Текст книги "Мистер Монк и две помощницы"

Автор книги: Ли Голдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Глава 28. Мистер Монк и третье подведение итогов

Ранним утром в понедельник охранники надели на меня и Шарону наручники и повели нас на свидание с посетителями. Я надеялась, что приехали родители с самым лучшим адвокатом по уголовным делам, по сравнению с которым Перри Мейсон просто дилетант.

Нас провели в зал свиданий, где сидели Стоттлмайер, Дишер, Ладлоу и Монк. Я бы предпочла родителей с адвокатом.

– Можете снять наручники, – указал Стоттлмайер охранникам.

– Это против правил, – возразил старый охранник.

– Под мою ответственность, – настаивал капитан.

– Вы сильно рискуете, – предупредил охранник.

– Не думаю, – отмахнулся Стоттлмайер.

Охранники сняли наручники.

– Мы будем прямо за дверью, – уведомил охранник.

– Я уже чувствую себя в безопасности, – усмехнулся капитан.

– Что Вам нужно, Лиланд? – тон Шароны не звучал благодушно. – Если это не извинение, не хочу ничего слышать.

– Монк пригласил нас всех сюда, – оправдывался капитан. – Говорит, у него новые наработки.

Я взглянула на Монка, переминающегося у края стола с продуктовым пакетом в руке с блуждающей улыбкой на лице. Нет, даже не так. Он словно собирался запеть от радости.

Знаю я это выражение. Либо он нашел две идентичные картофельные чипсы (жуткое явление, очень редко встречающееся в природе, по его словам), либо раскрыл убийства.

Я посмотрела на Стоттлмайера, Дишера и Шарону и увидела, что они тоже догадались. Только Ладлоу оставался в неведении. Ненадолго.

– Так что за новость Вас взволновала? – закинул ногу на ногу писатель. – Вы нашли рычаги, чтобы столкнуть дамочек между собой?

– Этого не случится, – даже не повернулся к нему Монк.

– Вас бы удивило, на что люди могут пойти, лишь бы избежать тюремного срока.

– Они невиновны, – отрезал Монк.

– Думаю, я убедительно доказал, что все же виновны.

– Вы доказали обратное, – Монк поставил пакет на стол. – Но вчера я не мог опровергнуть, потому что было воскресенье.

– Ты решил взять выходной? – съязвила Шарона.

– Я не мог раздобыть окончательную улику до сегодняшнего дня. Нашел бы ее и раньше, если бы заметил, что она была прямо передо мной все время. Не погрузись я глубоко в себя, понял бы, что происходит и остановил. Я должен извиниться перед вами обеими.

– О чем он говорит? – обратился Ладлоу к Стоттлмайеру.

– Полагаю, он готовится сообщить, кто убил Эллен Коул и Рональда Вебстера, – улыбнулся капитан.

– Мы уже знаем, – Ладлоу мотнул головой в сторону меня и Шароны. – Они и убили!

– Нет, Вы, – покачал головой Монк.

Ладлоу рассмеялся, а Стоттлмайер застонал.

– А не расширите ли вы оба список подозреваемых, помимо присутствующих в комнате? – протянул капитан. – За стеной целый город возможных убийц. Выберите одного из них!

– По крайней мере, Монк не утверждает, что это Вы или я, сэр, – подал голос Рэнди. – Разве теперь не наша очередь?

– День только начинается, – дернулась щека Стоттлмайера. – Еще не вечер.

Мне очень хотелось бы, чтобы Ладлоу оказался убийцей. Но, должна признать, мое сердце слегка приуныло. Что если Монк впервые ошибся? Шарона стояла вовсе без эмоций, и я решила, что она испытывает ту же амбивалентность, что и я.

– Монк шутит, капитан, – ухмыльнулся Ладлоу. – Разве у Вас нет чувства юмора?

– У меня-то есть, – признал Стоттлмайер, – а вот у Монка нет.

– Просто мое чувство юмора совершенно, – нахохлился Монк. – Как антисептик.

– Не уверен, что понимаю, о чем речь, – покачивал ногой Ладлоу.

– У Вас в тюрьме будет достаточно времени, чтобы подумать над этим, – отвернулся Монк.

