Текст книги "Проводы на тот свет"

Автор книги: Лев Корнешов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Ольга пока играла роль раскованной, сексапильной юной девушки, заранее готовой к неожиданностям. Оставалось выяснить, зачем ей это.

– Хотите меня очаровать? – не без ехидства поинтересовался Алексей.

– Очень хочу, – не стала разубеждать его Ольга. И распорядилась: – Я в темпе все готовлю, а вы носите на стол. Хотите выпить – пошевеливайтесь!

Она вела себя так, словно была знакома с Алексеем сто лет, и теперь забежала в гости, на огонек, очень современная девочка...

В сумке у неё оказалась пузатая темная бутылка джина и тоник. Объяснила:

– У меня вкусы стабильные. Отправляюсь в гости всегда со своей бутылкой – вдруг там не окажется джина.

– Все мы немножко с приветом, – прокомментировал Алексей.

Через десять-пятнадцать минут они уже сидели за столом. Алексей налил ей джин, добавил тоник, опустил дольку лимона.

– Льда, конечно, нет, – отметила Ольга.

– Есть. Сейчас принесу из морозильника.

Себе Алексей, не скупясь, плеснул коньяк.

Наконец, все приготовления были завершены, и Ольга подняла бокал.

– Уговор такой... Выпьем по одной, поскольку вас истомила жажда, потом поговорим о деле, а уж после этого каждый выпьет, сколько пожелает. Идет?

Алексей согласился. Ольга отпила несколько глотков, поставила фужер на стол, потом снова взяла его и допила до донышка. Алексей выпил свой коньяк Маленькими глоточками, демонстрируя хорошее воспитание. Поставил рюмку на стол и спроси:

– Собственно говоря, почему вЫ пришли ко мне, неизвестному вам человеку?

– О, я многое о вас знаю! Бывший офицер каких-то элитных частей, юридическое образование, следователь по особо важным делам прокуратуры... Журналист не из последних и не из тех, кто ради гонораров напишет что угодно и про кого угодно...

– Откуда у вас такие сведения? – удивился Алексей.

– Частично – от Юрася, частично – от моей подруги из "Комсомольской правды". Она же сообщила, что год назад от вас, простите, сбежала законная супруга и с тех пор вы срываете цветы удовольствия по чужим клумбам, снимаете девочек без обязательств перед ними.

– Ничего себе типчик вырисовывается! И самое странное – это правда. Я сперва с тоски-одиночества ходил за девочками на Тверскую, а потом решил зачем платить, если можно за "спасибо"?

Осведомленность Ольги не то, чтобы расстроила, но несколько испортила настроение. Надо же, живешь и не знаешь, что к тебе внимательно присматриваются, оценивают. Он сказал:

– Хватит обо мне, приступайте к делу, Ольга, как вас там по батюшке.

– Ольга Тихоновна, если это вас волнует. Именно о моем отце и пойдет речь. Вам фамилии Благасов, Ставров, Брагин ничего не говорят?

– Дайте подумать... Ага, вспомнил, мы в своем еженедельнике публиковали информацию о разаборке в ресторане "Вечность". Ставров и Брагин убиты, Благасов легко ранен... Я запомнил заметку, потому что выпал странный расклад: В Ставрова всадили двенадцать пуль, в Брагина – восемь, а в Благасова – одну и ту в мякоть плеча...

– Я Ольга Ставрова. Двенадцать пуль – это в моего отца...

– Сочувствую, – после паузы сказал Алексей. – Примите мои соболезнования. Но почему вы не в трауре?

– Прошел уже месяц со времени этой, как вы говорите, разборки. Нельзя бесконечно выставлять напоказ свое горе, – сказала Ольга. Оживление сошло с её личика и она вдруг стала тихой, печальной.

– Помянем вашего отца? – предложил Алексей.

– Нет. Мы договорились – после первой – о деле. Помянем чуть позже.

– Что вы от меня хотите?

– Чтобы вы нашли убийц.

Печальной девушки больше не было – против Алексея сидела девица, в глазах которой читались решительность и твердость.

– Легко сказать... Вам мой телефон дал Юрась... А что он? У него больше возможностей. Его братва может половину города перерыть-перевернуть.

