Текст книги "Мистер Монк и две помощницы"

Автор книги: Ли Голдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 3. Мистер Монк и воссоединение

Как я упоминала, Монк всегда был подвержен обсессивно-компульсивному расстройству, но после смерти его жены, Труди, взорвавшейся в автомобиле, оно полностью овладело им. Он вообще оказался неспособен к какой-либо деятельности. Полицейское управление вынудило его уйти в неоплачиваемый отпуск и амбулаторно пройти курс интенсивной психиатрической терапии.

Монку было так плохо, что для его социализации потребовался практически круглосуточный присмотр медсестры.

Этой медсестрой стала Шарона Флеминг.

Разведенная женщина, в одиночку растящая сына, ровесника моей дочери. По личному опыту знаю, что ухаживать за Монком в его худшие дни, да еще и за собственным ребенком очень непросто. У нее, вероятно, имелся такой запас прочности, что позавидовал бы и Арнольд Шварценеггер.

Шарона не только помогла Монку выйти из дома в социум, но и уговорила консультировать полицию в особо запутанных убийствах. Благодаря ей босс постепенно преодолел безутешное горе и начал неплохо справляться с фобиями, и возможность возвращения в полицию становилась менее призрачной.

Но однажды утром в понедельник Шарона не вышла на работу. Она оставила записку, проинформировав Монка, что вернулась в Нью-Джерси и снова выходит за Тревора, своего бывшего мужа.

И вот, уже отчаявшись найти новую помощницу, Монк наткнулся на меня, женщину без опыта ухода за кем-либо. Тогда я была молодой вдовой, которая в одиночку растила дочь и трудилась барменом в занюханной забегаловке. По странной причине у нас все сладилось.

Монка не волновало, что у меня нет квалификации. А для меня имело значение лишь то, что я могла каждый вечер укладывать дочь в постель, и никакого алкаша теперь на меня не стошнит.

Поначалу я ощущала себя актрисой, заменяющей любимого персонажа в популярном телешоу. В первые месяцы казалось, что Монк сравнивает меня с Шароной, и сравнение явно не в мою пользу.

Но мы прекрасно сработались.

Чтобы Монк, Стоттлмайер и Дишер приняли меня такой, какая я есть, а не клон Шароны, потребовалось время и определенные усилия. Я даже приобрела навыки детектива.

Наконец-то у меня появилась работа, где я более полезна и компетентна. Да и дела шли гладко.

А теперь Шарона вернулась, черт бы ее побрал!

Я повернулась к Монку. Он не шевелился. Она проследила за моим взглядом.

– Он воспринял мое появление гораздо лучше, чем я предполагала, – констатировала Шарона.

– Да он в ступоре, – не согласилась я.

– Скоро пройдет, – заверила она. – А пока наслаждайтесь покоем.

– Мистер Монк мне больше нравится оживленным.

– Да, я заметила, – усмехнулась она и направилась к Джули.

Я последовала за ней, непонятно почему разозлившись. Будь у меня медицинская и психологическая подготовка, я смогла бы объяснить причину гнева. Я посмотрела на босса. Он по-прежнему стоял, широко раскрыв глаза, и смотрел на что-то, чего мы не видели.

– Джули, это Шарона, – представила я медсестру.

Брови дочери подскочили вверх. – Та самая Шарона?

Бывшая помощница Монка улыбнулась. – Я же не знаменитость. Полагаю, мне стоит чувствовать себя польщенной.

– Не стоит, – возразила я.

Джули посмотрела на меня, заставляя устыдиться собственной враждебности. Шарона ничего плохого пока мне не сделала. Но она причинила боль Монку!

– Ты ничего не почувствуешь, – успокоила Шарона Джули. – Просто держи руку, а я все сделаю.

Она начала обертывать сломанное запястье дочки бинтом.

– Ты даже не попрощалась, – пробормотал, почти прошептал Монк.

– Что? – кинула на него взгляд Шарона. – Говори громче.

– «До свидания», – откашлявшись, расправил плечи Монк. – Ты не сказала.

Шарона обертывала бинт между большим и указательным пальцами Джули, и вокруг запястья. – Для твоего же блага. Предупреди я, что собираюсь уехать, ты бы меня ни за что не отпустил. Ты бы развалился.

– Я и развалился.

– Могло быть хуже.

– Нет, не могло, – мотнул головой Монк.

