Текст книги "Мистер Монк и две помощницы"

Автор книги: Ли Голдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 26. Мистер Монк остается без помощницы

С тем же успехом Ладлоу мог ударить меня в живот. Я задохнулась. Мне не хватало воздуха, чтобы ответить. Его обвинение настолько неправильно, несправедливо и ужасно, что я онемела.

Я растерялась, не зная с чего и начать. Как спорить с тем, что идет против всякой логики, но выдается за правду?

Просто нереально! Во-первых, я подумала, это защитная реакция на то, что я назвала его убийцей. Но, похоже, это тщательно продуманная домашняя заготовка.

Набрав, наконец, воздух, я воскликнула, собрав всю моральную твердость, правдивость и возмущение: – Это ложь!

Видимо, для Ладлоу мое отрицание прозвучало не очень убедительно, ибо он светился самодовольством. У Монка обычно такое лицо во время обличающей речи, за минусом самодовольства.

Я повернулась к боссу, в надежде, что он кинется защищать меня, но он промолчал, и это страшнее всего. Он не произнес ни слова с тех пор, как Ладлоу начал разбрасываться сумасшедшими обвинениями. Словно он часть публики, смотрящей телешоу, а не один из участников.

– Эдриан, скажи же что-нибудь! – психанула Шарона. – Или ты просто собираешься стоять и слушать чушь?

Монк пожал плечами и отвернулся. Мне он тоже отказал в помощи.

– Тебе должно быть стыдно! – укорила она, затем повернулась к Стоттлмайеру и Дишеру. – А вы двое? Потом Ладлоу и вас обвинит в убийстве!

– Я б не удивился, – пробурчал Стоттлмайер, – учитывая, как все складывается.

Ладлоу указал Шароне на меня. – Натали знала, сколько Вы значите для Монка. Она паникует, что он уволит ее и наймет Вас. Дабы этого избежать, ей нужно оправдать Тревора. Если его освободят, Вы вернетесь в Лос-Анджелес, и работа останется за ней.

Правда, но мне не хотелось признаваться, я боялась, что поспособствую повышению доверия к тому идиотизму, который он несет.

Но, к сожалению, Стоттлмайер и Дишер знали, что писака прав. Я покорно согласилась, хотя чувствовала себя неловко.

– Быть мелочной и эгоистичной – не преступление, хотя и довольно унизительно, – собрала я волю в кулак. – Но встретив Тревора, я перестала думать только о своих желаниях. Я поняла, что он невиновен. Поверила ему.

– Разумеется, поверили, поскольку он говорил истинную правду, – подтвердил Ладлоу. – Но это создало огромную проблему для Шароны. Ваше вмешательство могло отправить ее за решетку. Ей нужно было остановить Вас. Но как? Тут я позволю себе некоторую догадку.

– Только здесь, – усмехнулся Стоттлмайер, – потому что все остальное, сказанное Вами – непреложная истина.

Ладлоу проигнорировал сарказм капитана. – Каким-то образом Шарона убедила Вас, что Тревор паршивый муж, превращающий в ад ее с сыном жизни. И предложила Вам сделку: она соглашается навсегда исчезнуть из жизни Монка, если Вы поможете оставить Тревора в тюрьме.

– Твоя догадка абсурдна, – фыркнула Шарона.

– Такого разговора никогда не происходило, – присоединилась я. – И ничего подобного. Это фикция, в которой Вы – большой мастак.

– Вы придумали гениальную схему, – не слушал нас Ладлоу. – Вы совершили еще одно убийство в Сан-Франциско крайне странным способом в уверенности, что Монк не устоит. Да и полицейские скажут: «Это дело плачет по Монку». И пока Вы совершали преступление, Шарона в Лос-Анджелесе обеспечивала алиби и заметала следы, оставленные ею во время убийства Эллен Коул.

Эта теория настолько смешна, его рассуждения столь нелепы, что я почувствовала облегчение. Никто не поверит в его правоту.

– Вы считаете, я убила незнакомца, дабы сохранить работу у мистера Монка? Вам известно, сколько он мне платит?

– Вы сотворили это не из-за денег, а из-за влюбленности в него.

