Текст книги "Загадочный материк"

Автор книги: Лев Хват

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Гибель «Фоккера»

Лето шло к концу. Выждав погоду, пилоты «Фоккера» и «Фэрчайльда» стартовали на восток. Под самолетами проходили горы полуострова Эдуарда VII. Не только долины, но и возвышенности оказались скрытыми под мощным ледяным панцырем. Лишь кое-где виднелись вершины, свободные от белых оков. Повернув на юг, пилоты достигли почти 80-й параллели и отсюда направились к Маленькой Америке. Полет продолжался четыре часа. Вся территория к югу от гор и на восток до 150-го меридиана получила имя Роберта Скотта.

В тот же день специалист по воздушному фотографированию Мак-Кинлей вылетел на «Фэрчайльде», чтобы заснять береговую линию и возвышенности полуострова Эдуарда VII. Радиорубка «Сити оф Нью-Йорк» превратилась в командный пункт, откуда начальник экспедиции передавал распоряжения исследователям, летевшим со скоростью 160–170 километров в час на высоте 2000 метров. Было слышно, как радист «Фэрчайльда» переговаривается с коротковолновой станцией в Сан-Франциско.

Поразительно изменились условия работы полярных путешественников. Ещё недавно они отправлялись в походы по материку, на долгие месяцы теряя связь с базой. Скотт и Амундсен ничего не знали о действиях друг друга, хотя были разделены лишь сотнями километров. А теперь радио связывает исследователей с отдаленными материками, самолет может быстро пронести полярников над тысячами километров ледяной пустыни, в главном штабе научного городка на Барьере трезвонит телефон… Прогресс техники опережает самые фантастические замыслы…

Как-то в столовую влетел радист Мэсон:

– Рекордная связь, сенсация! – закричал он еще с порога. – Идите на радиостанцию, Петерсон говорит с русским радистом!

– С Москвой? – удивился Гул д.

– Еще на две тысячи миль дальше – с Землей Франца-Иосифа!..

Летом 1929 года в бухте Тихой, за 80-й параллелью, над полярной научно-исследовательской станцией взвился советский флаг. 25-летний радист Эрнст Теодорович Кренкель, в будущем знаменитый исследователь Арктики, завершив служебные переговоры, обычно не упускал возможности «пошарить в эфире» на 40-метровом диапазоне, предоставленном любителям. В тот вечер их было маловато, и заочные встречи не обещали ничего увлекательного. Всё же Кренкель взялся за ключ передатчика.

– Всем, всем, всем! Я – RPX… RPX… – неслись в эфире сигналы самой северной радиостанции земного шара – Земли Франца-Иосифа.

Кто услышит его зов, кто откликнется?.. Кренкель остановил двигатель. Крепче прижал наушники. Тишина. Любители исчезли. Жаль, но сегодня, видимо, сорвалось… Вдруг послышались позывные: RPX… RPX… Ага, клюнуло!.. Слышимость была довольно приличная. Неведомый радист четко работал ключом. Ясно, это рука профессионала. Но кто он?.. И, словно отвечая на мысль советского радиста, его собеседник несколько раз отстучал свои позывные: WFA… О, что-то новое! Американец! Начальная буква W присвоена американским рациям. По работе видно, что это не любитель, да и в позывных у любителей обязательно есть какая-либо цифра. Несомненно, станция береговая, – судовые имеют четыре буквы.

Кренкель принялся вызывать американского коллегу, а свободной рукой листал страницы международного справочника наземных радиостанций. Однако WFA не оказалось. Это ещё больше разожгло интерес советского радиста. Он старательно отстучал по-английски: «Здесь советская полярная станция в бухте Тихой на Земле Франца-Иосифа. Кто вы такой и где находитесь?»

Последовал немедленный ответ: «Дорогой мистер! Очевидно, мы можем поздравить друг друга с установлением мирового рекорда по дальности радиосвязи. С вами работает радист Петерсон из американской антарктической экспедиции. Поздравляю вас!»