– Эдриан, мы оба знаем, что это правда, – перебила Шарона. – Ты был готов к независимости, а у меня своя жизнь, которую необходимо налаживать. Я приняла верное решение для нас обоих.

– Вы обманули его, – вмешалась я.

– Вовсе нет, – нахмурилась она, накладывая тонкие полоски влажного вещества на сломанное запястье Джули.

– Вы по-прежнему в Сан-Франциско, – уточнила я, – а не уехали в Нью-Джерси.

– Уехала.

– Тогда почему сейчас Вы здесь?

Она холодно взглянула на меня. – Это, конечно, не Ваше дело, но дела пошли не так, как я рассчитывала. Через несколько месяцев после возвращения в Нью-Джерси друг Тревора из Лос-Анджелеса предложил купить его ландшафтный бизнес: покос газонов, подрезка живых изгородей и все такое. Тревору приспичило выкупить его. А на это ушли бы все наши сбережения.

Шарона закончила с правой рукой Джули, и занялась левой.

– Но дело казалось прибыльным, и я подумала, что это хороший старт для нас. Мы переехали и купили бизнес. Дела шли хорошо до поры до времени. А потом мы с Тревором снова разошлись. И я с Бенджи переехала сюда.

– Почему же в Сан-Франциско? – полюбопытствовала я. – Почему не вернулись в Нью-Джерси?

– Потому что я знаю, в одиночку мне Бенджи не поднять, а здесь у меня хотя бы есть сестра.

– И я, – прибавил Монк.

– Знаю, Эдриан, – улыбнулась она, – но ты больше нуждаешься в помощи, чем сам способен помочь.

– Ты бы заботилась обо мне, – бормотал Монк, – я – о тебе. Все можно вернуть.

Мне хотелось схватить его и хорошенько встряхнуть.

Что за ерунду он мямлит? Шарона бросила его! Где его негодование? Он говорит так, будто сам виноват. И вдруг меня озарило: может, именно так он и думает?

– Я собиралась позвонить тебе, Эдриан. Честно. Но я пока не готова к твоему появлению в моей жизни. Все слишком сложно.

Я несколько утешилась.

– Из-за чего вы с Тревором снова разошлись? – спросил Монк.

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Он кого-то убил.

Все, за исключением Шароны, ахнули. Я, Монк, Джули, санитар, проходивший мимо.

Не знаю, что меня больше удивило: что ее муж убийца или что она не позвонила Монку, лучшему в мире детективу, расследующему убийства, после ареста Тревора.

Шарона посмотрела на санитара, и тот быстро ретировался, предвкушая распространение сплетни среди персонала больницы.

– Вашего мужа обвинили в убийстве, – изумилась я, – а Вы не позвонили мистеру Монку?

Шарона повернулась к нему. – Ты бы мне не помог.

Он кивнул.

Почему? Он не должен соглашаться! Монк во многом беспомощен, за исключением детективных навыков. На тот момент любой мог абсолютно согласиться, что он лучший из лучших в расследовании убийств.

И ей это известно. Но я решила все равно напомнить.

– Раскрытие убийств – конек мистера Монка. Его суперспособность.

– По моей просьбе он выяснил, кто убил пожарную собаку, – подала голос Джули. – Он великий детектив!

– Знаю, милая, но в моем случае это не имеет значения, – ответила Шарона, накладывая влажные полоски на руку Джули. – Потому что мой муж виновен.

– Он признался? – опешила я.

– Конечно, нет, – скривилась она. – Тревор утверждает, что невиновен. Он всегда так говорит, но это неправда. Поэтому я с ним уже разводилась.

– Может, на сей раз он прав, а Вы отреклись от него, когда он больше всего в Вас нуждался, – заметила я. – Кажется, Вы в таких делах довольно искусны.

– Возможно, – Шарона проигнорировала мою грубость. – Но я сбежала после того, как он исчерпал мое доверие. Не хочу подвергать себя и Бенджи ужасам судебного разбирательства. С меня хватит. Не следовало снова выходить за него.

– Значит, теперь ты живешь в Сан-Франциско и работаешь в больнице, – резюмировал Монк. – Каково тебе здесь?

– Это работа, – пожала плечами Шарона.

– Она лучше прежней?

– Ты о работе на тебя?

– Не скучаешь по ней? – не отставал он.

