Текст книги "Игра в судьбу (СИ)"
Автор книги: Ли Ода
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Он уже собрался выйти из комнаты, но замер, протянув руку к двери:
– Помнишь, ты сказала с каким камнем ассоциируешь себя?
Я кивнула: разумеется, не забыла.
– Так вот, ты абсолютно точно, до малейших деталей, описала корону клана хрустальных. Ее с катастрофы никто не видел, забыли уже, а ты – в деталях.
И вот этим он меня достал. Я вытаращилась на него, позабыв закрыть рот. Да, таких совпадений и вправду не бывает.
– Ты вернешь нам шестой клан! Если понадобиться – я заставлю.
Дверь за ним закрылась с легким хлопком, а я с почти таким же стуком вернула челюсть на место. «Однако! – Ничего другого в пустой, как погремушка голове не было. – Однако! Черт возьми, однако»!
Но вот давить на меня все равно не стоило. Я и сама-то на себя не давлю, потому что знаю – будет только хуже. С тем и провалилась во внезапно подкравшийся сон. Все-таки слаба я еще была для таких потрясений.
Глава 9
Проснувшись второй раз все в той же комнате, я обнаружила в кресле Тавеля, тихонько читавшего что-то на нириэ. Похоже, моему благоразумию здесь не особо доверяли и установили чуть ли не дежурство. Услышав со стороны кровати раздраженное сопение, дан тут же отложил доску:
– Хорошо спала?
– Великолепно! После общения с Вессаэлем гарантированы самые сладкие сны! – сарказм можно было черпать ложкой, жаль, его не оценили.
– Отлично, – продолжил хисстэ, как ни в чем не бывало, – хочешь обедать?
– Очень! Прекрасный аппетит после разговоров с вашим сьеррином гарантирован тоже.
И эта реплика имела тот же результат – нулевой.
– Сейчас принесу. – Спокоен как слон. Даже еще спокойнее.
И тут же «вытек» из комнаты. Нет, все-таки двигался Тавель так, что глаз не оторвать – ни одного лишнего движения. Хисстэ, ммать. Боевик. Такой опыт виден даже внешне. Воспользовавшись моментом, я сползала умыться и успела закончить с этим как раз к его появлению с очередным подносом.
Светских разговоров за обедом не было. Стальной продолжал просматривать информацию, а я ела и в качестве бесплатного развлечения незаметно поглядывала на него. Все же Тавель действительно был самым «эльфийским» из данов, самым необычным из них. И то, как он умел драться, лишь подчеркивало это – люди так не могут. Или… или все-таки могут? По большому счету он ведь тоже человек. А действительно, можно ли такому научиться? И научить? Вот бы попросить хоть несколько уроков… Я улыбнулась про себя, представив его реакцию на подобное предложение. Лицо будет, пожалуй, похлеще, чем после той плюхи на берегу ручья.
В памяти всплыла фраза: «…она не данааэ…, это против традиций…». Н-да…
Определенно он задел что-то во мне, пробудил какие-то чувства. Не любовь, конечно, но восхищение – несомненно. Он был крут! Крут просто охренительно! И кто знает, во что это могло вылиться? «А ведь он свободен, – подумалось вдруг. – Подвеску эту их брачно-ритуальную не носит».
– Что там? Что-то важное? – не выдержала я наконец.
– Мы нашли архив сида.
– Ого! – это действительно было важно, – так ты его читаешь?
– Да. – Тем не менее он отложил доску в сторону, демонстрируя готовность к общению. Взамен в руках у него, словно ниоткуда, материализовался кинжал, и он не спеша начал подравнивать ногти.
– Что-то прояснилось уже? – любопытство у меня было отнюдь не наигранным.
– Многое. Но главное – там есть карты. Мы выяснили координаты базы. В этом мире, конечно, но он действительно не слишком отличается от нашего, география здесь та же.
– Ясно. Значит… – я не договорила, боясь спугнуть догадку, но Тавель и так все понял.
– Да, мы высчитали место, из которого можно будет делать переход.
– Далеко?
