Текст книги "Распишитесь и получите"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Лузитания, Лузитания… Где-то слышал, когда-то посудина экстра класса с таким названием по морям-океанам ходила, богатеньких пассажиров перемещал, но корабль постигла судьба многих посудин: утонул… Или помогли утонуть… Не помню…Что за намёки, беся?

– Никаких намёков: организаторы банка изначально названием давали понять простакам, что банк со временем утонет, как и тёзка-корабль с разницей: если «Лузитания» пустила пузыри и ушла на дно с ценностями – новую Лузитанию успеют избавить от вкладов.

Продолжим: Берлин: Deutschе Bank, номер счёта: INSB/ сто пятьдесят две тысячи триста восемьдесят четыре DB/ семь косая черта FG. Причитающиеся суммы до единого пфеннига отослать на указанные счета в равных долях – приятно постоять за тебя! – без наущений от беса не смог так ответить фонду!

8. Время, место и обстоятельства задержания.

– Какие подробности излагать, что в Карточку вписывать, если бумаженция в страницу ученической тетради? Какие исчерпывающие ответы поместятся?

– Свойство опросных портянок прошлого, настоящего и будущего: будучи малыми по площади – пытаются вместить массу больших чувств. Вечная любовь к «исчерпывающим ответам»: вычерпать из тебя всё и выкинуть.

– Как соврать, чтобы вопрошающие отцепились? В поле тетрадного листа рассказ о задержании на базаре родного города в оккупационную зиму сорок второго года не поместится. Один вариант.

– Тогда пустим другой, где скажем, что в облаву не попадал, никто тебя не задерживал, но, выполняя приказ оккупационной администрации явился на место сбора для отправки в Германию строить тысячелетний Рейх. За уклонение от приказа – пуля, или виселица.

– Будто в своём «рейхе» работы не было. Какому варианту отдать предпочтение, какой дороже оценят в марках правопреемники древних работодателей?

9. Когда, где и в каких местах принудительного содержания находились?

– Как думаешь, сфантазировать и нарисовать совецкий лагерь? Не писать на воротах «Арбайт махт фрей», но поместить портрет «вождя, учителя, отца и друга (всего!) савецкого народа»? Мест лагерных в отечестве хватало, опишу одно и помещу в Рейхе? Такое просто сделать: лагерь везде лагерь, какие опознавательные знаки на него не вешай, разница в лагерях несущественная. Какая разница, где перейду границу жизни и смерти? Комендант немец – так и ненавидеть основания имелись, но какими эмоциями наливаться в адрес коменданта «нашего» лагеря в Анкете не сказано, пробел. Поди, «родной совецкий» лагерь не хуже немецкого устроен, гуманнее и добрее.

Фодовские умники займутся выяснением моих показаний?

– Никто проверками заниматься не будет, прошло время проверок, остынь.

– Тогда ответь, дорогой друг и товарищ, за каким хером… пардон, хреном, подробности выспрашивают?

– Любимое ваше занятие с определением «издевательство добротой», хотя фондовские товарищи обязаны молча выплатить положенные суммы и сказать:

– Простите! – не сделали, но сунули под нос анкету с намерением освежить в памяти прошлое.

– В чьей памяти? В моей? Положим, освежили, так не во славу себе, какая нужда вороватой столичной сволочи в моей исповеди? Без них прошлое прекрасно помню.

– Вмешиваться в душевные отношения комендантов лагерей и подопечных – скучное и пустое занятие, ничего нового не дающее, но чревато обвинением в кощунстве, а там и до анафемы рукой подать. На такое вы скоры, технология взаимного обличения отработана до совершенства и не забыта до сего дня.

– Одно плохо: силу потеряла, сегодня на доносы власть не реагирует, анафема превратилась в пустой звук.

10. Подвергались ли Вы каким-либо псевдо медицинским экспериментам и чем это подтверждается?

