Текст книги "Безоружна и очень опасна"
Автор книги: Лев Дворецкий
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Конечно, предварительно прошло расследование происшествия, и мне пришлось подробно описать все, как было, включая и единоборство Ии. После того, как мы получили чек, меня и Ию попросили задержаться и побеседовать с самим начальником управления. Шеф полиции, совсем еще молодой человек, предложил нам работу в их ведомстве в качестве инструкторов по обучению полицейских, в том числе и женщин, приемам каратэ. Отказываться от такого дела было бы верхом глупости. И мы согласились.
На полученные деньги мы купили почти рядом с нашей виллой небольшой домик для моих родителей, обставили его, как полагается, и теперь ждем их приезда.
Как-то возвращались мы с Ией после работы домой. Ия вела недавно купленную «тойоту», наслаждаясь управлением послушной машиной. Я сидел, отдыхая, рядом. Вдруг она спросила:
– Как ты думаешь, мы сполна рассчитались с мафией?
Бережно, стараясь не мешать ей вести машину, я обнял ее за плечо и шепнул на ушко:
– Ты у меня сильный боец, и я горжусь тобой. Теперь мы всегда вместе, и нам ничего не страшно.
Ия улыбнулась уголками губ.
– Спасибо, родной, но ты не ответил на мой вопрос.
Уловив в ее голосе нотки нетерпения, я постарался завершить свою мысль:
– Они получили хорошую взбучку, и ты была на высоте, можешь себя поздравить, всем воздала по заслугам. Вряд ли теперь сунутся.
Ия помолчала, потом неожиданно возразила:
– Ты очень ошибаешься, Генрих.
В моей душе поднимался холодок тревоги. Я почувствовал, что Ия неспроста начала этот разговор.
Ия между тем продолжала:
– Сегодня во время тренировки меня вызвали к телефону. Голос на слух молодой, звонкий. Передал от старых знакомых привет и большое желание встретиться, чтобы обсудить очень важную проблему. Обещал скоро позвонить и передать более конкретные предложения.
– Обнаглели, гады! – в сердцах бросил я и спросил: – Сама-то как к звонку отнеслась?
– Спокойно. Я знала, что рано или поздно нам придется с ними встретиться.
Я слушал Ию и не мог не признаться себе, что и меня на покидало такое же чувство. Интуиция меня не обманула. Посмотрим, что им надо. Пока же мы должны быть начеку и готовиться к любому повороту событий. Ия была согласна со мной и обещала соблюдать осторожность, осмотрительность и, главное, не предпринимать без меня никаких самостоятельных действий.
ИЯ
Мы быстро подружились с Диком.
Дик Робсон – начальник управления полиции города. Он пригласил Генриха и меня на инструкторскую работу, и мы стали довольно часто встречаться. Дело в том, что Дик сам разносторонний спортсмен, увлекается легкой атлетикой и борьбой. Но из всех видов спорта предпочитает все же каратэ. И когда Генрих предложил ему свою программу занятий, он был в восторге, высоко отозвался о ее авторе и тут же выразил желание стать равноправным членом его спортивной команды. Генрих, разумеется, был польщен и не преминул поведать мне об этом событии в тот же вечер, причем в самых ярких красках. Признаться, я сразу не поверила, решила, что Генрих меня разыгрывает. Все еще не могла отрешиться от стандартов нашей «совковой» психологии, мол, как это такой высокий чин будет запросто общаться на равных со своим подчиненным. Но все было так, как рассказал Генрих. И в этом я убедилась, когда своими глазами увидела Дика, прилежно выполняющего упражнения, которые ему показывал Генрих.
Дик оказался простым, общительным и очень неглупым парнем. На вид я дала бы ему не больше тридцати. Но это было, когда он сидел в своем кабинете, окруженный телефонами, в строгом темном костюме при галстуке. А в спортивной форме его и не отличишь от совсем молодых ребят – полицейских из команды Генриха.
Однажды после очередных занятий Дик подошел к Генриху и спросил, как он смотрит на то, чтобы всем вместе поужинать.
– С моей стороны было бы непростительной ошибкой упустить шанс получше узнать своего ученика, – нашелся Генрих.
