Текст книги "Безоружна и очень опасна"
Автор книги: Лев Дворецкий
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
– Переживете! – Немного погодя поднявшись со скамейки, где мы беседовали, она спросила уже мягче: – Когда начнем подготовку к экзаменам?
В этом вся Ия – сжата как пружина, в любую минуту готова к действию, ничего не откладывает на потом. Скажи я, что начнем сейчас, и она тут же войдет в нужный рабочий режим, отключившись от всего остального, и будет делать все так, как я скажу. Может быть, в этом и есть моя заслуга. В школе трудолюбие, дисциплинированность, готовность часами отрабатывать приемы рукопашного боя воспитываются с первого и до последнего урока. Но теперь ей предстоит окунуться в мир, где ее бойцовские качества придется применять на практике. Так объяснял я все это девушке.
– Понимаю, – сказала Ия. Неожиданно она обняла меня и скороговоркой выпалила: – Никогда в жизни не встречала такого человека, как ты, Генрих. Мне тяжело расставаться со школой, с тобой. Когда будем прощаться, я тебе кое-что расскажу о себе. – Последнюю фразу, мне показалось, она произнесла с каким-то особым значением. Я был смущен ее порывом, неожиданным переходом на «ты».
– А разве я не все знаю о тебе? – спросил я.
Ия покачала головой:
– Нет, Генрих, не все, и это может повлиять на мою дальнейшую судьбу.
– Ия, твое недоверие обижает, неужели ты думаешь, что твои секреты, если ты доверишься мне, от меня перейдут к кому-либо?
– Нет, я так не думаю, просто не хочу, чтобы ты изменил свое мнение обо мне.
– Что за чепуху ты несешь! – возмутился я.
– Давай вообще прекратим этот разговор и больше никогда не будем к нему возвращаться.
– Хорошо, Генрих, я расскажу тебе все, – тихо сказала Ия, немного помолчав. – Только не здесь. Приходи ко мне после работы, и мы спокойно поговорим.
Признаться, этот разговор меня очень заинтриговал, я с нетерпением ожидал вечера.
Обычно я провожал Ию до подъезда ее дома и никогда не поднимался в квартиру, где она жила, хотя робкие приглашения с ее стороны были. Я считал, что это неудобно, не хотел компрометировать девушку. Но сейчас был совершенно другой случай. Ия пригласила меня, можно сказать, на сугубо конфиденциальный разговор, который много для нее значит.
Я позвонил. Ия сразу открыла. В белой легкой кофте и джинсах она выглядела совсем девочкой.
– Входи, – буднично, словно встречала меня здесь каждый день, сказала она.
Я переступил порог и протянул Ие цветы, которые купил по дороге. Держа букет в руках, она рассказывала:
– У отца теперь новая работа, он и раньше редко бывал дома, а сейчас я вообще его не вижу. Мне кажется, очень скоро он закончит свою жизнь холостяка – женится, будет жить у супруги. – Она говорила полушутя, но в ее словах явственно ощущался оттенок горечи. Я осмотрелся: в квартире было чисто, уютно. Ия, наконец, поставила цветы в вазу и, словно опомнившись, тихо поблагодарила.
– Чай, кофе? – предложила она.
– Если можно, чай, – попросил я, устраиваясь на диване.
Ия направилась на кухню, но на полпути остановилась, вернулась и присела рядом со мной.
– Что случилось? – спросил я. – Ты так взволнована…
– Знаешь, Генрих, я нарушила твои заповеди и убила четырех человек.
– Это что, шутка?
– Нет, я серьезно. Мне надо выговориться и рассказать все, что со мной приключилось в последнее время.
Ия начала с того, что относится ко мне гораздо нежнее, чем положено ученице относиться к своему учителю, что она долго откладывала этот разговор, боясь, что я разочаруюсь в ней.
Ее рассказ буквально потряс меня. А когда она призналась, что теперь никогда не сможет стать матерью, я почувствовал, что слезы навертываются на глаза. Боже мой, что же пережил этот ребенок! Мне хотелось прижать ее к груди, найти какие-то слова утешения, но я сдерживал себя, боясь показаться сентиментальным и слабым.
