. Но ничего – вот поработаю над мультом, поем, посплю – и голова сразу станет ясной!..

   О... как я мог забыть?! Завтра – в тренажёрный зал. А ведь моих лианских особенностей никто не отменял...

   ****

   Дома я как засел за компьютер в компании невидимого рыцаря Гордиона, так почти всю ночь там и просидел. Зато завершил наконец эпизод с беседой и перешёл к главному – ходьбе по дороге. Ходьба – самое простое, что может быть в мультах. Так я думал раньше. Это так и есть, если ваш герой – палка с руками и ногами. А если это человек, и вы хотите дать ему свои особенности – например, плавность движений, или прихрамывание на левую ногу – тогда это на полдня работы. Но у меня оставалось всего полночи, и их я решил потратить на сон.

   – Ты чё, сдурела?! Какое замуж? Ты хоть понимаешь, на что идёшь? Тебе ещё нет шестнадцати, а ты собираешься стать женой и, может быть... матерью?! – орала на меня какая-то крупная женщина в бигуди и розовом платье, напоминающая вахтёршу нашего юнэмирситета. Я стоял, вжав голову в плечи, и молчал. Мне было не по себе.

   – Я ещё раз повторяю: ты сдурела?

   – Нет... – пролепетал я женским голосом и заволновался. Интересно, в каком же я платье?

   – Посмотри на себя! Тебе вообще не идёт белое, в подвенечном наряде ты будешь смотреться как обезьяна!

   – Но мама... – зачем-то попытался возразить я, но женщина завопила ультразвуком.

   – Никаких мама!!! Завтра идём в театр, и ты пойдёшь в чёрном и закроешь лицо вуалью. Эх, за что бог даровал мне такую страшную дочь?

   Я глянул в огромное зеркало в два моих роста и ужаснулся. Я был одет в белое платье, которое, несомненно, на девушке сидело бы хорошо, а на мне, нелепом мужике с глупым лицом... и стоял я в такой позе, словно готовился защищаться. Кроме того, в руках у меня была швабра.

   – Оставь куклу и иди убирайся в комнате, – приказала мне мать (вот ужас-то, а ведь для кого-то вахтёрша и правда мать!) и удалилась. Я покосился на швабру, потом опять на себя. У меня на голове был парик, похожий на пучок белых ниток. Я протянул руку, снял его... и воззрился на свою абсолютно лысую голову.

   – Хм, – проговорил я. – Я – лысый.

   Ничего не изменилось. Всё то же нелепое белое платье с дурацкими пышными рукавами на моих мужских плечах, растрёпанный парик в руке – и лысая голова.

   – Я – лысый! – на этот раз с гордостью провозгласил я и стал любоваться на себя в зеркало. Вдруг моё лицо стало приобретать фиолетовый оттенок, шея – вытягиваться и становиться длиннее, на ней отчётливо проступил кадык. Вскоре моё лицо заняло всё зеркало, улыбнулось мне широким ртом с двумя чёрными зубами и радостным баском произнесла:

   – Я – Лысый!

   Вот тебе и раз. Мои сны всегда печальны, потому что так или иначе связаны с прошлым. Но сейчас почему-то приснилась какая-то ерунда, символизирующая... будущее?

   Я сел на кровати и помотал головой. Так что же, у меня в будущем будет фиолетовое лицо и два чёрных зуба? Спасибо, великие боги, но ваш вещий сон мне не понравился.

   А вот существо – даже очень. Забавное. Назову его Лысый. Только вот... какой у него будет пол? Вроде как это я, выходит, мужчина. Но ведь в платье, и в роли женщины... да, сложно. Подумаю об этом на досуге.

   До звонка будильника оставалось пять минут (я поставил его на девять), и я отключил его. Завтракать не стал, потому что решил сделать это вместе с Реной. Я успел ещё раз просмотреть то, что сотворил вчера, убедиться, что получилась полная ерунда (я всегда убеждаюсь в этом после второго просмотра, а после третьего убеждаюсь в обратном), записать в тетради "Лысы" и нарисовать существо из сна.

   И уже без двадцати десять я был у калитки.

