Текст книги "Мистер Монк и «синий грипп»"

Автор книги: Ли Голдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

24. Мистер Монк получает жизненный урок

Босс отказался от медицинской помощи. Ему не хотелось двигаться из-за страха, что движение снова вызовет рвоту. Он предложил нам вызвать судмедэксперта и труповозку и подождать на стоянке, пока он не умрет.

– Ждать осталось недолго, – проскулил он.

Даже для Монка это чересчур. Он вел себя, как большой ребенок. Если Джули тошнит, она переносит рвоту так же легко, как большинство людей – чихание, а потом прекрасно себя чувствует. Я не такая, меня может тошнить несколько часов подряд, пока я не вызову рвоту. Но и то, не считаю это страшным делом. С каждым случается. Наверняка, Монка тошнит не первый раз в жизни.

– Мистер Монк, может, Вам проще к этому относиться? – попыталась успокоить я. – Вас раньше никогда не рвало?

Он испепеляюще взглянул на меня. – Если бы такое случилось, ты бы сейчас разговаривала с могилой.

Я испытала чувство вины, хотя логика в его реплике отсутствовала напрочь.

Несмотря на протесты, Стоттлмайер поручил фельдшерам доставить Монка в больницу. Босса еще пару раз вырвало: пока его везли на каталке и в карете скорой помощи по дороге в больницу.

Подъехав к отделению скорой помощи, он уже был убежден, что находится на волосок от смерти. Он потребовал дать ему подписать отказ от реанимации, пока он в ясном уме.

Врачи поставили ему капельницу для восстановления потерянной жидкости, и сделали укол для купирования тошноты. Доктор предположил, что, возможно, у Монка разыгрался приступ морской болезни или он чем-то отравился, но, вероятнее всего, эти симптомы он вызвал сам в результате панической атаки. Он разрешил отвезти босса домой, когда тот успокоится.

Много времени на успокоение у Монка не ушло. Не знаю, подействовали лекарства или сказался факт, что он больше не на пристани, или из-за усталости, но в течение часа он вернулся к нормальному состоянию. Он сел на каталке в смотровой, и стал рассуждать о своем испытании, оставшемся в прошлом.

– Раньше я только один раз был так близок к смерти, – поделился он, – когда меня заживо похоронили в гробу.

– Я помню, – кивнула я.

– Когда я лежал в гробу, ко мне в видениях пришла Труди. Она словно готовила меня к переходу на другую сторону. На этот раз все иначе.

– Разница в том, что Вы не умирали, – сказала я. – У Вас просто были проблемы с желудком.

– Я видел темный тоннель с ярким светом в конце, – заявил Монк. – Возможно, это был Бог.

– Или поезд, – отозвалась я.

– Думаю, мое время еще не пришло.

– Наверное, Вы правы.

– Я получил от жизни важный урок, – глубокомысленно изрек он. – В следующий раз возьму таблетки драмамины перед выходом в открытое море.

– Вы были в десяти ярдах от берега, мистер Монк.

– Я был на воде, – возразил он.

– Пирс покоится на столбах, уходящих вглубь залива, – не согласилась я. – На самом деле Вы не находились на воде.

– Я был в Тихом океане! – воскликнул Монк.

– И случился идеальный шторм на пристани, – усмехнулся Стоттлмайер, присоединяясь к нам в смотровой. – Как себя чувствуешь, Монк?

– Счастлив, что выжил, – ответил он. Это правда. Пусть риска смерти от морской болезни и не было, но пуля в голове вполне могла его отправить на тот свет.

– Многие полицейские хотели бы пожать твою руку, – пошутил капитан, – но не волнуйся, я не позволю им сделать это.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Монк.

– Как Грубер? – поинтересовалась я.

– Жить будет долго и не очень счастливо за решеткой, – хмыкнул Стоттлмайер. – Баллистики говорят, офицер Милнер убит пулей из пистолета, который был приставлен к голове Монка.

– Дело закрыто, – вздохнула я с облегчением.

– Разве были сомнения? – возмутился Монк.

– Меня еще кое-что беспокоит, – задумался Стоттлмайер. – На самом ли деле жена Милнера не в курсе того, что он провернул, или она солгала нам?

– Это не имеет значения, – заметила я. – Ее муж убит, она достаточно настрадалась.

