Текст книги "Несколько дней из жизни следователя (сборник)"

Автор книги: Леонид Словин

Соавторы: Анатолий Безуглов,Ольга Чайковская,Борис Селеннов,Геннадий Полозов,Анатолий Косенко,Макс Хазин,Владимир Калиниченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Вполне, – кивнул Гольст.

– Как я уже сказал, – продолжал Ветров, – в животном мире сход со сцены старших, отживших поколений заложен в генетическом коде. Выполнил свою функцию – умирай. Но то, что у животных регулирует сама природа, человечество должно делать с помощью разума. Можете себе представить, какие кардинальные перемены принесет то, что я предлагаю! С исторической точки зрения это будет настоящая революция! Во всем! В социальном плане, в промышленности, в искусстве... Мир резко двинется в своем развитии вперед.

Ветров стал рисовать перед Гольстом картину поистине неземного рая, который наступит, если его «идею» воплотить в жизнь.

«Бред какой-то, – думал Владимир Георгиевич. – Неужели он все это серьезно? Или это симуляция болезни? А может, он действительно сумасшедший?»

– Не думайте, что мои выводы не имеют научного базиса, – сказал Борис. – Геронтологию, то есть науку о старении, я изучил довольно основательно. Очень много дали мне труды профессора Аршавского. Это один из авторитетнейших наших ученых в области изучения возрастной физиологии человека и животных. Правда, Аршавский занимается проблемой продления человеческой жизни. Но я пришел к выводу, что этого-то как раз и нельзя делать ни в коем случае, – Борис печально усмехнулся. – Достижения медицины имеют и обратную сторону медали. Я уверен– и это мое кредо: разрешать жить особям после выполнения ими основной задачи, то есть после того, как они родили новое поколение, – это значит рубить сук, на котором сидишь. – Ветров замолчал.

– Выходит, вы считаете, что всех людей после определенного возраста надо убивать? – спросил Гольст.

– Вы меня не так поняли, – спокойно ответил Ветров. – Я изложил вам суть, принцип, что ли... Надо вернуть человечеству то, что оно утратило в процессе эволюции. Короче, заложить в его гены то, что происходило с человеком раньше, когда он был животным, то есть умирание по окончании детородной функции. Воплощение моей идеи стало теперь возможным благодаря достижениям генетиков, в частности генной инженерии. Научную сторону вопроса я и хочу изложить в записке, чтобы послать в соответствующий компетентный орган – в Президиум Академии наук. Для доказательства того, насколько я убежден в правоте и чрезвычайной актуальности своей идеи, я решил начать с себя...

– Не с себя, – поправил следователь, – а с родителей.

– Да, – кивнул обвиняемый. – Но сами понимаете, отважиться на такой шаг тоже непросто... Конечно, подобный метод груб и, разумеется, не может быть принят. Но еще раз повторяю: на основе самых последних достижений генетической науки вопрос можно решить самым гуманным способом. Особь будет умирать сама по себе. Кстати, моя идея по своей сути глубоко человечна. Старость ведь не что иное, как болезнь. Страдания старости тяжелы не только для окружающих, но и для самого индивида. Уж лучше уходить из жизни, минуя недомогания и мучения старости, чем угасать в болезнях и немощи. Так что, как вы могли понять, убил я родителей, сообразуясь со своими принципами.

– А сестру? Она ведь совсем еще ребенок, только-только вступала в жизнь. Как-то не согласуется с вашей концепцией.

Ветров не ответил. Владимир Георгиевич снова спросил, зачем Борису понадобилось убивать сестру.

Тот провел рукой по лицу и негромко произнес:

– Что-то неважно себя чувствую. Устал, наверное...

– Просто вам нечего на это ответить, – заметил следователь. – Скажите, когда у вас созрел план преступления?

– Я не считаю это преступлением, – возразил Ветров.

– Хорошо, когда вы поняли, что готовы воплотить в жизнь вашу «идею»?

– Окончательно – в начале августа.

– После вашего возвращения из Москвы и неудачного сватовства к Макаровой? – уточнил Гольст.

