Текст книги "Чары Клеопатры"

Автор книги: Леонид Головнёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 12
Захват

Готовясь к новой встрече с Ильиным, Чернов размышлял, как вызвать на откровенность бывшего сослуживца и соперника. В прошлый раз Алексей показался ему неискренним. Но, увы, и эта встреча не оправдала его надежд.

Чтобы размягчить сердце Ильина, Игорь, как бы невзначай, спросил о Наташе:

– Не встречаетесь?

Тот отрицательно помотал головой.

– Жаль только Светку, – вздохнул Ильин, – будет расти безотцовщиной.

– Когда родители расходятся, в первую очередь страдают дети, – вздохнул Чернов.

Честно говоря, его удивило и даже слегка покоробило спокойное отношение Алексея к измене Наташи. Он понял, что Ильин к ней остыл. Отболело.

Они пили кофе. Разговор не клеился. И тут у Ильина зазвонил мобильник. Алексей нажал на кнопку, услышал ответ, голос его потеплел:

– Да, любимая. Хорошо, через два часа. Нет, в «Праге», в нашем зале. Через два часа. Целую. – Ильин повеселел. – Старик, обещаю держать тебя в курсе, – сказал он Чернову. – Ничего не утаю. – И, помолчав, вдруг спросил: – Игорь, что это за препарат – фенциклидин?

Чернов опешил.

– Это синтетический наркотик, сильнее героина, – ответил он.

От этих слов у Алексея буквально отвисла челюсть. Он хотел что-то сказать, но передумал и поспешно начал прощаться.

Вернувшись в управление, Чернов вызвал Лену Голубеву и Николая Смирнова:

– Через два часа будьте у ресторана «Прага», выясните, с кем там будет ужинать Алексей Ильин. Только незаметно, не засветитесь!

В ресторан Ильин ехал с тяжелым сердцем. Клеопатра не ночевала дома. Это его весьма сильно взволновало. Нет, он не ревновал, хотя и это чувство нет-нет да и теребило душу. Алексея мучили сомнения другого рода: кто на самом деле его любимая, чем занимается, почему не раскроется перед ним, если уж они решили жить гражданским браком? Предчувствие подсказывало Алексею, что его вновь втягивают в сети наркомафии. И кто? Его Клеопатра – самая достойная из женщин, которых он встречал. «Надо сегодня же все выяснить», – решил он. Но чем ближе подъезжал к ресторану, тем учащеннее билось сердце. Вот сейчас он ее увидит, поцелует, и все тревоги рассеются.

Он сразу ее увидел. Она приветливо помахала ему рукой, улыбнулась. Так улыбаться могла только она, Клеопатра.

– Здравствуй, родная. – Он поцеловал ее щеку, Клеопатра благоухала «Елисейскими Полями».

– Ты прости меня, любимый, что не ночевала дома. Проблем было много. Я тебе все расскажу, но не сейчас. Ладно?

– Я тебя так долго ждал, – только и смог проговорить Алексей. «Ладно, все вопросы мы обсудим потом», – решил он.

Они пили французское вино, смеялись, не замечая вокруг никого.

Когда подали кофе, Клеопатра вдруг спросила, пристально глядя ему в глаза:

– Скажи, любимый, ты заходил в потайную комнату?

Алексей выдержал этот долгий и тяжелый взгляд. Нет, не уйти ему от этого разговора. «Что ж, может, и к лучшему», – решил он.

– Да, заходил, – ответил он.

– И что?

– Я понял, что ты опять создала какую-то организацию и собираешься производить фенциклидин.

– Тише! – Она прикрыла ему рот теплой нежной ладонью. – Дурачок, разве об этом говорят вслух?

– Зачем тебе это, родная? Ведь нам так хорошо вместе, без наркотиков, без постоянных тревог и переживаний…

– Все. – Голос ее стал властным и жестким. – Поехали домой! – Она резко встала и направилась к выходу.

Всю дорогу они молчали. Так же молча приняли порознь душ и легли спать. Алексей – в гостиной на диване. Она – в спальне.

Оба не могли заснуть. Далеко за полночь Ильин не выдержал и, взяв подушку, поплелся в спальню. Присел на край постели, потом залез под одеяло. Как только он дотронулся до плеча Клеопатры, она крепко обняла его и стала осыпать поцелуями.

