Текст книги "Мистер Монк и «синий грипп»"

Автор книги: Ли Голдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Это официальное полицейское транспортное средство, – не согласился Крупп, – а Вы гражданская.

– Он – капитан, – я снова указала на Монка. – Или Вы хотите поспорить с решением мэра Смитровича? У меня как раз его номер сохранен в списке быстрого набора.

Я начала копаться в сумочке в поисках мобильника, но офицер и так понял, что его уели и молча передал мне ключи от патрульной машины.

– Спасибо, – бросила я и посмотрела на Монка, вздрогнувшего от моего взгляда. – Поехали, капитан?

– Ты серьезно? – вопросил Монк.

– Вы предпочитаете ехать на заднем сиденье такси, где до Вас ездила тысяча человек? – он поежился от отвращения. – Так я и думала.

Мы подошли к патрульной машине и сели в нее. В передней части салона находились портативный компьютер, рация и дробовик, а так автомобиль ничем не отличался от любого другого. Я вставила ключ в замок зажигания и завела двигатель. Он так свирепо взревел, что по сравнению с ним звук мотора моего чероки показался бы похожим на гольф-кар. У меня возникло ощущение, что нажми я акселератор, из выхлопной трубы выстрелит пламя.

Становилось весело.

Зазвонил мой сотовый. Я достала его из сумочки и ответила на вызов. Звонила офицер Кертис, сообщившая, что еще один гражданин нашего славного Сан-Франциско встретил насильственный конец. Она продиктовала адрес места преступления, а я назвала ей номер патрульной машины, в которой мы находились, для связи с нами по радио. А еще я попросила ее разыскать буксировочную компанию, забравшую мою машину.

Офицер Кертис уже собиралась сбросить вызов, когда к трубке напросился Фрэнк Портер. Он проверил выписки по кредитным картам жертв Золотоворотского Душителя за прошедшие три месяца: они не покупали обувь в одном магазине.

Я повесила трубку и рассказала Монку о докладе Портера. Монк надулся. Тогда я рассказала ему о сообщении офицера Кертис.

– У Вас свежее убийство.

– Не очередная жертва Душителя? – осведомился он.

Я покачала головой. – Нет, наезд и скрытие с места преступления в районе Мишен.

Он устало вздохнул. – Не похоже на особо сложный случай. Надо опросить свидетелей, узнать, что за автомобиль, номерной знак или хотя бы описание, а потом проверить образцы крови или другие улики с места происшествия.

Другими словами, раскрытие нового дела зависит больше от изнурительной беготни, чем блестящей дедукции. Монку не нравится прикладывать к чему-либо особых усилий, если это не касается удаления пятен с поверхностей.

– На месте преступления присутствует детектив. Уверена, он и без нас прекрасно обойдется, – заметила я, изо всех сил стараясь казаться незаинтересованной. – В конце концов, Вы – капитан, и у Вас много важной административной работы.

Признаюсь, я включила манипуляцию. Мне очень хотелось водить полицейскую машину на высокой скорости.

– Знаешь, как доехать до места происшествия? – спросил Монк.

Я кивнула и попыталась подавить улыбку. – А можно включить сирену?

– Для того они и нужны.

7. Мистер Монк и грязь на улице

Богоподобная власть, внушаемая простой сиреной, восхитительна! Автомобили уступали дорогу, и улицы стали для меня свободны. В нашем городе обычные водители так свободно на дороге могут чувствовать себя только в три часа ночи. Мне хотелось, чтобы место преступления находилось на другой стороне одного из крутых холмов Сан-Франциско, и я могла бы нестись, взлетая на подъемах и жестко приземляясь, высекая искры, чиркая ходовой частью автомобиля об асфальт.

К сожалению, стрелка спидометра так и не пересекла отметку в тридцать миль в час, и никаких холмов между нами и местом назначения – площадью, застроенной в пятидесятые годы многоквартирными домами и доживающими свой век цветочными лавками, прачечными и маникюрными салонами со старыми запущенными витринами, не наблюдалось.

На улице стояли припаркованные полицейские машины. Несколько копов в форме оттесняли пару десятков любопытных пешеходов от желтой оградительной линии, за которой лежало покрытое окровавленной белой простыней тело.