– В начале августа, – повторил обвиняемый, игнорируя замечание следователя. – А непосредственно осуществлять ее я начал семнадцатого августа.

– В каком смысле осуществлять? – спросил Гольст.

– Семнадцатого августа, за четыре дня до убийства Ларисы, я вырыл в погребе на даче яму. Дома в это время никого не было: мать и сестра уехали в город, отец возился на участке. Я спустился в погреб, взял с собой лопатку-саперку и простыню, которую привез из города...

– Зачем простыню?

– Чтобы складывать на нее землю из ямы. Ведь на глубине она влажная и могла бы оставить на грунте в погребе мокрое пятно.

– Вы хотите сказать, что заранее приняли меры к сокрытию преступления?

– Еще раз повторяю, я не считаю это преступлением, – сказал Ветров и продолжал: – Я вырыл яму глубиной приблизительно метр двадцать. А когда закрывал крышку люка, то вставил в щель бумажку, половину листа из тетради...

– Для чего?

– Чтобы знать, лазил кто в погреб, видел ли мои приготовления или же нет, – спокойно объяснил Ветров. – Осуществил я свое намерение в отношении сестры, как вам уже известно, двадцать первого августа. Мать продавала цветы в городе, отец работал на участке. Я точно знал, что он будет там не меньше часа.

– Когда ваш отец вышел в сад?

– В половине восьмого вечера. Я позвал в свою комнату Ларису и... – Борис замолчал.

– Ну, продолжайте, – попросил следователь.

– В общем... лишил ее жизни...

– Задушили руками?

Ветров молча кивнул.

– Дальше?

– Убедившись, что она уже не дышит, я перенес ее в подвал и положил в приготовленную яму. Туда же бросил ее красные туфли, в которых она обычно выходила на улицу, и две настольные игры. Закопал яму песком, который лежал на простыне, а простыню свернул и отнес на чердак. Через несколько дней я отвез ее в город. Отец, как я и предполагал, вернулся через час, то есть в половине девятого...

Дальше следовал рассказ о том, что уже было известно: как вернулась из города Надежда Федоровна и начались поиски девочки. При этом, по словам Бориса, он умело разыграл нешуточную тревогу и сам активно участвовал в поисках сестры.

– Почему вместе с телом сестры вы закопали ее красные туфли и настольные игры? – задал вопрос следователь.

– Чтобы создать впечатление, будто она пошла играть к подруге, прихватив с собой коробки, – ответил Ветров.

– В тот вечер соседи нашли в поселке носовой платок Ларисы. Это вы подбросили его?

– Нет, – ответил обвиняемый, – он не принадлежал моей сестре. Но родители приняли его за платок Ларисы, а я не возражал. Даже обрадовался: это обстоятельство было мне на руку, так как выходило, что Лариса действительно гуляла вечером на улице...

Уточнив все детали, следователь перешел к выяснению обстоятельств убийства родителей. Борис признался, что сразу после «исчезновения» сестры стал склонять отца к самоубийству, старательно подогревал его отчаяние. Вел он подобные разговоры и с матерью. Доказывал, что после гибели Ларисы им уже нельзя жить со спокойной совестью. Все они виноваты в том, что с ней случилось нечто страшное, и так далее и тому подобное.

– Если бы они действительно покончили с собой, – пояснил Борис, – то избавили бы меня от тяжелого бремени – совершить еще два убийства. Но они на это не пошли. И мне ничего не оставалось, как осуществить свое намерение...

Ветров подробно рассказал, как он готовил окружающих, в частности Ольгу Каменеву, к тому, что в его семье возможна еще одна беда. И все потому, что отец – шизофреник. При этом сам Борис не переставал играть роль убитого горем брата, совершенно потерявшего голову из-за исчезновения Ларисы.

За три дня до убийства родителей Борис перенес ружье в их спальню. Предварительно он попытался определить, как может человек выстрелить в себя из ружья? И пришел к выводу, что это можно сделать при помощи веревки, перекинутой через приклад. Веревку он приготовил тоже заранее.

