Текст книги "Загадочный материк"

Автор книги: Лев Хват

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Часть восьмая
ТАЙНЫ ЗАМЕРЗШЕГО МИРА

Полеты австралийцев и норвежцев

Американские исследователи ещё не покинули Китовую бухту, когда из Австралии отправилась вторая экспедиция Дугласа Моусона. Более сорока моряков и ученых шло к берегам шестого континента на знаменитом «Дисковери». Испытанное судно Роберта Скотта хорошее послужило австралийским ученым, а там, где встречалась неодолимая преграда, они использовали небольшой самолет, снабженный поплавками и лыжами.

В 1929–1930 годах «Дисковери» дважды совершило поход в высокие широты Индийского океана. Экспедиция обследовала многие районы побережья Антарктиды между Землей Эндерби и Землей Георга V, открытой Моусоном, Ниннисом и Мерцем.

Судно прошло на запад почти до 50° в. д. В этой области Моусон обнаружил неизвестную часть материка – Землю Мак-Робертсона; она оказалась погребенной под мощным ледниковым щитом.

Подходы к побережью были свободны от льдов; видимо, штормовые ветры с материка отогнали лед далеко на север. Совершив непродолжительную высадку на острове Прокламейшен, близ Земли Эндерби, ученые отправились к востоку. Они выяснили очертания Берега Кемпа и обследовали побережье между 60-м и 66-м восточными меридианами.

Обрывистые скалистые берега казались совершенно недоступными. В течение нескольких дней путешественники безуспешно искали подходящее место для высадки. Наконец, с немалыми трудностями им удалось в двух пунктах вступить на берег. «Ориентирами» для высадки послужили лежбища тюленей Уэдделла и колоссальные колонии пингвинов.

Используя благоприятную ледовую обстановку, экспедиция подошла к Берегу Банзарэ, описала побережье между 122 и 127° в. д.

Моусон не упустил возможности проникнуть в области, отмеченные на картах походов Дюмон-Дюрвилля и Уилкса. «Дисковери» подошло к мысу Роберта – крайнему западному пункту побережья, прослеженному французскими путешественниками. Дюрвилль нашел здесь незначительные глубины, а Уилкс обозначил на карте ледяной барьер, простирающийся на 180 миль к северо-востоку. Теперь, спустя девяносто лет, тут возвышались многочисленные айсберги, застрявшие на мели, но никаких признаков барьера австралийская экспедиция не нашла.

Айсберги, остановившие «Дисковери», не были помехой для самолета. Пилот и наблюдатель вылетели на юг и вскоре увидели неизвестный берег с глубокой излучиной. Воздушная разведка подтвердила отсутствие барьера или ледяных языков в этом районе.

Австралийцы вновь доказали, что некоторые участки побережья, показанные на картах Уилкса и Дюмон-Дюрвилля, в действительности не существуют. Затем «Дисковери» приблизилось к району, где в 1912 году капитан «Авроры» Дейвис искал «Землю Сабрина», усмотренную некогда капитаном Баллени. Не обнаружив её, Дейвис высказал предположение, что Баллени ошибся в определении своего места и, возможно, южнее действительно есть земля. Дуглас Моусон решил обследовать область к югу от пути «Авроры». Достигнув Полярного круга у 118° в. д., экспедиция обнаружила побережье материка, и на карте появилось обозначение: Берег Сабрина. Экспедиция Моусона и на этот раз оказалась очень плодотворной. Исследователи собрали ценнейшие научные материалы о природе и особенностях материка, провели обширные океанографические работы.

Одновременно с «Дисковери» берега шестого континента обследовала норвежская экспедиция, также располагавшая авиацией. На борту китобойного судна «Норвегия» находились его владелец, промышленник Ларс Кристенсен, и небольшая группа исследователей во главе с арктическим путешественником и летчиком Ялмаром Рийсер-Ларсеном.