Сюрпризы так и сыпались из Ладлоу. Это самое глупое из всех обвинений.

Дишер ахнул и уставился на меня. – Правда?!

– Конечно, нет! Я не люблю его.

Я пожалела в тот же момент, когда вылетели слова.

Они причинили боль Монку. Я видела. Его тело, казалось, прогнулось от боли. Я разбила его сердце, хотя он-то меня не любит. Не так, как он любил Труди, или я – Митча.

– Я не это имела в виду, – покраснела я. – Я дорожу Вами и забочусь о Вас, но не так, как это выкручивает Ладлоу.

Я чувствовала себя отвратительно и ненавидела Ладлоу – он вынудил меня сказать обидные и ранящие слова близкому человеку. Это преступление, и я желаю найти способ наказать его.

Но в данный момент я лишь отбивалась от накатывающейся волны обвинений. И она не утихала.

– Вашим протестам было бы легче поверить, если б не столько исчерпывающих доказательств. Полагаю, тут есть и моя вина. Во вторник Вы купили подписанный экземпляр моей новой книги «Последнее слово – смерть», которая Вас вдохновила на дьявольский замысел.

– Я не читала Вашу книгу, – отрезала я.

– Ну, конечно, прочитали. Я попросил лейтенанта Дозьера кое-что проверить, – с ухмылкой парировал Ладлоу. – Он обнаружил, что в ночь на вторник Вы посетили веб-сайт «Сокровища Кэссиди», где своей кредиткой расплатились за покупку набора челюстей аллигатора со срочной доставкой на дом в Сан-Франциско.

– Неправда, – глухо возразила я. Нужно опровергнуть его слова фактами и рассуждениями, но я не могла. Фактов нет, да и рассуждать не было сил.

– Мы нашли упаковку в Вашей мусорной корзине, – Ладлоу указал на капитана Топлина, о присутствии которого я уже позабыла.

Топлин полез в коробку с вещдоками и вытащил мешок для улик с рваной картонной коробкой почтовой службы «ФедЭкс» и упаковкой с наклейкой «Сокровища Кэссиди».

– Кто угодно мог заказать, использовав мою кредитку, отправить заказ сюда и украсть тем утром с крыльца, – защищалась я. – Я не возвращалась из Лос-Анджелеса до среды.

– В тот день Вы и подожгли машину в Вашингтон-парке и украли «Челюсти жизни» из пожарной части, где работает Ваш любовник, – продолжил Ладлоу. – Вот откуда Вы знали, где их достать. Готов поспорить, у Вас даже есть ключ от здания.

– Той ночью я находилась дома с дочерью!

– Вы провернули все, когда она спала. Вы, скорее всего, убедились, что она не проснется, подменив ее болеутоляющее на снотворное.

– Я не опаивала дочь, у меня нет ключа от пожарной части и Джо Кокрэн не мой парень!

Я заорала. Не могла сдержаться. Сердце колотилось от ужаса, тело трясло от адреналина.

– Если он не Ваш парень, объясните, почему у Вас лежит его футболка? – Ладлоу снова указал на Топлина, который вытащил мешок с футболкой Джо. – И почему он провел с Вами здесь утро четверга? Можете не лгать. У нас есть показания соседей, видевших его.

Стоттлмайер и Дишер смотрели на меня с сомнением и разочарованием, а Монк с грустью. Единственный человек, глядевший на меня с симпатией и пониманием, – Шарона, но она сама оказалась в схожем положении.

– Тогда я впервые увидела Джо после месяцев расставания, – оправдывалась я. – Он заехал, чтобы попросить мистера Монка найти спасательное оборудование.

– И Вы рассказали Монку об этом? – Ладлоу укоризненно ткнул в меня пальцем. – Нет, Вы скрыли. Почему? Потому что знали, Монку сообщат о деле Вебстера в ближайшее время. И Вам не хотелось, чтобы украденные «Челюсти жизни» были у него на заметке. Иначе он бы быстро сопоставил факты и вышел на Вас, вместо месяцев вращения в кругах тщеты.

Круги тщеты. Я стану персонажем дрянной книжонки.