– Давай допустим, что Монк не совершил мозговой штурм, – предложил капитан. – Знай она правду и не расскажи нам, Грубер остался бы безнаказанным и в буквальном смысле отплыл в сторону заката.

– Тогда хорошо, что мистер Монк понял это.

В этот момент нас навестил очень неожиданный посетитель. Мэр Смитрович влетел в смотровую, хлопнув дверью. Его выпуклые вены на лбу напомнили мне Сканнеров из фильма, которые могли силой мысли заставить голову взорваться.

– Скажите мне, что Вы не просто подстрелили человека, которого я по телевидению назвал великим гражданином и ярким примером настоящего жителя Сан-Франциско? – потребовал мэр у Стоттлмайера.

– Именно это я и сделал, – гордо поднял подбородок капитан.

– Человека, которому я заплатил двести пятьдесят тысяч долларов из денег налогоплательщиков, чтобы вознаградить за мужество?

– Именно этого, – кивнул Стоттлмайер.

– Что заставило Вас поступить так? – недоумевал Смитрович.

– Он убил полицейского, – объяснил капитан. – А еще приставил пистолет к голове Монка.

Теперь мэр обратил свою ярость на Монка. – Как Вы могли это допустить?

– Вы бы предпочли, чтобы я не раскрыл убийство? – наклонил голову Монк.

– Вы абсолютно уверены в его вине? Разве не может случиться, что Вы совершили идиотскую ошибку?

– Нет, – обиделся Монк.

– Но это просто невозможно! – мэр едва не взвыл, – Как может человек, указавший на серийного убийцу, сам оказаться убийцей?

– Судьба, порой, – смешная штука, – сорвалось у меня с языка.

– А мне не смешно, – набросился мэр уже на меня.

– А мне смешно, – вступился капитан. – Только чуть-чуть. На один смешок.

– Кадры моего рукопожатия с убийцей полицейского и вручением чека облетят все новости, газеты, веб-сайты и блоги по всей стране.

– А может и во всем мире, – поддакнула я.

Мэр Смитрович осуждающе посмотрел на Монка. – Ты еще до пресс-конференции знал о сотрудничестве Милнера с Грубером. И подставил меня.

– Нет, – замотал головой Монк.

– Не изображай тупицу передо мной. Ты ловко манипулировал событиями с самого начала, – мэр повернулся к Стоттлмайеру. – Вы все время работали рука об руку с вашими дружками из полицейского профсоюза. И я раскусил вас!

Мэр оказался еще большим параноиком, чем Синди Чоу, и так же повсюду видел заговоры. Не могу решить, чья теория заговора более бредовая: ее идеи об инопланетянах и экспериментах ЦРУ над невинными гражданами или его о том, что Монк – политический манипулятор, намеренно заставивший мэра вручить двести пятьдесят тысяч долларов убийце. Ясно одно: мэру и Чоу нужен постоянный медицинский присмотр.

– Я припомню тебе, Монк, – открыто пригрозил мэр.

– А я сомневаюсь, что избиратели забудут сей инцидент, – прищурил глаза Стоттлмайер.

Мэр хмуро обвел нас взглядом и выскочил из смотровой еще более злым, чем зашел. Если его голова взорвется, надеюсь, ради его же блага, это произойдет в больнице.

Монк вздохнул. – Как грустно.

– Ты о чем? – спросил капитан.

– Он так и не понял, что трибуна была предвестницей конца.

В тот вечер и на следующее утро управление полиции доминировало в новостях.

Вечерние новостные выпуски во вторник посвятили скандалу, как Бертрам Грубер, герой, изобличивший Золотоворотского Душителя, убил полицейского Кента Милнера; как и предсказывал мэр, кадры с пресс-конференции использовали для иллюстрирования истории. Еще сообщили, что полицейские и городские переговорщики всю ночь проводят в неизвестном отеле за трудовыми соглашениями.

Утром в среду на первой полосе газеты Сан-Франциско Кроникл вышла статья в две колонки со снимком пожимающих руки Смитровича и Грубера над чеком в двести пятьдесят тысяч долларов. Но на этот раз новость была несколько иная. Мэру Смитровичу удалось выставить историю в более выгодном для него и абсолютно мошенническом свете.