В 1925 году Ларсен вместе с Амундсеном пытался достигнуть Северного полюса по воздуху. В этой экспедиции, организованной на средства американца Линкольна Элсуэрта, участвовало шесть человек. Они были вынуждены совершить посадку у 88-й параллели. Более трех недель путешественники провели на дрейфующем льду, расчищая взлетную дорожку; сжатие льдов неоднократно губило плоды мучительного труда. Лишь на двадцать пятый день они поднялись в воздух и достигли Шпицбергена, а оттуда перелетели в Норвегию, где экспедицию считали погибшей.

Теперь, спустя пять лет, Рийсер-Ларсен намеревался изведать противоположную область земного шара. Судно «Норвегия» шло по пути экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева, держа курс от Южной Георгии к Земле Эндерби, куда дважды подходила экспедиция Моусона на «Дисковери».

За 65-й параллелью, у 50° в. д. «Норвегию» остановили льды. Рийсер-Ларсен и пилот Лютцов-Хольм полетели на юг. Земля Эндерби оказалась покрытой ледниками, над которыми чернели верхушки многочисленных нунатаков. Опустившись в нескольких километрах от материка, Ларсен пошел к берегу на лыжах, чтобы собрать геологическую коллекцию, но непогода заставила его поспешно вернуться и лететь к «Норвегии».

Судно двинулось к западу. Спустя три недели пилоты вторично стартовали на юг. Самолет достиг территории, названной Землей королевы Мод. В следующих полетах норвежцы положили на карту часть её побережья – Берег принцессы Ранхильды, а к востоку от моря Уэдделла описали Берег принцессы Марты. Экспедиция Рийсер-Ларсена нанесла на карту около 570 миль береговой линии.

Первыми этих берегов достигли русские корабли «Восток» и «Мирный» в январе – феврале 1820 года. Участники исторической экспедиции не сомневались, что перед ними Южный материк. Беллинсгаузен писал, что они видели отвесные стены материкового льда, возвышающиеся подобно берегу. Только исключительная честность и требовательность к достоверности наблюдений не позволила русским морякам категорически заявить о своём открытии.

Великий подвиг русской экспедиции признают и современные зарубежные ученые. «Беллинсгаузен, несомненно, дважды видел антарктический материк – в январе и феврале 1820 года, причем оба раза близ побережья Земли королевы Мод», – пишет сэр Лоуренс Кэруен, секретарь Британского королевского географического общества. Почему же руководитель прославленной русской экспедиции не возвестил миру о своем открытии? Кэруен отвечает: «Он был слишком точным и добросовестным наблюдателем, чтобы пойти на это».

Норвежская экспедиция Кристенсена и Рийсер-Ларсена совершила по примеру русских исследователей плавание вокруг Антарктиды. В море Беллинсгаузена «Норвегия» вплотную подошла к острову Петра I. Впервые после открытия его экспедицией «Востока» и «Мирного» людям удалось высадиться на этой заполярной территории.

В 1934 году Ларс Кристенсен снова побывал в Антарктиде; к западу от Земли Вильгельма II он усмотрел неизвестную часть побережья, которую назвал Берегом Леопольда и Астрид.

Годом позже норвежский танкер «Торсхавн» у 79° в. д. достиг неведомого ранее Берега Ингрид Кристенсен, где высадился маленький отряд. Пройдя на судне вдоль материка более 400 километров, мореплаватели убедились, что четвертая часть этой береговой линии свободна от льда и снега.

Почти три года (1934–1937) продолжалось плавание английской шхуны «Пенола» с экспедицией Джона Р. Раймилла, изучавшей Землю Грейама. Раймилл использовал авиацию не только для исследовательских полетов, но и для поисков доступных путей во льдах. Метод воздушной ледовой разведки, разработанный советскими полярными пилотами и успешно применяющийся на трассе Северного морского пути, оказался полезным и в Антарктиде. Экспедиция Раймилла произвела съемку около 1600 квадратных километров побережья и большого внутреннего района Земли Грейама. Раймилл исправил ошибку Губерта Уилкинса, принявшего этот полуостров за архипелаг.

В эти же 30-е годы почти каждое лето в водах Антарктики вела океанографические работы специальная экспедиция на английском судне «Дисковери II».

