Текст книги "Зона риска"

Автор книги: Лев Корнешов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Все о себе я да о себе, – наконец сказал, будто подводя итог своей сумбурной исповеди, Мишка. – А ты как? Эта Нина, она что, твоя любовь? Слышно было по телефону, замуж навострилась... Переживешь?

– Смогу, – твердо сказал Андрей. – Хотя, Миша, и непросто это будет для меня.

– Ой, держите меня, я девушка честная! – послышался с кухни веселый возглас Елки и смех Тони.

– Вот тоже экземпляр, – сказал Мишка. – Болтается без дела день до вечера. А девчонка ничего, это внешность ее рисованная некоторых обманывает. Она в моей компашке вроде своего парня: Елка да Елка... На гитаре хорошо умеет. Но какая-то она неприкаянная, и не очень ты, Андрей, верь ее веселью, у нее тоже на душе тошно, был такой разговор.

– Вижу. – Андрей пытался сосредоточиться на разговоре с Мишкой, а мысль все время возвращалась к тому дню (да и был ли он вообще), когда Нина, его лучшая в мире девушка, говорила: «Закончу работенку, Крылов, и ввалюсь к тебе с чемоданчиком. Жен ведь без сложностей прописывают на жилплощади мужа?» – «Если она позволяет», – ответил Андрей. «А у тебя позволяет?» – «Еще как!» – как о деле решенном сказал тогда Андрей. И вот: «Дождь к свадьбе – это хорошо...»

Андрей вздохнул, снова попытался забыть о телефонном звонке. Ну и пусть... Да нет, ерунда какая, почему «пусть»? Поделать сейчас ничего нельзя, там уже решили – через несколько дней... Надо ждать? Вдруг переменится? Нет, не надо ждать, лучше отрезать сразу, прополоть память, чтобы ничего в ней про то не осталось. Как говорила в минуту откровенности героиня одного из его очерков: «Я забывала все с такой болью, что в глазах было белым-бело...» Он не решился вставить эти слова в материал об известной на всю страну ученой – показались слишком личными. И только потом понял, как от этого очерк проиграл.

– Ты бы, если всерьез числишь Елку своим товарищем, – между тем настойчиво говорил Мишка, – помог ей с работой. Она тебя послушается, я знаю, ты для нее как... – Мишка не смог подобрать сравнения, пошлепал по-детски губами и вдруг изрек: – ...как аятолла Хомейни для мусульман.

– Ого! – засмеялся впервые весело после того телефонного звонка Андрей, – Подковываешься политически?

– Стал твою газету читать, – довольно ответил Мишка. – А ничего там попадаются статейки, по правде. А есть такие – ну будто с другой планеты...

– Прав, к сожалению, – согласился Крылов, – Так вот, о Елке. Только между нами, а то она девица с норовом... На днях ей предложат работу на фабрике. Сперва, конечно, получится, а потом от нее все будет зависеть. Но сразу попадет она в крепкие руки, ее будущую наставницу я знаю, писал о ней.

– Правильно, – одобрил Мишка. – Чем валандаться с пакетами от Князя и его «фирмы», пусть у станков покрутится.

– Зрело рассуждаешь, – чуть приметно улыбнулся Андрей.

– Слушай, может ты и мою жизнь уже нарисовал? – подозрительно спросил Мишка,

– Не ершись, мой дорогой товарищ, не лезь, извини, сам знаешь куда...

– ...в пузырек?..

– ...в бутыль о напитком под поэтическим наименованием «убей меня»...

– ...то бишь «солнцедаром»?

– Ага. Так вот не кидайся собою, Миша. То, что ты рассказал сейчас, очень серьезно. Вот представь себе: человек подошел к перекрестку: налево пойдешь... направо... Это у каждого бывает когда-нибудь в жизни. У одного раньше, у другого позже. У тебя труднее, чем у других. Сам знаешь почему. Вышел ты из дома: направо пойдешь – стометровка, налево двинешь – «Фрукты – овощи», прямо – «комок» на «пятаке». Сам свою жизнь так построил. Теперь ломай ее, чтоб только треск пошел. Хочешь?

