Текст книги "За кулисами диверсий"

Автор книги: Леонид Колосов

Соавторы: Михаил Михайлов,Вадим Кассис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

Адвокатом Хелмса был Эдвард Беннет Уильямс, которого считают, пожалуй, лучшим в стране специалистом по уголовным делам. Поскольку Хелмс явно лгал под присягой одной из комиссий конгресса и поскольку лгать под присягой комиссии конгресса – преступление, у Уильямса было мало зацепок для судебной защиты. Но по–настоящему усердный адвокат никогда не допускает, чтобы закон мешал ему добиваться цели. К тому времени, когда Уильямс закончил подготовку к защите, ему удалось убедить почти всех в Вашингтоне, что Хелмс, когда давал показания, стремился сохранить государственную тайну, которую он, как лицо, давшее присягу ЦРУ, обязан сохранять. Кое–кто встретил это утверждение с насмешкой. «Присяга, требующая неразглашения информации, отнюдь не дает права на ложь, – заявил бывший высокопоставленный сотрудник министерства юстиции. – Боже мой, да Хелмс разглашал секреты где угодно, если это было нужно ему». Однако многим хотелось поверить Хелмсу, потому что у него было много друзей, включая некоторых из самых влиятельных людей в стране. Целый ряд из них присутствовал на банкете в его честь, организованном через пару недель после того, как он вернулся из Ирана. Банкет устроили известный журналист Том Брейден с женой, а среди присутствовавших были сенатор Саймингтон, бывший губернатор штата Нью-Йорк, Роберт Макнамара, министр обороны в правительствах Кеннеди и Джонсона. Был также и государственный секретарь Киссинджер, проявивший нечто большее, чем простой дружеский интерес к исходу дела Хелмса, ибо судебный процесс почти наверное вскрыл бы его собственную роль в чилийских событиях и уничтожении столь большого числа людей хунтой, свергнувшей Альенде.

Эти социальные силы подпирались многочисленными сторонниками Хелмса в печати. Кампанию возглавили журналисты Эванс и Новак, которые предупреждали в своих статьях, печатавшихся во многих газетах, что любое судебное преследование Хелмса «опозорит страну и ее последних президентов» и что судебный процесс над ним, по словам не названного по фамилии «выдающегося представителя демократической партии», «нанес бы США самый большой ущерб».

Приблизительно в три часа дня 31 октября 1977 года судья федерального окружного суда Баррингтон Паркер открыл судебное заседание по рассмотрению уголовного дела 77–650 – «Соединенные Штаты Америки против Ричарда М. Хелмса». В зале заседаний присутствовали помощник министра юстиции Сивилетти, Уильямс и Хелмс. Репортеров не было. Вопреки давно установившейся практике министерства юстиции извещать печать о предстоящих разбирательствах важных дел, касающихся правительственных чиновников, об этом заседании министерство не объявило. Как установили позже репортеры на основании бесед с секретарем суда и ознакомления с материалами судебного дела, заседание продолжалось около получаса. Оно началось с заявления Сивилетти судье Паркеру: правительство предъявляет Хелмсу обвинение в том, что он дважды проявил «преступное упущение при даче сведений», «отказавшись дать или уклонившись от ответов на существенные вопросы» сенатской комиссии по иностранным делам. Это было самое мягкое обвинение, какое только могло выдвинуть правительство против Хелмса. Максимальное наказание за такое правонарушение – один год тюремного заключения и штраф в тысячу долларов по сравнению с пятью годами тюремного заключения и штрафом в две тысячи долларов за лжесвидетельство. Поскольку в обвинении говорилось, что Хелмс нарушил закон дважды, он мог быть приговорен максимум к двум годам тюремного заключения и к штрафу в две тысячи долларов.