Мэр приводит полицию к задержанию убийцы полицейского

Когда Барри Смитрович награждал Бертрама Грубера чеком на двести пятьдесят тысяч долларов за предоставление информации, повлекшей арест Золотоворотского Душителя, мэр на самом деле отлично исполнил роль в сложной постановке Полицейского Управления Сан-Франциско, устроенной для изобличения одного из своих сотрудников.

«Был определенный риск, но я счастлив, что мне удалось оказать содействие правоохранительным органам, – говорится в официальном заявлении мэра. – К сожалению, дело сложилось трагически». Мэр имеет в виду убийство полицейского Кента Милнера, который придумал мошенническую схему с Грубером с целью обмануть город на четверть миллиона долларов. Источники в полиции подтверждают, что офицер Милнер остановил Чарли Геррина, подозреваемого в убийствах женщин, за незначительное нарушение правил дорожного движения. Милнер понял, что наткнулся на серийного убийцу, но вместо ареста подозреваемого, он передал Груберу информацию, необходимую, чтобы претендовать на награду, которую они собирались поделить. Милнер являлся городским сотрудником, и не мог требовать награду сам.

Полиция раскусила схему, но доказательств было недостаточно для ареста.

«Предоставление вознаграждения Груберу было частью игры в кошки-мышки, для сбора доказательной базы, – заявил мэр в своем выступлении. – Я работал в тесном контакте с полицией в ходе операции. Принял в ней участие, невзирая на краткосрочные личные и политические последствия, которые она может повлечь. Желание увидеть торжество правосудия у меня в приоритете».

На что полиция никак не рассчитывала – это жадность преследуемых преступников. Перед тем, как сотрудники полиции успели арестовать мошенников, Грубер застрелил офицера Милнера и присвоил все деньги.

Я просмотрела статью до конца, ожидая увидеть опровержение от полицейских. Не нашла.

Я не политик и не сторонник теории заговора, но у меня создалось впечатление, что у полицейских есть веская причина не оспаривать излагаемые Смитровичем сведения. Неустойчивое положение давало неплохие рычаги полицейским для переговоров.

Все это прокручивалось у меня в голове в среду утром, пока я везла Монка на работу в управление. Первое, что я обнаружила – огромное количество полицейских. Ощущение, что большая часть органов оправилась после борьбы с «синим гриппом».

В общем зале отдела убийств было полно детективов, и для команды Монка просто не осталось места, за исключением небольшого участка в задней части зала. Но Чоу, Портер и Уайатт не подвергались остракизму. Они оживленно разговаривали с коллегами и даже над чем-то посмеивались.

Дишер заметил Монка и крикнул сквозь шум разговоров, звон телефонов и офисный гомон: – А вот и он!

Внезапно все детективы поднялись на ноги перед нами и зааплодировали. Монка поразило и смутило повышенное внимание.

Стоттлмайер вышел из офиса, и аплодисменты стихли, чтобы он произнес речь.

– Мы все должны поблагодарить тебя за то, что ты сделал для офицера Милнера, – начал капитан. – Возможно, у него и имелись недостатки, но он был одним из нас.

– Я бы сделал это для каждого, – потупился Монк. – Ни одно убийство не должно оставаться безнаказанным.

Бэтмен не смог бы выразиться лучше. Но Монк не остановился на достигнутом.

– Всем, чего я достиг, я обязан моей команде детективов: Синди Чоу, Фрэнку Портеру и Джеку Уайатту. Можете отблагодарить меня, оказав им уважение и признательность, которые они заслужили.

Детективы повернулись и наградили команду Монка очередной порцией восторженных аплодисментов. Я шепнула Монку: – Отличная речь, мистер Монк. И Вам не нужны никакие заметки. Выступать перед аудиторией вовсе не сложно.

– Это не аудитория, – Монк был явно тронут, – это семья.

Стоттлмайер жестом пригласил нас к себе в офис и закрыл за нами дверь после того, как мы вошли. Он не позвал Дишера присоединиться к нам, да тот и не пытался.

Не очень хороший знак…

25. Мистер Монк и статус-кво

Похоже, Монк не разделял мои переживания. Он был растроган овацией.

– Это было что-то! – восторгался он.

– Согласен, – хлопнул его по плечу Стоттлмайер. – Раскрытие убийства полицейского стерло у многих жестокие чувства по отношению к тебе и твоей команде.