– Я не рассказала по другой причине, – воззвала я к людям, в надежде, что кто-нибудь прекратит мою муку.

Разве они не видят, что Ладлоу играет с фактами, как дурачок с соплями?

Почему Монк просто молча стоит? Почему не срежет писаку, ловко опровергнув каждое из нелепых обвинений?

Не потому ли, что он ему поверил?!

Я посмотрела боссу в глаза. По крайней мере, попыталась. Он не ответил на мой взгляд.

– Я не хотела отвлекать Вас от дела Эллен Коул. Чем раньше Вы бы выяснили, кто ее убил, тем скорее освободили Тревора, и моя жизнь вернулась бы в норму.

Мне необходимо, чтобы он мне поверил. Если нет – я погибла. Джули пропадет. Все пропадет.

– Пожалуйста, мистер Монк, скажите хоть что-нибудь, – умоляла я.

Но он молчал.

– Что я и говорил, – радостно потер ладошки Ладлоу. – Чтобы сохранить свою жизнь без изменений и услать Шарону прочь, пришлось убить человека. Вы превратили «Челюсти Жизни» в «Челюсти Смерти».

– «Челюсти Смерти», – благоговейно повторил Дишер. – Отличный заголовок для книги.

– Не будет никакой книги, – окрысилась я, – потому что все его слова – ложь.

– Ваш вчерашний звонок Джо оказался для Вас роковым. И для Шароны тоже. Когда я услышал, что Вы любезничаете с пожарным, все встало на места. В одно волнующее мгновение я понял, как сфальсифицировано нападение аллигатора. Как только я узнал, что «Челюсти жизни» украдены из пожарной части Вашего любовника, стало ясно, что Вы – убийца. Остальное элементарно.

– Остальное? – спросила я. – Не было никакого остального.

– Рональд Вебстер работал недалеко от Вашего дома, именно так Вы и выбрали его в качестве жертвы в четверг вечером.

– Впервые я увидела Рональда Вебстера на месте преступления на пляже Бейкер.

– Это ложь, и я могу доказать, – Ладлоу поманил Топлина с чертовыми мешками вещдоков.

На этот раз Топлин поднял мешок с крохотным листом бумаги.

– Что это? – спросил Дишер.

– Квитанция, прилепленная к коробке с пиццей с кухни Вебстера, – объяснил Ладлоу. – Он ходил в пиццерию Сорренто в четверг вечером, как и Вы, Натали. Тогда-то Вы и назначили его жертвой.

– Я его не видела!

– Квитанция с проштампованным временем показывает, что он получил десятипроцентную скидку на пиццу, поскольку он находился там одновременно с Вами и Вашей дочерью. Он получил скидку, воспользовавшись предложением на гипсе Джули. В этот момент Вы и выбрали его в качестве случайной жертвы.

– В ресторане огромное количество людей, – заметила я.

– Но выбрали Вы именно его. Его дом Вы посетили, когда заснула Ваша дочь. Его Вы убили.

– Мое нахождение с ним в одном ресторане в одно время еще не делает меня убийцей.

– Да, не делает, – кивнул Ладлоу. – Но это делает.

Вот черт, – подумала я.

Мы все повернулись к Топлину, не дожидаясь указания Ладлоу. Тот держал в руке контейнер с зеленой жижей.

– Воруя «Челюсти жизни», Вы не знали про утечку в гидравлике. Мы обнаружили фосфатную эфирную жидкость в Вашей машине, это та самая зеленая жидкость, обнаруженная Монком на полу ванной комнаты Вебстера.

Так вот почему отбуксировали мой джип. Проводили экспертизу.

– Должно быть, ее подбросили мне в машину, – объяснение звучало жалким и отчаянным, именно так я себя, безусловно, и ощущала. Если бы я сумела отбросить все ложные впечатления, созданные Ладлоу обо мне и о моих действиях!

– Но это не единственная утечка, способная Вас утопить, – присоединился Топлин, напугав меня. До сего момента он был при Ладлоу вроде молчаливой Ванны Уайт, если бы Ванна была мужиком средних лет в костюме из Уол-марта. – Мы нашли рулевую жидкость, протекающую из Вашей машины, она соответствует рулевой жидкости, найденной на стоянке у жилища Вебстера.