– Ты осуждаешь меня? – неправильно истолковала она мое молчание. – Но я же только отомстила тем, кто надо мной надругался. – Ия не сводила с меня вопросительного и тревожного взгляда.
Как ты могла так подумать! – поспешил я ее успокоить и упрекнул: – Надо было раньше поделиться со мной, не носить в душе такой тяжести.
Я постарался убедить ее, что поступила она справедливо: на нее нападали, и она обороняясь, наказала своих врагов.
– Забудь об этом, – посоветовал я. – Главное теперь, чтобы ни ты, ни твоя Ира с Олегом, которым все известно, не распространялись на эту тему.
– Ты действительно так считаешь?
– Конечно. А где же обещанный чай?
Засиделись допоздна. Пили чай, потом ели яичницу и снова пили чай. Когда я взглянул на часы, было уже за полночь. Я заторопился, стал прощаться, но Ия остановила меня.
– Уже поздно, останься.
– Очень дельное предложение, – согласился я, и мы оба рассмеялись – впервые за этот вечер.
ВИК МАКАРТУР
За пять лет работы на фирме я сколотил небольшой капиталец. Теперь у нас свой дом, две машины, яхта. Есть и прислуга – садовник и гувернантка. Это русские эмигранты, Надя где-то разыскала их, чтобы в доме звучала русская речь. Гувернантка Катя не только смотрит за Сержем, но и учит его английскому и русскому. Это у нее неплохо получается – в России переводчицей работала. У Нади проявился талант модельера-художника, она делает неплохие образцы женских костюмов, прекрасно зарабатывает, довольна.
Но жизнь у нас постепенно разладилась. Я надеялся, что с рождением ребенка Надя изменит ко мне отношение, но ошибся. По-прежнему она холодна со мной, к себе близко не подпускает. Мы стали чужими, никуда не денешься, приходится мириться. Многие семьи так живут, и ничего. Зато есть хоть какой-то тыл, а это особенно важно, когда работа связана с риском.
Я ведь только делаю вид, что не ведаю, чем занимается фирма. И закрываю глаза, когда поступает партия наркотиков, которую мне предстоит замаскировать под таблетки от насморка, ангины, болезней желудка, сердца. Так бывает обычно два-три раза в месяц. В другие дни идет нормальная расфасовка настоящих лекарств. Когда поступают наркотики, Багров тут как тут. Молча проверяет содержимое готовых к отправке ящиков с адресом, ведет подсчеты, следит, чтобы никто не отрывался от работы. Четверть часа на обед, и снова за дело. Вечером подъезжает грузовик, четверо рабочих наполняют машину, и Багров уезжает с грузом в порт.
Со мной работают еще пять человек – тоже русские, я старший. Это, как сказал однажды Багров, проверенные люди. И тут же предупредил: «Но лучше с ними лишнего не болтать, ничего у них не спрашивать и самому о себе не распространяться. Их наняли за хорошие деньги, пусть трудятся, а поговорить можно в пивной».
Да, наши ребята и в Америке не пропадут, они делают здесь свой бизнес. Думаю, что полиция давно бы прихлопнула местных мафиози, займись они подобным делом. Но русские – ничего, действуют довольно спокойно, прямо под носом мэрии и полицейского участка, по своим правилам и традициям, и сбивают с толку сыщиков.
За 70 лет советской власти они научились приспосабливаться к государственным структурам, и порой примитивный, на первый взгляд, способ выкачивания денег таит в себе такую изворотливость ума, такую фантазию, что Шерлок Холмс поднял бы руки вверх перед ними.
Когда я пришел в лабораторию проверять качество лекарств, Багров усмехнулся и предупредил: «Будешь делать лишь то, что я прикажу, если не хочешь вылететь отсюда к чертовой матери». Я тогда промолчал.
Так я оказался составной частью хорошо отлаженной системы производства и отправки наркотиков. Лаборатория занимается изготовлением различных препаратов из всевозможных трав. Все это сырье в виде порошка доставляется в лабораторию и отсюда уже в форме лекарств отправляется в Россию. Там товар разбирается по специальному шифру – чего куда.