– Не подвергался, очередь не дошла. Если проклятые враги над кем-то и ставили опыты, то всякий опыт ограничен по времени. Да, устраивали опыты над живыми людьми, установленный факт. Страшное, не человеческое занятие, слов нет, подопытные знали, чем кончится пребывание в жизни и проклинали мучителей. Но пришло время, тётя Справедливость очнулась, и каждый получил своё.

– Ни все, ни все! Как быть с теми, кто на тебе, как на кролике, проверял «успехи социалистической системы ведения хозяйства» полных семь десятков лет? Нет, конечно, явных экспериментов никто и никогда, как враги, так и друзья, над тобой не производили, нет! Вроде бы никто не выяснял вопрос: «на сколько лет такой жизни их хватит»!? Единственный документ, подтверждающий факт «псевдо медицинских экспериментов» над тобою – твоя Трудовая книжка с записями о сорока пяти годах рабочего стажа на стойках социализма – пел провокационную песнь квартирант.

– Хочется задать встречный вопрос «товарищам» из Фонда:

– Как долго протянул полудохлый от бескормицы малый, вздумай враги произвести над ним пустяковый псевдо медицинский эксперимент? Мудозвоны фондовые, как мог выжить после эксперимента, а если выжил – тогда эксперимента не было? Бес, если соврать «производились» марок прибавят?

– О каких марках грезишь, кто прибавит? Где справки о телесных страданиях? Представляю: окончили враги проверку на прочность русского полудохлого восьмилетнего малого, сняли с экспериментального стола и немедля справочку выдали:

«Такой-то (полное ФИО немецким «шпрехером»), находясь в исследовательском центре города N, группой врачей Рейха подвергся испытаниям на прочность, устойчивость и сообразительность в деле…… (указано каое именно) Испытания прошёл с результатом выше среднего и оставлен жить»

– следует описание медицинской латынью сути эксперимента на сотне страниц.

11. Где были освобождены, когда, кем и как?

– Без утайки отвечать?

– Валяй…

– Не американцы с англичанами вызволяли, а случись заокеанским воям меня освобождать – впредь монастырь не увидел предательское племя наше, скрылось бы оно в земле за Атлантикой.

Тётушку освобождали американцы, и было это в «стальном сердце Германии», Рур, Эссен.

Через короткое время длинною в двадцать четыре часа после счастливого события по освобождению от неволи в лагере перемещённых лиц появился холеный, одетый с иголочки, майор. Молодой. Тётушка по причине слабого владения грамотой не произносила «майор», пользовалась неправильным «маёр» без малейшего намерения унизить честь и достоинство совецкого офицера. Не одна тётушка искажала звание старших советских офицеров, у женщин отечества «майоры» до ныне зовутся «маёрами».

– А чтобы не искажать звание – долго не держать служивых майорах, но переводить в подполковники без учёта стоит того, или нет.

– Определение «малограмотные женщины» неверное! Часто и грамотные не могут применить грамоту к месту, не видят точек приложения знаний, отчего проходят за малограмотных..

Маёр, появлявшийся утрами в лагере, по тётушкиному определению, имел «хорошо подвешенный язык», на много лучше, чем у майора-замполита времён моего прохождения трёхгодичной воинской повинности в строительном батальоне. О своём «маёре» в другом месте и подробно.

Майор тётушкиного времени являл собой образец болтуна-вдохновителя, напрочь лишенного воинского дара, но понимавшего «дух времени» и «куда ветер дует».

Единицы приходя в мир «соловьями», «маёр» им был и пел:

– Родина-мать с тоской и со слезами на глазах, с широко распахнутыми руками и с цветами в них, ждёт вашего скорейшего возвращения к родным очагам, дорогие друзья! И пусть молодые русские люди не поддаются уговорам заокеанских друзей о хорошей жизни за океаном, если решатся туда уехать! Ничего прекраснее, как вернуться на родину быть не может! – врал, сука! Знал, что врёт, и всё же врал! Это была настоящая «блядь в галифе!

Мало расспрашивал тётушку о пребывании в Рейхе по причине глупой молодости. Но есть и оправдание: не сидел во мне бес, некому было формулировать враждебные провокационные вопросы.