Семьдесят девятая параллель Южного полушария переговаривалась с 80-й параллелью Северного.

Кренкель и Петерсон обменялись новостями, рассказали о морозах, туманах, черной полярной ночи Арктики и круглосуточном солнце Антарктиды. Условились завтра снова встретиться. В назначенный срок оба появились в эфире. Американец отстучал запрос пилота Балчена: «Есть ли новости о моём друге – летчике Бене Эйелсоне?» Кренкель ответил: «Поиски на Чукотке продолжаются».

Какая же участь постигла американского пилота?

После полетов с Уилкинсом над Землей Грейама Эйелсон вернулся на американский Север. Вскоре он и механик Борланд занялись перевозками на Аляску пушнины с американской шхуны «Нанук», зимовавшей во льдах к северу от Чукотки. Вылетев в очередной рейс, американские пилоты исчезли. Начались энергичные поиски. Спустя несколько недель советский летчик Маврикий Трофимович Слепнев нашел в лагуне реки Ангуэмы разбитый американский самолет и доставил в Фербэнкс на Аляске тела Эйелсона и Борланда…

Лишь полтора десятилетия прошло с того дня, как над Арктикой впервые появился самолет, а сколько авиационных катастроф знает история исследования северных полярных стран! Удастся ли избежать беды в Антарктиде, еще более суровой и опасной?..

7 марта из Маленькой Америки двинулся на юг санный отряд с четырьмя упряжками, чтобы организовать продовольственные склады для будущих путешествий; впервые антарктические исследователи располагали походной радиостанцией. Одновременно Балчен, Джун и профессор Гулд вылетели на «Фоккере» и опустились у подножья одной из вершин в горах полуострова Эдуарда VII.

Санный отряд вернулся через неделю, оборудовав три склада на протяжении 80 километров. Пилот-радист Джун регулярно передавал своим коллегам в Маленькой Америке стандартное «всё в порядке», потом сообщил, что сильная пурга задерживает перелет «Фоккера» в другой горный пункт, но вдруг умолк и перестал откликаться на сигналы. Проходили дни за днями, самолетная рация хранила молчание. Непогода задержала вылет пилота Смита, Бёрда и радиста Хансена на поиски «Фоккера»; только 20 марта им удалось подняться в воздух.

Солнце скрылось. Быстро темнело. «Фэрчайльд» шел над горами. Внизу бушевала метель. Вершины выплывали из мглы, принимая странные очертания. Как отыскать людей? Живы ли они? Больше всего пугало, что ничего не удастся увидеть и попытка останется бесплодной.

Вдруг Смит поднял руку.

– Дым, дым!

Расплывчатый столб стлался над котловиной. Огонек! Значит, хоть один уцелел… А вот и посадочный знак Т, выложенный из флагов…

Видимость ухудшалась с каждой минутой. Смит сделал выразительный жест: иду на посадку…

Промелькнула палатка… «Фоккер»! Беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться в тяжелой аварии… Быть может, катастрофа?.. В тревоге люди выскочили из машины. Ни души!.. Но тут из полумрака вынырнула фигура. Джун! А вот рыжебородый Балчен. Где же Гулд, Ларри Гулд? О-о! Наконец-то, и он!

Бёрд приказал Балчену и Джуну сесть в самолет Смита, а сам с Гулдом и радистом Хансеном остался в горном лагере. «Фэрчайльд» полетел на базу.