Багров как-то в сердцах сказал, что мы здесь из кожи вон лезем, чтоб было все «о'кей», а там, в России, все не могут наладить дело. И чтоб оно окончательно не развалилось, приходится выдергивать оттуда и переправлять сюда засыпавшихся деятелей. Поскольку я стал пользоваться у него доверием, он более или менее охотно отвечал на вопросы, которые меня интересовали. А мне было важно узнать, в конце концов, какую роль играю я во всей этой мафиозной структуре и что мне грозит, если нас накроют. Однажды я вытянул его в ресторан и щедро угостил. Его развезло, и он стал с гордостью демонстрировать свою осведомленность. Рассказал о той цепочке, по которой мы ходим с товаром отсюда до Москвы, о том, как важно иметь здесь профессионалов, способных квалифицированно выполнять свои задачи.
Слушая его откровения, я понял, что раскрывается Багров передо мной не зря. Он изучил всю мою подноготную, знает, что бывший Надин муж – ответственный работник в правоохранительных органах, а в последнее время занимает солидную должность в ЦК КПСС и обладает большими возможностями, чтобы влиять на уголовные дела.
– Как бы нам выйти на контакт с твоей падчерицей, дочерью жены, которая живет в Москве с отцом? – спросил он, трезвея прямо у меня на глазах.
Я смешался, не зная, что ответить, потому что действительно не владел информацией на эту тему. Надя как-то говорила, что дочь обещает приехать, я тогда промолчал, и об этом не было больше речи. Сказал Багрову, что подумаю. А он вдруг предложил:
– А почему бы не пригласить ее в гости. Познакомимся, введем в курс дела. Думаю, девчонка заинтересуется, если назначить ей стипендию, к примеру долларов триста в месяц для начала.
– Это идея, – согласился я и пообещал переговорить с женой.
Но моя инициатива не понадобилась. Надя сама объявила: «Приезжает Ия. Надо сделать все, чтобы ей было здесь хорошо».
Признаться, Надя удивилась моей готовности обеспечить все условия для приятного пребывания здесь ее дочери, ведь раньше я и слышать ничего не хотел о ее бывшей семье.
Багров не скрывал, что доволен приездом девушки, обещал сделать программу ее отдыха более разнообразной, заинтриговав меня тем, что сделает ей сюрприз, о котором ни она, ни кто-либо другой даже представления не имеет. Кроме того, он взял на себя расходы, связанные с оплатой стола в лучшем ресторане.
Мы с Надей встречали Ию вдвоем. Самолет прилетел без опоздания. Я увидел высокую, стройную девушку, ничего общего не имеющую с той малышкой, которую я когда-то знал. Она была очень похожа на Надю в молодости. И если бы вместо шатенки здесь стояла брюнетка, то от юной Нади и не отличишь. Должен признаться, Ия очень красива. Хотя, на мой взгляд, не в меру серьезна.
В ее глазах я заметил какую-то настороженность, граничащую с опаской.
– Мама? – спросила Ия нерешительно, и Надя тотчас бросилась к ней. Они обнялись, Надя, как полагается, всхлипнула.
– Да, доченька, это я, твоя мама, здравствуй, родная.
Ия протянула мне руку.
– Дядя Витя? Привет! – И ни малейшей улыбки, будто обычная, деловая встреча.
Я подхватил ее небольшую дорожную сумку, и мы направились к выходу. На улице нас ждал «мерседес». Я сел за руль, женщины расположились сзади. Надя засыпала дочь вопросами о житье-бытье, учебе, обстановке в Москве. Спрашивала, не собирается ли она замуж и не хочет ли совсем переехать сюда. Ия наконец-то улыбнулась.
– Знаешь, мама, чтобы рассказать обо всем, что тебя интересует, потребуется много времени, и я надеюсь, что у меня оно будет.
Она замолчала и, словно оправдываясь, попросила:
– Можно, я лучше буду смотреть в окно, здесь такие виды!