Сивилетти сообщил судье Паркеру, что министерство юстиции настоятельно не рекомендует наказывать Хелмса тюремным заключением. Позже в журнале «Нью рипаблик» появилась статья, в которой сообщалось, что юристы министерства юстиции и адвокат Уильямс совместно предлагали судье Паркеру в частных беседах в его кабинете приговорить Хелмса к тюремному заключению на тридцать дней условно и без штрафа. Судья вынес им порицание за оскорбление суда предложением такой сделки.

4 ноября Хелмс предстал перед судьей Паркером, чтобы выслушать приговор. Паркер приговорил его к двум годам тюремного заключения и к штрафу в две тысячи долларов. Первая мера была тут же заменена «годичным испытательным сроком без надзора».

Хелмс и Уильямс вышли из здания суда и с ликованием приветствовали столпившихся репортеров, фотокорреспондентов и операторов телевидения. Уильямс заявил им: «Вопреки утверждениям, сделанным ранее, он будет носить этот приговор как знак почета, как знамя».

Хелмс сказал, что он согласен с Уильямсом, и добавил: «Я вовсе не чувствую себя опозоренным. Я считаю, что опозорил бы себя, если бы поступил по–иному».

Через несколько дней Хелмс приехал в «Кенвуд гольф энд кантри клаб» – модное место под Вашингтоном, где встретился с группой бывших коллег по ЦРУ, организовавших в его честь торжественный обед. Они произносили один за другим тосты за здоровье «великого американского героя» Хелмса, а затем, устроив складчину, собрали достаточно денег на погашение его штрафа.

Способ, которым администрация Вашингтона решила дело Хелмса – или отрешилась от него, – вызывает много вопросов. Однако поскольку правительство лишило общественность всякой возможности узнать правду о случившемся, эти вопросы можно лишь задавать, не получая на них ответа. И поскольку столь много фактов остаются неизвестными, мы не можем знать даже, правильно ли поставлены эти вопросы.

Не поощрит ли тот факт, что Хелмса не привлекали к судебной ответственности за лжесвидетельство, других сотрудников разведывательных служб также лгать под присягой?

Если они будут лгать под присягой, то можно ли будет привлечь их к судебной ответственности за лжесвидетельство после прецедента с Хелмсом?

Если они будут иметь большую свободу лгать, то не получат ли они большую свободу совершать преступления по своему усмотрению?

Если они будут иметь большую свободу совершать преступления и лгать о них, не опасаясь серьезного наказания, то есть ли какой–либо способ заставить их отвечать за свои действия?

Если у нас есть тайное правительство, действия которого невозможно контролировать, то не изменилась ли коренным образом наша политическая система без нашего ведома и без нашего одобрения?

Если Хелмса не привлекли к судебной ответственности за лжесвидетельство, то не является ли решение президента и министра юстиции сговором с целью помешать отправлению правосудия?

Являются ли активная подрывная деятельность против зарубежных правительств и покушения на зарубежных лидеров приемлемой для Соединенных Штатов политикой?

И, наконец, может ли правительство, преднамеренно предпринимающее действия по уничтожению демократических институтов за рубежом, не уничтожать демократические институты в своей собственной стране?»

Мы не рассчитываем, что официальный Вашингтон даст ответ на эти вопросы. И лишь очень наивные люди поверят в рекламируемое ныне «очищение» методов деятельности американских тайных служб. Реклама – рекламой, а в Канаде обнаруживается, что чуть ли не половина персонала американского посольства использует свой дипломатический иммунитет как прикрытие для шпионажа против Канады. И это лишь один из многих скандалов, которые связаны с ведомством, возглавляемым ныне Тэрнером, и которые то и дело выплывают на поверхность.

Не будем гадать, плохи ли актеры, слаба ли режиссура или подгнили подмостки.

Не в этом суть. Она в том, что дело, которому они все служат, исторически проигранное дело.