Ответ пришелся по душе Дику. Он дружески хлопнул Генриха по плечу и назвал адрес, где они с женой будут ждать нас в семь вечера.
В установленный час мы уже переступали порог небольшого, утопающего в клубах дивных роз и акаций дома, расположенного в двадцати километрах от города. Встречал нас сам Дик с очаровательной женой и прелестным белокурым, как мать, малышом – Майком. Мы были приятно удивлены, когда жена Дика, назвавшаяся Ольгой, заговорила на чистейшем русском. Оказывается, ее предки приехали сюда из России после революции. Выросло у них в семье уже несколько поколений, а язык родной не забывают.
Тот наш первый вечер прошел славно. Радушные хозяева угощали нас великолепным вином и настоящими русскими пельменями, которые специально для нас приготовила Ольга.
В нашей небольшой компании оказалось много общих тем для разговора, и время пролетело в один миг.
Эта встреча стала хорошим началом для наших дружеских отношений. Меня радует, что у нас здесь появились близкие люди, которым, как мне кажется, всегда можно довериться. И у Генриха такое же чувство. Правда, мы не обменивались с ним мыслями на этот счет. Но когда Генрих в ответ на мой эмоциональный всплеск, выразившийся в желании свернуть шею моему российскому абоненту, сказал, что не мешало бы посоветоваться с начальством, я поняла, что наши мнения о Дике сходятся. Ну, а случай поговорить с ним по этому поводу скоро представился во время ленча, на который мы пригласили чету Робсонов в один из воскресных дней.
ИЯ
Пока я и Ольга колдовали над плитой, Генрих, как он потом мне рассказал, успел обсудить с Диком последние события, связанные с телефонными звонками. Стоило нам появиться в гостиной с блюдами закусок, как наши мужчины замолкли, а Дик стал проявлять живой интерес к салату с кальмарами, который я подала на стол. Оказывается, Дик, не в пример Генриху, избегает разговоров с женой на профессиональную тему, оберегая ее чересчур восприимчивую натуру. Но Дик глубоко заблуждается насчет неосведомленности Ольги. Пока мы хлопотали на кухне, она успела со мной поделиться своими тревогами по поводу профессии Дика, из чего я заключила, что Ольга прекрасно знает, чем Дик занимается и что с этим связано. Но раз у них в доме так заведено, я не стала поднимать «свой вопрос» и полностью положилась на Генриха, подыгрывая Дику в его попытках выяснить секреты приготовления разных русских блюд. При этом недвусмысленно дала ему понять, что делаю это не бескорыстно, а с надеждой, что в следующий раз он порадует нас собственноручно приготовленным чисто американским блюдом.
Такое обещание было дано.
Когда мы распрощались с Робсонами, я забросала Генриха вопросами о его разговоре с Диком. Прекрасно знаю своего мужа: чтобы его раскрутить на мало-мальски доверительную беседу, надо забить с десяток мячей в одни ворота. Иначе услышишь короткое «да» или «нет», из которых ни черта не поймешь. На этот раз Генрих оказался красноречивее, чем обычно, быстро клюнул на мою затравку и стал описывать свой диалог с Диком. К моему разочарованию, он продолжался очень недолго. И не потому, что мы с Ольгой помешали своим появлением. Просто Дик воспринял информацию довольно спокойно, сказал: «Подождем, что будет дальше, держите меня в курсе», – и все.
Я вопросительно посмотрела на Генриха.
– Ну, а что ты думаешь сам?
– Может, действительно за этим ничего не стоит и мальчики просто забавляются.
– Хороша забава, – помрачнела я. – От нечего делать меня разыскали в многомиллионной стране, предлагают встретиться для важных переговоров. Намекают на старых знакомых, которые ждут от меня каких-то действий, а я все буду сидеть и гадать, кто это и что им надо.
– Тем не менее ничего не будем предпринимать – последуем совету Дика, – снова повторил Генрих и добавил: – Не забывай, мы не у себя дома и не можем действовать по своему разумению.