– Да-да, доченька, конечно, как ты хочешь, мы еще наговоримся, – торопливо согласилась Надя и, уже обращаясь ко мне, спросила, чтобы сгладить некоторую растерянность: – Может, заедем по дороге в магазин подкупить фруктов?
– Не надо, успокойся, дома же все есть. Только сегодня утром нам привезли бананы, виноград, яблоки, – напомнил я. – И потом, Ия сама закажет, что ей захочется.
Я видел в зеркало, как Надя откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза, будто задремала. Ию полностью поглотило зрелище проносящихся за окном витрин, улиц, автомобилей, людей. Она словно забыла, что сидит рядом с матерью, которую не видела много лет. По правде говоря, я ожидал проявления с ее стороны более теплых чувств. Ничего не поделаешь, такой уж, видно, характер. А может быть, просто девушку смущает незнакомая обстановка, и она не знает, как ей лучше держаться. Ничего, успокоится, придет в себя, и все образуется.
От Сан-Франциско до Сакраменто рукой подать, всего час хорошей езды. Вот мы и дома. Надя показала Ие ее комнату, познакомила с Сержем, с гувернанткой Катей, которая будет сопровождать Ию, когда она захочет поближе познакомиться с городом, пройтись по его улицам и магазинам. Поскольку вечером нас ожидал обещанный Багровым ресторан, мы слегка перекусили и оставили Ию в покое, дав ей возможность отдохнуть и привести себя в порядок.
По случаю приезда гостьи Багров освободил меня от работы, тем более что в этот день поступления сырья не ожидалось, и я мог позволить себе немного расслабиться.
В назначенный час мы все были готовы к отъезду на ужин. Надя надела шикарное длинное платье, которое ей очень к лицу, сделала макияж и сразу помолодела лет на десять. А когда появилась Ия, я подумал: нет, черт возьми, краше русских женщин на свете не сыщешь. В строгом элегантном костюме она была неотразима. Длинные каштановые волосы, синие глаза и словно выточенная фигурка просились прямо на обложки самых популярных американских журналов. «А почему бы и нет, – пронеслась вдруг шальная мысль, – попробую предложить, а вдруг согласится». И Наде Ия понравилась.
– Прекрасно, доченька, у тебя неплохой вкус, – похвалила Надя, а она умеет красиво одеваться.
– По-моему, на ней и телогрейка засверкает, – вставил я неуклюжий комплимент, но он, на удивление, пришелся дамам по вкусу. Надя, горделиво поглядывая на дочь, рассмеялась, а Ия снизошла до скупой улыбки.
– Ладно, поехали, а то опоздаем, – напомнил я, показывая на часы.
Наступали сумерки. Почти новенький «форд», который я приобрел по сходной цене, поблескивал лаком, что придавало автомобилю роскошный вид.
– Тоже ваш? – спросила Ия.
Да, эта машина у нас недавно, – опередила меня Надя, – на ней я езжу по своим делам. А теперь она в твоем распоряжении. Возить тебя будет Коля, он и шофер у нас, и садовник. – Коля подошел к машине и поздоровался с Ией.
– Очень приятно, – Ия протянула руку. – Будем знакомы.
Парень пожал протянутую ладошку. Садясь за руль, я обратил внимание, что он, морщась, потирает пальцы, и услышал: «Черт, словно клещами». Тогда я не понял, к кому и к чему это относится.
Когда мы приехали, Багров уже сидел за столом и ждал нас. Даже этот тип, прошедший огонь, воду и медные трубы, не мог скрыть восхищения, увидев моих женщин. Всем своим видом он стал показывать, что здесь он на правах хозяина. Багров подзывал официанта, отдавал ему распоряжения, куда-то уходил с загадочным видом, то и дело спрашивал дам, что они будут пить и какое блюдо хотели бы отведать из огромного меню.
Надя просто растерялась от такой суетливости, а Ия, как ни странно, восприняла ее спокойно и с достоинством. Она только морщилась и, выбрав момент, когда Багров поставил перед ней букет роз, попросила:
– Пожалуйста, успокойтесь, от вашего мелькания у меня в глазах рябит.