– Юрась был давним другом моего отца. Но в последние годы они разошлись. Я знаю из-за чего – отцу больше не нужна была "крыша" и он отказался от услуг его братвы. Вы знаете, чем занимались отец и его компаньоны?

– Напомните, пожалуйста, – уклонился от ответа Алексей.

– Ритуальная фирма "Харон", десяток других фирм похоронно-ритуального профиля, рестораны. Но самое главное – они "держали" три городских кладбища и собирались открыть четвертое, сугубо коммерческое.

– Простите, но я в этом плохо разбираюсь. Это выгодно?

– Еще как! Миллионы и миллионы... Простите за цинизм, но свеженький покойник – это деньги. А умирают у нас каждый день сотнями.

– Надо же... Значит, я умру и на мне, усопшем, кто-то хорошо заработает?

– Я слышала грустную шутку: сегодня помереть дороже, чем лечиться. Хотя и лечиться тоже стоит недешево.

– Откуда вам это известно – молодой, красивой, судя по цветущему виду, не страдающей хворями?

– Я – дочь своего отца. Кстати, мне кажется, что Юрась отказался влезать в поиски его убийц по очень распространенной причине: здоровые, нормальные люди инстинктивно сторонятся кладбищ, разных похоронных дел. А вот отец и его компаньоны вполне увлеченно всем этим занимались. Конечно, большие деньги имели значение. Однако для них чужие смерти как бы стали частью их жизни.

– Объясните.

– Это долго и сложно объяснять. Вы рискуете выпить вторую рюмку где-нибудь к рассвету. Поэтому давайте о деле: я прошу вас разыскать и назвать мне убийц моего отца. А отомстить я сумею сама.

Костров, заметив, каким холодным и почти застывшим стал её взгляд, понял: отомстить она сумеет.

– Что же, рассказывайте все подробно, – со вздохом предложил он.

Ольга подробно рассказала о том, что из себя представляет фирма ритуальных усЛуг "Харон": как создавалась, становилась на ноги. Она знала очень много, потому что выполняла роль помощницы своеГо отца, Тихона Никандровича – он никому не доверял.

– Наша фирма, – подчеркнула она, – в последние год-два процветала и была предметом зависти многих деловых людей.

– Вашему отцу угрожали? Допустим, требовали принять в долю, продать акции, отстегивать регулярно крупные суммы?

– Нет, насколько я знаю. Во всяком случае начальник нашей службы безопасности ничего об этом отцу не докладывал.

– У "Харона" своя служба безопасности?

– Конечно, как и у всех крупных фирм. Ее возглавляет бывший полковник КГБ Марат Васильевич Волчихин.

– Вот и поручите ему розыск убийц.

– Волчихину это уже поручил Благасов. Но я думаю, что они никого не отыщут.

– У вас есть основания так считать?

– После убийства моего отца и Артемия Николаевича Брагина полновластным хозяином "Харона" стал Благасов. А Волчихин – его человек.

– То есть, он единственный преемник. А как другие? Есть ведь и наследники?

– Другие, как вы изволили выразиться – женщины. Я, дочь Брагина Алевтина и его жена. Моя мама несколько лет назад умерла. Нам определены проценты от прибыли – равные всем. Виолетте Благасовой – ничего, так как она жена нового хозяина, то есть он содержит её на свою долю, которая с гибелью моего отца и Артемия Николаевича Брагина сразу увеличилась втрое. Механизм простой – вся прибыль идет Благасову, а уж он отстегивает крохи нам: мне, Альке, жене Брагина. Если с Благасовым что-нибудь... печальное случится, хозяйкой "Харона" и его "окрестностей" автоматически станет Виолетта Петровна. Кстати, её фамилия по первому мужу – Заксельрод...

– Он жив?

– Конечно. И даже в новых условиях процветает. А тогда был зубным техником-протезистом: золото и дефицитные стоматологические услуги... Но думаю, Виолетта Петровна от Благасова ничего не получит.

Алексей был недолго знаком с некоей Виолеттой Петровной. И даже более того... Неужели она? Случаются же в жизни неожиданные странности...

– Почему?

– Виолетта очень... не сдержанная по части мужчин, – не смущаясь, объяснила Ольга. – И Благасов это знает. Он её или выгонит или "закажет". Отец мне не раз намекал, что это вскоре произойдет. И просил не отказывать Благасову, если попросит меня выйти за него замуж. Как в старину говорили: капитал к капиталу, а любовь приложится. Но он уже положил глаз на Алевтину и переспал с нею.