– Обращаясь к рабам с востока, майор поминал «совецких» людей, или «русских»? Чем блудил «маёр», на что нажимал «товарищ»?

– Сегодня-то какая разница?

– Большая! Древний майор не полным дураком видится, в органах, в отличие от остального вашего жития дураки в органы не принимались. Савецкий «Нахт Игаль» хорошо разбирался, какие душевные струны молодых людей можно трогать, а какие ни в коем разе. Поминай маёр основой в речи совецкую власть – неизвестно, сколько молодого народу отказалось возвращаться на родину и портить отчётность.,

– Массовик-затейник в погонах излишне старался, «рабы с востока» в маёрских соловьиных переливах не нуждались, без фальшивых трелей рвались домой.

– Но в среде восточных рабов телом были и рабы духом, они-то и травили сознание измученным тоской по дому ребятам:

– Погодите, родина вам припомнит работу на немцев, долго, с пристрастием, будут выяснять, как и почему попали сюда! Не раз пожалеете, что послушались болтуна! – каково!? Так отзываться о «спасителе» после трёхлетнего пребывания в оковах!?

Так поминать древнего «маёра» вроде не опасно, было, глотай, майор, заработал, а тогда? Явные враги, коим и пули не жаль!

Мрачные предсказания «врагов и предателей совецкого народа» сбылись по всем пунктам и полностью: после перехода совецкой зоны оккупации радостных счастливцев поместили в сарай и приставили охрану.

– Совецкие зоны всегда и везде остаются зонами, на иное фантазии отсутствуют. Из всего набора недавних маёровых обещаний получили только «крепкие объятия» органов, а обещанное сверх – оказалось лишним. Цветов не было.

Первое, что вспомнили пресекшие границу простаки – пророчества «кассандр», с кем недавно выполняли «рабский труд»: сбылось предсказание на сто с лишним процентов. Было и прекрасное будущее на родной земле.

– Что «кассандры»? Своим рассудком дошли до понимания, что родина не встретит остарбайтеров цветами, или нашептали голоса вчерашних работодателей?

– Подозрения не без оснований, пророческие слова о будущем возвращенцев шептали вчерашние работодатели, фашисты-изверги.

– Нестыковка проглядывается: как относились господа к рабам с востока в действительности? Ошибусь – одёрни, но простая логика говорит: если держал работника рабом и не выходил из «тиран, сволочь, нелюдь, мерзавец и «квашист» – как поворачивался язык предлагать остаться в ненавистном рабстве, когда впереди светила свобода? Совсем спятили? Кто врал?

Не располагаем сведениями о случаях побега вчерашних рабов, а ныне свободных совецких людей из советской зоны в американскую и английскую.

Побеги в первое время случались, но скоро мышеловка в звании «советская зона оккупации» прикрылась: опыт содержания зон в строгости имелся, об этом и до сего дня фильмы делают.

– Кто и когда снимет эпизод с нырянием двух загруженных рабами с востока студебеккеров в Эльбу?

– Много хочешь, за такие кадры наград не дают.

– Разница в работе на врагов и «своих» была?

– Разумеется.

– В чём суть, если кратко?

– Долго объяснять. Например, немцы даже в трудные времена не позволяли женщинам работать в шахте.

– Откуда известно?

– Знаю. Просилась работать под землю, на что получила nain!. На шахтном дворе bitte, работайте, но в забой – нет:

– Работа под землёй не женская!

– Плети рабовладельцы применяли? О «следах плетей на спинах рабов с Востока» много написано…

– Один раз получила. Работала у одной скотины, так он был скотиной не по расовому признаку, а по человечьему скотству. Пожалуй, он и немцев ненавидел. Отклонение у всякого народа есть, дело в количестве скотов на тысячу нормальных.

– Что потом?

– Как только завезли за полосатые столбики польско-советской границы – немедля загнали в сарай и три дня не выпускали. Ни воды, ни пищи, ни возможности избавиться оттого, что бывает с пищей… Когда мы, набравшиеся у врагов культуры, просились выйти для оправления нужды, наш «родной и любимый» часовой отвечал:

– А, су-у-уки немецкие, культуры набрались! Я вам покажу культуру! Ссыте в сарае! – так рождаются сомнения не в пользу «своих».