Тень над Гималаями

В начале апреля 1978 года крупнейшие телеграфные агентства мира со ссылкой на газету «Индиан экспресс» сообщали о том, что Индия вынуждена усилить меры безопасности на индийско–бирманской границе в районе штатов Нагаленд и Манипур. Чрезвычайные меры были приняты в связи с имеющейся информацией о том, что через бирманскую территорию в направлении индийской границы передвигаются отряды сепаратистов из племени нага, обученных и вооруженных в Китае. Их общая численность достигает шестисот человек. Отмечалось также, что за последние недели произошло несколько вооруженных столкновений между сепаратистами и бирманскими войсками безопасности в районе границы…

В середине июня 1960 года из Вашингтона в Лондон специальным самолетом прибыл директор Центрального разведывательного управления США Аллен Даллес. Предстояла встреча с руководителем британской «службы безопасности» МИ‑5.

Эта служба функционирует с августа 1909 года, сначала как особый отдел Скотланд—Ярда для борьбы с ирландскими патриотами. Ее архизасекреченный руководитель никогда не значился ни в одном справочнике «Кто есть кто», скрываясь за строкой загадочного индекса «ГД» (генеральный директор службы безопасности).

Встреча Даллеса с «ГД» проходила при закрытых дверях. Однако тема беседы маститых руководителей крупнейших спецслужб капиталистического мира все же очутилась на страницах газет. Повинен в том оказался человек, из–за которого Даллесу пришлось столь неожиданно совершить заокеанский бросок. Это был Запо Лигами Физо. Поощренный «общением с самим Даллесом», который принял его сразу же после конфиденциальной беседы с британским «ГД», Физо ударил во все пропагандистские колокола.

Не успел еще самолет Даллеса долететь до Вашингтона, как люди Физо уже развезли по редакциям английских газет копии скороспелого манифеста под заголовком «Обращение к миру». Документ преследовал две цели: во–первых, привлечь внимание Организации Объединенных Наций и, во–вторых, сорвать намечавшуюся на июль 1960 года встречу официальных лиц правительства Индии с представителями племени нага в Дели.

Кто же такой г-н Физо? Со страниц иных западных газет Физо выглядит этаким непримиримым поборником правды, «защитником» 600 тысяч человек, принадлежащих к племени нага, которое проживает на крайнем северо–востоке Индии вдоль границ с Китаем и Бирмой. Еще со времен британского господства эти районы страны экономически отличались предельно низким уровнем развития. Хотя природные условия горного края позволяют выращивать рис, цитрусовые, овощи, разводить скот, английские колонизаторы старались искусственно тормозить экономику окраинного района, провоцируя недовольство, сея смуту среди населения, вызывая расовое, лингвистическое и региональное соперничество с другими народами Индии.

1950 год оказался особенно неспокойным: местные феодалы подняли мятеж, который принял форму перманентного антиправительственного движения под лозунгом отделения от Индии.

За это по–настоящему взялись и священники из американского общества миссионеров–баптистов. Они появились в этих местах в конце прошлого века, приобщили население к христианству, а заодно приучили к безропотному повиновению власть имущим и покорности судьбе.

Всего лишь за один день до провозглашения Индии независимым государством, 14 августа 1947 года, американские миссионеры с амвонов храмов призвали племенное население нага по–своему отметить день независимости. Возглавил поход подкупленный миллионерами сепаратистски настроенный лидер племени нага Физо. В 1949 году он отказался от соглашения с правительством Индии об объединении, а в 1954 году создал в джунглях Ассама так называемую «федеративную республику нага».

По всему Нагаленду начались повальные карательные экспедиции. Отряды Физо вырезали и сжигали деревни, насиловали, грабили, убивали непокорных. Последний налет Физо совершил в конце 1957 года на крошечную деревушку неподалеку от бирманской границы. 45 крестьян из 60 были убиты. Их изувеченные тела каратели сбросили в ущелье. После кровавой бойни Физо исчез. Полиция объявила розыск убийцы. За его голову было обещано вознаграждение в 10 000 рупий. Минуло три года. И вот сенсация: сам директор ЦРУ США Аллен Даллес встречается с Физо в Лондоне!