   Наверное, у Рены тоже была такая проблема: приходить раньше, чем надо. Судя по её красному носу, ждала меня она уже давно. Я радостно помахал ей рукой и взял под локоток, потому что сомневался, что сама она сможет сдвинуться с места. Девушка напоминала вросший в снег памятник швее – с чемоданом в руках, сосредоточенным взглядом. И в моих перчатках.

   – Ну как, тёплые? – поинтересовался я, усиленно игнорируя взгляды из многочисленных окон и из-за углов.

   – Отличные... – довольно произнесла Рена. – Они такие мягкие внутри... хорошо, что коричневые, нам такой можно.

   – Чёрный, серый, коричневый, белый по праздникам, все тёмные тона, не больше трёх цветов одновременно, – вспомнил я. Сам я в детстве старался одеваться в чёрное, чтобы не было проблем ни у меня, ни у родителей. А когда исполнилось восемнадцать, то есть я стал полностью совершеннолетним и за свои поступки отвечал сам, начал изредка нарушать правила. Например, один раз мы с ребятами забрали у мальчишки-юнэми красную майку, и я в ней ходил. Пять дней, пока меня не остановил исит и не решил оштрафовать. Я тогда милостиво согласился расстаться с майкой, но только если он сам с меня её снимет. Штраф, так уж и быть, я согласился не выплачивать. Исит (вероятно, новенький) возмутился, но я спокойно стоял перед ним и предлагал отобрать майку. Сперва исит хотел меня схватить, но через некоторое время понял, что проку нет, и принялся стягивать майку. А я был не против, только не способствовал этому. Стоял и не шевелился. Согласитесь, сложно снять майку с человека, который стоит, уперев руки в бока. В итоге исит всё же снял её, но порвал боковой шов. Тогда он плюнул и ушёл, и зарёкся иметь дела со мной.

   – Да... ты знаешь законы кауру? – Рена удивлённо посмотрела на меня.

   – У нас в юнэмире библиотека хорошая, там любой закон можно найти. Я всеми кастами интересуюсь, – ответил я. И, главное, ни в одном предложении не соврал!

   – Я тоже книги люблю читать, – сказала Рена. – Особенно фантастические. Про миры, где все равны и никто никого не угнетает... Юнэми ведь тоже чувствуют какое-то угнетение, иначе не писали бы таких книг. Знаешь, кого я люблю больше всего?

   – Кого?

   – Коэнент Мертинами, я прочла все его книги! И "Вечность смертных", и "Суровый", и "Три бога и один человек"... замечательные книги!

   – Ага, "Суровый" – это где один парень спасал мир от зла, но никогда не улыбался, – вспомнил я.

   – Неправда, один раз он улыбнулся, в конце!

   – Это для пущего эффекту, – махнул рукой я. – А так – ни разу.

   – Зато он добрый был...

   – А мультики ты любишь? У вас вообще телик есть в доме?

   – Да, есть на каждом этаже общий, – кивнула Рена. – И ещё у воспитателей, не у всех. Но я последнее время их не смотрю вместе со всеми. Я вообще стараюсь держаться одна. Знаешь... кажется, они меня боятся, – девушка хитро посмотрела на меня и улыбнулась. – И правда: сработало!

   – А то! – я расплылся в улыбке и произвёл рукой какой-то жест. Мне показалось, что получилось красиво, и я повторил, внимательно присматриваясь к руке, но заметил, что Рена подозрительно косится на меня, и резко засунул руку в карман, виновато кашлянув. – Я... это... ты не обращай внимания, я псих немного... бывают у меня заскоки...

   – А, это! – Рена облегчённо махнула рукой. – У нас полдома такие. Тарин ходит взад-вперёд по коридору и иногда бьётся головой о стены, Куласата вообще понять невозможно, он один раз сказал "едет по дороге пузатый грузовик" – мы и то радовались, что смысл есть. Ещё Исит есть, так он себя настоящим иситом возомнил и требует, чтобы его устроили в иситскую-7. Не понимает, что имя – не призвание.

   – Имя – не призвание, – согласился я и (хотел про себя, а вырвалось вслух) добавил. – Имя – проклятие.

   – Проклятие?

