Текст книги "Игра в судьбу (СИ)"

Автор книги: Ли Ода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 25

Ассиль вернулся через две недели. И тут же с крайне мрачным лицом потребовал «пресс-конференции» и общего нашего на ней присутствия. Ага, значит, чего-то там узнал.

Собрались быстро, заинтригованные до крайности, и с первых же слов выяснилось: за пару недель морской успел провернуть очень много чего. В том числе сходил за Сферу, забрать от норвежских причалов свою яхту, оставленную там еще в августе. Не то чтобы оно совсем горело, но братишка справедливо рассудил: такая поездка может дать неплохой шанс пообщаться с кем-нибудь из капитанов по душам. Ведь до этих самых причалов должен был его кто-то подбросить? Не вплавь же туда добираться?

И расчет оправдался полностью. Тихой осенней ночью, на палубе своей куэллы, Иссен, один из его многочисленных кузенов, поделился с ним всем, что сам знал по этому поводу. Да и какой резон ему было скрывать что-то от вполне вероятного кандидата в наследники главы клана?

– В общем, – подошел к главному Ассиль, – у морских есть пророчество, которым они почему-то не спешат поделиться с другими кланами. Причем известно оно у нас уже несколько столетий. Только текст, к сожалению, не полный, чего-то там не хватает.

Нет, ну прямо урожай какой-то у данов нынче на пророчества. К чему бы это? Но обдумать мысль как следует мне не дали, дальше сведения посыпались еще интереснее:

– Текст приписывают Видящему, и потому относятся к нему крайне серьезно. Иссен сам его не видел, как я уже сказал, о нем вообще не особо распространяются, но по слухам, написано там, что однажды на островах объявится дикарка со способностями к магии, и перевернет всю нашу жизнь с ног на уши. Благодаря ей вернутся нессы, а скариэ младших кланов вновь будут вынуждены подчиняться. Морские навсегда потеряют свою независимость. И у нас считают, что допустить этого нельзя. Любой ценой.

Все сидели, тупо уставившись друг на друга. Молча.

– Вот значит как… – Первым вязкую тишину нарушил, как ни странно, Вокэнни. – Интересно, это то же самое пророчество, или другое?

– Полагаю, то же, – мрачно выдал Вессаэль.

– Полагаю даже, – решилась я все-таки расставить все точки над всеми буквами, – это то самое его продолжение, которое ты так и не смог найти. Могу даже ставку сделать, какой именно страницы там не хватает.

Молчание, вновь повисшее в комнате, стало густым и липким, словно туман над болотом.

– Даже так? – слова Вессаэля упали в него как камни.

– Так. Думаю, ты и сам понимаешь, что по-другому быть не может. Подобные совпадения – чушь.

– Но не это главное, – перебил меня Ассиль, просто не понявший всей серьезности сказанного им же. – Главное, что наши всеми силами будут пытаться тебя остановить! Они тоже считают, речь там идет о тебе. Одно время, правда, подозревали мою мать, потому и приняли в клан, чтобы была на виду. Но у нее не было магии, она не подошла. А ты вроде проходишь.

– Да ладно, как они меня остановят? – отмахнулась я от него, занятая сейчас совсем другими мыслями. – Прибьют, разве что? Иначе, просто замаются в процессе.

Ммать, здесь что, совсем никто не понимает, какие это мелочи по сравнению с открывшимся Вессаэлю? Стоп! А ведь действительно не понимали. И не могли понять – они же не знали подробностей. Вон как раздумывают над той чушью, что я сейчас выдала – аж уши шевелятся.

– Ну все, хватит! Я не намерен больше смотреть на это со стороны. – Тавель вдруг подхватился из кресла и оказался прямо возле меня. – Лаэда, прошу о чести принять мою рива каэлли.

Охренела не только я, охренели все. Было от чего. Рива каэлли. Присяга телохранителя. От скариэ! Не бывает.

Только Вессаэль смотрел на него слишком уж пристально, прищурив светлые глаза. «А ведь он уже сумел взять себя в руки и запрятать подальше все переживания, – подумалось вдруг мне. – И, выходит, никого в это он посвящать не собирается? Что ж, учтем. Это его право, и ему решать, кому и о чем говорить».

