Текст книги "Туманы Серенгети (ЛП)"

Автор книги: Лейла Аттэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Джек Уорден, – Олонана подтолкнул его к ответу. – Я прошёл долгий путь, чтобы привезти тебе этих детей.

– Что…? – Джек остановился. – Как…?

– В прошлый раз, когда мы встретились, ты сказал, что будешь в Магесе в конце месяца. Я рад, что догнал тебя. Я не могу идти дальше со скотом, поэтому оставляю их с тобой, – он указал на детей, которые столпились вокруг него. – Где другие дети, те, которых ты перевозил в Ванзу?

– Ничего не получилось, но ты… – Джек рассматривал лица перед нами. – Как как так получилось, что все эти дети с тобой?

– Мы нашли их в задней части грузового фургона, недалеко от города Бунда. Автомобиль был припаркован напротив ресторана. Мы услышали грохот изнутри, поэтому остановились, чтобы проверить его. Салатон, – он указал на одного из моранов с ним, – он сломал замок своим копьем. Мы нашли их связанными и с кляпами во рту внутри. Некоторые из них были похищены из своих домов, другие проданы. Они сказали мне, что детей было больше, но… – Олонана покачал головой. – Мужчины, у которых они были, опасные люди. Они торгуют чёрной магией. Они доставляют этих детей, один за другим, для жертвенных обрядов. Пройдёт немного времени, прежде чем они выследят нас. Мы заставили детей ходить между скотом, чтобы скрыть и исказить следы. Но дождь не помог. Мы оставили след в грязи. Хороший следопыт сможет нас найти. И они найдут. Эти дети стоят кучу денег для них. Ты должен доставить их в Ванзу как только сможешь.

Джек не ответил. Его лицо было похоже на белый лист – безэмоциональное и невыразительное. Повисла тишина, серая и тяжёлая, как туман. Для меня была очевидна серьёзность ситуации. Также было очевидно затруднение Джека. Мы не были готовы к этому. У нас не было ни машины, ни материалов, ни способа защитить 13 детей от того, кто преследовал их.

– Фургон, в котором вы нашли детей, – сказала я Олонане. – Как он выглядел?

– Он был белым, – ответил он. – И жёлтым.

Моё сердце забилось у меня в груди.

– С логотипом кондиционеров?

– Я думаю, что да. Да, – Олонана нахмурил брови. – Ты тоже его видела?

– Мы видели. По пути к Магесе. Должно быть, они искали детей. Они почти сбили Джека. – Я повернулась к нему, ожидая ответа, но он выглядел так, как Джек, которого я увидела на крыльце в первый день, тот, кто закрылся для всех и для всего. Что-то было не так.

– Вы можете дать нам минутку? – спросила я вождя.

Он кивнул, и я потянула Джека в сторону. Туман окутал нас, спрятав от остальной группы.

– Джек?

Он смотрел на меня с такой отстранённостью, что это заставляло меня колебаться.

– Джек! Приди в себя. – Казалось, моя паника дошла до него. Его глаза изменились, а затем потемнели от нечитаемых эмоций.

– Я не могу, – сказал он. Он задыхался, как будто ему перекрыли дыхание. – Я не могу. Господи Боже, только не снова, – он сгорбился, держась за бока, как будто если бы он испытывал мучительную боль. – Оно нападает на тебя из ниоткуда. Одну минуту ты покупаешь воздушные шары для своей дочери, а затем… её уже нет, и ты даже не можешь встать. Потому что что-то пригвоздило тебя на парковке. Это бремя. Я чувствую это снова и снова. Прямо здесь. – Он приложил руку к груди и сделал долгий, глубокий вдох. – Я бы хотел, чтобы я мог сделать это, но я не могу, Родел. Я не тот человек, за которого меня все принимают. Я не сильный бескорыстный герой. Я просто парень, пытающийся пережить потерю своей дочери. Я готовился – в своей голове – к трём детям. Я отдам свою жизнь за них и за тебя. Но это… сопровождать тринадцать легких добыч с кучей кровожадных маньяков на хвосте… во всем этом прослеживается надпись «катастрофа». Я не могу защитить их. И я не смогу больше вынести ещё кровь на своих руках, Родел. Я не могу.