   – Ну, сама посуди, – я принялся за только что придуманные объяснения, хотя сперва меня прошиб пот, когда я понял, что сказал. Эх, благодарю богов, что наделили меня находчивостью туранэ! – По всему городу ходят слухи об ужасном Лиане. Парни спешно меняют имя, новорождённых детей так не называют. А я? Мне теперь что, удавиться, что ли? Моё имя – это настоящее проклятие. Все, кто со мной знакомятся, сразу спрашивают: "Ты тот самый Лиан... тот самый Лиан... ТОТ САМЫЙ ЛИАН..." Знаешь, как надоело?

   – А ты соглашайся, говори, что это ты и есть, посмотришь, как они отреагируют.

   "Да, хорошая идея".

   – Да я всегда так говорю. Каждый раз. Меня уже тошнит от этого. Гляди – вот мой подъезд!

   Наконец мы смогли спрятаться от мороза (несмотря на солнце и плюс два, тепло не стало), оказавшись в помещении. А когда наконец достигли квартиры, Рена не боясь сняла куртку и аккуратно повесила на плечики.

   – Я тут шорты закончила и майку одну, только ничего ещё к ней не пришивала, – девушка наклонилась к чемодану и щёлкнула застёжками.

   – А ты и не... Рена, ты чего чемодан здесь открываешь? Ты бы в комнату прошла, что ли... – я легонько пихнул её в спину и крикнул вслед. – Так ты не пришивай ничего, я новый рисунок произведу. Потом пришьём.

   – Ладно, – раздался голос из комнаты. Я разделся и отправился на кухню, готовить обед. Ну, или завтрако-обед. Нужно было хорошенько подкрепиться перед тренажёрным залом.

   – Семь минут, – довольно объявил я, появляясь в комнате и потирая руки. Рена стояла на четвереньках перед моей складной швейной машинкой, которую она разложила на полу, и смотрела на неё то ли с ужасом, то ли с отвращением, то ли с жалостью. Я замер в дверях.

   – Ты что, машинку достала?

   – Да, я... – Рена повернулась и хотела что-то заявить, но тут её взгляд стал виноватым. – Не надо было, да?

   – Да нет, как раз очень надо было, но... просто она тяжёлая, и... ты что там так рассматриваешь?

   – Это ты с ней так? – Рена опять покосилась на машинку, словно она была пациентом без рук и ног, а я – незадачливым хирургом. – Ты на ней шил?

   – Ну, шил – громко сказано, – нервно хихикнул я. – А что?

   – Да у тебя тут иголки нет и нитка совсем запуталась... и, кажется, косой стежок стоит...

   – Косой?! – возопил я. – Так вот почему я не мог пришить? Урра-а-а!!! Оказывается, всё нормально, просто стоит косой стежок! А... что это такое? – я перестал хохотать и опустил руки.

   – Это настройка такая, когда иголка не ровно шьёт, а уголками. Лиан, машину ведь нужно было сначала настроить...

   – А ты умеешь?

   Рена не ответила, только многозначительно усмехнулась. Я безоружно развёл руками, мол, чего с меня взять, с юнэми. И это было правдой: выражение "Что с него возьмёшь, это же кауру!" – было ерундовым, потому что кауру умели почти всё. Всё, что нужно делать руками. Не удивлюсь, если Рена умеет создавать горшки из глины и собирать автомобили.

   Наконец пиццы были готовы, и я водрузил их на журнальный столик, подвинутый ближе к жёлтому креслу, на котором сидела Рена. Сам я устроился рядом на полу. Я всегда ел в таком положении, потому что столик был довольно низкий, и ещё потому, что привык. Девушка оглядела стол. Ничего особенного там не было – только пиццы, пару апельсинов, три банана (последние) и чай. Но Рена была довольна.

   – Однажды мы с подругой заработали денег и пошли в пиццерию, купили самую маленькую и дешёвую на двоих, и сок. Вот здорово было...

   – Попробуй мою пиццу, авось тоже вкусна! – предложил я и ухватил зубами кусок. Чудо-кетчуп, славная ветчинка, сыр, соус и кругляшок помидора... эх, люблю я пиццу! Вот если бы пару оливочек...

   – Рена, а ты можешь собрать автомобиль? – вдруг спросил я.

   – Н... нет, – опешила девушка. – А что, тебе надо?

   – Да нет, я просто спросил. Хочешь мой мультик посмотреть?

   – Твой? Ты их рисуешь?