Конечно, Генрих только сделал вид, что его это не особенно тревожит. На самом деле он беспокоится за меня. Иначе зачем бы он не отпускал меня одну ни на шаг, мотивируя тем, что соскучился и хочет все свободное от работы время быть со мной? Конечно, такое внимание приятно, но оно было бы намного более приятным, если бы не было связано с тем инцидентом на дороге.
Через несколько дней, вернувшись вечером после работы, мы нашли дома конверт, просунутый сквозь дверную щель. Генрих прочитал текст вслух. В письме вновь предлагалось встретиться, но теперь уже мне и Генриху, для очень интересного дела, затрагивающего нашу дальнейшую судьбу. Встреча ничем нам не грозит и может сразу же закончиться без всяких для нас осложнений, если разговор не вызовет у нас интереса. Указывались дата, время и место свидания. В случае согласия мы должны оставить на ночь свет в одной из комнат. Естественно, наш визит должен проходить без свидетелей и без всякого сопровождения, иначе встреча не состоится.
Вот такое получили мы послание.
– Любопытная весточка, – резюмировал Генрих и спросил: – Что думаешь делать?
– Надо соглашаться. Генрих кивнул.
– Только предупредим Дика.
– Ни в коем случае. Дик обязательно организует засаду. Они не идиоты, поймут сразу, что мы их дурим. Так мы ничего не выясним.
Если решим идти, то пойдем одни. Зачем им нас убирать так сложно? Есть ведь много способов убийства – простых и без всякого риска.
– Но это ведь и есть простой способ, – справедливо заметил Генрих. – Нет, давай еще подумаем, как нам быть.
– Хорошо, подумаем, – согласилась я. – Но свет в спальне оставим сегодня на всю ночь.
На этот раз Генрих не возражал.
ХРОМОЙ
Вот и снова я в знакомых палатах. Будто не уходил отсюда. Здесь я познакомился с Паханом, здесь прошел его университеты. Получил по совокупности – двенадцать. Это при том, что адвокат бился до последнего патрона, выворачивался буквально наизнанку, чтоб дали по минимуму, ну хотя бы – восемь. Все было бесполезно. Игорь «помог» – раскололся полностью. Навесили полный кошель: наркотики, покушение на убийство, организация бандитских групп… Сам Игорь заработал, с учетом раскаяния и помощи следствию, пять лет. Надеюсь, и этого срока ему будет достаточно, чтоб убедиться, как он был не прав, предав своих друзей.
Нас с ним выписали из больницы почти одновременно. Игорь лежал с моей пулей, я – с травмой, полученной от тигрицы. Иначе ее не назову. Чтобы в доли секунды вырубить меня, превратив в гармошку челюсть с ее содержимым, – на это нужны поистине ловкость и сила дикой кошки. Никогда не думал, что девчонка на такое способна. Теперь-то понимаю, чьих рук (и ног) это дело с ликвидацией моих ребят. Хотя, если по справедливости, то воздала она каждому по своему личному к ним счету. Но это вовсе не значит, что я ее оправдываю и могу простить. Дудки. У меня закон – нанесший оскорбление поплатится кровью. А тут, во-первых, чуть Богу душу не отдал. В больнице хоть и подлечили, но идиотская вставная челюсть плюс головные боли – это на всю оставшуюся жизнь. Ну, и во-вторых, пожалуй, самая главная ее «заслуга» – втерлась к нам в доверие и развалила всю нашу фирму. А это ох какие денежки. Так что от меня ей причитается. Пока не расплачусь, не успокоюсь.
Здесь теперь мой дом. Свой уют, своя кухня, всеобщее уважение. Почтение оказывают как ветераны, так и молодежь. Приятно, что и охрана относится с пониманием. Не дергают понапрасну на работу. Захочу – пойду в цех, где мебель сколачивают, а нет – на нарах полежу или прогуляюсь по лагерю. Ни у кого ко мне нет претензий. Наоборот, с просьбами да пожеланиями часто обращаются. Знают, завязки у меня – и здесь, и на воле – такие, что можно позавидовать. К тому же информация поставлена – как в генеральном штабе.
