Текст книги "Загадочный материк"

Автор книги: Лев Хват

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

К победе!

21 ноября, через месяц после выступления из «Фрамхейма», норвежский отряд взобрался на плато Хокона VII. Высота 3000 метров. Астрономическое определение показало 85°36 широты. Пришел час, заранее назначенный начальником экспедиции. Загремели частые выстрелы. Двадцать четыре собаки закончили свою жизнь. Десятки килограммов мяса остались на новом складе, названном Амундсеном «бойней».

Спустя неделю отряд оказался далеко за 86-й параллелью. Плато постепенно снижалось. Высшая точка подъема осталась позади. Амундсен спешил, подгоняемый тревожной мыслью об англичанах; он не знал, что Скотт отстал от него на 450 километров.

Связавшись альпийской веревкой, норвежцы вступили на ледник. Сгустился туман. Амундсен и Хассель шли впереди, нащупывая дорогу длинными лыжами.

– Какой-то лабиринт пропастей и трещин! – сказал Хассель. – Не переждать ли нам?

– Только вперед! – крикнул Амундсен.

Но через несколько минут он приказал ставить палатку. Туман приподнялся, и норвежцы увидели ледяной хаос.

– Можно подумать, будто здесь сражались исполины, применяя ледяные глыбы в качестве метательных снарядов, – сказал Амундсен. – Пропасть на пропасти, глыбы на глыбах, ступить некуда! Чортов ледник! А этот удивительный портал в ледяном хребте – поистине ворота ада!

Впереди отряд ожидало ещё одно препятствие, которому Амундсен не смог подобрать более подходящего названия, чем «Чортов танцевальный зал».

Он залез в палатку, насупился: «Дорого бы я дал, чтобы узнать: где сейчас Скотт?»

Англичане к концу ноября одолели лишь треть пути. Весь месяц прошел в изнурительном труде, борьбе со смертельной опасностью, яростной пургой и морозами. Казалось, конца не будет шельфовому леднику Росса. Только 28 ноября они пересекли 82-ю параллель. Поздним вечером на западе открылась трехглавая гора Маркем. После однообразия белой пустыни отрадно было задержать взор на темнеющих склонах.

В глубоком снегу лошади вконец обессилели. Что ни день, одна из них идет на корм собакам. Сытые упряжки бегут достаточно резво, но скоро их паек придется резко ограничить. А впереди Бирдморский ледник, где на долю отряда Шеклтона выпало столько страданий и бед!.. Как жестоко преследует непогода! В ночь на 5 декабря вновь залютовала пурга. Ветер с воем гнал клубящиеся тучи снежной пыли. Сугробы поднялись выше палаток. Снежная стена, сооруженная путешественниками, не защитила жалких кляч, – только голова, костистая спина и обледенелый хвост торчат из снега. В двух шагах ничего не видно.

– Бездна уныния! – говорит Скотт, забираясь в спальный мешок, чтобы в привычном положении поведать свои горести дневнику.

«Ума не приложу, что бы означала такая погода в это время года… Нам уже слишком не везет… Двигаться невозможно, – пишет он, и мысль его вновь обращается к Амундсену. – Есть над чем задуматься, если наша маленькая компания борется против всяких невзгод в одной местности, тогда как другие благополучно двигаются вперед под солнечными лучами. Много значит счастье, удача! Никакая предусмотрительность, никакое умение не могли подготовить нас к такому положению. Будь мы вдесятеро опытнее или увереннее в наших целях, мы и тогда не могли бы ожидать таких ударов судьбы». Пурга задержала англичан на четверо суток. «Скверно, невыразимо скверно, – записывает Скотт. – Мы стоим лагерем в «Бездне уныния»… Температура воздуха дошла до плюс 1°. В палатке все промокло… Снег поднимается все выше и выше вокруг палаток, саней и лошадей. Последние жалки донельзя. О, это ужасно!..»

Можно ли было ждать такой беды в декабре, считающемся лучшим месяцем для путешествия в глубь материка!.. Лишь утром 9 декабря отряд снова двинулся. Без отдыха, без еды, измученные пони к вечеру добрели до ледника Шеклтона, их силы были исчерпаны до конца, лошади годились только на убой. Последние пони Скотта разделили участь двадцати четырех собак Амундсена на «бойне».