   – Я создаю их! – я многозначительно воздел палец вверх и потянулся за диском. Хорошо хоть не сказал "созидаю", не нужно сразу выявлять свою манию величия. – Вот: мой первый мультик, помещенный на диск – Неудачливый Боксёр! – я раскрыл коробку, убедился, что в ней пусто, и включил телевизор. – Сейчас будем наслаждаться просмотром под мерное пережёвывание пищи. Ты как вообще к дурацким мультикам относишься?

   – Очень хочу посмотреть, – созналась Рена и взяла свой кусок пиццы. У неё была с грибами. Я радостно нажал на кнопку пульта.

   – Встава-ай и бе-ей в свой ба-арабан!.. – заорал Боксёр дурацким голосом. Голос, конечно же, был мой, но обработанный на микшере, поэтому казалось, что это говорил другой человек. Не могу же я всех озвучивать одинаково. А кто, вы думаете, за женщин говорит?

   – Я эту песню уже слышала, – вспомнила Рена и посмотрела на меня. Я смутился.

   – Ну да, это будильник у меня... Как песенка?

   – Весёлая, – улыбнулась девушка и принялась с интересом наблюдать за Боксёром, который колотил грушу и никак не мог по ней попасть. Я улыбнулся. Похоже, несмотря на все горести, постигнувшие её, Рена всё же видит в жизни хорошее и старается ухватить как можно больше. Как приятно понимать, что это хорошее даю ей я...

   И неплохо было бы брать с неё пример. Во всяком случае, ей не лучше, чем мне: сирота, любимого человека убили, друзья оставили одну... ситуация похожа на мою. Только я затворился в своей раковине и изредка высовываю наружу усики, делая вид, что такой, как все, и живу полной жизнью. Но на самом деле я только хочу ею жить, но... не могу? Да нет, я всё могу. Тогда – боюсь? Хе-хе, уже нет! Иерарх у меня на крючке. Я уверен в этом, точно так же как был уверен в том, что пришедший ко мне на прошлой неделе сантехник – человек Иерарха, что Маднотора убил Милицер, что если мне по мизинцу треснуть трёхтонным блоком, треснет скорее блок. Я просто уверен, а уверенность Лиана – штука значимая. Выходит, мне можно выкинуть прошлое в мусорку и глядеть вперёд, брать от жизни лучшее...

   Ну да, а где мне взять доброго человека из высшей касты, который тоже страдал, и теперь хочет подарить мне немного счастья? Хорошо бы, если бы меня пригласил на обед какой-нибудь ольто. Вот мы бы побеседовали!..

   Я покосился на Рену. Смотрит, не отрываясь. Здорово, что ей нравится, значит, понравится и Пиггес. Покажу его в следующий раз, а под конец вручу мягкую игрушку. У меня пока нет, но недолго заказать.

   Так о чём я сейчас думал? Ах, да, о себе. Постоянно думаю о себе. Хватит! Нужно не думать, а действовать! Начну с... нет, завтра побуду ещё тем, кем хочу, а вот потом, когда вернусь из Чойна... ну, держитесь, выдумщики, держитесь, теперь я не буду выпутываться из сетей ваших слухов. Теперь эти сети станут для меня родным домом, я буду владеть ими, я буду ими пользоваться, я... ох, я развернусь! Нельзя же, в конце концов, всю жизнь так прожить, как я сейчас: в одиночестве и в страхе перед бессмертием! Да, я этого опасаюсь, потому что: как? Я этого не представляю. Хотя, возможно, от старости.

   И вообще я добрый. Ясно? Я – добрый! Я буду творить добро. И пусть меня считают жестоким убийцей и истязателем – пусть сначала докажут!

   В конце концов: завтра же утром пойду гулять по району и всем говорить, что я Лиан, при этом хлеща себя железной цепью и хохоча во всё горло! А потом брошусь грудью на кол! А потом кинусь с девятого этажа наземь! А потом... потом...

   Уфф! Надо отдышаться. Эти мысли – сродни моему всеобщему отрицанию, когда у меня что-то не получается, и я зарекаюсь впредь за это браться. На самом деле это просто слова. Вот и сейчас: слов много, но они бредовы, а их надо трансформировать в разумное действие.

   Я глянул на экран, на Неудачливого Боксёра, которого избивала метлой дородная уборщица, потом на Рену, уже доевшую пиццу и увлечённую просмотром. Потом я представил, что каждый человек – неважно, какой касты – сидит так перед телевизором и смотрит мои мульты. И понял: так будет, и чтоб мне руку поранить, если нет!