– Прости меня, идиота, – прошептал он.

– Бог простит, а я тем более. – Поцелуй ее был долгим и сладостным…

Потом они долго молчали.

– Ну и как мы будем жить? – наконец спросил Алексей.

– Как и раньше жили. – Она приподнялась на локте, положила голову ему на грудь. – Я люблю тебя и не хочу втягивать в свои дела. Да, может, это и противозаконно, но оглядись вокруг, Алексей, кто сейчас живет по закону. Везде коррупция, обман, проституция… Где эта великая нация? От русских осталась безропотная горстка людей. Разве не так?

– Нет, не так. Россия есть и будет. Народ переживет лихолетье, стряхнет с себя всю грязь.

– Очнись, Алеша. Ты много видишь на улице беременных женщин? – Она посмотрела ему в глаза и сама ответила: – Нет. А знаешь, что за последние десять лет численность русских сократилась на десять миллионов человек?

– Вот-вот, – перебил он ее. – Если мы будем пичкать людей наркотиками, то все скоро вымрем.

– С тобой трудно говорить. – Она вновь положила свою голову ему на грудь. – Повторяю: я не хочу тебя втягивать в грязные дела. Это, видно, моя доля. Но поверь, я делаю меньшее из зол, по сравнению с другими… И знаешь, давай перенесем этот разговор на утро. Я очень устала.

* * *

Подполковник милиции Ковалев долго изучал схему преступного сообщества «Эдельвейс».

– Всплыл-таки любвеобильный Амантай. Ну что же, надо его брать.

– К Милочке уже выехал Панкратов с группой захвата, – сказал Чернов.

– Хорошо. Давай теперь проработаем твою операцию «Подстава». Внедрим туда Андрея Голобородько. Он изучал дело Гоши Торчка, наладившего выпуск фенциклидина. Виталий весьма похож на Фому – подельника Гоши – и по возрасту подходит. Для них уже есть легенда, они изучили формулы и технологические процессы изготовления этого наркотика. В общем, Голобородько готовится. Кстати, а как Ильин? Готов он к сотрудничеству? – спросил Ковалев.

– Колеблется Алексей, – вздохнул Чернов. – Любит он Клеопатру и не хочет подставлять ее, считает, что она не имеет никакого отношения к «Эдельвейсу».

– Что-то я не вижу Клеопатры в этой схеме.

– Клеопатра – птица высокого полета, – ответил Чернов. – В ближайшее время все прояснится. Я вам сразу доложу.

– Идет. Готовьте Голобородько. О задержании Амантая сообщите немедленно.

– Николай Николаевич, с Ильиным я работаю лично, у нас с ним доверительные отношения. Ему я верю и буду отстаивать его непричастность к преступному сообществу.

– Разумеется, – кивнул Ковалев.

* * *

Звонок генерала застал полковника Ковалева врасплох: только пять часов тому назад ему доложил свои соображения по захвату «Эдельвейса», и на тебе…

Ковалев допоздна засиделся в кабинете, уточняя детали по «Эдельвейсу» и набрасывая общий план мероприятий на завтра. Спохватился, посмотрел на часы, – уже на сегодня… Взять под особый контроль привокзальный рынок – оттуда поступило несколько тревожных сигналов. Приблудная мафия, что ли, пытается подмять местных торговцев под себя? Проверить гостиничную высотку, особенно – правила заселения. Регистрация приезжих в районе вызывает серьезное опасение. Слишком много иногородних появилось в последнее время.

Безусловно, большинство из них – честные люди: кто приезжает к родственникам, кто на заработки. А вот девицы горизонтального промысла – этих пруд пруди среди приезжих, хотя и здешних достаточно.

Наркомания – особая статья. Один «Эдельвейс» опутал всю Россию. Башковитый мужик, небось, его возглавляет. Уже сколько информации собрали о нем, сколько наркодилеров выловили, а взять все не могли. И вот сейчас дело сдвинулось. Удалось связать информацию, полученную из разных регионов – из Крыма, Смоленска, Омска и других. Наиболее ценные сведения были получены от Амантая. Его допрос пролил свет на очень важные вещи. Главное, удалось связать «Эдем» с «Эдельвейсом». Теперь вот внедрили Фому в это преступное сообщество… А внедрили или нет? Может, его раскусили? Нет, прав Чернов, надо немедленно разрубить этот клубок.