Постепенно люди накапливали знания об Антарктиде, но она всё ещё оставалась страной загадок. Не говоря о глубинных областях материка, даже береговая линия, за исключением нескольких участков, изображалась на карте пунктиром – условно, предположительно.

«Попрошайки»

Вскоре после возвращения «Боллинга» и «Сити оф Нью-Йорк» из Антарктики американцы начали готовиться к новому путешествию. Обстановка была весьма неблагоприятная: США находились в тисках жестокого экономического кризиса, парализовавшего жизнь страны. Чувство обреченности овладело миллионами людей. Бесчисленные банкротства, разорения, нищета. Голодные толпы безработных. Панический страх перед грядущими несчастьями. Массовые самоубийства… «Черные» дни, недели, месяцы, ужасающая экономическая агония…

«И собственная бедность, и чужое равнодушие, и даже враждебность» были в числе препятствий, которые встретились Ричарду Бёрду, произведенному в контр-адмиралы, и его компаньонам. Как и в прошлый раз, правительственные органы страны с 40-миллиардным годовым доходом не оказали никакой материальной поддержки исследователям. Позднее адмирал вспоминал, что в это время он и его помощники представляли собой «самых энергичных попрошаек, лучше которых трудно было сыскать».

Около 30 000 писем отправила штаб-квартира экспедиции со стандартным вступлением: «Милостивый государь, не соблаговолите ли Вы помочь…» И те же руки вскрывали тысячи конвертов, содержащих стереотипный ответ: «Очень сожалеем, но обстоятельства таковы…» Один только управляющий делами Виктор Чегка написал 127 посланий хозяевам разных фирм, убеждая подарить экспедиции производимые ими комбинезоны, но кончилось тем, что пришлось купить их за наличные… «Самые глубокие ледниковые трещины и свирепые ураганы – ничто в сравнении с рытвинами и ухабами финансового характера», – жаловался Бёрд.

Кое-как «наскребли» полтораста тысяч долларов – седьмую часть необходимых средств. Все замыслы американских путешественников потерпели бы крах, не будь у них своеобразного «основного капитала». Неизбежные приключения в полярных странах привлекали широкое внимание публики, а всевозможные фабриканты непрочь были использовать общественный интерес для рекламирования своих товаров: «Адмирал Бёрд берет в Антарктику шесть ящиков наилучшей в мире жевательной резины нашей фирмы. Покупайте приятную, ароматичную, придающую бодрость резину только фирмы Гопкинс и Вуд!»; «Знаете ли вы, что даже пингвины и тюлени в восторге от наших патефонов?! Спешите купить патефон «Антарктик», и вы позабудете о всех горестях жизни!»; «Внимание! Внимание! Карандаши и блокноты, незамерзающие чернила и туалетная бумага «Китовая бухта» – всё это вы найдете в нашем магазине…» Предоставляя право на подобную рекламу в газетах, журналах, по радио и в кино, экспедиция безвозмездно получила горючее для судов и самолетов, специальную полярную обувь, питательные брикеты – пеммикан, табак, фотографические принадлежности, уголь, электрооборудование и т. д.

Солидные вклады в «основной капитал» делала широковещательная компания за специальные радиопередачи непосредственно из Антарктиды. Эти денежные перечисления на текущий счет экспедиции в её самые критические периоды исследователи сравнивали с кислородом, поддерживающим угасающую жизнь больного…

Около трех лет длилась подготовка ко второй американской экспедиции. На судах «Джекоб Рупперт» и «Медведь» к берегам Антарктиды вместе с новичками шла группа бывалых исследователей, участников полярных путешествий: метеоролог Хейнес, зарекавшийся, что никогда не вернется на шестой континент, и капитан Иннес-Тейлор, пилоты Джун и Новилл, норвежцы Петерсон, Квин, Блэкберн, Иоханнесен, Финн Ронне…

Годом раньше к начальнику экспедиции обратился престарелый Мартин Ронне, дважды побывавший на Ледяном барьере – с Амундсеном и с американцами: «Рекомендую инженера Финна Ронне. Сам я, к сожалению, не смогу уже пойти, но мой сын, надеюсь, будет полезен…»

Инженера Ронне зачислили в состав зимовщиков. Его отец, заслуженный полярник, скончался незадолго до выхода экспедиции в плавание.

