Текст книги "Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов"

Автор книги: Леонид Первомайский

«Снегу навалено, снегу!..»

 
Снегу навалено, снегу!..
В белых снегах утонули
Горы, леса и долины…
Словно гостей дорогих ожидая,
Щедрый хозяин
Свой полушубок из шерсти белейшей
С радостью сам расстелил на дороге,
Свой полушубок, совсем еще новый.
Словно тут гуси паслись на рассвете
Стаей гогочущей —
Пухом нащипанным землю устлали.
Словно развеян дыханием ветра
Снег лепестковый
Вишневого сада.
Словно богачка, горда своевольем,
Поразбросала повсюду льняные полотна:
– Эй, мол, смотрите,
Завидуйте, люди!
Есть у кого ли сундук побогаче?!
Кто тут посмеет открыто похвастать:
            «Это добро мое —
            Тонкая пряжа!
            Это добро мое —
            Можно ли выстирать лучше!»
            Я не боялась
            В зимнее утро
            Выйти на речку —
            Стирать там до ночи.
Я не пугалась мороза шального.
Пусть обнимает он стан мой девичий,
Пусть увивается, словно парнишка.
            Руки сжимает
            И в щеку целует.
Господи! Только спаси от напасти!
            Что, если впрямь
            От его поцелуев
Мак на щеках разрумянится ярко?!
Только краса моя пусть не увянет!
………………………………
Снегу навалено, снегу!
 

АСТРЫ

 
Последние астры в ночи расцвели…
Умылись росою остывшей земли
И вот ожидают рассветной поры:
Сверкнут семицветьем сады и дворы…
 
 
И грезили астры в своем полусне
О травах шелковых, о солнечном дне,—
Им сказка явилась, добра и ясна,—
Цветы в ней не вянут и вечна весна…
 
 
Так астры мечтали осенней порой…
И ждали, наивные, встречи с весной…
Но утро ответило хлестким дождем,
И ветер в саду завывал молодом…
 
 
И астры увидели, рядом – тюрьма…
Увидели астры – то нежить сама.
Склонились и умерли. И – в тот же миг
Забрезжило солнце над трупами их!..
 

«С печалью радость обнялась…»

 
С печалью радость обнялась…
В слезах, как в жемчугах, мой смех.
С чудесным утром ночь слилась,
И мне их не разъять вовек.
 
 
В объятьях с радостью печаль.
О, тяжба есть у них своя:
Кто сдержан, а кто рвется вдаль.
И кто сильней – не знаю я…
 

ЧАРЫ НОЧИ

 
Смеются, плачут соловьи —
Любви волшебной птицы.
«Целуй, целуй уста мои,—
Ведь жизнь не повторится!
 
 
Не думай только – что потом,
Забвенье ли, измена,—
Весна, весна приходит в дом,
И кровь стучится в венах.
 
 
Замри и слушай – не дыши,
Забудь тоску и горе.
И звуки собственной души
Сольются с шумом моря.
 
 
Лови летящей жизни миг,
Внемли и упивайся…
Мечты, любовь – в блаженстве их
Бесследно растворяйся.
 
 
Гляди, сама земля дрожит
В объятьях сладких ночи,
Ручей к ручью, звеня, спешит,
Сверчок цветку стрекочет.
 
 
От этой звучной тишины,
От этой чудной трели —
Сады вишневые пьяны
и вербы захмелели.
 
 
Как искорка – любовь двоих —
Земная скоротечность.
Гори сей жизни вечный миг,
А смерть – иная вечность.
 
 
Стоишь, не шелохнешься ты,
Тебе – все эти звуки,
и грусти нежные цветы,
И радость сладкой муки.
 
 
Ты вновь и вновь идти готов
На этот пир природы.
Пусть радость песен и цветов
Пьют молодые годы.
 
 
Ведь все пройдет и не вернуть:
Отнимут время, люди,
Костры в душе не всколыхнуть,
В груди огня не будет.
 
 
Захочешь ты вернуть себе,
Как Фауст, дни былые…
Но знай: в дарованной судьбе
И боги все скупые…»
 
 
…………………………
…………………………
 
 
Смеются, плачут соловьи —
Любви волшебной птицы.
«Целуй, целуй уста мои,—
Ведь жизнь не повторится!»
 