Но именно сьеррин первым высказался по поводу того, что учудил сейчас стальной:

– Тавель, это невозможно, у тебя школа.

– Школа прекрасно обходилась без меня все это время, обойдется и впредь. И ты, думаю, не откажешься разделить мою риву, когда все-таки придется уехать?

– Никто здесь не откажется, – подтвердил Суинни.

– Если так – тем более. Я просчитал, присяга от меня – единственный путь притормозить мокрохвостых и не дать им все испоганить. – Стальной снова склонил голову, обращаясь уже ко мне. – Принимай, ривессэ, другого выхода у нас все равно нет.

– Что ж, может, ты и прав, перспектива нарваться на твою месть способна напугать кого угодно, – согласился с ним сьеррин. – Инна, принимай. И надо будет побыстрее донести это до всех, лучшей защиты действительно не придумаешь.

Ну, я и приняла. Что мне еще оставалось? Решили-то все опять, считай, за меня.

А поздно вечером, когда все уже улеглись, Вессаэль, Вокэнни и я, словно три заговорщика собрались в библиотеке наверху. Кроме нас, похоже, никто так и не понял, что главное из рассказанного сегодня Ассилем, это вовсе не то, что морские пытаются соорудить против нас заговор, а то, что они вообще знали о пророчестве. И нечего прятаться от самих себя – попасть к ним оно могло только одним путем.

Когда была разрушена башня воздушных, Сииргель открыл дверь именно морским. Они это и сделали. Там же, в библиотеке, они и листочки эти с собой прихватили, прежде чем сжечь все остальное. Вывод, к сожалению, получался совершенно однозначный. Вот только как с тем выводом поступит сьеррин? Именно с прояснения этого вопроса я и начала:

– Ну, и что теперь?

– Полторы тысячи лет. Я ждал этого дня полторы тысячи лет! – Мрачный взгляд Вессаэля пугал не только меня, но и Вокэнни. – Пришло время им ответить за все…

Ммать! Когда даны начинают говорить такими гекзаметрами – жди беды. Примета железная.

– И как же ты собираешься заставить их отвечать? – я решила, что пора вмешаться. – Начнешь врываться в дома и палить их? Любопытно, верхом или на своих двоих? Думаю, верхом будет лучше – сподручнее удирать, когда они опомнятся и начнут всеми накручивать тебе хвост.

Провоцировала я его вполне сознательно – кризис должен был пройти. И пусть лучше он выльется на мою голову, чем в кое-что похлеще обрисованного сейчас абсурда. Фантазия у этого дана явно побогаче моей. А то, что кризис этот неизбежен было очевидно – достаточно просто глянуть ему в глаза. Удивительно, как он целый день сдерживался?

И Вессаэль не подвел, ожиданий ни капельки не обманул. Разгоревшийся в его пальцах файербол потух только потому, что он решил придушить меня собственными руками. Уклониться я успела буквально в последнее мгновение, настолько неожиданно он прыгнул прямо из кресла. Вконец побелевшие глаза окатили острой как кромка ненавистью, а пальцы, промахнувшиеся мимо горла, сомкнулись на плечах, впившись в них так, что у меня слезы из глаз брызнули.

«Боги, во что я опять себя втравила?! Он же меня сейчас нахрен прибьет!..»

Через пару секунд нашей дуэли на взглядах, Вессаэль внезапно расслабился, словно потеряв внутри себя какой-то стержень, и убрал руки, оставив мне грандиозные синяки. Но глаз все еще не отвел. Бешенство в них уступило место такой боли, что можно было утопиться, лишь заглянув туда. А ведь я смотрела!

Наконец он выдавил хриплое – «Спасибо…», и уже почти спокойно вернулся в кресло. В углу, где тихо, словно мышь под метлой, сидел Вокэнни, чуть слышно всхлипнуло. И я его понимала – сама едва удержалась от того же. А со стороны все выглядело, наверное, еще эффектнее. Вот уж вызвала огонь на себя, идиотка чертова… Но кто мог ожидать такого от вконец благовоспитанного и расчетливого дана…

– Не за что, – ответила я, надеясь, что после пережитого ужаса голос не сорвется. А еще почему-то хотелось икнуть. – Знаешь, у нас говорят, месть – это такое блюдо, которое стоит подавать исключительно холодным.

