Текст книги "Чары Клеопатры"

Автор книги: Леонид Головнёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19
Новые жертвы

Турсункул во всем любил основательность. Но не спокойную, лишенную всякого риска. Так, на лезвии ножа, он проводил грандиозные аферы, ставя на кон сотни тысяч баксов. Такого же стиля он придерживался в любых делах и вообще в жизни. Его восточная внешность, вроде простоватая, часто вводила в заблуждение партнеров.

В Королёве, куда Турсункулов прибыл для ревизии наркокурьеров и устроился в колледж тренером по фехтованию, он освоился быстро и сразу почувствовал себя как рыба в воде.

Ксивы на фамилию Акчурин не вызывали никаких подозрений. Рядовые распространители наркотиков трудились добросовестно. Правда, их работа имела один недостаток: они торговали в основном среди школьной и студенческой молодежи. Возможно, боялись среди взрослых нарваться на переодетых сотрудников правоохранительных органов.

Поначалу Турсункулов решил было побеседовать с каждым один на один и дать нахлобучку. Но потом рассудил, что боязнь агентов имеет под собой определенное основание: каждый боится за собственную шкуру и имеет на это право.

Да и раскрывать себя раньше времени ему, честно говоря, не хотелось.

Что же касалось его подопечных, учеников колледжа, где он теперь работал, то тут почва для внедрения «фени» была наилучшая. На занятия по фехтованию записалось много желающих. Возможно, их привлек экзотический, малоизвестный в Королёве вид спорта, возможно, – слухи о том, что преподаватель – мастер спорта, участник престижных соревнований.

Турсункул знал, что поначалу новички налетают, как мухи на мед, а потом происходит отсев. Так произошло в Королёве. Он был жестким и требовательным тренером, и это не все выдерживали. Но зато, приобретя верного и трудолюбивого ученика, тренер мог вить из него веревки. В данном случае он рассчитывал использовать и «феню».

На первых же тренировках он выделил Игоря Подзольникова, рослого юношу с неплохой общефизической подготовкой, сына вице-мэра и известного инженера-химика. Родители этого симпатичного юноши могли пригодиться…

Внимательно присмотревшись к Игорю, Турсункулов отметил его нервность и впечатлительность, болезненное честолюбие – он очень переживал, когда проигрывал товарищу. Парень не на шутку увлекся рапирой и с первых занятий проникся доверием к тренеру.

Игорь не скрывал, что с детства грезил о благородных рыцарских поединках на шпагах и рапирах, о мушкетерах и рыцарях.

После первых успехов в поединках Игоря начали преследовать неудачи. Их искусно и незаметно подстраивал Турсункулов. Игорь срывался, снова и снова бросался в бой с напарниками, но его противник оказывался сильнее.

Однажды после тренировки, войдя в душевую, Турсункулов обнаружил там Игоря, вытиравшего слезы. «Парень дозрел», – решил он.

Вечером за кофе он сказал своему помощнику Саньку:

– На следующем занятии дай Подзольникову «феню». Скажи, что допинг.

– И денег не брать?

– Само собой. Потом он с лихвой расплатится.

Игорь на очередной тренировке победил соперника, но Турсункул не увидел на его лице радости.

– В чем дело, Игорек? – участливо спросил он. И Игорь сознался, что принял допинг.

– Расстроился из-за этого? – усмехнулся тренер. – Ну и зря. Да сейчас многие спортсмены принимают допинг. Главное, делать это незаметно. Главное ведь превзойти своих соперников.

– Но ведь это обман, Анатолий Анатольевич, – ответил Подзольников.

– Если человек близорук, он пользуется очками. Разве мы осуждаем его за это?

– Пожалуй… – задумался Игорь. – Но почему же тогда не все спортсмены пользуются этим средством?

– По двум причинам. Во-первых, далеко не все о нем знают. А во-вторых, это очень дорогая штука, и не всем она по карману.

– А вы пользовались этим средством?

– Могу тебе признаться: пользовался! – не моргнув глазом, соврал Турсункулов.

– И каков результат?

– Результат, как говорится, налицо.

Игорь с уважением окинул взглядом мускулистую фигуру тренера.