Но никто особого внимания на мертвеца и не обращал. Все смотрели на вздымающиеся клубы дыма из здания за углом. Конечно, бушующий пожар гораздо интересней покрытого простыней трупа.

Монк побледнел, широко вытаращил глаза и вжался в кресло, будто его придавило под действием огромной перегрузки. В момент нашей остановки прогремел взрыв.

– Думаю, мы преодолели звуковой барьер, – раздался сдавленный голос ошеломленного босса.

– Я едва превысила ограничение скорости, – возразила я.

– Тогда что за грохот я сейчас услышал? – спросил он.

– Вероятно, это связано с пожаром, – я указала на дым в небе.

Монк нерешительно отстегнул ремень безопасности, словно боясь, что автомобиль помчится вперед по своей воле, а затем дрожащей рукой потянулся к дверной ручке.

– Когда я разрешил тебе включить сирену, – пробубнил он, – это не означало моего согласия на столь скоростную езду.

– А для чего по-Вашему нужна сирена?

– Предупреждать других водителей о необходимости освободить дорогу, чтобы нам никто не мешал медленно и аккуратно ехать к пункту назначения.

– Вы скучны, – протянула я.

– Дай мне веник, совок и грязный пол, – заметил Монк, – и я покажу, что такое настоящее веселье.

Мы вышли из машины и свернули за угол, где нашим глазам предстал полыхающий первый этаж здания. Пожарные боролись с огнем, лизавшим обугленный каркас въехавшего в витрину автомобиля. Раненый мужчина распластался на каталке скорой, пока парамедики оказывали первую помощь сидевшему на скамейке автобусной остановки лысому парню, рыдавшему взахлёб. Люди столпились на тротуарах, наблюдая за происходящим.

На фоне пожара, агонии и столпотворения к нам придвинулась высокая фигура. В руке человек держал самый большой пистолет из тех, что мне доводилось видеть. Солнечный свет отражался от его дымящегося серебристого ствола.

– Кто это? – поинтересовался Монк.

Я узнала эти суровые глаза, усталую гримасу и, прежде всего, вспомнила его разрушительную славу. И с облегчением не обнаружила ни одной гранаты, пристегнутой к его ремню.

– Это Бешеный Джек Уайатт, – ответила я, – один из Ваших детективов.

– Чем он недоволен? – спросил Монк. Я пожала плечами.

– Ты, должно быть, новый капитан, – пробурчал Уайатт с такой гримасой, будто слова причиняли ему боль.

– Я Эдриан Монк, а это моя помощница Натали Тигер.

– Помощница, – процедил Уайатт. – Какая милая и дерзкая.

– Я не дерзкая.

– А по мне, выглядишь довольно дерзко.

– Как машина оказалась внутри магазина? – я указала на пожар.

Уайатт бросил взгляд через плечо – Возможно, он искал окно выдачи товаров автомобилистам, но запутался.

– Что же могло его так запутать?

– Вероятно, выстрелы, – выдавил Уайатт.

Монк тем временем начал свою работу. Вышагивая по широкой дуге вокруг нас, он изучал дымящиеся следы на асфальте. Уайатт с опаской наблюдал, словно Монк мог навести на него пистолет.

– Автомобиль ехал с севера, а затем ускорился на перекрестке, – Монк читал информацию со следа как стенограмму события. В каком-то смысле так оно и было. – Вы выстрелили в переднее правое колесо, а потом, когда машина проехала, в заднее левое, из-за чего водитель потерял управление и врезался в витрину магазина.

Уайатт кивнул. – Очень большое безрассудство с его стороны.

– Так это он сбил пешехода? – не поняла я.

– Нет, – Монк опередил Уайатта с ответом, – здесь есть другие следы.

Он пошел по этим следам обратно за угол, где я припарковала патрульную машину.

– Я все еще не понимаю, что произошло, – сказала я.

Уайатт посмотрел на меня. – Я прибыл на место происшествия и начал расследование. И вдруг в проезжающем автомобилисте опознал Тринидада Лопеса, главного подозреваемого в разбойных нападениях возле банкоматов.