«Не сажайте в горах и в сыпучих песках…»

 
Не сажайте в горах и в сыпучих песках
Нежной вербы с цветущего луга.
Обовьет ее жажда, иссушит тоска
По зеленому дальнему другу.
 
 
            И сосне не прижиться в зеленых лугах,
            Вдалеке от песчаной вершины.
            Затоскует она на речных берегах
            И засохнет от горькой кручины.
 

«Как птичья стая в синеве…»

 
Как птичья стая в синеве,
Легки и бестелесны,
Летели в солнечную даль,
Звенели мои песни.
 
 
И призывали с высоты
Скреплять союз любовью…
Но время-выстрел окропил
Их крылья жгучей кровью.
 

«Ой, весна, не буйствуй – мой народ в кайданах…»

 
Ой, весна, не буйствуй – мой народ в кайданах,
            Взгляд его задумчив,
            Словно луч сквозь тучи,
            Жизнь его туманна.
            И на сердце рана.
 
 
Ой, весна, не буйствуй цветом васильковым.
            Ведь народ проснется,
            Кровь его прольется,
            И, порвав оковы,
            Мир увидит новым.
 
 
Ой, весна, не буйствуй – тучи мчат недаром.
            Горестью чернеют,
            Гневом пламенеют…
            Не уйти от кары…
            Смерть вам, янычары!
 

НАД КОЛЫБЕЛЬЮ
(Песня матери)

 
Спи, мой малютка, спи, мой сынок…
Я расскажу тебе сказочку впрок!
 
 
Глазки открыты, испуганный вид?!
Спи, моя пташка, то ветер шумит.
 
 
Стонет и воет за дверью давно,
Бойко стучится в наше окно…
 
 
Рыщет, разбойник, в голой степи!..
Спи, моя ласточка сладкая, спи!
 
 
Вот уж и ветер стих на дворе,
Видно, заснул он в белом шатре…
 
 
Холодно нынче в лесах и лугах,—
Все утонуло в пушистых снегах.
 
 
Бегают зайчики, мерзнут, дрожат,
Кто от мороза спасет малышат?
 
 
Вот они видят – кустик стоит,—
Полно! Давно уж лисичка там спит.
 
 
Кинулись снова на грядки они,—
Ой, там ночуют волки одни.
 
 
Лучше уж в поле – бегом, за лесок…
Может, найдете соломы стожок,—
 
 
Вройтесь вы, зайки, поглубже в снопки,
Чтоб не нашли вас волчьи клыки…
 
 
Спи же, малютка, за дверью – темно…
Белые зайчики спят уж давно.
 

«Из панских прихвостней-рабов…»

 
Из панских прихвостней-рабов
Людьми в Отечестве мы стали,
И громко имена назвали,
Презрев шипение врагов.
 
 
            И знамя верности в ночи
            Из собственных рубах стачали,—
            Омывши кровью их вначале
            При свете тающей свечи.
 
 
Чтоб к лучшей доле нам прийти,
Мечта дорогу указала,
Собой пожертвовать призвала —
И нет уже назад пути…
 

Богдан Лепкий
© Перевод В. Ленцов

ОДИНОКИЙ ПЛУГ

 
В пустынных нивах – одинокий плуг.
Невспаханной земля лежит вокруг.
 
 
Лемех ржавеет, меркнет чересло
И диким зельем густо обросло.
 
 
А где владелец? Где ж рата́й?
Ушел, быть может, защищать свой край.
 
 
Волов побили. Лошадей найди…
Остался плуг на поле сам-один.
 
 
Он ждет, покуда тут он не сгниет,
Или гранаты взрывом разнесет.
 
 
Жрет ржавчина лемех и чересло,
Что диким зельем густо заросло.
 

ВОРОН ЧЕРНЫЙ

 
Ворон черный! Ты – не птица рая.
Вьешься!.. «Кровь! кровь! кровь!..»
        Тише, я уж знаю.
 
 
Ветер, что ж ты так разбойно
воешь!.. «Шу! шу! ш-шур!..»
        Пст! говорить мне больно.
 