Наркотики – это тема была самая болезненная для Николая Николаевича Ковалева. Несколько дней назад он узнал, что его сын Васька, ученик седьмого класса, – наркоман. Причем со стажем. Употребляет таблетки «Экстази». Ковалев сумел «расколоть» сына, когда жена отсутствовала – уехала на два дня к заболевшей сестре.

Васька рассказал, что в школу приходил какой-то дядька, с некоторыми из ребят вел долгие разговоры, шушукался по углам. В их числе был и Васька. Дядька говорил, что это – чудесное средство, вроде лекарства: оно делает человека сильным и храбрым, уверенным в себе.

– Вижу, ты славный парень, – сказал он Ваське. – Кем хочешь стать?

– Космонавтом.

– Ну вот, для космонавта храбрость – первое дело. Да и сила не помешает. Бери, бери «колесо», не бойся.

– Какое «колесо»? – не понял сын.

– Таблетку, чудак! – улыбнулся незнакомец. Он сразу понравился, и не только Васе, но и остальным ребятам: белозубая улыбка, сам легкий, спортивный. Солнце на турнике крутит, как гимнаст первого разряда. Приходил в школу несколько раз, и с преподавателем физкультуры хорошо знаком: тот, собственно, его и пригласил.

Однажды, когда дядька предложил пацану таблетку, Васька осторожно спросил:

– А сколько она стоит?

– Ничего не стоит! – рассмеялся незнакомец. – Говорю же – дарю ее тебе!

Василий оглянулся, но учитель физкультуры – это происходило в спортивном зале – не смотрел в их сторону и вообще не обращал на гостя никакого внимания. И Васька решился… Уж очень хотелось попробовать эту таблетку, о которой столько говорили пацаны во дворе. Да и название у нее клевое – «Экстази»! Ясно же, что дерьмовую штуку так не назовут! Приняв первую таблетку, он был разочарован. Думал, сразу же почувствует себя героем, но ничего не произошло. Только в животе образовалась странная пустота, а мысли стали вялыми, хаотичными.

– Ковалев, ты спишь сидя, что ли? – услышал он голос химички. – К доске!

– Я не слышал.

– В третий раз вызываю.

Все ребята уставились на него.

И тут к горлу подступила тошнота. Васька выскочил из класса. Еле до туалета добежал. Его долго рвало.

Когда прозвенел звонок и химичка вышла из класса, объяснил ей, что, видимо, отравился грибами. Ковалев-младший был настолько убедителен, что учительница пожалела его и пообещала зачеркнуть двойку.

Васька в душе ликовал: никогда еще он не чувствовал себя так раскованно и уверенно. Но такое состояние продолжалось недолго. Уже через день он почувствовал неопределенную тоску и странное ощущение под ложечкой: организм требовал дозы. И он получил ее – незнакомец теперь бывал в школе регулярно.

Ну а дальше – пошло-поехало. И очень скоро чудодейственные «колеса» стали для него платными. Теперь приходилось изворачиваться, чтобы любым способом раздобыть деньги.

Ковалев-старший выяснил, что дворовому скупщику были проданы двенадцать серебряных ложек, которые жене достались в наследство от родственницы. Теперь предстояло рассказать о семейном несчастье супруге…

Невеселые мысли Ковалева прервал телефонный звонок.

– Привет, Николаич! – услышал он.

– Здравия желаю, товарищ генерал.

– Не забыл дорогу домой?

– Работы много, товарищ генерал.

– Это верно, работы у нас хватает.

– И вы-то, небось, не из дому?

– Верно, со службы. Мы тут с министром посовещались… – Генерал не любил тянуть. – В общем, утвердили твой план. С некоторыми изменениями, но в основном все принято. Штурмуй «Эдельвейс»!

У Ковалева был свой счет к синдикату – то, что случилось с сыном – дело рук наркодельцов. В школу, правда, в тот же день, когда подполковник узнал о «чудодейственных» таблетках, наведалась милиция, но добренького дяденьку как ветром сдуло – он больше не появлялся. Преподаватель физкультуры от всего отрекся: никакого дяденьку, приходившего в школу, он не знает, все это фантазии подростка – переходный возраст, знаете ли. И вообще, в школу посторонние проникнуть не могут – вы же видели охранника на входе?..