– Нет, почти рядом. База была выстроена для тех, кто работал там с силой.
– Работал? – я обратила внимание на прошедшее время, – Так сейчас там что, тоже никого нет?
– Никого. – Кивок подчеркнул сказанное.
– Почему?
– Пока не знаем. Мы только начали разбирать кристаллы.
Я вдруг почувствовала, что не зря стальной так разговорился – стена, которой он себя отгораживал, немного поддалась, и сейчас Тавель был готов отвечать на вопросы. Раздумья над причинами этого можно было отложить на потом, а пока следовало ловить момент:
– Знаешь, я видела, как ты дрался. – Разговор был тут же развернут на волнующую меня тему. – Впечатляет, да. Скажи, этому у вас учат или таким надо родиться?
– Учат, конечно, – мягкий тембр его голоса стал заметнее, – но и способности нужны.
Я затаила дыхание, боясь пошевелиться и спугнуть его откровенное настроение. Нет уж, пусть говорит подольше, слишком редкое это удовольствие – послушать Тавеля. И он, к моему несказанному удивлению, разговорился не на шутку:
– У нас есть школа хисстэ – прямо на Стальном острове, а не там, где живут все. Он очень суров, а детей туда привозят иногда совсем маленькими, и это помогает закалить характер. Так сложилось: рано или поздно в нее попадают все даны и проводят там какое-то время – разное. Зависит от целей. И от способностей, конечно. А потом лучшие возвращаются обратно, уже в качестве учителей.
– Не там, где живут все? – я все-таки решилась его прервать.
– Да, после Войны Кланов по-настоящему обитаем только остров лесных.
– Война Кланов? – я опять прервала, его, но очень уж хотелось кое-что уточнить. – Это всеми кланами против оркэ?
– Нет. – Пауза у него получилась маленькая, но значительная. – Это другое. Длинная история.
Вот тут-то и выяснилось, что было у катастрофы на Хрустальном еще одно последствие. Возможно, самое страшное. Сразу после взрыва, когда не упал еще остаточный барьер, и никто не подозревал, что за ним начинает зарождаться, вспыхнула война между самими данааэ. За тридцать лет, что длилась эта бойня, у них из каждых десяти погибли восемь. С неописуемой жестокостью вырезались целые семьи, включая младенцев, уничтожались записи, которые могли бы напомнить о них, сжигались дома и разрушались башни. Некоторые кланы в самом буквальном смысле оказались поставлены на грань уничтожения. И остановить бойню было некому – в катастрофе погибла вся их верхушка, равновесие власти оказалось нарушено, и именно за ее передел, по большому счету, и велась вся эта резня.
Переживших войну оказалось настолько мало, что острова обезлюдели. Один за другим обескровленные кланы покидали исконные земли и просили убежища у лесных, озабоченные уже не победой, а тем, чтобы элементарно выжить. И получали его, потому что и сами лесные не избежали потерь. Вот так, постепенно, и собрались остатки данов под рукой лесной владычицы, а вспыхнувшая вражда, наконец, угасла, не выдержав известий о народившейся в недрах погибшего острова орочьей угрозе.
Я молча кивнула – поняла, мол, и Тавель вернулся к школе.
Ее проходили абсолютно все даны по достижении пятнадцати лет. Как мальчики, так и девочки. Иногда, при наличии яркого дара, привозили и раньше, это только приветствовалось. Пять лет первого круга должны были отзаниматься все. За это время их успевали научить прилично владеть оружием и выживать в лесу, даже получая от этого удовольствие. В качестве практики их для начала оставляли на пару недель показательно повыживать на каком-нибудь из заброшенных островов, а под конец уже возили на Хрустальный, принимать участие в «мероприятиях по контролю за поголовьем».
Так что неженками данааэ, прошедшие такое обучение, совсем не были – ни один из них. И это, честно говоря, меня удивило. К чему бы подобные навыки там, где жизнь вот уже второе тысячелетие была мирной и ненапряжной? Ну, если не считать, конечно, орков. Или дело как раз в них? Интересно. Очень интересно.