– Простим часового? От коричневой чумы Европу исцелял, ежеминутно жизнью рисковал, натерпелся, бедный, вот и сорвался «товарищ». Но в отечественных рамках, понятно и доходчиво, без эксцессов, и не до помутнения разума, хотя и мог.

Не подозревая, что травит душу антисоветчиной, тётушка поведала эпизод счастливого возвращения советских ребят из неволи.

– Вывозили недавних работников на Рейх из американской оккупационной зоны на «студебеккерах», граница меж зон река Эльба, мосты взорваны, понтонная переправа.

Съезд с берега на понтоны крутой, с поворотом, страшно опасный, по такому спуску перемещаться без работающего двигателя и на всех имеющихся тормозах, крадучись и с трезвой головой. Таких за рулями не было.

– Лучший вариант – высадить пассажиров и переходить переправу своими двоими.

– Куда там, «мы армейские шофера, войну прошли!» – и две первые машины, заполненные «рабами с востока», а ныне «освобождёнными из неволи совецкими людьми» – доблестные военные шофера с крутого уклона, вместо понтонного моста направили в реку:

   «Эльба, Эльба, мать родная!

   Эльба, пьяная река,

   не видала ты подарков

   от…шофёра-мудака!»

Надежды на спасение не было, быстрой и холодной оказалась вражеская Эльба!

Сколько «рабов с востока» погибло – выяснением никто не занимался, утонули – значит, судьба такая, так тому и быть.

Лозунг, коего ни одна газета не вывешивала «война всё спишет» не нарушал сон больших (и малых) командиров. Кому смерть интересна? Разве только они утонули? И водители не выбрались, а их гибель стране саветов куда большая потеря, чем два загруженных «под завязку» «студебеккера» с недавними работниками на Рейх!

– Радует постоянное, неуничтожимое утешение: «не я один дурак». Что утонули освобождённые – чёрт с ними, на врагов работали, туда им и дорога, а вот шоферюг, пьяных «героев» жаль! Всю войну прошли – и нате вам: в мирное время утонули! Добро боеприпасы к линии фронта везли – нет, по пьяни сгинули! Как объяснили «товарищи» родным гибель ребят и девчат?

   «Напрасно старушка ждёт сына домой,

   ей скажут – она зарыдает…»

– Рыдать разрешено матерям пьяной шоферни, а матери принятых Эльбой «рабов с востока» не смеют рыдать, «выродки на врагов работали»!

– Что известно о погибших, достали тела?

– Нет, Эльба всех уровняла, и правых, и виноватых.

Достань шоферскую пьянь – хоронили бы с «воинскими почестями», иначе поминать нельзя, договор «о мёртвых или хорошо, или совсем никак» соблюдался и тогда. Можно и в «герои» вписать, а утонувших рабов списать, как «погибших в неволе»: утонули-то в Эльбе! А чья Эльба? Правильно, вражеская река, не совецкая…

– «Студеры» до сего дня на дне Эльбы покоятся?

– Не выяснял.

– Срочно устрой встречу с душой тётушки! Молод был, глуп, в своё время о многом не расспросил. Что вперёд вылетело: хмель из голов доблестых савецких военных шоферов, или шофера из кабин? На дно никто не ушел?

– И это неизвестно, а что не отмечено на бумаге – того вроде и не было, не въезжали два «студера» в Эльбу с крутого берега.

– Как поминали врагов шофера, останься жить? У врагов восточные рабы выжили, а ваши крепкие и мужественные руки одним повортом рулевого колеса… да-с, это самое…

Жили дужегубами?

– Нормально жили, это мериканские враги напоили, мы не виноваты!