– Первые четыре дня мы обследовали окрестные горы, разведали часть склона, собрали образцы пород, – рассказал за ужином геолог. – Забравшись на одну из возвышенностей, мы увидели примерно в ста километрах к востоку вершину высотой около 1500 метров. Балчен предложил слетать туда. Однако 10 марта забушевала пурга, не прекращавшаяся до вчерашнего дня. Ветер грозил сорвать машину с ледяных якорей. Чтобы спасти её, мы вырезали ножами большие снежные кирпичи и наваливали их на лыжи… А потом началось нечто такое, чему я не нахожу названия… Все стихии с яростью набросились на нас. Вероятно, скорость ветра достигала 250 километров в час. Мы буквально задыхались… А когда ураган утихал, наступившая тишина причиняла нам боль. Не раз мне припоминались страдания Дугласа Моусона в проклятой стране…

Авария произошла, когда мы находились в палатке. Порыв ветра, превосходящий всё, что мы до того испытали, оборвал тросы, отшвырнул самолет на полмили и ударил об лёд…

– А радиостанция? – спросил Бёрд.

– Она оказалась поврежденной. Мы слышали переговоры Маленькой Америки с Нью-Йорком о нашем исчезновении, но не могли подать ни одного сигнала…

Радист Хансен, возившийся с портативной рацией, обернулся:

– Связь есть! «Фэрчайльд» вернулся на базу…

23 марта Смит снова опустился в горном лагере.

– Влезайте! – весело крикнул пилот. – Следующий поезд отходит через шесть месяцев…

– Летим! – сказал Гулд. – Теперь мы долго будем лишены этого удовольствия… Выкладывайте, Смит, – что нового на базе?

– Готовят зимнюю квартиру для самолетов – роют глубокие гнезда в снегу…

К зиме Китовая бухта опустела. Перекочевали в более теплые края тюлени, пингвины Адели и другие птицы. Лишь изредка попадались буревестники и гордые своим одиночеством королевские пингвины. Охотники успели заготовить более пятидесяти тонн тюленины для собачьих упряжек; впрочем, и люди, за редким исключением, с удовольствием питались превосходными блюдами, приготовленными из тюленьего мяса.

– Мы жители Антарктики по крайней мере на восемь месяцев, хотим мы этого или нет, – сказал как-то за обедом Бёрд. – Все современные средства, которыми располагает мир, не смогут освободить из этого плена ни одного человека…

Зима отличалась постоянством морозов – термометр показывал минус 40–45°, а при этом нередко возникал густой туман. В середине июня зимовщики дважды наблюдали редкое явление: шел настоящий дождь; капли, падавшие на здания и тросы радиомачт, превращались в льдинки и украшали лагерь причудливой бахромой. Июль начался 50-градусным морозом. Ясные дни чередовались со свирепой пургой, скорость ветра достигала 140 километров в час. 28 июля термометры показали минус 60°

Метеоролог Уильям Хейнес вывесил таблицу: «Очень ли холодно в Антарктиде?» В Маленькой Америке было 114 дней с температурой-не выше 40° мороза, 62 дня – не выше 45°, 33 дня – не выше 50 и три дня – не выше минус 57°. Однажды в течение двадцати часов температура совершила скачок с минус 45 до минус 9°. При 45-градусном морозе керосиновые лампы гасли, замерзало горючее, изоляционная лента на телефонных проводах становилась хрупкой и легко ломалась. Кинопленка не выдерживала температуру даже минус 35° и рвалась. При полном штиле прогулка в 45-градусный мороз была вполне терпима, а иным доставляла удовольствие, но даже слабый ветер причинял людям страдания.