Какой-то особой боевой магии в школе не учили – за неимением таковой вообще. Сила она сила и есть. А пулять свернутыми в шарики молниями в орков или во фрукты, которые хочешь поджарить – это уже целиком зависит от ситуации. В основном время уделяли… ээ… физподготовке.
По окончании этих пяти лет большинство учеников покидало школу совсем и отправлялось развивать свой дар в родном клане. На второй круг оставались единицы, те, чей дар был даром воинов. И мне даже спрашивать не пришлось, из какого клана они были. Сама догадалась. Очень редко кто-либо кроме стальных становился хисстэ, хотя бывали и такие случаи. Вообще, сменить клан дану было довольно просто.
Во втором круге готовили уже профессионалов и время обучения в нем не лимитировалось. Как только будешь готов – сдавай что-то вроде тестов, получай посвящение, входи в клан хисстэ, откуда бы ты ни был родом и вперед, на передний край защиты родины…
Был еще и третий круг. А вот к нему допускали лишь за особые заслуги, заработанные чаще всего собственной кровью. Только в этом случае дан имел право претендовать на то, чтобы стать учителем. Разумеется, весь путь до конца проходили не многие, сейчас в школе было только пять учителей. Впрочем, больше и не требовалось, не так много было и учеников – слишком редко вообще рождались там дети. Но зато любой из этой пятерки в одиночку мог войти в орочьи пещеры и вернуться оттуда. Живым. Без применения магии, заметьте.
Вот тут, собственно, и выяснилось, в чем на самом деле заключается проблема с орками. Меня уже давно занимала мысль, почему данааэ вообще позволили этим «ужасам» стать такой головной болью? Почему не выжгли в самом буквальном смысле все это осиное гнездо? Разве не под силу подобное тем, кто умудрился вырвать из реальности отнюдь не маленький кусок нашего мира? И разве проблема для них простерилизовать какой-то там мелкий островок?
Как оказалось – проблема. И суть не в том что даны не могли придумать подобных заклинаний – могли, да еще и не такие, если это действительно было им нужно. Но здесь дело было именно в орках. В присутствии этих тварей колдовство становилось попросту невозможным. В смысле, сложное колдовство. Они каким-то образом умудрялись прерывать связь данов со струнами сил – источником любой магии. Дар у них, что ли, был такой? Впрочем, не суть. Важно другое – лишь сильнейшие умудрялись хоть как-то колдовать против них, выкладываясь так, что в других условиях влегкую могли бы сдвинуть гору-другую. А тут силы едва-едва наскребалось на простейшие заклинания, типа тех самых молний-файербольчиков, с которыми, как оказалось, вообще-то мог справиться любой их ребенок.
Я вспомнила, как тяжело и долго ворожил сьеррин во время боя с засадой, в которую мы влезли. Тогда у меня возникло отчетливое впечатление, что заклинание, которое он готовил, было чем-то из ряда вон выходящим. А оно вон как на самом деле – всего лишь детские игрушки. И понятно стало, почему никто из данов кроме него даже не пытался работать там с силой. Да-а, а ведь и вправду проблема.
Я обратила внимание еще на одну деталь, и решила прояснить вопрос:
– А почему ты все время говоришь «нашу школу»? Ты учитель?
– Нет. – Что-то мелькнуло в его глазах. – Я ее глава.
Черт! Это насколько ж важна для данааэ затея Вессаэля, если они отправили с ним лучшего своего бойца? Насколько же они в нее верили?
– Слушай, – я все еще не могла прийти в себя от изумления, – но почему тогда ты согласился на эту авантюру? Что, нельзя было послать никого другого? Ведь у тебя наверняка полно своих проблем со школой.
– А я и не соглашался. Я сам это предложил. Прямо на Совете, как только сьеррин получил его одобрение. А школа – это не проблема. Уверен, учителя и без меня справляются отлично.
Да, разумеется, все это было понятно, но меня зацепила еще одна фраза:
– Ты сказал «на Совете», но… Там же только скариэ, то бишь главы кланов…
– А я и есть скариэ клана стали. – Дан дрогнул уголком губ, – По нашей традиции им всегда становится глава школы. Как и Вессаэль, кстати. Он глава воздушных.