– Один не смогу, – тихо ответил Мишка. – Да и брат, Геннадий, зашибет... Или кому-то из своих скажет, и все...

– Не такой уж он всесильный, твой брат по кличке Десятник.

– Знаешь? – удивился и испугался не на шутку Мишка.

– Не дрожи, Мишель, недаром же тебя Мушкетом именуют... Серьезные шаги требуют и сил и мужества. Тоня! – позвал неожиданно Андрей.

Тоня вошла, смеющаяся после разговора с Елкой.

– Ты, Андрей, только послушай, что подруга говорит...

– Потом, Тоня, – сказал Андрей. – Вот Миша интересуется, как его жизнь дальше сложится.

Тоня сразу стала серьезной, той Антониной Приваловой, которую встретил Андрей в комитете комсомола автозавода.

– Хорошо это, – одобрила. – Я хочу, чтобы подумал Миша вот над чем: не перейти ли ему к нам, на автозавод? Работа с хорошей перспективой у нас всегда найдется. Я, краем слышала, как он свою лавочку «Фрукты – овощи» разделывал... Порядок там, конечно, наведут, можно будет нормально трудиться, любой честный труд у нас почетен, и это не просто слова. Однако кажется мне, что Мише все-таки больше по душе техника. И Володя-испытатель, ты с ним, Миша, кажется подружился, тоже так считает.

– Серьезно? – с волнением спросил Мишка.

– У него глаз наметанный, в таких случаях ошибается редко.

Мишка поднялся, заходил по комнатенке – два ее угла оказались слишком близкими друг от друга, и ему пришлось снова сесть.

– Решаем? – требовательно спросила Привалова.

– Я бы с радостью, – почти с отчаянием ответил Мишка, – но...

– Что еще за «но»?

– Брат...

Вмешался Андрей:

– Это ты, Миша, сам...

– Сбежать бы... – наконец вырвалось у Мишки наболевшее, – за тридевять земель, куда угодно, только подальше от всего этого...

– Брось, – оборвал Андрей. – От себя не убежишь.

Он недолго подумал, достал из кармана пиджака ключи на брелоке, снял один, бросил его Мишке:

– Лови!

– Что за ключик?

– От квартиры. Надо бы на блюдечке с голубой каемочкой, – пошутил Андрей, – только нет у меня такого блюдечка. А серьезно – будет трудно, мотай сюда. Располагайся, а уж потом что-нибудь придумаем. Я ведь не всегда дома бываю, то в командировках, то за полночь на работе, а ты, когда понадобится...

– Знаешь, – с дрожью в голосе сказал Мишка, – ты... мы...

– ...Вот именно, – подтвердил серьезно Андрей. – Ладно, Миша, не трепыхайся, так в жизни положено...

Мишка бережно спрятал ключ в карман.

– Не забудь, что гвоздем замки не стоит открывать, если есть от них ключи, – съязвила Елка. И спросила Тоню: – А когда за меня возьметесь? Перевоспитайте, пожалуйста, хотя я и так девушка честная...

– Попробуем, Ела, – очень серьезно пообещал Андрей.

Тоня решительно сказала, что уже поздно и пора расходиться, ведь завтра рабочий день, надо, чтобы настроение было нормальное.

– Оставь меня у себя, – тихо прошептала Елка Андрею, улучив минуту, – мне с тобою поговорить требуется.

Она скромно потупила глаза.

– Не надо, Елочка, – чуть слышно ответил Андрей. – Ты девушка строгая...

Он чуть переиначил ее любимую поговорку, и Елке это понравилось, она хотела было обидеться, но на ходу передумала.

ГОНКА С ПРЕПЯТСТВИЯМИ

И все-таки эти месяцы были, и они учили жить. Одних – жить правильно, других – неверно. И когда пришло время выбора, каждый потянулся туда, куда его тянет...