– Я так рад слышать это! – обрадовался Монк. – Теперь мы вместе сможем работать в полной гармонии.

– Не совсем, – Стоттлмайер присел на край стола. – Мы взяли мэра за жабры из-за истории с Грубером, и профсоюзные переговорщики использовали ситуацию в нашу пользу. Еще вчера они закрыли переговоры с условиями, близкими к тем, что мы и требовали.

Я так и знала… Вот и объяснение, почему все вернулись на работу и пребывают в прекрасном расположении духа, но неясно, почему мы ведем разговор за закрытыми дверями.

– Это же потрясающе! – воскликнул Монк.

– Для рядовых сотрудников – да, – отвел глаза капитан, – но не все так радужно для тебя. Одно из условий сделки – сокращение управления на несколько детективов высшего класса и сотрудников более высокого звания.

Монк кивнул. – Значит, я теперь не капитан. Это я смогу пережить.

Стоттлмайер вздохнул и посмотрел на меня. Такое впечатление, что он искал у меня поддержки. Или снисхождения. Прежде чем я разобралась, он опять перевел взгляд на Монка.

– Мне жутко неприятно говорить это, Монк. Но ты снова больше не полицейский, вообще.

Монк ничего не ответил. Да и не было необходимости. Горе было написано на его лице и на опавших плечах.

Стоттлмайер в который раз взглянул на меня, но не нашел во мне ни снисхождения, ни поддержки. Зато получил мое отвращение. Как они смели так поступить с Монком после всего, что он для них сделал? Они и мэра взяли в оборот лишь потому, что Монк обеспечил им возможность давления. И так его отблагодарили? А он назвал их семьей.

Скорее всего, это дело рук мэра. Возможно, отобрание у Монка значка и крах его мечты являются местью за публичное унижение мэра.

Но полицейские позволили ему поступить подло.

– Ты должен пройти полное психиатрическое обследование и отвечать всем требованиям для восстановления, если мэр позволит, – потупился Стоттлмайер. – Но даже если все пройдет нормально, из-за заморозки найма новых сотрудников, тебя не примут. Мне жаль, Монк. Очень жаль.

– Вы даже не боролись за него? – разъяренной коброй прошипела я.

– Кто я такой, чтобы бороться, Натали? Я не участвовал в переговорах. Не я заключал сделку и не имею права менять ее условия.

– Спасибо охренительно большое, – огрызнулась я.

– Это несправедливо, – нервничал капитан. – Я же не виноват!

– Вы ничего не предприняли, а это еще бесчестнее! Вам всем должно быть стыдно за себя!

Я посмотрела на Дишера в общем зале. Он почувствовал мой гнев и отвернулся. У него не было шанса выйти сухим из воды. Они все виноваты.

Монк откашлялся и наклонил голову в сторону общего зала. – А что насчет моей команды?

– Они тоже уходят, – буркнул Стоттлмайер.

– Они уже знают? – спросил Монк.

Стоттлмайер кивнул. – Я сообщил им перед вашим приходом. Они уже сдали значки.

Монк полез в карман, достал свой значок и протянул капитану, даже не взглянув на него.

– Ужасно чувствую себя из-за этого, Монк.

– Я тоже, – босс направился к выходу из офиса.

– Это несправедливо, капитан. И Вы знаете это.

– Будь реалисткой, Натали. Мужики в том зале, возможно, и простили Монка за то, что он поймал убийцу полицейского, но он по-прежнему остается штрейкбрехером. Никто не отблагодарит их за пересечение черты, прочерчена она или нет. Вот так обстоят дела.

– Дерьмово! – припечатала я.

– Да, – согласился Стоттлмайер. – Но давай честно: такой поворот событий можно было предсказать с самого начала.

Он прав. Мы все предвидели – я, доктор Крогер и Стоттлмайер – но Монку от этого не легче.

Он отлично выполнил свою работу, проявил себя как полицейский и лидер, возможно, даже спас несколько жизней, но никому до его свершений не было дела. Полицейские и политики использовали босса, ничего не дав взамен. По факту, он еще и должен благодарить, что никто не испытывает ненависти к нему!

Можете в такое поверить? А как насчет его чувств? Разве они никого не волнуют?