– Эдриан, моя жизнь изменилась, – Шарона взглянула на меня, потом снова на него. – И твоя тоже.

Конец разговора, по крайней мере, между взрослыми.

Шарона завязала беседу с Джули о школе пока гипс подсыхал. Затем она разрезала гипс на левой руке и заново закрепила липучками. Она зафиксировала руки лямками и полюбовалась на плоды трудов своих.

– Как выглядит, Эдриан?

– Сбалансированно, – похвалил босс.

– Да, лучше похвалы от тебя не дождешься! – рассмеялась Шарона. – Это лучший твой комплимент из всех, что я слышала в свой адрес.

Я злилась, что Монк причинил неудобство моей дочери, а Шарона еще и хвалилась!

– А я смогу на следующей неделе играть в футбол? – спросила Джули.

– С гипсом на руке? – удивилась Шарона.

– На руках, – поправил Монк.

– А почему бы и нет? – рассуждала дочь. – В игре используются в основном ноги, а не руки.

– Не думаю, что идея хороша, – усомнилась Шарона. – Но мне нравится твой настрой. Ты крепкий орешек.

– Я же Тигер, – выпятила грудь Джули, – а мы не сдаемся.

Не знаю, кому предназначался посыл: Шароне или мне, но в любом случае лестно.

– Верю, – Шарона посмотрела на меня. – Было очень приятно с вами познакомиться. Жаль, что при печальных обстоятельствах.

– И мне, – ответила я взаимностью.

Шарона повернулась к Монку. – Рада повидаться с тобой, Эдриан. Похоже, у тебя все прекрасно!

– Было, – сиротливо пробубнил он.

Я так разозлилась, что захотела оставить его в больнице. Пусть Шарона везет его домой, раз уж он соскучился по ней!

В конце концов, он последовал за нами с Джули к машине. Словно ничего и не случилось! Словно он прямо передо мной не предлагал вернуться на работу бывшей помощнице.

Как можно быть таким бесчувственным и эгоистичным?!

Таким Монком.

Мы доехали молча. Никто не произнес ни слова.

Я высадила босса возле дома и умчалась, даже не удостоверившись, что он дошел до двери. Он взрослый мужчина; и если не в состоянии преодолеть дорогу от тротуара до двери – тем хуже для него.

– Ты сердишься? – спросила Джули.

– С чего ты взяла? – отрезала я.

– Ты морщишься, и лицо покраснело. Это из-за меня? Из-за медицинских счетов?

– Нет, дорогая, конечно же, нет. На тебя я вообще не сержусь. Ты вела себя восхитительно. Я горжусь тобой!

– За что? Не такое уж достижение – перелом запястья.

– За твою храбрость, силу и выдержку. Ты была внимательна к мистеру Монку, когда он не был внимателен к тебе.

– Неправда, мам, – возразила она. – Мистер Монк боится больниц, но все равно пошел с нами. Должно быть, он очень волнуется за меня.

– Так и есть, – признала я.

– Теперь он знает, что и я волнуюсь о нем.

– Поэтому я и горжусь тобой, – искренне сказала я. – Ты беспокоишься о чувствах близких людей в то время, когда должна думать только о себе.

– Такого времени нет.

– Кто сказал? – осведомилась я.

– Я, – вскинула голову дочь. – Так я решила.

Я много лет учила дочь думать, и не заметила, как она начала думать самостоятельно. Моя маленькая девочка выросла в личность со своими убеждениями и взглядами на жизнь.

Когда это произошло? И почему вызывает слезы на глазах? Я становлюсь чересчур сентиментальной.

– Ты так и не объяснила, из-за чего разозлилась, – напомнила дочь.

– Меня разозлила грубость команды «Киллер Клитс». С ума схожу, когда тебе грозит опасность. И бешусь, что на обеих твоих руках гипс, когда он нужен только на одной.

– И злишься на то, что Шарона вернулась.

– Да, – призналась я. – На это тоже.

– Если ты потеряешь работу, мистер Монк будет навещать нас?

– Надеюсь, – вздохнула я.

Глава 4. Мистер Монк не может принять решение

Приехав домой, я сняла с левой руки Джули гипс, приготовила нам сандвичи с сыром и дала ей пару таблеток обезболивающего. Она рано отправилась в постель и уже через минуту заснула. Я улеглась почти одновременно с дочерью, но сон не приходил.