 
Речка, что ж твой плёс румяный?..
А! Постиг:
        Вытекаешь ты из раны.
 

«Где есть твой дом, твой тихий дом?..»

 
«Где есть твой дом, твой тихий дом?
Скажи мне, милый брат…»
«Ударил злобно ясный гром,
Свалил мой дом и сжег мой дом,
Мне негде зимовать».
 
 
«Скажи мне, где твоя жена,
Где дети, домочадцы?»
«Могила вон. И не одна.
И дети, други и жена —
Мне с ними родичаться».
 

«Калина-малина, что листья роняешь…»

 
Калина-малина, что листья роняешь
И мечешь на волны?
Девушка-рыбка, зачем прогоняешь
Меня от себя ты на волю?
 
 
Зеленые листья плывут за водою,
Покинув кусты навсегда.
Образ твой в сердце унес я с собою,
Моя ты беда!
 

«Одинокий сижу над рекою…»

 
Одинокий сижу над рекою,
Лишь с тоской да печалью-журбою.
 
 
Вечереет, за далями гаснет,
Как небесный костер, солнце ясное.
 
 
От лесов ветер холодом веет,
Гнет деревья, цветы же лелеет.
 
 
Над селеньем, в межгорье, в долине
Виснут тучки легко серо-синие.
 
 
В небо дым из каминов струится —
Ясность меркнет, весь мир словно снится.
 
 
И таинственно речка играет,
Что-то борется в ней и вздыхает.
 
 
Гей! река! Однородны в нас шумы:
В тебе волны ревут, во мне – думы.
 
 
Тебя берег вгоняет в оковы,
А меня – горькой жизни законы.
 
 
В нас обоих – и бездны, и броды,
И мы равно не знаем свободы.
 
 
Лишь проходим сквозь дебри, чрез горы
В неизвестное нам с тобой море…
 

«Коль жить – так жить! Тоска мелка…»

 
Коль жить – так жить! Тоска мелка.
Пустые прочь тревоги!
Сквозь темный бор, до ясных зорь
Я прорублю дороги!
 
 
Гремит топор, но валит бор,
Трещат гнилья завалы.
То там, то тут на шлях падут
Коряги, что мешали…
 
 
Пробьюсь я чрез враждебный лес,
Вступлю в поля с поклоном.
Грозы слышней грядущих дней
Торжественные звоны!
 
 
Всего милей грядущих дней
Запев моему слуху.
Смешон при нем невзгоды гром,
Звучит напрасно, глухо…
 
 
Ты, буря, вой. Топор со мной,
Не знаю я тревоги.
Сквозь горя бор, к счастью во двор
Я прорублю дороги!
 

РИСУНОК

 
Глухое, злое отупенье
Укрыло землю. Травы мрут,
Поля беспечно снега ждут,
А тучи виснут, как каменья.
 
 
Порою ветер, стервенея,
Туман в долине разорит,
Село откроет повиднее,
Что пьяным сном дремотно спит.
 
 
Огни погасли. Затворились
На засов двери. Злые псы
В солому по уши зарылись.
Лишь бродит блуд, пугая сны.
 
 
Да голод тропкой вдоль заборов
Шагает – ежегодный гость.
В руках его мужичья кость,
Он жертвы ищет грозным взором.
 

«Умолкни, сердце, замолчи!..»

 
Умолкни, сердце, замолчи!
Ведь ты любило,
Блаженства, боли ты вкусило,
Терзалось грезами в ночи —
        Умолкни, сердце, замолчи!
 
 
Весне конец.
Пшеница спеет,
На нивах рожь уже желтеет,
Уж серп готовит мудрый жнец
        Весне конец.
 
 
Пора и нам
Снимать уж с поля
Чем одарила божья воля,
Коль не гуртом, то сам-на-сам —
        Пора и нам!
 

«Не выльешь слез…»

 
Не выльешь слез,
Не выльешь слез
До капли никогда!
А жизнь, как тот скрипучий воз,
Влачится сквозь года.
А перед ним
Туман и дым,
Ухабиста дорога…
Идет, грядет путем своим
Твоя душа-небога.
 