– А как вы к этому относились?

– Ни за что! Я вижу то, что не замечал отец, увлеченный похоронными делами: у Благасова явный сдвиг по фазе. Он очень своеобразный...

– Ладно, пока оставим его в покое. Сколько вам достанется в соответствии с этой странной "процентовкой"? Если не хотите, не отвечайте.

– Почему же? Я думаю, тысяч пятьдесят-сто долларов в год. Кроме этого отец несколько лет назад открыл счет на мое имя в Сбербанке и регулярно его пополнял. Жил он скромно, в загулы не впадал, в казино не ходил, на женщин не тратился. – Ольга еле приметно улыбнулась и шутливо представилась: – Я простая российская миллионерша...

– Ого! – не сдержал удивления Костров.

– Да. Мне есть чем вознаградить вас за труды.

– Если я соглашусь...

– Вы согласитесь! – воскликнула Ольга. – Вы не откажете в помощи слабой, беззащитной девушке. Ведь ясно, что меня тоже уберут, ибо я могу через суд потребовать свою долю наследства. Убьют и Благасова – он уцелел случайно или временно. Потом настанет очередь его жены Виолетты, дочери и жены Брагина...

– Мрачноватая картина получается.

– Кто-то стремится прибрать к рукам многомиллионное дело. А вам известно, сейчас в Москве удавят и за тысячу баксов.

– В этом вы правы. – Алексею хорошо было известно, что убивали и за гораздо меньшие суммы.

Ольга сказала:

– Я не знаю, какая у вас зарплата вместе с гонорарами. Предлагаю вам две тысячи баксов ежемесячно, оплачиваю разумные расходы по розыску и даю пятьдесят тысяч премии, когда вы назовете имена киллеров и докажете, что это именно они убили моего отца.

– Деловая, аж жуть, – пробормотал Алексей. И спросил:

– Начитались американских боевиков?

– Не поняла, – удивилась Ольга.

– То, что вы предлагаете – это американские принципы оплаты труда частных детективов.

– Сама додумалась.

– Помолчите и дайте мне прикинуть.., – попросил Алексей. Ольга послушно притихла.

Ну вот, размышлял Алексей, и нарисовался выход. Из редакции так и так уходить, главный редактор не простит грубых эпитетов, а он тоже не простит главному трусость и пляски под дудочку денежного туза-мошенника. А тут предлагают дело по его профилю – розыск. И хорошие баксы. Да и девчушка вызывала сочувствие – изо всех силенок старается казаться деловой, собранной, энергичной, а в глазах застыли льдинки-слезинки.

– Сколько вам лет? – спросил Алексей.

– Не беспокойтесь – совершеннолетняя, – ответила Ольга.

Алексей в душе удивлялся, с какой легкостью она переходила от печали к улыбочкам, от подчеркнуто делового тона к легкомысленным намекам. Вот уж воистину каждая женщина играет свою роль. Ему захотелось её немного позлить.

– Это вы не тревожьтесь. Вам ничего из того, о чем вы подумали, не угрожает.

– А о чем я подумала? – не унималась Ольга. И сразу же согнала улыбку с лица: – Вы мне пока не ответили на мое предложение... Скажите "да"! потребовала она.

– Хорошо, – наконец сказал Алексей. – Я нанимаюсь к вам на работу. Но за успех не ручаюсь. В одиночку такие проблемы решать трудно.

– Я буду вам помогать, – вполне серьезно заявила Ольга.

– А дочь Брагина... Алевтина, кажется?

– Она знает, что я поехала к вам для переговоров. Но Аля смирилась с потерей отца. И её вполне устраивает сумма, которую ей будет отстегивать Благасов. Алька сказала, что тоже хотела бы с вами встретиться.

– Алька?

– Ей двадцать, как и мне. А вам – тридцать два.

– Все-то вам обо мне известно.

– Так меня учил отец: хочешь иметь общие дела с человеком – узнай о нем все, что можно.

Ольга открыла сумочку, извлекла доллары, протянула Алексею:

– Здесь – тысяча: аванс.