– Ладно, что говорить, – вздохнул Игорь. – Все равно такая штука мне не по карману: у моих родителей не найдется столько денег.

Тренер лишь пожал плечами. А однажды он сказал Игорю:

– Сегодня сразишься со мной: я покажу тебе некоторые секреты фехтования.

Игорь только что проглотил таблетку. Тело начало наливаться силой. Вместе с тем он чувствовал легкость, будто выросли крылья!

Бой оказался скоротечным. Турсункул, поначалу решивший для пользы дела сыграть в поддавки, столкнулся с необычайным упорством, раззадорился и стал сражаться в полную силу. Не тут-то было! Подзольников теснил его по всем правилам фехтовальной науки. Все, кто находился в зале, окружили помост, следя за поединком.

Турсункулов в конце концов выбился из сил. Игорь одержал чистую победу!

Домой он летел как на крыльях. Чувство удивительной легкости, невесомости и вместе с тем желания подвига не покидало его.

Торжествовал и Турсункул. Рыбка заглотнула наживку.

Алевтина Тихоновна заметила нечто необычное в поведении сына:

– Что с тобой произошло, Игорек? Ты словно живой воды напился.

– Так и есть, – засмеялся Игорь.

– Гормон играет. Парень наш вступил в полосу возмужания, – сказал отец.

Между тем Игорь и не заметил, как потребность в допинге стала постоянной. Без препарата он чувствовал себя слабым и вялым.

Однажды друг сказал, что препарат кончился. Для Игоря это было потрясением. В тот день все у него валилось из рук. Он даже умудрился схватить – неслыханное дело! – двойку по математике. К вечеру началась ломка. Все тело покрылось потом. Казалось, его выворачивает наизнанку. Всю ночь Игорь метался в кровати, не в силах заснуть. Сбегал на кухню, достал из холодильника початую бутылку шотландского виски, которая осталась от недавних отцовских именин. Однако алкоголь только усугубил состояние. Еле дождавшись утра, он побежал к другу.

Тот встретил его в трусах и майке – делал утреннюю зарядку. Увидев запыхавшегося, еле держащегося на ногах Игоря, приятель догадался, в чем дело.

– Зернышки кончились, – сказал он сочувственно и внимательно посмотрел на Игоря. Тот в отчаянии опустил голову, готовый разрыдаться.

– Осталось, правда, несколько штучек, – продолжил приятель после томительной паузы, – но я оставил их для себя, на соревнования в Санкт-Петербурге.

– Санек, – взмолился Игорь, – Я… Я сколько хочешь заплачу.

– Ладно, – вдруг согласился Санек. – Где наша не пропадала. Ну, не займу я первое место, это не трагедия.

Через полминуты Игорь принял «феню», и преображение свершилось. Щеки его порозовели, плечи расправились. Взгляд прояснился.

– Ну, что? Готов к бою, хвост трубою? – спросил Санек.

Игорь благодарно улыбнулся:

– Готов!

* * *

Встреча с активистами профсоюзного движения в сфере обслуживания и социальных услуг была назначена на субботу.

Клеопатра многого ожидала от этого мероприятия, тщательно к нему готовилась, написала тезисы выступления.

Алексей собирался в банк. Работа его увлекла. Оказалось, что банк – мощный рычаг экономической и политической деятельности общества. Финансовые потоки – это кровеносные жилы организма, именуемого государством.

Алексей пытался рассказывать жене о своей работе, но ей это быстро наскучило.

– Друг мой Леша, – сказала она однажды, когда Алексей достал ее своими разговорами, – ты знаешь, что начертал один умник на воротах концлагеря?

– Что?

– Каждому свое. У тебя своя работа, у меня – своя.

– Между прочим, за три тысячи лет до этого умника эту фразу произнес Соломон.

– Тем более.

После ядовитого замечания супруги Алексей уже не решался говорить с ней о своей работе. Вот и в это утро они вели беседу на нейтральные темы. Они уже кончали завтракать, когда в столовую вошел Гримо.

– Есть срочное сообщение, хозяйка, – произнес он.

– От кого? – подняла на него глаза Клеопатра.

– Ну… это… от нашего друга… – замялся Гримо.

Клеопатра мигом сообразила, что речь идет об их информаторе из УБНОНа. Но она строго-настрого запретила говорить о нем при ком бы то ни было.