Быстро донеслась до меня печальная весть о том, что Пахан приказал долго жить. Подробностей, правда, не сообщили. Сказали только, что это дело рук наших, русских. Ничего, выясню. Время есть, чтоб как следует обдумать свои промахи и просчеты, навести новые мосты на волю. Долго здесь не задержусь. И все, кто мне задолжал, получат сполна.
Первый – Игорь. Он в соседнем бараке располагается. Послал к нему четверых ребят для ночного «разговора». Но он их так отделал, что попали они в лазарет. Забыл совсем, что парень накачан и голыми руками его не возьмешь. Тут нужен иной подход. Например, невзначай на прогулке перышком в бок, или в суп порошочка подбросить. Подумаем.
Вчера сам заявился. Подозвал. Хочу, говорит, выяснить наши отношения.
Я не возражал. Побеседовали по душам.
– Смерти моей желаешь? – прямо глядя в глаза, спросил Игорь.
– А ты сам как думаешь? – ответил я вопросом на вопрос.
– Думаю, что так оно и есть.
– Ты предал меня, друзей, с дерьмом смешал всю нашу работу. А ведь она кормила нас, и довольно обильно. На что рассчитываешь?
Вижу, побледнел Игорек, сник, сразу спесь с него сошла. Знаю, теперь сделает все, что поручу.
– Могу ли я еще загладить вину? – Тон тусклый, заискивающий.
Я промолчал, ожидая от него конкретных предложений.
– Хочешь, стану твоим телохранителем или по-другому буду служить тебе верой и правдой? – предложил Игорь.
Это уже было что-то дельное.
– Я подумаю, – бросил ему кусочек. Смотрю, чуть порозовел Игорек, глазки ожили.
– Ты мне поверь, для меня это урок на всю жизнь, больше никогда не подведу, – уцепился он в затравку.
Я глядел на него в упор, окончательно уложив его на пол. Игорь не выдержал взгляда, опустил голову на грудь. Он мне напомнил нашкодившую собаку, которая, виляя хвостом, просит у хозяина прощения.
– Ладно, – снизошел я, – посмотрю, как будешь работать. И ежели еще раз подведешь хоть в малом, пеняй на себя. Учти, твое благополучие и здесь, и на воле зависит только от тебя. Примешься за старое – из-под земли достанем и тогда сочтемся за все.
Игорь схватил мою руку, крепко сжал.
– Спасибо, друг, что поверил мне. Не пожалеешь.
Я осторожно высвободил свою ладонь из его клещей, сотворил улыбку-гримасу на лице (то, что получалось после операции) и милостиво кивнул:
– Хорошо, гуляй.
Глядя вслед ему, подумал: «А что, этот малыш еще пригодится. Все же знаю его давно, работал он неплохо. Пахан ему доверял, даже к себе перетащил. А что сломался, с кем не бывает? Важно, что понял сейчас: иной дороги ему нет, как только со мной».
В минувшее воскресенье вызвали меня на свидание. Ума не мог приложить, кому это я понадобился. И вдруг вижу знакомую рожу. Ба, да это ведь мой старый знакомый, к нему я ходил по заданию Багрова. Работник ЦК КПСС, у которого мощные связи и который, как говорил пахан, может сделать все вплоть до вручения подарков самому Генеральному секретарю. Значит, жив курилка. Напрашивались вопросы: где он сейчас пристроился после разгона ЦК? Зачем я ему понадобился? Я устроился на скамейке за огромным столом. Рядом сидели такие же, как я. Напротив каждого расположились родные и близкие зэков. Передо мной – мой старый знакомый.
– Привет, Валера! – открыл он улыбчивый рот.
– Привет, Александр Васильевич, – вспомнил я его имя, хотя виделись всего один раз. Что-что, а на память никогда не жаловался.
Гость просиял.
– Валера, давай на «ты», а то нехорошо вроде получается. Я к тебе запросто, а ты с церемониями. Для тебя я – Саша. Договорились?
Я кивнул. Саша так Саша, мне все равно. А он между тем сразу быка за рога:
– Дело к тебе наиважнейшее. Я заправляю крупной ассоциацией. Мне нужны верные и надежные люди. Хочешь поработать у меня?