Я потянулась за его рукой, потому что рвалась к нему, и когда я держалась за руки с Джеком, это всегда заставляло меня чувствовать прочную землю под ногами. Что-то соскользнуло с моей ладони и упало на землю. Это был маленький квадратик молочного шоколада, который я держала, когда мы вышли из палатки.

– Вот, – я подняла его и отдала Джеку. – Шоколад делает всё лучше. – Это были слова Гомы, и на секунду она была там, стоящая над нами, сильная и стойкая, как сучковатое, старое дерево, смотрящее за могилами за усадьбой.

– Расплавленный шоколад, – он долго держал его на ладони. – Любимый Лили, – казалось, он был глубоко в своих мыслях, когда вытащил его из липкой обертки. – Я слышу тебя, девочка, – это был едва слышный шёпот, но его голос окреп, когда он сказал это. Казалось, понемногу его тело наполнялось новым дыханием. – Я слышу тебя. Громче, чем всё дерьмо в моей голове. Громче, чем всё, что меня пугает. – Он сломал квадрат шоколада пополам и засунул его в рот. Джек закрыл глаза и смаковал его вкус, как будто это было какое-то сладкое воспоминание. – Я не забыл, насколько ты была храброй, когда танцевала перед всеми этими людьми. Я потерял тебя, мой милый ангел, но я не оставлю этих детей. Мне нужно противостоять своим собственным демонам. Мне нужно перестать чувствовать, что я подвёл тебя. Боже, Лили. Где бы ты ни была. Папочка так скучает по тебе. Так… так сильно. – Его голос надтреснул, и он закрыл глаза в молчаливом уважении. Когда он поднял глаза, они сверкали, как алмазные голубые точки ясности в прозрачных вуалях тумана, которые крутились вокруг нас.

Он протянул мне вторую половину шоколада и улыбнулся.

– Гома знает, о чём говорит. Шоколад делает всё лучше.

Наши пальцы соприкоснулись, когда я взяла конфету из его рук. Я не могла ничего сделать с тревожными звоночками у меня в голове. Я могла видеть приближение опасности, её блестящий край был покрыт туманом. И хотя я начала это, сидя в пабе за многие мили отсюда, наблюдая, как ужасные изображения вспыхивают на экране, я хотела, чтобы Джек ушёл. Как я могла знать, что, пытаясь что-то сделать для моей сестры, я, в конечном итоге, поставлю человека, которого люблю, в опасную ситуацию?

Глава 17

К тому времени, когда я закончила ухаживать за детьми, уже наступила ночь. Я убрала аптечку и плюхнулась рядом с Джеком.

– С ними всё в порядке? – спросил он. Но его глаза тоже беспокоили меня. Мы соскальзывали в эти моменты и возвращались назад всю вторую половину дня, когда всё меркло, и мы были вдвоём, несмотря на хаос вокруг нас – дети, крупный рогатый скот, трио мужчин-Масаев.

– Они выжившие, – ответила я, впитывая приятные ощущения от его близости.

Дети прошли долгий путь. Они были голодными, больными и измученными. У них были рваные раны от того, что их связывали кабелем. У тех, кто сопротивлялся, было больше повреждений – синяки, растяжения и даже хуже. Они позволяли мне склоняться над их ранами, некоторые – с отстранёнными взглядами, другие – с гневом, страхом, смятением, благодарностью.

– Что случилось? – спросила я, когда Джек отшвырнул свой телефон.

– Я хотел связаться с Бахати. Попросить его собрать несколько водителей, которым можно доверять, по дороге сюда. Мы не сможем посадить всех этих детей в его джип. Но моя батарейка разрядилась.

– Мы что-нибудь придумаем, когда он придет сюда. Ты сказал Олонане, что он едет?

Олонана знал, что нам пришлось бросить машину Джека, но он не стал вдаваться в подробности. Он выполнил свою часть, и, по его мнению, мы должны разобраться с остальным.

– Если Олонана узнает, что Бахати едет через землю Масаев, чтобы забрать нас, он не обрадуется. Он собирается уйти на рассвете. Бахати не сможет приехать сюда раньше. Нет никакого смысла всё баламутить.

Вождь и его воины предложили одну из своих коров, чтобы накормить детей. Они жарили куски мяса, насаженные на длинные палки, которые они воткнули в землю под углом к огню. Большинство детей поели. Младшие спали в палатке, а старшие дети растянулись у костра, на кусках коровьей кожи, которые были у Масаев.