Следующая его реплика прозвучала только через минуту:

– Хорошо говорят.

– Поэтому предлагаю решение вопроса о карах отложить. До того времени, когда ты более-менее остынешь. А пока идти всем спать. У нас еще говорят «утро вечера мудренее», что тоже неплохо, по-моему.

– Ты всерьез полагаешь, что я смогу спать, не решив даже, что буду делать с этими ублюдками? – вновь начал нагнетать сьеррин.

– Я полагаю, что решать это нужно на свежую голову, а не сейчас.

– Вызов клану, – неожиданно подал голос Вокэнни из своего угла. – Согласно традициям ты можешь потребовать жизнь врага, если сумеешь ее взять. И никто не посмеет тебе в этом праве отказать. И мстить за это тоже не имеет права.

– Ты охренел? – вытаращилась я на этого малахольного. – Он что, должен вызвать на дуэль весь морской клан? Всех скопом или по очереди?

Похоже, наш библиотекарь очнулся крайне не вовремя. Или, что вернее, не до конца. Черт! Лучше бы и дальше молчал в тряпочку, переживая столь непривычную для себя эмоциональную встряску. Ну или постанывал там, в крайнем случае. Но не вылезал с подобными предложениями!

А вот у Вессаэля глаза, наоборот, разгорелись. Да так, словно тот на полном серьезе оценил столь радикальную идею. Черт, он что, действительно с катушек сорвался и решил вызвать на дуэль пару-тройку сотен морских? Это если не считать детей и женщин. Дурдом!

– Всех не понадобиться, – утешил меня сьеррин, – за клан ответит его глава. Вызов примет Канриль. И умрет!

Еще не лучше.

– Собираешься развязать тут новую клановую войну? – окончательно озлобилась я.

– Если все будет сделано согласно традиции этого не случиться, – опять выступил Вокэнни. – Вессаэль сейчас в своем праве, и никто не станет ему мстить, когда он им воспользуется. Подумай немного – это единственный выход.

Я подумала. Результатом стал вопрос:

– Ты уверен, что умрет именно Канриль, а не наоборот?

– Уверен, – взгляд сьеррина вновь потяжелел, а у меня зачесались плечи. В районе синяков.

Оставалось только надеяться, что он все-таки не переоценил свои возможности. Или наоборот, не недооценил морского. Но в целом… похоже, Вокэнни все-таки прав – в сложившейся ситуации это был наиболее приемлемый выход. Лучше будет только если Вессаэль вообще спустит все на тормозах, за давностью лет, так сказать. Но на это рассчитывать не приходилось совсем. А потому…

– Когда ты собираешься послать вызов? – задала я следующий вопрос.

– Завтра, – вскинулся Вессаэль.

– Нет, только на празднике Середины Зимы, – прервал его библиотекарь. – Такие вызовы делают именно там, иначе ты отступишь от ритуала.

Сьеррин дернулся, словно собираясь возразить, но затем передумал и кивнул:

– Значит, на празднике. Но в таком случае запрещаю любые разговоры на эту тему. Никому и ничего! Придет время – сам все скажу.

А вот это было умно, это было правильно. Незачем заранее оповещать морского и давать ему лишних три месяца, чтобы подготовить какую-нибудь гадость. Лучше мы сами воспользуемся этой форой.

И своим о предстоящей дуэли говорить пока тоже не стоило. Ну, кроме Тавеля, конечно, его предупредить было необходимо. И все, больше никому. Вполне достаточно, что мы четверо будем плохо спать все это время, незачем устраивать такое же удовольствие для остальных. Успеют еще наволноваться.

Глава 26

Следующий месяц у меня прошел на редкость спокойно, если не считать переживаний за сьеррина с его дуэлью. Но внешне эти переживания никак не проявлялись – с виду все было очень даже прилично. Я никуда не бежала, ни во что не влипала и отношений ни с кем не выясняла. Ну, почти. Возможно, мне действительно надоело торопиться жить, а может, просто устала от обилия случившихся впечатлений.