Очевидно, нет.

Я нашла Монка разговаривающим с Портером, Чоу и Уайаттом.

– Я и не ожидал возвращения значка, – заявил Портер, – но чертовски приятно уходить победителем. Спасибо тебе, Морт!

– Это Монк, – поправила Спэрроу.

– Где? – завертел головой старик.

– Прямо перед тобой, дедушка, – указала Спэрроу.

Портер уставился на Монка, словно впервые увидел. – Ты еще боишься молока?

– До ужаса, – улыбнулся Монк.

Чоу подала голос. – Благодаря Вам, Монк, мы одержали крупную победу над инопланетным теневым правительством. Они попытаются похоронить открытое нами, но правда всегда выходит на поверхность. Я прослежу, чтобы наши достижения не замалчивали.

Она протянула боссу крохотное устройство, похожее на гибрид айпода и фонарика.

– Что это такое? – полюбопытствовал Монк.

– Можете использовать его для поиска жучков, – пояснил Джаспер. – Это вроде детектора-локатора устройств аудио– и видео-наблюдения.

– А у тебя такой есть? – спросила я.

– Конечно, – ответил Джаспер. – А у тебя нет?

Я уж было удивилась, что он свихнулся, как и Чоу, но он тут же подмигнул мне, и я почувствовала себя намного лучше.

– Теперь до конца жизни за Вами будет следить агентство «Омега», – выдала Чоу Монку. – Считайте это медалью за отвагу.

– Договорились.

Уайатт шагнул вперед и хмуро посмотрел на Монка. – Ты слабак.

– Да, – не стал отрицать Монк.

– Но в некоторых отношениях, ты один из храбрейших людей, которых я когда-либо знал, – Уайатт протянул Монку патрон.

– Зачем это?

– Это пуля, от использования которой ты меня уберег, – пояснил Уайатт. – Хоть она и не побывала в твоей плоти, я чувствую, что она должна находиться у тебя.

– Спасибо, – поблагодарил Монк.

– Навещай нас иногда, – пригласил Бешеный Джек.

– Нас?

– Мы втроем открываем детективное агентство, – похвасталась Чоу. – Для Вас всегда найдется работа, если захотите.

– Я – одинокий волк, – взгрустнул Монк. – Бунтарь. Изгой. Сам по себе.

– Раньше я тоже себя считал таким, – заметил Уайатт. – Но все меняется.

– Я вообще не поклонник перемен, – покачал головой босс.

– Тогда это к лучшему, – осклабился Джек.

– Что?

– Что тебе не вернули значок, – пояснил Уайатт. – Подумай о жизненных переменах, которые неизбежно произошли бы в твоей жизни.

Монк задумался на секунду, а потом его поведение резко изменилось. Он выпрямился. Зрачки расширились. Улыбнулся. Все разочарование, казалось, полностью испарилось.

– Вы правы, – приободрился он. – Вау, какое облегчение!

Бешеный Джек Уайатт – посланник счастья и просветления, причем без единого выстрела! Кто в это поверит?

Трое детективов начали собираться на выход. Я схватила Джаспера за рукав и жестом попросила Эрни и Спэрроу задержаться на минутку.

– Давайте оставаться на связи, хорошо? – предложила я.

– Конечно, – поспешно выразил готовность Джаспер.

– Было бы здорово, – присоединился к нему Эрни.

– Надо пообедать вместе, – выдула пузырь жвачки Спэрроу. Тон, каким они это сказали, подразумевал, что мы больше не увидимся.

– Нет, на самом деле! Я раньше думала, что у меня работа, которую никто не понимает. А потом встретила вас. Мы все занимаемся одним делом. Здесь у нас сложилась система взаимной поддержки. Грех этим не воспользоваться. Мы реально можем помогать друг другу.

– Джаспер уже помогает мне, – похотливо ухмыльнулась Спэрроу. Джаспер покраснел. Эрни многозначительно взглянул на меня.

– Я в такой помощи не нуждаюсь, Эрни.

– Я счастлив в браке, – возмутился он.

– Хорошо, давайте оставим все как есть, – расстроилась я.

– Будем оставаться на связи, – повторил Джаспер, и чувствовалось, что на этот раз он говорит серьезно.