...Они долго петляли по улицам – Инна не знала даже их названий, на этой окраине она была впервые. Привез их сюда Сеня Губа, подхватил на Оборонной, лихо развернулся и прилип к рулю. Князь сидел рядом с ним, Инне указали на заднее сиденье, она там сжалась в комок, было страшно. Что-то они затевали, Князь, Сеня и другие. Артем любил таинственность, и сейчас постарался, чтобы Инна испугалась еще до того, как действительно начнется серьезное.

– Куда вы меня транспортируете? – спросила она.

– Скоро увидишь.

...Князь позвонил и не попросил – приказал, чтобы она немедленно шла к углу Оборонной, там, где стоит ларек «Союзпечати». Инна возражала – не причесана, никуда не собираюсь, дел много. «Давай топай! – прикрикнул Князь. – Тебя ожидает интересная встреча».

Потом началась эта гонка по окраине. Наконец Сеня пробормотал: «Здесь», и машина остановилась на углу двух пустынных улочек. Инна увидела, как красиво, словно на картине, свесились через забор ветви яблонь, в палисадниках цветут астры. «Куда они все-таки меня завезли?» – подумала снова с тревогой.

– Идет... – тихо проговорил Князь.

К такси направлялся невысокий плотный человек в стандартном синем плаще. Он потянул на себя дверцу машины и по-свойски сказал Инне: «Подвинься, девушка».

«Ну вот, – подумал Инна, – теперь мне не выкрутиться. Хорошо, если живой отпустят... Этот подонок Князь на все способен».

– Да не бойся, не дрожи, – успокаивающе проговорил мужчина, удобно устроившийся рядом с нею.

– Я не боюсь.

– Вижу, ишь ты, побелела вся. Ну, не будем ходить вокруг да около, сразу и приступим.

Инна в страхе забилась в угол, машинально натянула платье на колени. Услышала смешок.

– Успокойся, никто тебя насильничать не будет, не за тех принимаешь... Князь! – позвал незнакомец требовательно.

Артем смотрел в лобовое стекло прямо перед собой – не оборачиваясь. Инна видела его затылок, большие обвислые уши, и у нее было гадко на душе.

– Да, – откликнулся Артем.

– Дай ей хлебнуть, чтобы шарики закрутились-завертелись, а то девка совсем очумела. Есть что-нибудь?

– Коньячок имеется, – угодливо сказал Сеня и сунул руку куда-то под сиденье.

– Не надо. – Инна с трудом приходила в себя.

– Как хочешь, – равнодушно ответил мужчина. Он недолго помолчал, потом сказал, словно камень бросил: – Я – Хозяин. Слышала про такого?

Инна кивнула. Она уже догадалась, кто этот тип с глубоко запавшими глазами и неторопливыми, будто в замедленном кино, движениями, узкой щелью рта и хрипловатым баском.

– А раз слышала, то и говорить будем просто. За тобой должок. Сколько?

– Не знаю. – Инна собралась с духом. Сейчас, сообразила она, ничего не грозило, значит, появилась возможность осмотреться, прикинуть, что к чему.

– Напрасно-о ты так, – растягивая буквы, чуть покровительственно сказал Хозяин. – Деньги, они счет любят.

– Князь считает.

– А вдруг обманет?

– Вот что, – Инна бросила на Хозяина злой взгляд, – давайте к делу.

И испугалась своей резкости.

– Мы о деле и говорим. Ты не Артему должна, откуда у него, вьюноши, такие деньги? Ты мне их отдай, поняла? И я тебе скажу, сколько. Поняла?

Это «поняла» звучало, как удары плетью.

– Нет, – ответила Инна. Вспышка злости растаяла, улетучилась, и снова подступила растерянность.

– А чего не понимать? Князь работал на меня и из моих доходов тебя кредитовал. Я ему сказал как-то: «Передай девушке, пусть отдает монеты», а он говорит, мол, нет у нее.

– Так я ж ему еще раньше... – пролепетала Инна.