– Проходи ко мне в кабинет, я сейчас, – сказала Клеопатра.

Ильин удивленно посмотрел ей вслед.

– Извини, Лешенька, чисто служебный разговор, – на ходу бросила Клеопатра.

Гримо сообщил: в городе Королёве сегодня вечером ожидается облава на наркодилеров.

– Надо предупредить наших распространителей, – сказала Клеопатра. – Отправляйся к Турсункулову. Поставишь перед ним две задачи. Первая – упредить удар милиции. Вторая – сохранность «фени». Может быть, эта задача даже более важная, чем первая. Нельзя, чтобы в руки ментов попал наш наркотик. А у Турсункула, судя по последним отчетам, еще приличный запас имеется. Надежно ли он спрятан – вот вопрос. В любом случае – пусть перепрячет.

Когда дверь за Гримо захлопнулась, Клеопатра ласково проворковала:

– Прости, милый. Все дела да дела. Кофе попить не дадут.

Ильин не раз слышал слово «феня», даже от сотрудников банка.

– Ты опять за старое взялась? – сказал он с упреком.

Клеопатра пожала плечами:

– Мы же с тобой уже обсуждали эту тему: «феня» – не наркотик.

– А что же это?

– Лекарство!

– Но по радио я слышал другое. Говорят…

– Говорят, говорят, – раздраженно перебила Клеопатра. – Говорят, в Москве кур доят. Поменьше слушай, что говорят.

«А может, и в самом деле „феня“ – особое такое лекарство, – мелькнуло у нее в голове. – Эдакое психотропное средство сильного действия…» Ведь пресловутую «феню» никто толком не исследовал. Вот героин поначалу считался лекарством и применялся в лечебных целях, это впоследствии выяснилось, что он один из самых сильных наркотиков. Конечно, научное исследование «фени» влетит в копеечку, но если окажется, что она может влиять на расстроенную психику, на разные болезни, то это принесет не только выгоду, но и славу.

По дороге Клеопатра обдумывала сложившуюся ситуацию.

Лаборатория по синтезу наркотиков переехала на новое место, в Битцевский парк, но Клеопатра понимала, что это позволило лишь на время ускользнуть от ментов. Через месяц-другой Чернов обнаружит лабораторию. Клеопатра затылком чувствовала его дыхание – на эти вещи у нее был нюх. Надо было срочно искать новое место для производства препарата. Лучше всего в области.

И здесь ей на помощь пришла Подзольникова. Она порекомендовала под трикотажную фабрику (именно так объяснила Зулейка свою проблему) прелестное местечко в урочище Коровьем, в двадцати четырех километрах от Королёва.

– Нам, Аля, нужно годика два побыть за глухой стеной, чтобы окрепнуть, избавиться от конкурентов, встать на ноги.

– А как финансовые документы? – поинтересовалась вице-мэр.

– С документами будет все в полном ажуре. Копии я предоставлю. Налог в городскую казну будем платить без проволочек.

Последний аргумент оказался решающим.

Место это было труднодоступным – лесной массив, болото. Как раз то, что надо. Так как существовавшая здесь когда-то дорога заросла чертополохом и пришла в негодность, оборудование, контейнеры с сырьем, приборы пришлось доставлять на армейских вездеходах – Клеопатра договорилась об этом с командованием расположенной неподалеку воинской части. Остальное довершили работяги синдиката под неусыпным оком двужильного Турсункула.

Конечно, передислокация вновь обошлась в копеечку, но доходы, особенно от «фени», потребление которой росло, с лихвой перекрыли затраты.

Алевтина была рада, что сделала доброе дело не только для подруги, но и для родного города: Клеопатра исправно платила в городскую казну налог, который составлял ощутимый довесок к местному бюджету.

В комиссии по социальной защите, которую Клеопатра возглавляла в Мособлдуме, она тоже применила свои методы работы, и результаты не замедлили сказаться. Если раньше, при прежнем руководителе, работа шла ни шатко, ни валко, многие бездельничали, а работа оценивалась по дутым, частенько липовым отчетам, то теперь все изменилось.