Меня подставили. Аккуратно и эффективно, как Тревора. Доказательства такие убедительные, что я почти поверила, будто убила Рональда Вебстера.

Если бы я послушала Монка и отправилась на автомойку, не нашлось бы никаких доказательств моей связи с убийством. Я обречена из-за собственной неряшливости.

Я снова посмотрела на Монка, надеясь на вмешательство. Он опять промолчал, отвернувшись.

Топлин шагнул вперед, доставая наручники. – Натали Тигер, Вы арестованы за убийство Рональда Вебстера.

Он указал Дишеру на Шарону. Понятный молчаливый приказ. Рэнди колебался, но, когда шагнул вперед, чтобы выполнить долг, Стоттлмайер остановил его.

– Нет, Рэнди, я сам, – капитан посмотрел в глаза Шароне. – Мне очень жаль. На самом деле. Шарона Флеминг, Вы арестованы за убийство Эллен Коул.

Ладлоу, торжествуя, растянул рот в омерзительной улыбке и выключил крошечный диктофон, спрятанный в кармане. Он раскрыл очередное дело и завершил то, что станет завершающей главой нового бестселлера.

Монк ничего не сказал. Даже не посмотрел на нас. Он опустил голову и поплелся прочь, пока нам зачитывали права.

Глава 27. Мистер Монк и арестантки

Мы с Шароной попали в камеру с парой женщин – подозреваю, проститутками и наркоманками. Они выглядели изможденными и обезвоженными.

Думаю, через несколько месяцев я буду выглядеть так же.

Перед тем, как посадить в камеру, у нас сняли отпечатки пальцев и зарегистрировали. Шарона воспользовалась правом на телефонный звонок, чтобы связаться с сестрой, любезно согласившейся позаботиться о Бенджи и Джули, облегчив мои волнения. Как объяснять дочери произошедшее и облегчить ее страхи по поводу будущего? Потому что у меня нет ответов.

Я же позвонила родителям в Монтерей. У меня не много денег, но я из богатой семьи. Я знала, что родители наймут лучшего уголовного адвоката в Сан-Франциско для нашей защиты, как только прослушают сообщение на автоответчике. Они уехали на выходные.

По крайней мере, я надеялась, что на выходные, а не в месячный круиз по Карибскому морю.

Уверена, их шокирует мое сообщение. Не каждый день их ребенка арестовывают за убийство. Я попыталась представить, как отреагировала бы на аналогичное сообщение от Джули.

Неважно, где находятся мои родители, сколько времени будут отсутствовать, одно ясно: мы с Шароной проведем воскресную ночь в тюрьме. И, если не повезет, оставшуюся часть жизни.

Я не боялась. И даже не злилась. Слишком устала. Громкое заявление о невиновности против гор обвинительных доказательств – изнурительный труд.

Устала я настолько, что бетонная скамейка казалась комфортной и приглашающей прилечь. Шарона присела рядом, плечом к плечу.

В течение долгого времени мы молчали. Просто смотрели в одну точку, покорно смирившись с ситуацией. Нас арестовали в такое время, когда мы мало что могли контролировать. Осталось лишь ждать и наблюдать, что произойдет дальше.

В некотором смысле, я благодарна за покой. Мои уши не звенели от лживых обвинений.

– Это кара, – прошептала Шарона.

– Чья?

– Господня. За неверие в Тревора. Теперь я страдаю, как он.

– Если нас посадят, дети станут сиротами.

– Их жизнь будет испорчена, – всхлипнула Шарона.

– Абсолютно, – согласилась я.

– У них будут складываться плохие отношения. Они станут искать стабильности, которой не получили в детстве.

– Они, вероятно, превратятся в алкоголиков или наркоманов, если повезет.

– Полагаю, вряд ли мы можем побороться за звание Матери Года, – закатила глаза Шарона.

– Я дисквалифицирована из гонки задолго до ареста за убийство, – горько констатировала я.

– Если подумать, – подтвердила Шарона, – я тоже.