– Что такое? – спросила я, когда я заметила, что Джек смотрит на меня.

– Мне нравится смотреть на тебя в свете огня. То, как твоя кожа светится, как твои глаза танцуют, как твои волосы оживают. – Он притянул меня в кольцо своих рук и накрыл нас одеялом. – Первым разом была та ночь, когда мы остановились у кратера. Танцуя с тобой вокруг костра, я думал, что ты самое прелестное создание, которое я когда-либо видел. Это был первый раз, когда я обратил внимание на что-нибудь или кого-нибудь после Лили. Я чувствовал себя так, как будто меня ударили под дых.

Когда он заговорил, по мне распространилось тёпло. Это было похоже на то, как быть завернутым в плащ из невидимого тепла.

– Это когда ты решил строить из себя крутого? – я ткнула его локтем.

– Неважно, что я решил или какой путь выбрал. Нельзя отрицать то, что происходит между нами. – Он переместился, чтобы я могла положить голову ему на плечо. – Отдохни немного, сладкая. Ты, должно быть, устала.

Мы смотрели на чернильно-чёрные равнины вокруг нас. Вдалеке раздался свисток поезда, за которым последовало чух-чух-чух его двигателя, а затем воцарилась необъятная, глубокая тишина. Такая, которая приличествует океанам, горным вершинам и кратерам луны.

– Как думаешь, мужчины в том фургоне вернутся назад или поедут дальше? – спросила я.

– Я почти уверен, что они вернутся, но я не знаю, когда. – Он мягко погладил мои волосы. – Не волнуйся. Утром мы что-нибудь придумаем.

Треск костра погрузил меня в странный сон. Я летала над кофейными фермами со стаей птенцов голубей. Мы мчались наперегонки со штормом, который назревал на горизонте. Но вдруг налетели облака с кровавым дождём, забрызгивая крылья из слоновой кости. Я закричала, когда они упали с неба. А потом я была на земле, по самые лодыжки в алой грязи, когда что-то острое пронзило мою ногу. Я подняла его и поднесла повыше. Это была покорёженная корона веток и сена.

– Джек! – мои глаза распахнулись, сердце колотилось.

– Джек! – голос Олонаны вторил мне. – Они идут, – он указал на два прожектора вдалеке. Они были слабыми, их было почти невозможно разглядеть, но они оставили отчетливое свечение в темноте.

– Как ты можешь быть уверен, что это они? – Джек поднялся и потянулся за своей винтовкой.

– Это они, – Олонана повернулся к Джеку, его глаза были полны древней мудрости.

– Мы можем одолеть их. Ты, я, два морана, – Джек указал на Салатона и другого воина Масаи. – Сколько их может быть? – он посмотрел через прицел своей винтовки.

– Нет, – ответил Олонана. – Мои люди и я не сражаемся. Парадоксально для племени воинов, но мир – это наш образ жизни. Каждый раз, когда мои люди участвуют в конфронтации, это затрагивает всех нас. Нас клеймят дикарями и варварами. Я больше не буду участвовать в этом. Прости, Джек. Мы можем отвлечь их от вас. Может даже сбить их со следа. Вполне возможно, что они вернулись, потому что они называют это сдаваться, и в этом случае они могут просто проехать прямо. А если они выслеживают нас, то те, кого они ожидают, – мы, а не вы. Воспользуйтесь этим. Возьмите детей и идите.

– Я не могу просто оставить тебя здесь, – возразил Джек. – Это может быть опасно. Особенно, если они выяснят, что вы забрали детей.

– Может быть. В любом случае, я отвечаю за своих людей, а ты несёшь ответственность за детей. Это два против тринадцати. Я почти уверен, что я легко отделаюсь. Вам нужно, чтобы дети были как можно дальше отсюда. Идите. Сворачивайте палатку и идите.

Мы разбудили детей, пока Олонана и его команда закатали воловью кожу и прибрали лагерь.

– Пройдет какое-то время, прежде чем они доберутся сюда, – сказал Джек, закинув рюкзак на плечи. – У тебя есть какое-то время. – Он посмотрел на мерцающие огни, пробивающиеся сквозь ночной рельеф. – Путешествие в полной темноте замедляет их. Или, может быть, они остановятся, чтобы проверить следы.