Однако Скотт ошибался, предполагая, что во время пребывания англичан, в «Бездне уныния» их соперники «благополучно двигаются под солнечными лучами». 6 декабря пурга захватила и норвежцев, мириады снежинок ослепляли людей и собак, утопавших в сугробах. Амундсен двинул передовым Хельмера Хансена; каюр заставил собак работать. Пробиваясь вслепую сквозь снег и туман, норвежцы за три дня приблизились к цели на сто с лишним километров и 8 декабря пересекли крайний южный предел земного шара, достигнутый Шеклтоном. Вид у них был ужасный. У Амундсена, Хансена и Вистинга левая сторона лица под ударами пурги превратилась в изъязвленную лепешку, сочившуюся гноем и кровью; нескоро зажили эти раны… Свой лагерь норвежцы разбили под 88°25 . До полюса – 176 километров. Впереди снежная равнина. Путь открыт!

Но что встретят они там? Нетронутую целину? Или же – или?.. Но ведь они шли буквально с рекордной быстротой! И всё же… Норвежцы подозрительно следили за собаками – казалось, будто они принюхиваются в южном направлении, что-то чуют…

Нет, англичане были ещё очень далеко. Скотт старался поддержать бодрое настроение спутников, которых осталось уже немного. 11 декабря он отправил Сесиля Мирза и Дмитрия Герова с собачьими упряжками на базу, дав наказ в условленный срок встретить возвращающуюся полюсную партию.

Транспортных средств больше нет, все зависит от людей. Ни один ещё не выказал слабости, не запросил отдыха. Таща за собой тяжело груженные сани, отряд взбирается на обледенелые хребты, спускается в ущелья и снова набирает высоту.

Пятнадцатое декабря прошло в очередной борьбе с непогодой. Отмечая в дневнике события минувших суток, Скотт записал: «Неужели мало ещё мы натерпелись?» Никакие предчувствия не тревожили его. Быть может, даже мысль об Амундсене волновала меньше обычного. А ведь именно в этот день – 15 декабря – произошло событие, трагически повлиявшее на судьбу английских исследователей.

Руал Амундсен проснулся с чувством взволнованного ожидания великой радости. Сегодня?! Да, сегодня должно свершиться то, чему он в течение двух лет отдавал все силы своего разума, ради чего он и его спутники боролись, страдали, переносили лишения, сознательно рисковали жизнью!.. Он быстро выбрался из спального мешка, глянул в проем палатки. Солнце озаряло безбрежную белую равнину. Ни облачка в небе, ни дуновения ветра. Тишина казалась неправдоподобной. Какое утро! Можно подумать, что полюсные стихии смилостивились и готовы встретить пришельцев с подобающим гостеприимством.

Позавтракали на скорую руку Молчаливо выстроились в обычном порядке: впереди – дежурный разведчик, за ним – Хансен, Вистинг, Бьоланд с упряжками и санями, последним – замыкающий разведчик. Проверили установленный позади каждых саней одометр – прибор в виде колеса со счетчиком, отмечающим пройденное расстояние.

Одно тревожило Амундсена, омрачало его торжество: «А вдруг англичане? Нет, это невозможно… Однако чего не бывает на свете!» Он подошел к Хансену:

– Гляди в оба, Хельмер! Ясно?!

Тот понимающе кивнул.

– Вперед!

Собаки напряглись, рванули. Отряд понесся по белому ковру. Все молчали и лишь изредка обменивались красноречивыми взглядами с товарищами. Вытянув длинную шею, Хансен добросовестно крутил головой: ни одного пятнышка на белизне равнины!.. В полдень Амундсен поднял лыжную палку.

– Стоп! Сколько прошли?

Трое каюров взглянули на одометры.

– Восемь миль! – крикнул Вистинг.

– Восемь! Точно! – подтвердили Хансен и Бьоланд.

89°53 . Осталось семь миль, последние семь! Жаль, что солнце скрылось за облаками, нельзя проверить местонахождение астрономически… Амундсен взял с саней темный лагерный флаг и воткнул древко в снег.

– Вперед!

Каюры всё чаще поглядывали на счетчик одометра. Было 3 часа пополудни, когда они дружно закричали:

– Стоп!

– Неужели приехали? – наивно спросил замыкающий Хассель.

Полюс! Правда, не тот, к которому Амундсен стремился ещё подростком, не Северный, а противоположный – Южный. Но ведь никаких указателей, что он именно здесь, где-то рядом, никто не приготовил. Быть может, отряд немного ошибся, не дошел какой-нибудь километр или два? На всякий случай завтра надо обойти это место, описать круг диаметром 10 миль, тогда совесть будет совершенно чиста…

– Поздравляю вас, друзья! – хриплым, взволнованным голосом проговорил Амундсен.