– Вечером тридцать первого августа мы все играли в карты,– рассказывал обвиняемый. – Я, Ольга, отец и мать. Около одиннадцати часов родители пошли спать. Мать, как я уже говорил, в последнее время не могла засыпать без снотворного. В тот вечер я незаметно подсыпал ей в стакан с водой тройную дозу люминала. Отец засыпал и так. Значит, они ушли к себе в спальню, Ольга легла в моей комнате, а я —в большой, на диване. Скоро я услышал храп родителей и пришел к Ольге...

– Она уже спала?

– Задремала. У нас была близость, – спокойно и цинично рассказывал Ветров. – Я сделал это намеренно. В случае разбора милицией случившегося у Ольги могли взять соответствующие мазки. Это служило бы доказательством того, что мы были вместе. Затем я вернулся в большую комнату. В начале четвертого я зашел к родителям. Они крепко спали. Я снял со стены ружье, приладил веревку... Отца и мать я видел отчетливо: в окно падал свет от уличного фонаря. Первым выстрелом я убил отца, потом мать. Затем побежал к Ольге. Дальше вы знаете.

По словам Ветрова, утром он понял, что допустил несколько оплошностей. В частности, сказал следователю районной прокуратуры, что дверь в спальню была закрыта. Испугало Бориса и то, что на майке и трусах у него оказались брызги крови. Но его просчеты не были замечены... Не лучшим образом была проведена и первая судебно-медицинская экспертиза (позже это явилось предметом особого обсуждения в прокуратуре области).

Когда дело о гибели супругов Ветровых было прекращено,

Борис уверовал в то, что ему удалось скрыть содеянное. Последующая отмена постановления о прекращении дела явилась для убийцы полной неожиданностью. Вот почему его больше всего беспокоило, не проговорится ли Ольга о том, что в роковой час он находился в другой комнате. Не давал Борису покоя и труп сестры в погребе. Он даже намеревался перезахоронить тело Ларисы где-нибудь в лесу.

После допроса Гольст выехал с обвиняемым на место происшествия. Ветров снова повторил свой рассказ об убийстве сестры и своих родителей, показав, где и как это произошло. Выезд на место происшествия сопровождался киносъемкой и звукозаписью.

Покушение на самоубийство, а также «идея» Ветрова ставили под сомнение его психическое здоровье. Слишком уж бредовые мысли высказывал он. Возникал вопрос: это плод больного мозга или намерение ввести следствие в заблуждение? Ответ могли дать только специалисты. Гольст вынес постановление направить подследственного в Москву в Институт судебной психиатрии имени Сербского на стационарное обследование.

Комиссия врачей-психиатров пришла к единодушному выводу: Ветров здоров, а его «открытие» – попытка симулировать психическое заболевание. С этой же целью он покушался на жизнь своего сокамерника, а также якобы пытался покончить с собой. Потом Ветров признался, что полез в петлю, лишь когда услышал за дверью камеры приближающиеся шаги надзирателя. Расчет, что надзиратель увидит его висящим и тут же спасет, оправдался.

Таким образом, надежда Ветрова на то, что его признают невменяемым, рухнула.

– Назовите истинные причины и мотивы вашего преступления,– попросил Гольст на первом же допросе после возвращения Ветрова из Института имени Сербского.

– Вы их отлично знаете, – ответил обвиняемый. – В моем дневнике, который вы так хорошо изучили, есть ответ и на этот вопрос.

– «Жизнь питается жизнью», – процитировал Владимир Георгиевич. – «Ешь других или тебя съедят». Так?

– Вы правильно поняли меня, – подтвердил Ветров и привел еще одно выражение из своей тетради: – «В мире побеждает только сильный». У меня в жизни все было запрограммировано. Я отлично знал, что уже в тридцать лет буду жить в Москве, иметь ученую степень, если не доктора, то кандидата наук обязательно...

– Ну, а уж квартира, дача, машина – само собой разумеется, да? – подсказал Гольст.

– Естественно.

– Скажите, Борис Александрович, что означают следующие записи в вашем дневнике: «Фрау», «Днепр», «Рентген», «Каланча», «Цыганка»?