Опытных путешественников немало беспокоил пестрый состав зимовщиков. Среди них оказались честолюбцы, искатели приключений, люди с неудавшейся карьерой, рассчитывающие участием в экспедиции поправить свои денежные дела, сыновья миллионеров, человек, сбежавший от суда, и – для полноты ансамбля – автор модных романсов…

– Мы живем в век батисфер, лунных ракет, полетов в стратосферу и пятиметровых телескопных линз, – говорили новичкам ветераны. – Антарктида осталась почти нетронутой потому, что сплошные льды и штормы, охраняющие её берега, стужа, пурга и невыразимая безжизненность её внутренних областей нелегко поддаются покорению… Не ждите чего-либо необыкновенного, сверхъестественного, – в лучшем случае мы оторвем очередной лоскуток завесы…

К 1934 году в Антарктиде оставалась неоткрытой и неисследованной территория, на которой могла бы уместиться вся Европа.

Гробница дьявола

«Бедность приучает к изобретательности», – шутили исследователи, комплектуя авиационный отряд. Когда попытка получить в подарок большой самолет сорвалась, они вспомнили, что целое равно сумме частей, и атаковали фирмы, изготовляющие всевозможные авиационные детали. Однако полной машины из полученных даров не вышло, многое пришлось докупать. В авиационный отряд входили двухмоторный самолет «Кондор» с радиусом действия около 2000 километров, снабженный лыжами и поплавками, монопланы «Фоккер» и «Пилгрим», ранее перевозившие пассажиров и почту, и, наконец, вертолет, предоставленный во временное пользование филадельфийским аэроклубом.

Хотя опыт применения в Антарктиде наземного механизированного транспорта не удался и вездеход первой экспедиции покоился где-то в глубине Ледяного барьера, американцы взяли два легких «снеговых автомобиля» «Форд», наземный дредноут «Клетрак» грузоподъемностью 10 тонн и три французских вездехода «Ситроен».

Полезность собачьих упряжек не вызывала сомнений: они пройдут там, куда не проникнет вездеход и где не сядет самолет. Сто пятьдесят три лайки, доставленные с северного побережья Канады и Аляски, находились на борту флагманского судна «Рупперт». Крупных ездовых собак, весивших до 50 килограммов и напоминавших маленьких пони, держали на длинных цепях. «Тоби» и «Пьеретт» были куплены в Канаде у француза-фермера, который пользовался ими взамен лошадей для вспашки своего поля. Вынужденное соседство с ними на судне приводило в ужас цыплят, поднимавших неимоверный шум в своих клетках. Судно оглашалось воем, писком и… мычанием; в стойле, оборудованном на носу, обитали три коровы, подаренные скотоводческим клубом; одна из них – «Клондайк» – вот-вот должна была принести потомство. Будущие зимовщики Кокс и Кларк, которым поручили надзор за коровами, ежечасно бегали узнавать координаты «Рупперта», считая, что теленку, родившемуся за Полярным кругом, обеспечено бессмертие.

Поздней декабрьской ночью Кокс в который раз подскочил к вахтенному штурману:

– Сколько ещё осталось?

– Двести пятьдесят миль! – заревел штурман. – И если вы хотите, чтобы теленок родился за Кругом, выпросите у адмирала «Кондор», посадите в него свою «Клондайк» и летите!..

Сенсационное событие свершилось, увы, за 63-й параллелью. Новорожденного назвали «Айсберг».

К начальнику экспедиции явились три незнакомца.

– Нельзя ли поручить «Айсберга» нам, поскольку мы, так сказать, лишние люди, – довольно туманно мотивировал просьбу один из пришедших.

Это были новозеландские безработные, тайно проникшие на «Рупперт» в надежде обрести приют, пищу и немного долларов за выгрузку имущества в Китовой бухте.