– Что же, хозяйка, – иронично протянул Алексей. – Не откажусь. Мы, убогие, видим такие деньги только по светлым праздникам. Спасибо, кормилица...

– Не паясничайте, – строго прикрикнула Ольга. – Лучше наливайте, запрет снят, да и договоренность достигнута.

Они выпили, и Алексей налег на закуску. День выдался маятный, длинный, странный. Складывалось одно к одному: беседа "по душам" с главным редактором, явление этой барышни со своими убойными и похоронными делами.

– Давайте сегодня больше не будем о деле, – предложила Ольга. – Устала я от всего этого.

И откровенно призналась:

– Этот месяц весь, после похорон, проревела белугой. Я отца очень любила... И вдруг оказалась одна в огромной квартире. И кругом пустота – в квартире, на душе, в целом мире. У Альки хоть мама есть, а у меня никого...

– Хорошо, – согласился Алексей. – Отложим разговор о делах на потом. Тем более, что будет он длинным. И говорить нам придется не один раз.

Он снова разлил: джин – ей, коньяк – себе. Они выпили, и Ольга поинтересовалась:

– Сколько вы можете выпить?

– Под настроение. Но хорошо, что спросили... Надо подготовиться...

Он извлек из бара, встроенного в книжные полки, ещё одну бутылку коньяка.

– Теперь я верю, – Ольга охотно подставила свой бокал, чтобы он долил её джин, – рассказам о том, что журналисты много пьют. Вы предлагали помянуть моего отца... Вечная память Тихону Никандровичу Ставрову.

Она осушила свой бокал до дна.

– Слушай, девочка, – забеспокоился Алексей. – Не гони лошадей, слетишь с катушек.

– Ой! – радостно воскликнула Ольга. – А можно и я буду говорить вам "ты"?

– Не возражаю.

Коньяк делал свое дело, Алексей чувствовал, что уже немножко "поплыл".

– Тогда выпьем за это! На брудершафт...

Контакт на любовь

Они все-таки напились. Вернее, первой – резко и внезапно – опьянела Ольга. Она попросила Алексея расстегнуть пуговки на своем "бюстье", сбросила его на пол.

– Скоро и бриджи сниму, – пообещала заплетающимся языком. – Очень жарко.

– Не надо! – взмолился Алексей. – Я ведь не железный...

– Проверим, – она хотела сказать это грозно, но получилось пьяно. Расскажи мне про этих девочек с Тверской... Как они? Умелые? Я тоже стану падшей женщиной! – Ольге, видно, подумалось, что сказала нечто остроумное она рассмеялась.

– Да ничего особенного, – ответил Алексей. – Но_не тебе, миллионерше, их осуждать, – с неожиданной для себя злостью стал он отчитывать Ольгу. Не от хорошей жизни пошли они на панель.. Ты что, не собираешься уезжать?

Алексей спросил это и понял, что задал глупый вопрос: Ольга ведь за рулем, хорошо, если доедет до первого гаишника, а скорее всего – до первого столба.

– Никуда я не поеду, – заявила девушка, заикаясь на каждом слове. Мне у тебя хо-ро-шо. И покойники не являются, как в моей квартире. Они, те, кого не захоронили по-человечески, в ней поселились. А в кладовке ночует старик Харон со своим веслом...

"Господи, – подумал Алексей, – совсем девчонка сдвинулась от всех своих волнений". Он пожалел, что неверующий. Перекрестился бы.

Ольга выполнила свое обещание и, едва не падая со стула, стянула бриджи. Глаза у неё закрывались.

– Веди меня на матрац, – потребовала девушка.

– Сейчас. Постелю только, – не стал он ей перечить, окончательно захмелевшей.

Алексей быстренько расстелил постель, перенес Ольгу на диван. Двуспальную кровать после ухода Татьяны он выбросил на помойку, а новой не обзавелся.

– Ложись рядом, – потребовала тихо, умоляюще Ольга. – Мне одной страшно... Покойники... Харон...

Она уткнулась ему в плечо и тут же по-детски засопела носиком в быстро заполонившем её сне.

Алексей немного поворочался, пытаясь отодвинуться от девушки, но Ольга не отпускала, держала на удивление цепко. Он тихо полежал с открытыми глазами и тоже уснул – крепко и без сновидений.