– Не беспокойся о нас, – сказал Олонана. – У тебя есть план?

– Поезд, – ответил Джек. – Я слышал, как он проезжал пару раз. Если мы пойдем по тропинке, то сможем добраться до следующей станции, а затем отправимся в Ванзу оттуда.

Вождь кивнул и плюнул ему на руку.

– Бог идет с тобой, Джек Уорден.

– И с тобой, – они завершили своё прощание рукопожатием, заполненным слюной.

Затем Олонана повернулся ко мне и протянул ту же руку.

– Taleenoi olngisoilechashur.

Вот чёрт.

Он оказывал мне такую же честь, как и Джеку.

Я плюнула в свою ладонь и пожала ему руку, всё время думая о дезинфицирующем средстве для рук…

Дезинфицирующее средство для рук, дезинфицирующее средство для рук.

Олонана, казалось, видел меня насквозь, потому что он рассмеялся и сказал Джеку:

– Надеюсь, она не делает это лицо, когда ты делаешь… как ты это называешь? Французский поцелуй.

Джек усмехнулся и обнял меня за бедро.

– Я люблю все её лица. Каждое из них.

– Тогда ты должен жениться на ней и содержать всех детей, – Олонана и мораны рассмеялись.

Так мы и оставили их в ту ночь – Олонана ухмылялся двумя отсутствующими нижними зубами, на фоне огня вырисовывалась его абсолютно круглая голова, а мораны стояли рядом с ним. В ту ночь моё определение слова «герой» стало больше и шире. Иногда герои находились между страницами книг, а иногда они стояли на холме, их мокрые тоги развевались на ветру, и они собирались держать оборону за всех нас.

Глава 18

Когда мы отошли от лагеря, видимость стала хуже. Небо было тёмным и ясным, с вкраплениями серебра. Мы молча шли по бесплодным равнинам, руководствуясь светом луны. Было ужасно тихо, учитывая, что у нас было тринадцать детей на буксире. И среди них не было обычных детей. Они все прикоснулись к смерти, и теперь она преследовала их. Инстинкт выживания давал о себе знать, и они двигались как единое целое, без вопросов и разговоров. Даже самые младшие из них старались поспевать, держась за мою руку или руку Джека, когда стало трудно идти. Была настоятельная необходимость в их движении, и это разбивало мне сердце.

– Теперь недалеко, – сказал Джек. – Вскоре мы должны подойти к железнодорожным путям.

Это был прогресс, но нам ещё предстоял долгий путь. Следующая станция была в нескольких милях от нас, и как только солнце встанет, нас будет легко заметить.

– Ты думаешь, что у Олонаны и его людей всё в порядке? – я оглянулась назад. Слабый свет огня давно исчез.

– Ona! – один из детей, которого Джек поднял на плечо, указал на что-то.

Вдалеке, в нескольких милях от нас, было небольшое свечение. Оно появлялось и исчезало.

Это фары автомобиля мерцали сквозь тень и кустарник.

Паника пронзила меня. Больше ни у кого не было причины быть там в это время. Они нашли нас, когда мы были на виду, где некуда бежать, нигде не спрятаться. На этот раз они не позволили бы детям уйти, и, что ещё хуже, они могли даже не пытаться посадить их в фургон. Они преследовали не детей. Им нужны были их части тела. Они могли бы убить каждого из них и всё равно собрать свои кровные деньги. И они также не оставят свидетелей.

Когда огни приблизились, мой кошмар вспыхнул передо мной.

Кровавый дождь.

Дети-голуби.

Сломанная корона.

Звук моего собственного пульса стучал в ушах.

«О, Боже, поговори со мной, Мо. Скажи что-нибудь. Скажи что-нибудь».

В ответ была тишина.

Огромная и глубокая.

И затем, через равнину, на другой стороне, резкий звук пронзил воздух.

Свисток пыхтящего поезда.

– Там едет поезд! Нам нужно попасть на него. Быстро! – сказала я Джеку, но он смотрел на поезд, а затем на машину. – Джек? Что ты делаешь? У нас мало времени.

Он ссадил ребенка со своего плеча и начал расстёгивать рюкзак.

– У нас есть спирт для дезинфекции, оставшийся в аптечке?