Я гуляла по поместью, с удовольствием исследуя все его уголки; учила свою лошадку разным фокусам, до которых не удосужились додуматься практичные даны; вела неспешные беседы с Вокэнни; навещала Авенеля, изображая для него древнее божество; училась у Вессаэля и Тавеля, который после своей присяги старался держаться неподалеку, уезжая только в случае крайней необходимости. В отличие, кстати, от сьеррина, пропадавшего по своим загадочным делам часто и надолго. Познакомилась и с той самой нетипичной семьей лесных, о которых мне рассказывал Вессаэль. С их детишками я даже подружилась, обнаружив у нас неожиданно много общего.

Старший из них готовился еще до зимы отправиться в школу к стальным, и ни о чем другом думать был просто не в состоянии – отвлечь его от предвкушения могли разве что мои эксперименты с выездкой. У него был дар к таким вещам, и благодаря его помощи наши с Тевинни дела в этом плане продвигались семимильными шагами.

А вот младшенький… Нет, Вессаэль был не прав. У данааэ прекрасные перспективы на будущее, пока они рожают таких детей как Кверибаль. В плане непредсказуемых выходок он легко мог дать фору даже мне и стойко не позволял испортить себя традиционным воспитанием.

Мы проводили уйму времени вместе – именно Квери показал мне практически весь остров, не скрывая абсолютно ничего. То ли по детской своей наивности, то ли наоборот, из совершенно недетской мудрости. Благодаря ему я получила самое полное и неискаженное представление о жизни данов, так сказать, изнутри.

Он протащил меня по плантациям и фермам своего клана; жемчужным отмелям и рыбным садкам морских; мастерским солнечных; лабораториям воздушных; мы излазили все конюшни, сколько их ни есть на острове… Даже на ночной лов с Ассилем выходили, чему, честно говоря, поспособствовала уже я. И никто ни разу не погнал нас в шею, не дал понять, что мы лишние. А поскольку маленького дана это ничуть не удивляло, я сделала вывод, что такое отношение к детям у них обычно.

Официальными же сведениями, положенными гостям, меня снабдила лесная владычица, и не ее вина, что они оказались гораздо менее интересными. Наши отношения завязались неожиданно плотно, Лавириэль даже стала принимать участие в «военных советах», когда это позволяли ей… э-э… государственные обязанности, кстати, отнимавшие чертову уйму времени. Даны шли к ней с такой фигней, которой у нас постеснялись бы утруждать даже не слишком близких друзей.

Именно Лавириэль однажды подробно показала мне и Зал Совета, в отсутствии толпы смотревшийся даже более грандиозным. Тамошние деревья не встречались больше нигде, и если их пытались пересадить, просто отказывались расти и медленно, но верно погибали. А попытки такие были. И не раз. Но ничего не вышло даже у лесных. Видимо, не обошлось без какой-то специальной магии.

Зал вообще был напитан ею очень плотно, но самая густая сеть оказалась над возвышением, где по легенде, должны были стоять троны. Я с интересом, чувствуя себя провинциалом в столичном музее, потаращилась на пустоту, их вроде бы скрывавшую, и даже пару раз исподтишка провела там рукой, ничего, разумеется, не почувствовав. Для полноты картины не хватало только бойкого экскурсовода, с фразочкой типа: «На этом месте некогда стояли легендарные троны владык, которые теперь считаются утраченными». Забавно.