Писака рассмеялся. – Ладно, теперь я понял. Очень сухое остроумие.

– Я действительно имел в виду то, что сказал. Вы убили Эллен Коул и Рональда Вебстера. Вы не успевали со сроками, и Вам пришлось убить кого-то после раздачи автографов, наблюдать, как разворачиваются события, а затем уже выбрать наименее вероятного подозреваемого, чтобы подставить его.

Монк снова подробно изложил доказательства, как и у себя дома в воскресенье. Могу ошибаться, но мне показалось, что он говорил теми же словами.

Ладлоу слушал с усмешкой.

– Я могу использовать Вашу речь в своем романе. Вернее, я обязательно использую. Но не волнуйтесь, Ваше имя я упомяну в благодарностях.

– Монк, ты пока не поведал ничего нового, только повторил сказанное вчера, – заметил капитан. – И прозвучало все не более убедительно.

Неприятно признавать, но он прав. Надежда моя быстро испарялась, как и надежда Шароны, судя по выражению ее лица.

– Я вчера оказался не прав, допустив мысль, что Ладлоу придумал свои схемы только из-за меня. Это не так. Не уверен, знал ли он, что меня вовлекут в расследование, до тех пор, пока мы не посетили раздачу его автографов в Лос-Анджелесе. Именно тогда он задумал подставить Натали и добавить новый поворот в сюжет книги.

– Как Вы можете такое предполагать? – возмутился Рэнди.

– Потому что события, повлекшие смерть Рональда Вебстера, начались в тот момент, – пояснил Монк. – Когда Натали воспользовалась своей кредиткой, покупая книжку Ладлоу про убийство, обставленное как нападение аллигатора.

– «Последнее слово – смерть», – закивал Дишер, – которому суждено войти в пантеон классических детективных романов.

– Спасибо, – поблагодарил Ладлоу.

– Хватит подлизываться, Рэнди, – набросилась Шарона, – это отвратительно!

– Вот что произошло, – потер руки Монк. – Ладлоу заглянул через ее плечо и подсмотрел номер кредитной карты, а потом, для закрепления успеха, выкрал квитанцию об оплате, когда подписывал книгу. Он использовал номер кредитки для заказа челюстей аллигатора с доставкой в Сан-Франциско на следующий день.

– Допустим, ты прав, – оживился Стоттлмайер. – Но как он узнал о связи Натали с пожарным?

– Он и не знал, – развел руками Монк.

– Он и не знал, – повторил капитан. – Не много ли неувязок в твоей теории?

– Ладлоу преподавал в Беркли, когда я раскрывал дело Золотоворотского Душителя, – пояснил Монк. – Он говорил, что собирался написать об этом книгу.

– Слишком поздно, – задергался Дишер. – Я уже работаю над ней! Только я внес некоторые изменения.

– Дай, угадаю. – Не выдержала я. – Теперь повернутого на обуви маньяка единолично поймал лихой лейтенант полиции Сан-Франциско.

– И убийцу называют Обувной Оборотень, – не понял сарказма Рэнди, – как и следовало называть изначально.

– Ладлоу, вероятно, провел предварительные исследования обо мне и выяснил, что я расследовал убийство собаки в пожарной части, – продолжил босс. – Отношения Натали с Джо стали приятным сюрпризом, на которые Ладлоу рассчитывал, совершая случайные убийства.

– Ты не сможешь доказать, будто Ладлоу знал об отношениях Натали и пожарного, – нахмурился Стоттлмайер.

– Доказательство – ее обвинение в убийстве. Не знай он об их связи, она не попала бы сюда.

Капитан устало вздохнул. – Он рассказал, как о них узнал. Он услышал, что она любезничает с парнем по телефону.

– Да не так он узнал! Забудьте его версию, слушайте мою.

– Ваша история изобретательна, – не вытерпел Ладлоу, – но построение слабовато. Верится с трудом.

– Не принимайте критику близко к сердцу, – сказал Рэнди, – он сделал такие же пометки на моем первом рассказе.

– Мне и самому трудно следить за ходом истории, – почесал затылок Стоттлмайер. – Не хватает доказательств.