Когда проснулся, Ольга сидела за столом только в бикини. Она уже успела принять душ, волосы у неё были влажными, под глаза легли синие тени.

– Я пока не похмелялась, – объявила. – Ждала, когда ваша светлость очухается.

– Я сейчас...

Алексей держал голову под холодной струей, пока не застучало в висках. Этого ему показалось мало и он полез под горячий душ. Побрился, натянул спортивный костюм, вышел, малость пришедший в себя, к Ольге. Она чувствовала себя неловко, отводила взгляд.

Алексей налил ей и себе, они молча выпили.

– Мне надо после таких доз, как вчера, утром три рюмки коньяка, объявил Алексей, прерывая неловкое молчание. – И мне тогда три, – сказала Ольга. – Ты что, решила соревноваться со мной?

Она чуть оживилась после выпитого, отрицательно качнула головой:

– Куда уж мне, пичужке.

Она хотела что-то спросить, но не решалась. Алексей её не торопил.

После второй Ольга извиняющимся голоском произнесла:

– Я ничего не помню... Точнее, помню, что мы обо всем договорились, ты согласился помочь мне найти убийц папы. Потом мы говорили о всякой всячине и вдруг я вырубилась...

– Хорошо, что ничего не помнишь. Это алкоголики на следующий день после пьянки про себя подробности вспоминают, а у тебя был просто срыв, так бывает. Не казнись.

– Утешил...

– Спрашивай уж до конца.

Она решилась:

– Ты меня... трахнул?

– Нет.

– Почему? – серьезно спросила Ольга. – Я ведь была полностью в твоей власти... И сопротивляться бы не стала...

– Невелико удовольствие – перепихнуться с пьяной девушкой.

Она надолго замолчала, задумалась.

– Мне не надо третью рюмку, – сказала Алексею. – Хватит двух, меня уже и так повело. Самую малость. А ты выполняй свою норму.

И вдруг объявила:

– Ты мне очень нравишься. Очень...

Она зябко передернула обнаженными плечиками.

– Я сегодня первый раз спокойно выспалась. Ночью несколько раз просыпалась – протяну руку, а рядом живой человек. Сильный, теплый. Все эти страшные дни после убийства папы мне было очень холодно, словно меня заморозили. И призраки-покойники... Ты не думай, я не сумасшедшая. Просто у отца был... своеобразный бизнес. Я ему помогала. Только и слышала о кладбищах, о том, что "уплыл" выгодный покойник к конкурентам, бомжи поганят могилы и кто-то ворует цветы на продажу... Или услышит по телеку, что какого-нибудь коммерсанта взорвали, и тут же дает указание позвонить его родным, предложить услуги "Харона"... Отец был малоконтактным человеком, похоронные дела наложили на него отпечаток, он часто говорил, что смерть – это полное, абсолютное одиночество. И не терпел, если за мной кто-то ухаживал – на каждого моего знакомого смотрел с подозрением, говорил: "это не ты ему нравишься – твои миллионы". Он был очень строгий, старомодный какой-то. Нынешняя жизнь ему не нравилась, как-то даже сказал, что на кладбищах порядка больше, чем в Думе. И очень упрямый – дЛя меня наметил Игоря Благасова, соратника по общему делу. Считал, что он вот-вот Виолетту свою погонит, он каким-то образом выяснил, что Благасов нанял частного детектива, чтобы проследил за её похождениями. А я ведь знала, что этот "соратник" трахнул Альку да так, что когда она мне про это рассказывала, у меня волосы встали дыбом. Я не много говорю? – перебила Ольга себя.

– Исповедуйся, легче станет.

Он хотел знать о ней как можно больше. И о её отце, о его и её окружении. Как же иначе начинать розыск, если не со сбора и анализа информации? И слава Богу, она охотно говорила именно то, что ему требовалось. Было немножко неловко, что в такие минуты он думает о деле, но в конце концов она его наняла и даже аванс вручила.

– Налей мне все-таки третью... Ты на работу не спешишь? – спросила обеспокоенно Ольга.

– С сегодняшнего дня я на тебя работаю.

– Ой, как здорово! – повеселела Ольга. – Я тебя купила?

– Не хами, барышня. Ты меня наняла. Купить меня ещё никому не удавалось.

– Прости, я неудачно высказалась.

