Текст книги "Чары Клеопатры"

Автор книги: Леонид Головнёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Леонид Головнёв
ЧАРЫ КЛЕОПАТРЫ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1
Очаровательная попутчица

ашина нырнула в тоннель под Таганскую площадь, и Алексей мысленно отметил, что до вокзала осталось минут пять езды. Ильин смотрел в боковое окно машины. Когда повернули к вокзалу, стали двигаться черепашьим шагом: улицы были забиты автомобилями и пешеходами. А вдоль здания вокзала чуть ли не в ряд стояли жрицы любви. Они выделялись среди основной массы: и позой, и одеждой, и вполне определенным, ищущим взглядом… «Одна… Две… Три…» – начал было считать Алексей и, усмехнувшись, оставил это занятие. Слишком их много. Да, подумал он, «ночные бабочки» расплодились со сказочной быстротой. Словно саранча, заполнили собой улицы городов великой страны с кратким названием «Русь!». Оно и понятно. Такому всеобщему расслоению нравов способствовали многие причины, и прежде всего тотальный развал экономики, которая совсем еще недавно конкурировала с западными странами, а в такой области, как военно-промышленный комплекс, была чуть ли не «впереди планеты всей». Но ВПК накрылся медным тазом, его самые крупные высокодоходные предприятия растащили разные компании и частные лица. Слава Всевышнему, и отец Ильина успел к разделу этого пирога. И ему, Алексею, теперь кое-что перепадет. Вот отгуляет отпуск, сбросит эту офицерскую форму с погонами старшего лейтенанта и включится в коммерческую работу. Будет получать не три тысячи рэ, а минимум три тысячи баксов.

У Курского вокзала тоже крутились путаны. Алексей, выходя из «вольво», поймал себя на том, что лично он ничего против этих красоток не имеет. Его мнение будто было услышано и тут же подкреплено призывным взглядом девицы лет семнадцати. При этом она слегка повела коленкой, будто вопрошая: «Ну, так что?» Ильин улыбнулся ей и едва заметным жестом ответил: «Увы, некогда!»

Нет, ему положительно нравятся женщины! И даже мелькнула шальная мысль: «А что, если махнуть на эту поездку рукой и…» И тут же остановил себя: «Брось, дурень! Неужели ты, еще достаточно молодой, отлично сложенный и лицом на загляденье другим, останешься без внимания женщин в вагоне и на побережье Черного моря, куда направляешься?»

И он не ошибся.

Началось с проводницы, юной хохлушки со вздернутым носиком, которая сразу выделила старшего лейтенанта среди пассажиров. Прежде всего вразрез со всеми железнодорожными правилами, сама проводила Алексея в купе. Сказала, что ее зовут Оксана и что он в любое время может к ней обращаться, если ему что-нибудь понадобится. И при этом недвусмысленно посмотрела Алексею в глаза:

– Я поздно ложусь, так что не стесняйтесь беспокоить.

– Я тоже поздно ложусь, – произнес Ильин и тут же подумал: «Ну вот и началось! Как тут голову не потерять!» Теперь он словно отвечал на ее намек, совсем откровенно прошелся взглядом по фигуре: ничего девушка; конечно, не первой свежести, но изюминка в ней еще сохранилась.

Она словно читала его мысли:

– Я сегодня – без напарницы…

Алексей принял приглашение:

– Спасибо. Спокойно чайку попьем. С коньячком…

– Ой! – воскликнула Оксана. – Добрая мысль! Договорились.

Заторопилась на выход встречать пассажиров.

Ильин выглянул из купе, проводил ее взглядом: «И в этом ракурсе – хороша. Но больше ста рублей не дам! Еще же коньяк, закуска… Да, похоже, московская провизия до жены не доедет».