– Должна была, хочешь сказать? – ухмыльнулся Хозяин. – Я у него твои долги перекупил. Вместе с тобой. И теперь твой должок мне. Нуждался наш Князь, поистратился, молодой еще, любит пошиковать. Предложил он кое-чего из тех шмоток, которые вы кличете «фирменными». Только зачем они мне? Я ему и сказал: «Продай, Князь, из своей челяди мне червовую дамочку, которая у тебя на побегушках». Князь уступил, я ему долги простил. Поняла?

Он говорил рассудительно, словно обычную житейскую историю рассказывал. Голос был хрипловатый, и сам он в своем замызганном синем плаще был невзрачным, неприметным.

– Дикость какая-то! – не поверила Инна. То, что она слышала, выходило за пределы разумного. Какой-то тип захотел и купил ее? А Артем продал?

– Не дикость, а суровая проза жизни! – В местах, не столь отдаленных, у собеседника Инны было навалом свободного времени для чтения, и кое-какие фразы запомнились.

– И вы теперь хозяин и для меня? – тоскливо спросила Инна.

– Конечно, – услышала она уверенное. – И попробуй только брыкаться! Ты в нашей конюшне новая лошадка, порядки еще не усвоила, поэтому на первых порах мы плетей не пожалеем. Поняла?

– И чего же вы от меня хотите?

– У Князя ты отрабатывала, у меня будешь работать. Долги я тебе спишу сразу все – мелочиться тут нечего, невелики деньги, две-три тысячи. И платить буду по совести, долю от того, что всем перепадет. Я к тебе долго присматривался – в некоторых делах можешь подсобить.

– Нет! – закричала Инна. Панический страх подступил под сердце, и ей показалось, что она сейчас умрет, так все было нелепо и страшно.

– Поначалу все взбрыкивают. А потом ничего, привыкают.

Хозяин достал из кармана листок бумаги с каким-то рисунком.

– Смотри, это план профессорской квартиры, сделанный с твоих слов. Поняла? С твоих! Крестиками обозначено, где чего лежит ценное. Тоже ты про это рассказывала Князю...

– Подождите, – прервала его Инна, – пусть эти, – она показала на Сеню и Артема, – уйдут.

– А чего! Пусть уходят, вдвоем и обсудим. Где не нужны свидетели, там они не нужны.

Сеня и Артем нехотя вылезли из машины.

Хозяин, или как его там звать, достал пачку «Беломора», протянул Инне.

– Папиросы не курю, – отказалась она.

– А напрасно, – рассудительно заметил Хозяин. – «Беломор» – папиросочки с воспоминаниями. Как о них мечталось там, где и махры не добудешь! Бывало, закроешь глаза и видишь колечки дыма ароматного. Впрочем, с чего это я разболтался? Видно, и впрямь красивые бабенки влияют на нашего брата, мужика. А ты красивая...

– Вот и воспользуйтесь. – Было не очень понятно, сказала это Инна всерьез или пошутила с затаенной злостью.

– Э нет, кралечка червовая, не о забавах речь пойдет, о деле.

Десятник, а это был он, с нажимом произнес последнее слово. Он долго подбирался к нему, этому «делу». Были и раньше кое-какие возможности, но все не то, мелочь, не стоило мозги напрягать. А потом подсказали верные люди – обрати внимание, клад под ногами, иди и бери. Присмотрелся – и в самом деле... Князь еще вовремя подвернулся, заарканил эту дурочку долгами. Уверенности не было, что она сломается, но вот получилось...

– И чего это вас всех одинаково зовут? – вдруг спросила Инна.

– Кого вас?

– Таких, как вы: Хозяин.,,

– Не я придумал, – ухмыльнулся Десятник. – А идет, наверное, от жизни – некоторые людишки всегда хотят иметь Хозяина, за его спиной чувствуют себя надежнее.

Он смял папиросу, выбросил ее в окошко.

– Ну как? – буднично спросил Десятник. – Будем брать профессорскую квартирку?