…Итак, начальник ГУВД утвердил план захвата подземелья. Группу захвата поручили возглавить полковнику Ковалеву. В операции должен был участвовать отряд ОМОНа, которым командовал майор Павел Павлович Демидов, друзья называли его просто «Палыч». В операции были задействованы также капитаны милиции Чернов, Панкратов и старший лейтенант милиции Смирнов.

План был разработан на основе показаний Амантая. Тот сообщил о двух выходах из подземелья. По ним и решили проникнуть внутрь. Но существовал еще третий ход, секретный, который вел на станцию метро «Сокольники». Об этом ходе Амантай не знал…

Одно направление штурма – со стороны летнего кафе, расположенного в парке «Сокольники». Отсюда было метров сто до здания фирмы «Эдем». Здесь должны были действовать группа Чернова и отряд ОМОНа во главе с майором Демидовым. Другую группу оперативников возглавил сам Ковалев. Связь между группами осуществлялась по радио. Позывные: «Сокол-1» – это Ковалев, «Сокол-2» – Чернов, «Сокол-3» – ОМОН.

* * *

Кухня кафе была пропитана прогорклым запахом подгоревшего масла. Чернов и Панкратов вежливо попросили толстую перепуганную повариху временно покинуть помещение, после чего вскрыли железный люк, закрытый линолеумом. Они оказались в тамбуре перед железной дверью. За ней был туннель, ведущий в «Эдельвейс».

Предварительно разбив видеокамеру, которая висела над входом, Чернов повел омоновцев по узкому проходу. Через пятьдесят метров им встретилось первое препятствие: решетка. Они справились с ней с помощью клещей-резаков. Через сто метров появилось другое: дверь, на этот раз бетонная. Здесь помогла пластиковая карточка, изъятая у Амантая. Дверь открылась сразу, и тут же раздалась очередь из автомата. К счастью, никого не задело – омоновцы укрылись за бетонными притолоками. Кто-то выстрелил в ответ, и охранник упал.

Следующий отрезок пути казался бесконечным, хотя занял несколько секунд. Омоновцы оказались на перекрестке. Здесь был уже не один охранник, а несколько. Завязался настоящий бой.

Чернов почувствовал, как обожгло левую щеку. Он провел по ней ладонью – рука была в крови. К счастью, пуля прошла по касательной. В этот момент его толкнул в плечо кто-то из омоновцев. Чернов отшатнулся, и тут же над ухом просвистела пуля.

– Спасибо, брат, – прохрипел капитан.

Зураб, Гримо и Гий застыли у экрана, наблюдая бой, происходивший в тоннеле.

– Менты пронюхали про наше логово, – сказал Гий и сплюнул. – Видно, Амантай раскололся или за Фомой была слежка.

– А может, это Ильин навел милицию? – проговорил Гримо.

– Похоже, – согласился Зураб. Немного помолчав, добавил: – Приказ всем! Всем! Уходим по секретному каналу.

– А как с кнопкой? – спросил Гримо, указав на красную точку на панели управления.

Зураб уставился на кнопку и замолчал. Гримо и Гий ждали. Нажатие кнопки приводило в действие взрывное устройство на вилле, где сейчас находился один человек…

– Нет, я не могу, – прошептал Зураб и обратился к Гримо: – Вот переносной пульт, будет совсем плохо – нажмешь!

– Понял, – он положил пульт в правый карман. – Вчера Саркис вывез картины. Как в воду глядел.

– Это я ему приказал, – сказал Зураб.

Гримо выключил рубильник электропитания. Стало совсем темно, горели лишь редкие лампы вдоль стен.

Зураб, Гримо и Гий поспешили к потайному ходу, располагавшемуся в рыцарском зале. Дверь закрывала огромная шкура белого медведя. Здесь Гий поставил растяжку с гранатой РПГ.

Через несколько минут послышался глухой взрыв: это омоновцы подорвали последнее препятствие – массивную железную дверь. Одновременно сработала растяжка. Два взрыва разделили всего несколько секунд.

Суммарный взрыв оказался настолько мощным, что потайная дверь в секретный ход немного перекосилась. Гримо и Гий навалились на нее, но тяжелая плита не поддавалась. В этот момент в рыцарский зал ворвались Чернов, Панкратов и омоновцы. У них на пути вырос Гий.

Омоновцы навалились на Гия.