Она глоточками выпила свой джин и глаза у неё заискрились, заблестели.

– А когда мы начнем работать?

– Когда закончим обмывание контракта. Скорее всего, завтра. Тебе придется многое мне рассказать. Я прошу тебя, ни слова обо мне никому из близких тебе людей. Особенно этой твоей Альке, Благасову, Волчихину.

– Ты им не доверяешь?

– Я не верю в таких ситуациях никому. Это мой принцип.

– Алевтина взяла твой телефон.

– Зачем?

– Чтобы подключиться к переговорам, если будет нужно.

– Скажи ей, что я отказался наотрез. Она, конечно, сообщит это Благасову, тот – Волчихину.

– Хорошо, Алеша.

И жалобно прохныкала:

– Мне холодно. Обогрей меня, пожалуйста, Алешенька.

– Уже Алешенька?

Ольга поднялась со стула, постояла, словно в сомнениях, и нырнула под одеяло – постель они так и не удосужились убрать.

– Иди сюда, Алешенька. Ко мне...

Алексей недолго поколебался и решил: "А почему бы и нет? Девчоночка прелесть".

Он сбросил костюм, лег рядом, и она тут же отыскала своими губами его губы. Целовалась она неумело, но страстно, искренне. Жарко зашептала:

– Обещаю: у меня не будет к тебе никаких претензий.

Ольга замерла, когда он снимал с неё узенькую полосочку ткани-бикини. Снимать было неудобно, Ольга слишком тесно прижалась к нему, словно боялась, что как только разомкнет объятия, он исчезнет. Алексей слегка отодвинул её от себя, и она легла на спину. Прерывистым шепотом спросила: "Так?" Он ничего не ответил, но удивился, мелькнула и исчезла мысль: "Что на из себя целочку строит?". Алексей лег на неё и раздвинул ей ноги. Она подчинилась, испуганно закрыла глаза и обхватила его за плечи. Алексей не торопился. Она чутко откликалась на его движения, и он нежно провел ладонью у неё между бедрами, погладил потаенный треугольничек. Ольга тихо застонала, шевельнулась, открылась так, чтобы ему было удобнее. Алексей чувствовал, что она, казавшаяся такой раскованной, бойкой, испугана и напряжена: хотела его и... боялась. И отражением этого её страха были неожиданные слова: "Добро пожаловать!" И сразу же умоляющее: "Скорее!" Алексей никак не мог войти в нее, что-то ему мешало, и лишь когда она стала неумело помогать ему, сильным, резким движением овладел ею. Ольга вскрикнула, на мгновение застыла под ним и тут же забилась, отталкивая и прижимая к себе.

– Ой, мамочки! Больно же... Больно-о-о!..

Она, наконец, угадала ритм его движений и, постанывая, всхлипывая, вскоре благодарно, горячечно зашептала:

– Уже не больно... Не больно... Это прекрасно! Мамочки, как хорошо!

Наконец она прижала его к себе изо всех своих силенок, вздрогнула, всхлипнула и затихла.

Алексей отпустил её, и Ольга, смирная, усталая, растерянная, долго лежала рядом, положив головку ему на плечо.

– Бог мой, я и не подозревала, что это так замечательно! Я забеременею?

– Нет.

– Почему? – удивилась Ольга.

– Я тебя, дурочку, пожалел. Почему не предупредила, что ещё девушка? Надо же, двадцать лет, а в девственниЦах ходила... непорочная. Такое нынче не часто встретишь...

Алексей вроде бы отчитывал Ольгу, но всматривался в неё с самому себе непонятной нежностью.

– А я и сама... не знала, – сказала Ольга смущенно.

– Как так?

– Мне стыдно, но я тебе всю объясню. Дай мне какую-нибудь свою рубашку, накину на себя, не сидеть же за столом голышом.

– Совсем недавно, между прочим, бывшая барышня именно так и сидела, съязвил Алексей, но послушно вскочил с дивана и принес ей сорочку. Ольга в ней утонула, почему-то обрадовалась этому, и объяснила:

– Это было "до". А теперь я стала дамой. И мне не надо тебя соблазнять – ты принадлежишь мне.

– Ну вот, началось... Может, побежим в ЗАГС?