Я чуть не поделилась с ними блестящей идеей создания своего профессионального союза, Международной Ассоциации Помощников Детективов, но побоялась отпугнуть их.

Они втроем вышли. Джаспер и Спэрроу шли под руку, вслед за детективами, на которых работают. Но я знаю, их связывает нечто большее, чем отношение начальник-подчиненный, как меня и Монка, и, думаю, Стоттлмайера и Дишера тоже.

Всем нам нужна помощь, даже помощникам.

Не знаю, увижу ли я их снова, но мне приятно знать, что они где-то рядом, если мы будем в них нуждаться.

26. Мистер Монк идет в автошколу

В жизни существуют вещи, которые никто не любит делать, независимо от пола, расы, религии или национальности, вроде чистки зубов, мытья туалета или посещения автошколы. Спросите любого человека на улице, и он подтвердит, что эти вещи – отстой.

Для всех, кроме Монка.

Он часами начищает свои зубы. Несколько раз в день надраивает ванную комнату. И, хоть он не водит машину, но настоял на посещении со мной автошколы, и это великолепно! В любом случае, я бы просто заставила его пойти со мной.

Единственная причина, по которой мне пришлось идти в автошколу – только так я могла погасить несправедливо выписанный штраф за превышение скорости во время эпидемии «синего гриппа». Его я получила по вине Монка, поэтому пусть терпит эту восьмичасовую пытку вместе со мной.

Школа находится недалеко от моего дома, в помещении бывшего туристического агентства для мам и пап, разорившегося с развитием интернета. Стены, некогда украшенные фотографиями экзотических мест, теперь завешены различными дорожными знаками и плакатами, призывающими людей не пить за рулем. Три ряда складных стульев выставлены напротив металлического стола, рядом с которым стоят две картотеки, а на стене висит доска.

Стоило нам только войти, как Монк начал переставлять стулья в четыре ряда с четным количеством стульев в каждом ряду. Я безмолвно извинилась перед соучениками, пока они стояли и с нетерпением ждали момента, когда смогут занять свои места.

Мне хотелось сесть на «камчатке», чтобы удалось хоть немного поспать, но Монк потребовал, чтобы мы сели на первом ряду.

– Не хочу ничего пропустить, – пояснил он свое желание.

– А я хочу пропустить все, – парировала я.

– Тогда ты не научишься на своих ошибках.

– Мистер Монк, люди ходят сюда не учиться, а понести наказание.

– Наказание? – изумился Монк. – Да это привилегия!

– Шутите?

– Двойные желтые полосы, пешеходные переходы и одностороннее движение. Ограничители скорости, светофоры и четко определенные парковочные зоны. Как красиво! Возможно, это лучшее выражение человечности.

Я уставилась на него. – Полосы движения и знаки «стоп». Это, в Вашем представлении, лучшая черта человечества?

– Это мир, порядок и равенство, – убеждал он. – Если бы еще тротуары и коридоры имели полосы, это означало бы конец хаоса.

– Какого хаоса?

– Ты видела, как ходят люди?

Он наклонил голову в сторону счастливцев, проходящих по улице снаружи. Именно там мне уже хотелось находиться, а занятие еще даже не началось. Там – свобода.

– Они шагают туда-сюда в разные стороны, никто не ходит по прямой линии, – размышлял босс. – Все извиваются и уклоняются, лишь бы избежать столкновения. Кто-то бежит, кто-то идет пешком. Всеобщая анархия! Но если каждый начнет ходить по своей полосе и со строго определенной скоростью, сигнализируя обо всех намерениях, это произведет революцию в обществе. Полагаю, заодно и приведет к миру во всем мире.

Я посмотрела ему в глаза. В них стояли слезы.

Это должно быть наказание для нас обоих! Несправедливо, если я проведу день в агонии, пока он блаженствует. Мне захотелось сделать что-нибудь по-настоящему плохое, вроде снимания ремня и пропуска одной или даже пары пуговиц на моих брюках, но я тут же передумала, поскольку это вывело бы Монка из себя минимум на восемь часов. Но больше всего пострадала бы я, поскольку именно ко мне он приставал бы весь день.

Я пыталась придумать, как сделать день адским для него без ущерба для себя, когда открылась дверь, и в комнату вошел наш преподаватель с осанкой и суровой властной торжественностью, свойственной представителям Верховного Суда. Джентльмен около пятидесяти, на нем был твидовый пиджак и галстук-бабочка, в руках он держал экземпляр Транспортного Кодекса Калифорнии, словно священные письмена.