– Очень просто, – ответил обвиняемый. – Под шифром «Фрау» я имел в виду дочь заместителя заведующего облздравотделом, «Днепр» – дочь ректора нашего института. «Рентген» – это Ольга Каменева...

– Ваша жена, о которой вы сначала думали, что она внебрачная дочка проректора? – уточнил следователь.

– Да, – кивнул Борис. – «Цыганка» – дочь председателя горисполкома. А «Каланча» – Алиса Макарова. Прежде чем познакомиться с девушкой поближе, я узнавал, кто она, может ли быть кандидаткой в жены.

– Вы хотите сказать, будет ли выгодна для вас женитьба? – спросил Гольст.

– Совершенно верно: поможет ли мне этот брак в продвижении по службе.

– Через будущего тестя?

– Да. Когда попытки жениться на «Фрау», затем на «Днепре», «Цыганке» и «Каланче» кончились неудачей, – продолжал Ветров, – я понял, что могу рассчитывать только на себя. Конечно, я не отбрасывал совсем мысль о выгодной женитьбе. Отнюдь. Но время подпирало. Как вы знаете, осенью я должен был поехать на практику в маленький провинциальный городок. Как правило, туда же распределяют на работу после окончания института. Чтобы вызвать к себе сочувствие и добиться отмены этого распределения, я решил первым делом убить Ларису. Но, совершив это, понял, что ее исчезновение не поможет мне в достижении намеченной цели. Тогда-то и возникла мысль убить родителей.

– А заодно стать наследником всего их имущества, – добавил Владимир Георгиевич.

– В общем, так, – не Очень охотно подтвердил Борис.

Подтвердил потому, что деваться было некуда: об этом со всей убедительностью свидетельствовали факты. И все-таки смириться со своим поражением Ветров не мог.

– Я почти достиг своего, – после некоторого молчания заявил он. – Согласитесь, все было задумано и сделано точно. Если бы не мои отдельные промашки... – он досадливо поморщился.

– А вот в этом вы, Борис Александрович, глубоко заблуждаетесь,– возразил Гольст. – Ваши планы с самого начала были обречены на провал.

– Это почему же? – усмехнулся Ветров.

– Почему? Ваши жизненные установки в корне неверны. Не хотелось бы вспоминать ваших родителей... Они и так горько поплатились за свои ошибки...

– Они тут не при чем, – нахмурился Ветров.

– Увы, очень даже при чем. Вы воспитывались в атмосфере меркантильности, поклонения деньгам, презрения к чести и совести... И все качества, которыми вы были наделены от рождения,– недюжинный ум, воля – подчинили губительной цели: стать выше всех, добиться заслуг и материальных благ за счет других,– сказал Гольст. – Но не вы первый... И дай бог, чтобы стали последним. Мораль, подобная вашей, приводит и неизменно будет приводить к краху всех, кто встанет на такой путь. Потому что вы – против жизни. А значит, и жизнь – против вас...

Дело по обвинению Бориса Александровича Ветрова в убийстве своей сестры, отца и матери было передано в областной суд. Ветров признан виновным и приговорен к исключительной мере наказания – расстрелу. Приговор приведен в исполнение.

Леонид Словин. Наваждение

  

Опыт характеристики следователя по преимуществу материалами уголовного дела.

Повесть в документах.

События, положенные в основу повествования, единственны в своем роде и легко узнаваемы. Поэтому автор не только изменил фамилии участников уголовного дела, но и лишил персонажи конкретных примет биографий и судеб. Прямые аналогии с подлинными действующими лицами этой трагической истории неправомерны. Однако содержащийся в ней нравственный урок должен стать серьезным предупреждением на будущее. Это и заставляет нас вернуться в недавнее прошлое.

I

Начальникам управлений уголовных розысков МВД союзных республик.

Копия: Начальнику Главного управления уголовного розыска МВД СССР.

По розыску преступников, подозреваемых в совершении особо тяжкого преступления 31 марта в г. Вильнюсе. Розыск подозреваемого Шаншевича М. Г. прекратить в связи с его задержанием, розыск остальных преступников продолжать.