– Да, но…

– Лови, – он бросил мне бутылку, затем достал пару своих футболок и начал разрывать их. – Нам нужно остановить этот поезд, но машинист не может нас увидеть в темноте. Нам нужно зажечь факелы.

Он дал несколько хлопковых полосок паре детей и указал на мёртвое дерево с шипами, которое стало жертвой жестокости равнины.

– Летени тауи.

Они помчались, собирая ветки с дерева, обматывая концы полосками так, чтобы шипы не поцарапали их.

– Джек. Смотри! – воскликнула я. Другой автомобиль теперь вырвался вперед, за ним последовал первый, их фары сверкали, как змеиные глаза в темноте.

– Чёрт. Они привезли подкрепление, – Джек отрубал шипы от ветвей, кроме тех, что были наверху. Он замотал их в хлопок и облил спиртом. Он быстро собрал факелы один за другим, поглядывая на машины, которые становились всё ближе и ближе. Воздух, казалось, сгустился от нашего отчаянного положения. Он пропитал мою кожу, оставляя тонкий слой пота. Дети стояли неподвижно и тихо, как будто их голоса уже были приглушены.

– Держите их высоко, – сказал Джек, раздавая факелы старшим детям. – Не бойтесь, – его большой палец скользнул по колесику зажигалки, поджигая наши импровизированные факелы.

Один за другим, оживало пламя, десять горячих, пылающих солнц, освещающих ночь. Земля вокруг нас поблескивала и текла волнами мерцания золотого света.

– Они могут нас видеть сейчас, – сказала я, поворачиваясь к автомобилям.

– И они тоже могут, – Джек указал на поезд. Тот был ещё далеко, но быстро приближался. – Вопрос в том, кто из них доберется до нас раньше?

Мы были не слишком далеко от железнодорожных путей, и всё же до них, казалось, вечность. Мое дыхание вырывалось короткими, прерывистыми вздохами, когда мы мчались по потрескавшейся земле. Один из детей впереди меня споткнулся и упал. Я наклонилась и схватила его, подняв на руки. Легкие горели, ноги дрожали под дополнительным весом, но я продолжала бежать. Я бы бежала, пока кожа на моих подошвах не стёрлась, потому что это то, что вы делаете, когда монстры лязгают зубами возле ваших ног. Вы сдерживаете свои крики, свою панику, свой страх и стараетесь убежать от их щупалец.

Я пристально посмотрела на Джека и продолжила бежать. Его факел сиял впереди, от него поднимался ввысь белый дым. Дети двигались по обе стороны от него, расходясь в форме V, старшие впереди, младшие старались не отставать. Они были как стая птиц на огненных крыльях, направляющихся домой. Это было такое сюрреалистическое сильное зрелище, что оно затмило весь хаос и панику и навсегда отпечаталось у меня в голове.

Мы наткнулись на рельсы и обернулись, исследуя горизонт в поисках автомобилей. Они нагоняли нас.

– Сейчас надо быстро.

Джек расположил детей плечом к плечу, по обеим сторонам от рельсов.

– Теперь ты можешь отпустить, – сказал он мне.

Я поняла, что всё ещё сжимаю в объятиях маленькую девочку, которую несла на руках. Моя хватка ослабла, и я позволила ей медленно скользнуть на землю. Малышка заняла своё место рядом с другими детьми, её алебастровая кожа покраснела от жара их факелов. Вместе они образовали стену яркого, пылающего света.

Я стояла с Джеком посреди железнодорожных путей. Гравий под моими ногами завибрировал, когда поезд приблизился.

«О, Боже. Пожалуйста, остановитесь, пожалуйста, остановитесь, пожалуйста, остановитесь».

Джек провел пальцами по моей руке. Казалось, он чувствовал напряжение во мне.

– Держи крепко и не отпускай, – сказал он.

Другой рукой он держал факел над нами. Его глаза вспыхнули и загорелись в свете пламени, но было что-то ещё – что-то управляемое, твердое и целеустремлённое. Сначала я не могла ничего понять. И тут меня осенило.

«Ты веришь в свою собственную магию?» – однажды я спросила у Джека.

«Я перестал верить. После Лили».

Но я смотрела на профиль человека, который верил, и восхитилась им в тот момент, и теперь будь что будет.

– Джек, сзади, – сказала я.