22 августа появилось солнце. Пережив зиму, Бёрд записал в дневник: «Достаточно одежды, чтобы не мерзнуть, достаточно еды, чтобы не голодать, и кое-какая незатейливая пища для ума – вот и всё, что требуется в Антарктике». Говоря о «незатейливой пище для ума», он, надо полагать, имел в виду десятки кинофильмов, лекции ученых, богатую библиотеку, обилие патефонных пластинок, специальные радиопередачи из Новой Зеландии, переговоры с близкими по радиотелеграфу и многое другое, что скрашивало будни полярной ночи. Кто из прежних полярных путешественников располагал всем этим? Сознание долга перед отечеством и наукой, задушевные беседы с друзьями, книги из судовой библиотеки – вот что помогало Колумбам Антарктиды перенести неимоверные тяготы и смертельные опасности похода «Востока» и «Мирного». У Скотта и Шеклтона на острове Росса имелся, кроме книг, граммофон с неуклюжей трубой, возбуждавший острое любопытство пингвинов… Нет, Ричард Бёрд, конечно, перескромничал. Но он верно подчеркнул, что всякий поход в Антарктике связан с величайшими трудностями. «Это, увы, подтверждается неописуемыми страданиями и гибелью многих прекрасных людей, нашедших свое последнее убежище на этом материке».

Воздушный рейс к полюсу

Весь сентябрь стояли сильные холода; температура ни разу не поднималась выше 20°, а в последний день месяца мороз достиг 53° и держался примерно на этом уровне несколько суток. Пилоты снаряжали «Форд» в полет к Южному полюсу. Расчеты показали, что горючего на рейс в оба конца нехватит.

В середине октября на юг отправился вспомогательный отряд с собачьими упряжками, чтобы создать четыре склада-базы для геологической партии профессора Гулда; последний склад заложили почти у 82-й параллели. Отправленный следом вездеход выбыл из строя в 130 километрах от Маленькой Америки и остался в снегах шельфового ледника Росса.

В начале ноября ушли геологи, а спустя две недели пилоты Смит и Джун, Бёрд и специалист по аэрофотосъемке Мак-Кинлей вылетели на «Форде», намереваясь организовать склад горючего у 85-й параллели. Самолет носил имя Флойда Беннета, пилотировавшего машину, на которой Бёрд летал в центр Арктики; пилот погиб в 1927 году.

«Флойд Беннет» пронесся над зоной трещин, столь грозных для пеших партий, недавно миновавших этот район, и на подходе к 82-й параллели нагнал отряд геологов. Они впряглись в сани, помогая упряжкам тащить тяжелый груз.

– Там, должно быть, очень холодно, они идут с поднятыми капюшонами и не слышат моторов, – прокричал Мак-Кинлей.

Смит заложил крутой вираж и снизился до ста метров. Люди внизу разогнули спины и подняли головы. Какой контраст между старым и новым способами передвижения!.. Сбросив геологам пакет с письмами и кое-какое снаряжение, Смит полетел дальше на юг.

Впереди показалась странная горная цепь. Вершины ясно выделялись, но ниже они внезапно исчезали, становясь невидимыми. «Можно подумать, что чудак-архитектор начал строить сверху, но не довел работу до конца и больше к ней не возвращался», – написал Мак-Кинлею начальник экспедиции. Эти горы располагались между хребтом, открытым Амундсеном, и цепью, обнаруженной Скоттом с Бирдморского ледника.

Впервые взорам человека предстали во всем величии возвышенности Центральной Антарктиды. На горизонте поднимались горы королевы Мод с редкими темными пятнами склонов. Вот первая четырехкилометровая громада… Дальше – не уступающая ей в высоте гора Фритьофа Нансена… Смит уверенно посадил машину на леднике, названном Амундсеном именем дочери Фритьофа Нансена – Лив.

Определив по солнцу свое место, исследователи уложили бидоны с горючим и ящики с продовольствием, а сверху завалили их снежными глыбами. Мак-Кинлей неторопливо отмечал на карте: «База горючего», «Гора Фишера»… Моторы, работавшие на малых оборотах, весело гудели. Взглянув на бензиномер, Смит не выдержал:

– Будет вам любоваться ландшафтами, пора лететь!

«Флойд Беннет» направился к востоку. Мак-Кинлей снова включил съемочную камеру, фотографируя профиль горной цепи королевы Мод. Внизу всё ещё тянулась волнистая поверхность шельфового ледника Росса. Бёрд знаками показал Мак-Кинлёю: восточный рубеж ледника расположен по крайней мере на полтораста километров дальше, чем предполагали…

Подошел встревоженный Джун:

– Горючее на исходе!