«Ай да девушка! – восхитился я про себя. – Дала по зубам обормоту». А Ия между тем задала Багрову еще вопрос:
– А почему мы не начинаем, кого-то еще ждем? – И показала на незанятое за столом место.
Один стул действительно был свободен и на столе красовался лишний прибор.
– Прошу прощения, мой друг что-то задерживается, – извинился Багров.
– Не опаздывает, а задерживается, значит, очень важная персона, – тут же съязвила Ия. И, пользуясь тем, что Багров в очередной раз куда-то удалился, взяла инициативу в свои руки.
– Давай, дядя Виктор, разливай. – Подставляя свой бокал, попросила: – Мне немного вина.
Откупорив бутылку, я наполнил вином бокалы женщинам, себе и Багрову налил коньяк. Посмотрел, не идет ли наш хозяин. Наконец он появился, и не один. Рядом с ним, улыбаясь, шел высокий, широкоплечий парень.
Ия вскочила, опрокинув бокал с вином, снова села. Побледнев, она чуть слышно произнесла: Игорь?! Не может быть…
ИЯ
Мне кажется, я перешла в какое-то новое жизненное качество. Мое тело стало легким и послушным, походка и движения – плавными, но и в тоже время я готова в любое мгновение среагировать на выпад, на удар. Могу увидеть, вернее, почувствовать опасность не только впереди себя, но, не поворачивая головы, с боков и даже сзади – ну и, соответственно, парировать нападения и атаковать самой.
Мастерство и самообладание, как учил Генрих, – две стороны одной медали. Без наличия этих двух качеств не может быть настоящего бойца. Мне удалось овладеть и первым, и вторым. Так было подчеркнуто в протоколе комиссии при вручении мне черного пояса. Что означают эти качества? Прежде всего они говорят об умении бойца правильно оценить обстановку, в которую он попал, уровень опасности и избрать наиболее оптимальный вариант единоборства. А их три: первое – измотать атакующего, второе – нейтрализовать его, оставив ему возможность ретироваться, третье – атаковать на поражение, не исключая и летального исхода для нападающего.
То, что при встрече с моими старыми знакомыми я выбрала третий вариант, было, можно сказать, мною заранее выстрадано и морально подготовлено. Я не могла поступить иначе. Генрих меня понял. И не осудил. Это был исключительный случай, который не должен когда-либо повториться. Я дала себе зарок – ни при каких обстоятельствах, если не будет смертельной угрозы мне или моим близким, не применять третьего варианта.
Но я изменилась не только физически. Раньше я была мягкой, стеснительной, ужасно боязливой и жалостливой. Теперь же стала жесткой, резкой, решительной, не ведающей страха. Сказалось, конечно, и «знакомство» с солдатами мафии, но главное – школа, которую я прошла у Генриха.
Могу признать, что все эти черты характера и даже физические данные присущи скорее мужчине, чем женщине, особенно если судить со стороны. Но лично для меня – это воплощение моей мечты, и я счастлива. Нет-нет, я не потеряла женской привлекательности и обаяния. Говорю это с уверенностью, потому что стоит мне показаться на улице, как встречные мужчины начинают поворачиваться в мою сторону и долго провожают взглядом. Чего скрывать, мне приятно такое внимание. Я знаю себе цену.
Когда летела из Москвы в Сан-Франциско, я размышляла, как воспримут там мой не совсем ординарный характер. Одолевали сомнения – правильно ли я поступила, что решилась на эту поездку. Предстояла встреча с матерью, не вызывающая особой радости, ведь все эти годы меня не покидало чувство обиды. По сути дела, мамочка не только оставила мужа, но и бросила своего ребенка. И за столько лет – лишь два письма. Разве это можно понять и оправдать? А к отчиму у меня вообще нет никаких чувств, это чужой человек. Помню его смутно: он приходил к нам домой, приносил какие-то сладости, сюсюкал со мной. Потом они с матерью исчезли.
Теперь мне надо изображать радость по поводу встречи с ними, быть страшно благодарной за приглашение и гостеприимство. Получится ли это у меня?