– И Вы выстрелили в него? – осведомилась я.

– Я выстрелил в его машину! – возразил Уайатт. – Выстрели я в него, валялся бы он сейчас в мешке в труповозке, а не в карете скорой помощи.

Я обернулась через плечо и увидела, как мужчину на каталке грузят в машину скорой.

– Если это Лопес, тогда кто это? – я указала на плачущего парня на скамейке автобусной остановки.

– Мой консультант по управлению гневом.

– Вы стреляли в него?!

– Пустяки, всего лишь царапина, – Уайатт засунул пистолет в огромную наплечную кобуру размером с мое бедро. – Вот кто встанет в одном шаге передо мной, когда я стреляю?

– Только безмозглый, – кивнула я.

– Именно таким он бы сейчас и был – без мозгов, целься я в него, – подтвердил Уайатт. – Думаю, сегодня его счастливый день.

– Пойду, скажу ему, чтоб непременно купил сегодня лотерейный билет, прежде чем вернется домой.

Мне показалось, я увидела легкий намек на усмешку в уголках губ Уайатта. Надеюсь, это не означало, что он собирается застрелить меня.

Монк вернулся к нам. – Что Вы можете рассказать о жертве?

– Я бы не стал называть человека, грабящего бабушек у банкоматов жертвой, – заметил Уайатт. – Я окрестил его мишенью для стрельбы.

– Мне кажется, мистер Монк имел в виду жертву наезда, – я старалась выглядеть полезной.

Уайатт крякнул, достал из заднего кармана блокнот и заглянул в него.

– Покойный – Джон Ямада, сорок четыре года, архитектор. Жил в доме на углу, а теперь проживает под белой простыней, – Уайатт ткнул на труп. – Сбит во время похода в магазин через дорогу. Никто не записал регистрационный номер, но автомобиль, сбивший его, опознан свидетелями как седан тойота, форд, хонда, субару, понтиак, хендай, шевроле или киа.

– И что Вы об этом думаете? – спросила я.

Уайатт пожал плечами. – Естественный отбор.

– Простите? – опешила я.

– Дебилу следовало посмотреть по сторонам, прежде чем пересекать улицу, – пояснил Уайатт.

– Это не наезд и скрытие с места преступления, – сообщил Монк. – Это предумышленное убийство.

Мы оба уставились на него. Во всяком случае, я точно. Думаю, Уайатт тоже, хотя, вероятно, что он выискивал на дороге разыскиваемых преступников, в которых можно пострелять.

– Следы протекторов показывают, что водитель дважды парковался на разных сторонах дороги и, когда Ямада шел по переходу, сбил его, – продолжил Монк. – Убийца ждал.

– Ты получил информацию, лишь взглянув на какие-то следы? – скептически скривился Уайатт.

– Не только, – Монк повел нас к нашей патрульной машине. – Автомобиль убийцы был припаркован тут. Здесь хорошо видно входную дверь Ямады. Видите эту грязь?

– Нет, не вижу, – сказал Уайатт.

И я ничего не увидела.

– Я говорю об огромных отвратительных шариках прямо у вас под ногами, – Монк указал на землю.

Мы присели и посмотрели, куда указывал босс. Между нами валялись мелкие крошки грязи.

– Как он разглядел это? – удивился Уайатт.

– Он никогда не пропускает грязь, – объяснила я. – Нигде. Вообще.

– А здесь ее еще больше, – Монк ткнул в землю в нескольких шагах от нас. – Но между этими кучками такой грязи нет больше нигде. Значит, грязь высыпалась из автомобиля, когда он работал на холостом ходу.

– Ну и что? – удивился Уайатт.

– Она лежит только в двух точках, расстояние между которыми соответствует длине автомобиля от передней до задней номерной пластины. Номера были заляпаны грязью, поэтому их никто и не смог назвать.

– Профессионал украл бы комплект номерных пластин с другого автомобиля и переставил их на свой, – резюмировал Уайатт. – Мы же имеем дело с гражданским, действующим иначе.

– Возможно, с кем-нибудь из личной жизни Ямады, – предположил Монк.

– Я проверю, – кивнул Уайатт. – И сделаю лабораторный анализ грязи.