Меня серьезно беспокоило возвращение Шароны в жизнь Монка. Не буду врать, я почувствовала угрозу.

Работа с Монком, конечно, нелегка. Он нанял меня, чтобы я заботилась о нем, совмещая должности личного водителя, закупщика продуктов, секретаря и напарника. Поначалу работа больше походила на борьбу.

Со временем взаимодействовать стало проще. Вышло так, что не только я помогала ему, но и он мне. Мы научились полагаться друг на друга, а это уже выходит за рамки отношений работодатель – сотрудник.

Если отбросить фобии и прочие причуды Монка в сторону, у нас много общего. Мы оба лишились супругов в результате насильственной смерти: моего мужа, Митча, служившего пилотом ВВС США, сбили в Косово. Я так и не узнала, что на самом деле произошло с ним, а Монк не смог раскрыть дело об убийстве своей жены Труди.

Встретившись, мы оба еще не оправились от потерь и пытались справиться с ситуацией. Так и продолжается по настоящее время, по крайней мере, мы можем опереться друг на друга, без объяснений понимая нашу боль. Приятно осознавать, что это так. И наша дружба много значит для меня, помогая чувствовать себя менее одинокой. Думаю, для него тоже.

А еще Монк – надежный и постоянный мужчина в жизни моей дочери после гибели Митча. Конечно, я встречалась с разными парнями, но серьезных отношений не сложилось. Хотя я чуть не влюбилась в пожарного Джо Кокрэна, и все еще вспоминаю о нем. Иногда ругаю себя, что не отдалась чувству полностью. Но я боялась, что он может погибнуть на пожаре, как погиб Митч на войне. Я не знакомила Джули с другими мужчинами и никогда не приведу одного из них домой на ночь. Не хочу, чтобы дочь привязывалась к человеку, который может уйти, разбив ей сердце.

Никогда не думала, что она видит Монка не только как моего странноватого босса, но и как объект, о котором ей необходимо заботиться. Полагаю, несмотря на его причуды, она знает: на него можно положиться.

Монк – абсолютный человек привычки, усиленно сопротивляющийся переменам. Иногда детям это нравится.

Мы втроем провели много времени за обычными, нерабочими, мирскими делами. Мне было комфортно, безопасно и не хотелось лишаться наших отношений.

А именно так и произойдет, если Монк уволит меня и пригласит на работу Шарону.

У Шароны есть большое преимущество передо мной: она одна из тех, кто спас его, и это навсегда. Неважно, сколько я проработала на него и как близки мы стали. Мне не победить… Он простит ей все что угодно. Я всегда буду на втором месте.

Я боялась.

Но, как заметила Джули, я же Тигер! И сдаваться без боя не собиралась. Я уже решила про себя в больнице, отношения с Эдрианом Монком стоят борьбы.

Я бы с удовольствием позволила Джули пропустить школу в понедельник, но она захотела пойти. Думаю, ей не терпелось похвастаться гипсом и показать, какая она сильная. Ну и прекрасно! Я пообещала провести ее по разным предприятиям нашего богемного района Ной-Вэлли, чтобы она предложила торговцам свою руку в качестве рекламной площадки. У Джули появились кое-какие идеи по размещению на гипсе.

Думаю, у нее имелся неплохой шанс найти рекламодателей. Мы же живем в Сан-Франциско! В городе, где люди с энтузиазмом воспринимают все странное и безумное. Неудивительно, что Монк здесь комфортно себя чувствует и находит много вещей, которые нужно исправить, сбалансировать и организовать.

Сан-Франциско. Родина самой извилистой улицы в мире и Эдриана Монка. Бог доказал, что у него потрясающее чувство юмора.

Я высадила Джули у школы и поехала к дому Монка на Пайн. Рядом с домом на моем привычном месте стоял старый универсал «шевроле» с разрешением парковки сотрудникам больницы на лобовом стекле.

Я усмотрела в этом нервирующее смысловое значение. Шарона, определенно, времени зря не теряет. Происходящее напоминает войну. Теперь я все увидела.

Рванув дверь, я подлетела к его квартире, словно ревнивая жена в надежде поймать мужа на измене.

Они сидели за обеденным столом, поедая пшеничные подушечки «Чекс», разумеется, без молока. Монк боится молока, даже когда оно в чужой миске.