   ****

   Итак, завтра воскресенье. Последний день, когда я могу до отъезда успеть доделать то, что не доделал, докупить то, что не докупил, и вообще это мой последний день в Адиве. Не совсем, конечно, последний. Но нужно успеть прикупить некоторые детали и поставить жирную точку на заставке Весёлой Вишни. Я её усовершенствовал, но заключение требует несколько часов вдумчивой работы. Наверное, полдня придётся на неё потратить. Но это того стоит – Вишня, как-никак.

   Да, кстати, а чего это я так радуюсь? Воскресенье, приближающее меня к отъезду на курорт – завтра, а сегодня – суббота. И я как раз выхожу из метро, чтобы через две минуты оказаться возле крыльца юнэмира и услышать радостное:

   – Лиан, привет! Гляди, я шорты взяла, жёлтые? Нравится?

   – Здравствуй, друг мой, – я склонил голову в почтительном поклоне. Шорты, которые торчали у Иситы из пакета, и вправду были весёлые: сразу видно, на размерчик больше и в клетку, хотя она, вроде бы, клетку не любит. Да и жёлтый, насколько я знаю...

   – Готов?

   – А что делать? – я вздохнул и развёл руками. – Там хоть немного народу будет?

   – Ты что, боишься? – Исита пихнула меня локтём в бок.

   – Опасаюсь, – поправил девушку я. – За них, – добавил в конце, потому что за себя я отродясь не боялся.

   – Ты собрался убивать?

   – А вдруг на меня штанга упадёт, или кто-то гирей в голову запустит? – заныл я.

   – Ничего же не случится!

   – В том-то и дело!

   – Да ладно, думаешь, каждый день в голову студентам попадают гири? – махнула рукой Исита. – Ты главное силу сдерживай.

   Я кивнул и пошёл следом за подругой. Да-а... наверное, мне действительно стоило хоть раз задуматься о том, как действует моя сила. Почему иногда действует, а иногда – нет. От чего это зависит. Найти хоть какие логические связи. Вот например случай возле канала, когда я испоганил ограду. Сперва сильно ударил – и ничего не произошло. А когда просто рукой вёл – бах! – полстены снёс. Почему смог вынести стальную дверь тогда, когда забрал Иерарха, и почему не могу швырнуть мяч дальше всех. В школе постоянно месте на пятом был.

   Возможно, это зависит от чистоты мыслей. Например, если меня придавить бетонным блоком (было такое один раз, во время моей службы у Иерарха), я, по идее, не должен погибнуть, но и вылезти из-под него тоже не должен. Ведь чтобы поднять плиту, нужна огромная сила, а у меня её нет. Но как-то же я вылез! Выходит, потому, что мыслил о добром, ну, во всяком случае, не о плохом: спастись. А вот если со злости ударить кому-то в пузо, удар получится такой же, как если бы его нанёс любой другой парень. Потому, что замыслил зло.

   Но как, о древние боги, тогда я всё-таки сломал эту ограду? Добра ведь не хотел!

   – Ко мне Алли подходила, – неожиданно сказала Исита. Я изумлённо повернул голову к ней. – Сказала, чтобы я к тебе не лезла. Я сказала, что у меня есть другой парень, и она успокоилась. Но... какая-то она настырная, ты бы её поберёгся.

   – А ты думаешь, я жду её с распростёртыми объятиями?! – вскричал я. – Да я её боюсь! И вообще, знаешь, внутренней красоты у неё ни на грамм.

   Исита, кажется, испустила вздох облегчения. Я, чтобы полностью уверить девушку в том, что прислушаюсь к её совету, продолжил:

   – Я ещё тогда, у меня дома, понял, что дело нечисто. И вообще: мне кажется, что она с кем-то поспорила. Только фиг вам! Я, в конце концов, Лиан, не кукла тряпичная, меня так просто не сломишь!..

   – ...и вообще не сломишь, – добавила Исита.

   – Конечно! Самая большая проблема заключается в том, что я не должен её обижать, девушка всё же. Как ей объяснить, почему она мне не нравится?

   – Совсем не нравится? – уточнила Исита.