– Что такое?! Его должно хватить ещё на семь летных часов!

Джун покачал головой и, сняв варежку, поднял кверху четыре пальца.

– Только на четыре часа, шеф. Очень большой расход…

Пилот повернул и проложил курс к Маленькой Америке. В 150 километрах от неё все три мотора заглохли.

– Бензин иссяк! – крикнул Джун.

Смит посадил машину. Радист быстро собрал аварийную рацию, чтобы передать SOS, но передатчик отказал. Было 8 часов вечера. Помрачневшие исследователи забрались в палатку. Если поднимется пурга, «Беннету» грозит участь «Фоккера», а в этой стране погода меняется внезапно. В 11 часов послышался гул самолета. «Фэрчайльд»! Балчен и Петерсон доставили почти полтонны бензина.

– Когда внезапно прервалась радиосвязь с «Беннетом», мы решили, что самолет на вынужденной посадке, – сказал рыжебородый норвежец. – Рассчитали примерное расстояние, ну и полетели сюда. Надеюсь, никто не возражает против полуночных гостей?..

Выгрузив бидоны с бензином, Балчен и Петерсон улетели

Мороз крепчал, поднялся ветер. Запустить моторы не удалось – обледенел стартер. Больше суток пробыли исследователи на шельфовом леднике Росса. Снова прилетел Балчен. Обе машины вернулись в Маленькую Америку.

Создавая на пути склады, геологическая партия Гулда к концу ноября прошла более 600 километров и находилась у 84-й параллели. Гулд радировал: «Тихо, прекрасная видимость, безоблачно». Отличный день выдался и в Маленькой Америке. Аэролог запустил несколько шаров-пилотов.

В библиотеку, где Бёрд и Мак-Кинлей рассматривали маршрутную карту, вошел метеоролог Уильям Хейнес с крайне озабоченным лицом.

– Если вы сейчас не вылетите, то упустите случай, который, быть может, не повторится

– Условия благоприятные?

– Как никогда!

– Летим!..

28 ноября в 3 часа 29 минут пополудни Бернт Балчен, сидевший за штурвалом, поднял руку: старт!

Тонкие полоски пересекали снежную равнину – следы санных партий. Хотя это был надежный ориентир, Балчен больше доверял приборам Мак-Кинлей включил фотосъёмочную камеру.

Меховые шубы защищали людей от леденящего ветра, проникавшего в кабину Джун расположился поближе к моторам, источавшим тепло, без особого удовольствия съел бутерброд с ветчиной, но охотно глотнул кофе из термоса. Через окна вливались потоки золотистых лучей.

Шел девятый час вечера, когда Джун заметил несколько точек подле двух палаток, казавшихся игрушечными. Геологи! «Беннет» снизился до 250 метров, и Мак-Кинлей сбросил на парашюте солидный пакет, в котором среди разных вещей находились фотографии гор королевы Мод, заснятых в предыдущем полете. Пакет опустился на снег. К нему подбежало несколько фигурок, приветственно подняв руки.

Балчен добавил газ, моторы заревели на полную мощность: предстоял длительный подъем. Стрелки высотомеров пришли в движение: 1200 метров… 1400.. 1600…. Показались мощные ледники: Лив и Акселя Хейберга. Какой избрать для перелета? Потолок тяжело нагруженной машины невелик в сравнении с горными гигантами, оберегающими подступы к полюсу. Они поднимаются по обе стороны ледников. Не попадет ли «Беннет» в ловушку? Джун указал на ледник Лив и прокричал:

– Кажется, здесь проход пошире и не так высок…

– Согласен! – крикнул Бёрд.

– Ну, это ещё неизвестно, – буркнул Балчен, но повел «Беннет» над ледником Лив.