– Обойдемся, – серьезно ответила Ольга. – У тебя есть листок бумаги? Конечно есть, я чокнутая, ведь ты же журналист. Дай бумагу и ручку...

Она написала на листке: "Я тебя люблю". И размашисто расписалась.

– Ты Алешенька, ничего не пиши. Не надо лгать, ты меня ещё не любишь... Просто распишись под моей подписью, что прочитал и знаешь...

Она смотрела на него с надеждой: вдруг произнесет и напишет заветное словечко? Алексей молча расписался, спросил: "Контракт на любовь?"

И сказал совсем не то, что она ждала:

– Оленька, это тебе кажется, что ты меня любишь... Конечно, в жизни бывает все, в том числе и пламенная любовь за одну ночь... Но вероятнее иное: я тебя раскрепостил, сорвал с тебя оковы чего-то давнего и пугавшего тебя. И вот имеем юную барышню в свободном полете...

– Ты циник, Алексей, – с негодование воскликнула Ольга.

– Конечно, есть во мне и это, но в меру, как у каждого нормального мужика. И в придачу есть ещё кое-какой опыт. Нет, нет, не спрашивай, сколько у меня было, кто и как... Не люблю этого. Просто предлагаю: когда ты с человеком, который тебя очень понравится, ляжешь в постель, ты мне ничего не объясняй, просто на моих глазах разорви этот листок... Я не обижусь, пойму. И останутся между нами только деловые отношения.

Алексей все это говорил спокойно, рассудительно, ибо понимал, что девочка-пташка все равно выберется на волю из своей золоченой клетки, из той жизни, которую построил ей отец, из дома, похоронной фирмы "Харон" от него – старомодного, цепкого, который свое, в том числе и любимую доченьку, никому не отдавал. Пройдет по Москве слух. что юная, очаровательная миллионерша осталась без надзора, и найдется много энергичных молодцов, которые возжелают покорить её. И не устоит наша Оленька, пустится во все тяжкие...

– Алеша, я тебе обещаю...

– Никаких обещаний!

– Тогда я должна тебе рассказать, как получилось, что я... ну, ты понимаешь...

– Не надо, Оленька. Это твоя жизнь, твои подробности.

– Нет, я должна... Хочу рассказать все своему первому мужчине. Понимаешь, мне было десять лет, когда один мальчишка из нашего класса заманил к себе на квартиру. Его родители уехали на дачу... Он повалил меня на ковер и стал стаскивать трусики. Я испугалась и закричала. Он больно ударил меня и сказал, что поколотит, если я не подчинюсь. В общем, он лег на меня, а мне было очень стыдно и страшно, пока он возился со мной. Потом я убежала, но страх и стыд не прошли, мне все годы казалось, что это гадко и отвратительно. Я никогда больше не позволяла затащить себя в пустую квартиру или другую ловушку. И вдруг вчера словно цепи разорвала.

– Обычная история, – сочувственно сказал Алексей. – Юный маньячок не смог до тебя добраться. Любовь никогда не начинается с насилия.

– Да, да... Он потом изнасиловал одну девочку из нашего класса, его посадили, и он сгинул.

Ольга встала, подошла к нему и неумело, но очень искренне, поцеловала.

– А сейчас... Я правда уже "вчерашняя барышня"?

– Хочешь убедиться?

– Ой, ну конечно же! Мне только стыдно в этом признаться! Если хочешь – пусть будет все!

Алексея заполнила волна нежности – такой она была трогательно беззащитной.

– Оленька, ты представляешь, что несешь? А если забеременеешь?

– Обязательно буду рожать! Мальчишку! Тебе в подарок!

Алексей удрученно вздохнул. И так тяжело сдерживаться, а эта очаровательная барышня ещё и ласково провоцирует его.

– Нельзя, Ольга! Мы выпили, а на Руси было издавна железное правило-обычай: пеРед тем, как сделать ребенка, не пьют. Это сейчас о нем забыли, потому и рожают сплошь да рядом болезненных, неполноценных.

Ольга завздыхала от полноты чувств:

– Я постараюсь, чтобы тебе и так было хорошо, – тоном опытной женщины пообещала она.

...Когда они, наконец, отпустили друг друга, разжали объятия, она принялась целовать Алексею щеки, волосы, глаза:

– Спасибо, родной... Это было чудесно.