Из зала мы вышли через ту самую маленькую дверцу, что проявлялась в его боковой стене заклинанием и вела в личные покои самой владычицы. На островах это место, пожалуй, больше всего подходило под определение дворец. И планировка огромных мраморных залов, и убранство их (причем именно убранство, другое слово здесь не проходило) – все просто-таки кричало о представительских функциях. В таких разве что послов принимать да официальные балы устраивать, жить там было затруднительно. Я бы не смогла, наверное, но Лавириэль как-то справлялась. Привыкла, что ли? Любопытно, а сколько лет ей для этого понадобилось? Ну я и спросила, пока мы бродили по роскошным и холодным залам этого безлюдного паноптикума. Не могу сказать, что ответ меня потряс, скорее уж был вполне ожидаем:

– Мы с Вессаэлем из одного поколения, и власть скариэ получили после Катастрофы. В ней тогда погибли и его отец, и моя наставница. У них, в воздушном, власть переходит по наследству, и здесь все очень не просто. Понимаешь, обычно дар передается по материнской линии, но в их роду иногда, очень редко, рождается мальчик, чей дар переходит к нему от отца и он становится преемником. Вессаэль был именно таким.

– А у него сейчас есть наследник?

– Нет, ни сейчас, ни раньше. Сыновья у него есть, но их дар от матери. И сьеррин абсолютно незаменим. Если с ним что-то случится, у воздушных начнется такая свара, что даже думать об этом не хочу.

– А как с наследованием у вас? – спросила я, меняя тему.

– У нас проще. Главой лесных становится сильнейший из магов. Меня к этому готовили с детства, я уже тогда знала, кем буду в конце концов. Просто не думала, что все получится именно так. И я, в свою очередь, передам титул тому, или той, чей дар окажется сильнее.

– Уже знаешь кому? – полюбопытствовала я.

– Нет, – ответила она почему-то печально. – Магов сильнее меня сейчас в клане нет…

– А у остальных как с этим? – свернула я с не слишком приятной для нее темы.

– У всех по-разному. Скариэ стальных – это глава их школы, у морских он выбирается из капитанов, считается, что им становится храбрейший из них, у солнечных глава сам находит себе преемника. Кстати, с ними сейчас тоже проблема. Авенель настолько увяз в своей тоске, что даже думать об этом не хочет, не говоря уже об официальном объявлении. И если что, без свары не обойдется и у них.

– А как было у хрустальных?

– У хрустальных? – она непритворно удивилась. – Не знаю. Этого уже никто, верно, не помнит.

– Почему? – теперь удивилась уже я, – Ведь после Войны выжило не так уж и мало. И вы не умираете.

– Ошибаешься, умираем! – Слишком уж резко перебила меня Лавириэль. – Еще как. Из тех, кто видел Войну, остались единицы. А из тех, кто помнит время до нее – вообще, кажется, один Авенель. Да и то не знаю, можно ли назвать его живым?

Я молчала, потрясенная. Вот это новость! Но почему?

Лавириэль, похоже, прочитала этот незаданный вопрос:

– Знаешь, я думала отчего так случилось. И, кажется, поняла… Они просто не смогли обойтись без своего, привычного мира, который сами же и уничтожили. Не захотели. А нам сравнивать не с чем, потому мы и живем в том, что нам от них досталось. Доживаем… И чем дальше, тем яснее – сьеррин прав, это и в самом деле просто агония, затянувшаяся неприлично долго.

Помолчали. А потом она вдруг спросила:

– Ты поможешь нам? Вессаэль не ошибается, ты действительно можешь это сделать?

И эта туда же! И что отвечать – непонятно. Зато очень понятно, чего отвечать не следовало ни в коем случае, и что уже висело на кончике языка: «Не знаю». Время строить из себя дуру прошло. По крайней мере, строить безнаказанно. А еще было понятно, что в этой идиотской до абсурда ситуации я залипаю все глубже, несмотря на хронические попытки остаться в стороне. Нет, ну откуда я могу знать, как им помочь? Но и деваться мне больше некуда. В конце концов, сколько можно тянуть резину и прятать голову в песок?

Пора было решаться. Действительно, пора. Определиться с этим прежде всего для себя. Где я? На какой стороне? Хочу помочь или нет? И уже во вторую очередь – смогу ли?

Все эти мысли еще не успели толком додуматься, а с языка уже предательски сорвалось:

– Я… я попробую.

И это было правдой. Попробую. Попытаюсь. Потому что когда-то в детстве слушала сказку про репку и сейчас готова была примерить на себя роль мышки из нее. Может, и вправду им не хватает только самой малости? Взгляда со стороны? Или тычка оттуда же?