– О чем разговор, готов хоть сейчас, – рассмеялся я, приняв его предложение за розыгрыш. Мало ли что придет в голову чинам, подобным ему? Захотел малость порезвиться, и вот он тут.
– Я не шучу, Валера, – посерьезнел Саша. – К тебе на днях подъедет мой адвокат, поможет написать бумагу на пересмотр твоего дела, остальное моя забота. Думаю, скоро выйдешь.
Саша, как приказал себя называть бывший партийный босс, оказался человеком дела. Ровно через два дня после нашего свидания заявился адвокат. Он сказал, что Саша занимает довольно высокое положение в мире бизнеса, что он, адвокат, постарается сделать для меня все возможное и даже больше, чтоб дело мое было пересмотрено и я был оправдан.
И все же с уходом Сашиного человека меня снова охватили сомнения. Томительно тянулись дни. Мне уже думалось, что все это какая-то инсценировка и я понадобился для какой-то хитрой игры. И вдруг, о радость! Меня вызывают в суд, в Москву. Сразу, без всякого предупреждения, без следственных экспериментов и протоколов предстал я перед грозными очами судей и выслушал речь председателя. Всё, меня освобождают, и я могу идти на все четыре стороны. А может, я сплю, вот сейчас я открою глаза и увижу серые стены и нары, освещенные тусклыми лампочками? Но нет, все наяву. Я выхожу за ворота – прямо передо мной «вольво», на фоне которой стоит мой адвокат с распахнутой до ушей улыбкой. Приглашающий жест – и я уже в роскошной кабине.
– На, глотни, – протягивает он мне элегантную флягу.
Все еще не могу прийти в себя и жест моего спасителя оцениваю как струйку кислорода в газовой камере. «Армянский», высший сорт, угадываю по аромату и вкусу. Не могу оторваться.
– Хватит, – останавливает меня адвокат и отбирает живительный напиток. – Предстоит важный разговор, и ты должен быть как стеклышко, – объясняет он свой недружественный жест.
Киваю головой в знак того, что понимаю и готов подчиниться.
Проезжаем Арбат, ныряем во двор высотного дома и останавливаемся у одного из подъездов. На лифте поднимаемся на 22-й, самый последний, этаж и оказываемся в уютной двухкомнатной квартире.
Встречает Сам, в домашнем халате. Мы обмениваемся крепкими рукопожатиями, как старые и добрые друзья.
– Вижу, что все в порядке, и потому ни о чем не спрашиваю, – говорит Саша и отпускает адвоката со словами: «Спасибо, Володя, сегодня же переведу на твой счет, как договаривались…» – Ну, а мы – к столу, – приглашает он меня в комнату, – закусим, поговорим.
Меня не надо было уговаривать. После тюремных харчей, хоть и разбавленных дежурными блюдами из кухни служебного персонала, содержимое Сашиного стола показалось мне фантастикой. Икра, салаты, язычок, колбаска разных сортов и прочие деликатесы сделали бы честь самому изысканному банкету. Вот только кроме «пепси-колы» и «фанты» никаких напитков.
– Крепкое потом, после разговора, – успокоил Саша.
А разговор оказался очень интересным. Суть его состояла в том, что Саша сейчас возглавляет фирму, занимающуюся нелегальным сбытом оружия, производимого на заводах военно-промышленного комплекса. Меня он хочет подключить к особо деликатному делу, о котором я узнаю в свое время. Пока же я должен буду подобрать себе помощника, на которого можно положиться. Саша просил также подумать и представить ему свои предложения насчет того, как войти в контакт и привлечь к нашей работе на любых условиях хорошо знакомое нам семейство, живущее в Штатах. Кстати, по сведениям, которыми Саша располагает, именно они ликвидировали Багрова и его команду. Я сразу догадался, о каком семействе идет речь, и почувствовал, как непроизвольно заходили желваки под скулами и затряслись руки от клокотавшей в груди ярости. Никто еще в моей жизни не наносил мне столько ударов, сколько сделали эти правдолюбцы. Саша заметил мое состояние и захохотал:
– Проняло? Это хорошо, значит, я попал в яблочко, – потом посерьезнел и заговорил командным тоном: – Значит так, Валера, о всякой там мести, обидах, расплате и прочей ерунде с этой минуты забудь навсегда. Переходишь ко мне на службу со всеми своими потрохами, и ни малейшего самовольства, особенно по отношению к нашим бывшим «друзьям». Ты меня понял?