   – Ну, разве что внешне. Но должна же быть гармония, пустая оболочка мне сто лет не нужна.

   – А на время? Ну, как она хотела, только для развлечения. А потом бы забыл.

   – Исита, за кого ты меня принимаешь?! – вознегодовал я, и тут на меня налетел объект нашего разговора. Как всегда, снаружи прекрасный, и очень злой.

   – Ненавижу тебя! – завопил объект и принялся колотить кулаками по моей груди.

   "А то я не знал. Меня мало кто любит, даже толком не узнав, сразу начинают ненавидеть".

   – Ты проклятый, ни на что не годный импотент!

   "Ладно, пусть, если тебе от этого будет лучше".

   – У тебя глаза на заднице, ты не можешь разглядеть истинной красоты!

   "А вот с этим позвольте не согласиться!"

   – Не смей обсуждать меня со своими глупыми друзьями! – Алли перестала лупить меня и, повернувшись к Исите, с видом исследователя человеческих чувств наблюдающей за нами, ударила ту по голове. Исита заслонилась, и Алли вцепилась ей в волосы.

   Надеюсь, боги простят меня за грубость. Если бы она мне волосы выдирала, я бы не обратил внимания. Даже, наверное, если бы мне было больно. Но Иситу трогать не дам, кто бы этого ни делал.

   Я схватил Алли за особо проворную руку и сжал. Девушка вскрикнула и разжала обе руки, Исита смогла отшатнуться и со смесью изумления и некоторого отвращения (так обычно смотрят на буйных психов или приставучих алкашей) уставиться на Алли. Я не отпускал её.

   – Не тронь меня, зверь! – кричала девушка. Я с неудовольствием начал отмечать, что в коридоре собираются люди и смотрят на нас. Наверное, их было бы раз в пять меньше, не будь Алли такой публичной фигурой.

   – Не смей прикасаться к моим друзьям, – тихо сказал я, чтобы слышала только Алли. Хотя много ли услышишь, когда верещишь на весь юнэмир?

   – Ты и друзей выбирать не умеешь!

   – Я не прошу извиниться, – сказал я и крепче сжал руку. – Просто замолчи и никогда больше не подходи к нам.

   Наконец девушка заткнулась. Я был уверен, что после этого случая наблюдатели разнесут по юнэмирситету весть о том, что Лиан Кансами с первого курса – жестокий и не жалеет ни женщин, ни детей. Мне, честно говоря, было плевать. За свою недолгую жизнь я научился не принимать близко к сердцу слухи, прекрасно зная, каков я на самом деле. Мне всё равно, что обо мне думают. И, возможно, я правда не пожалею никого, кто посягнёт на моих близких.

   Тут как раз открылся лифт, и из него вышла группа людей. Мы с Иситой юркнули внутрь и нажали кнопку, призванную отправить нас на подземный этаж. Слава богам, двери закрылись до того, как в лифт ещё кто-то зашёл.

   – Ты меня несколько удивил, – наконец проговорила Исита.

   – Да я и сам в шоке, – я пожал плечами. – Только не от себя. От неё. Не знал, что бывают такие девушки.

   – Да, она, пожалуй, похлеще будет, чем ты, – кивнула Исита. Мы выбрались из лифта, запустив туда очередную группу, и направились к раздевалкам.

   Оп! Только открыл дверь, сразу наткнулся на растерянный взгляд голубых глаз. На меня смотрел тот самый парень, который в самый первый день узнал меня и громко объявил, что я Лиан, а потом в бледном трясущемся виде обещал, что никому не скажет. Я пригляделся к нему. Ростом он чуть ниже меня, года на четыре младше, но выглядит неплохо, видно, не первый раз в тренажёрном. Зато его рост (как и у многих других "жертв") уменьшается, стоит только мне приблизиться.

   Я специально прошёл к дальней скамейке и тут же отметил, что на ней, покручивая в руках очки, сидит Элейзер. Этот был покрепче давешнего паренька, хоть и маленький. И взгляд, как всегда, полный уверенности в своём превосходстве.

   – Лиан! – развязно начал он. Парень с голубыми глазами смотрел на нас, точнее, на Эла, с изумлением: как он так может?! А также с сочувствием: ну, парень, сейчас тебя...

   – Здравствуй, Эл, – вздохнул я и вытряхнул из пакета кроссовки, шорты и спортивную майку с глупым лицом Неудачливого Боксёра. – Новые очки?