– Ох! – вскрикнула Инна. – Вы что задумали? Я сейчас...

Десятник больно сжал ее руку.

– Сиди и не вертись, поняла? Ты нас навела на эту квартиру, ты! По твоим словам мы знаем, что там есть, как туда зайти-выйти. А квартирка богатая! Понимающие люди говорят, что одни старые книги тянут на десятки тысяч. И еще картины, камушки разные, у мадам профессорши кое-что имеется.

– Никогда! – Инне казалось, что она произнесла это твердо, но голос ее был жалобным и еле слышным.

– Ты это брось! – даже не повысил тон Десятник. – Наша ты, уже увязла, поняла? На квартиру навела – сказал тебе... А спекуляцией кто занимался, кто пакетики-свертки носил? Я, да? Или ты? Раз пошла по этой дорожке – топай до конца, а начнешь вертеть-крутить – сама знаешь... Поняла?!

«А если внезапно открыть дверь, – подумала Инна, – и...» Она еще не до конца додумала эту мысль, а рука уже нашарила ручку, потянула вниз. Инна выпрыгнула из машины и побежала по пустынной улице. Бежала она на высоких каблуках нелепо, полы плащика путали ноги. Сеня легко догнал ее, ловко ударил ногой по каблуку, Инна взмахнула руками, словно раненая птица, повалилась на тротуар. Она вскрикнула от боли и сжалась, ожидая удара ногой. «Вставай, – сказал Сеня, – и в машину, быстро! А то сейчас я тебе твои музыкальные пальчики сломаю...» Он занес ботинок над рукой Инны.

– Нехорошо бегать! – Десятник как сидел в машине, так и сидел – сумрачный, уверенный в себе.

Инна, сломленная окончательно, тихо и покорно заползла в машину, Сеня и Князь курили неподалеку, о чем-то оживленно заговорили, посмеиваясь.

– Мы могли бы и без тебя обойтись, – как ни в чем не бывало продолжал Десятник, – ты уже и так свою часть работы сделала. Но это нам не с руки. Пока в настоящем деле не поучаствуешь, доверия тебе не будет. Потому и пойдешь вместе с ними в квартиру. А кому идти, как не тебе, ты все там знаешь...

– Не пойду! – Инна тряслась в истерике.

– Ничего, сходишь! Вот вместе с ним. – Десятник показал на Князя. – И еще с одним знакомым тебе хлопчиком. А Сеня подождет внизу. На другой машине, конечно, не на такси же...

У них все было продумано, обдумано и даже время назначено. Это, по расчетам Десятника, должно было произойти завтра днем, в одиннадцать. Инна сообразила: в квартире Жарковых в такое время никого не бывает – Лина в школе, Роман на заводе или в ПТУ.

– Значит, я стану воровкой, – тихо проговорила Инна.

– А это как знаешь, так и называй себя. – Десятник был настолько убежден в своей власти над Инной, что больше не считал нужным ни угрожать, ни запугивать, ни уговаривать.

– Зачем я вам? – умоляюще спросила Инна. – Отпустите меня, и я никому, ну никому ничего не скажу, ни словечка, клянусь вам...

– Ты и так не скажешь. А вопрос правильно задаешь. Это дело для тебя – испытание. Потом сообразим что-нибудь другое, более подходящее. Я приглядывался: если тебя-немного поучить, с твоей внешностью можно многого достичь.

– А я думала, хоть пообещаете – вот, мол, поможешь на этот раз, и отпустим...

– Так не бывает, – убежденно сказал Десятник. – Такое только дурам обещают, чтобы зацепить их на крючок и держать, не давая воздух глотнуть. А ты умная, и это хорошо, потому что дуры – они любому делу помеха...

Он позвал, открыв окошко машины:

– Сеня, Князь!

Сказал Инне:

– Пора ехать, еще кое-чего обсудить требуется.

– Подождите, – остановила Инна. – Днем ведь очень опасно... с квартирой...

– Вечером там эти – долговязый сынок и дочка... Втихую не получается.