Ольга потом надолго замолчала, лежала с закрытыми глазами, и Алексею даже показалось, что задремала. Но Ольга вдруг сказала, спокойно, убежденно:

– Прошлого больше нет. А будущее – не знаю...

– Выше носик, девочка, – подбодрил её Алексей. – А то рискуешь стать со своими похоронными и прочими миражами... кладбищенской феей. Нет, не так. Ты красивая, поэтому – Феей печального образа.

– Я и в самом деле красивая?

Алексей положил её головку себе на плечо и поцеловал волосы. Она рукой гладила его грудь и вдруг ладошка её замерла.

– Это что?

Ольга приподнялась. стала рассматривать шрам слева от сердца.

– А-а, ерунда. Всего лишь следы былых авантюр.

– Тебя могли убить? И я бы тогда тебя не встретила?

– Судьба распорядилась правильно. Девочка, не кажется ли тебе, что мы несколько увлеклись интимом? Прекращаем... употреблять. Я пообещал найти убийц твоего отца. И я их разыщу. Двай-ка, миленькая, трезветь...

Приюты вечной печали

Но "трезветь" Алексею пришлось ещё почти неделю. Он, коне чно, больше не пил без меры – так, рюмку-другую. Ольга по утрам просыпалась успокоенная и умиротворенная. Уезжала. А вечером объявлялась снова с сумкой, набитой продуктами и бутылками, смотрела на него печальным взглядом своих ошеломляющих чистотой глазенок.

– Ты меня, конечно, осуждаешь, – извиняюще лепетала она, – но я одна там, в огромной квартире, не могу.

– Привидения? – иронизировал Алексей.

– И они... Но ещё кто-то постоянно звонит, дышит в трубку, а потом, услышав меня, вешает ее... И ещё мне кажется, что за мною кто-то следит. Ехала к тебе – машина увязалась.

– Показалось тебе, девочка, – успокаивал её Алексей.

– Ну да... Синяя "девятка" шла сзади от моего дома до твоего двора.

Алексею казалось, что все это она придумывает, чтобы оправдать свои нежданные появления.

Так прошло несколько дней: утром Алексей бережно, но настойчиво вынимал Ольгу из постели, полоскал в душе, они пили кофе, и она отправлялась домой. Он бежал на работу, старался не попадать на глаза начальству, ибо помнил, что его практически изгнали из еженедельника. А вечером Ольга возникала снова, просила:

– Не гони меня, Алешенька... Кроме тебя у меня никого родных нет.

Ее отец и мама были детдомовцами, сиротами. Несколько лет назад маму быстро сжег рак, а отца вот убили...

– Отец и мама пытались разыскать своих родных? – любопытствовал Алексей.

– Ой, конечно же! Но детдом, в котором они были с трех лет, давно ликвидировали, его документы пропали. Очевидно, чтобы не возиться, просто уничтожили. Папа мечтал, что я выйду замуж и нарожаю детишек, чтобы род Ставровых снова возродился. Не дожил,.. – Ольга по-девчоночьи всхлипнула, Алексею стало её очень жаль, он поцеловал её глаза, и она благодарно прижалась к нему. Но он зафиксировал в памяти, что неожиданная смерть одного из безвременно почивших владельцев фирмы "Харон", ресторанов "Вечность" и прочих предприятий несомненно кому-то очень выгодна. Над этим стоило подумать.

– Олюша, – наконец взмолился Алексей. – Мне надо же работать!

– А зачем тебе это? – удивилась Ольга. – У нас много денег, до конца жизни хватит.

– Недоставало ещё мне жить за счет барышни! – вскипел Алексей. – Это твои деньги!

– Наши! Ты – мой муж.

– Слушай, барышня, французы шутят, что общая постель – это даже не повод для того, чтобы говорить друг другу "ты".

– Так то развратные, легкомысленные французы! А мы люди простые, русские. Штамп в паспорте – идиотизм! Я уверена, что в далеком будущем люди вообще откажутся от этого странного предрассудка.

Ольга была нерушимо убеждена, что так и будет: станут люди жить вместе, если любят, и кому какое дело до этого, особенно государству.

– Придумали тоже, – бормотала она, – регистрация... Говорили бы уж инвентаризация...

– НО даже мужьям на работу ходить надо! – упорствовал Алексей.