Прежде всего Клеопатра ввела строжайшую отчетность, затем взаимный контроль. Тем, кто отлынивал от работы, устраивала выволочку на пленарных заседаниях, невзирая на лица и чины. Поначалу ее методы были встречены в штыки, но она сумела настоять на своем. И во время очередного совещания губернатор положительно оценил ее работу, а комиссию назвал лучшей. В депутатской деятельности Клеопатре помогала неутомимая Люсинда. Она везде поспевала, поручения выполняла толково, и Клеопатра подумывала повысить ее в ранге, оформить официальной помощницей.

* * *

Решив досконально исследовать «феню», Клеопатра вовсе не думала о здоровье народа. Во-первых, ей хотелось удовлетворить собственное любопытство. А во-вторых… Она уже задумывалась о будущем. Как бы хорошо сейчас ни было, а чувство опасности ее не покидало.

Кому отдать «феню» на анализ? Поразмыслив, решила поговорить с заведующим лабораторией, который, собственно, и синтезировал с несколькими помощниками новый наркотик. Химик не удивился ее вопросу – похоже, он и сам размышлял об этом.

– Отдавать «феню» на анализ опасно, Зулейка Ивановна, – сказал он. – Все лаборатории, где есть необходимое для этого оборудование, находятся под контролем спецслужб. Но есть один вариант: не надо исследовать всю «феню». Достаточно сдать на анализ только главную ее составляющую – африканское снадобье. Все остальное – банальный наркотик, проверенный вдоль и поперек.

Клеопатра задумалась:

– Может быть, ты и прав.

Конец рабочей недели для Клеопатры, как и для остальных членов облдумы, был особенно напряженным, поэтому приглашение Алевтины на дачу, на шашлыки, оказалось очень кстати.

Уикенд складывался как нельзя лучше. Подвыпивший Евгений Евгеньевич был в отличном настроении, заботливо ухаживал за «милой Зулейкой». Не отставала от мужа и хозяйка. Только вот сына на даче не оказалось.

– Хандрит сынуля, – вздохнула Алевтина. – Перепады настроения, что ли.

– Ничего странного, переходный возраст, – сказал Евгений Евгеньевич.

На открытой веранде вкусно пахло шашлыками. Пока Алевтина, взяв в руки бразды правления, распоряжалась по хозяйству, Евгений Евгеньевич и Клеопатра устроились в беседке. Он принялся рассказывать о своей работе, которая, хотя и была интересной, приносила сущие гроши. Говорил о том, что наболело. Поначалу Клеопатра слушала его лишь из вежливости, но когда он упомянул, что недавно делал спектральный анализ сложнейшего соединения, сонное состояние с нее слетело.

– Вы и органическое вещество можете исследовать? – спросила она.

– Конечно. У нас комплексный подход.

– Знаете, Евгений Евгеньевич, я могла бы вам подкинуть одну работенку. Фармацевтической компании требуется срочный анализ вещества. Заплатят они прилично, я гарантирую. Одно условие – полная анонимность. Знаете, конкуренты, то да се…

– Понятно.

Когда Ильина назвала сумму, Евгений Евгеньевич присвистнул. Клеопатра достала из сумки пакетик и протянула его химику:

– Сделаете ко вторнику – гонорар удвоится.

– Постараюсь, – ответил он.

Евгений Евгеньевич сдержал слово и уложился в срок, но результаты, которые он сообщил Клеопатре, ужаснули ее:

– Очень сильнодействующее вещество. Я советовался в Академии медицинских наук, не раскрывая, конечно, карты. В чем-то градиент сродни нервно-паралитическому газу, он воздействует на клетки головного мозга. Способен вызвать глюки. Передайте своим фармацевтам, его можно применять только в самых ничтожных дозах.

– Непременно передам, – заверила Клеопатра.

* * *

Игорь не по дням, а по часам терял человеческий облик. Он превратился в тень. Клянчить у друга пилюли стыдно – уже столько задолжал, что не знал, как рассчитаться.

Пропал сон. Лишь когда сваливался в полном изнеможении, погружался в смутное забытье. Странные видения, без начала и конца, посещали его в самое неподходящее время. В такие минуты взгляд его застывал, а сознание как бы отключалось. Занятия он забросил, как школьные, так и спортивные.