Начальника Главного управления уголовного розыска МВД СССР прошу взять проведение мероприятий на контроль.

Обвиняемый ШАНШЕВИЧ М. Г., 20 лет, бывший студент III курса МВТУ им. Баумана, исключен из членов BЛKCM. Мера пресечения – содержание под стражей

– Расскажите коротко о себе.

– Москвич. Родители развелись. Мать работает в Доме моделей. Отчим – военный, относился неплохо. И все-таки!

– Все-таки?

– У них с матерью еще двое детей. Ему все ясно. В основном я жил с бабушкой.

– Как вы познакомились с Сильвестровым? С другими обвиняемыми?

– Как ни странно, через мать. Это было, когда я еще учился в школе. Отчим хотел, чтобы я занимался спортом, мог за себя постоять. Мать не хотела записывать меня просто в какую-нибудь секцию. Через знакомых узнала про курсы каратэ. Их вел Сильвестров.

– Как проходили занятия?

– Сильвестров говорил, что обучает нас стилю «вада-рью», основанному на мягкости, гибкости: уйти от удара, поставить блок. В соревнованиях мы не участвовали. Две трети времени отводилось физической подготовке – разминке, согреванию, растяжке. За обучение родители платили 10-1-5 рублей в месяц.

После запрещения занятий каратэ Сильвестров сразу прекратил наши занятия.

– Бывали у него после этого?

– Очень часто. Я и другие ребята. Сильвестров – кандидат исторических наук. Это особенно нам импонировало. Он жил один, обычно у него в квартире собирались интересные люди, говорили на темы восточной медицины, философии.

– В качестве кого Сильвестров выступал на ваших занятиях? И потом тоже? Только в качестве тренера?

– Есть такое понятие – «сен-сей», наставник.

– Что оно означает?

– Указания сен-сея не должны обсуждаться, они просто выполняются.

– А после прекращения занятий?

– Мы продолжали приходить уже как друзья, хотя он все равно оставался нашим сен-сеем, хотя бы по возрасту.

– Была ли в его занятиях с вами теоретическая часть?

– Да. Часть занятий отводилась беседам. Сильвестров рассказывал нам о философии каратэ, о психорегуляции...

– Если можно, об этом, последнем, подробнее. Что вы имеете в виду?

– Способность человека регулировать происходящие в организме физиологические процессы. Вызывать, например, ощущения тепла, тяжести. Главное же – мгновенно расслабляться, снимать усталость, недомогание. Известно, что люди, владеющие техникой психорегуляции, могут управлять деятельностью других органов, сердца, причем до такой степени, что даже длительное пребывание под землей в заколоченном ящике не может принести им вреда. Наверное, читали об этом.

– Читал.

– От него, например, я впервые узнал, что есть люди, которым достаточно провести руками вдоль тела другого человека, чтобы узнать о его здоровье, поставить диагноз, а иногда тут же и исцелить. Я имею в виду экстрасенсов. Они приезжали к Сильвестрову издалека, но чаще из Средней Азии и Прибалтики...

«Экстрасенс... Это слово еще не вошло в энциклопедические словари, но знакомо, пожалуй, каждому. Лет пять назад на страницах газет и журналов прокатилась волна сообщений о людях, обладающих необыкновенными способностями руками считывать информацию о самочувствии других и, что еще поразительнее, этими же руками лечить больных... Рука в этом случае выступает как физический прибор, излучающий поток тепла, и не исключено, что именно он и оказывает терапевтическое воздействие... На днях мы побывали в подмосковном профилактории, принадлежащем хлопкобумажному комбинату, и увидели медицинских сестер и врачей, практикующих руками. За несколько минут им, например, удается снизить высокое давление хроническим гипертоникам, снять головную боль...»

«Советская Россия», заметка «Исцеляющие руки», рубрика «Экстрасенсы без сенсаций», 1986 г.