Да, они верные друзья! Без этих скромных, трудолюбивых храбрецов не было бы победы, все они подлинные герои… Пройдет немного времени, и мир узнает, что Южный полюс вслед за Северным покорился человеку… «Рельсовый путь науки проложен, мы приобрели новые знания, и подвиг этот будет сиять во веки веков», – скажет Фритьоф Нансен.

Пять рук берутся за длинный шест, вонзают его глубоко в снег, и над лагерем Южного полюса, над «Польхеймом», вздымается норвежский флаг.

В полночь снова выглянуло солнце. Тщательное астрономическое определение показало широту 89°56 . Вистинг, Хассель и Бьоланд выступили в путь по трем направлениям с таким расчетом, чтобы создать вокруг полюса замкнутое кольцо. В одиннадцатом часу утра они вернулись. Теперь нет сомнений, что полюс находится внутри описанного круга.

В течение суток норвежцы ежечасно делали астрономические наблюдения. Казалось, солнце всё время движется кругом по небу на одной и той же высоте.

Три дня провел отряд на Южном полюсе. 18 декабря, готовясь в обратный путь, норвежцы установили небольшую палатку с шестом, на котором развевались маленький норвежский флаг и вымпел с яркой надписью – «Фрам». На доске, прикрепленной к шесту внутри палатки, все пятеро написали свои имена. Амундсен оставил короткое письмо Скотту…

– В путь, на север!..

Норвежцы надели лыжи, бросили прощальный взгляд на «Польхейм» и двинулись к «Фрамхейму» – счастливые, радостные, гордые победой. Шестнадцать собак, запряженные в двое саней, резво понеслись по недавнему следу.

Путь к полюсу занял пятьдесят шесть суток, а обратно отряд домчался в пургу и мороз за тридцать девять, со средней скоростью около 35 километров в день, хотя под конец осталось лишь одиннадцать собак.

Ранним утром 26 января 1912 года обитатели «Фрамхейма» крепко спали. Стубберуд сквозь сон расслышал чьи-то грузные шаги. Он вскочил с койки и вытаращил глаза. Это они! С иссеченными ветром лицами, бородатые, грязные, оборванные… Проснулись остальные – растерянные, недоумевающие.

– А вы… побывали там?

Стоило ли спрашивать, когда глаза пятерых убедительно говорили: да, мы вернулись с победой!..

«Фрам» уже около трех недель ожидал в Китовой бухте. Не теряя времени, экспедиция двинулась на север – домой!

«Полюс! Следы человека?! Нас опередили!»

Ночь на 4 января восемь англичан последний раз проводят вместе. Их лагерь установлен на высоте 3135 метров. Отсюда трое должны повернуть назад Скотт, Уилсон, Боуэрс, Отс и Эдгар Эванс продолжат поход. Какое счастье, что они, наконец, осилили эти нескончаемые подъемы. Теперь путь лежит по пересеченному застругами, слегка отлогому высокогорному плато Южного полюса.

Пришло время расстаться. Не надо затягивать минуты, когда даже у самых стойких размягчается сердце и глаза заволакивает какая-то пелена… Чего ты плачешь, Томми Крин, матрос британского флота! Возьми пример с Тэдди Эванса – лейтенант тоже огорчен, но бодрится… Лэшли, не отворачивайся, не стыдись своих слез! Никому в голову не придет счесть славного старшину кочегаров мягкотелым…

– Ну, идите, друзья, и не оглядывайтесь!

Трое скрываются на севере за снежными сугробами. Пятеро шагают к югу по белой пустыне. Самое тяжкое – за спиной. Впереди – счастье победы, заслуженная слава!

До полюса 250 километров – десять-двенадцать дней. Только бы не помешали ветры, непереносимые при 30-градусном морозе! Сколько времени, сил, жизненной энергии отняли снежные бураны!.. Да, это настоящая борьба с беспощадной стихией, и все выстояли, никто не сдал. Роберт Скотт гордится своими товарищами. Каждый из них просто неоценим: заботливый, отзывчивый, самоотверженный труженик науки Уилсон, смекалистый богатырь Эванс, неутомимый Лоуренс Отс, а Боуэрс просто чудо природы – «Пташка» никогда не унывает, постоянно занят каким-нибудь делом, и сколько сил в его маленьком теле!..