– Десант не сдается, – рычал Гий, кусая и царапая милиционеров.

– Бандит, а не десантник, – Панкратов обхватил его голову и начал ее сжимать.

– Десант не сдается, – прохрипел Гий и разгрыз зубами стеклянную ампулу.

Тело его дернулось и обмякло. Изо рта выступила пена.

В этот момент Гримо удалось приоткрыть потайную дверь и он с силой толкнул в проход Зураба, тут же захлопнул дверь и навалился на нее спиной.

Автоматная очередь, выпущенная омоновцем, вспорола гранитную плиту, насквозь пробила железного рыцаря. Гримо отскочил в сторону и, спрятавшись под дубовый стол, дал прицельную очередь из УЗИ.

– Сдавайся! Ты окружен! – крикнул Чернов, не зная, что Гримо глухой и понимает речь только по губам.

Игорь броском достиг противоположной стены зала.

– Прикрой меня, – услышал он голос Панкратова.

Игорь не успел предупредить товарища, а тот уже метнулся к дубовому столу и навалился на бандита. Но Гримо ловким приемом остановил нападавшего и резким ударом в челюсть опрокинул навзничь.

Выстрелить Гримо не успел. Чернов оглушил его пистолетом. Теряя сознание, бандит что-то забормотал. Игорь прислушался. Гримо отдавал кому-то, а может, сам себе команду: «Нажми кнопку, нажми кнопку…»

Чернов включил рацию и сообщил «Соколу-1»:

– Крысоловка захлопнулась. Подземелье взято под контроль.

* * *

На станции метро «Сокольники» никто не обратил внимания на блеклую женщину в черных брюках и рубашке навыпуск. Правда, овальная сумочка из полированной кожи совсем не соответствовала ее весьма посредственному наряду.

Выйдя из метро, Клеопатра неспешно направилась к стоянке машин. У белых «жигулей» пятой модели остановилась, отключила автосигнализацию, села за руль и посмотрела в зеркало.

– Ну и красотка, – вырвалось у нее.

Достав из бардачка карту дорог, нашла на ней трассу Москва – Киев. «Часов за десять – двенадцать доберусь», – подумала она.

Вот и все. Организация, которую она создавала почти три года, понесла невосполнимые потери. Громаду и Epoxy убрали по ее приказу. Бармена застрелил Амантай. Гримо и Гий не сдадутся живыми. В этом она не сомневалась. Турсункул наверняка сбежит. Остались лишь преданные ей Саркис и Черный Беркут. Эти залягут на дно и будут ждать ее команды. Значит, не все еще потеряно.

А что же Ильин?.. Самый близкий ей человек? Она слышала взрыв. Значит, Гримо выполнил ее приказ. Жаль Алексея. Очень. Не заслужил он такой смерти…

Слезы навернулись у нее на глаза.

Не отдавая себе отчета, Клеопатра достала мобильный телефон и набрала номер Ильина.

– Слушаю вас. – Она узнала его голос, и телефон выпал из ее рук.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 13
Испания: встреча на вилле

олодая женщина, сидевшая за рулем белого «пежо», еле дождалась, когда в потоке машин появится просвет, и ловко вклинилась в колонну. Потом посмотрела в зеркало заднего вида. Ни одна из двух машин, следовавших за ней, не смогла вклиниться в колонну.

– Вписались! – сказал удовлетворенно ее пассажир, сидевший рядом с ней.

Дорога шла вдоль берега, затем резко свернула в горы.

– Дыши глубже, главбух, – посоветовала женщина и чуть сбросила скорость.

– Фу-у, – с шумом выдохнул мужчина и вытер платком потное лицо. – Полегчало.

– Поднимемся выше в горы – еще лучше будет, Саркис, – сказала женщина. – Там воздух такой обалденный – просто пьянею от него. Каждый день в горах бегаю, а привыкнуть не могу.

Саркис искоса посмотрел на нее:

– А ты в хорошей форме, мать.

– Стараюсь.

– Это все благодаря бегу?

– Нет, карате, восточные единоборства.

– Оно и видно. – Саркис провел рукой по ее бедру. Женщина, не отрываясь от руля, довольно чувствительно двинула его локтем в бок.

– Бес в ребро, – меланхолически констатировал Саркис.