Где-то внизу пробежала база горючего, созданная в прошлом полете, но невидимая с 3000 метров. Начался самый ответственный этап. Машина медленно набирала высоту. Джун перелил весь запасной бензин в баки и выкинул порожние бидоны – пусть самолет облегчится хотя бы на несколько килограммов.

Как необъятный застывший водопад, ледник Лив поднимался всё выше порогами и террасами. Слева горизонт заполнила величественная гора Нансена, справа поднимались мраморные стены горы Фишера. Шельфовый ледник Росса остался далеко позади. Высотомеры показали 3200.

В разреженном воздухе «Беннет» плохо повиновался пилоту. Балчен боролся за каждый десяток метров, а впереди открывались новые террасы… Нет, с такой нагрузкой выше не подняться! Пилот повернул хмурое лицо.

Часть побережья Антарктиды, исследованная экспедицией Джемса Росса

– Сто кило за борт! – крикнул он, энергично жестикулируя.

Но что же выкинуть – горючее или продовольствие? Какие-то секунды Бёрд колебался.

– Харольд, бросайте мешок! – приказал он Джуну.

Облегченный на четыре пуда, самолет снова полез вверх. Мало, всё ещё мало!..

– Кидайте второй! – прокричал Балчен.

Коричневый мешок вылетел и, кружась, грохнулся на ледник, породив небольшое облачко. За две-три минуты экипаж лишился 125 килограммов продовольствия – месячного рациона четырех человек. Зато «Беннет» взмыл еще на полтораста метров над ледником, заполняющим широкое ущелье.

9. 45 вечера. Плато Южного полюса!.. Кончились цепи с четырехкилометровыми вершинами. Под самолетом расстилается белая пустыня, замерзший мир… Сердце Антарктиды! Великое плато, по которому милю за милей брели Роберт Скотт и его спутники, мечтая о добавочном сухаре на привале…

Полюс был близко. Исследователи «поймали» солнце, сделали вычисления, проверили друг друга. Есть!

Джун отстукивал ключом передатчика:

«Достигли Южного полюса 1.14 пополуночи».

Это здесь, внизу, 15 декабря 1911 года отряд Амундсена установил свою палатку, до которой спустя тридцать два дня добрался Роберт Скотт…

С попутным ветром «Беннет» несся обратно на север, к окраине Великого ледяного барьера. Проплывали горные цепи, вершины, пики, уже в ином, новом облике. Около 5 часов утра Балчен опустился на базе горючего. Пополнив бензиновые баки, исследователи продолжали полет.

29 ноября в 10 часов 8 минут «Флойд Беннет» совершил посадку в Маленькой Америке. Весь рейс занял 18 часов 39 минут. Фотопленка запечатлела широкую полосу пути в сердце материка.

Земля Мэри Бёрд

Геологическая партия продвигалась всё дальше в глубь Антарктиды и 1 декабря разбила лагерь у подножья ледника Лив. «Вчера пересекли местность, сплошь изрезанную трещинами. По сравнению с ними Долина пропастей под 81–82-й параллелью кажется детской забавой», – радировал Гулд.

«Беннет» простоял без дела ровно неделю. Пилоты Паркер и Джун вылетели с Бёрдом и Мак-Кинлеем в восточном направлении. Через час справа показались горы полуострова Эдуарда VII. Внизу тянулись широкие трещины, в свое время доставившие немало тревог отряду норвежца Преструда. У мыса Колбек, северной оконечности полуострова, плавали огромные айсберги.

– Пожалуй, совсем недавний «отёл», – прокричал Бёрд.

– Смотрите, какая мощь! – воскликнул Мак-Кинлей, указывая на длинные ледяные языки, поднимающиеся над морем до 70 метров.

