Текст книги "За кулисами диверсий"

Автор книги: Леонид Колосов

Соавторы: Михаил Михайлов,Вадим Кассис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)

Третья группа – транспортная. В ее ведении находятся пятнадцать автомашин с оборудованными фабричным способом тайниками. В гараж, где находятся машины, заранее свозится весь антисоветский груз, с которым отправляются в путешествие. Гаражом–складом управляет некто Роланд Ларссон. Машины регистрируются на подставных лиц, от которых «автотуристы» получают доверенности. Так, машина «Форд–консул‑2000», на которой путешествовали Сарельд и Энгстрем, была зарегистрирована на имя Ингерйерд Линден.

Совершенно ясно, что перед нами тщательно законспирированный и организованный по всем правилам империалистических секретных служб центр идеологических диверсий и шпионажа. Религия здесь ни при чем. Ну какое, скажем, отношение к «чистой» религии имеет компилятивное сочинение на 425 страницах, составленное небезызвестным уголовником и антисоветчиком А. Гинзбургом, обнаруженное при таможенном досмотре в тайнике автомашины Сарельда и внесенное в качестве вещественного доказательства в протокол таможни города Бреста от 6 июня 1977 года?! И почему тот же Сарельд пытался в ночь с 5 на 6 июня физически препятствовать сотрудникам таможни, отказываясь добровольно вскрыть оборудованный в автомобиле тайник?!

Но вот минуло время, нарушители закона, судя по всему, поняли, что от неопровержимых фактов никуда не уйдешь! Сущность «Славянской миссии», ее деятельность и смысл собственных преступных акций квалифицировали сами задержанные – Бенгт Гуннар Са–рельд и Нильс Эрих Энгстрем. Они говорили и писали: «Руководители «Славянской миссии» встали на враждебные позиции по отношению к Советскому Союзу и проводят клеветническую кампанию о положении верующих в СССР»; «Истинные цели «Славянской миссии» и ее название в настоящее время не соответствуют действительности. Если бы верующие узнали, чем в действительности занимается миссия, то вряд ли бы они давали деньги на ее деятельность»; «Мы не знали жизни СССР, ничего не смотрели и ничем не интересовались. Туризм служил только прикрытием»; «Несоответствие сведений о положении верующих в СССР, которые нам давали в Стокгольме, с тем, что есть на самом деле, бросалось в глаза»; «Я теперь понял антисоветскую направленность дававшихся нам поручений. Те, кто нас послал, хотели бы, чтобы в СССР была другая политическая система»; «Мы поняли, что наносили ущерб интересам СССР»; «Мы занимались вмешательством во внутренние дела Советского Союза».

И Сарельд, и Энгстрем просили снисхождения, заверяли, что они не будут больше иметь ничего общего со «Славянской миссией», участвовать в ее неблаговидной деятельности.

Слова проверяются делами. Поживем – увидим.

Но все, кто имеет уши, да слышат: наш советский дом открыт для тех, кто едет к нам с добрыми намерениями. А пакостить в нашем доме мы никому не позволим.

* * *

В интересах добрососедских отношений между Швецией и СССР советские власти пошли навстречу просьбе шведского правительства и ограничились выдворением Сарельда и Энгстрема за пределы СССР.

Слуги двух господ

В этой книге мы считаем необходимым еще раз коснуться вопроса об ответственности средств массовой информации и журналистов. Напомним, что об этой ответственности говорилось с трибуны общеевропейского совещания в Хельсинки. Важность проблем информации зафиксирована в Заключительном акте совещания. Как же ответили журналисты, аккредитованные в качестве корреспондентов в странах своего пребывания, на установки хельсинкского Заключительного акта, относящиеся к условиям их работы?

В этом документе записано, что государства–участники ставят своей целью улучшать условия, в которых журналисты из одного государства–участника осуществляют свою профессиональную деятельность в другом государстве–участнике.

В Советском Союзе, в других социалистических странах многое сделано для осуществления на практике этих положений Заключительного акта.

В Москве, например, аккредитовано почти триста зарубежных корреспондентов, представляющих информационные агентства, теле– и радиокомпании, газеты и журналы самых различных регионов планеты, придерживающиеся самых разных, подчас прямо противоположных политических направлений. Очевидно, эти цифры будут возрастать и дальше. К этому нет никаких препятствий, так как в Советском Союзе отсутствуют квоты на представительство зарубежных средств информации.