– Я рассчитываю, что Вы разберетесь с ней, – с надеждой произнес Монк.

– С удовольствием, – осклабился Уайатт.

– Правда? – обрадовался Монк.

– Я рожден для очистки улиц от грязи!

– Как и я, – просиял Монк. – А какое чистящее средство Вы предпочитаете?

Уайатт задрал полу пиджака и продемонстрировал Монку огромную пушку в гигантской кобуре. – Магнум триста пятьдесят седьмого калибра. А ты?

– Симпл Грин, – ответил Монк.

Я услышала нотки разочарования в его голосе. Видимо, на мгновение он подумал, что нашел родственную душу.

Запищал мой мобильник. Я полезла в сумочку и ответила на вызов.

Снова позвонила офицер Кертис. Я внимательно ее выслушала, не веря сказанному.

– Этот город становится слишком опасным! – воскликнула я.

– Скоро все поменяется, – заверил Уайатт. – Я снова в игре, и в моем пистолете есть патроны.

Я обернулась к Монку. – Еще одно убийство.

– Третье за день? – удивился Монк. – Если так будет продолжаться, наш город станет мировой столицей убийств!

– Если так будет продолжаться, – пробормотала я, – я перееду.

Вид с Рашен-хилл довольно впечатляющий. Взгляните на север и увидите Алькатрас и округ Марин. На востоке откроется перспектива с башней Койт и мостом между Оклендом и Сан-Франциско. На юге – небоскребы района Финансистов. На западе – Золотые ворота. Но лишь один вид в этот вечер интересовал нас: тело Дайан Труби, лежащее в нижней части отвесной жилой улицы, и окровавленная решетка радиатора автобуса, сбившего ее.

Всего лишь несколько минут назад она была пассажиркой этого самого автобуса! Водитель высадил ее и других пассажиров на остановке на вершине холма. Когда через несколько минут автобус направился вниз по склону, она упала с тротуара на проезжую часть. Автобус врезался в нее и проволок тело до нижней части холма, прежде чем водителю удалось остановиться.

Аллея делила улицу пополам на полпути к вершине холма. Там сбили Труби и именно там мы встретили Фрэнка Портера и его внучку Спэрроу, прислонившуюся к стене и слушающую свой айпод. Всем видом она выражала такую скуку, что, мне кажется, сама была готова броситься под автобус, просто ради хоть какого-то возбуждения.

Портер сидел на деревянном ящике из-под овощей и докладывал о случившемся, ни разу не заглянув в свои записи.

Дайан Труби трудилась официанткой и направлялась с работы домой. Она каждый день ездила на этом автобусе. Она жила с художником, который рисовал карикатуры для туристов, ожидающих очереди на канатную дорогу в Пауэлл-Хайд.

– Я опросил всех в автобусе, – рассказывал Портер. – Кроме водителя никто ничего не видел. А его внимание было целиком приковано к улице перед ним, когда внезапно она выскочила на дорогу.

Монк внимательно слушал, затем вышел на дорогу, проделал небольшой странный пируэт и вернулся в переулок. На тротуаре лежала дамская сумочка, очерченная белым мелом.

– А это не сумочка ли Дайан Труби на тротуаре? – поинтересовался босс.

– Угу, – подтвердил Портер. – В ней шестьдесят долларов наличными и мобильный телефон. Не думаю, что из-за вырывания сумочки произошла трагедия.

– Значит, она шла вниз по склону, когда некто выскочил из переулка и толкнул ее под автобус, – расставил акценты Монк.

– Мы имеем дело с одной довольно больной особой, – сообщил Портер. – Я помню дело, которое мы с приятелем расследовали в Нью-Йорке. Какие-то парни толкали людей под поезда метро.

– Это было не дело, – влезла Спэрроу, – а эпизод сериала «Закон и порядок», который ты смотрел вчера вечером.

– Они совершали преступления для остроты ощущений, – продолжил Портер, проигнорировав замечание внучки. – Таких психов труднее всего поймать. Никогда не знаешь, где и когда они нанесут новый удар.

– Ящик, на котором Вы сидите, – мотнул головой Монк, – откуда взялся?