Главарь сепаратистов вновь привлекает к себе внимание печати, общественности. «Президент федерального правительства нага» в эмиграции держится довольно нагло. С наигранной улыбкой он, слюнявя по привычке пальцы, позирует перед объективами фоторепортеров, развязно раздает интервью.

Интерес к Физо неожиданно воскрешает некоторые пикантные стороны его былой деятельности, о которых до тех пор мало кто знал. Индийские журналисты разведали, что в 1949–1952 годах Физо совершил длительный вояж по некоторым столицам западных стран, ведя переговоры о поставках мятежникам оружия. Дольше всего он задержался в США. Поставками оружия, писала в те дни «Дейли тайме», для антииндийских выступлений нага руководила американская военная миссия в Таиланде. «Хиндустан таймс» расширила географию «дружественных связей» Физо: сторонники Физо обратились за оружием к гоминдановцам, окопавшимся в Бирме, и отдельным американским посольствам в Юго—Восточной Азии. Но самый потрясающий резонанс вызвал попавший в итальянскую печать доклад американского посла в Бирме У. Себолда, из которого явствовало, что Физо завербован ЦРУ и выполняет, по существу, функции резидента американской разведки в Нагаленде.

Концы сходились: Даллес не стал бы тратить драгоценное время на лондонский вояж, если бы за ним не скрывались далеко идущие цели. ЦРУ было крайне заинтересовано тогда в, создании неподалеку от тибетских границ надежной базы со «своими людьми».

Начиная примерно с 1948 года ЦРУ осуществило не одну тайную операцию в различных государствах мира. Как–то бывший заместитель шефа американской разведки Ричард Биссел, так сказать, «научно» обобщил весь перечень зарубежных акций ЦРУ и разделил его на восемь главных категорий:

1. Советы и рекомендации ЦРУ политическим деятелям. 2. Денежные отчисления политическим деятелям. 3. Техническая помощь политическим деятелям. 4. Оказание помощи частным организациям (службы, фирмы, агентства). 5. Скрытая идеологическая (подрывная) пропаганда. 6. Тайное обучение полицейских и прочих агентов для засылки в иностранные государства. 7. Акции экономического характера. 8. Операции, носящие полувоенный характер.

Как известно, первым президентом США, который в наши дни дал санкцию на проведение тайных операций, был Трумэн. Актом, вытекающим из его доктрины, явилось создание им же в 1948 году так называемого управления по координированию политики. На него возложили функции по согласованию тайных действий государственного департамента, Пентагона, Совета национальной безопасности (СНБ) и ЦРУ. Шефом управления стал Фрэнк Уизнер. Этот институт получил официальное утверждение после появления на Свет секретной директивы СНБ Ы 5С 10/2. В ней значилось, что все тайные операции не должны «выглядеть как акции, проводимые американским правительством».

Дальше – больше. В 1949 году принимается специальный закон о деятельности ЦРУ, который освобождает это независимое ведомство от необходимости сообщать данные о зарплате, численности, фамилиях своих сотрудников, как это требуется от прочих организаций.

А 4 января 1951 года управление по координированию политики вместе с управлением по особым операциям (оно занималось сбором секретной информации) влились в ЦРУ, образовав директорат по планированию, больше известный как служба по проведению тайных операций. Вскоре для непосвященных ста–ло ясно, против кого должны были быть направлены эти «тайные операции»: 14 апреля 1951 года в СНБ был подписан документ N30–68, который в качестве альтернативы открытой войне выдвигал «интенсификацию решительных и своевременных тайных мероприятий в области экономической, политической и психологической войны с целью подстрекательства населения к волнениям и мятежу в отдельных стратегически важных странах–сателлитах».