За время, прошедшее после совещания в Хельсинки, советская сторона значительно расширила возможности получения информации для иностранных корреспондентов. Этому служат и многочисленные пресс–конференции, и возможность непосредственного обращения в ведомства и общественные организации, по поводу чего Президиум Верховного Совета СССР принял специальный Указ 29 июня 1976 года. Иностранные корреспонденты совершают групповые и индивидуальные поездки по Советской стране. География таких поездок расширена и не включает в себя только районы, которые закрыты по соображениям безопасности, как это предусмотрено Заключительным актом и как это практикуется также на Западе. Упрощены процедуры оформления поездок, сокращены сроки рассмотрения просьб о въездных визах для иностранных Журналистов, как правило, они–занимают немного–времени, в то время как в некоторых западных странах – США, Англии, Италии – ответы на просьбы о визах даются только в течение полутора–двух месяцев. Более того, ведомства информации некоторых западных стран в нарушение достигнутых договоренностей выдвигают в ответ на запросы об аккредитации советских корреспондентов за рубежом не предусмотренные никакими правилами и этическими нормами требования. В ряде стран Запада против советских корреспондентов организуются провокации, оскорбляющие их достоинство и наносящие прямой ущерб их профессиональной деятельности.

Вместе с тем отметим такой положительный факт, как введение на взаимной основе многократных виз сроком до года, по которым корреспонденты соответствующей страны и члены их семей могут свободно въезжать и выезжать из страны пребывания.

Что нужно журналисту, аккредитованному в Москве? Только профессиональные навыки и честность. Мы не ждем от представителей буржуазных средств массовой информации симпатий к социализму. Мы понимаем, что они не всегда хотят быть объективными. Но честными, правдивыми они обязаны быть. Эти качества нисколько не мешают им подходить к советской действительности со своих позиций, не требуют отказа от идеологической борьбы в защиту своей капиталистической системы.

Большинство западных журналистов именно так и поступают. И к ним никто не предъявляет претензий. Иное дело, когда некоторые корреспонденты занимаются небылицами, клеветой, искажением фактов, злонамеренными вымыслами. Есть такие, которые, рядясь в тогу «защитников прав человека», избрали своей специальностью описывать и восхвалять все тех же «диссидентов» и ничего и никого, кроме жалкой кучки этих отщепенцев, не замечают и не желают видеть.

Наконец, встречаются еще и журналисты только по названию. В действительности это агенты спецслужб, использующие корреспондентские удостоверения как прикрытие для своей шпионской деятельности. Если они участвуют в фальшивой кампании в защиту «инакомыслящих», то только потому, что среди этих разложившихся людей и через них делаются попытки вербовать агентуру.

До некоторого времени подобные иностранные корреспонденты и органы массовой информации, которые они представляют в Советском Союзе, категорически отвергали подобного рода обвинения, отрицали свою причастность к разведывательным службам. Отвергали, несмотря на то, что их ловили с поличным. Отвергали, что называется, с порога. Но после того, как действия ЦРУ оказались объектом расследования со стороны конгресса США, опровержения стали менее уверенными. А с некоторого времени почва под ногами «опровергателей» заколебалась еще сильнее. Мы имеем в виду разоблачения, с которыми выступил в журнале «Роллинг стоун» бывший корреспондент газеты «Вашингтон пост» Бернштейн, сыгравший в свое время одну из главных ролей в раскрытии уотергейтского скандала. По словам Бернштейна, он располагает документальными данными о том, что более 400 американских журналистов на протяжении последних 25 лет выполняли тайные задания ЦРУ. Владельцы и руководители радио– и телекомпаний, агентств, газет и журналов, ведущие обозреватели и простые репортеры выполняли весь набор секретных заданий: сбор информации, связь со шпионами в социалистических странах, самостоятельный шпионаж.

Характерно, что если недавние руководители ЦРУ – Колби, Буш извинялись, как–то пытались оправдаться, вывернуться после очередного скандального разоблачения, то их преемник, нынешний шеф Центрального разведывательного управления адмирал Тэрнер до этого не снисходит. Он ясно и цинично дает понять, что не собирается менять установившуюся грязную практику, что он уверен в бессилии конгресса, не боится никаких разоблачений, так как его ведомство – это государство в государстве.