– Он тут и стоял, – ответил старик.

– Именно так, вверх дном?

– У меня больные колени, – неловко оправдывался Портер.

Монк присел рядом с коробкой и посмотрел в сторону улицы. – Убийца тоже сидел здесь.

Портер не слез с ящика. – Что заставляет тебя думать так?

– Здесь тебя не видно с улицы, но открыт четкий обзор домов на восточной стороне улицы в нижней части холма.

– И чем эта позиция хороша для убийцы? – изумилась я. – Жертва же шла с вершины холма.

– Убийца смотрел на отражение в зеркале, – пояснил Монк.

– В каком зеркале? – недоумевала я.

– В установленном на фонарном столбе возле гаража одного из домов. Его повесили для наблюдения за движением на дороге, когда домовладелец выезжает из гаража.

Я присела рядом с Монком и проследила за его взглядом. Разумеется, зеркало висело под таким углом, что в нем отражалась верхняя половина улицы. Сидевший на ящике видел Дайан Труби и автобус еще до того, как они достигли переулка.

– Означает ли это, что мне придется встать? – засуетился Портер.

– Вы сидите на улике, – сказал Монк. – И вероятно, уже уничтожили все следы.

– Проклятье, – выругался Портер. – Мне нужна помощь. Подайте мне руку.

Монк даже не пошевелился, что типично для него. Я вздохнула и посмотрела на Спэрроу, которая тоже вздохнула, и мы вдвоем подняли старика на ноги.

– Это странно, – развел руками Монк.

– Доживите до моих лет и посмотрим, как Вы будете передвигаться, – обиделся Портер. – Я чуть не умер, пока карабкался по этому холму.

– Я говорю не об этом, – Монк указал на упаковочный лист, скотчем прикрепленный к ящику. – Ящик доставили сегодня утром на рынок в двух кварталах отсюда.

– И что значит? – спросила я. Я настолько часто задавала этот вопрос, что мне хотелось написать его на карточке и периодически мелькать ею перед ним в случае необходимости.

– Убийца принес ящик с собой, чтобы на нем сидеть, – Монк нахмурился и склонил голову. Кое-что на месте преступления не давало ему покоя. – Почему убийца не мог просто постоять? Или прислониться к стене? Или присесть на корточки?

– Может, у него артрит? – предположил Портер. – Или болят ноги. Или больная спина. А может, как у меня – все вышеперечисленное.

У него перехватило дыхание и он вперил озабоченный взгляд на Спэрроу. – Боже мой! Может, я это совершил?!

– У тебя алиби, – проворчала внучка, – ты был в полицейском участке, когда ее убили.

– Правда? – старик вздохнул с облегчением. – Хорошо.

– И ты не знаком с ней, – добавила Спэрроу.

– Ты уверена?

– Да.

– Это хорошо. – Тут он качнул головой в мою сторону. – А ее я знаю?

Я засомневалась, серьезен ли Портер, или решил поразвлечься за счет своей внучки. Я заглянула ему в глаза, надеясь увидеть блеск озорства, но увидела только два слезящихся глазных яблока, рассеянно глядящих на улицу. Он был серьезен.

– Я Натали Тигер, – назвалась я, – помощница капитана Монка.

Портер кивнул, затем прищурился на Монка. – Ты – парень, который испугался, когда Стотлмайер принес пончики с дырками. Ты попросил нас найти пончики, из-за которых появились дыры, чтобы соединить их вместе.

– Они не должны удаляться из пончиков и продаваться отдельно, – нравоучительно заметил Монк. – Это как продавать куриные ножки отдельно от остальной курицы.

– А что в этом плохого? – удивилась Спэрроу.

– Так все и начинается, – поучал Монк. – И следующим шагом будет продажа ювелирных украшений матери, чтобы появились деньги на крэк.

– Они так и называются – пончики с дыркой, – я попыталась его успокоить. – Из них не вырезают сердцевину.

– Ага, конечно, – съязвил Монк. – Если ты веришь в такую чушь, тогда может, считаешь, что это убийство совершено тоже ради остроты ощущений?

– А разве нет?

– Дайан Труби с самого начала являлась приговоренной целью.