– О… А… У него тоже есть школа? – от удивления я даже заикаться начала.
– Нет, школа на островах только одна – наша. А он сын погибшего в катастрофе прошлого их сьеррина.
– Старший? – неизвестно зачем уточнила я.
– Единственный, – похоже было, что Тавель просто забавляется, наблюдая за моей реакцией. Уж как может.
Охренеть! Сразу двое скариэ в нашей маленькой и уютной компании. Прямо-таки Большой Совет на выезде. Кто окажется следующим? Суинни? Может, у них там принято, чтобы главой солнечных становился лучший из бардов? Или Ассиль? У морских, случайно, не самый ли красивый получает этот титул?
– А Суинни с Ассилем случайно не… – решилась я все-таки уточнить.
– Нет. Им пока рано, – правильно понял меня стальной.
Видимо от удивления я, неожиданно даже для себя, вдруг выпалила:
– Слушай, раз такое дело, не мог бы ты поучить и меня? Ну, на хисстэ, в смысле. – И замерла, придя, наконец, в себя от собственной наглости.
Тавель молчал долго, но потом сказал:
– Знаешь, а я ведь тоже смотрел на тебя тогда, во время драки… – протянул он в задумчивости, – нужно было контролировать всю ситуацию, целиком. Так вот – ты меня удивила.
– Тем, что схватилась за ножик?
– Нет. Не совсем. Ты ведь полностью просчитывала ситуацию?
– Н-ну… наверное, – до меня не сразу дошло, что ответить на этот полувопрос, – по крайней мере, старалась.
– Да, – подтвердил хисстэ с прежней задумчивостью, – все твои действия выглядели осмысленными, кроме последнего рывка. Зачем ты вообще это сделала? Шансов же почти не было.
– Ээ… Да откуда ж я знаю? – Я действительно не знала, что здесь можно сказать, и надо ли говорить вообще. – Может, потому что у нас своих не бросают? Даже если шансов нет?
– Своих? – Он почти удивился. – Так ты еще и ответственность за него пыталась взять? Впрочем, теперь это уже не важно.
– И…? – мне все же пришлось прервать очередную паузу.
– Пожалуй, я возьмусь. До уровня хисстэ ты вряд ли дотянешь, да оно тебе и не надо, но кое-что сделать еще можно. Начнем прямо завтра, если не против.
Я смогла лишь кивнуть в ответ на вопросительный взгляд, у меня попросту перехватило горло.
– Отлично, значит, до завтра, – дан поднялся, – а пока я вынужден попрощаться.
И он вышел из комнаты, не забыв прихватить нириэ и оставив меня в состоянии блаженной истерики… Ну, или истерического блаженства. Он согласился! Просто невероятно.
Глава 10
Долго оставаться в одиночестве не пришлось – дверь приоткрылась, пропуская Суинни. Так, это у нас смена караула, надо полагать? Интересно только зачем? Чтобы я не скучала или не делала глупостей? Или и то, и другое вместе? Впрочем, не суть, видеть барда я была очень и очень рада.
Первым делом он небрежным жестом чуть пригасил слишком яркое на его вкус свечение шариков в углу, создав вокруг приятный полумрак, и только после этого размашисто плюхнулся на диванчик, жалобно простонавший претензию по поводу такого с ним обращения. Это, кстати, напомнило мне об одной вещи, спросить о которой следовало давно.
– Слушай, а разве не опасно так колдовать здесь? Оркэ нас не почуют?
– Что? – не сразу понял дан, – А-а, нет, конечно. Камни почти не пропускают силу. Мы сейчас настолько далеко от поверхности, что никакая магия туда просто не просочится. Ну и еще пара-тройка заклятий против подобных вещей, наложенных во времена строительства. Так, на всякий случай… В общем, зря переживаешь, это не стрррашно.
Да никто и не переживал особо, просто было любопытно. Кстати, любопытно мне было еще много чего, и я, беззастенчиво пользуясь положением болезной и опекаемой, поспешила эти лакуны заполнить.