Столь же уверенно стали себя чувствовать и другие секретные специальные службы США – разведывательное управление Пентагона (РУМО), то есть военная разведка, агентство национальной безопасности (АНБ), соответствующие управления и отделы разведки и сыска в государственном департаменте, министерстве финансов, комиссии по атомной энергии и некоторых других американских ведомствах. У каждой из этих служб свой профиль, но все вместе они составляют огромную шпионско–разведывательную систему, действующую практически бесконтрольно.

Нам думается, что настала пора исправить некую «несправедливость» и внести в дело ясность. Так сложилось, что при всех разоблачениях грязных методов американской разведки называется только ЦРУ. Между тем многие скандальные факты относятся к деятельности других вышеперечисленных американских тайных служб, особенно к РУМО и АНБ. То же следует иметь в виду, когда речь идет о кадрах американской разведки, в том числе и выполняющих ее поручения под журналистской «крышей». Мы не знаем, вошли ли в сакраментальное число 400 американских журналистов – агентов разведки, названных в «Роллинг стоун», некоторые американские корреспонденты, выполнявшие задания секретных служб, находясь в Москве, но имена их известны и приводились в советской печати. В связи с разоблачением их шпионской деятельности вынуждены были, в частности, покинуть Советский Союз г-да Френдли, Крымски, Оснос, Тот. Они сами, конечно, не хотели признаваться в том, что занимались недозволенной деятельностью, не имеющей ничего общего с выполнением корреспондентских обязанностей, и упорно принимали позы оскорбленной невинности. Их всячески старались обелить, отрицая очевидные факты, руководители американских органов информации, а также некоторые представители официальных ведомств.

Вот о чем, например, поведала в конце 1977 года газета «Нью-Йорк тайме». По сведениям, полученным от бывшего президента радиотелевизионной корпорации Си–би–эс, с 1954 по 1961 год эта организация сотрудничала с ЦРУ, делясь с ним информацией по указанию председателя правления Си–би–эс Уильяма Пейли. Это заявление он сделал в ответ на высказывание Ричарда Сейланта, который сообщил, что, став президентом Сй–би–эс, он, мол, порвал связи с ЦРУ, существовавшие при Микелсоне.

«В ту пору подобное сотрудничество меня нисколько не удивляло, – сказал Микелсон, одно время бывший и председателем объединенного руководства радиостанций РС и РСЕ. – То были времена, отличные от нынешних: 23 года назад представлялось вполне нормальным делать это. Я полагаю, что при климате «холодной войны», который тогда существовал, сотрудничали (с ЦРУ. – Авт.) все радиотелевизионные корпорации».

Отвечая на вопросы по телефону из Лондона, Микелсон сообщил, что по просьбе ЦРУ радиотелевизионные корпорации предоставляли агентам разведки информацию, которая была связана с беспорядками и волнениями в зарубежных странах. Он также рассказал, что иногда корреспонденты Си–би–эс по возвращении в Соединенные Штаты встречались за обедом с Алленом Даллесом, занимавшим в то время пост директора Центрального разведывательного управления, для неофициального обсуждения «того, что происходит в мире».

Микелсон заявил, что к нему обращались агенты ЦРУ с вопросами, которые, по его мнению, были «безобидными», и он обычно предоставлял в их распоряжение требуемую информацию.

«Подобная практика началась в октябре 1954 года, когда я возвратился из поездки за границу, – вспоминает он. – Меня вызвали в кабинет Пейли, где вместе с ним были два агента ЦРУ. Именно тогда я узнал, что наш сотрудник в Стокгольме Остин Гудрич был послан туда ЦРУ и работал на него. Так как этот разговор велся в присутствии Пейли, я пришел к выводу, что сотрудничество с ЦРУ осуществляется с благословения председателя правления Си–би–эс».

Да, факты – упрямая вещь. И куда от них деться, скажем, Тоту, бывшему московскому корреспонденту газеты «Лос—Анджелес тайме», который был задержан в Москве в тот момент, когда получал секретные сведения от советского гражданина?! Почему Тоту понадобились не какие–либо общедоступные, а именно секретные сведения? Да потому, что он профессиональный разведчик.