– Откуда Вы знаете? – еще один вопрос, который можно смело писать на карточке. Полагаю, уже пора составлять список частых вопросов.

– В ожидании нет ничего захватывающего, – пожал плечами Монк. – Трепет вызывают импульсивность и потенциальная опасность деяния.

Удивительно слышать от Монка об остроте ощущений. Он считает, что импульсивность – это когда протираешь буфетную стойку средством Фантастик вместо Формулы 409. А потом он возвращается и в итоге протирает ее снова Формулой 409.

– Но убийца принес с собой ящик для сидения, – продолжил Монк. – Он знал, что ожидание нужного человека может занять продолжительное время. И готовился ждать.

– Я пошлю нескольких офицеров опросить людей в окрестностях, может, кто и видел парня, гуляющего с пустым овощным ящиком, – присовокупил Портер. – Парня с больными коленями, болями в спине и мозолями на ногах. На всякий случай я прикажу им так описывать его людям.

– А еще, – пробормотал Монк, погруженный в свои мысли, – совершившего предумышленное убийство толканием под автобус, которое выглядит, как импульсивное.

– Вы сами себе противоречите, – заметила я.

– Да, – задумчиво произнес он. – И нет.

8. Мистер Монк играет в притворяшки

Я предложила Монку поужинать у меня, но, честно говоря, не потому, что мне хотелось подольше насладиться его компанией, и не потому, что думала, будто он получит удовольствие от совместной трапезы. Просто я хотела покатать Джули на патрульной машине, но не ощущала себя комфортно за ее рулем без полицейского, сидящего рядом.

Но я рада, что пригласила его, поскольку вряд ли он мечтал остаться один. Пока мы ехали к дому, Монк тихо сидел, разглядывая свой значок. Что-то его явно беспокоило.

За суетой с метанием с одного места преступления на другое я совсем забыла, что сегодня его первый день в органах. Кроме того, ему впервые досталась команда, с которой вряд ли покажется легко человеку, едва контролирующему свою собственную жизнь.

– Великий день, не так ли, мистер Монк?

Он положил значок обратно в карман пиджака и вздохнул. – Наконец-то я получил обратно свой значок.

– Это волнующе, не находите?

– Так и есть, пока он у меня, – сказал он.

– Никто и не собирается забирать его у Вас.

– Они заберут, – пробормотал он. – Я ничего не достиг.

– Вы только первый день на работе, – попыталась ободрить я, – а Вам уже удалось сохранить отдел убийств на плаву, имея лишь каркас из бывших детективов. И это в самый разгар сокрушительного дефицита рабочей силы! Серьезное достижение.

– Но я не достиг никакого прогресса по делу Золотоворотского Душителя.

– А как бы Вы сумели? Вы же сегодня занимались тремя другими убийствами.

– И я понятия не имею, кто зарезал астролога, задавил архитектора и толкнул официантку под автобус.

– Вы слишком мало времени занимались этими случаями.

– Я неудачник!

– У Вас было ограниченное время на посещение каждого места преступления, а тем более на расследование, – успокаивала его я. – Вы действительно ожидали, что раскроете все преступления на месте?

– Я уже делал это раньше.

– Счастливые случайности, – ляпнула я.

– Шестьдесят восемь процентов раскрытий – не случайность, – поднял палец Монк. – Это норма.

– Вы подсчитывали?

Вопрос был риторическим. Он подсчитывает фонарные столбы на улице, потолочные плитки в полицейском участке, изюминки в хлопьях с изюмом, и, вероятно, гранулы соли в солонке. Разумеется, он пересчитал количество раскрытых злодеяний и время, потраченное на них.

– Это очень плохо сказывается на моей статистике, – вздохнул босс.

– Забудьте о цифрах, посмотрите на картину в целом: Вы раскрыли все убийства, которые когда-либо расследовали.

– Все, кроме одного, – печально произнес Монк. Конечно, речь о Труди, его жене. Самое важное расследование в его жизни.

– Вы и его раскроете, правда, – заверила я. – Не важно, сколько времени потребуется.

– А что, если я растерял свой талант?

– Неправда!