Ильин вернулся в купе и пристально на себя посмотрел в зеркало: нет, не права Наталья, утверждавшая, что его погубят деньги. Главная его страсть – женщины. Это открытие в самом себе он сделал, когда так легко попался в нехитро расставленные сети секретарши отца Юленьки. Ведь чувствовал, догадывался… А остановиться – не мог. И это еще только физическое влечение. А если он по-настоящему влюбится?..

Он скорчил самому себе в зеркале рожу и вслух произнес:

– Ничего не произойдет. Для этого надо еще влюбиться. А способен ли ты, Ильин, на это?

Тот, «зеркальный», Ильин посмотрел на него с искренним любопытством: действительно, а способен ли?

Алексей опустился на мягкое сиденье и задумался. Он никогда не задавал себе этот вопрос применительно к их взаимоотношениям с Наташей. Почему не задавал? Да потому, что всегда считал, что слово «любовь» – слишком возвышенное для оценки отношений между супругами. Но только ли в этом причина? Чего там душой кривить: он всячески уходил от честного ответа!

Да, тогда, в далеком южном гарнизоне, когда Наташа так нелепо потеряла своего первого мужа, он был искренним. Был искренним и тогда, когда под разными предлогами стремился отвлечь ее от тяжких мыслей, вывести из угнетенного состояния. И многое сделал, чтобы Наташа обрела хотя бы относительное душевное равновесие. Он был искренним и тогда, когда выражал свои чувства, поскольку действительно хотел соединить с ней свою жизнь.

Так, выходит, любил? Если слегка слукавить, то можно ответить – да. Но что же тогда скрывается за этим «слегка»? Может быть, пора набраться решимости и ответить самому себе на этот вопрос.

Да, Наташа, бесспорно, хорошая женщина. Она ему нравилась. Но ведь в их небольшом, затерянном в жарких степях гарнизоне других-то и не было. А уж лучше ее – это точно.

К тому же среди офицеров его возраста, в ближайшем окружении, не оказалось и холостяков. Поэтому и друзей у него не было. А без друзей тоска иногда так заедала… А кроме того, ему просто физически хотелось женщину! А с этим вопросом в их гарнизоне было непросто – все на виду. Конечно, те, кто не особо заботился о своей репутации, находили утеху. Он не решался…

Нет, Алексей, конечно, не причислял себя к тем, кто от скуки женится, а потом уныло всю жизнь тянет свою лямку, считая, что так и должно быть. С Наташей – это не тот случай. Вот он и сейчас едет, чтобы попытаться вернуть ее, наладить прежние отношения. Еще накануне отъезда придумывал слова, которые могли бы ее убедить, выстраивал аргументы… Но разве слова так важны? Да, если бы человеком двигало всеохватывающее, искреннее чувство, то и взгляда достаточно. Логика, аргументы – это уже вторичное…

Вот на этом-то месте мысли Ильина спотыкались, он терял уверенность в том, что Наташа примет его покаяние, поверит в раскаяние. Он приблизительно даже знал, что она ему ответит и как ответит…

С шумом отодвинутая дверь купе прервала его невеселые мысли. Подумал – Оксана. Но на пороге появился грузноватый высокий мужчина, обвешанный дорожными сумками.

– Здравствуйте, молодой человек! – переведя дыхание, приветливо произнес он и облегченно свалил свою ношу на свободную полку. – Видишь, родная, у тебя уже есть попутчик.

– Можно подумать, что это твоя заслуга, – раздался из-за спины мужчины насмешливый голос. А когда мужчина вышел в коридор, порог купе переступила она… Ильин, понимая, что это неприлично, не мог оторвать от женщины взгляда – она была прекрасна! Огненно-антрацитовые глаза, смоляные волосы, густой волной спадавшие на неширокие, загорелые шоколадного цвета плечи, овальное лицо, с едва заметной горбинкой нос и прекрасные яркие губы. Явно кавказский тип, отметил Алексей. И фигура – тонкая, гибкая, стройная. На ней легкое, из цветастого крепдешина платье с большим вырезом на груди, на ногах ажурные, в сеточку, туфельки.