«Чайка белая, кружишься…»

 
Чайка белая, кружишься
Над водой ты низко-низко,
Отчего так безутешно
Бьешься ты и стонешь?
 
 
Птица белая, взгляни-ка,
Ты мала и беззащитна,
Против моря как ничтожен,
Против рева волн твой крик.
 
 
О, подумай, мое сердце,
Что ты – супротив вселенной,
С мировою скорбью рядом
Что есть твоя боль?
 

«Промчится ночь, и сгинет тьма…»

 
Промчится ночь, и сгинет тьма,
И черный сон растает.
Настанет день! Весна сама
В твое окно заглянет.
 
 
Пускай минет недоли час,
Цветами прорастут лучи.
О песня! – не оставь ты нас,
Звучи, звучи, звучи!
 
 
В лихие дни, в трудах, в борьбе
Людской мутится ум.
Пускай же отдыха себе
Хоть миг найдет средь дум.
 
 
Пускай оков отринет звон,
Удары, злую ругань.
Под свою чистую хоругвь
Лишь будет слышать зов!
 
 
Промчится ночь, и сгинет тьма,
И черный сон растает.
Настанет день! Весна сама
В твое окно заглянет.
 
 
Пускай минет недоли час,
Цветами прорастут лучи.
О песня! – не оставь ты нас,
Звучи, звучи, звучи!
 

«Что скажу я в ответ…»

 
Что скажу я в ответ:
Как на свете живу?
Шура-буря ревет,
Веслецом я гребу.
 
 
Ты ответа не жди;
Есть какие мечты?
Сеет осень дожди,
А я сею цветы.
 
 
Не спросите, к чему
Думы сердце томят?
На чужбине помру —
Помяните меня.
 

«Колыхал мою коляску…»

 
Колыхал мою коляску
Ветер родины-Подолья,
Сонных век касался ласково
Запах трав степных и воли.
 
 
Колыхал мою коляску
Звук предутренней трембиты,
От какого зори гаснут
И цветы росою плачут.
 
 
Колыхал мою коляску
Глас плывущих в дали звонов,
Буйный ритм на свадьбе пляски
И в скорби ход похоронов.
 
 
Колыхал мою коляску
Крик и плач простого люда —
Так мне в сердце всколыхался,
Что до смерти не забуду.
 

МОЛОДЫЕ ПЕСНИ

 
Песни молодые,
Молодецкий жар
Принесу тебе я,
Как сердечный дар.
 
 
Я тебе несу,
Матушка моя,
Крик души своей.
Часть своего «я».
 
 
Батька песням тем —
Грусть унылых дум.
Безутешный день,
Безотрадный глум.
 
 
Матерью – тоска,
А кумою – злость,
Братом – грустный сказ,
Что познать пришлось.
 
 
Он грызет и ест
Радость и любовь —
Не настигнет здесь,
Так в краю любом.
 
 
Вот какой-то гость
Заявился вновь —
Кости твоей кость,
Крови твоей кровь!
 

«Над полем веет ветер зимний…»

 
Над полем веет ветер зимний
И листья гонит.
Село в тумане еле зримо,
На колокольне звонят.
 
 
Из дали тихо, легко звуки
Плывут мирами,
Как все терзания и муки —
К счастью меж нами…
 

«Гей, прекрасны наши горы!..»

 
Гей, прекрасны наши горы!
Гей, чудесна сторона!
Отживает в сердце горе,
Обновляется душа!
 
 
И как те орлы, крылаты
Мысли, что стремятся ввысь,
Мчатся вечно выше, выше,
Разрастаются вдали,
Где всяк раз до неба ближе
И все дальше от земли!
 

«Стоит скала седая…»

 
Стоит скала седая,
Как мир, она стара,
Все волны отражает,
Сегодня, как вчера…
 
 
Над ней лазурь сияет
Иль мчат отары хмар,
И месяц проплывает,
Как ночи чарив-чар,
 
 
Сова вдруг отзовется,
Как грешника душа,
То с неба оторвется
И полетит звезда.
 
 
Кожан пронзит стрелою
Простор, встревожа слух,
Ночной укрытый мглою,
Исчезнет, словно дух.
 