После серьезного разговора с директором колледжа Алевтина Подзольникова вернулась домой расстроенная: дело обстояло гораздо хуже, чем она предполагала. Они с мужем решили попытаться выяснить, что происходит с сыном.

Вечером, как обычно, собрались на кухне за ужином. Игорь задерживался у себя в комнате.

– Надо Игоря врачу показать, – сказал отец.

– Он не хочет к врачу, хоть убей, не соглашается, – покачала она головой.

– Ты, кажется, собиралась поговорить с его тренером.

– Говорила.

– Как видишь, толку никакого.

– Вижу, не слепая.

– Игорь, к столу! – крикнул Евгений Евгеньевич, потеряв терпение. Не дождавшись ответа, он заглянул в комнату сына:

– Тебе что, нужно особое приглашение?

Через несколько минут Игорь вышел на кухню. Он был бледный, как покойник, глаза бессмысленно блуждали.

Сегодня он чувствовал себя особенно скверно. И это при том, что вчера Александр выдал ему – в последний раз! – обычную порцию препарата на два приема. Весь ужас состоял в том, что его организм каждый день требовал все больше и больше зелья. Игорь сел за стол так, словно у него подкосились ноги. Он поковырялся вилкой в салате и отодвинул тарелку в сторону.

– Ты перекусил в колледже? – спросила мать.

– Нет.

– Тогда почему не ешь?

– Аппетита нет.

– Что за фокусы, Игорь! – произнес отец тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Ешь немедленно, не выводи меня из терпения.

Игорь не реагировал. Он с трудом отличал явь от видений. Кухня то заполнялась какими-то лицами, то становилась пустой, и только два бубнящих поочередно голоса – мужской и женский – нарушали покой измученного мозга. Эти голоса раздражали, хотелось от них отделаться, забыться.

Но «феня» оказывала на его мозг еще одно странное действие: Игорь каким-то образом научился угадывать мысли собеседников – правда, не все мысли, а только частично, – а также предвидеть некоторые события. Однако этот дар еще больше загонял парня в депрессию.

– Сынок, что было сегодня в колледже? – Мать попыталась смягчить грубость отца. – Скажи, ты видел Анатолия Анатольевича?

Игорь исподлобья посмотрел на нее. Мать, не выдержав, отвела глаза.

В мозгу Игоря промелькнули разрозненные фрагменты встречи матери с тренером. Он усмехнулся:

– В шлюхи ему набиваешься?

– Ты что матери говоришь?! – закричал отец. – Совсем рехнулся?!

– Она прекрасно знает, что я ей говорю, – все с той же усмешкой отвечал Игорь.

Алевтина несколько секунд сидела, как громом пораженная, потом зарыдала.

– Сейчас же извинись, мерзавец. – Отец поднялся из-за стола. – Ты уже взрослый и обязан отвечать за свои слова.

Его голос показался сыну тоньше комариного писка. Игорь только досадливо отмахнулся, продолжая упорно смотреть в одну точку.

Отец отвесил ему оплеуху. Удар был такой сильный, что Игорь упал со стула.

– Немедленно извинись перед матерью, – приказал Подзольников-старший.

Игорь неожиданно поднялся, схватил со стола нож и вдруг пошел на родителей. Отец и мать замерли на месте. Их гордость, отличник и победитель математических олимпиад в колледже, стеснительный и вежливый, превращался в дикого зверя. Однако движения его были странно замедленны, как у сомнамбулы, и это несколько облегчило ситуацию: отец сумел уклониться от удара.

– Игорь, мальчик, ты что?.. – пробормотал он.

Игорь не слушал. Он продолжал наступать, медленно махая ножом.

– Сын, остановись! – закричала Алевтина, видя, как Игорь преследует отца, кружась вокруг стола. Парень двигался словно робот.

Отец медленно пятился, совершенно растерявшись. Потом схватил со стола вилку, видимо, не столько для защиты, сколько чтобы отвлечь внимание Игоря. Но вилка в руке родителя не произвела на юношу никакого впечатления. Он сейчас находился в весеннем лесу, среди белоствольных берез. Его пригласил в эту рощу тренер, который незаметно стал главным человеком в жизни, которого он любил и ненавидел.