В последующем в дополнение к этому общему меморандуму было издано немало совершенно секретных, но более конкретных директив СНБ, расшифровывающих многочисленные аспекты тайных операций ЦРУ, но, естественно, о них можно лишь догадываться или судить по проведенным, а чаще провалившимся операциям американской разведки. По мнению специалистов, главными объектами всей этой деятельности были Советский Союз и другие страны социалистического содружества.

В акциях, проводимых в обширном регионе Южной, Юго—Восточной Азии, Дальнего Востока, ЦРУ опиралось на своих матерых специалистов – Эдварда Лэндсдейла, Рэя Клайна, Уэйна Купера, Уильяма Нельсона, Уильяма Блоу, Рокки Стоуна, Ричарда Ли Столлинга, Кейна и других. Все операции, включая Лаос, Вьетнам, Иран, Индонезию, Таиланд, Бирму, Филиппины, Камбоджу, Сикким и другие страны региона, проводились с санкции упоминавшегося нами «Комитета 40» – высшего руководящего органа по осуществлению тайных операций.

Поскольку проведение любой секретной акции за рубежом сопряжено с повышенным риском, спецслужбы США стараются использовать для прикрытия своей агентуры самые различные организации, включая частные фирмы. Например, стало известно, что отделение фирмы «Маллен» в Сингапуре было укомплектовано агентами ЦРУ. А как заявил бывший шеф ЦРУ Уильям Колби, в различных корпорациях и фирмах «работает свыше 200 агентов ЦРУ». Одной из наиболее солидных организаций для прикрытия сотрудников ЦРУ в различных странах мира является так называемое Агентство международного развития. На него, кроме того, возложена особая роль по вербовке иностранцев.

Именно этому агентству «Комитет 40» поручил в свое время проведение подрывных операций в ряде стратегически важных районов Гималаев.

…Однажды безлунной ночью на естественной площадке у бедного горного селения в непосредственной близости от границы Сиккима приземлился вертолет. Он принадлежал Агентству международного развития США. Пилот–американец, судя по всему, неплохо ориентировался в здешних местах. Сбросив шлем, перчатки, он по–кошачьи выпрыгнул из машины, огляделся и стукнул по фюзеляжу. В двери возник силуэт пассажира.

– Пройдешь на северо–запад ровно пятьсот метров. Там будет скала, напоминающая минарет. Остановишься и дождешься рассвета. Остальное тебе известно… Привет! – И скрылся в кабине.

Сикким – этот затерянный в Гималаях уголок скалистой тверди, стиснутый между Непалом, Бутаном, Индией и Китаем, жил своей обособленной жизнью по стародавней поговорке Востока: соседние народы, разделенные высокими горами, как два глаза на лице – сидят рядом, но не видят, не знают друг друга. Завоевав независимость в 1947 году, Индия получила право протектората над Сиккимом, которым правил махараджа. При нем находился выборный совет со статусом законодательной инициативы. Однако последнее слово в решении вопросов всегда оставалось за махараджей при условии, что оно согласовано с индийским политическим советником.

Путь в Сикким начинается сразу же за висячим мостом, перекинутым через горную реку Рантпо. Здесь находятся, как некоторые считают, символический полицейский пост и крошечный поселок местных жителей.

Ранним утром длинноногий верзила подошел к дремавшему стражнику. На нем были широченные штаны и пестрая рубаха навыпуск. Из перекинутой через плечо изодранной холщовой торбы торчали растрепанные книги и край грязного махрового полотенца.

– В гости пускаешь? – небрежно пробасил он, кивнув на убегающую вдаль дорогу.

– Разрешение есть? – лениво поинтересовался стражник.

– А как же? – гость порылся в суме и, сопя, извлек оттуда мятую, в масляных разводах бумагу. – От самого–самого главного…

– От кого? – – стражник прислонил старую английскую винтовку к шлагбауму и принял в заскорузлые руки документ. – Кто подписал?