«...В московской лаборатории провели ряд экспериментов... Было установлено, что в обычном состоянии характеристики физических полей Н. С. Кулагиной, так же как и Е. Ю. Давиташвили, не отличались от сигналов контрольной группы. При переходе ее в «рабочий режим» наблюдалось значительное – примерно в тысячу раз – усиление яркости оптического свечения пальцев, резкое импульсивное увеличение проводимости среды около рук, сопровождающееся акустическими щелчками, низкочастотные электрические сигналы...»

«Известия», заметка «Экстрасенс глазами физики»,1986 г.

«...Из этих результатов (последнего исследования природы «экстрасенсов» – Л. С.) вытекает предположение, что лечебный эффект, оказываемый в некоторых случаях «экстрасенсами (когда это не откровенные шарлатаны), связан, помимо психотерапии, с тем, что они прогревают руками так называемые биологически активные зоны (зоны Захарьина – Геда) и тем самым оказывают воздействие на связанные с ними органы».

«Литературная газета», 24 сентября 1986 г.

Потерпевший ЛАУРЕЦКАС П. 3., 34 года, выпускник физфаку, младший научный сотрудник

– Еще учась в университете, я вместе с женой заинтересовался паранормальными явлениями психической деятельности. По этим вопросам в дискуссионном клубе университета происходили горячие дискуссии., Те же явления интересовали меня и как физика. В ходе изучения этих явлений я встречался с труднообъяснимыми примерами воздействия одного человека на другого. И даже познакомился с несколькими людьми, обладавшими явно незаурядными свойствами. Фамилии их сейчас не помню. Один мой знакомый, собиравшийся как-то в Москву, пригласил меня и жену съездить к человеку, интересующемуся теми же вопросами, что и мы. Так мы попали, на квартиру к Сильвестрову.

– Что вы можете рассказать о нем? О людях, которых вы там увидели?

– Прежде всего меня поразило жилище-. Кругом – атрибуты различных религий: иконы с изображением Христа, лампады,

подсвечники, статуэтки Шивы и Будды. Вся квартира выдержана в оранжевых тонах. Оранжевый цвет был всюду. На стенах – автры, разноцветные восточные орнаменты квадратной формы. Я еще раньше слышал, что они используются для выполнения упражнений на концентрацию внимания. Сильвестров, видя мое недоумение, объяснил, что он и Камал Досымбетов, который в это время жил у него, производят эксперименты, связанные с медитацией[1]1
  Медитация (от лат. meditatio) – размышление, умственное действие, цель которого – приведение психики человека в состояние углубленности и сосредоточенности; сопровождается телесной расслабленностью, отсутствием амоциональных проявлений, отрешенностью от внешних объектов.


[Закрыть]. Этим термином обычно обозначают...

– Этого не надо объяснять. Какое впечатление произвел на вас Камал Досымбетов?

– В отличие от Сильвестрова, который казался в чем-то физически ущемленным, хотя и преподавал борьбу, Камал произвел на меня впечатление человека незаурядного, что, впрочем, подтверждалось и мнением других присутствовавших, и имевшимся у Камала рекомендательным письмом главного редактора Вотрина...

Свидетель БАРИНОВ П. Н., образование высшее, 52 года, диктор ЦТ

– Несколько лет назад, интересуясь вопросами нетрадиционной медицины, я познакомился с кандидатом исторических наук Сильвестровым и иногда бывал у него дома, где собирались довольно любопытные люди.

– Кого из них вы бы выделили?

– В первую очередь, конечно, киноактера Сабира Жанзакова, он играл обычно роли десантников, суперменов и сам был великолепным каратистом. А затем Камал, фамилии, к сожалению, не знаю.

– Как бы вы его охарактеризовали?

– Ученый, специалист по тибетской медицине. С прекрасной рекомендацией. Вел себя всегда очень скромно, старался держаться в тени. Соответственно одевался – костюм, белая рубашка, галстук. О себе говорил мало, в основном о восточной медицине, лечении травами. Еще? Ему нет тридцати. Знаю с его слов, что рос больным, хилым, страдал изнурительными головными болями. Неоднократно обращался к так называемым светилам, но безрезультатно. Помощь пришла от других. В частности, от Эркабая. Он и открыл ему некоторые свои секреты.