Да, а где же он? Пригласил его в рощу – и исчез, растаял в воздухе. И вот Игорь остался один. Он увидел странный прибор, похожий на жертвенник. На его плоской поверхности четыре круглых отверстия, из одного вырываются синие языки пламени. Кого это собираются тут сжигать? Сердце Игоря похолодело от ужаса: сжигать-то собираются не кого-нибудь, а именно его. Как он сразу не догадался? Не для того ли и позвал его сюда тренер?..

Но он не сдастся без боя: не зря учился фехтовать.

Появилось странное существо – вероятно, ведьма. Круглолицая, умело прячущая хвост под юбку, кого-то отдаленно напоминающая. Каждое ее слово ужасно раздражало Игоря. Но вот из-за деревьев показался здоровенный рукастый мужик с козлиной бородкой. Игорь испугался, что пришелец сейчас его придушит и труп возложит на жертвенник.

Его опасения подтвердились: мужик отвесил ему затрещину, и Игорь очутился на земле. Но земля в этой проклятой роще была ровная как пол, покрытый линолеумом, и расчерченная черно-белыми квадратами.

Что ж, он дорого продаст свою жизнь.

Игорь схватил с жертвенника нож, – тоже, возможно, приготовленный для него, – и ринулся на врага. Тот начал отступать, а ведьма закричала, что этот жрец – его отец. Ничего лучше она выдумать не могла.

Игорь вступил в поединок со жрецом. Тот для обороны схватил какой-то трезубец, но у Игоря выхода не было, и он продолжал наступать. Они кружили вокруг жертвенника, а ведьма продолжала что-то кричать.

Сделав удачный выпад, Игорь зашел сбоку, занеся нож над жрецом. В то же мгновение ведьма подскочила к ним, брызжа слюной и визжа от ярости. Она явно была на стороне жреца, так что силы были неравны.

Пинком ноги он отбросил ведьму, но упустил благоприятный момент. Жрец увернулся из-под ножа и попытался оттолкнуть Игоря. Почему-то и жрец, и ведьма упорно называли его сынком, что только усиливало его ярость.

Игорь разгадал коварную тактику жреца: тот хотел вымотать его и обессилевшего завалить. Нет, он не сдастся. Изловчившись, Игорь ткнул жреца ножом в бок. Тот вскрикнул и опустился на колени. Игорь занес руку для второго удара – нож напоминал ему маленькую рапиру. Но ведьма схватилась за лезвие, пытаясь отвести удар. Клинок разрезал ей ладонь, но она не выпустила его.

Жрец истекал кровью, но врага необходимо было добить, иначе он соберется с силами и убьет его.

– Отойди, ведьма, – сказал Игорь и попытался оттолкнуть женщину.

– Опомнись, Игорь! Это же твой отец! – закричала она, не выпуская лезвия.

В какой-то миг словно пелена спала с его глаз, и ему почудилось, что это и в самом деле его родители. Но это было настолько чудовищно, что он призвал на помощь всю свою волю.

Он схватил ведьму за волосы, пытаясь оттолкнуть, чтобы не путалась под ногами. Она взвыла от боли и укусила его за руку. Все ладони ее, даром что ведьма, были изрезаны, с них тоже капала кровь. Тогда он изо всей силы ударил ее ногой в живот. Она рухнула на землю, на какое-то время потеряв сознание. Игорь с удвоенной яростью начал наносить удары ножом по рыхлому телу жреца. Вся одежда на жреце была изрезана и окровавлена, под ним образовалась лужа крови.

Наконец, обессилев, Игорь остановился. Жрец лежал неподвижно. Остекленевшие глаза глядели ввысь без всякого выражения. Он был мертв. На солнце он смотрит, что ли? Похоже, да. Только мертвый может смотреть на светило немигающими глазами. Но солнце какое-то странное: оно представляет собой какие-то сверкающие сосульки. А среди них целых три солнца! Где он – на другой планете, что ли? И березки куда-то исчезли. Только жертвенный огонь продолжал пылать.

Ведьма вздрогнула и открыла глаза. Выражение их становилось все более осмысленным. Наконец она вскочила на ноги и без всякого страха подбежала к Игорю, который все еще сидел на земле рядом с трупом жреца, тупо разглядывая окровавленный нож.