– Сбрось сначала с десяток килограммов, – дружески посоветовала Клеопатра.

Здесь было пустынно, изредка попадалась встречная машина, и тогда приходилось быть осторожной вдвойне.

Это место она выбрала давно. Для последней контрольной проверки. Поднявшись на высоту, можно было наблюдать, какие машины едут за ней. Сейчас хвоста, слава богу, не было.

Саркис вздохнул:

– Пробовал я сбросить эти чертовы килограммы…

– И что?

– Никакого толку. И бегал, и прыгал, и в сауне сидел до седьмого пота.

– Похудеть – это тебе не общаком распоряжаться. Ну, ничего, мы тебе другую парилку припасли…

– Не скучаешь тут одна? – спросил Саркис.

– Во-первых, я не одна. Во-вторых, скучать некогда, – сказала Клеопатра.

Сказала неправду. Конечно, она скучает по России. Ее тянет домой. Разве можно сравнить полнокровную жизнь в Москве с тихой, сытой и размеренной жизнью в Испании. Здесь она задыхается от бездействия и тоски. Особенно в последнее время. Полгода назад покинув Россию, она радовалась, что благополучно пересекла границу, избежала ареста. Она боялась милиции и Интерпола, хотя была уверена, что нигде не засветилась. Потом в спокойной обстановке анализировала, почему произошел провал. Кто стоит за разгромом ее, казалось бы, могущественного и непотопляемого наркосиндиката. Анализировала и делала выводы…

Вскоре и это надоело. Ну, обожглась, ну, потерпела фиаско, но ведь жива, полна сил. Значит, пора взять реванш за поражение, подумать о завтрашнем дне, о том, как возродить организацию. Она уже строила новые планы, искала друзей и соратников, временно легших на дно.

– Есть задумки? – спросил Саркис.

– О делах потом, когда доберемся до места, – ответила она. – Ну, как там Греция?

– Не Греция, а Кипр.

– Это одно и то же.

– Клевая страна.

– Всю жизнь мечтала там побывать. – И Клеопатра мечтательно продекламировала: – Страна героев и богов…

– Чего-чего?

– Это Пушкин так Грецию назвал, – пояснила она.

– А, ну да, – кивнул Саркис.

После разгрома «Эдельвейса» не только Клеопатра, но и Саркис, Черный Беркут, другие главари наркосиндиката сумели улизнуть из России. Затаившись, они ждали сигнала Клеопатры. И он поступил.

– Черный Беркут у тебя? – спросил Саркис.

– Завтра прилетает.

– Откуда?

– Из Тбилиси.

Горная гряда кончилась, дорога стала снижаться.

Движение на дороге становилось оживленнее.

– Ты первый раз в Испании? – спросила Клеопатра, снова вливаясь в поток машин.

– Сама знаешь.

– Тогда я тебе кое-что покажу, потому что когда прилетит Черный Беркут, будете сидеть на вилле, как суслики.

Порт произвел на Саркиса, человека сухопутного, неизгладимое впечатление. Причал, который назывался миллионерским, уходил, казалось, в бесконечность. Здесь швартовались яхты богатых людей со всего света. Ни одна из них не походила на другую. Одни белоснежные, другие черные, как ночь, третьи переливались всеми цветами радуги. Казалось, легкое дуновение ветерка – и все они тотчас взлетят, словно стайка птиц.

Город, против ожидания, не вызвал у бывшего главбуха интереса. Ну, дома. Ну, музеи. Ну, парки. А вот грандиозный памятник на набережной привлек его внимание. Здоровенный несуразный мужчина с кривой ухмылкой на лице двумя поднятыми руками приветствовал кого-то.

– Это кто, король какой-то? – спросил он.

– Темнота! Это европеец приветствует красоту и могущество моря, – произнесла Клеопатра фразу, не далее как третьего дня услышанную на этом же месте от гида.

– Евреец?

– Европеец, серость! – захохотала Клеопатра, смех подхватил Саркис.

– А кто скульптор?

– Зураб Церетели.

– Наш, что ли?

– Другого не бывает.

– Похоже, этот мужик под кайфом. Дозу хватанул. Вишь, как тупо лыбится.

– Эту скульптуру Церетели Испании подарил.

– Бесплатно, что ли?

– Ну да. Но перевозка и установка стоили миллионы.

– Баксов?!