Мне ничего не оставалось, как кивнуть головой в знак согласия. Чем возвращаться обратно в свой каземат, я мог поклясться выполнить любое его задание. Саша угадал мои мысли и продолжал развивать тему:
– Ты только не думай, что сможешь меня облапошить. – Он подошел к бару и взял бутылку коньяка. Наполнил два бокала, молча выпил. Я сделал то же самое. – Так вот, – возобновил он свой монолог, – хочу предупредить сразу: если переметнешься, продашь или даже заикнешься обо мне, сделаешь что-то по своему разумению, вопреки моей воле, в лагерь уже не попадешь. – И, не дожидаясь моего вопроса «а куда же?», поднял глаза к небу. – Надеюсь, понял?
– На меня можно положиться, не подведу никогда, – заверил я его.
Мне казалось, что тема исчерпана и пора разбегаться. Ожидал, что он скажет, куда мне идти и где залечь. Но он, ни слова не говоря, засобирался сам, поглядывая на часы, а я, естественно, принял это как намек, что пора уходить. Пошел за ним к вешалке, надел свою куртку.
– А ты куда? – удивился он. Я пожал плечами.
– Оставайся здесь. На столике номер моего телефона. Понадоблюсь, звони. Тебе три дня на раздумья. Готовь свою программу. Принимаются и бредовые идеи, но, конечно, на тему нашего разговора. Потом обсудим твои и мои задумки. Отдыхай.
Дверь за ним захлопнулась, и я остался один в шикарной квартире, со своими мыслями, путающимися от пережитых неожиданностей и волнений.
Так жизнь повернулась ко мне новой стороной, обещающей свободу и хорошие деньги. Ради них я готов на многое. А что работа предстоит рисковая, можно было догадаться сразу. Иначе зачем ему было вытаскивать меня, выкладывать, по моим догадкам, немалые бабки? Что ж, мне не привыкать. Вместо Багрова пусть Паханом будет он, Саша, лишь бы платил щедро, а там видно будет.
ДИК
Мне всегда легко было разговаривать с нашим мэром Джоном Каупервудом. И не только потому, что он мой ровесник. Просто мне кажется иногда, что у нас с ним одинаковый взгляд на многие вещи и, вероятно, поэтому мы всегда приходим к согласию. Я имею в виду прежде всего проблемы, связанные с работой моего ведомства, с порядком и спокойствием в городе. А тут Джона словно подменили. Как узнал, что я взял к себе двух русских, из бывшего Советского Союза, взъерошился и довольно жестко упрекнул: «Что, вам американцев не хватает в нашем городе. Выпишите тогда из Сан-Франциско или Лос-Анджелеса». Я в долгу не остался.
– Сэр, – говорю ему, – свою команду я набираю сам, отчитываюсь перед вами только за результаты работы, а если у вас имеются в этом плане ко мне претензии, готов их выслушать внимательно и принять к сведению.
Обмен любезностями произошел у дверей кабинета Джона, куда он собирался войти, но задержался, встретив меня. Высказав все, что хотел, и убедившись в том, что его слова вызвали с моей стороны весьма негативную реакцию, он демонстративно повернулся и скрылся в своем офисе. У меня после этого разговора испортилось настроение и осталось чувство уязвленного самолюбия. Надо было что-то предпринять. В тот же вечер повидался с Генрихом. Занятий в нашей группе не было, и я зашел в спортзал, где Генрих учил новичков. Он тут же устроил перерыв и подошел ко мне.
– Все в порядке, Дик, или есть проблемы? – спросил Генрих. Вопрос был оправдан, ибо я никогда просто так сюда не прихожу, если сам не занимаюсь.
– На горизонте пока чисто, но надо кое-что с тобой обсудить, – уклонился я от конкретного разговора под перекрестными взглядами любопытствующих глаз.