Бегут дни, однообразные, как эта белая равнина. Каждый вечер на привале Скотт достает дневник… Злая судьба преследует их, наносит удар за ударом. Придет ли конец неудачам?..

«10 января. Весь путь покрыт снегом, сыпучим, как песок… Нечто ужасное… Чтобы дойти туда и обратно, потребуется отчаянное напряжение сил…

11 января. День был мучителен донельзя… Выдержим ли мы ещё семь дней?.. Из нас никто никогда не испытывал такой каторги…

12 января. Ночуем всего в 63 географических милях от полюса. Должны дойти, но, ах! Если бы только нам дорогу получше!..

13 января. Всего 51 миля до полюса. Если и не дойдем, то будем чертовски близко от него…

14 января. Осталось меньше 40 миль… О! Если бы дождаться нескольких погожих дней!..

15 января. Странно представить себе… Остается всего 27 миль… Теперь уж должны дойти…»

С радостным чувством отряд покинул шестнадцатого января очередной лагерь. В полдень позавтракали. Бодро зашагали дальше. Не сегодня – так завтра уже наверняка!.. Прошло часа два. Вдруг Боуэрс замедлил шаг, приложил ладонь щитком ко лбу.

– Что там? Горизонт как будто чист, – спокойно сказал Уилсон.

– Мне почудилось, будто там… гурий…

Боуэрс не отрывал глаз от какой-то точки. Неужели мираж? Вот было бы счастье! Но если зрение его не обманывает?.. Минуты кажутся бесконечными. Скорее, скорее!..

О, это флаг! Зловещий черный флаг на санном полозе… Следы людей! Амундсен опередил!..

Это остатки бивака, откуда норвежцы рванулись в последний переход к полюсу. Ясно, что они нашли более легкий путь. Конец всем мечтам!..

Скотту мучительно больно за товарищей. Что говорить – они приняли удар достойно, и каждый, будто ничего не случилось, занят своим делом. Эванс озябшими руками устанавливает палатку. Боуэрс попрежнему изощряется делать наблюдения, Уилсон записывает… Но что у них в душе?

Проходит томительная ночь. Весь день бредут люди по мертвой пустыне. Полюс! Что за ужасное место!.. И за все труды они не вознаграждены даже сознанием того, что пришли сюда первыми… На привале, после скудного ужина, каждый съедает кусочек шоколада, запасенного ради торжественного дня, а добряк Уилсон преподносит товарищам сюрприз – все получают по папиросе…

18 января отряд обнаружил палатку норвежцев. Внутри записка капитану Скотту от торжествующего соперника… Что ж, придется выпить горькую чашу до дна. Обратный путь – это главное. Борьба будет отчаянная. Удастся ли победить?.. Надо выстоять! Рассказать миру о виденном в этой стране. Все их наблюдения ценны для науки. Разве не замечательно, что полюс оказался на высоте 9500 футов, тогда как у 88-й параллели они обнаружили высоту 10 500!.. Скотт пишет: «…Мы воздвигли гурий, водрузили наш бедный, обиженный английский флаг и сфотографировали себя… Итак, мы повернулись спиной к цели своих честолюбивых вожделений. Перед нами 800 миль неустанного пешего хождения с грузом. Прощайте, золотые грезы!»

День за днем движется цепочка людей, волоча сани с грузом. На север! Там кров, пища, там они дадут отдых своим натруженным ногам и рукам, обогреются, расскажут друзьям о выстраданном. Уже февраль, четвертый месяц отряд в пути, а остров Росса далеко… Какие ещё испытания готовит им судьба?..

Истощенный организм требует пищи, но они не могут взять даже сухарь сверх своего голодного пайка. А энтузиазм исследователей побуждает их задерживаться в пути, жертвовать для науки драгоценным временем, от которого, быть может, зависит жизнь пяти человек. Разве пройдут они через морены Бирдморского ледника, не собрав образцы горных пород! Почти целый день отряд проводит у горы Беклей, пополняя геологическую коллекцию.

– Не правда ли, Роберт, геологи будут в восторге от этой находки? – говорит Уилсон, показывая кусок угля с отпечатками листьев.

Неужели наблюдательный и умный доктор не замечает, что все они отдают остатки сил?!

Последний акт трагедии

Бороться и искать, найти и не сдаваться.