– Лавириэль, – осторожно начала я, – не знаю, говорил ли тебе Вессаэль, но мой дар – чувствовать связи. Все.

Она кивнула. Что ж, значит, сказал. Интересно, как же он тогда обошел вопрос с хрустальными? Или она и это знала? Но не суть. Сейчас речь была не о том. И я продолжила:

– Так вот, тогда, на празднике, я почувствовала: жизнь, которую вы ведете, не слишком-то вам подходит. Она не ваша. И вы это тоже знаете, ведь сила здесь есть у всех. И пусть дар у остальных не такой, как у меня, но что-то в этом плане вы ощущаете все равно, даже не отдавая себе в том отчета. И я видела – равновесие, в котором вы застыли, неустойчиво. Достаточно небольшого толчка и оно рухнет, потому что не устраивает и вас самих. Вопрос в том, куда вас тогда понесет? И можно ли выбрать это направление, сориентировав сам толчок? Разрушить все будет не так уж и трудно. Наверное. Но станет ли вам от этого лучше? Получится ли сделать так, чтобы стало лучше?.. Ты меня понимаешь?

– Да… Думаю, да. – Она помолчала, обдумывая. – Странно, что ты заботишься об этом больше нас самих. И тут ты права – прежде чем ломать что-то, стоит хорошенько просчитать последствия. Но как-то не ждешь услышать подобное от человека, да еще и почти младенца. Это твой дар?

– Да нет, на такое он не способен. Просто меня учили именно на это, а вы историей никогда не занимались.

– Раньше занимались, – возразила лесная. – Но после Войны Кланов это стало ненужным. Зачем история величия тем, кто и думать о нем уже забыл?

– Чтобы все-таки вспомнить? А потом вернуть. В таком ключе вы не пробовали смотреть на вопрос?

– Ты в это веришь?

– Почему нет? Есть хоть что-то, невозможное для вас? Никогда не слышала ни о ком, более могущественном, если не считать сказок.

– Сказка… Вот именно, мы всего лишь забытая сказка.

– Ну, так вернитесь, сделайте ее вновь былью… – разошлась я, подогретая собственной патетикой.

– А зачем? – осадили меня на полном скаку.

Я задумалась надолго, почти не заметив того, как мы вышли из Зала Советов и медленно направились к белым колоннам места силы – вопрос на самом деле был очень серьезен. Постаралась представить себе, что будет, если Сфера не рухнет даже, а хотя бы чуть приоткроется… И ужаснулась.

Пара тысяч колдунов с не представимым потенциалом была способна испугать людей до полной умственной атрофии. Возникло у меня подозрение, что наши не пожалели бы и парочки ядерных зарядов, чтобы решить проблему в корне, так сказать. При всем их могуществе данааэ против нас не выстоять. Маловато их для этого. Даже рядом с нами, боюсь, не выстоять. Ксенофобия – одна из древнейших человеческих слабостей, и жертв она собрала больше, чем можно себе представить.

Лавириэль права, это не нужно ни нам, ни им. Пусть уж мы и дальше будем развиваться параллельно.

За размышлениями незаметно дошли до менгиров и вступили в круг белых мраморных колонн. Из всех виденных мной хенджей только место силы лесных не производило впечатления древнего и заброшенного, что было как-то слишком уж символично. Именно там, прямо над алтарем, Лавириэль и подвела неожиданный итог нашей беседе:

– Ты получишь любую помощь, на которую мы способны. Я прослежу за этим.

Ммать! Это же, по сути, карт бланш. Охренеть! Мой статус рос словно подогретые дрожжи. Вот и попробуй теперь отсидеться в стороне. И как этим манипуляторам удается всегда так повернуть дело, что ты не просто начинаешь разгребать их дер… проблемы, но еще и чувствуешь себя при этом польщенной? Опыт? Из тех, что ни пропить, ни подарить? Тоже хочу так уметь!

Дальнейшее наше общение, к счастью, пошло уже не так драматично. Из хенджа мы не торопясь отправились к близкому дому Вессаэля, беседуя на всякие отвлеченные темы, никак с судьбами народов не связанные.