– Может, мне стоит попросить отставки и избавить мэра от неловкости из-за моего полного провала?

– Такова Ваша стратегия успеха? Уйти в момент, когда работа усложняется?

– Это может сработать, – развел руками Монк.

– Так Вы всего достигли? Отступлениями от намеченной цели? Нет, Вы достигли победы неустанно толкая себя вперед, борясь с тревогами, фобиями и страхом, пока не получили желаемого – Вашего значка! И теперь, когда он у Вас, неужели собираетесь просто от него отказаться? Вы меня удивляете, мистер Монк.

– Ты не понимаешь, Натали, у меня нет никаких догадок о сегодняшних убийствах. Все перемешалось в голове, словно это одно дело. Я не могу думать.

– Вы слишком строги к себе.

– Я в тупике, а это ведь не хитроумные преступления. Они обыденные. Простые. Не имеют ничего общего с невозможными убийствами, раскрытыми мною ранее.

– Потому что с банальными убийствами Стоттлмайер и Дишер сталкиваются каждый день, и Вы ни разу о них не слышали. Вас не приглашали на расследование подобных дел. Проблема в том, что Вы больше не консультант. И Вам придется иметь дело со всеми убийствами. И я поняла, они в основной массе совершаются не рациональными людьми, рассчитывающими каждый свой шаг, а под влиянием момента людьми иррациональными в безвыходных ситуациях.

– Тогда, возможно, эти дела еще проще раскрыть, – взбодрился Монк.

– Возможно, обыденные, кое-как совершенные убийства и сбивают Вас с толку, – продолжила я. – С такими делами нереально составить обоснованный план действий, поэтому Вы и не можете понять, с какой стороны подступиться к ним.

– Ты в самом деле так считаешь?

– Кроме того, Вы не можете посвятить свой ум расследованию только одного преступления. У Вас сегодня появилось три новых дела, которые Вы поставили выше дела об убийствах Золотоворотского Душителя. Разумеется, Вам трудно сосредоточиться.

Монк покачал головой. – Не понимаю, как капитан справляется.

– Вы могли бы спросить у него, – предложила я.

– Он мне не поможет, – вздохнул он.

Я пожала плечами. – По крайней мере, Вы можете поступить так же, как он поступает в трудной ситуации.

– И что же он делает?

– Рассчитывает на Вас.

Монк посмотрел на меня. – Ты полагаешь, я смогу рассчитывать на себя?

Я кивнула.

Он застонал: – Я обречен.

– Вот это дух! – улыбнулась я.

По крайней мере, он перестал говорить об уходе. Я всегда одерживаю маленькие победы, когда предоставляется такая возможность.

Наш приезд за Джули к ее подружке Кэти на патрульной машине произвел настоящий фурор. Джули заставила меня с сиреной прокатить ее и Кэти с мамой вокруг квартала.

Монк при этом был очень мил. Он стойко перенес радостные визги детей, прикрыв нос и рот платком, защищая себя от их микробов.

Думаю, его больше занимали собственные проблемы, чтобы суетиться из-за окружающих. А еще между ним и детьми стоял большой плексигласовый экран, поэтому у них не оставалось шансов прикоснуться к Монку. Он считает, что все дети, включая мою дочь, в основе своей мало отличаются от крыс, распространивших черную смерть по всей Европе.

Мы доставили Кэти и ее маму к месту жительства и направились домой. Джули с восторгом возбужденно перекатывалась в кресле, оставшись одна на заднем сиденье.

– Давайте представим, что я плохой парень, реально опасный, – забавлялась она, держа руки так, словно они скованы наручниками. – Вы поймали меня на ограблении банка.

– Тебя везли бы не на патрульной машине, ограбь ты банк, – поведал Монк.

– Неважно, мистер Монк, – встряла я, – это лишь игра.

– Ограбление банка является федеральным преступлением, – серьезно парировал он, – поэтому мы должны делать вид, что это транспортное средство ФБР.

– Окей, ладно. Мы два агента ФБР, – я подмигнула в зеркало заднего вида, – транспортирующие опасного грабителя банков.

– А еще я убиваю людей, – прорычала Джули. – И ем их.