Монк встал. Я рывком посадила его на место. Преподаватель положил Кодекс на стол и повернулся к аудитории.

– Меня зовут Барнаби Мерримен, я ваш авто-инструктор. Вы – нарушители правил дорожного движения. Здесь вы по причине неуважения к дорожным законам. Как по мне, вас следовало бы посадить в тюрьму. Но благодаря милости нашего суда, вы находитесь в моем классе. И не уйдете отсюда сегодня, пока я не решу, что вы поняли закон и стали его воплощением.

Монк зааплодировал. Мерримен взглянул на него.

– Пытаетесь посмешить людей? – осведомился он.

– Нет, сэр, – замотал головой босс, – я полностью согласен с Вами.

– Зачем же Вы нарушили закон?

– Я не нарушал, – Монк жестом указал на меня. – Это она.

– Превысила скорость, – пояснила я. – Гнала на скорости двадцать восемь миль в час при ограничении в двадцать пять. Посадите меня в тюрьму и выбросьте ключ.

Мерримен перевел взгляд обратно на Монка. – Так зачем Вы здесь?

– Для морального обогащения, – ответил босс. – Всегда хотел по-настоящему изучить Транспортный Кодекс Калифорнии.

Я подумала, что Мерримен сочтет Монка клоуном и прогонит из класса. Но нет. Должно быть, увидел искренний интерес в его глазах.

– Хорошо, – согласился он. – Только без жульничества.

– Обещаю! – вытянулся Монк, словно давая присягу. Он презирал жуликов.

Мы начали с угадайки по правилам дорожного движения, затем продолжили отвечать на вопросы наедине с учителем. Первый вопрос был такой:

Если пешеход пересекает дорогу, вы обязаны остановить машину:

А) Только если он идет по пешеходному переходу;

Б) Только если у него белая трость;

В) Когда это необходимо для его безопасности.

– Каков же правильный ответ? – спросил Мерримен. Монк – единственный, кто поднял руку. Преподаватель вздохнул и указал на него.

– «Г», – произнесМонк.

– Варианта «Г» нет, – возразил Мерримен.

– А должен быть, – не согласился Монк.

– Вовсе нет.

– Это вопрос с подвохом, – заявил Монк.

– Нет, – отверг Мерримен. – Правильный ответ – «В», когда это необходимо для безопасности.

– Правильный ответ – «Г», чтобы арестовать человека, – не унимался Монк.

– Зачем Вам это нужно? – удивилась я.

– Он пересекает дорогу в неположенном месте, – отрезал Монк. – Это преступление.

– Мы обсуждаем транспортный кодекс, – вставил Мерримен, – а не уголовный.

– Закон есть закон, – настаивал Монк. – Я семь лет проработал постовым на перекрестке. Уж поверьте, я знаю злые улицы.

– Двигаемся дальше, – продолжил Мерримен.

Следующий вопрос:

Если задние колеса вашего автомобиля заносит, вы должны:

А) Повернуть рулевое колесо в ту сторону, куда идет занос.

Б) Держать руль абсолютно прямо.

В) Повернуть руль в противоположную заносу сторону.

Монк поднял руку. Опять он оказался единственным. Мерримен выбрал девушку со второго ряда, пытавшуюся превратиться в невидимку.

– Правильный ответ – «А», – пробормотала она.

– Неправильно, – встрял Монк. – Правильный ответ «Г» – молиться.

Это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения Мерримена. Он выставил Монка из класса, закрыл за ним дверь и запер ее.

Ох, как я завидовала боссу! Я осталась в адской западне автошколы, а он был свободен!

Мог пойти куда захочет и делать все что угодно. Мог погулять. Сходить в музей. Почитать хорошую книжку. Съесть мороженое в вафельном стаканчике. Влюбиться.

Вместо этого Монк стоял прямо перед окном, счастливо регулируя движение пешеходов на тротуаре, внося свою лепту во имя мира во всем мире.

Очень часто он улыбался и махал мне рукой. День оказался очень, очень длинным. Но наказание сработало. Я поклялась себе больше никогда не превышать скорость.