 
Сопилка в полонинах
Заплачет без обид.
А Черемош в теснинах
Шумит, шумит, шумит…
 

«Ох, как годы летят…»

 
Ох, как годы летят…
Я увидел тебя
На аллее – вел под руку кто-то.
Я смотрел и смотрел,
Долго очи трудил,
Было трудно узнать отчего-то.
 
 
Та же стать – как стройна!
И коса все пышна.
Так искристы глаза говорливые!
Лишь уста, мол, не те,
Уж не жаждут утех,
Молчаливы, грустны, несчастливые.
 
 
Ныне были уста,
Словно пташка не та,
Не зазывны уже, не игривы,
Как упорно молчат,
Будто кару терпят,
Что в былом были так неправдивы.
 
 
Ныне вид твой угрюм,
Навевал столько дум
Все про то, чему нет власти сбыться…
Беспощадный укор
Твой метнул в меня взор,
Прокричал: «Как же смог ты забыть все?!»
Не забыл я тебя,
Хоть молил забытья,
Но забыть тебя не было силы,
Лишь неласковый час
Цветы
С сердца обтряс:
Их судьба по дорогам своим уносила…
 

ВАСИЛЮ СТЕФАНИКУ

 
Ты, хлопец, плуг сжимай,
Твори зерну задел.
Пусть жито, как Дунай,
Покроет твой надел!
 
 
Пусть жито, как Дунай,
Пшеница в колосках
Прольются на весь край,
Как хлебная река.
 
 
Ты не гляди на то,
Что нивоньки твоей
Льняное полотно
И шире, и длинней.
 
 
Хоть как ты моря грудь
Веслом ни борозди,
Каким ни мудрым будь,
Не рассечешь воды!
 
 
Едва на миг один
В воде оставишь след,
Волна красой седин
Мелькнет – и следа нет.
 
 
Он вглубь уйдет, дружок.
Земля необозримо —
На запад, на восток —
Цела и неделима.
 
 
Земля в любых краях,
Как море, как вода:
Ты дал ей кровь и пот —
Твоя будет всегда!
 

«Не вспоминай мне то мгновенье…»

 
Не вспоминай мне то мгновенье —
Вернуть его нет сил и права!
В бессилье множатся мученья,
В несчастье счастья зов – отрава,
 
 
В темнице солнца луч – меч ясный,
Страшнее узнику расправа,
Как волю вспомнит он, несчастный.
 

«Черемош, мой милый брат…»

 
Черемош, мой милый брат,
На твои пучины
Я пускаю, словно плот,
Тяжкий сплав – кручину.
 
 
Гей, тяжка, тяжка она —
Легче не проси! —
Где бездонна глубина,
Где подводная скала,
Там ее неси!
 

«Кадильниц дым едва струится…»

 
Кадильниц дым едва струится,
Уходит в облачные своды.
В монастыре уж хор приутомился,
Умолк. Какая-то черница
Под образом, как тень ночная, бродит.
 
 
Совсем одна посреди стен святыни,
Не молится. В иконе топит взор.
А на иконе – царство светлой сини,
И матерь божья наклонилась к сыну,
Вдали видна гряда покрытых снегом гор.
 
 
А на иконе – небо, солнце светит,
И мотыльки мелькают над цветами,
В поспевшей ржи кузнечик прыгнуть в солнце метит,
И матерь божья, как все матери на свете,
К дитю святому прикасается устами.
 
 
Оно ж такое маленькое – а смеется!
И ручки тянет к маме шаловливо…
Посреди белых стен стоит черница,
В икону вглядывается – ей что-то снится —
Где? И когда то было?
 

«Соловью мила калина…»

 
Соловью мила калина.
Птах, не пой!
Не моя ты, о дивчина!
Я не твой.
 
 
Ой, дивчина, черна доля.
Птица, пой!
Чрез широко дико поле
Брел покой.
 
 
Брел покой тупой, безмолвный
Сам с собой,
Голосов был разных полный,
А немой.
 
 
Он берет меня с собою
Под полу
И ведет меня по полю
В ночь и тьму.
 