Об этом свидетельствует также и характер путешествий Тота по Советскому Союзу, и то специфическое «любопытство», которое он пытался удовлетворить в ходе этих поездок. Находясь в Таджикистане, он хотел получить сведения о состоянии гражданской оборон л. В Ленинграде и Мурманске Тота интересовали: состав почвы районов, принципы застройки Мурманска, глубина закладки инженерных коммуникаций, температурный режим Баренцева и Норвежского морей; в Баку: характер грунта вулканических пород районов бурения нефти, технические данные о новом буровом оборудовании, более совершенном, чем в других странах.

В Киргизии внимание Тота было сосредоточено на таких проблемах, как технология возведения зданий в сейсмической зоне, селезащитная плотина, частота и опасность селевых потоков и землетрясений, атмосферный режим района. Столь же специфичны были интересы Тота при посещении Армении и Узбекистана. Они объяснялись не тем, что Тот специализировался на научных проблемах, а тем, что его шефы из американской военной разведки ждали от него шпионских донесений.

Выполняя разведывательные задания в Москве, Тот был связан с военным атташе посольства США. Как следует из письма сотрудника РУМО Уотерса, Тот был замечен в Пентагоне и положительно оценен лично тогдашним начальником РУМО генералом Уилсоном.

Тот, сказал Уилсон, является «наиболее талантливым нашим человеком в Москве, и его материалы следует читать, уделяя им максимум внимания». В письме Уотерса есть упоминание и о встрече, состоявшейся между Тотом и верховным главнокомандующим вооруженными силами НАТО в Европе американским генералом Хейгом, и указывается, с каким «багажом» Тот должен был приехать на следующую встречу с военным руководителем Североатлантического блока.

За корреспондента «Лос—Анджелес таймс» вступилась было французская «Монд», но, как говорится, села в лужу, не разобравшись в существе вопроса. А бывшего московского корреспондента «Вашингтон пост» Питера Осноса до сих пор «жалеют» некоторые издания Западной Европы и Соединенных Штатов Америки. Причем аргументация у радетелей корреспондентов–разведчиков столь же примитивна, сколь и лжива: в СССР, мол, очень «трудно» работать западным журналистам, так как ограничены возможности контактов между людьми и получения информации.

Выше мы уже показали, каково положение с контактами и источниками информации на самом деле и как их понимал и пытался использовать Тот. Теперь осветим некоторые малоизвестные или совсем неизвестные на Западе факты о поведении в Советском Союзе Питера Осноса.

В нашей книге «Совершенно секретно» было опубликовано письмо врача С. Л. Липавского, в котором он, признаваясь в нарушении советских законов, сообщал, в частности, о противозаконной деятельности корреспондента Осноса.

Дополнительная проверка фактов позволила установить, что один из так называемых и упоминаемых С. Липавским «инакомыслящих», выехавших из СССР на Запад, некто В. Рубин, установил связь через Осноса с ранее покинувшими Советский Союз отщепенцами. По дипломатическому каналу посольства США Рубин сообщил в Москву, что некоторые лица за океаном весьма заинтересованы в том, чтобы из СССР была оказана поддержка небезызвестному сенатору Джексону. В чем должна была состоять эта поддержка? В сборе подписей под различными «петициями», а также в сведениях о советских учреждениях и предприятиях, где работали люди, которым временно было отказано в выезде за границу в связи с тем, что их прежняя работа была связана с государственными секретами. Все это подчинялось одной цели – наши недруги задумали организовать в США кампанию с требованием запрещения поставок этим советским предприятиям американского оборудования и технологии. Подогревать в США антисоветские настроения, устраивать провокационные акции против работников этих предприятий, выезжающих в заграничные деловые командировки, – вот чего хотели Джексон и иже с ним, вот в каком направлении действовал Оснос.

Но это не все. На нашем рабочем столе оказались письма читателей из Молдавии, куда однажды занесло Осноса для «подготовки материалов о «сельском хозяйстве республики» (так значилось в официальной заявке). Оснос начал изучать проблему виноградарства не в совхозах, а… в кишиневском ресторане «Крама». Подвыпив, он ринулся к соседним столикам выяснять, есть ли в зале лица еврейской национальности, и стал их агитировать как можно скорее отправиться на «землю обетованную». Он даже сулил «поддержку» тем кишиневцам, которые подадут заявления о выезде в Израиль.

Судите сами, разве такая «работа» иностранного корреспондента имеет что–либо общее с журналистикой? Мы могли бы напомнить Осносу также о его попытке вывезти в нарушение таможенных правил за границу крупную сумму советских денег, напомнить и о спектакле, который он импровизировал на пограничной станции Унгены. Из всего этого явствует, что деятельность Осноса в нашей стране носила грубый провокационный характер, несовместимый с его статусом корреспондента.