– Ты как раз вовремя, Натали, – поприветствовал Монк. – Шарона только что заскочила на завтрак. Она принесла подушечки.

– Мило, – скривилась я, имея в виду «Ужасно».

– Я ехала с работы и подумала, что могу заскочить и поздороваться, – пояснила Шарона. – Знаю, что Эдриан всегда ест много «Чексов».

– Ты только что с работы? – удивился Монк. – Но сейчас еще девять утра!

– Мне удалось получить лишь суточную смену по воскресеньям, – пожаловалась Шарона. – Остальные расхватали медсестры с большим стажем. Но что ж поделаешь? Мне нужна работа.

Это, вероятно, тонкий намек, чтобы ей вернули старую работу. Плохо уже то, что она подкупила Монка «Чексами».

– Кто же отвез Бенджи в школу? – забеспокоился босс.

– Моя сестра. Мы поживем у нее, пока не встанем на ноги, – ответила Шарона. – Но с юридическими проблемами Тревора это может растянуться надолго.

– А я думала, Вы отвернулись от него, – вставила я.

– Так и есть, но у нас пока общий счет, и он потратил то немногое, что на нем накоплено, на услуги адвоката.

– Уверена, мистер Монк мог бы помочь, – поддела я.

– Я бы не смогла занять деньги у Эдриана, – замялась бывшая помощница.

– Да, – кивнул Монк, – не смогла бы.

– Я имею в виду, вам с Бенджи не пришлось бы жить у Вашей сестры и оплачивать судебные издержки, вытащи мистер Монк Тревора из тюрьмы. – Я повернулась к боссу. – Все равно у Вас сейчас нет нераскрытых дел.

– Если Шарона говорит о его виновности, – возразил Монк, – уверен, так оно и есть.

– Откуда Вы знаете?

– Потому что его арестовала полиция, и он сидит в тюрьме, – объяснил Монк. – Значит, он считается виновным, пока его невиновность не доказана.

– А не наоборот? – усомнилась я.

– Неважно, – отрезал босс.

– Вы даже не взглянули на улики.

– Никто его и не просил, – надулась Шарона.

– А стоило, – заметила я.

– Может, кому-то не следует совать нос в чужие дела? – разозлилась Шарона.

– Мистер Монк как орешки щелкает убийства, которые называют нераскрываемыми.

– Знаю, – сквозь зубы процедила Шарона, – не забывайте, что я была рядом с ним.

– Вы были рядом при ранних, менее интересных делах, еще до того, как он поднялся на пик популярности, – сварливо заметила я. – А я тесно сотрудничала с ним во время расследования классических тайн, сделавших его знаменитостью. Про одно из расследований даже хотели снять фильм – про астронавта, убившего жену, а в качестве алиби улетевшего в космос.

– Слышала об этом, – кивнула Шарона. – Но разве в фильме помощницей Эдриана не должна была стать красотка-азиатка с невероятными навыками восточных единоборств?

Я люблю китайскую еду, у меня узковатый разрез глаз, да и пнуть могу неслабо, поэтому в фильме разница с реальностью показалась бы небольшой. Но ее все равно следовало поставить на место!

– Суть моего предложения в том, что мистер Монк с легкостью раскроет дело Вашего мужа, – твердила я. – Почему Вы не хотите, чтобы муж оказался на свободе?

– Да ты ничего не знаешь о наших отношениях с мужем! – перешла она на «ты».

– Мне известно, что он в тюрьме, а ты мечтаешь оставить его там! – последовала я ее примеру.

– Как и я, – встрял Монк. – Он – угроза для общества.

На самом деле, Тревор угроза для него, ведь выйди он на свободу, Шарона вернется к нему. А босс настолько эгоистичен, что скорее позволит невинному человеку гнить в тюрьме, чем поставит под угрозу личный комфорт.

– Тревор всю свою жизнь был мошенником и мелким воришкой, всегда искал какие-то схемы обогащения, – вдруг разоткровенничалась Шарона. – Он все готов поставить на кон, даже собственную семью. Я говорила, что у него озеленительный бизнес? Так вот, по ночам, когда клиентов не было дома, он проникал в их жилища и воровал вещи. А потом продавал награбленное на иБэй – под своим именем.

– Если он такой идиот, что ж ты не разошлась с ним? – съязвила я.