– Малограмотная тётушка трудные вопросы задавала, а ты так вообще безответные выпускаешь. Учини тогда органы дознания опрос шоферне:

– Предстояло людей везти, вчерашних невольников, кто допустил ваши пьяные рыла к управлению техникой? – в длинной цепи начальников и подчинённых на конце нашли технаря в звании «капитан».

Машина, в коей тётушка катила на родину и свободу (малую) шла последней. Когда первые два транспорта нырнули в Эльбу – шоферюги тёткиной машины, сучьи потроха, мигом отрезвели и крадучись въехали на понтон…

Появится нужда в деталях трагедии – устрою связь с душой тёти, нагоню жаркую волну вдохновения когда засядешь излагать тётушкины воспоминания о «жизни в чужой неволе».

– Не находишь «чужая неволя» допускает существование собственной?

– Нахожу, что прикажешь?

– Ничего, проехали…

– Может, не стоит выкладывать неприглядные истории о победителях? «Черним славное прошлое»?

– А – прошлое осветлится? Отвечай, кто и где освободил.

– Польша. Рядом с «Кобет Майданек пекло» Освобождали свои.

12. Куда и когда вернулись после освобождения?

– Если отвечать тремя страницами на вопрос Карточки – глядишь, получится маленькая повесть без деталей, в этом что-то кроется.

– Не я ли говорил?

– Куда возвращать «совецких» юношей и девушек из «рабства»?

– В родное рабство, в «страну советов», или «победившего социализма», что один хер. Но не всех: кто-то остался в Европе. Пленные иностранцы охотно женились на русских и украинках, но юноши рвались домой. Мужская ностальгия сильнее и непреодолимее женской тоски по родине.

– И ты, мудрый бес, этому удивляешься? Такова природа женщины: следовать за мужчиной.

13. Указывали в анкетах до 1985 года факт пребывания в местах принудительного содержания созданных фашистами?

– Поминающие фашистов «таварищи» маются склерозом и забывают свои места принудительного содержания.

Почему поминается одна тысяча девятьсот восемьдесят пятый год, чем знаменит, что за исторический рубеж? Ни ранее, ни позже, но восемьдесят пятый, что скрыто в вопросе? До указанного рубежа дозволялось брать за филе граждан с длинными языками, а после восемьдесят пятого у органов руки укоротились?

– Придерживайся приличий и выбирай слова!

– Что случится, если по глупости, в забывчивости, предвкушая обогощение марками, брякуну лишнее, что лишнее, как выглядит прошедшее мимо Конторы Глубокого Бурения? В прошлом был настолько глуп, что на каждом перекрёстке обманывал слушателей рассказами о пребывании в лагере за рубежами отечества и не понимал, почему нет реакции слушателей, никто и ни разу не сказал:

– Ну, и брехать здоров! – и выложив все эпизоды на пятьдесят лет выключил вещание?

Всё оказалось просто: когда радостное волнение от получения компенсации в марках достигло апогея – выяснилось: большая часть молодёжи города оккупация закончилась отправкой в Рейх на работу. Всё встало на свои места и прояснилось: кому интересны мои россказни о пребывании за границей «в грозном зареве войны», когда у каждого свои, не менее интересные повести имелись? Интереснее и богаче потому, что собственные?

14. Давали Вы согласие на добровольную работу в Германии?

– Встречный вопрос фондовской шушере: «все строители «страны саветов» давали согласие строить беломоро-балтийские каналы и прочие магаданы?» Ответь, о «демон зла» ради Сил твоих Высших: на кой хер задавать вопросы о добровольности через половину века, как скажется на сумме компенсации «да» и «нет»? Добровольно, рвался в эту Германию, мечтал «честным трудом крепить мощь Рейха?» Марок за усердие прибавишь? Какая сволочь испытывала оргазм, составляя Карточку? «Лебединая песня» гебешника на пенсии?