Генрих кивнул и подозвал к себе старшего группы, чтобы дать ему указания насчет тренировок в его отсутствие. Когда мы уединились, я попросил Генриха подготовить несколько пар лучших каратистов для показательных выступлений.
– Прекрасная идея, Дик, – одобрил он предложение и в свою очередь посоветовал: —Чтобы программа выступлений по-настоящему «заиграла», пусть в ней примут участие и наши женщины. Беру это на себя.
Я не возражал. К тому же Генрих сам взялся продумать и организовать спортивный вечер.
Мне нравятся эти русские ребята. Абсолютно безотказные. Работают как боги. В короткий срок создали школу по каратэ с отлаженной системой занятий. Посещают ее и женщины. Посмотрим, что скажет Каупервуд, когда увидит результаты этой работы. Ведь даже в Нью-Йорке нет пока четкой системы подготовки полицейских, владеющих столь грозным оружием, как каратэ. Но Генрих и Ия не только блестящие мастера и классные педагоги – качества, которым любой профессионал может позавидовать. Они на редкость привлекательны по своим душевным свойствам. Целеустремленность и самоотдача в работе сочетается у них с отзывчивостью и мягкостью характера, умением ценить дружбу и быть верным ей. И во всем этом они удивительно похожи. Потому, видно, судьба и свела их друг с другом, насколько мне известно, после долгих и мучительных жизненных передряг.
Да, по душе мне люди такого типа. Не случайно поэтому мы сдружились семьями. Ольга от них без ума. Мы часто встречаемся. Познакомили нашего малыша с братом Ии – Сержем. Мальчики почти одногодки – быстро нашли общий язык. Играют вместе то у нас дома, то у них. Серж очень привязан к Ие, скучает, когда подолгу не видит свою сестру. И мы уже привыкли видеть его рядом с ней.
Я знаю все или почти все, что произошло с нашими русскими друзьями на их родине. Не на шутку встревожился, когда узнал, что кто-то звонит им по телефону, передает приветы из России и предлагает встретиться. Вида, конечно, не подал, но меры принял. На всякий случай установил наблюдение за их домом и взял под контроль линию связи, чтобы определить адрес, а потом и личность того, кто звонит. Пока тихо, спокойно. Может, напрасная тревога, баловство какое-то, но не исключается и продолжение той истории, участниками которой они оказались. Дело может принять самый неожиданный и опасный оборот.
На следующий же день после разговора с Генрихом я отправился в резиденцию Каупервуда, как ни в чем не бывало заглянул к нему в кабинет, поприветствовал, поинтересовался, как обстоят дела и не нуждаются ли здесь в помощи полиции. Джон оторвался от бумаг и удивленно уставился на меня. Кажется, он не остыл еще от вчерашнего диалога, но на приветствие ответил, правда довольно кисло, сказал, что у них все «о'кей» и в помощи полиции нет необходимости.
– Прекрасно! – с воодушевлением произнес я, делая вид, что собираюсь уже прикрыть за собой дверь, но тут же, будто вспомнив что-то важное, хлопнул себя по лбу: – Да, совсем забыл, у нас на днях намечается большое представление с участием чемпионов по каратэ. – Это я, конечно, загнул относительно чемпионов, но в остальном все было правильно. Вижу, Джон заинтересовался и уже мягче поглядывает на меня.
– Да ты заходи, Дик, чего торчишь в дверях, – пригласил он, совсем уже преображаясь из буки в радушного хозяина. – Так что, говоришь, у тебя там намечается?
Я знал, что Джон не останется равнодушным после такой информации. Большой любитель и участник спортивных игр, он не пропустит такого зрелища, как выступления по каратэ, да еще, как я объявил, чемпионов.
– Ничего особенного, Джон. Просто мои ребята покажут, на что способны.
– Вы посмотрите на него, намечается необыкновенное зрелище, а он скромничает! – воскликнул Джон, поднимаясь со своего кресла. – Да мы на весь город протрубим об этом событии, пусть люди поглядят на силу и ловкость тех, кто их охраняет, и проникнутся гордостью за нашу полицию.