– Необыкновенная вещь – антарктические зайцы! – воскликнул капитан, когда ему доложили, что в шлюпке под брезентом обитают три «безбилетных пассажира».

Спустя несколько дней лейтенант Инглиш радировал с борта «Медведя», покинувшего остров Таити: «Обнаружил на борту двух зайцев, сообщите инструкции». Начальник экспедиции ответил: «Рекомендую вернуться и добыть ещё одного, тогда у нас будет поровну».

21 декабря 1933 года «Рупперт» прошел сквозь льды за 67-ю параллель и остановился у большой полыньи. На нее спустили двухмоторный «Кондор». Около полудня гидроплан взял курс на юг по 150-му западному меридиану, машину вел Джун. Достигнув почти 70-й параллели и не обнаружив признаков земли, пилот повернул. Экспедиция направилась на восток – к 120-му меридиану, чтобы оттуда предпринять новую воздушную разведку ближайшей суши; по расчетам самолет должен был выйти к побережью Земли Мэри Бёрд.

Судно вступило в область, производившую бесконечно мрачное и гнетущее впечатление. «Чортово кладбище! Гробница самого дьявола!» – говорили путешественники. Бёрд писал в дневнике: «Эта часть океана, лежащая между 147-м и 135-м меридианами вдоль антарктического круга, представляет собой один из тех чудовищных ликов природы, которые преследуют мореплавателей на краю вселенной. Много дней подряд влажный, липкий, давящий туман, такой густой, что порой с мостика не виден был нос корабля, лежал на море. И сквозь эту свинцовую завесу, точно привидения, неожиданно надвигались бесчисленные ледяные громады, достигавшие 50 метров высоты. Словно загнанный зверь, корабль метался между ними, пытаясь спастись от грозных врагов». Мысль о внезапном столкновении с айсбергом преследовала людей, измученных дежурствами на постах наблюдения.

За сто с лишним лет до американских путешественников область «Чортова кладбища» пересекли русские шлюпы «Восток» и «Мирный». В конце 1820 года маленькие деревянные корабли под парусами лавировали между айсбергами в тумане, пробиваясь всё дальше на юг, и 31 декабря оказались за Полярным кругом – уже в пятый раз. Мичман Павел Новосильский писал тогда: «Мы беспрестанно слышали гул разбивающихся о ледяные острова волн, иногда сквозь мрачность мелькали белые пирамидальные острова, иногда мы проходили под ветром мимо невидимых ледяных громад, от которых паруса, лишаясь ветра, заполаскивали… С полуночи до 4 часов утра прошли до 300 островов… Положение наше было крайне опасно».

Американская экспедиция шла на бывшем тихоокеанском лесовозе – не первой молодости, но достаточно прочном, с нефтяными топками и паровыми машинами. Это «стальное суденышко», как называл его Бёрд, находилось в постоянном окружении пловучих ледяных гор, «по сравнению с которыми айсберг, отправивший на дно Атлантического океана «Титаник», показался бы детской игрушкой. Малейшее упущение – и катастрофа была бы неминуема…»

Первого января 1934 года «Рупперт» пересек 116-й западный меридиан, а спустя два дня остановился. Снова спустили за борт «Кондор». Четыре человека стартовали на юг. Пролетев километров двести, они заметили в центре огромного ледяного поля двух королевских пингвинов; напуганная ревом моторов, супружеская пара упала на брюшко… Единственные живые существа среди океана льдов, у окраины вселенной…

Достигнуть побережья опять не удалось. У 73-й параллели горизонт впереди потемнел. Джун развернул машину на обратный курс. «Кондор» возвращался в густом тумане. Спидометр обледенел и не показывал скорость. На плоскостях появилась наледь. Пилот снизился до 30 метров и вслепую пробивался сквозь метель. Мелькали вершины айсбергов. Внезапно вынырнула чудовищная тень, и в то же мгновение, повинуясь пилоту, «Кондор» взвился к небу. Какие-то секунды поплавки находились в непосредственном соседстве с макушкой айсберга. Запоздай Джун хотя бы на миг, и ледяная гора получила бы легкий щелчок, а гидроплан…

Посветлело. «Кондор» вышел к месту стоянки экспедиционного судна. Гидроплан подняли на борт, и путешественники двинулись к морю Росса.