– Игорь, ты убил отца! – сказала она.

– Врешь, ведьма, – произнес он, глядя в пол. – Я убил жреца.

Она с трудом поднялась с пола и положила ладонь Игорю на лоб. Рука была горячей и влажной от крови.

– Мальчик мой, – проговорила она с нежностью. – Посмотри внимательно: ты находишься дома. Это кухня. А это, перед тобой, – твой отец.

Не столько слова, сколько звуки ее голоса что-то пробудили в сознании Игоря. Он глубоко вздохнул, огляделся и произнес:

– А солнце откуда?

– Ну какое же это солнце, – покачала головой женщина. – Это люстра, обыкновенная люстра. Понял?

Игорь окончательно пришел в себя:

– Мама?

– Я, сынок.

Она осторожно вынула из его рук окровавленный нож и положила его рядом, на пол. Потом взяла голову сына и прижала к груди.

– Игорек, что с тобой? Расскажи мне теперь все-все, – ласково попросила она. – Ты принимал какие-нибудь таблетки в последнее время?

– Принимал.

– Что именно?

– Зернышки.

Она кивнула, словно отвечая собственным догадкам, которые подтвердились.

– Героин, что ли? Тебя посадили на иглу?

– Нет, мама, не героин. И никто меня на иглу не сажал. А зернышки эти просто пьют, вот и все. Они созданы специально для спортсменов – они стимулируют умственную и физическую деятельность.

Мать вздохнула:

– Вижу, как они стимулируют.

Взгляд Игоря остановился на убитом отце. Некоторое время он смотрел на неподвижное тело, словно громом пораженный, затем закрыл лицо руками. Узкие, острые мальчишеские плечи затряслись от рыданий. Когда пароксизм отчаяния прошел, он убрал руки с лица.

– Как называются эти зернышки? – спросила мать.

– Не знаю, мама, – ответил Игорь. – Знаю только, что жить без них теперь не могу.

– Кто тебе их давал?

– Мама, я не могу тебе это сказать. Понимаешь, я дал клятву.

– Какое значение имеют любые клятвы перед тем, что произошло?

– Пойми, мама. Если я назову этого человека, он перестанет их мне давать. Тогда мне хана… Впрочем, мне хана и так.

– Постой-ка, сын. – Кажется, Алевтина начала о чем-то догадываться. – Анатолий Анатольевич знал, что ты принимаешь допинг?

Игорь замахал руками:

– Не надо о нем, мама…

Всего несколько минут продлилась страшная сцена на кухне, но Алевтине казалось, что прошла вечность с того момента, как Игорь вошел сюда. Тогда все было в другой, теперь уже совсем далекой жизни. Она посмотрела на неподвижное тело Евгения и вытерла слезы. Не время рыдать, необходимо действовать.

Она поднялась с пола.

– Ты куда, мама? – спросил Игорь.

– Нужно позвонить в милицию. Вызвать оперативников, ведь произошло убийство. Но ты, сынок… – Она тщетно старалась проглотить ком в горле. – Тебе бояться нечего: ты был в невменяемом состоянии.

– Я и не боюсь.

Положение Алевтины, она это понимала, сильно осложнялось тем, что следствие, выйдя на Акчурина, установит и ее связь с ним; придется признаться, что он, видимо, и ей подсыпал какую-то гадость, но отступать нельзя. С ним она сама рассчитается.

Вслед за матерью поднялся и Игорь и неслышно, словно тень, последовал за ней. У него снова началась ломка и глаза заволокла пелена безумия.

Она услышала шаги и обернулась:

– Что тебе?

Не ответив, он схватил ее за руку и сжал так сильно, что у нее захватило дух.

– Хочешь убить меня?! – вскрикнула Алевтина. – Давай, кончай.

Он еще сильнее сжал ее руку.

– Вот возьми на столе нож, – продолжала она. – Может быть, так будет лучше для тебя и меня. Ну, что медлишь?

Хватка у Игоря была железной. Не отпуская руку матери, он подтащил ее к столу и схватил нож. Алевтина закрыла глаза. Но сын, немного помедлив, отшвырнул нож в угол.