Так слово за слово мы и болтали – ни о чем, в общем. Я спрашивала, Суинни отвечал, иногда довольно едко прохаживаясь по кое-каким их обычаям. Выяснилось, например, что раз уж я все-таки попаду на острова, мне придется получить официальный статус гостя, для чего нужно будет предстать во всей своей экзотической красе не только перед Большим Советом, но и перед скариэ лесных, которые приняли на своем острове всех данов еще во времена Клановых Войн. Хотя по всем традициям это должен быть все-таки Великий Совет. Но беда в том, что после гибели хрустального клана собрать его стало невозможно в принципе. Лишь в присутствии всех шести глав разом могут появиться зачарованные троны, и только умостившись на них этот самый совет обретает свой статус. И никак иначе. До тех пор, пока в зале приходится стоять, скариэ могут распоряжаться только среди своих, и лишь лесная владычица, как приютившая всех у себя, имеет несколько большую власть, распространяющуюся на всех поголовно. Да и то лишь до известных пределов.
Меня заинтересовала эта история с тронами, и Суинни рассказал подробнее. Оказывается, кто, как и когда зачаровал эти самые волшебные стулья, давно уже не помнили, считалось так было всегда. Если верить старым легендам, сделаны они были из огромных кусков кварца, причем все шесть вроде бы разного цвета. Четыре стоят на одном уровне, два – на несколько ступеней выше. Такая политическая география объяснялась просто. У данов на тот момент была интересная система власти – дуумвират, главы кланов камня и воздуха вместе возглавляли Великий Совет со всеми полномочиями правителя, который оказывался как бы един в двух лицах. Но и остальные скариэ имели право совещательного голоса. Причем, если четыре «советника» объединялись, они могли наложить вето даже на решение обоих нессов, как эта должность звучала на данаари. Но лишь в том случае, если объединялись именно все четверо, и никак иначе. «Вот только те случаи были, наверное, крайне редки, – ехидно подумала я, прикинув, каких масштабов должна была достигать грызня четырех равных во всем глав кланов в борьбе за власть и привилегии для своих родов. Не думаю, что даны в этом так уж сильно отличались от людей».
И еще, если опять же верить тем легендам, на двух Высоких Тронах, что принадлежали хрустальным и воздушным, остались лежать их венцы, а четыре остальных погибли вместе с хозяевами в той самой всеобщей катастрофе. Здесь тоже была интересная история. Дело в том, что изначально право на короны имели только нессы, но путем сложных интриг заполучили их и остальные скариэ. Подробности теряются во мраке лет и войн, но точно известно, что решение выдать им эти цацки было принято совсем незадолго до заварухи, а сами венцы четыре младших клана получили чуть ли не накануне ее. И вопреки обычаям не стали снимать, уходя из зала для участия в том самом роковом обряде. Может, просто не смогли расстаться со столь желанной игрушкой? А вот главы старших кланов как раз сняли – из чувства протеста, не иначе, и бросили их на сиденья своих тронов, с которыми те и исчезли. И вероятно целы до сих пор, только совершенно недоступны.
Укладывая в голове эти занимательные подробности, я вдруг поймала себя на интересной мысли. И немедленно уточнила ее правильность у Суинни. Оказалось – не ошиблась. Главой теперешнего Большого Совета, урезанного варианта Великого, и единственным оставшимся теперь нессом был Вессаэль. Вот откуда взялся этот «сьеррин»!
Теперь все встало на свои места и обрело некоторую ясность. По всему выходило, что реальную власть он мог получить лишь в случае возвращения Великого Совета, то есть шестого клана. И понятно стало, чего он так носится со своим пророчеством и идеей о последнем представителе хрустальных в лице меня. Для него это было единственной возможностью реализовать свой виртуальный титул, поскольку скариэ младших кланов наверняка четко следили, чтобы этого не случилось. В том числе используя формальный повод с отсутствием главы хрустальных. Нет его – нет и Великого Совета. И, соответственно, нет никаких нессов, есть только скариэ пяти равных кланов. Равных во всем!