– Напротив, доказательства повсюду, – не согласился босс. – Полосы на полу в ванной комнате Вебстера. Соль в ванне. Засохшие пятна крови. Разлив гидравлической жидкости на полу. Коробка от пиццы. Упаковка ФедЭкса. Капли рулевой жидкости на стоянке и у дома Натали. Пожарная футболка Джо. И это только вершина айсберга.

Я подняла руку. – Футболка моя.

– Да все Ваше, – Ладлоу заметно нервничал.

– Зачем преступнику, придумавшему хитроумный и сложный способ убийства, совершать его вопиюще неряшливо? – задался Монк вопросом.

– Убийцы совершают ошибки, – быстро среагировал Ладлоу.

– Не в таком количестве, – помотал головой Монк. – Вы оставили очевидные улики, обличающие Натали, чтобы тем самым вывести на Шарону.

– Давайте на секундочку забудем, что в Вашем творческом сценарии не хватает доказательств, – вскочил Ладлоу. – В Вашем творческом мышлении есть существенный недостаток. Все описанное Вами произошло в ночь со среды на четверг. Но Рэнди не звонил мне до пятницы.

– Он прав, – подтвердил Дишер.

– В это время я находился в Лос-Анджелесе. И добрался сюда только в субботу. Я не мог провернуть все, в чем Вы меня обвиняете.

Монк улыбнулся.

И какая это улыбка! Такая появляется, когда на игровом автомате выскакивают три вишенки подряд.

Улыбка победителя.

Я заметила волнение в глазах Шароны.

– Ты звонил Ладлоу на мобильник, не правда ли? – обратился Монк к Дишеру.

– Да, – ответил тот. – И что?

– Получается, ты не можешь знать, где он фактически находится, принимая вызов. Он мог быть где угодно.

– Я был в Лос-Анджелесе! – вставил Ладлоу.

– Могу доказать, что Вы находились в другом месте. Как у всех авторов дрянных детективов, Ваши убийцы повсюду разбрасывают улики, позволяя детективу обличить их красиво и прочно. И Вы поступили также, подставляя Натали. Но одну улику Вы зря оставили.

Монк полез в продуктовый пакет и достал листок бумаги.

– Это копия квитанции, приклеенной к коробке пиццы Сорренто на кухне Вебстера, – показал Монк.

– Доказывающая, что Натали в четверг вечером посещала ресторан, – обрадовался Ладлоу.

– Правильно, – кивнул Монк. – Напомните, как именно доказывает.

– Потому что Вебстер получил десятипроцентную скидку, воспользовавшись предложением на гипсе Джули. Это доказывает, что они находились там одновременно.

– А откуда Вы узнали?

– Информация есть на квитанции, – ткнул пальцем Ладлоу.

– Да, это так, но как Вы все же узнали?

– Потому что я могу видеть.

– Нужно встретить Джули, чтобы узнать о рекламной скидке на ее гипсе, – потер руки Монк. – Но Вы ее никогда не видели. Так каким образом Вы узнали о скидке, если Вас здесь не было, и Вы не видели, как они заходят в ресторан?

Ладлоу вздохнул. – Кто-то в ресторане рассказал мне о ней во время расследования. Я очень дотошный.

– Это объяснение сработало бы, но, как и убийц в Ваших книгах, Вас предала личная причуда. Через дорогу от ресторана Сорренто располагается книжный магазин. К сожалению, он не работает по воскресеньям, поэтому я ждал его открытия сегодня, чтобы купить это.

Он снова полез в продуктовый пакет и достал экземпляр «Последнего слова – смерть».

– Вы хотите, чтобы я подписал ее для Вас?

– Она уже подписана, – усмехнулся Монк. – И датирована.

Монк открыл книгу на титульном листе, демонстрируя нам подпись Ладлоу и дату под ней.

Девятнадцатое октября.

Среда.

– Продавец книг в Лос-Анджелесе рассказала, что Вы одержимы: не можете пройти мимо книжного магазина, не подписав свои книги. Она права.

Дишер пораженно уставился на Ладлоу, не в силах вымолвить ни слова. Стоттлмайер тоже выглядел ошеломленно.