– Читать не умеешь?!

Полицейский чин зевнул и, безразлично махнув рукой, изрек:

– Э, ступай!

Пост и в самом деле создавал впечатление чисто символического барьера. У гостя поднялось настроение, и он уверенно зашагал по дороге.

В столице – Гангтоке разговаривать с властями пришлось по–иному. Гость представился студентом–геологом. Назвался Местлером. Из Соединенных Штатов. Предъявил документы: паспорт, справку, что он студентки просьбу к «местным властям оказывать ему всяческие услуги по части собирания образцов минералов».

– Что вас интересует прежде всего? – поинтересовались сиккимские власти.

Студент спросил, нет ли в столице национального музея, который бы он мог для начала осмотреть. Нет, не оказалось. Тогда, может быть, геологический департамент при правительстве? Ему объяснили, что Сикким – бедная, слаборазвитая земля, своей промышленности здесь нет. Он также понял, что единственная электростанция в Гангтоке, снабжающая город энергией, работает всего несколько часов в сутки и, как и тот полицейский пост, представляет лишь символическую связь средневековья с веком двадцатым.

Ему пояснили: когда, например, встал вопрос о необходимости начать разработки минеральных богатств (в недрах «страны риса» есть и уголь, и железо, и графит), то первыми против этого замысла восстали буддийские монастыри. А они здесь сила – их более 400! Монахи считают, что нарушение поверхности земли приведет к непоправимой катастрофе: по поверью, Сикким может провалиться в бездну. С большими трудностями администрации удалось открыть несколько школ и больниц. Правда, индийское правительство выделяет для развития Сиккима средства, и немалые.

Это хорошо. Почти половина из них – на развитие транспорта и коммуникаций…

Закончив рассказ, старший чиновник внимательно посмотрел на американца. Тот был явно чем–то озабочен. Быстро поблагодарив за «интересную беседу», Местлер вышел на улицу. В возбуждении он часа два бродил по городу. «Какая оплошность! – раздраженно рассуждал он сам с собой. – Куда с большим успехом я мог бы, по легенде, представиться студентом факультета инженеров транспорта или дорожного строительства! Было бы намного разумнее! Почему шеф решил, если я скажу, что интересуюсь «дорожным строительством», меня тут же обвинят в шпионаже? А теперь, когда они сами положили мне в рот то, что нам нужно, я должен говорить, что сыт. Ну, надо же, как все нескладно! Земля – луна. Сикким летит в тартарары. И никакой тебе геологии, никаких минералов из–за этой неистовой буддийской веры! Ведь я попался на элементарном незнании буддизма. – Он хлопнул себя по бедру, – Не я «попался», а мы «попались», мы, сотрудники хваленой американской разведки!»

И все же Местлер предпринял еще одну попытку. На другой день он заглянул к знакомому чиновнику. Тот принял его столь же вежливо и обходительно.

– Рады помочь. Нам бы ученых людей, – вздохнул он. – Религиозные догматы, может быть, и отступили бы. Жизнь есть жизнь. Разве без железной руды можно отковать уздечку для мула?

– Вы правы. Но для этого нужно шире открыть путь в Сикким нам, людям науки. Идеи через границу перелетают с трудом. Особенно тяжело в горных краях, в Гималаях. Идеи должны приносить с собой люди и распространять их среди масс. Процесс длительный, но благородный.

Чиновник задумался и снова повернул разговор в русло буддийской веры.

– Вот, например, буддизм строго–настрого запрещает убивать животных. Даже земляные черви считаются священными, даже саранча…

– Вы сказали, что на строительство коммуникаций для Сиккима выделены миллионы рупий. А можно хотя бы взглянуть на одну из существующих дорог? Это так занимательно! Представьте себе, что лет через семь–восемь я вновь приеду в Сикким и напишу для американского научного журнала статью, подкрепив ее, разумеется, фотографиями: «Вчера и сегодня сиккимской инфраструктуры».