– На ГБ не похоже, те работают чисто, здесь прёт тупое и сгущенное хамло. Набивай: «запорные кольца в организмах высших приматов в медицине называют «сфинктерами», и в момент смерти, или в случае предельного изнашивания организма команды «держать и не пущать!» не проходят из центра до запорного кольца и наступает безвластие:

– Нет власти над нами, кончилась! Да здравствует свобода! – и кольца открываются на весь диаметр. Всю жизнь, не считая поносных минут, выполняли команду «держать» – и вот те раз, нет команды, делай, что хочешь с понятным результатом: в торжественный миг прощания с жизнью, человекообразное обделывается, некрасивый финал красивой жизни. Обидно: живёшь красиво, на зависть всем, со многими и частыми излишествами в еде и питии, в безграничной власти над ниже стоящими, а в итоге путь в вечность оказывается обделанным.

– То есть, обосранным?

– Так и есть, иной мир не принимает с дерьмом в кишках, и впредь не примет, оставляйте дерьмо в мире сем, пусть дерьмо и будет сплошь из чёрной икры. Запомни: хочешь уйти из жизни чистым не жри перед смертью.

– Ага, ждать, когда придёт? Голодать?

– Помимо физических запорных колец есть идеологические сфинктеры, но не от Природы, идеологические сфинктеры удерживают от вредных высказываний, ими обзаводятся сознательно и с трудностями.

Идеологическое запорное кольцо того стоило: оснащённые запорами товарищи получали место у кормушки с икрой и право распоряжаться с неимевшими запорного кольца правдоискателями. Идейный сфинктер появлялся не у всякого, но отрастал только «у стойких и преданных делу партии товарищей», коих простой народ «рьяными» величал.

– «Рьяными» пользовались осторжные, с тормозами, а бестормозные поминали «педерастами».

И Карточку составлял «политический» педераст из славной когорты «идейных товарищей», не мог пропустить сладостный момент «выяснения враждебной сущности претендентов на марки» Наложить запрет на выдачу компенсации бдительный товрищ не мог, не его деньги, но как-то проявить прежнюю «слушаюсь» хотелось, так и появилась Карточка.

– Старого педераста понять нужно: жизнь кончилась ничем, подлая старость во всей красе и болячках явилась, империя «саветов» накрылась медным тазом, чёртов сфинктер износился и пребывал в растерянности, что запрещать (держать) в новое время, а чему давать простор.

Вот случилась последняя вспышка восторга:

– Вспомнили обо мне, радость-то какая! – когда-то бодрое, крепкое, стойкое коммунистическое очко открылось без команды сверху и подобие человека пукнуло «Карточкой».

– Пукают дети и барышни, а фондовский товарищ серанул. Поменяй «пукнул» на «последний выдох задним проходом верного стража социалистических завоеваний».

– Чего вздыхать было, смысл? Поясни.

– В трудовой жизни встречал орущих начальников?

– В избытке.

– Задавался вопросом: «чего командир орёт»?

– Нет. Мало ли с чего начальники орут? Жизнь у начальства трудная, нервная, порченная алкоголем и половыми излишествами, вот и орут… Наши начальники особенно.

– Названные причины приняты, но есть и ещё одна, главная: криком маскируют глупость и никчемность перед подчинёнными. Нельзя начальникам общаться с подчинёнными нормальным языком. Вот и орут, криком страх нагоняют. Тот, кто сочинял «карточку» – думал: «не следует ждать момента, когда они все вместе, одумавшись, спросят за прошлое. Начну «атаку» первым»!

– Твоё шестилетнее «запорное кольцо» в неприличном месте без команды открывалось перед бомбёжкой, что для мальчишки шести лет естественно, но неестественно, что этот мальчишка довольно быстро избавился от слабости. Автору «карточки претендента» за восемьдесят, «кольцо» идеологическое ослабло, не держит, старичок и пукнул карточкой. Он бы и рад не вонять «вопросами о прошлом», но не может сдержать… Прежде, чем отдаться очередной вере, или вступать в партию, что одинаково с верой, следует убедиться, что идеологический сфинктер до конца останется крепким и мужественным:

– Вдруг кольцо ослабнет, и обделаюсь новой Карточкой?