И вот я на американской земле. Встреча, как я и предполагала, получилась натянутой, во всяком случае, теплоты явно недоставало. Не могла я преодолеть себя, и в машине, по дороге из аэропорта в город больше молчала, сославшись на интересный пейзаж за окном.
В первый же вечер мы направились ужинать в ресторан. По всему было видно, хозяева из кожи вон лезут, стремясь поразить меня своим достатком – и дом с бассейном, и автомобили, и обстановка. Я им подыгрываю, восхищаюсь на каждом шагу. Мать, да и ее муж, дядя Виктор, в общении с которым я сразу же установила определенную дистанцию, прямо-таки млеют от счастья. На самом деле мне все это до лампочки. Я привыкла к своей квартире, своей обстановке, к отлаженному спартанскому образу жизни, когда день заполнен тренировками и, как любит повторять Генрих, самосовершенствованием.
Я спокойно восприняла визит в шикарный ресторан, держалась с достоинством и дерзко. Нельзя было не заметить, как обалдели, увидев мою персону, вначале отчим, а затем, в ресторане, и его приятель Багров. «Приятель» все время мельтешил перед глазами, стараясь обратить на себя внимание. Совался с советами: какое выбрать блюдо, вино; спрашивал, какая музыка мне больше нравится и какой концертный номер я хотела бы увидеть.
Я попросила его не уделять мне так много внимания и дать мне, наконец, возможность осмотреться и расслабиться.
Багров удалился, сославшись на необходимость дать официанту распоряжения, а мы, оставшись за столом, беседовали о «трудной» жизни в Америке. Я на секунду подняла глаза и обомлела. К нашему столу приближался Багров, он был не один, рядом с ним шел Игорь. Живой и невредимый.
Игорь подошел ко мне, нагнулся, поцеловал в щеку.
Я сидела как изваяние, не шелохнувшись, и долго не могла прийти в себя.
«Может, я сплю», – мелькнула мысль, и я даже незаметно ущипнула себя.
– Это я, Игорь, понимаешь? – присев рядом, он тормошил меня за руку. – Все тебе расскажу, ничего особенного тут нет. Была просто инсценировка.
– Зачем? – спросила я.
– Объясню после.
– А как же выстрелы, «скорая», похороны?
__ Я же сказал, инсценировка, – снисходительно повторил он. А потом, видя, что я все еще не верю своим глазам, расхохотался и предложил: – Знаешь что, считай меня привидением.
Я не проронила ни звука – мне нужны были разъяснения. Я не слышала, какие произносились тосты, машинально глотала из своего бокала, что-то жевала, не ощущая вкуса.
– Ты не заболела, доченька? – забеспокоилась мать. Это был хороший повод смотаться из ресторана, мне уже порядком надоело. Стоило привести в порядок свои мысли.
– У меня действительно болит голова, хорошо бы в постель, – отозвалась я.
Виктор Макарович меня поддержал и предложил последний тост, с тем чтобы на этом закончить. «Наша гостья устала после длительной и утомительной дороги и хочет отдохнуть», – объяснил он.
– Если Ия не против, я поеду с вами, – первым поднялся Игорь, – мне надо объяснить свое появление. – И, обращаясь к матери, сказал: – Мы с ней давние и близкие друзья.
– Знаешь, Игорь, давай отложим наш разговор на завтра, – попросила я. – А то у меня сегодня от неожиданностей и впечатлений голова кругом идет. Надо все это переварить…
Как хочешь, – согласился Игорь. Кажется, он обиделся, ну ничего, переживет. Во всем, что случилось, я усмотрела какой-то подвох, злой умысел. Иначе как расценить воскрешение Игоря в Америке? Он объяснил это инсценировкой. Значит, принимал меня за дурочку, использовал для какой-то цели. Интересно, для какой?
На следующий день Игорь появился в доме спозаранку. Я только проснулась и делала в своей комнате обычную утреннюю разминку. Серж сидел в большом кресле и молча пялил на меня глазенки. Зашла Катя, сообщила, что меня спрашивает какой-то молодой человек. Я попросила передать, чтобы подождал. Закончив последнее упражнение комплекса, накинула халат и вышла к гостю.