Это было уж слишком. Я не ожидал, что моя робкая попытка загладить небольшой конфликт и развеять сомнения у городского начальства относительно моих русских друзей вызовет такой резонанс. Но дело сделано, и придется по-серьезному готовить спортивный праздник. Пообещав Джону заранее сообщить день его проведения, я поспешил в свое управление, чтобы предупредить об этом Генриха. Однако последующие события нарушили все мои планы, и мне пришлось срочно звонить мэру не по поводу единоборств каратистов, а в связи с очень неприятным событием.
Не успел я войти в свой кабинет, как дежурный ошарашил меня известием: из Нью-Йорка сообщили о побеге из тюрьмы троих заключенных, среди которых двое русских из бывшей банды известного Багрова. Предполагают, что они направились в Сакраменто. Приказано принять меры к поимке.
Я тут же набрал номер Каупервуда и передал ему слово в слово это известие. Он, как обычно, хмыкнул и после небольшой паузы забил гол:
– Вот вам возможность показать своих ребят не на сцене, а в настоящем деле, и пусть это будет экзаменом для Генриха и Ии, так, кажется, зовут ваших друзей? – И повесил трубку.
Да, тут счет, конечно, 1:0 в пользу Джона. Но откуда он узнал их имена? Оказывается, с самого начала он раскусил мою хитрость с показом команды каратистов, подготовленных Генрихом и Ией. Выходит, его возмущение, вызванное якобы принятием на работу в полицию русских, просто розыгрыш. Да, купился я довольно просто. Ну ничего, Джон, за мной должок. Потом расквитаемся, а пока все силы на поиск.
Я собрал весь состав, свободный от дежурства, постарался объяснить ситуацию, вызванную возможным появлением в городе преступников, и там, где они могут оказаться, распределил усиленные наряды полиции. Группа из пятнадцати наиболее опытных и подготовленных ребят во главе с Генрихом будет находиться в постоянной готовности отправиться в пункт обнаружения бандитов и принять участие в их захвате. Я высказал также свое мнение о том, что бежавшие из тюрьмы наверняка имели адрес для укрытия. И если выбрали наш город, то скорее всего скрылись в доме у своих «коллег». Поэтому вполне вероятно, что встретиться придется не с тремя уголовниками, а с гораздо большим их числом.
Не исключается и иной вариант. Они могут попасть в Сакраменто случайно, как и в любой другой город, и здесь, ворвавшись в любую квартиру, взять в заложники проживающую там семью и шантажировать власти, предъявив свои условия. Словом, всем нам надо быть начеку и быстро реагировать на малейший тревожный сигнал.
Итак, посты расставлены, меры приняты, город под контролем. Я, как обычно в напряженные моменты, нахожусь в оперативном зале. Это мозг управления. Сюда стекается вся информация, отсюда я могу подать необходимую команду на любой участок, каждому полицейскому в отдельности и всем сразу. Пока тихо. Знаю, идет тщательное наблюдение, внимательно прочесываются квартал за кварталом, проверяются кафе, рестораны, идет опрос жителей.
– Шеф, вас к телефону, из дома, – объявляет во всеуслышание моя секретарша Кэти держит трубку, пока я подойду к ее столу.
Ольга звонит редко, только когда что-нибудь случится. Это, видно, тот случай.
– Дик, у тебя все в порядке? – интересуется Оля для начала разговора.
– Да, дорогая, – отвечаю я и, в свою очередь, спрашиваю: – А как у тебя?
– Все нормально, Дик, я только хотела сказать, что сегодня у Сержа день рождения и мы все приглашены в дом его матери. Когда тебя ждать?
– Ты поезжай с Майком, мы с Генрихом будем позже, начинайте там без нас, – дал я жене указания и поспешил к главному аппарату. Руководитель одного из нарядов лейтенант Хаммер сообщил, что из магазина украдены три мужских костюма, три пары обуви и несколько сорочек. Хозяина нашли связанным, без сознания. Придя в себя, он рассказал, что поздно вечером накануне, когда все сотрудники уже разошлись и он, сдав инкассаторам выручку, собрался уходить, ворвались трое в черных масках, ударили чем-то тяжелым по голове, и больше он ничего не помнит. К сожалению, никаких следов в помещении не обнаружили.