– Он не тупица, просто не думает о последствиях, – вздохнула Шарона. – Сплошная проблема. Он живет настоящим. Хотя, в этом и скрыто его очарование. Я влюбилась в него… два раза.

– У нее ужасный вкус на мужчин, – наябедничал Монк. – Она однажды встречалась с парнем из Синдиката.

– Синдиката?

– Так мы, работники правоохранительных органов, называем организованную преступность, – пояснил он.

– Называли, – уточнила Шарона, – годах в семидесятых.

– Не думаю, что Тревор так уж опасен, – не согласилась я. – Почему ты думаешь, что он убийца?

– Потому что он убил, – раздраженно ответила Шарона. – Женщина, у которой он работал, рано вернулась и застала его у себя дома. Он запаниковал, схватил лампу и ударил ее. Уверена, он не хотел убивать, но это его не оправдывает.

– Содеянное им непростительно! – воскликнул Монк. – Он заманил тебя в Нью-Джерси сладкими разговорчиками и лживыми обещаниями, заставил бросить людей, нуждающихся в тебе! Это погрузило их во мрак отчаяния, лежащий в самой глубине измученных душ.

Он заметил, что мы обе уставились на него, и поспешно добавил: – А еще Тревор кого-то убил, что тоже плохо.

Шарона посмотрела на меня. – Вот такие дела. Пожалуй, я здесь подзадержалась. Наверное, мне лучше уйти.

Тут она права.

– Что за спешка? – засопротивлялся Монк. – Мы можем измерить кубики льда, чтобы убедиться, что каждая их грань идеально квадратная. Помнишь, как ты любила заниматься этим каждый день?

– Ты любил это, Эдриан, – возразила Шарона. – Для меня это были обычные повседневные хлопоты.

– А что значит «хлопоты»? – спросил он, ожидая, что мы начнем ему подпевать. – То, что тебе нравится делать.

– Я так не думаю, – возразила Шарона.

– Так значится в словаре, – настаивал Монк. – Сама посмотри.

– Хорошо, давай посмотрим, – вздохнула Шарона. – Иди за словарем, я подожду.

Монк улыбнулся мне. – Разве она не умница? Это была наша фишка. И она вернулась к нам, словно Шарона никогда бездумно не бросала меня. Мы подходим друг другу, как удобная пара новых ботинок.

– Ты имеешь в виду «старых ботинок»? – улыбнулась Шарона.

– Кому захочется обувать старые ботинки? – покачал головой Монк и посмотрел на меня. – Понимаешь, о чем я? Вот где ценность! Тебе стоит записать это.

А может мне еще упасть перед ней на колени? Я не произнесла мысль вслух, но, думаю, на моем лице все читалось. По крайней мере, Шарона заметила. Она поспешно взяла сумочку и направилась к выходу.

– Мне правда нужно идти, – пробормотала она. – Если не уйду сейчас, просто засну за рулем.

– Тебе нужна новая работа, – выдал Монк.

– Какая же? – усмехнулась Шарона. – Супермоделью? Шеф-поваром? Международным шпионом? Только это я и умею.

– Ты могла бы вернуться к практике персональной медсестры, – напомнил Монк. – Могла бы посвятить себя потребностям одного чистоплотного человека, которого нужно ограждать от десятков немытых незнакомцев, разбрасывающихся микробами и жидкостями вокруг себя.

Я с недоумением смотрела на него. Он на самом деле сказал это, или мне послышалось? Неужели он не замечает, что я стою рядом? Разве мои чувства его совсем не волнуют?!

Очевидно, ответы на вопросы: да, нет и нет.

Будь это тестом на измерение чувствительности и порядочности, Монк бы его просто завалил.

– Это большая ответственность, не уверена, что я смогу справиться сейчас, – замялась Шарона. – Но я подумаю над твоим предложением, Эдриан. Увидимся.

Потом она ушла.

Увидимся? Что она подразумевала?

Они не живут в одном районе и не вращаются в одних социальных кругах. Не столкнутся же они в продуктовом магазине, где Монк реорганизует винные бутылки по форме и дате изготовления!

Они увидятся, только если она запланирует встречу. А ведь еще двадцать четыре часа назад она скрывалась от Монка! Теперь она собирается регулярно появляться в его жизни. Что поменялось?