Чиновник не разобрал смысл мудреного слова, но точно схватил общую направленность просьбы.

– А куда бы вы хотели, например, проехать, господин Местлер? Я правильно произношу ваше имя?

Местлер знал, что нужно ответить, и поэтому не медлил ни минуты. Требовалась решительность, хотя он и не должен был внешне раскрывать чрезмерную заинтересованность маршрутом, который ему подсказал Центр.

– Ну, например, – начал он небрежным тоном, – например, к перевалу Натхула…

– Это к самой китайской границе? – доверчиво переспросил чиновник.

– Разве эта дорога доходит до китайских пограничных постов?

Чиновник промолчал, сделал запись на листке бумаги и поднял карие в крапинку глаза.

– Еще что?

– Пока этого хватит…

– Я сообщу вам через день–другой. Заходите! – И он поклонился с врожденной грациозностью.

На следующий день в местную гостиницу, где Местлер снимал крошечный номер с высоченным потолком, с которого на длинной штанге свисал вентилятор–пропеллер, и окошком–бойницей на уровне его лопастей, пришел знакомый чиновник.

– Извините, – сказал он, – Вам придется, к сожалению, покинуть нашу страну. Вы прошли полицейский пост с неправильно оформленным пропуском… То есть с фальшивым…

Местлер пытался что–то возразить, но чиновник был неумолим:

– В течение двадцати четырех часов, если угодно… – Он поклонился, попятился, по традиции, задом и неслышно закрыл за собой дверь.

В Вашингтоне к истории с выдворением Местлера, а, стало быть, и с провалом операции отнеслись с раздражением. На эту миссию возлагалась надежда по сбору информации 6 поселениях, дорогах, подходах к китайской границе в районе Тибета. И вот – осечка.

Агентству международного развития поручили досконально разобраться в причинах невыполнения задания агентом. А вскоре возникла еще одна неприятность: после того как в 1973 году наследник сиккимского престола, сын махараджи Палден Тхондуп, развелся со своей женой – американкой Хоуп Кук, оппо-> зиционно настроенные к правителю деятели Сиккима назвали ее шпионкой, которая «была внедрена в их страну ЦРУ».

В апреле 1975 года национальная ассамблея Сиккима приняла решение об упразднении в Сиккиме власти правителя и вхождении этого бывшего княжества в состав Индии на правах полноправного штата. Все вместе взятое осложнило ситуацию, и ЦРУ отказалось от некоторых своих акций в этой стране.

Теперь давайте снова мысленно вернемся к концу шестидесятых годов. Соседние с Китаем государства внимательно следили за ходом так называемой «культурной революции», которую развязала тогда группа Мао Цзэ–дуна и которая вызвала в стране серьезнейший политический кризис.

Как показала история, Пекин за последние годы становился особенно агрессивным в периоды обострения внутренних политических кризисов. Именно в эти моменты китайское руководство стремилось ослабить противоречия в своей стране за счет авантюр на международной арене и, в частности, в Юго—Восточной Азии. В политике Пекина, например, отчетливо проявились тенденции навязать свою гегемонию и разобщить национально–освободительное движение народов Индокитая, усилить вмешательство в их внутренние дела. Особую роль Пекин отводит связям с левоэкстремистокими группировками в странах ЮВА. Основной упор китайское руководство делает на подрыв связей патриотических сил стран Индокитая со странами социалистического содружества. В 1978 году Пекин занял открытую гегемонистскую позицию в отношении единого социалистического Вьетнама.

И что примечательно, отмечает газета «Лос—Анджелес тайме», «Пекин и США действуют теперь в ЮВА абсолютно согласованно, желая такого разрешения проблем этого района, которое позволило бы им сохранить свое влияние среди азиатских народов и вместе с тем избежать напряженности в отношении друг с другом».