Неожиданно мой взгляд упал на цветок, выросший среди корней гигантского дерева, о породе которого можно было лишь подозревать. Фиалка! Веселенькие желтые глазочки и темные лиловые лепестки. Словно звездочки, горящие на фоне вечернего неба. Самая настоящая фиалка, которая у нас когда-то стояла чуть ли не на каждом окне! По крайней мере, в нашем доме стояла… Это было как привет оттуда, удивительно тепло и трогательно.

– Лавириэль – опавшие звезды, – тихо произнесла лесная, словно боясь спугнуть мое не совсем понятное ей настроение. – У нас с ним одно имя на двоих.

Почти не думая я протянула руку, чтобы сорвать цветок, но была остановлена:

– Зачем?

– Н-ну… Хочу сделать букет.

– Букет? – переспросили с тем же недоумением, а я поняла, что сказала это по-русски.

В данаари подобного слова не было вообще. И, похоже, искусства икебаны они тут не знали, а цветов не рвали совсем. Но желание принести это чудо домой было настолько сильным, что я нашла выход – раз не букет, значит, будет горшок. С трудом объяснив лесной, что и зачем мне нужно, я уговорила ее помочь. Вместе с комом земли цветок переселили в скрученную из листа корзину, обложили мхом и зачаровали на сохранение. В таком виде я и доставила его домой, озадачив этим свидетелей торжественного внесения. Ну и пусть, а мне хочется. И никакого криминала в моем капризе не было.

Не оставляла меня своим вниманием и Равенель. От скуки, видимо, потому что настоящей симпатии между нами так и не возникло. Ведь Ассиль практически перестал жить у деда, появляясь там лишь по делу, вот она и маялась, бедняжка.

Пару раз мы с ней ходили купаться на… э-э… общественные пляжи, где даны резвились во все еще теплой воде, гоняясь друг за другом в облаке феерически радужных брызг.

Для начала я поразила их воображение пройдя пару сотен метров баттерфляем – подобного здесь точно никогда не видели. И чуть не довела их до состояния легкой истерики. С одной стороны, им было ужасно смешно, с другой – смеяться-то крайне неприлично. Вот они и мучились. Но повторить фокус так никто и не решился, оставив поле боя безоговорочно за мной.

В общем, все было весело и занятно, пока рядом не нарисовался Кэрлинн. Вот ведь упрямая скотина! Так, похоже, и не расстался с идеей поставить меня на место. И могу себе представить то место и где он меня видел! Впрочем, сразу затевать очередную склоку не стал, а просто пристроился рядом, недвусмысленно разглядывая мою обнаженную, как и у всех, задницу.

Минут пять я это терпела, поражаясь собственному нечаянному миролюбию, а затем все-таки удрала в воду, где даны затеяли очередные догонялки – собачиться не тянуло, тем более что и явных поводов он не давал. Но Кэрлинн достал меня и там – пару раз в процессе игры его ручки прошлись совсем не там, где мне бы этого хотелось. Черт, да его ручек мне не хотелось нигде! Хотелось лишь, чтобы он держал их от меня подальше. Вместе со всем остальным! В комплекте.

Пришлось снова удрать, на этот раз на берег, где я начала с остервенением натягивать на себя одежду. Нет, мальчику определенно стоило больше времени уделять магии и сливать свой темперамент туда. Иначе с такими задатками он рисковал стать настоящим маньяком. Да и сейчас его иначе как озабоченным не назовешь…

– Зачем? – Опять его голос раздался над самым ухом, заставив подпрыгнуть от неожиданности.

«Да отстанет он от меня?! Неужели все-таки придется опять обхамить?»

Впрочем, тот успел первым:

– Зачем тебе здесь тряпки? Стесняешься своего тела? Если так – зря, настоящий мужчина его оценит.

Ладно. Не я это начала…

– Настоящий оценит, – не стала я спорить. – А ты вряд ли. Нечем оценивать.

И задержалась взглядом… ну, в общем, понятно где.

– Ссиха! – прошипел он сквозь зубы.