– Успокойся и отвечай вопросом: «как могла передовая совецкая молодёжь, все, как один, сознательно и по доброй воле, отправиться крепить трудом враждебный Рейх!? Всегда, везде и до скончания веков вывоз русских парней и девчат назывался «угоном в фашистскую неволю», а сегодня кто-то делает намёки о «добровольном созидании советскими людьми тысячелетнего Рейха»! Только скрытый враг, или выживший из ума негодяй мог вопрос сочинить…

– Или то, и другое в одном лице.

– Пожалуй! Как можно было добровольно идти в рабство? Так очернять прошлую «совецкую» молодёжь, скотина!?

Считаешь слабоумной, сомневаешься в преданности советской власти!?

– Нет места в паршивой бумажке на длинную речь! И забыл о «паршивой овце в стаде».

– Не надо, знаю пословицы не хуже вас! Из-за одной овцы стоило вопрос в карточку вписывать, одна «овца» погоду делала? Одна оспина на красивом лице совецкого народа портила лицо всего народа? Стоило говорить? Да так, что все оказываются плохими?

– Вопрос: добровольцам, с желанием ехавшим в чужую Германию честным трудом укреплять оборонную мощь Рейха, наследники прошлых «сплутаторов» марок добавят?

Вроде бы стоило, а?

15. Давали Вы согласие на сотрудничество с оккупантами?

«Альфа» и «Омега» Карточки, квинтэссенция! Все вопросы хороши, один другого лучше, но этот на особицу, скромный, вежливый, аккуратный, не вопрос, а сказка! Неповторимый вопрос, ничего подобного в «карточке» нет! Чувствуются мозги большого мастера. Поручи мне составлять «карточку претендента» не стал фальшивить вежливостью органов, а задал вопрос в лоб:

– Отвечай, сын суки: предатель и вражеский пособник!

– Как скажется сумма в марках при ответе «не», и прибавят иноземных монет, если написать «да»? В какую сторону изменится сумма компенсации за разные варианты ответов? Логика говорит, что если сотрудничал по доброй воле – то и следовало бы прибавить и обойти по богатству тех, кто работал по принуждению. Как долго и какой толщины слой несмываемого позора будет прикрывать мою голову, если скажу:

– Да, было, сотрудничал с врагами! И вместо марок немедля отправить досиживать? Это сегодня важно, а не то, что было пятьдесят лет назад?

– Пиши: «в шестилетнем возрасте был завербован военной разведкой Вермахта (Абвер) с присвоением звания «ефрейтор» с первого дня службы. На иные условия не соглашался»! – нет, куда, скотина, тянет!?

16.  Были Вы осуждены за преступления против Родины?

– Был осуждён без суда и следствия советским народом и покрыт несмываемым позором на всю оставшуюся жизнь – коммунистическая, как прозевал и не вписал в карточку коронный вопрос: «за пятьдесят лет не остыла ненависть к врагам»?

– Были среди оккупированных савецких людей «чистые перед партией и народом», кто мог с чистой совестью мог плевать в остальных? Почти евангельское: «кто без греха – пусть напишет донос на соседа»!

– Евангельским камнем в тебя мог запустить товарищ из «сорока бессмертных».

– Кто такие будут?

– Партия, лучшие представители народа, числом сорок миллионов, выходившие чистыми из любой грязи и по недомыслию вписанные в «честь и совесть». Ум поминать не стану, лишнее. А родина прошляпила меня, но по какой причине не догадываюсь.

– Преступления мизерные.

– Хотя и бес с пятью вышками, но ничего не понимаешь в наших преступлениях. Славимся временами, когда и за меньшее преступление получали много.

И снова упор в марки: осуждённым за преступления против родины откажут? Если отвечу «да, совершал» – не дадут марок и отправят досиживать? Чьи деньги тратятся.