Игорь отчаянно боролся с собой, но ломка была сильнее. Мать перед его глазами то исчезала, то появлялась в виде отвратительной ведьмы. Но она так смотрела на Игоря, что к нему на несколько мгновений вернулось сознание – словно лучик пробился сквозь тучи.

– Почему ты так похожа на маму? – жалобно спросил он. – Как ты это делаешь?

– Я не ведьма, сынок, я действительно твоя мама.

– Врешь, ведьма!

Он подскочил к окну, рывком распахнул его, вскочил на подоконник и, взмахнув руками, словно крыльями, шагнул в пустоту.

Алевтина только успела схватить его за рукав, но сын рванулся с такой силой, что в ее руках остался только лоскут рубашки.

В полубезумном состоянии Алевтина выскочила на лестничную площадку. У нее была одна мысль – спасти Игоря, спасти любой ценой. Кто-то из жильцов вышел из лифта, и она бросилась в кабину, чуть не сбив его с ног.

– Алевтина Тихоновна, что случилось? – изумленно спросил мужчина.

Внизу возле распростертого тела Игоря уже собрались несколько человек. Увидев Алевтину, они расступились.

Игорь лежал, неловко подвернув ногу, словно бежал, споткнулся и упал. Голова была откинута. Рубашка на груди была забрызгана кровью – Алевтина знала чьей. Она опустилась перед ним на колени и не придумала ничего лучшего, как начать делать ему искусственное дыхание.

– Скорую надо вызвать, – не выдержал кто-то из соседей.

Она лихорадочно похлопала себя по карманам – мобильник остался дома.

– Что же вы стоите?! – крикнула Алевтина. – Вызовите неотложку!

– Сейчас позвоню, – сказала дворничиха и бросилась в парадное.

* * *

Нет, не зря полковник Ковалев советовал ему досконально изучить дело Хлоповского и встретиться с его бывшим наставником капитаном Ефременковым. Много интересного узнал Игорь Чернов, а личное наблюдение за подчиненным высветило, как рентгеном, всю его натуру. И Чернов не ошибся, рассчитав, как будет действовать Хлоповский, когда получит от него задание доставить в НИИ на исследование наркотик. Хлоповский конечно же сразу позвонил Турсункулу.

– Анатолий Анатольевич, мне тут коллеги «феню» вручили. В НИИ приказали на исследование доставить. Как быть?

Турсункул опешил – и от такого сообщения, и от того, что этот недоношенный мент открытым текстом говорит по телефону!

– Ты что-то путаешь, парень, – наконец пришел в себя наркобосс. – Во-первых, я не Анатолий Анатольевич. Во-вторых, если хочешь со мной познакомиться, приезжай в кафе «Минутка».

– Когда?

– Сейчас, – со злостью ответил Турсункул и бросил трубку. И хотя потом они вели разговор за стенами кафе, на открытом воздухе, Чернов не только слышал их диалог, но и записал на пленку.

– Ты что забыл, что Ачкурин был там, в Королёве, а здесь я Турсункул Турсункулович? Во-вторых, ты же в милиции служишь, разве вас не учили методам прослушки?

– Учили. Но я же по мобильнику.

– Да хоть по пердильнику! – свирепел Турсункул. – Надо голову иметь на плечах, а у тебя… Ладно, будем надеяться, что твои начальники такие же лохи, как и ты. Значит, раздобыли они «феню». Сколько капсул тебе дали?

– Всего три.

– Давай их сюда.

– А как же?.. – Хлоповский от перепуга стал заикаться.

– Вот так. В НИИ отвезешь вот эти капсулы. Видишь, они похожи.

– Что это?

– Биостимулятор Барро. Лекарство от импотенции и аденомы предстательной железы.

– Слыхал. По радио часто рекламируют. Но говорят, это чистейшая лажа.

– Не наше дело. Раз продают в открытую, значит, не наркотик…

Вот такой разговор записал капитан Чернов. Многое стало ясным – и куда исчез Анатолий Анатольевич Акчурин, и как собираются уйти от ответственности наркодельцы. Непонятно было Чернову одно – как удалось Турсункулу превратиться в Акчурина и Акчурину – в Турсункула. Прямо-таки новоявленный Фантомас. Уметь так менять внешность… Не удивительно, что опера просмотрели «рапириста» из Астаны.