– Причем ядовитая. Так что держись от меня подальше, для своей же пользы!

Компания данов, попавших в свидетели столь откровенных разборок, отреагировала уже привычно – впали в ступор. Зато Кэрлинн испарился мгновенно и с концами. Но испытывать судьбу я больше не стала – завязала с коллективными купаниями, ограничившись водопадами и пляжем рядом с домом.

И это было практически единственным происшествием за месяц, если его вообще можно так назвать. Не удивительно, что подобная жизнь стала мне надоедать – тоска заела, полное отсутствие приключениев с проишествиями. И я начала совсем уж неприлично настаивать на экскурсии к гномаэ, которую давно обещал мне Вессаэль. А то месяц на островах – и еще ни разу не видела живого гнома. Мертвого, впрочем, тоже, но упущение следовало срочно исправить. В той части, разумеется, где про живых.

Была и еще одна необходимость посетить Пикту – моя одежда. Я так и не смогла привыкнуть к узким и длинным платьям, которые носили здесь женщины. Ну просто никак. И в результате долгих раздумий и экспериментов, не без участия, кстати, Лавириэль, нашла для себя компромиссный вариант – не совсем уж мужской костюм, но и не долгополое женское одеяние. Платье решено было обрезать до уровня экстремального мини, но взамен надеть под него узкие брюки и высокие сапоги, поразившие мое воображение еще на празднике, когда я увидела их на ребятках. И теперь требовалось претворить эту идею в жизнь – на месте объяснить гномаэ из корабельного цеха (именно они делали одежду), что же мне, собственно, нужно.

Вессаэль не особенно возражал, и разрешение я получила легко. Но в нагрузку к нему мне досталось еще и сопровождение в лице Тавеля. Что, впрочем, только радовало – соваться к гномаэ в одиночку было боязно. И я начала готовиться к поездке. Не слишком долгой – всего на пару дней.

Вечером перед отплытием сьеррин навестил меня, чтобы попрощаться. Завтра, прямо на рассвете, он непременно должен был куда-то ехать, поэтому провожать пришел сейчас.

– Возьми, – протянул он мне стопку простых металлических колец размером с браслет, – они понадобятся тебе у гномаэ.

– А что это? – не сразу дошло до меня.

– Дулелы. Вадулелы, редулелы, нидулелы…

Он по очереди коснулся золотых, серебряных, зеленоватых «браслетов».

– Деньги что ли? – щелкнуло, наконец, у меня в голове.

– Да, – подтвердил он, – что-то вроде того.

– Надо же, а я за целый месяц и не заметила, что у вас есть деньги!

– У нас их нет, – утешил меня Вессаэль, – это только для гномаэ. Ими расплачиваются за то, что они делают для нас.

– Тогда понятно… А они, в свою очередь, отдают их обратно за ваши фрукты и ткани?

– Точно, – согласился он, – все, как и у вас.

– Ага, ну спасибо, – забрала я кольца. – А каков обменный курс? Что у вас здесь самое дорогое? Золото? Серебро?

– Вообще-то мифрил, – язвительно дернул уголком губ сьеррин, давая понять, что в курсе, как я называю «другое серебро», – но извини, этого у меня сейчас нет.

– Не переживай, – ответила я в том же ключе, – сойдет и так. Но скажи хоть примерно, что и на что там можно будет купить? А то вдруг хитрые гномы решат меня надуть.

– Надуть? – переспросил Вессаэль уже серьезно. – Чтобы гномаэ решился надуть дана?

– Что, не бывает? – уточнила я осторожно, видя такую реакцию.

– Никогда! Можешь даже не думать об этом.

– Ага, ну и ладушки, с остальным разберемся на местности. И спасибо еще раз, верну, как только смогу.

– Вернешь? – Вессаэль заломил бровь, демонстрируя удивление. – Зачем? И как, интересно? Это я их делаю, а ты вряд ли сможешь.

– Делаешь? – теперь пришла очередь удивляться мне. – Куешь что ли?

– Нет, ковать не умею, – вновь обозначил свой намек на улыбку сьеррин, – я умею делать заклинания. Такие, что превращают свинец в золото.