Мне потребовалось приложить массу усилий, чтобы не поднять кулаки в воздух и не закричать «Да!» во всю силу легких.

Мгновение спустя я поняла, что все же не сдержалась и кричу.

Шарона расплылась в счастливой улыбке и обняла меня.

Ладлоу глубоко вдохнул, медленно выдохнул и сел.

– Вы наблюдали за Натали и выбирали жертву, – обличал Монк. – Вы видели, как Рональд Вебстер вошел в пиццерию, пока Натали с дочерью ужинали там. Вы подружились с ним, а потом… Ну, мы и так знаем, что произошло потом, не так ли?

Ладлоу проиграл.

– Такое окончание гораздо лучше для моей книги, – печально усмехнулся он. – Никто не подозревает автора.

Глава 29. Мистер Монк и счастливое завершение

Мы с Монком и Шароной вместе покинули тюрьму. Я глубоко вдохнула. Никогда еще Сан-Франциско не пах так прекрасно! Мне не терпелось добраться до дома и крепко-крепко обнять дочь. Потом принять горячую пенную ванну и крепко заснуть в своей постельке.

Стоттлмайер и Дишер принесли нам извинения. Рэнди едва ли не на коленях вымаливал прощения, но мне этого недостаточно.

Монк-то не только извинился, но и спас нас. Но ни я, ни Шарона не поняли, как он провел воскресенье.

– Почему ты молчал, когда Ладлоу обвинял нас вчера? – потребовала объяснений Шарона.

– Во-первых, потому что мне было стыдно за свои ошибки, – оправдывался Монк. – И не хотелось, чтобы он догадался, что попался. Он бы отправился в магазин и выкупил все подписанные книги. Но оказалось, что волновался я совершенно напрасно.

– Почему же? – заинтересовалась я.

Монк открыл продуктовый пакет, заполненный книгами Ладлоу.

– В среду и четверг он наведался не в единственный книжный магазин, – поведал босс. – Он еще посетил магазины на Юнион-сквер и неподалеку от пляжа Бейкер.

– Вот идиот! – присвистнула Шарона.

– Он не ожидал, что его сочтут подозреваемым, – объяснил Монк. – Поэтому и не думал, что рискует. Он бы все равно не смог остановиться.

– Думаю, высокомерие – еще одна личная причуда, сгубившая его, – усмехнулась я.

– Представь, что значит иметь такую одержимость, – ужаснулся Монк. – Как ему удавалось функционировать в жизни?

Шарона посмотрела на него. – У тебя тысячи одержимостей.

– Да, – согласился он, – но у меня есть вы. И вы мне помогаете.

Он прав.

Сразу после ареста Ладлоу Тревора выпустили из тюрьмы, а через пару недель еще нескольких заключенных, осужденных за убийства, «вдохновленные» последними пятью книгами Ладлоу.

Монк сумел доказать прокурорам, что Ладлоу подставил их, как нас с Шароной. Структура доказательств против ошибочно осужденных людей поразительно походила на структуру его детективных романов, написанных до того, как он начал убивать людей ради вдохновения, чтобы успеть сдавать рукописи в драконовские сроки.

Лейтенант Дозьер также отметил, как Ладлоу уводил расследование в нужное ему русло. Помощь прокурорам – самоотверженный поступок с его стороны, этим он признал свое участие в несправедливом обвинении людей. Он ушел в отставку, чтобы не стать козлом отпущения для Полицейского Управления Лос-Анджелеса и города, которым придется выплачивать многомиллионные компенсации ошибочно осужденным людям.

О шестерых подставленных Ладлоу людях издательства немедленно предложили написать книги. Как и о самом писателе, дабы получить взгляд изнутри на его убийства.

Только Тревор отказался от предложения издателей. И от услуг адвокатов, предлагавших подать в суд на город.

Впервые в жизни ему дали две возможности разбогатеть по-быстрому, но он пересилил жажду наживы.

И Шарона любила его за этот поступок.

Тревор признался мне, что это непростое решение. На книге или судебных исках он мог бы заработать деньги, но они не стоят того, чтобы вновь переживать события, едва не разрушившие семью.

И если Шарона не верила раньше, то теперь можно смело утверждать: Тревор действительно изменился. У меня возникло ощущение, что их брак сохранится.