– Ну а если я их приглашу к себе домой? Вам нужно втянуть меня в это дело... Вот я и стану соучастницей или как это там называется... А в квартиру они пойдут, – она кивнула на Сеню и Артема, – у них это лучше получится. Зато – вечер...

Пусть будет хоть так, все-таки не забираться воровкой в чужое жилье, где побывала гостьей, прикидывала Инна, все еще надеясь, что в последние минуты что-нибудь случится и она останется в стороне, ее не тронут. Хорошо бы, их всех арестовали. Может, позвонить в милицию? И тогда выяснится, что она спекулянтка, дадут ей срок, жизнь совсем сломается? Да и эти не простят, придушат в углу. Не они, так их дружки, всех ведь сразу не заберут. Князь – сволочь, втянул-таки в уголовщину, ну, сам тонет, опускается, зачем же ее на дно уволакивает? Теперь понятна и дружба с Марией. Через нее уплывет краденое, отыскали перекупщицу.

Хорошо бы, их всех арестовали... Но чудес не бывает... Сколько раз Инна надеялась на них – и все мимо. Хорошо, пусть так: она пригласит к себе на чай Романа и Лину, выдержит все, а потом уедет, заметет все следы, скроется – деньги будут. Какие все-таки негодяи! Заставили познакомиться с Романом... Болтал Князь про какие-то дела «фирмы», для которых тот будто бы нужен. А оказалось все проще простого – обчистить профессорскую квартиру.

СТРАХ

На следующий день Инна на работу не пошла. Ей казалось, что стоит выйти на улицу, как первый же встречный укажет на нее пальцем: «воровка»...

Она забилась в угол дивана и оцепенело просидела много часов, тревожно прислушиваясь к шорохам за окнами, вздрагивая от каждого шага на лестничной площадке, – ожидала каждую минуту, что за нею придут. Раздастся звонок, она, по-старушечьи согнувшись, побредет через комнату, откроет дверь, потом ей скажут: «Собирайтесь...»

Несколько раз звонил телефон, она знала, что это Роман, но не было сил снять трубку. Да и что она могла ему сказать?

Входной звонок прозвенел громко и настойчиво тогда, когда наступил вечер. «Ну вот...» – сказала себе Инна, тяжело поднялась и пошла открывать.

Это пришел Князь. Он явно был испуган, с него слетел лоск.

– Выпить у тебя найдется? – спросил незнакомым, севшим голосом.

Инна поставила перед ним бутылку коньяка, рюмку, хотела пойти на кухню за закуской.

– Не надо, – тускло сказал Князь, выпил, сразу же налил себе вторую.

Инна не решалась спросить его, как все произошло там, на Оборонной. Но если Князь пришел, подумалось, значит, они все-таки не только вошли в профессорскую квартиру, но и вышли из нее...

– Был у тебя вчера твой друг сердечный? – спросил Князь.

– Ты же знаешь, что был, – тихо ответила Инна. – А вы... вы...

– Не трепись про это... – злобно прошипел Князь. – Не твоего ума это дело! Забудь...

– Значит... – начала догадываться Инна.

– Слушай, ты-ы, – процедил Князь, – считай, что ничего не было! И даже в дурном сне не проговорись – придавим. Это-то тебе ясно?

– Да, – тихо ответила Инна. – Я уже все забыла...

Она понимала, что Князь впустую, чтобы только попугать, угрожать не станет. И ей было страшно. Собрав все силы, она постаралась спросить как можно спокойнее:

– Но сказать, что там приключилось, ты можешь? – И совсем тихо, почти шепотом, задала еще один вопрос: – Роман жив?

– Жив-здоров твой Ромик, не нервничай. Ему крупно повезло...

Князь налил себе еще рюмку.

– Заложил нас этот гаденыш, Мушкет. Мы еще не знаем, как и что он сделал, но факт – от квартиры увел, а сам смылся. Его Хозяин по всему городу сегодня ищет.