Мы шутили, но в каждой шутке есть доля правды. Мы в самом деле боялись, что потеряем наших детей.

– Прости, – извинилась я.

– За что? – спросила она.

– За все гадости, которые я эгоистично думала о тебе, боясь потерять работу.

– И ты меня тоже прости.

– За что?

– За то, что бросила Эдриана, заставив его искать новую помощницу, – вздохнула она. – Не поступи я так, ты не оказалась бы в этом бардаке.

– Оказалась бы в другом, – скривилась я.

– Возможно, ты права, – кивнула она. – Но обвинили бы тебя в убийстве?

– Думаю, ты не слышала историю о том, как мы познакомились с мистером Монком?

– Нет, не слышала, – заинтересовалась она.

– Я застала в своем доме парня, ворующего камень из аквариума Джули. Он попытался убить меня, но я оказалась проворнее. Капитан Стоттлмайер отправил меня к мистеру Монку, чтобы выяснить обстоятельства.

– И что особенного в том камне?

– Он с Луны.

– Ты летала на Луну?

– До четверга нет, – улыбнулась я.

– Пожарный? – подмигнула она.

Я кивнула. – Дело в том, что Ладлоу рассказал много верных вещей обо мне и моей жизни, чтобы перекроить ложь в правду.

– И единственная причина сотворить то, в чем он тебя обвиняет, – убийство мной Эллен Коул, – подхватила Шарона, – чего я не совершала.

– Я знаю.

– Просто, чтобы ты убедилась. Дело против тебя основывается на деле против меня.

– Домыслы. Против тебя мало улик.

– Против меня улик нет, – подтвердила она. – Если мы докажем неправоту Ладлоу насчет убийства Рональда Вебстера, то дело против меня развалится.

– Как мы это сделаем? – хмыкнула я. – Если даже мистер Монк не сумел?

– Эдриан даже не пытался, – возразила Шарона. – Он просто застыл.

– Как он посмел поступить так с нами, после всего, что мы для него сделали?!

– Потому что он не знает.

– Не знает, что мы невиновны?

Она покачала головой. – Не знает, кто виновен.

Несмотря на усталость, уснуть мне не удалось. Лишь чуточку подремала. Во время бодрствования, когда было холодно и страшно, я думала обо всем, что случилось.

Размышляла о словах Шароны, что Монк застыл из-за незнания, кто настоящий убийца. Смысл есть. Неизвестность убийцы Труди заморозила Монка на годы. Он фактически не функционировал. Теперь два близких ему человека оказались в беде, и их свобода зависела от раскрытия двух убийств, которые он не мог раскрыть.

Повезет, если Монк не вернется к состоянию, в котором находился до знакомства с Шароной.

Или станет кататоником.

Я задалась вопросом: кто его спасет?

И кто спасет нас?

Я снова задремала – не знаю, надолго ли – и внезапно очнулась в панике, не понимая, где нахожусь. Мгновение спустя вспомнила, что я в тюрьме, по ложному обвинению в убийстве. Я мечтала, чтобы появился загадочный однорукий мужчина, настоящий преступник.

В попытке заснуть я начала считать одноруких мужчин вместо овец.

– Я тоже люблю его, – заговорила Шарона.

– Я не говорила, что люблю.

– Тебе и нет нужды говорить.

Я подумала о ее словах. – Тогда почему ты бросила его?

– Я вернулась к Тревору.

– Это не ответ. Если Тревор сильно хотел жить с тобой, то мог бы остаться в Сан-Франциско. Но ты решила бросить мистера Монка.

– Работа на Эдриана – не просто работа, – ответила она. – Она становится твоей жизнью. Сначала он нуждается в тебе, требует всего времени и внимания. А потом ты обнаруживаешь, что нуждаешься в нем почти так же, как и он в тебе.

Она права. Иначе зачем бы мне защищать свою работу? Раньше я меняла сферу деятельности как перчатки. Но тут что-то большее. Я это знаю, Шарона знает, и даже моя дочь знает.

– Тем больше причин не уходить, – не сдавалась я.

– А что будет, если ты снова влюбишься? А если захочешь выйти замуж?