Но осталась загадка, не разгаданная Монком: кто же таинственный Рональд Вебстер, и откуда у него столько денег.

Монка это не интересовало. Он нашел убийцу – дело сделано.

Я задалась вопросом, почему эта часть тайны не гложет его, как убийства или ограбления, и после долгих раздумий догадалась.

Жизнь Рональда Вебстера не загадка, а секрет. Поиск ответа не наведет порядок, не разрушит несправедливость и не восстановит баланс. Он лишь принесет удовлетворение Стоттлмайеру. Мне. И, вероятно, вам.

Но не Монку. Ему все равно.

Мне бы хотелось рассказать, в чем разгадка, но ее пока не обнаружили.

Если вам удастся, сообщите.

Целая неделя потребовалась Монку, чтобы повесить зубоврачебный плакат. Во-первых, он выбирал правильное место на стене в правой комнате. Затем отцентрировал плакат, чтоб убедиться в его ровности, и балансировке остальной части комнаты с ним. Непростая задачка.

Уж поверьте, фэн-шуй и рядом не валялся с Монк-шуем.

Он закончил вешать плакат как раз перед вечеринкой с пиццей, организованной в его квартире в честь последнего дня пребывания в Сан-Франциско Шароны, Тревора и Бенджи. Они возвращались в Лос-Анджелес, где Тревор собирался вновь запустить садово-ландшафтный бизнес.

Единственными гостями были я, Джули и Монк. Стоттлмайера и Дишера не пригласили. Мы с Шароной не простили им нашего ареста. Конечно, они выполняли свой долг, но могли бы серьезнее побороться за нас.

Пиццу любезно предоставил Сорренто, наслаждающийся огромным количеством рекламных публикаций и ростом бизнеса в связи с нашумевшим арестом Яна Ладлоу. Джули ходила без гипса, но ее гипсорекламным концептом заинтересовались. Теперь каждый ребенок с гипсом в ее школе размещал рекламу, а она получала проценты. Сейчас она иногда надевает гипс на липучке, зарабатывая несколько лишних долларов.

Монк настоял на заказе неразрезанной пиццы, чтобы он сам отмерил и отрезал ломтики одинакового размера и идеальные по форме треугольники.

Он едва не выкинул пиццу, когда его измерения показали, что она не идеально круглая.

Нам с Шароной едва удалось убедить его не выбрасывать еду, напомнив, что она бесплатная.

– Потому что она дефектная, – поморщился он.

– Возможно, – пожала я плечами, – но на вкус весьма хороша.

– У нее недостаточно круглый вкус.

– Вы можете различить это? – удивился Тревор.

– А ты – нет?

– Нет, и полагаю, это не единственное, в чем я не смогу сравниться с Вами. Вы позаботились о моей семье лучше меня.

– Неправда, – возразила Шарона.

Тревор поднял руку, останавливая ее. – Хочу, чтобы Вы знали, мистер Монк: в этой области я попытаюсь затмить Вас. Это теперь дело всей моей жизни!

– Звучит отлично, – похвалил босс.

Тревор пожал руку Монку и вышел на улицу, где Джули и Бенджи пинали футбольный мяч.

Шарона подала Монку салфетку до того, как он попросил. – Еще одно прощание.

– Это первое прощание, – уточнил он. – В прошлый раз ты его пропустила.

– Хотелось бы все исправить, – вздохнула она. – Спасибо, что вернул мою жизнь, Эдриан!

– Ты однажды сделала для меня то же самое, – потупился Монк.

Шарона кивнула. – Думаю, мы сравнялись.

Его глаза загорелись. – Сравнялись. Мне нравится!

– Так все и должно быть, – улыбнулась Шарона.

Она поцеловала его в обе щеки, чтобы не нарушать баланс, и покинула нас.

Я предложила салфетку для щек, но он отказался. Прогресс.

Или любовь.

– Я буду скучать по ней, – честно призналась я.

– И я. Снова.

Я кивнула. – Но приятно вернуть назад с работу.

– Ты ее и не теряла. Она твоя на всю жизнь.

– Так долго?

– Нравится тебе это или нет, – хитро улыбнулся он.