– Привет, ты прекрасно выглядишь, – были первые его слова. Игорь старался выглядеть бесстрастным. Он так же, как в ресторане, подошел и по-свойски чмокнул меня в щеку. Потом обнял и крепко прижал к себе.
– Я очень соскучился, – шепнул в ухо.
– Привет, Игорь, – довольно холодно ответила я, решительно отстранив его от себя. Сделала широкий приглашающий жест: – Устраивайся поудобней и поподробнее расскажи о том, что же с тобой в действительности произошло.
Игорь сел на диван и, попросив разрешения, закурил.
– Боюсь, что мой рассказ может быть неверно истолкован, – сделал он вступление.
– А ты не бойся, начинай, – подбодрила я его.
– Хорошо бы чего-нибудь выпить, – размечтался Игорь, явно рассчитывая развеять холодок недоверия с моей стороны и создать интимную обстановку.
– Но это совсем другая тема, и потом, не я здесь хозяйка, – спокойно вернула я его на землю.
– Тогда попробую проявить инициативу сам, – не сдавался Игорь. С этими словами он встал и направился в гостиную.
Он появился через несколько минут, в одной руке держа бутылку коньяка, в другой – хрустальные рюмки. Наполнил обе.
– Мне не надо, я не пью, – отказалась я.
– За встречу, Ия, мы ведь столько времени не виделись, – настаивал Игорь.
– Не будем об этом, – остановила я его. – Ты, если хочешь, пей, а я не хочу. Садись и спокойно рассказывай, я тебя внимательно слушаю.
Он, видимо, ожидал, что я кинусь ему на шею, потеряв голову от радости. Мое спокойствие и серьезный вид сбили его с толку, он, наверное, объяснил себе это нервным потрясением, которое я испытала от неожиданной встречи с ним. Поэтому со словами «успокойся, милая, это у тебя пройдет, главное, что мы снова вместе» он уселся, наконец, и стал рассказывать.
Когда Игорь закончил свое повествование, часы показывали двенадцать пополудни. Я попросила его оставить меня, чтобы осмыслить все происшедшее.
– Ты воспринимаешь все слишком драматично, – улыбнувшись, сказал Игорь и добавил: – Это просто жизнь, Ия. Спускайся на землю и, если хочешь нормально существовать, иметь все блага на этом свете, а не там – он показал пальцем наверх, – оставайся со мной, вдвоем мы горы свернем. Учти, обратной дороги у тебя теперь нет, ты знаешь слишком много.
– Я все поняла, Игорь, теперь иди, я дам тебе знать, когда приду в себя и как следует обдумаю твое предложение.
Он ушел, а я снова и снова прокручивала в своем сознании все то, что он здесь нагромоздил.
Оказывается, Игорь тесно связан с преступной группой, которая уже много лет доставляет контрабандный товар в Россию. В Москве он выполнял какую-то важную роль, погорел, его вот-вот должны были взять. Ко мне же он подъехал с дальним прицелом, предполагая через меня выйти на отца и застраховать себя и своих дружков от ареста, но не успел. И они нашли выход из положения – инсценировали убийство в парке, стреляли холостыми патронами. Врачи были куплены заранее. А вместо него хоронили какого-то умершего бомжа без роду и племени. Мне же отвели роль свидетеля. В случае, если начнется расследование – вот вам очевидец, кстати, дочь следователя, слову которой можно верить. Потом Игорь под видом туриста с вымышленным именем и с соответствующим паспортом перемахнул через океан и очутился в Штатах. Здесь его ждали «компаньоны», которым был нужен его опыт, и они включили его в свою обойму. О том, чем он занимается, Игорь особенно не распространялся, говорил в общих чертах, нажимал на то, что прекрасно «упакован», что за короткий срок заимел столько, сколько в России и за всю жизнь не накопить. Сейчас уже подумывает открыть свое дело.
На все его вопросы о моей жизни я отвечала односложно и дежурными фразами: «да, училась в университете», «конечно, ни с кем не встречалась», «дома все в порядке».
Не знаю, удовлетворили ли его мои ответы, но в конце концов он отстал от меня, поняв, что ничего вразумительного все равно не услышит.