На старом месте

На «Рупперте» приняли радиограмму от полярного путешественника Линкольна Элсуэрта. Его экспедиционное судно «Уайт Ирп» пришвартовалось в Китовой бухте к кромке льда; с Элсуэртом прибыли пилоты Балчен и Бротен, участники первой американской экспедиции. Ледяное поле, на которое они выгрузили самолет, неожиданно взломалось, машина получила серьезные повреждения; ремонтировать её придется в Новой Зеландии.

Элсуэрт сообщил приятную весть: в Маленькой Америке всё находится на месте, радиомачта в целости, самолеты покрыты густым слоем снега. Никто и не надеялся, что стихии пощадят «Фэрчайльд» и «Беннет».

«Рупперт» остановился у кромки льда, достигнув почти 70-й параллели близ 152° з. д. Отсюда до Маленькой Америки по прямой было около тысячи километров. Тяжело нагруженный «Кондор» в третий раз пошел на юг. Бёрд рассчитывал долететь до своей старой зимовки, но уже в 200 километрах от судна непогода вынудила пилотов вернуться. Три воздушные разведки показали, что в обследованной части «тихоокеанского квадранта» никаких признаков суши нет, а побережье Земли Мэри Бёрд простирается севернее 75-й параллели.

Утром 17 января из штурманской рубки «Рупперта» увидели впереди огромное вытянутое облако, нависшее над морем. Великий ледяной барьер! Экспедиция вошла в Китовую бухту.

– Куда же, чорт возьми, девался лед? – воскликнул Виктор Чегка, четыре года назад сложивший на припайном льду полсотни тонн механического оборудования, для которого не нашлось места на судне; увы, ценные грузы покоились на дне моря Росса…

Бёрд с тремя спутниками пошел в Маленькую Америку, увязая по колено в снегу. Показались радиомачты, обледенелый шест анемометра. Труба главного здания едва виднелась из-под толстого снегового покрова. У самого поселка пешеходов нагнали несколько упряжек. Каюры дружно взялись за лопаты.

На полутораметровой глубине обнажилась брезентовая крыша шаропилотной станции. Метеоролог Хейнес продырявил её и спрыгнул вниз. Один за другим люди пробрались по коридору в жилой дом. На ящике стоял самодельный светильник – консервная банка с керосином и фитилем. Радист Петерсон поднес спичку, фитилек разгорелся. Засверкали обледенелые стены и свисавшие с потолка сосульки. Под тяжестью льда крыша осела, балки кое-где треснули, куски дерева валялись на верхних койках. Повсюду разбросаны старая одежда и хозяйственная утварь. Подле кофейника на столе – тарелка с куском жареного мяса, проткнутого вилкой, и горбушка хлеба. Можно подумать, что сейчас войдет человек, которого оторвали от ужина. Календари 1929 года висят над койками, и Финн Ронне, подняв фонарик, пристально вглядывается в надпись на стене: Мартин Ронне…

– Отец, должно быть, чувствовал, что я приеду сюда, – взволнованно произнес норвежец.

Другая группа путешественников проникла в помещение столовой; оно хорошо сохранилось, хотя на крышу давил трехметровый слой льда и снега. На полках выстроились ряды консервных банок: мясо, бобы, кофе… Вдруг раздался звонок, Хейнес снял трубку: «Хэлло?» Телефон работает! Кто-то завел патефон. Петерсон повернул выключатель, и все с изумлением уставились на тусклый свет электрических ламп. Разожгли уголь в плите, на которой стояли кастрюли и сковородки с обледенелым обедом четырехлетней давности…

К Маленькой Америке тянулись упряжки с оборудованием, снаряжением, продовольствием.