– Вы обращались за помощью к Камалу?

– Однажды я пожаловался на боль в колене, и он на квартире Сильвестрова провел со мной сеанс бесконтактного массажа. Мне как будто стало немножко легче, но боль в ноге не прошла. За лечение Камал никакого вознаграждения не попросил. В то время о Камале только начинали говорить как о выдающемся экстрасенсе, но сам он себя таковым не рекомендовал, уступал первое место Эркабаю —феномену из Каракалпакии, которого обещал привезти в Москву, чтобы показать академику Борискину, признанному авторитету в этой области.

Обвиняемый ШАНШЕВИЧ М. Г.

Продолжение допроса

– ...Однажды Сильвестров рассказал мне и другим ребятам, что в Каракалпакии живет интересный человек с необыкновенными способностями, и предложил съездить к нему.

– Вы еще учились в школе?

– В последнем классе.

– А как же школа, родители?

– Это было во время зимних каникул. Сильвестров позвонил родителям каждого. Он не уговаривал их отпустить, просто сказал, что есть интересный человек, возможно, человек будущего. С энергией, которую он черпает из космоса. «Ребятам, – сказал Сильвестров, – наверно, небесполезно встретиться с ним».

– И как родители?

– Меня вначале не пускали, потом согласились.

– Ехали поездом?

– До Нукуса. Дальше автобусом. Так я познакомился с Эркабаем Юнусовым.

– До этого не встречались?

– Один раз, у Сильвестрова дома, но тогда я не обратил на него особого внимания. Мы с ребятами как раз собрались, чтобы поговорить с сен-сеем, обменяться мнениями о прочитанном, о жизни. Это стало для нас привычным. Тут он вышел из второй комнаты – лет пятидесяти, невысокого роста, крепкий. В самодельном халате, брюки он, по-моему, тоже сам шил – широченные. На шее бусы в несколько рядов, колокольчик. По всему халату– значки. Сильвестров нас ему представил.

– О чем-нибудь говорили в тот раз?

– Нет. Он вообще плохо говорит по-русски, обычно его переводил Камал, если при этом присутствовал. Эркабай по очереди подходил к нам, спрашивал: «Как зовут?» Поцеловал каждому руку. Потом пригласил к себе, в Каракалпакию.

– А там, когда приехали?

– Там все по-другому. Эркабай жил просто. Как дервиш. Ни роскоши, ничего. Спал на полу, ел, что подадут. Одежду шил себе сам. Всегда неразговорчивый, несуетливый.

– Он жил один?

– Да. Перед тем как нам уезжать в Москву, прилетел Сабир Жанзаков, он тогда был еще не очень известен как актер. Потом Камал. Один день мы провели все вместе. Сабир Жанзаков показался мне простоватым, со всеми запанибрата.

– Зачем они приехали к Эркабаю?

– Отдохнуть, подлечиться.

– Каким образом?

– Непосредственно общаясь с Эркабаем. Это многих поднимало. Не только Камала. У Эркабая очень сильная биоэнергия.

– Вот как... А что можно сказать о Камале?

– Интеллигентный. Внимательный... Тогда я только с ним познакомился. Узнал, что он аспирант Института востоковедения в Москве, знает нетрадиционные способы лечения, буддизм, дзен-буддизм. Родители его очень уважаемые люди у себя в Таласе. Это и видно было по тому, как он себя вел. Никому не навязывался. Общества Камала искали. Так и потом было, где бы он ни появлялся. С нами Камал был прост, отзывчив.

– Как относился Сильвестров к Камалу?

– Это сложный вопрос. В присутствии Камала Сильвестрова не замечали, несмотря на ученую степень и возраст. Камал находился па переднем крае науки, занимался делом во многом не-апробированным, спорным... Вокруг него сразу появилось много людей – из научной, писательской среды. Просто истеричек. Основным для них была возможность говорить друзьям, знакомым: «Я знаю Камала, он учитель Джуны...» Сильвестрову, по крайней мере в первое время, все это было не по нутру, но он терпел...