Заключить эту главу мы решили двумя цитатами. Обе они взяты из американских источников.

Цитата первая. «Особую озабоченность в США, – писала газета «Нью-Йорк тайме», – вызывает следующее: читатели, зрители и слушатели начнут верить, что на формирование поставляемой им информации влияет Центральное разведывательное управление» (и другие секретные службы, добавим мы от себя. – Авт.).

Цитата вторая. Она принадлежит бывшему корреспонденту газеты «Чикаго трибюн» в Москве Д. Джексону, ныне работающему в Лондоне. Джексон отнюдь не симпатизирует выступлениям советской печати, в которых разоблачаются шпионские похождения некоторых американских журналистов. И все же он приходит к выводу, что те, кто работает в газетах «по совместительству», а точнее, является слугой двух господ, должны быть названы и изгнаны из журналистских рядов. «Сделав это, – продолжает Джексон, – мы, возможно, погубим крупные авторитеты, некоторые карьеры, . видимо, будут поломаны, нарушены обещания, поколеблены иллюзии. Но лучше это, чем компрометация всех американских журналистов, работающих за границей, особенно в социалистических странах».

Действительно, лучше. Те, кого Джексон называет «совместителями», слугами двух господ, портят репутацию и затрудняют работу профессионально честных журналистов, сеют рознь и недоверие между американским и советским народами.

ФАКТЫ ОБЛИЧАЮТ

Набат совести

Время необратимо. Оно несется вперед, сменяя на ходу поколения землян. Такова суровая целесообразность законов диалектики. Но ничто не исчезает бесследно. Уходящие оставляют грядущим Историю. История – это памятники. Разные. От топоров каменного века до металлической доски, опущенной с атомного ледокола «Арктика» в географической точке Северного полюса, от реставрированных развалин древнего Колизея до давно не ремонтировавшейся статуи Свободы при входе в нью–йоркскую гавань, от шапки Мономаха до Собора Парижской богоматери. Бухенвальд – тоже памятник…

«Сначала поезжайте в Веймар, а потом посетите Бухенвальд». Так посоветовали нам коллеги с телевидения ГДР, когда, закончив журналистские дела в Берлине, мы решили почтить память соотечественников, погибших в нацистском концлагере. «Почему?» – спросили мы. «Поймете сами», – ответили они.

Древний город, перерезанный парком с бодро шелестящими кронами платанов и буков, шагнувших сюда из соседних тюрингских лесов, встретил нас оглушающей тишиной солнечного утра. Средневековая брусчатка мостовых, стрельчатые окна старинных вилл, торжественный в своей готической строгости кафедральный собор и почти полное, удивляющее в наш суматошный век отсутствие автомашин и прохожих. Впрочем, ближе к центру города все чаще и чаще стали попадаться разноязычные группы и группки туристов, внимательно слушающих всяческие истории из богатой и удивительной летописи Веймара. Вот и около спрятавшегося в зелени кустов мраморного бюста, воздвигнутого нашему великому россиянину, остановились темнокожие юноши и девушки, попавшие сюда, видимо, из какой–то далекой африканской страны. Французский язык экскурсовода был безупречен, хотя весьма лаконичен. «Александр Пушкин, – сказал он, – великий русский поэт. Он никогда не был в Веймаре, но очень любил Гёте и Шиллера».

Мы, наверное, не ошибемся, если скажем, что Иоганн Вольфганг Гёте и Иоганн Фридрих Шиллер сделали столь же много для немецкого языка, сколько сделал для русского Александр Сергеевич Пушкин. Ь/Гихайловское и Веймар. Аналогия? Она напрашивается сама собой. Так уж получилось, что великие основоположники немецкой литературы нового времени надолго связали свои судьбы с небольшим тюрингским городом. И памятник благодарные потомки поставили им один на двоих на центральной площади перед муниципальным театром.

 
Кто поэзию хочет постичь,
Страну поэзии тот посетит,
Кто поэта хочет постичь,
Тот поэта страну посетит.
 

Так писал Гёте, имея, конечно, в виду свой Веймар. «Отсюда ворота и дороги ведут во все концы света… Я уже пятьдесят лет здесь и где я только не был! Но я всегда радовался возвращению в Веймар», – восклицал он.