Итак, я обещала подумать над его интересным предложением и вернуться к этой теме в самое ближайшее время.
ХРОМОЙ
Ну просто напасть какая-то! Теряюсь в догадках – кто же это убирает моих людей? И ведь что характерно: смерть зафиксирована не от ножа, не от пули, а от сильнейшего удара в голову. Как будто каждый из них специально подставлял свой кумпол под кувалду. Бред, да и только. Ведь все отнюдь не новички в потасовках, кулаками владеют так же отменно, как финкой и пистолетом, действуя всегда наверняка. Просто так в драку не ввяжутся, даже в «поддатом» состоянии. Знают, что за это по головке не поглажу, рассчитаю без всяких разговоров. А местом они дорожат, где же еще такие деньги они получат играючи. Куда пойдут? Кассу грабануть и опять в тюрягу? Потому и держатся за меня, делают все так, как я им говорю. Риск у них небольшой: последить за кем-то, припугнуть кого-то, иногда съездить по морде, чтоб понятливей был. Если же дело посложней, вроде той истории в поезде, продумывается все детально. Естественно, гонорар особый. Одним словом, ничего не могу понять. Такое у меня впервые – чтоб дело поплыло, да еще и с потерями. И в милиции руками разводят, никаких следов, одни догадки, да такие, что обхохочешься. Ну, например, месть конкурирующей мафиозной группы. Или девчонку между собой не поделили. А в последний раз, когда в спортивном зале школы нашли трупы Мохнатого и Громилы, в милиции не могли ничего умнее придумать, как сделать заключение, что оба решили побаловаться на спортснарядах и погибли от несчастного случая.
Я, как мне кажется, в своих рассуждениях и выводах более близок к реальности. Например, девчонка, которую они пасли, была под охраной ребят из спецназа – а что, отец ее все может. Но здесь вопрос: зачем мужиков убивать, не проще ли было скрутить им руки, привести в милицию и пришить статью, чтоб раскололись? И потом, довести конфликт до такой крайности совсем непросто, нужна ситуация, а мои мальчики на рожон не полезут. Значит, вариант с охраной не подходит. Что же тогда? Кто их валит мощнейшими ударами?
Ладно, все равно дознаюсь, а пока надо быть вдвойне осторожным. Тем более имея такого квартиранта, как Жухов. Заявился он в одну прекрасную' ночь, подняв меня с постели, и вот уже две недели как прячется у меня. Пьет по-черному, сигарету изо рта не выпускает и спит как сурок. Все просит найти ему бабу, а то, говорит, сам пойду на охоту, и, если погорю, будешь ты виноват, а Пахан не простит. В этом он прав, мне строго-настрого наказано обеспечить ему крышу над головой, пока не подготовят документы на выезд. Скажу знакомым ребятам, чтоб привели ему кого-нибудь, пусть отведет душу, а то действительно выкинет какой-нибудь номер. Мне это ни к чему, надо сидеть тихо, не портить свою репутацию перед соседями.
Давно, конечно, мог познакомить Жухова с красоткой, да закрутили более важные дела, и я все откладывал на потом. Правильно говорят – сытый голодного не разумеет. У меня этот вопрос как-то решился сам собой. До женитьбы дело пока не доходит, да и не резон семью заводить, а ночку провести всегда есть с кем. Частенько соседка Верка забегает – поужинать и остается до утра. Бывают знакомства с провожаниями и приглашениями в гости. Словом, голова в этом смысле не болит.
Однажды после очередной дневной закрутки прихожу домой и буквально сталкиваюсь в дверях с Жуховым. Он в костюме, при галстуке, гладко выбрит, одеколон на весь дом – и совершенно трезвый.
– Куда собрался? – интересуюсь, а сам думаю: приди я на минуту позже – и ведь ушел бы.
– Хочу прогуляться, – говорит, – может, какого бабца подцеплю.
– Ты что, спятил, давай разворачивайся. – Я запихнул его в комнату. Он не сопротивлялся. – Надоело на воле? – спрашиваю. – Зачем тогда напрягался с побегом?