– Что? – его голос поглотил металлический визг вагонов, когда фары поезда вспыхнули перед нами. Рельсы дрожали, когда локомотив мчался вперед по путям на полной скорости.

Джек выругался.

– Он не остановится.

– Почему нет? – я начала махать рукой над головой. – Я уверена, что они могут нас видеть. Мы все освещены.

– Это товарный поезд. Если водитель заснул, или если он не смотрит сюда, то нам конец.

Поезд приближался к нам с угрожающей скоростью. И машины тоже. Мы могли разглядеть прямоугольный участок света, отражающийся от номерного знака на первом автомобиле.

– Вот, – Джек протянул мне свой факел. – Возьми детей, отойдите с путей.

– Что ты делаешь? – мой желудок сжался, будто в него ударили.

– Оставайся на другой стороне. Все вы. Поезду понадобится некоторое время, чтобы проехать. Те мужчины не смогут добраться до вас.

– А ты? Джек, тебе нужно сойти с путей! – я кричала, чтобы он мог услышать меня сквозь грохот поезда.

– Иди, Родел. Сейчас! – его команда заставила меня действовать.

– Держите свои факелы высоко. – Я отвела детей на одну сторону. – Держите их высоко, – сказала я тринадцати детям, которым пришлось прятаться всю свою жизнь, и кому в этот момент отчаянно необходимо было быть видимыми.

Мой взгляд метался от Джека к поезду и фургону, который несся за нами. Бледные ленты рассвета просачивались с восточной стороны неба. Джек направил винтовку ввысь. Он выстрелил, открыл и закрыл затвор, чтобы вытащить гильзу, и выстрелил ещё раз. Звук прокатился по открытым равнинам, похожий на гром.

Фургон замедлился, его огни уставились на нас, как хищник, преследующий свою добычу.

«Правильно, ублюдки. У нас есть оружие, поэтому НАЗАД!»

Звук выстрела, похоже, предупредил кого-то в поезде, потому что его мощные толчки замедлились. Раздался громкий визг, когда ударили по тормозам, но поезд всё ещё продолжал двигаться слишком быстро, чтобы не сбить человека на рельсах.

– Джек! – закричала я. Дети издали коллективный вздох, когда поезд пронёсся мимо нас в виде размытой ржавчины и металла, задувая некоторые факелы. Товарняк остановился, передний вагон оказался в нескольких метрах от нас.

Тишина, которая наступила после того, как прекратилось что-то громкое и громовое, была оглушительна. Это усилило пустоту окружающих равнин. «Зверь», которого мы преследовали и которого так трудно поймать, стонал и скрипел как дракон, который выдохся. Джеку удалось его обуздать, но всё, что я чувствовала, было болезненной пустотой в моём сердце. Я стояла там, пытаясь вспомнить, как дышать, застыв, пока минуты тикали, глядя на ярко-синий товарняк, который остановился передо мной.

Звуки металла, скользящего по металлу, вывели меня из шока.

– Родел. Сюда!

Это был Джек.

Облегчение. Такое глубокое облегчение, что оно заставило моё сердце биться заново, кровь снова начала течь по моим венам.

Дети увидели его, прежде чем это сделала я.

– Haraka! Haraka! Быстро.

Он выкинул факелы, которые всё ещё горели, туша их о землю, пока поднимал детей в вагон. У него были световые люки по бокам, с прорезями вместо сплошного металла на всех четырёх сторонах.

– Я поговорил с машинистом, – сказал он. – Я заплатил ему, чтобы доставить нас в Ванзу. – Джек был полностью на адреналине, не понимая, через что он только что заставил меня пройти.

Он протянул руку, ожидая, когда я возьму её, чтобы он мог подсадить меня в поезд. – Давай, Родел. Хватит отвлекаться. Я сказал ему, чтобы он трогался. У нас мало времени.

– Я не отвлекаюсь! – я хотела плакать и не знала, было ли это от гнева или облегчения. – Я думала, что ты… ты…

Послышался резкий свист, и поезд тронулся.

– Родел? – Джек потер плечо, вращая его вперед, а затем назад.

– Ты повредил другое плечо? – это было не то плечо, на которое он приземлился, когда мы столкнулись с фургоном.

– Мне нужно перестать сворачивать пути.

Он сказал это так искренне, что уголки моего рта приподнялись.