Редкое постоянство!.. Почти полвека немецкий поэт, мыслитель и естествоиспытатель прожил с небольшими перерывами в одном и том же доме, который ныне стал национальным музеем страны. Дом был подарен Гёте герцогом Карлом Августом. Но великий немецкий гуманист весьма недвусмысленно сказал герцогу, что он «оборудовал и использовал свой дом не для зажиточной жизни, а для посильного распространения искусства и науки». Поэтому и появилось его гостеприимное четверостишие:

 
Почему вы там стоите?
Разве нет дверей, ворот!
Не робейте, заходите!
Вас прием сердечный ждет!
 

Сердечный прием всегда ожидал здесь в доме на Фрауэнплан Фридриха Шиллера. Не было в истории немецкой литературы столь удивительного и неповторимого дружественного альянса, чем этот. Первое личное знакомство между двумя корифеями произошло в Веймаре в сентябре 1788 года, но истинно плодотворное сотрудничество началось несколько позже, когда Шиллер поселился неподалеку – в городе Йене. «Вы принесли мне вторую молодость, – писал Гёте Шиллеру, – и сделали меня снова поэтом, которым я почти перестал быть». «Удивительно, сколько реалистического появляется с годами, – признается в письме к одному из своих друзей Шиллер, – и сколько развилось во мне реализма со времени постоянного общения с Гёте». В 1799 году Шиллер, чтобы быть ближе к Гёте, окончательно перебирается в Веймар, где покупает дом на Эспланаде, теперь переименованной в улицу Шиллера…

Обо всем этом нам рассказали в двух домах, ставших ныне музеями, в домах двух великих немцев, принесших славу Веймару, «городу немецкой классики», «городу Гёте и Шиллера». Оставили здесь свои следы и другие знаменитые гуманисты: Гердер и Виланд, Иоганн Себастьян Бах и Ференц Аист…

В июле 1937 года в непосредственной близости от Веймара нацисты создали еще один «памятник» – концентрационный лагерь Бухенвальд. При входе в него вас встретит сохранившаяся на железной решетке до наших дней издевательская надпись: «Каждому – свое». В веймарском архиве Гёте и Шиллера – ценнейшем памятнике немецкой литературы – хранится восемьсот тысяч томов литературного наследия крупнейших писателей и поэтов мира. В братских могилах Бухенвальда похоронены десятки тысяч узников восемнадцати национальностей. Они убиты теми двуногими, тоже именовавшими себя немцами, которые жгли на кострах книги Гёте и Шиллера, которые хотели остановить ход вестминстерских часов и взорвать Собор Парижской богоматери, которые сожгли город Пушкин, думая, что они заставят людей забыть язык великого поэта. В человеческой истории было немало парадоксов. Такого зловещего – не было.

«Люди, приходящие со стороны Веймара и побывавшие на горе Эттерсберг, никогда не забывайте, что произошло здесь». Вы прочтете эти строки в Бухенвальде. Нет, ничего из того, что произошло здесь, забывать нельзя! Никто не имеет на то права. Тем более что появилось не так уж мало охотников, которые готовы предать забвению и концлагеря, и крематории, и все преступления нацистов в целом.

В Западном Берлине во время отнюдь не мирной Дискуссии в ассоциации иностранных журналистов, пытались втолковать нашим коллегам из западных изданий, что следует понимать под идеологическими диверсиями против социалистических стран. А в это самое время в городе крутили новую ленту западногерманского сценариста и режиссера Йоахима Феста «Гитлер – история карьеры». Что это за фильм? Вполне приличная история о том, как некий субъект по фамилии Шикльгрубер стал фюрером Адольфом Гитлером, как он строил автострады в своем царстве–государстве, был вегетарианцем, не вступал ни в какие союзы с крупным капиталом, платонически любил Еву Браун, гладил по головкам детей, ласкал собак и кошек и весьма сожалел, что ему в «силу необходимости» пришлось осуществить аншлюс Австрии и оккупацию Чехословакии. Этакий «голубой» Адольф, строивший автострады и не имевший отношения к газовым камерам…

А не пригласить ли Йоахима Феста на экскурсию в Бухенвальд? А не напомнить ли ему, что в 1934 году «голубой» фюрер дал секретное указание придумать «нечто такое», что дало бы возможность «быстро и дешево» уничтожать людей? А не напомнить ли ему, что за 12 лет в нацистских концлагерях побывало 18 миллионов человек и что 11 миллионов из них умерли в газовых камерах, были замучены, повешены, расстреляны?