Значит, Мишель Мушкет, к которому она, Инна, всегда относилась с презрительным равнодушием, выбрал себе такую вот дорогу...

– Найдет его Хозяин? – спросила она Князя.

– Достанет из-под земли, – уверенно, ответил тот. – И тогда заказывай венок.

Инна поняла, что имеет в виду Князь, и сжалась от страха на своем диванчике.

Коньяк приободрил Артема, он поудобнее развалился в кресле, бросил на Инну изучающий, цепкий взгляд.

– Это я тебе специально говорю, чтобы не кинулась доносить. Два человека знают, что было задумано: ты и Мушкет. Кроме нас, конечно. Мишку найдет Хозяин... А с тобой... С тобой решили пока повременить. Если все рассеется-развеется, еще поработаем вместе.

– И ты об этом думаешь в такие минуты? – ужаснулась Инна. – У тебя что, не сердце – камень? Может быть, именно сейчас Мишка кровью обливается в каком-нибудь тупике? Мы же все знаем друг друга...

– Сам намылил себе веревку, – безжалостно ответил Князь. – И не наше с тобой это дело, Хозяин и Мушкет – братья, поняла?

В комнате стало совсем темно. Вечер растекался по городу быстро и плотно. Инна хотела зажечь свет, Князь не разрешил, сказал, что лучше посидеть-поговорить так, в сумерках. Инна понимала, что он боится городского шума, шагов, будущего, которое ничего, кроме краха, принести не могло. Боится Князь и не хочет, чтобы Инна увидела панический этот страх в его глазах. Но его выдавал голос.

– Вот еще что, – будто только что. вспомнил Князь. – Хозяин велел передать, что должок с тебя списывает. Мол, не твоя вина, что сорвалось, ты свою работу проделала.

– Покупает, чтобы молчала? – догадалась Инна. – Мне ведь и так податься некуда, затянули петлю...

– Тебя покупать нет надобности, – недобро ответил Князь, – ты давно наша с потрохами. Знаешь баечку про птичку, у которой коготки увязли?

– Безжалостный ты, Артем, – безнадежно произнесла Инна.

Она ясно видела, что не отвертеться ей от этой шайки: железными канатами они ее к себе припутали, заставили все предать – и Романа, и себя, и свою любовь.

Время тянулось медленно, оно, казалось, остановилось, заблудилось в темноте. Когда был сделан первый шаг к пропасти? Нет, не тогда, конечно, когда влезла в долги к Князю... Когда же? И ничего нельзя вернуть, жизнь по своему мудра и жестока, она знает, что не прощается. Да, долг был: не рублевый, не мелочовый, такой, который ей теперь никакими деньгами не оплатить.

Об этом думала Инна с глухой, бьющей по сердцу тоской.

– Я боюсь, Артем, – сказала она.

Артем молчал в темноте, и Инне вдруг представилось, как он поднимается, идет к ней своей упругой кошачьей походкой, заносит руку с ножом... Она отшатнулась, чтобы не закричать, зажала себе рот ладонью.

– Чего шарахаешься, дура? – даже удивился Князь. – В руке у него была рюмка с коньяком.

– Я же сказала, мне так страшно никогда еще не было.

– Думаешь, мне сладко? Может, меня уже сейчас ищут, тебе лучше совсем не знать почему. Но если поймают, я тебя не пощажу, понятно? Ты и я, мы вдвоем, парой работали, понятно? Ты наводила, а я хотел квартирку прибрать... Никакого Хозяина нет и не было... Поэтому в твоих интересах, чтобы я не задымился и не пришлось мне выступать с чистосердечным признанием.

– Может, уедем отсюда в другой город? – робко предложила Инна. – Так, чтобы следы затерялись. И тогда не будет никакого Хозяина, и вдруг нам повезет – затеряемся, просто исчезнем...

Это казалось ей спасением.

– Нет, кралечка, – покачал головой Артем. – Так не бывает. Если докопаются, нам никуда не деться. А пока причин для паники нет. Хозяин братика отыщет, а других свидетелей...