Как и пять лет назад, собаки избавили экспедицию от крупных неприятностей. Сторонники механизированного транспорта ещё недавно доказывали, что времена упряжек кончились и просто стыдно возить собак в Антарктиду, когда существуют мощные вездеходы. Но вот 19 января из-за неисправной подачи горючего один за другим воспламенились два «Ситроена»; пожар ликвидировали, но деревянные части машин успели сгореть. Отказали оба «снеговых автомобиля» – от холода полопались чугунные детали. А шестнадцать упряжек резво бежали по накатанной дороге, и каждая за один прием перевозила до 600 килограммов; упряжка вожака-гиганта «Шамбула» как-то доставила целую тонну.

Отремонтированные после пожара вездеходы непрестанно выбывали из строя.

– Цепляйте свою колымагу сзади, живо довезем! – насмешливо кричали каюры обескураженным и усталым мотористам, обгоняя застрявший на пути «Ситроен».

Пришлось использовать для перевозок моноплан «Пилгрим»; он совершил двадцать четыре рейса – «пятиминутки», доставляя каждый раз «шамбулскую порцию» – одну тонну.

Вскоре подошло второе экспедиционное судно – «Медведь».

– Я не сомневался, что держу курс на Китовую бухту – милях в десяти нам попалась льдина с грудой сена, – сказал лейтенант Инглиш. – Мы догадались, что это ваше имущество, если только на Барьере не открылась ещё одна молочная ферма.

– Вы прибыли во-время, будете участвовать в радиовещании.

Радисты священнодействовали у сложных аппаратов. Все собрались в старом здании столовой, погребенном под слоем снега и льда.

– Включаю! – объявил старший радист.

Начальник экспедиции подошел к микрофону. Он заговорил о борьбе и страданиях, перенесенных прежними исследователями. Вспомнил героический отряд Скотта, не имевший возможности сообщить друзьям о своем безвыходном положении… Лишь двадцать два года прошло с тех пор. Современная техника позволяет осуществить первое радиовещание из Антарктиды в США, за десять тысяч миль…

Спустя два дня «Медведь» двинулся в рейс на восток. За мысом Колбек путь преградила цепь неподвижных ледяных великанов. Глубина океана здесь не превышала 80 метров. Айсберги прочно сидели на подводном хребте, являющемся, повидимому, продолжением гор Александры на полуострове Эдуарда VII. Проскочив между белыми громадами, судно пересекло устье залива Зульцбергер, открытого во время первой экспедиции, и достигло 148-го западного меридиана. Смутно виднелся окутанный дымкой ледяной берег Земли Мэри Бёрд. Непроходимые льды вынудили «Медведя» отступить. Эхолот показал глубину около 4000 метров.

Как только судно вернулось в Китовую бухту, Иннес-Тейлор доложил начальнику экспедиции:

– Вокруг Маленькой Америки появилось много широких трещин, мы заполняем их снегом. Вчера семь собак молниеносно исчезли, их вытащили с двадцатиметровой глубины. «Мост вздохов» приходится ежедневно исправлять и перемещать.

Этот «мост» был построен из телеграфных столбов на самом опасном месте.

– А как работают вездеходы? – спросил Бёрд.

– Водители ездят, держа одну руку на руле, а другую на дверной ручке, чтобы в случае беды выскочить. Хорошо, что вездеходы достаточно длинны… А я-то думал, что наша автострада не менее надежна, чем асфальт Бродвея…

Тщательный осмотр встревожил исследователей. Море приближалось к Маленькой Америке. 70-метровая толща льда, на которой обосновались зимовщики, оказалась отделенной от главной массы ледника и представляла собой не что иное, как айсберг – к счастью, неподвижный.

– Нет никакой уверенности, что эту часть льда не унесет в море, – сказал Бёрду метеоролог Хейнес.

– Придется, не вызывая паники, быстро оборудовать аварийную базу.

В полутора километрах от Маленькой Америки на высокой гряде Барьера возник «Лагерь отступления».

Пятьдесят шесть зимовщиков простились с друзьями, ушедшими на экспедиционных судах.