Альфред Теннисон. «Улисс»

У всех народов существует поговорка: «Беда не ходит одна». Бывает, что на человека ворохом сыплются несчастья; не успел он опомниться от одной беды, как в дверь стучится другая, а там ещё и ещё. Такое стечение обстоятельств называют катастрофическим.

Скотт и его спутники не сгибались под жестокими ударами и смело смотрели в глаза опасности. Но роковое шестнадцатое января надломило волю стойких борцов. Радостная мысль о возвращении домой сменилась горечью поражения. Их опередили, и этого не простят. Научный подвиг оценят, быть может, десятки, ну, сотни людей. Но разве это нужно публике?! Для неё первый – герой, триумфатор, а второй – смешной неудачник. Вернуться домой, чтобы стать мишенью балаганных остряков, объектом упражнений карикатуристов? О нём, Роберте Скотте, выше всего ставящем человеческое достоинство и честь, самодовольные невежды и спесивые глупцы будут зубоскалить: «А, этот Скотт, которого обставили!» Что может быть унизительнее!.. Пренебречь? Презреть?.. Легко сказать – ведь он и его товарищи не манекены, а живые люди, наделенные человеческими страстями…

Нет, они уже не те, что были на пути туда. Лопнула внутренняя пружина, двигавшая их к цели, утрачен стимул, побуждавший страдать, переносить лишения. «Человек способен жить и терпеть ради будущего…» А какое у них будущее?!

Когда тяжкие беды обрушиваются на отряд, люди до конца сопротивляются, борются за жизнь, не замечая, что давно уже лишены главного оружия…

17 февраля судьба нанесла им ужасный удар. Прощай навсегда, Эдгар Эванс, британский моряк! Он, которого все с восхищением называли богатырем, погиб первым. Исхудавший и изнуренный больше других, Эванс плелся с помороженными, опухшими, гноящимися руками. Падение в трещину окончательно доконало его: обнаружились признаки сотрясения мозга. Он шел как в бреду, отставал, падал без сознания… Семнадцатого его не стало.

С невыразимым волнением Скотт глядел на покойного Эванса. Страшное дело – так потерять товарища! Вот настоящее горе… О, пусть оно будет последним!.. Состояние Уилсона неважное, он повредил ногу и захромал, Отс отморозил пальцы…

Четверо бредут, моля о сильном попутном ветре и влача сани, на которые взвален мешок с 35 килограммами геологических образцов. Дорого обошлись они! Сборы отняли время и остатки сил. Но как ни тяжело, они не бросят эту коллекцию: благодаря ей ученые разгадают далекое прошлое Антарктиды.

Мороз 40 градусов. Полтора часа понадобилось Отсу, чтобы обуться. На его ноги страшно смотреть. А дорога?! Шершавый кристаллический снег всё равно что песок… Отс адски страдает, но мужественно крепится. «Положение наше очень опасное, нам не выдержать этой каторги!» – беспокойно думает Скотт.

Каждый вечер он отмечает в дневнике события минувших суток. Ничего отрадного, всё складывается против них. Запасы топлива и продовольствия ничтожны… «Левая нога бедного Отса никоим образом не дотянет… Он спросил, есть ли у него какие-нибудь шансы. Уилсон, понятно, должен был сказать, что не знает. На самом деле их нет… Сомневаюсь, чтобы мы могли пробиться… Ясно, что Титус близок к концу…»

Благородный, самоотверженный Отс просит совета: что ему делать? Итти, пока хватит сил!.. С отчаянной решимостью Скотт приказывает доктору Уилсону вручить всем яд. Доктор повинуется: «Если я не дам, они отнимут силой!..»

Таблетки поделили. Скотт взял свою дозу. Наилучшее средство покончить со всеми страданиями… Нет, нет! Настоящий мужчина, достойный человек, борец не имеет на это права! Он убрал яд…

Очередной удар был так страшен, что Скотт потерял счет числам. Это произошло 15 или 16 марта.

– Не могу итти, – сказал Отс утром. – Уложите меня в спальный мешок и оставьте.

– Этого не будет!

– Я в тягость вам. Не хочу, чтобы вы из-за меня погибли…

– Надо итти, Лоуренс!

Боль была нестерпима, но он послушно встал и проковылял несколько километров. Миновала ещё ночь. Бесновалась пурга. Отс проснулся. Вспомнил полковых товарищей. Заговорил о матери. Потом сказал:

– Пойду пройдусь. Быть может, вернусь не скоро…

Больше его не видели.