Немецкие, а ты коммуническая срань с какого боку к чужим деньгам приставлена? Куда лезешь, чего клеишься? Как разогнался в «славном совецком прошлом» – так до се остановиться не можешь? Тормози, упырь! Кому нужны мои ответы на тему далёкого прошлого? Немцам? Немцы осознали прошлую вину и предлагают компенсацию за когда-то причинённые неудобства:

– Получите и простите! В далёком времени мы были большими дураками надумав переделать вас под свой стандарт, за что сегодня и расплачиваемся» – немцам не нужны мои «исповеди» под диктовку паразитов из Фонда, немцы меня знают лучше, чемя их. Беспокоят сомнения в адрес «фонда», а как они рождаются и почему – тайна.

На шестнадцать вопросов «Карточки» было высказано не менее тридцати двух отборных матов с упоминанием женских и мужских половых органов, как по отдельности – так и в тесном общении. Поскольку план по мату выполнен, а спроса на сверхплановую продукцию нет заряд матерного гнева, выпущенный в адрес ворья из «Фонда примирения и взаимного понимания» был устным и не достиг цели.

– Заблуждение: ни письменный (видимый) мат, ни устный ваше ворьё не трогает.

Глава 13. Затишье перед выплатой

Когда-то накрытые одеялом оккупации будут до конца дней помнить о непреходящих желаниях того времени

а) что-то положить в вечно пустой желудок,

б) миновать близкого общения с предметами военного назначения как то: пули, снаряды, мины, бомбы а равно и с осколками перечисленных предметов.

в) выспаться после ночного налёта авиации. Чьи крылатые машины нагоняли страх не важно, как одни, так и другие и позже, не задавали вопросов освобождаемым:

– Мы вас погоняем, а вы потерпите, не возражайте, поди, война всё же! – дальнейшее происходило без возражений.

в) и было безразлично, чья бомба остановит «житие мое»: вражеская, или родная. («Нужное – подчеркнуть»).

Порядок следования пунктов а), б), в) мог быть иным, но набор корзины военного времени оставался неизменным, без умаления прелести указанных позиций.

Но пришло время, когда тысячам граждан с оккупированных территорий и побывавшим на вражеской территории в качестве рабочей силы сверху дозволили признаться себе и другим:

– Получить компенсацию в марках за прошлое – это вам не на Эверест взобраться! – моя «карточка претендента» поехала в столицу, а в органах социальной защиты повторно было сказано наше вечное и тревожное:

– Ждите…

Глава 14. Доче марки. Обогащение

Когда ожидание марок превратилось в пытку – из столицы пришла бумага, предлагавшая претендентам явиться на расчёты за прошлое по указанному адресу с набором документов удостоверяющих личность претендента.

За не доживших до компенсации могли порадоваться близкие родичи с доказательством родства, и жена умершего могла получить компенсацию, От пояснений пахло Западом.

Длинный коридор с кабинетами в доме социальной защиты уставили стульями отдыха состарившимся претендентам.

Пожилые люди степенно ждали вызова в кабинет, где шустрые и нахальные столичные товарищи выдавали марки, заработанные не их руками.

Шума, гама, попыток вне очереди войти в вожделенный кабинет и рассчитаться за прошлое со стороны вчерашних работников на Рейх не наблюдалось, и в таком поведении претендентов наша пара усмотрела чуждую советским людям культуру. Нужно говорить, что наблюдение было приятным на удивление? И только в конторе социального обеспечения имел удовольствие наблюдать, как поведение скромно, с переходом в бедность, одетых претендентов разительно отличалось от обычных, не порченных вражеским зарубежьем соотечественников.

– Выйди из кабинета обогащения товарищ с внушительного вида и провозгласи наглым, уверенным голосом:

– Компенсации отменяются! – работники на Рейх все, до единого, промолчали, и, потупив глаза, вышли на воздух.

– Рядом жили, а мы не знали, что в войну на Германию работали!

Коридор Отдела соцобеспечения представлял длинную квадратную трубу с окном в торце, глядевшем на закат. Вдоль стены кабинеты числом пять. Стандарт. Прежде и никогда впредь, подобные учреждения иными строить не будут.

Кабинет выдачи марок находился в одном конце коридора, а в другом, с окном на улицу, стоял товарищ, не имевший отношения к процедуре выдачи марок, и злыми глазами поглядывал в сторону счастливчиков.