– Не думаю, что это произойдет, – потупилась я.

– Произойдет, – заверила Шарона. – И как тогда Эдриан впишется в новую ситуацию?

– Я продолжу работать на него, – слабо сопротивлялась я.

– Ты не сможешь оказывать ему внимание, в котором он нуждается, без ущерба для брака.

– Тогда я уйду. Мы могли бы остаться друзьями и частью жизни друг друга.

– Вариант не сработает. Эдриан терпеть не может перемены. Он потребует уделять ему время. Я хотела дать браку новый шанс. Я многим обязана Тревору и Бенджи. Знаю, рядом с Эдрианом ничего бы не получилось.

– Значит, чтобы стать счастливой, мне придется причинить боль мистеру Монку.

– Ты не причинишь ему боль. Ты сломаешь его.

Шарона заснула, а моих сил повторить этот подвиг не хватало. Каждый раз, когда я начинала клевать носом, храп проститутки прогонял сон. Мне не хотелось бодрствовать в одиночку, и я растолкала Шарону.

– Между вами с Дишером что-нибудь было?

– Например?

– Эротическая напряженность, – вспомнила я его слова.

– Возможно, у него и была, – ухмыльнулась она. – Я соблазняюще действую на мужчин.

– Я тоже, – прохрипела проститутка.

Мы уставились на нее, но она закрыла глаза и снова захрапела.

– А ему кажется, что и у тебя она была, – зашептала я.

– Невинный флирт, – кокетничала Шарона. – Не более того, чем с кассиром в продуктовом магазине или механиком, ремонтирующим машину.

– Я бы даже не назвала это флиртом, – улыбнулась я. – Дружелюбие, внимательность, интерес. Но люди принимают обычные признаки социальной вежливости за эротическую напряженность.

– Думаю, мужики рождаются с эротической напряженностью, – засмеялась она. – Потому-то и совершают глупости.

– Так это же хорошо, – вновь очнулась проститутка, – иначе я осталась бы без работы.

* * *

Я снова проснулась утром понедельника, хотя во времени не уверена. Шарона и проститутки уже бодрствовали.

– Не хочу тебя обидеть, – начала Шарона, – но ты задумывалась, почему Эдриан нанял тебя?

– Да постоянно. Он сейчас тоже, наверное, задается этим вопросом, меня ведь выставили убийцей-социопатом.

– Меня тоже, помнишь?

– У мистера Монка отвратительные инстинкты, когда дело касается найма помощников.

– Он не нанимал меня помощницей, – напомнила она. – Меня приставили к нему в качестве медсестры. Эдриан называл меня помощницей, чтобы чувствовать себя увереннее.

– Понимаю.

– У тебя нет опыта медицинского ухода.

– Никакого.

– Чем же ты занималась раньше?

– Была барменом. Причем, паршивым.

Шарона кивнула.

– Думаю, Эдриан интервьюировал кучу квалифицированных медсестер до встречи с тобой. Но не нанял. Он нанял барменшу, которая убила человека в своей гостиной.

– Счел смешивание напитков и прокалывание людей ножницами хорошей квалификацией для работы на него.

– Думаю, я знаю, почему он нанял тебя.

– По-твоему, не из-за живой личности и неудержимого обаяния?

– Ты – это я, – бухнула Шарона.

– Ты только недавно доказывала, что я – не ты.

– Но у нас много общего. Ты – мать-одиночка с двенадцатилетним ребенком, как и я. Он не искал новую помощницу с навыками ухода или секретаря. Он искал новую актрису на ту же роль.

– Мои отношения с Монком сильно отличаются.

– Ну, конечно же, – согласилась она, – как бы Эдриан не пытался держать все по-старому, ты играешь роль по-своему. Ты можешь и напоминать меня внешне, но ты – не я. Мы разные абсолютно во всем.

– Кроме нашей любви к нему. Несмотря на его многочисленные недостатки.

– Да, – кивнула она, – точно.

– Думаешь, он нас любит? – задумалась я.

– По-своему.

– Он подарил мне бутылку дезинфицирующего средства и щетку на день рождения.

– Это по-Монковски, – расхохоталась она.