– Как тебе удается заставить меня улыбнуться, даже при самых худших обстоятельствах?

– Я рад, что мои травмы развлекают тебя. – Он поднял меня в вагон, прежде чем запрыгнуть позади меня.

– Здесь козы! – воскликнула я. Пол был покрыт сеном, а козы ютились в загонах вокруг нас.

– Это поезд для перевозки скота.

– Пахнет так же, – заметила я. Джек оставил дверь открытой, поэтому зловоние было не слишком сильным.

Я быстро пересчитала детей. Все на месте. У маленькой девочки, которую я несла, были окровавленные колени, но кроме этого, казалось, что всё в порядке. Дети смотрели своими бледными глазами сквозь щели на фургон с преступниками, который подъезжал ближе, хорошо видимый в ранней утренней дымке. Это был тот фургон, который мы видели на пути к Магесу. Второй, покрытый пылью, следовал за ним.

– Ты их напугал, – сказала я, когда Джек прислонился к открытому люку, с винтовкой на плече наперевес.

– Я занялся азартной игрой. У меня было всего два выстрела.

– Если они сейчас подъедут к поезду…

Мы двигались со скоростью улитки, хотя двигатель напрягался, чтобы снова набрать скорость.

– Они не будут. Они не знают, что я здесь. Им нужны дети, но не настолько сильно, чтобы подвергать себя риску. Когда поезд подобрал нас, мы выиграли. Мы будем в Ванзе задолго до того, как они смогут догнать нас.

Я собиралась вздохнуть с облегчением, когда машина, которая за фургоном, начала ускоряться. Похоже, что водитель не собирался останавливаться.

– Какого чёрта? – Джек выпрямился, когда машина приблизилась.

– Он собирается врезаться в нас!

Но водитель врезался прямо в белый фургон впереди. Затем он отъехал назад и снова врезался в него.

– Чёрт, – сказал Джек, когда облака пыли расселись. Обе машины были выброшены на гравий по бокам от рельс. – Это Бахати.

– О, Боже. Он, должно быть, приехал за нами. Но что он делает? Не похоже на него, чтобы он кого-то провоцировал.

Мы с ужасом наблюдали, как трое мужчин вышли из фургона и вытащили Бахати из его машины. Водитель остался в фургоне – зловеще тёмный силуэт был заметен на фоне тонированного стекла.

– Схоластика.

Каждый мускул в теле Джека напрягся, когда он это сказал.

– Она не с Бахати. Я велел ему привезти её. Она, должно быть, у них. Это единственная причина, по которой Бахати будет следовать за ними так далеко.

– Джек, – я сжала его руку. Я знала, ему придётся уйти, но задержала его на несколько секунд дольше. – У тебя нет пуль. У тебя ничего нет.

– Это не имеет значения, – ответил он. – Там маленькая девочка, которая нуждается во мне.

«В тысячах жизней я умру тысячами смертей, чтобы спасти её».

Это была не Лили, но Джек не собирался позволить этому повториться снова.

– Послушай меня, – сказал он. – Независимо от того, что происходит, ты остаёшься в поезде. Ты доставишь этих детей в Ванзу. Ты меня слышишь?

– Я не… Я не могу…

– Ты можешь. Ты моя радужная девочка, ты чёртова волшебница. Никогда не забывай об этом. – Он взял моё лицо в свои руки и поцеловал так, будто я была самым прекрасным, что он когда-либо пробовал.

А потом я услышала хруст гравия, когда он спрыгнул и направился к кругу людей, которые пинали и били Бахати, пока он лежал на земле.

– Отпустите его! – приказал он, направляя на них винтовку. Его тон не оставил места для спора. Он знал, что у него нет пуль, я знала, что у него нет пуль, но этого не знали преступники, и они были обеспокоены всерьёз.

Мужчины отступили от Бахати и выстроились по сторонам фургона, когда Джек направлял винтовку от одного к другому, контролируя их.

– Бахати, садись в поезд, – сказал Джек, когда тот сглотнул. Он был в плохом состоянии, но быстро вскочил на ноги. Один его глаз был опухшим, и Бахати держался за колено, когда захромал к поезду.

– Ты, – Джек постучал в водительское окно своей винтовкой. – Выходи, подняв руки, и открой заднюю дверь.