   – Нет, те же, – немного растерянно ответил Эл, но тут же вновь взял себя в руки. – Чего хилый такой?

   Голубые глаза невольного слушателя увеличились в размерах. Наверное, он ожидал, что я брошусь на Эла и убью его.

   Я не стал этого делать.

   – Я первый раз в тренажёрном. Расскажи, что это.

   Теперь бедный парень перекосился в лице. Даже замер, прекратив спешное расшнуровывание кроссовок, которые собирался заменить на ботинки и поскорее свалить.

   – Да я тебе на месте покажу, – ответил Эл. – Вообще как живёшь? Убил кого-нибудь?

   "Ну, Эл, это ты зря. Не видишь, что ли, лицо несчастного однокурсника?"

   Однако я уже сунул ноги в кроссовки, и парень не успел достичь двери.

   – Привет! – я схватил его за предплечье и потянул к себе. – Эл, это мой знакомый с нашего курса, эээ... прости, забыл имя...

   – Пе... пе... йтошер, – ответил парень.

   – Пойдёшь с нами в тренажёрный? Ты ж здесь не первый раз?

   Пейтошер (так, кажется) с энтузиазмом замотал головой. Или не пойдёт, или не первый раз?.. поди разбери.

   – Пейтошер, ты хоть раз Лиана видел? – я наклонился к его уху. Парень кивнул.

   – Тогда почему ты считаешь им меня? Ты же видел настоящего!

   – Потому что он... это и есть...

   – Э, он что, тебя Лианом считает? – расхохотался Эл. – Вот умора! Послушай, парень, я разбираюсь в людях. Уж Лиана бы я вычислил.

   – Ты так всех моих друзей распугаешь, а я ни в чём не виновен! Да и вообще, как ты мог видеть Лиана, если он всего лишь легенда? – продолжал допытываться я.

   – Не... нне... – наверное, Пейтошер хотел возразить, но почему-то не мог. Первый раз сталкиваюсь с таким. Или он действительно видел меня в деле, причём не очень хорошем? Ладно, есть иной способ.

   – Слушай, ну, хочешь, я сейчас пну скамейку, и ты убедишься, что я не сильнее тебя! – я отпустил руку парня. Он собрался бежать, но я учуял неладное и успел сцапать его за майку. – Ну чего ты бежишь? Давай по-честному.

   Мне на выручку пришёл Эл. Он спокойно и твёрдо положил руку парню на плечо, на лице его была насмешка. Вроде присутствие Эла слегка успокоило Пейтошера, поэтому он прекратил бесплодные попытки к бегству.

   Я тем временем подошёл к лавке, на которой лежали пакеты. Пакетов было много, но из людей здесь присутствовали только мы трое, поэтому никто не наблюдал сей дивной сцены.

   Я размахнулся, сосредоточился на секунду, представив, что я хочу раздробить скамью в щепки (чтобы вышло, как возле канала с Кэртом), и шандарахнул по ней ногой.

   И чуть не упал от силы инерции.

   Моя нога пробила сиденье насквозь, прошла, почти не заметив препятствия, скамья только чуть подскочила. Посередине образовалась весёлая дырка с неровными, в щепках, краями. Вырванный кусок ударился о мой лоб, отскочил, врезался в стену и срикошетил к противоположной, откуда плюхнулся на середину раздевалки. Всё сопровождалось хлопками, похожими на взрывы петард.

   Прошло четыре секунды.

   – А-а-а!!! – завопил Пейтошер и налетел на дверь, чуть не вышибив её

   – А-а-а!!! – вторил ему басом Элейзер, отступая спиной. Поняв, что это неэффективно, да ещё и я к нему руки тяну, Эл развернулся и побежал следом за Пейтошером.

   Я опустил руки.

   – Ну почему сейчас так?! – взвыл я. – А тогда – не так! А сейчас – так!!! Как объяснить?!

   – А... а почему все бежали? – в раздевалку заглянул какой-то незнакомый парень.

   – Да вот... петарда взорвалась... чья-то... – пробормотал я и направился к пакету. Я иду домой. Надоело. Эх, жаль, что не могу укатить в Чойн завтра!