– Ну не рублей же. Испанцы шутят – лучше бы ее разбили по дороге.

Затем Клеопатра показала Саркису роскошный дворец, принадлежащий королю Саудовской Аравии, виллы некоторых губернаторов, мэров и миллионеров из России, в частности, виллу Гусинского, расположенную на отшибе.

– Ну, видел, как живут богатые люди?

– Неплохо живут.

– Вот и мы так должны жить, – улыбнулась Клеопатра, подъезжая к собственной вилле.

Убежище красавицы было огорожено трехметровым забором.

У калитки висела табличка «Частная собственность ЗУЛЕЙКИ ИЛЬИНОЙ».

Внешне дом выглядел скромным, однако внутри царила роскошь. Дом на три этажа уходил вниз. Еще не совсем стемнело, и Саркис успел разглядеть шикарный парк, разбитый на английский манер, бассейн и искусственные водопады.

На следующий день прилетел Черный Беркут. Он разминулся с Клеопатрой – прилетел из Тбилиси в Барселону по турпутевке и оттуда добирался на такси.

Они сели втроем за роскошно накрытый стол, и Клеопатра за коллекционным вином, которое обожал король Фердинанд, начала излагать свой план. Говорила она медленно и убедительно, чтобы коллеги оценили широкомасштабность ее намерений.

– Первое, – она загнула палец на левой руке, – открыть в Москве русско-испано-кипрский банк – такой смеси еще не было. Второе, под прикрытием банка в Подмосковье и в Парголове, – это местечко в Ленинградской области и там уже есть зацепка, – развернуть подпольные лаборатории по производству биостимуляторов типа «Виагры». Это – дело для Турсункула. Он уже работает. Надо найти Громаду, который застрял в Сибири, Ямщика, промышляющего в Санкт-Петербурге. Люди на местах остались и жаждут сигнала. Кстати, Гримо не погиб – он сейчас в тюрьме. И наша задача – вызволить его. Это я поручаю тебе, Саркис. Не жалей денег. Выходи на ГУИН, там работает полковник Кардан. Хорошо бы найти Ильина. Он, по моим данным, бомжует. – Клеопатра вздохнула.

– Фому-то как нам подсунули, а?! – сделал недовольную мину Черный Беркут.

– И все-таки они нас не уничтожили. Мы возродим «Эдельвейс»! – воскликнула она, сверкнув глазами. – И сделаем это быстро. Обещаю! А с Фомой менты просчитались. Он сейчас работает на нас.

– Ты уверена? – обеспокоенно спросил Черный Беркут.

– Мои люди его проверяли. – Клеопатра допила вино из бокала, и бесшумно выросший за ее спиной дворецкий снова его наполнил. – К тому же он оказался наркоманом…

– Старший лейтенант милиции? – удивился Саркисян.

– Да, старший лейтенант Голобородько стал перебежчиком. Но мы его контролируем. И еще у меня для вас новость. В Подмосковье вскоре начнется избирательная кампания в областную думу, и я решила выставить свою кандидатуру. Звание депутата дает много привилегий, возможностей. Это – деньги, связи, безопасность…

– Неприкосновенность, – подсказал Черный Беркут.

– Крыша, – вставил Саркисян.

– Правильно, – улыбнулась Клеопатра. – Я подготовила некоторые документы для регистрации меня кандидатом в областном избиркоме. Не забудь, Саркис, забрать эти бумаги и передать Турсункулову.

– План мне нравится, – сказал Саркис. – Давно пора иметь свой банк, и это я беру на себя. Поддерживаю и профинансирую поход во власть. Как это мы раньше недодумались?! Теперь о производстве. Делать собственный биостимулятор – значит не зависеть от поставщиков. Все мы знаем, что на них, да еще на всяких наркокурьеров уходит львиная доля доходов, да и слишком опасным это дело становится…

– И хорошо бы сделать новый эффективный стимулятор, с новыми свойствами, простым в обращении, к примеру, без запаха, и дать ему прекрасное имя, скажем, «Амур» или «Любовь», – сказала Клеопатра.

Черный Беркут решительным жестом отстранил дворецкого, который хотел вновь наполнить его бокал.

– Коллеги, хватит пить. Дело слишком серьезное, решать надо на трезвую голову.

Все согласились, но Клеопатра отодвинула свой почти полный бокал с явным сожалением.