Сначала казалось, что мужчина не услышал его, но он вышел, вставая сначала на одну ногу, а затем на другую. Моё сердце сжалось, когда я мельком увидела его лицо. Свежий порез шёл через его лоб, пересекая бровь и спускаясь вниз к щеке. Кровь только начала сворачиваться, рваная красная линия шла по его коже. Его запястье было чем-то обёрнуто. Красная бандана, которая трепетала на ветру. Я видела его раньше.

Где?

Когда?

И тут меня осенило. В полицейском участке. Когда я поехала с Гомой. Он до смерти напугал меня. В его глазах было что-то совершенно отличное от его льстивой улыбки.

К.К. Так его называл инспектор Хамизи. Я вздрогнула, вспомнив смех, который слышала, когда он пытался сбить Джека.

Кех кех кех кех. Как гиена, копающаяся в костях.

Я протянула руку, когда Бахати подошёл, и помогла ему подняться в поезд. Из его носа сочилась струйка крови.

– Открой заднюю дверь, – сказал Джек К.К.

К.К. подошел к задней части фургона, как будто просто решил прогуляться воскресным днем, медленно и неторопливо.

– Я не знаю, что ты пытаешься…

– Заткнись, – Джек подтолкнул его пистолетом. – Отпусти её.

– Отпустить кого? – К.К. разблокировал дверь и отошёл в сторону.

Я не могла заглянуть внутрь фургона, потому что он стоял под углом, но Джек не выглядел слишком счастливым.

– Где она? – спросил он. – Что ты сделал с Схоластикой?

– Джек, – прервал его Бахати, держась за челюсть. – Схоластика на ферме. Гома не позволила ей уехать, пока она не получит очки. Я приехал один.

Джек недоверчиво посмотрел на него.

– Тогда почему ты сцепился рогами с этими ублюдками?

– Потому что они причинили боль моему отцу. Я пришел за вами, а вместо этого я нашел его. Он не сказал им, где дети, поэтому они пытали его и его воинов. Если бы я не добрался туда вовремя… – Бахати закрыл глаза. – Что-то во мне просто щелкнуло, Джек. Я не думал. Я просто последовал за ними.

– Они отбросы, – Джек начал медленно отходить от мужчин, его глаза смотрели вниз на дуло. – Сейчас мы уходим. Мы не хотим никаких проблем. Так что возвращайтесь в свою машину и разворачивайтесь.

Мне пришлось напрячься, чтобы услышать его из-за шума состава. Поезд набирал темп.

«Давай, Джек. Заканчивай».

– Конечно, – сказал К.К., всё ещё держа руки поднятыми. – Мы тоже не хотим никаких проблем.

Он повернулся, чтобы вернуться в фургон, но наклонился, чтобы завязать шнурки. Что-то вспыхнуло, когда он выпрямился. К тому моменту, когда я поняла, что это был стальной блеск мачете, он мчался к Джеку с тошнотворным свистом. Я задохнулась, когда Джек повернулся, чтобы уклониться.

Через две секунды он попятился. Пятно малинового цвета окрасило его майку и расплылось по рукаву. Кровь полилась красными ручейками вниз по его руке и закапала на землю с кулака. Его ранили.

Джек упал на колени с отвратительным глухим стуком. Винтовка выскользнула из его руки, когда он схватился за плечо, пытаясь остановить кровотечение.

– Мы тоже не хотим никаких проблем, – повторил К.К. Он подошёл к Джеку и взял винтовку. Затем поставил подошву своей обуви на лицо Джеку и медленно-медленно, переносил на неё свой вес до тех пор, пока Джек не упал под его давлением.

– Что я хочу, так это чтобы мои сапоги были вылизаны от всего того дерьма, через которое мне пришлось пройти, чтобы найти тебя. Ты видишь это? – он указал на рану на своем лице. – Это от вождя Масаев, который украл мой грузовик. Ты знаешь, что я сделал с ним? Я сломал ему ноги. Мои люди спросили меня: «Почему, К.К.? Почему бы не убить этого ублюдка?», – К.К. потёр пучки волос на своей голове, наклоняя её то в одну, то в другую сторону, словно слушая голоса в голове. – Видишь, это то, чего большинство людей не понимает. Тонкости страдания. Я страдаю, когда убиваю. Убивать легко, как тушить окурок.