   – Петарда? – переспросил парень. Я хмуро кивнул на скамейку. Вошли ещё два человека и принялись за осмотр. Потом пришёл тренер и присоединился к ним. Мне удалось ускользнуть незамеченным.

   И даже Иситу в коридоре не встретил. Наверное, это к лучшему. Да, не забыть бы выключить телефон, всё равно он мне вряд ли понадобится, заодно огражусь от назойливых звонков. Хотя Эл, пожалуй, мне больше звонить не будет.

   Я представил, как Эл дрожащими руками жмёт кнопки на своём модном чёрном телефоне, чтобы удалить мой номер из записной книжки. Лицо у него при этом было довольно глупое, поэтому я усмехнулся. Вошёл в кстати подвернувшийся свободный лифт.

   И тотчас же придумал, что буду делать. А помогла мне в этом книга, которую я недавно прочёл. В жанре фэнтези, небольшая по объёму, зато со смыслом. И рассказывалось там про человека, у которого был совершенный и неисчерпаемый магический дар. Он мог всё. Его нельзя было подчинить, победить, убить. Он мог править миром, мог уничтожить его, мог достать его из грязи. Но он ничего не делал. Просто жил отшельником, одинокий и самодостаточный. Его девизом был "Моя хата с краю, ничего не знаю". И хоть его часто просили о помощи, он всегда отказывал. Один раз на ближайшую деревню напала чума – он просидел в своей хижине, пока все не умерли. На столицу государства налетел злой дракон – маг даже не пошевелился, и дракон съел половину горожан. Прожил этот маг двести лет и умер от старости. И все его запомнили как "всемогущего и бесполезного".

   Я сразу почувствовал что-то общее у меня и этого человека. Но сейчас понял: нет! Я таким не буду! И пусть у меня несколько иной "дар", и вряд ли кто попросит меня о помощи – но я не бездействую!

   Я что-нибудь придумаю. Если кто забыл – я Лиан, в конце концов!

   Часть 2. ИСКРА МЕЛИЗАРА И ПОЦЕЛУЙ ГУАРЕКАНА

   Глава 7. Психические отклонения

   Здесь, в Чойне, на одном из самых престижных курортов Иерархии, всё было по-иному. Во всяком случае, в отношениях людей. Если в Адиве кауру и юнэми видеть друг друга не могли – то здесь, бывало, даже дружили. Зато туранэ, которых обычно либо уважали, либо несколько боялись, здесь просто ненавидели. А на иситов вообще не обращали внимания. Это были местные негласные законы, за исполнением которых никто не следил, потому что всё происходило само. Да и не устанавливал никто эти законы – так уж сложилось.

   Однако туранэ совсем не боялись прогуливаться по пляжу даже в одиночку. Никто здесь их бы не тронул. Ненавидят-то ненавидят – но боятся. Это вам не черви – это вторая каста после ольто! Да и кто будет нападать на пляже на его владельца?

   Так думал и Э гнер, которому принадлежал этот отрезок берега. Кстати сказать, совсем неплохой, ухоженный, чистый, которым Эгнер по праву гордился. Пляж был огорожен с одной стороны – озером, с двух других – густым кустарником. С четвёртой стороны был выход на широкую дорогу, которая вела к другим пляжам, в соседние сёла или туристические базы. И, что самое интересное, пляж был общим. И кауру, те, что жили в ближайших сёлах, и многочисленные туристы-юнэми, и туранэ могли посещать песчаный берег безнаказанно. И дело не в том, что Эгнер безумно любил все касты. Просто парень любил игры. Например, вечерние стычки юнэми и туранэ, которые всегда прекращались с появлением его и его друзей. Ещё любил сравнивать девушек различных каст (за всё время, что пляж принадлежал ему, он не заметил в девушках особых отличий), а также очень интересовался новыми людьми.

   А люди бывают всякие. Однажды какой-то шахтёр приходил (похоже, у него был отпуск, и он приехал посетить родственников в деревушке), так его весь пляж боялся, туранэ даже ни разу не подошли. А Эгнер – подошёл и даже побеседовал. Правда, рисковал, потому что мужчина не знал, что он владелец пляжа. Хотя, возможно, о кастовой принадлежности догадался. Но разговор удался, потому что в Сегре, откуда прибыл кауру, отношения между низшей кастой и туранэ складывались как нельзя лучше.