 
И ведет в глуху долину
Без конца…
Я не твой, а ты, дивчина,
Не моя.
………………………
Соловью мила калина.
 
 
Пой, птах, пой!
Видно, сгину я, дивчина,
С той мечтой.
 

«Пришло, что должно было быть!..»

 
Пришло, что должно было быть!
Еще на свадьбе хмель шумит
В твоем доме,
А ты была б уж рада знать,
Где станешь ты меня встречать
Лишь как знакомая.
 
 
Видишь ту лазурь над нами?
Там миры есть за мирами,
Солнца, месяцы и зори.
Там мы встретимся навеки,
Как встречаются все реки
В синем море.
 

«Море синее, скажи мне…»

 
Море синее, скажи мне,
Где берешь очарованье,
Что смотреть на тебя, море,
Можно вечно день и ночь?
 
 
«Хочешь знать, – сказало море,—
Посмотри на мои волны,
Как они все мчатся, мчатся,
Мол, минуты, дни, лета.
 
 
Ты вглядись перед собою,
Где лазурь целует плёсы —
Так целуются от века
Лишь действительность с мечтой.
 
 
А опустишь взор ты книзу,
Сквозь плавучих волн опалы,
То подумай: сколько в мире
Есть и будет вечных тайн!
 
 
Я дарю тебе понятье
Бесконечности и бездны —
Вот с чего в меня ты вечно,
Словно в зеркало, глядишь».
 

«Загляделся я на море…»

 
Загляделся я на море
И на небо голубое,
И на те, что так далёки,
Словно тучи, берега,
Загляделся – и не знаю,
То ли волны бьют о берег,
То ли в небе мчатся тучи.
Иль плывут мои мечты?
 

«Над волнами и над морем…»

 
Над волнами и над морем
Понесу свое я горе,
Может, утоплю, может, загублю,
Может, долю приголублю,
Кто знает?
Ой, минуют даром ле́та,
Зря я обошел полсвета,
Не утратил там я горя,
Доли не нашел за морем —
Ее нет!
 

«Видишь, брат мой…»

 
Видишь, брат мой,
Верный друг,
Отлетают серым клином
Журавли на юг.
 
 
Слышно: кру! кру! кру!
На чужбине помру,
Пока море перелечу,
Крылья изотру…
 
 
Мельтешит в очах,
Бесконечен шлях,
Тает, тает в синем небе
След по журавлям.
 

«Где ж вы, мои родные нивы…»

 
Где ж вы, мои родные нивы.
Иль недостоин вас узнать?
«Не видишь? Нас изрыли взрывы
Снарядов и гранат».
 
 
Где ж ты, гай мой? Что с тобою?
Березняк где и дубрава?
«Разметала нас зимою
Небывалая расправа».
 
 
Крыша где та, что упрямо
К ней я шел неудержимо
И стремился, словно к маме?
«Где? Спроси с огня и дыма».
 
 
Где ж родителей могилы?
«За церквушкой, у крыльца…»
Замолчите! Нет уж силы,
Чтоб дослушать до конца.
 

ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН

 
Вечерний звон, вечерний звон
        витает за горою.
Проклятье злу, добру поклон
        и вечный мир с собою.
Вот день минул, как и не бы́л,
        уж ночка, час покоя.
Что потерял, что позабыл,
        не заберешь с собою.
Терзанья хаос и обид,
        пляс смеха и рыданья,
Все в каждом срезе повторит
        бег жизни в мирозданье.
Твое житье, твое бытье
        лишь звук в едином хоре,
И ты и я развеемся
        в бездонном вечном море.
И дивный пляс, и грозный пляс,
        зла музыка играет.
Столь краток сказ: расцвел – угас,
        и вечность ожидает.
Плетем венок, плетем венок
        из бытия мгновений,
Чтоб танец жизни не умолк
        в грядущих поколеньях.
Еще шажок, еще момент,
        а там – воспоминанья.
Житья момент – один фрагмент
        в цепи существованья.
………………………
Вечерний звон, вечерний звон
        витает за горою.
Проклятье злу, добру поклон
        и вечный мир с собою.
 

ИЗБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ ЖИЗНИ

* * *

 
Ты крепко верь, а вера чудо деет,
Без веры всюду тлен и суета.
Ввысь – дух, хотя и сердце в боли млеет —
        лишь твоя вера была бы свята́!
 

* * *

 
О, чтоб проклятие насилью вечным было!
Средь мира, на войне и всюду,
Оно нас камнем придавило —
Когда же камень этот сбросим, люди?
 

* * *

 
Настанет день, отвалятся все плиты,
И воины, вооруженные брехней,
Упадут ниц. Воспрянет правда, вся избитая,
Смертельным саваном укрытая,
Поднимется – и мир пойдет за ней.
 

* * *

 
Мой друг, люби житье,
Людей люби, природу,
А кривду брось в небытие,
Как камень в воду.
 

* * *

 
Не сожалей! Склони на грудь
Свое чело, любовью ясное.
Хоть день достойны правды будем,
Мы, как святые, выйдем к людям
С тем светом, что во тьме не гаснет.
 

* * *

 
Кто-то зовет меня в день и в ночь,
Из тихой хаты гонит прочь.
Не знаю кто, куда пути,
А должен идти, должен идти!
 

* * *

 
Меж нами море крови,
Меж нами реки слез —
Где ж тот челнок любови,
Чтоб нас он перевез?
 

Петро Карманский
© Перевод Г. Некрасов

«Подруга дорогая – ностальгия…»

 
Подруга дорогая – ностальгия —
По бездорожью моего скитанья,
Ты для меня любовь и литургия —
Шагаешь рядом по путям изгнанья.
Прядешь нить совести от тех проталин —
В которых бьется скорбь родных развалин.
 
 
Рисуешь мной покинутые нивы —
Они пьянят сильней настоя меда,
Они с далеких лет в сознанье живы.
Разлука – лед, но ты – моя свобода!
И ты растопишь в холоде чужбины
Разлуки лед, словно в песках пустыни.
 
 
Ты – яркая звезда во мраке ночи.
На океанских волнах и в Канаде.
Средь разрушений римских твои очи
Сияли радугой и были мне отрадой,
В них видел я засеянное поле
Моих – и Черногорья, и Подолья.
 

«Повсюду немота… А в дыме от кадила…»

 
Повсюду немота… А в дыме от кадила
Сидит всесильный царь – родитель наших бед.
Из-под короны взгляд – на подать и обет.
Не замечает кровь, что нашу дань обмыла.
 
 
Из-под короны взгляд: на купола, хоромы —
Пылает солнце в них. У нас же мрак всегда.
Он смотрит и на нас, бросая иногда
Из-под прикрытых век то молнии, то громы.
 
 
Уже не первый век сидит он, крест целуя,
Возводит на костях своих людей дворцы.
Что наша боль ему – богатств полны ларцы.
А мы кричим ему: хвала и аллилуйя!
 

РОДНОМУ КРАЮ

 
Родной мой, отчий край далекий,
Ты богом и людьми забыт.
Лежишь, как ратник одинокий,
Израненный… но не убит.
 
 
Кругом разгуливает горе,
За упокой души трубя.
А ветер панихидой вторит
По нам, покинувшим тебя.
 
 
Сорвало нас, как листья с сучьев,
И бьет судьба в других краях.
Трудна скитальцев доля сучья —
Жить нищим на чужих хлебах.
 
 
Я жду конца…
Нет! Нет! Жду – боя!
Еще я жив и силы есть.
И я клянусь перед тобою:
Отца не запятнаю честь.
 
 
Приду к святым твоим могилам
И молча упаду в траву.
Напьюсь твоим простором милым
И оживу!
 

«Кругом, как в зимней келье сердца»

 
Кругом, как в зимней келье сердца,
Безлюдьем дышит пустота.
Ни слова молвить, ни согреться —
Стою часовней без креста.
 
 
Где храм звенел – развалин груды.
Повсюду заросли и вонь.
Иконы растащили люди,
В лампадах не горит огонь.
 
 
И боль в глазах от этой дали.
Ищу, с кем душу отвести.
Все серо. Небо в душной хмари.
Вой ветра – скорбный стон в груди.