За нунатаком Скотта и горами Александры простиралось «белое пятно». Какие тайны скрывает оно? Что там – суша или пролив? Равнина или горы?.. Съемочная камера точно фиксировала каждый метр пути. Четыре пары глаз обшаривали горизонт. Вдруг справа возникли контуры вершин. Вот они соединились, слились в длинную горную цепь… Неведомые миру горы, новое открытие! В какой еще части света возможна в наши дни такая романтика!..

«Беннет» пересек 150-й западный меридиан. Исследователи летели между ясно обрисованной линией побережья и горной цепью, которой ещё не видел человеческий глаз. Среди вершин исполинской белой рекой спускался ледник поразительной красоты. Джун указал Паркеру на часы: не пора ли повернуть?

Они полетели обратно, постепенно приближаясь к вновь открытой горной стране. Ещё какие-то возвышенности, напоминающие египетские пирамиды, возникли на юго-востоке… Интереснейший полет! Всё ново, неисследованно, загадочно… Грандиозные масштабы и бесконечная мощь природы… Невозможно представить себе, что некогда здесь простиралась теплая, плодородная страна с буйной растительностью, пышными кронами деревьев, яркозелеными травами… А сейчас? Великое царство льдов, власть неукрощенной стихии… Люди видели, как низверглась в море гигантская белая скала высотой, быть может, больше полкилометра, но казавшаяся с самолета маленькой льдинкой.

Джун подскочил к шефу:

– Озера! Это удивительно.

Бархатисто-черные овалы, кружки, прямоугольники были так неожиданны в океане сверкающей белизны. Но озера ли это? Быть может, маленькие бухты или каналы? Почему же они не замерзли? Вряд ли это талые воды льдов материка, где положительная температура – редкое явление… Не исключено, что здесь морские водоемы, не замерзающие вследствие сильных глубинных течений… Ещё одна загадка для ученых!..

Пробыв в воздухе семь с половиной часов, «Беннет» опустился на главной базе.

– Заснято четыреста миль окраины Барьера и береговой линии, двести миль новой горной цепи, – сказал Мак-Кинлей. – Как вы думаете назвать прибрежные возвышенности?

– Горами Эдзела Форда, – ответил Бёрд, памятуя о банковском чеке, полученном от одного из богатейших людей США.

На карте Антарктиды нетрудно отыскать обширную территорию, открытую в этом полете к востоку от моря Росса; она названа именем жены руководителя американской экспедиции – Землей Мэри Бёрд.

Отряд профессора Гулда продолжал исследования в горах королевы Мод. В начале декабря геологи поднялись по леднику Акселя Хейберга и разбили лагерь на северном склоне горы Нансена. Их застигла метель. Через двое суток путешественники выбрались из сугробов и продолжали восхождение. На склонах, в 2250 метрах над уровнем моря, каюр Эдди Крокет, недавний студент Гарвардского университета, обнаружил лишайники.

– Теперь, Эдди, вам не миновать анналов Антарктиды: это же самая южная точка, где найдена растительность, – сказал Гулд.

– А я-то надеялся обрести славу в качестве каюра, – притворно вздохнул Крокет. – Подумать только: целый год Воган, Гудэл и я тренировались с упряжками в горах Нью-Хэмпшира…

Геологическая разведка свободных ото льда склонов привела к открытию ценных ископаемых. Можно было догадываться, какие природные богатства скрыты под ледниковым панцырем Антарктиды, названной позднее «гигантской шкатулкой сокровищ».

В середине декабря пути самолета и собачьих упряжек снова сошлись: отряд Гулда наткнулся в горах на базу, где «Беннет» недавно пополнял запас горючего. Отсюда геологи двинулись на восток и разбили лагерь под 85°27 широты и 147°30 з. д. Не прошло и полумесяца после открытия с воздуха Земли Мэри Бёрд, а исследователи уже вступили на эту территорию.

Отряд повернул на запад. В пути заночевали у подножья горы Бэтти.