Я скажу вам, что. Она обнаружила, что, вопреки ее страхам, Монк не испытывает ненависти за ее предательство. Сей факт открывает новые возможности, которые она даже не рассматривала: возврат к прежней жизни в Сан-Франциско, словно в последние несколько лет ничего не произошло. Будто меня рядом и нет вовсе.

– Разве не здорово, что она вернулась? – восторгался Монк.

– Я аж переполнена радостью.

– Чувствую, ты немного обижена, – прищурился он.

– Правда? – съязвила я. – Вам стоит работать детективом.

– Что тебя огорчает в счастливый, очень счастливый день?

– Вы, – я указала на него. – Ваша абсолютная ветреность.

– Тебе не нравится видеть меня счастливым?

– Разумеется, нравится, мистер Монк. Просто мне неприятно, что подразумевает Ваш всплеск радости.

– Что я не грущу?

Поверить не могу, какой же он тупица! – Вы считаете свою жизнь несчастной, когда я работаю Вашей помощницей?

– Не более несчастной, чем обычно, – пожал он плечами.

– Тогда почему хотите меня уволить?

– Я не хочу, – опешил он.

– Вы уже дважды, прямо при мне, предложили Шароне мою работу.

– Как ты можешь такое говорить?! Я не могу уволить тебя, – начал оправдываться он. – Не после всего, что мы пережили вместе.

Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глазах. – Правда?

– Я очень нуждаюсь в тебе, Натали! Разве ты не понимаешь?

– Вы представить себе не можете, какое облегчение принесли Ваши слова, – я чувствовала смущение и стыд. Какая же я дура! Как я могла плохо думать о нем? – Когда я увидела, как ошеломило Вас возвращение Шароны, подумала, что Вы собираетесь отдать ей мою работу.

– Не будь глупышкой, – махнул рукой Монк. – Меня хватит на вас обеих.

Мое сердце екнуло. – Что Вы имеете в виду?

– Можете поделиться мной друг с другом, – выдал он. – Мне требуется больше внимания, чем может дать один человек. Идеальное решение!

– Хотите, чтобы мы обе стали Вашими помощницами?

– Разве не прекрасно? Вы можете чередовать дни. Или дни и ночи. Или недели. Я гибкий парень. Уверен, вы, две девчонки, прекрасно справитесь.

Я вытерла с глаз слезы и почувствовала, как щеки побагровели от гнева.

– Собираетесь ли Вы платить нам, «девчонкам», полную зарплату?

– Почему я должен платить полную зарплату за выполнение половины работы? Будь реалисткой.

– Хорошо, вот какова реальность. Я едва свожу концы с концами, работая на Вас полный рабочий день. На половину зарплаты мне не прожить.

– Ты могла бы устроиться на вторую работу, – предложил он.

– Я не хочу вторую работу, – отрезала я.

– Тогда ты можешь использовать свободное время на приведение в порядок своего дома, – предложил он. – Только Бог знает, сколько всего там необходимо организовать и рассортировать.

– Я не собираюсь делиться с кем-то работой, мистер Монк.

– Она вернулась, Натали. Люди, бросающие меня, обычно не возвращаются. Я не могу позволить ей снова исчезнуть.

Эмоционально я могла ему посочувствовать. Отец ушел из семьи, когда он был ребенком, и только недавно объявился снова. А потом Шарона, ежедневная опора, внезапно покинула его. Я не психиатр, но очевидно, что ему нужно было отбросить гнев и вернуть ее назад, чтобы облегчить собственную неуверенность.

Весьма проницательно, не так ли? Зовите меня доктор Натали и предоставьте собственную телепередачу.

Но на практическом уровне мне стоило смотреть фактам в лицо и воззвать к боссу.

– Вы меня не слушаете, – настаивала я. – Я не могу позволить себе получать пятьдесят процентов зарплаты и не собираюсь устраиваться на вторую работу, чтобы оказать Вам услугу.

– Тогда что прикажешь делать мне?

– Выбирайте, – предложила я. – Шарона или я.

– Это несправедливо, – пригорюнился он.

– Несправедливо? – вспыхнула я. – Как Вы можете говорить мне о справедливости?

– Потому что я остаюсь рациональным, а ты нет?

Мне бы хотелось сказать, что я ответила блестящей репликой, поставившей его на место и заставившей задуматься над своей бесчувственностью. Но я просто вышла из дома, громко хлопнув дверью, только полностью укрепив его точку зрения.