– Ты монстр, – я старалась походить на закаленного полисмена, что в основном заключалось в прищуренных глазах и хриплом голосе. – За все свои годы в правоохранительных органах я не встречал более ужасающего преступника.

– Вообще-то не думаю, что мы ехали бы на машине, – засомневался Монк. – Мы бы ехали на фургоне. Фургоне ФБР.

– Но мы в настоящей полицейской машине, – возразила Джули, – а это еще интересней! Почему я должна представлять себя в скучном фургоне?

– Потому что нужно притворяться правильно, – поучал Монк. – Давай взглянем на факты: ты грабитель банков, а это – федеральное преступление. А еще ты убийца и каннибал, что делает тебя чрезвычайно жестоким психопатом. Тебя бы определенно приковали наручниками к задней части фургона. А еще, возможно, надели бы намордник.

Я взглянула на него: – Вы упускаете весь смысл притворяшек.

– Я так не думаю, – не согласился он.

– Когда притворяешься, – объяснила я, – ты можешь воображать себя кем угодно, где угодно и делать все, что угодно. Нет никаких правил.

Монк покачал головой. – Я считаю, если присмотреться, можно увидеть некоторые ограничения.

– Присмотреться к чему? – опешила я. – Где присмотреться?

Но выяснять это уже было поздно. Мы приехали к нашему милому маленькому викторианскому домику, нуждающемся в легком косметическом ремонте, которого не случится, пока я не получу Б-О-Л-Ь-Ш-У-Ю прибавку к зарплате.

Джули прокряхтела: – Гы, было весело.

Она открыла дверь и в гневе зашагала к дому.

– Большое спасибо, – выпалила я.

– Нет проблем, – отмахнулся Монк, не заметив моего сарказма.

Сколько бы баллов я ни получила, пригласив подружку Джули покататься на патрульной машине, все они сгорели из-за притворяшек Монка по пути домой. Но у меня родилась идея, как все исправить.

Я начала с просьбы Монку испечь его фирменные блинчики нам на ужин. Что их делает знаменитыми, по крайней мере в семействе Тигер, – так это идеально круглая форма. Джули зачарованно смотрит, как он отмеряет нужное количество теста и выливает на сковороду таким образом, чтобы получилась нужная форма. Но больше всего ей нравится, когда он с помощью циркуля вымеряет точный размер и идеальную окружность, прежде чем подать блинчики на стол.

Таким Монк видит повседневный ужин. Мне же польза еще в том, что пока они занимаются выпечкой, я могу выпить бокальчик вина, посидеть в гостиной и немного расслабиться.

Так мы и поступили. Монк испек блины, Джули измерила их, а я расслабилась. Все остались довольны. Босс, казалось, забыл о своих бедах. Я даже видела, как он несколько раз улыбнулся.

Сколько бы он не жаловался на опасность и заразность детей, находиться с ними рядом ему нравилось. Просто он разделяет их удивление на мир, что я нахожу необычным, учитывая, сколько насилия и трагедий он повидал в своей жизни.

После ужина я отблагодарила Монка за приготовление пищи дозволением помыть посуду, а Джули решила наградить купленными вчера подарками за отличные оценки в табеле.

– Но табель я получу лишь на следующей неделе, – смутилась Джули.

– Уверена, оценки там отличные, – произнесла я, выставляя сумки на стол. – Кроме того, мистер Монк помог мне выбрать подарки, чтобы насладиться твоим довольным видом, когда ты будешь открывать их.

– Мистер Монк помогал тебе с покупками? – осторожно спросила она.

– Да, – кивнула я.

– У меня уже достаточный запас средств для оказания первой помощи и дезинфекции, чтобы открыть свою больницу, – нахмурилась она. – И мне больше не нужно.

– Знаешь, как говорят: дезинфицирующего средства много не бывает, – веско произнес Монк.

– Кто так говорит? – поинтересовалась Джули.

– Люди без достаточного запаса дезинфицирующих средств. Так они говорят перед своей жалкой слюновыделительной смертью.

– Мы прикупили тебе одежду и прочие штучки, – успокоила я. – Какой наградой за отличные оценки в табеле может быть дезинфицирующее средство?