Из рекомендательного письма бывшего главного редактора журнала Вотрина Н. Н.

«...Известно, что способности, проявляющиеся в нетрадиционных способах лечения с помощью биотоков рук, в телепатии, телекинезе, в последнее время становятся предметом пристального научного внимания, исследования...

В Каракалпакии проживает Эркабай Юнусов. Этот человек наделен необычайными способностями, накладывающими отпечаток на весь его образ жизни.

Молодой ученый Камал Досымбетов установил с ним взаимодействие и ведет записи научного характера...»

Свидетель АРИСТАРХОВ Д. В., 34 года, журналист

– С Камалом Досымбетовым я познакомился в редакции нашего журнала во время заседания «Клуба интересных встреч». Будучи председателем клуба, я приглашал на встречи людей ярких, незаурядных. К нам приходили самые разные люди, в том числе увлекающиеся футурологией, знахарством, йогой. Ко всем, конечно,невозможно было относиться однозначно, но в этом свой интерес. Однажды на встрече с известной целительницей я увидел молодого человека восточной внешности, скромного, державшего себя с достоинством. По окончании вечера он подошел ко мне и сказал, что видит вокруг моей головы ауру, т. е. свечение. Аура бывает только у людей очень добрых, благожелательных. Он пожелал мне всяческих успехов, счастья близким. Потом уехал вместе с целительницей.

– Он представился?

– Да. Как аспирант Института востоковедения, эксперт по вопросам экстрасенсорных особенностей.

– Потом вы снова видели его?

– Во время международной конференции в Институте востоковедения. С ним был академик Борискин Илья Демьянович. Обычно он выступает в печати по вопросам особенностей человеческой психики. Еще несколько ученых. Камал был таким, как в день нашего знакомства – скромный, сосредоточенный. Слава не вскружила ему голову. Держал себя просто, но подчеркнуто независимо, с достоинством. Я обратил внимание, с каким пиететом относились к нему некоторые ученые, в том числе и иностранцы, а один, пожилой – к сожалению, я не прочитал его фамилию на визитке у лацкана, – при всех поцеловал ему руку.

– Камал заметил вас?

– Больше того: он поздравил меня с наступавшим днем моего рождения.

– Как он узнал о нем?

– Это и для меня загадка. Но мне известно, что люди, наделенные такими способностями психики, как Камал, нередко поражают еще более невероятными открытиями.

– С Эркабаем Юнусовым вы тоже знакомы?

– Даже гостил пару дней у него в Бируни.

– И как?

– Ну, это дервиш. Средневековье. В то же время интерес к трудам основоположников. «Мир», «космос»...

– Эркабай тоже был на конференции?

– Да. С ним произошел смешной случай. В кулуарах несколько ученых предложили Эркабаю продемонстрировать опыт телекинеза: поставили спичечный коробок и предложили ему сбросить его, не касаясь руками. Но Эркабай – человек разумный, непосредственный, в каком-то смысле ребенок – очень удивился: «А зачем, если можно так?» – и ладонью оттолкнул коробок.

– Встречались вы еще с Камалом и Эркабаем?

– Один раз, в гостинице «Москва». Мы с женой приезжали навестить остановившегося там родственника и в вестибюле случайно столкнулись с Камалом и Эркабаем. Они объяснили, что возвращаются из гостей, от главного редактора нашего журнала. Тогда я еще в нем работал. Мне бросилось в глаза, что они оба немного выпивши... Эркабай показал бусы, которые ему подарила жена главного, только что возвратившаяся с Филиппин. Кроме того, она дала каждому по своей фотографии. Эркабай был счастлив, как ребенок. «А вы подарите что-нибудь?» – спросил он у моей жены. Ни слова не говоря, жена сняла с шеи янтарное ожерелье и отдала ему. В свою очередь Эркабай подарил ей простой колокольчик; сейчас он стоит у жены на письменном столе. По ее словам, колокольчик и в спокойном состоянии распространяет иногда вокруг себя звуковые колебания – биоэнергию, переданную через него экстрасенсом. Когда у нас собирались гости, каждый старался хотя бы немного подержать его в руках...