Об этой «согласованности» свидетельствуют и все последующие события, связанные с Нагалендом и агентом ЦРУ Физо. В Вашингтоне давно поддерживалась идея отделения Нагаленда от Индии и создания «первого христианского государства в ЮВА – Нагаленда». Ему уготовили роль очага перманентного напряжения в отношениях между Индией, Бирмой, Китаем и Пакистаном. Главным лозунгом сепаратистов Физо стал призыв: «Нагаленд для Христа». Отбросив религиозные предрассудки, согласовав операцию с шефами американской разведки, набожный христианин Физо постучался в двери лидеров Китая. Его приняли с распростертыми объятиями, невзирая на то, что баптистская церковь демонстративно потребовала от верующих нага «не иметь ничего общего с партийным Пекином». Но в Пекине знали, что этот окрик был инспирирован ЦРУ для обмана общественного мнения, и были спокойны.

Пекинские раскольники приступили к снабжению мятежников из Нагаленда оружием, финансами, проповедями маоистской идеологии.

А в 1967 году руководитель мятежников и ближайший сторонник Физо, так называемый генеральный секретарь «национального совета нага» Т. Муриваха вместе с первой группой сепаратистов прошел обучение в Китае в школе «партизанской борьбы».

Но, несмотря на все происки Пекина и американских спецслужб, стремящихся иметь в этом районе «очаг перманентного напряжения», правительству Индии удалось заключить мирное соглашение с представителями подпольного движения нага в Шиллонге 11 ноября 1975 года. Правда, судя по последним сообщениям печати, Пекин и американские спецслужбы не могут никак успокоиться. Их не устраивает шиллонгское соглашение.

Осенью 1977 года газета «Стейтсмен» вновь писала о 400 сепаратистах, обученных в Китае и устраивающих провокации на индийско–бирманской границе. Вновь подчеркивалось, что Т. Муриваха сколачивает отряды националистов, вооружает их китайскими автоматами и для начала намеревается забросить на индийскую территорию двух–трех агентов для диверсионной работы и изучения обстановки. Все это проходило на фоне подготовки и в ходе выборов в законодательное собрание самого маленького штата Индии – Нагаленд, который в связи с обострившейся ситуацией с марта 1975 года управлялся непосредственно из Дели.

Реакция, которой дирижировали все из той же штаб–квартиры ЦРУ, прилагала максимум усилий; стремясь провалить эту кампанию призывала саботировать выборы, требовала уничтожения шиллонгского соглашения, по которому сепаратистски настроенные элементы племени нага согласились признать индийскую конституцию и сложить оружие.

Однако черные силы потерпели провал. На выборах убедительную победу одержала партия Объединенный демократический фронт Нагаленда.

Но пребывающий в Лондоне в изгнании агент ЦРУ Физо никак не желает сдаваться. Под диктовку специалистов из Лэнгли он сочиняет послания правительству Индии, грозит новыми «санкциями» и подстрекает сепаратистов из племени нага «усилить боевую деятельность». Характерно, что, как и несколько лет назад, небольшой группе антинародных элементов всячески помогают пекинские лидеры.

Индийский еженедельник «Блитц» пишет, что Пекин за последнее время стал предоставлять националистическим группировкам из племени нага помощь оружием во все более широких масштабах для проведения подрывных действий в северо–восточных районах Индии. Известно также, подчеркивает журнал, что Китай активно финансирует определенную группу лиц, чтобы вызвать беспорядки в индийском штате Сикким. Так называемое «движение за независимость Сиккима», совершенно определенно, по убеждению «Блитц», организовано пекинскими агентами. Конечная цель этих провокаций – оказать нажим на Индию и заставить ее согласиться с концепцией Пекина по пограничной проблеме. Об этом также свидетельствует информация о крупном сосредоточении китайских подразделений вблизи перевала Натхула. Если читатель помнит, то именно в этот район и хотел пробраться американский «геолог» Местлер…