А ведь я, похоже, влезла в серьезную интригу, сама того не желая: очень уж хорошо все укладывалось в эту гипотезу, подтверждая ее правоту. Кроме, пожалуй, обещания никому ничего не говорить, которое Вессаэль с меня стряс. По идее-то он, напротив, должен был немедленно осчастливить всех вестью о находке последнего хрустального… Или такой козырь приберегался до некого определенного момента? Не знаю. Слишком мало еще данных, чтобы иметь по этому поводу обоснованное мнение. И потому я пока решила оставить все как есть, то бишь, обещание свое сдержать.
Для этого появился и еще один повод – реакция младших глав на мое появление в таком качестве, действительно, могла оказаться, как сьеррин и предупреждал, весьма непредсказуемой. Точнее наоборот – вполне предсказуемой и несовместимой с жизнью. Моей, разумеется. Или я сгущала краски? В общем, время покажет.
Решив, что пора бы от греха сменить эту скользкую тему, я спросила у Суинни:
– Слушай, ты же бард, да? Значит, у тебя должны быть собственные, тобой написанные песни? Правильно?
– Конечно, – улыбнулся он, – хочешь послушать?
– Конечно, – попала я ему в тон.
И Суинни убежал за инструментом, найденном в убежище. Так я впервые увидела аривеллу – странную помесь арфы и гуслей, которую очень любили даны. За нежный и сильный звук, прекрасно сочетающийся с голосом. Но играть на ней было, похоже, неимоверно сложно, техника требовалась просто мастерская. У Суинни она была – его тонкие пальцы так и мелькали по двум десяткам струн, иногда просто смазываясь от скорости, с которой он их перебирал, как клинки Тавеля во время боя. И песня его снова оказалась совершенством во всех возможных смыслах этого слова. Не зря, совсем не зря, он считался лучшим бардом на островах.
Только вот опять, как и тогда в лесу, я отчетливо чувствовала, что поет он не для меня. Образ той, другой, стал настолько четким, что казалось, я смогла бы узнать ее, если встречу. И конечно же она была прекрасной даной. Именно прекрасной, а не просто красивой. Лишь такая и подходила барду…
Когда отзвенел последний аккорд, я неожиданно для себя спросила:
– Слушай, а почему ты не признаешься ей в любви? Ну, той, для которой поешь? – И опустила наконец взгляд, до этого мечтательно бродивший где-то в районе потолка.
Н-да, вид охреневших данов определенно переставал меня развлекать. Скорее наоборот. Пусть бы уж побыстрее привыкали, что ли?
– Откуда ты?.. Кто мог тебе сказать? – в голосе Суинни было безмерное удивление.
– Никто. Я это просто вижу. Наверное, оно как-то связано с моим даром… Но я еще и сама не совсем разобралась. – Пора было вернуть разговор в занимавшее меня русло. – Так почему ты все-таки согласился на эту дурацкую роль… э-э… осеменителя, вместо того, чтобы признаться ей и жить вместе долго и счастливо?
– Ты не поймешь! – бард окончательно растерял душевное равновесие, а потому не послал меня далеко и надолго, а вдруг разоткровенничался. – У меня нет ни единого шанса! Я ее просто недостоин.
Теперь настала моя очередь охреневать: никак не ожидала я подобного от дана, прожившего чуть ли не в три раза больше моего. Как ребенок, честное слово. Или это все влюбленные так глупеют?
– Слушай, бард, а ты давно в зеркало-то смотрел? – Я старалась выглядеть абсолютно серьезной. Нет, правда очень старалась. – Так пойди, глянь. Может, мозги на место встанут.
Но только он на мои подначки вообще не реагировал, лишь сидел и пялился куда-то в угол с очень странным выражением лица. И до меня, наконец, дошло – ему сейчас по-настоящему худо:
– Есть еще причины. Ты не поймешь. Пока, по крайней мере. – Голос барда был глухим и каким-то плоским, что ли? Ну точно – как фанера. – И прошу, никому никогда не говори об этом.
– Разумеется, это ж твое дело.