– Где-то здесь проходил Руал Амундсен, – сказал Гулд. – Попытаем завтра счастья: быть может, нам удастся отыскать что-нибудь?..

Ценная находка досталась им наутро: раскопали гурий, сложенный отрядом Амундсена. Внутри – бидон с керосином, спички… Записка! Весточка из прошлого!..

Всматриваясь в полярную реликвию, Эрик Петерсон взволнованным голосом читал:

– Достигли Южного полюса… Прошли эту базу на обратном пути с Южного полюса, имея с собой провизии на 60 дней, две нарты и одиннадцать собак. Все здоровы. Руал Амундсен…

Казалось, всё это происходило не восемнадцать лет назад, а давным-давно… Многое изменилось в мире за минувшие годы, по-новому вооружился человек в борьбе со стихиями, а для мрачных, закованных в белую броню горных великанов это было лишь мгновением в нескончаемой смене тысячелетий…

Радист геологической партии весело отстукивал своим коллегам на базе: «Работу закончили, возвращаемся. С Новым годом!»

Зимовка торжественно встречала геологов, обнаруживших огромные залежи каменного угля и рудные месторождения. В десятом часу утра упряжки появились на склоне Барьера. Последние сутки они мчались с предельной скоростью, покрыв около 60 километров.

Вышедшие навстречу зимовщики гадали:

– Кто у них впереди? Гудэл, Крокет или Петерсон?

– Нет, пожалуй, Торн… Но, может быть, Воган… О, это профессор Гулд!

– Неужели он отрастил такую длинную бороду?..

– Самая оборванная и немытая шайка пиратов залилась бы краской стыда при виде наших друзей…

Геологов трудно было распознать под слоем копоти и грязи. Около двух с половиной тысяч километров прошли эти шесть человек.

– Дайте нам теплой воды и мыла! – вскричал Гудэл, вырываясь из кольца зимовщиков, которых не видел более трех месяцев.

Экспедиционные суда держали курс к Китовой бухте. В плане эвакуации Маленькой Америки, наряду с научным оборудованием, радиоаппаратурой, собачьими упряжками, определенное место занимали пингвины, находившиеся на попечении биолога Билла Сейпла.

– Бедняга Билл! Эта пингвинья ферма вгонит его в гроб, – говорили зимовщики, услышав об очередном побеге пленников.

Пингвинов держали в яме, где зимой помещались крупные части самолетов.

Растерянный биолог делился своими горестями с друзьями:

– Пингвины не расположены провести остаток жизни в чикагском или бостонском зоопарке. Они объявили голодовку! Ни тюленьего жира, ни мясных консервов, ни даже колбасы в рот не берут. Чего же им надобно?!

– А не предлагали вы им, например, сардины?

– Не едят, – махнул рукой биолог. – Такие привередники!..

– Говорят, на вашей ферме наблюдаются побеги? – деликатно спросил пилот Джун.

– Знаете, я скоро начну верить в колдовство! – таинственно зашептал Сейпл. – Каким способом эти нелетающие птицы выбираются из глубокой ямы с отвесными стенами, да ещё огражденной сверху бамбуковыми палками? Хотите убедиться? Идем!..

На пути к «ферме» маленькую группу нагнал Гарри Торн:

– Четыре пингвина бродят по лагерю!..

Ещё издали пилот заметил раздвинутые бамбуковые палки и торчащую между ними темную головку. Как птица ухитрилась подняться из ямы?! Колдовство?.. Люди не верили своим глазам: неуклюжий пингвин стоял на плечах двух своих сородичей, служивших основанием живой пирамиды, по которой пленники выбирались на свободу…

19 февраля 1930 года «Сити оф Нью-Йорк» принял последний ящик с экспедиционным имуществом, собак и не успевших сбежать пингвинов.

Снег заваливал опустевшие жилища. Вокруг «Беннета» и «Фэрчайльда», оставленных в Маленькой Америке, поднимались сугробы.