«Мы все надеемся так же встретить конец, а до конца, несомненно, недалеко», – записал Роберт Скотт.

В Лагере одной тонны, заложенном год назад, их дожидались верные друзья – Черри-Гаррард и Дмитрий Геров с собачьими упряжками. Там было топливо, продовольствие, теплая одежда – жизнь!

19 марта Скотт, Уилсон и Боуэрс остановились на ночевку в двадцати километрах от спасительного лагеря. Один переход, самое большее – два! Но топлива и продуктов вряд ли хватит до завтрашнего вечера. Скотт больше не в состоянии итти; обмороженная нога погибла, только ампутация может спасти его. Уилсон и Боуэрс утром двинутся в Лагерь одной тонны за топливом и продовольствием…

Пурга! Дикая, нескончаемая… Сутки за сутками три человека проводят в палатке, прислушиваясь к яростному вою ветра. Топлива нет… Пищи на один или два раза. «Должно быть, конец близок…»

Так проходят полторы недели, и в эти дни умирающий Роберт Скотт, собирая последние силы, пишет. Самым дорогим и близким… Друзьям… Послание обществу…

«Мы помираем в очень безотрадном месте… Пишу вам прощальное письмо в надежде, что оно, быть может, будет найдено и отослано вам, – обращается он к лучшему другу. – Я оставляю свою бедную девочку и вашего крестника, Уилсон оставляет вдову, а Эдгар Эванс тоже вдову в очень бедственном положении».

С преисполненным жалостью сердцем пишет он жене доктора Уилсона и матери Генри Боуэрса. Высоким человеческим духом и достоинством проникнуто его послание к соотечественникам. С величественной простотой рассказывает он английскому народу о невзгодах, успехах, невезении, борьбе. «Мы знали, что идем на риск. Обстоятельства повернулись против нас… Я взываю к своим соотечественникам с просьбой позаботиться о наших близких. Если бы мы остались в живых, то какую бы я поведал повесть о твердости, выносливости и отваге своих товарищей! Мои неровные строки и наши мертвые тела должны поведать эту повесть…»

Ослабевшими руками он берет тетрадь – летопись экспедиции… В течение многих месяцев рассказывал он на этих страницах о больших и малых делах, драматических и трогательных событиях, делился самым сокровенным… «Перешлите этот дневник моей жене», – пишет Роберт Скотт. Жене? Увы!.. Он зачеркивает два последних слова и сверху дописывает: «моей вдове».

Как долго не открывал он дневника!.. Вот последняя запись от 22–23 марта: «Пройдем до склада с вещами или без них и умрем в дороге»… Тогда ещё теплилась надежда… Кажется, прошло не шесть дней, а долгие недели… А пурга всё воет, не унимается. Ну, ещё одно усилие…

Умирающий записывает – в последний раз:

«Четверг, 29 марта. Каждый день мы были готовы итти – до склада всего 11 миль, но нет возможности выйти из палатки, так несет и крутит снег… Выдержим до конца. Мы, понятно, всё слабеем, и конец не может быть так далек. Жаль, но не думаю, чтобы я был в состоянии ещё писать».

Пальцы окоченели. Странная тишина. Только ветер стонет и ревет… А там, дома?.. Узнают ли?.. Мальчик мой!.. Ещё, ещё раз напомнить, просить! Неужели им не помогут?..

Непослушной рукой он выводит: «Бога ради, не оставьте наших близких».

Теперь только… сунуть сумку… записные книжки… в спальный мешок… Ближе к изголовью… Вот так, так…

Рядом лежат Уилсон и Боуэрс. Лица закрыты капюшонами спальных мешков. Милый доктор, славный Уил… Скотт протянул руку к груди друга… Уснул? Или уже…

Снег заносит палатку, устилает равнину Великого барьера… О, пусть только найдут их!.. Тетради… Коллекции… Письма…

Белая-белая ночь…

Прошло восемь месяцев. 12 ноября 1912 года поисковая партия нашла тела Скотта, Уилсона и Боуэрса. Откопали сани, где вместе со снаряжением лежали 35 килограммов геологических образцов. Тело Отса найти не удалось.

Доктор Аткинсон сказал прощальное слово:

– Одинокие в своем величии, они будут лежать без всякого изменения – в самой подходящей для себя могиле на свете…

У мыса Хижины, где некогда стояло «Дисковери», водрузили трехметровый крест в память героев. На кресте – строка из теннисонского «Улисса»:

«Бороться и искать, найти и не сдаваться».