Инна теперь была твердо уверена, что вчера случилось еще что-то, о чем она не знает.

Князь бесшумно прошагал к окну, выглянул во двор. «Смотрит, не приехали ли за нами, – догадалась Инна. – Было, значит, что-то очень серьезное, если Князь так боится». Она подумала о том, что отныне всегда будет оглядываться, осматриваться, ждать неминуемого, неотвратимого – сможет ли она вынести такую жизнь?

– Жарков ни о чем не догадывается? – спросил Князь.

– Нет, конечно. Какие у него могут быть подозрения? Он мне верит...

Она хотела добавить, что это ужасно – предать человека, который тебе верит и любит тебя, но сдержалась. С Князем даже сейчас нельзя быть откровенной, он все поймет по-своему, вывернет наизнанку, как вывернул, изломал всю ее жизнь. А Роман и Лина пришли вчера с огромным букетом цветов. У Романа было хорошее настроение, он очень хотел, чтобы она, Инна, понравилась его сестре. «Не сияй так, – даже упрекнула его шепотом Инна, – твоя сестра и так обо всем догадывается». Лина, по-доброму поглядывая на оживленного брата, иронизировала, но в меру.

Инна смеялась вместе с Романом над ее шуточками, а сама видела дом на Оборонной, Князя и Сеню, поднимающихся в лифте. Вот они входят в квартиру Жарковых, укладывают в картонные коробки все ценное. С коробками придумал Хозяин. «Не берите чемоданы, – вразумлял он, – с ними просто могут засечь... А так – кто в картонки ценности кладет?»

Вот входят Князь и Сеня в чужую квартиру...

У Инны жаром обдало сердце, и она готова была уже все сказать Роману, вымолить у него прощение. Но вспомнился холодный, рыбий взгляд Хозяина, его жилистая рука с короткими пальцами. Еще она представила себя на скамье подсудимых, за барьером, а рядом все тот же Хозяин и еще Князь, Сеня...

Это были минуты, когда еще что-то можно было исправить, не все, пусть немногое... Но они ушли, уплыли. «Хочу жить... Хочу жить...» – словно заклинание, шептала Инна, старательно улыбаясь Роману и его сестре.

Потом они ушли, в ее квартиру забрел страх и с той поры не покидал ее.

– Вспоминается милый друг? – вырвал ее из короткого забытья голос Артема.

– Не бей меня, Князь, – умоляюще попросила Инна. – От меня уже и так ничего не осталось...

– Не скромничай, – ерничал Князь. – Ты еще курочка хоть куда!

– Перестань! – крикнула Инна.

Она поняла, что Князь пьян, коньяком залил тот же страх, что сковывал и ее.

– Лучше посоветуй, как быть с Романом.

– А чего? – вроде бы наивно спросил Князь. – Развлекайся. Бог даст, когда-нибудь все-таки доберемся до той квартирки...

– Так не пойдет, – отрезала Инна. – От той проклятой квартирки следы ко мне и к тебе ведут.

– В этом ты права... – признал Князь.

– Представь себе, что, встречаясь с ним, я вдруг потеряю контроль над собой и выложу все. Ты, великий психолог, супермен доморощенный, можешь себе это представить? Ведь я не из железа!

– Звони ему, – решительно приказал Князь, – и скажи, что ты его обманывала, у тебя есть парень, за которого ты выходишь замуж.

– Не смогу, – всхлипнула Инна.

– Включай свет! – потребовал Артем.

Инна щелкнула выключателем и сразу увидела, как сдал, опустился всего за сутки Князь, как лихорадочно блестят у него глаза и трясутся руки.

Князь сам набрал номер телефона Романа, передал ей трубку и загнанно, прерывисто дышал ей в спину, пока Инна вяло говорила все, что он велел.

Обрывались последние нити.

И потянулись дни, для нее невыносимо тяжелые, когда все теряло смысл и даже подленькая надежда, что никто ничего не узнает, покинула ее.