– Я и на поиски эти согласился лишь затем, чтобы никто ничего не понял.
– А знаешь, – стоило все-таки сделать еще одну попытку и зайти на проблему с другой стороны, – я ведь чем-то там «видела» вас вместе, когда ты пел. Вместе, понимаешь? Поверь мне как специалисту с даром по связям, явным и скрытым. Может, все не так безнадежно?
Ну наконец-то… Хоть это сработало.
– Ты уверена? – прошипел он почти беззвучно, словно боясь спугнуть услышанное.
– Разумеется. Не думаю, что сейчас подходящее время шутить. – Я действительно была уверена в том, что говорила. – Поэтому очень советую – раскинь мозгами, может все-таки есть выход?
– Да, конечно же я подумаю, и… спасибо. Но сейчас я хочу уйти.
– Понимаю…
Но мой ответ даже не услышали и вместо прощания удостоили только стуком закрывшейся двери.
Н-да… Вот дернул же черт бередить чужую душу! Разговор оказался тяжелым не только для Суинни. Интересно, что же это за принцесса такая, которой может быть недостоин наш бард? Нет, кроме шуток, очень хотелось глянуть. Надеюсь, такая возможность мне как-нибудь представится. Как и возможность чем-нибудь ему помочь, иначе весь этот разговор становился лишь вивисекторским способом утоления моего любопытства. Слишком жестоким.
От самоедства меня спас Ассиль, вплывший в комнату с ужином. Кстати, на двоих. Романтично-то как! Даже жалко, что обошлось без свечей, крайне необходимых для полноты антуража.
«Ну вот и пришел последний из ребяток, четвертый за сегодняшний день. То есть отметились у меня все. Интересно, а ты чем удивлять будешь»? – В свете того, как три предыдущих визитера постарались в этом плане, вопрос становился вполне закономерным. Похоже, день чудес еще не закончился.
Но ужин прошел под легкий, ни к чему не обязывающий треп. Я между делом узнала, что ткань у данов действительно ближе всего к нашему шелку. Только «ткут» ее прирученные насекомые, какая-то помесь пауков и шелкопрядов. Ее даже красить не надо – определенные добавки в корм и пожалуйста, практически любые расцветки. Но оттенки даны предпочитали светлые, пастельные, в холодной гамме; одежду – свободную, женщины – длинную, и все – закрытую. И вовсе не из-за климата – на их островах благодаря магии довольно тепло круглый год, и уж тем более не из-за излишней застенчивости – ею там не страдали совсем, а из-за того, что под такой наряд можно было легко спрятать доспех. Наследство, оставшееся от моды времен клановых войн и бережно хранимое этими ревностными ценителями традиций.
Вообще, о моде в том смысле, какой вкладываем в это слово мы, у них говорить не приходилось. Только об этикете. Для этого случая – такая «форма одежды», а для того – этакая. Причем форма установленная очень жестко, любое отступление могло быть воспринято чуть ли не как оскорбление.
Выяснилось еще, что кроме фруктов у них весьма популярно молоко. Козье вроде бы, если я правильно поняла. А вот алкоголь даны не жаловали – из-за магии. Потому как сильный колдун «под шафе» это очень весело. Всем. А если слабый и неопытный тоже весьма нескучно. Лучше все-таки не рисковать.
Под этот треп я расслабилась, перестала ожидать каких-либо подвохов и успокоилась. Очень даже зря, как выяснилось, потому что именно тут он меня и поймал:
– Инесса, вчера ты поставила свою жизнь за мою. – Тон Ассиля стал настолько высокопарным и так отличался от всей нашей предыдущей болтовни, что я лишь чудом удержалась и не хихикнула мерзко. – За это у нас благодарят вот так.
И тут мне стало уже не до смеха. Рука дана метнулась к замшевому мешочку, незаметно пристроенному на столе:
– Прими это. – Он вытряхнул на ладонь подвеску на серебряной цепочке и протянул мне.
Сказать, что я охренела – ничего не сказать. Все на что меня хватило, так это сдавленно прошипеть:
– Суириннен?