В Бухенвальде, где были убиты 56 тысяч заключенных, сохранились камеры узников, печи крематория, живодерня врачей–эсэсовцев, где они проводили свои преступные опыты над живыми людьми. Памятники? Да, «памятники» изуверству, родившемуся неподалеку от маленького тюрингского городка, которому Гёте и Шиллер принесли славу. Говорят, что в человеческой памяти наиболее долго хранятся воспоминания лишь о хорошем. Может быть, это и так, может быть, это и целесообразно. Но так же, как нельзя вычеркнуть из истории Гёте и Шиллера, нельзя забыть Бухенвальд и предать забвению преступления двуногих в эсэсовской форме.

В тот день, когда мы возвратились из Бухенвальда в Берлин, нам попались в руки последние номера американской газеты «Интернэшнл геральд трибюн», где была опубликована серия статей о варварских экспериментах Центрального разведывательного управления США на людях. Газета сообщала: «Ряд солидных научно–исследовательских медицинских учреждений и государственных клиник в США и Канаде участвовавших осуществлении разработанного ЦРУ сроком на дет секретного проекта по выявлению возможностей контроля над умственной деятельностью человека. На воплощение этой программы в жизнь было ассигновано 25 миллионов долларов».

Читаешь подобное – и диву даешься! Фашисты в Бухенвальде творили свой звериный суд над невинными людьми в конце тридцатых – начале сороковых годов. В наши дни эту эстафету мракобесия и беззакония переняли под эгидой ЦРУ люди в белых халатах из 80 научно–исследовательских заведений, включая 44 университета США и Канады. Мы позаимствовали эти цифры из отчета перед сенатской комиссией Соединенных Штатов шефа американской разведки адмирала Тэрнера. И хотя, по мнению обозревателей, комиссии удалось получить ничтожные крохи сведений о преступной деятельности ЦРУ в этой области, даже они дают возможность увидеть картину вопиющего нарушения прав человека и грубейшего беззакония.

Американская печать называет несколько фондов, в частности Гешиктера и Джошиа Мейси (они существуют и по сей день), получавших от ЦРУ огромные средства за эти «научные исследования». В качестве подопытных использовались тюремные заключенные, лица, находящиеся на излечении в психиатрических больницах, и так далее. Именно на них испытывались разного рода биологические, химические средства воздействия на психику человека. Так, например, фармаколог Пфайфер проводил по заданию ЦРУ эксперименты на заключенных тюрьмы в Атланте и исправительной колонии для малолетних в штате Нью—Джерси, за что он получал в год 25 тысяч долларов.

На фоне этого нового политического скандала, разразившегося в США, особенно четко просматривается еще одна тенденция вашингтонской администрации. Речь идет о новых средствах массового уничтожения людей, которые за океаном намерены производить в обозримом будущем. Курс на усиление гонки вооружений, на развертывание производства нейтронной бомбы и крылатых ракет – опасный курс. Вот почему, стараясь дезинформировать мировое общественное Мнение, пропагандистская машина Вашингтона с откровенным цинизмом назвала нейтронную бомбу «чистым» оружием. Оно, видите ли, не приносит материальных разрушений, а лишь уничтожает людей!

Обращая свой взор в прошлое, вспоминаешь те дни, когда честные люди выходили на площади и улицы Западной Европы с плакатами, предупреждавшими о коричневой опасности, о реальной угрозе фашизма, поставившего на поток производство средств уничтожения людей. Разве не примечательно, что сегодня натовские круги вслух заговорили о том, что нейтронная бомба будет размещена на складах в Западной Германии?! Вот откуда, по замыслу вашингтонских стратегов, должна вновь исходить угроза безопасности европейских народов.

«Неужели человечество начинает сходить с ума? – задается вопросом боннская «Форвертс» и продолжает: – Целью становится сохранение материальных ценностей: человеку придается второстепенное значение. Получить возможность снова использовать промышленные предприятия, улицы, системы коммуникаций почти сразу «после того, как…» – вот в чем, оказывается, смысл! «Прогресс» состоит также в том, что трупы людей легче убрать, чем руины городов и фабрик; не человек, а машины достойны сохранения. Нейтронная бомба – это символ извращенного мышления…»