– Нет, это другое, – парень вроде как даже смутился, – посмотри, здесь нет камня. Такое называется вэссера, ее дарят друг другу не возлюбленные, а друзья. Как знак побратимства, и означает он, что я всегда услышу тебя. И где бы ни был, что бы ни делал – отвечу. А если будет в том нужда, принесу свою жизнь.
«Ах ты ж маленький гаденыш!!! – От возмущения я просто слова сказать не могла. – Интересно, сам-то понимаешь, что сейчас творишь и к чему приведет твоя высокопарная чушь? Или так увлечен игрой в благородство, что уже представляешь себя не меньше чем героем какого-нибудь вашего замшелого эпоса, бестрепетно кидающимся собственной жизнью ко всем ногам, до которых он смог дотянуться? А ведь выкручиваться сейчас придется мне! Интересно только как? И что если я не смогу найти выход из идиотской ситуации, которую ты тут намутил? Если его нет? Выхода этого?»
Подтверждая самые худшие опасения, Ассиль продолжил, видно прочитав мое настроение на морде – написано оно там было очень крупно:
– И еще. Дан может добровольно уйти за грань, не подвергнув себя бесчестью, в двух случаях – когда отвергли его суириннен и когда отвергли его вэссеру. Ты возьмешь?
На побледневшем лице не было никакого выражения, зато одеревеневшая спина прямо-таки кричала: если не возьму – немедленно пойдет топиться. Или вешаться. Или не знаю уж, что там должны делать с собой эти идиоты, чтобы «избежать бесчестья». И знать этого не хочу! «Ах ты мелкий шантажист! Как же ты меня поймать умудрился, на свою дурную голову?» – Несколько длинных секунд я еще искала выход, но в итоге все-таки взяла – ничего другого не оставалось. Если вдруг этот паладин недоделанный действительно наложит на себя руки, я лягу рядом – никогда не смогу простить себе такого.
– Это носят вот так. – Свежеприобретенный родственничек довольно кивнул и помог мне надеть медальон на шею, поверх одежды. – Никогда не прячь. Я хочу, чтобы все знали, отныне Ассиль из клана моря слышит тебя как младший брат старшего. Да, и еще, сьеррин заговорил его на отклик голоса. Чтобы позвать меня, достаточно произнести в него мое имя.
Дар речи никак не мог вернуться ко мне, но морскому это не мешало, он прекрасно справлялся с разговорами за двоих:
– А теперь до завтра, сестра. Спи, и пусть сны твои будут о море, – велеречивость и ритуальность лезли из него, как иголки из Страшилы.
Подождите… Как это «сьеррин заговорил»? Он что, был в курсе? В таком случае эта глупость поворачивалась совсем другой стороной. Получается, этот интриган, старый как говно мамонта, воспользовался наивностью мальчишки для своих мутных целей? Что бы покрепче привязать меня к ним? И подставил, между прочим, собственного внука – Ассиль мне только что сам рассказал об их родстве. Вернее, правнука в хрен знает каком колене, но не суть! Родня же! Ну ничего, завтра мы с ним поговорим!
Ассиль, выходя из комнаты, вдруг остановился в дверях и развернулся так резко, что волосы взметнулись в стороны крыльями:
– И последнее. Этот знак не помешает тебе выбрать меня в мужья. – после чего морской попытался эффектно слинять.
– Стоять! – от моего тона он замер на пороге. – А вот это тебе уже точно не грозит. В нашей культуре инцест не приветствуется категорически. Так что свободен, братишка!
Он, не оборачиваясь, пожал плечами и вышел.
Н-да… Интересно, эта любовь к сногсшибательным фразам на пороге, она у них с дедулей, что наследственная? Генетически обусловленная, так сказать?
Дверь медленно, как под гипнозом закрылась, а я со стоном рухнула на подушки. Они сговорились, да? Четыре раза за сегодняшний день я перенесла сильнейшее нервное потрясение, но последнее выступление стоило всех остальных. Любопытно, они жребий тянули, кто за кем сюда пойдет, или оно само так получилось?