Женщина, мельком взглянув на попутчика, даже не поздоровалась, вошла в купе и уселась за столик. Помолчала, задумчиво глядя на сопровождавшего, потом обратилась к нему приятным контральто:

– Друг мой, оставь мне свою зажигалку.

– Смотри, родная, не увлекайся, – сказал тот. – Давай я сложу сумки. Поднимись, пожалуйста!

Они вели разговор так, словно в купе не было посторонних. Ильин старательно делал вид, что не слушает, и даже отвернулся к окну, выходящему на перрон, по которому озабоченно сновали люди. Но взгляд невольно тянулся к прекрасной попутчице.

– Дорогая… – обратился к ней сопровождавший.

Но спутница прервала его:

– Спасибо, твоя помощь больше не нужна.

Ильину подумалось, что мужчине надо бы обидеться. Однако тот сдвинул сумки в угол, кое-как примостился рядом с женщиной, взял ее за руку и почти умоляюще произнес:

– Родная моя, только чай. Сегодня вечером – только чай.

Алексей перестал что-либо понимать: «Чего он заладил, чай да чай? Может, больна она?» Но цветущий вид этой красавицы говорил о противоположном.

– Провожающие! Прошу покинуть вагон! – послышался голос проводницы Оксаны. – До отхода поезда осталось три минуты!

Мужчина засуетился:

– Я пошел. До свидания, дорогая!

– Счастливо, дорогой. – Она наконец-то посмотрела на него. Но не ласково, а скорее снисходительно. – Иди и, пожалуйста, будь осторожен.

Когда мужчина покинул купе, дама облегченно вздохнула.

Поезд тронулся. Ильин, чтобы прервать неловкую паузу, предложил женщине помочь уложить вещи.

– Пустое, – беспечно махнула она рукой и как бы в оправдание дополнила: – Это мой крест – брать чуть ли не весь гардероб с собой на отдых. – И вдруг спохватилась: – Для начала давайте познакомимся. Клеопатра.

– Алексей, – улыбнулся Ильин и пожал ее холеную, но неожиданно крепкую руку. – У вас такое редкое имя.

Она пожала плечами:

– Скорее, редкое и легко запоминающееся. – Наконец-то удосужилась окинуть его более внимательным взглядом. – А вы отдыхать едете или по служебной необходимости?

– Можно сказать, и то и другое. Буду совмещать необходимое с приятным.

– Понятно, – улыбнулась Клеопатра. – Командировка всегда считается вторым отпуском. Особенно если она выпадает на юг.

– Вы, наверное, имеете какое-то отношение к армии? – предположил Алексей.

– Упаси бог, – засмеялась Клеопатра. – Впервые разговариваю с офицером. Вы в Москве служите?

– Дослуживаю, – грустно усмехнулся Алексей.

– Что так? Не нравится?

– Очень. Требуют много, а платят мало. Кому это может нравиться?

– Да, – сочувственно кивнула женщина. – Слышала я по радио, как плохо ныне в армии. А в Чечне гибнут каждый день. – Почувствовав, что затронула слишком щекотливую и не очень приятную для офицера тему, она кивнула на свои вещи: – Итак, мужчины занимаются поклажей, а женщины, как всегда, – туалетом.

Алексей с нарочитой серьезностью спросил:

– Так что же мне делать: сумки укладывать или выйти, чтобы дать вам возможность переодеться?

Она, ничего не ответив, встала, продемонстрировав при этом идеальной формы ноги. Привычным движением вынула из прически шпильки, и ее тяжелые темные волосы упали на изящные плечи. Достала из сумочки расческу.

– Я, Алексей, – сказала она, слегка шепелявя из-за заколок, которые держала во рту, – не понимаю этой привычки: едва только сел в поезд – сразу переодеваться. Ладно, женщина в халате – еще куда ни шло. Но когда мужики напяливают домашние пижамы… Тьфу! Потом эти полосатые матрацы бродят по всему вагону, словно по собственной спальне. А вы боитесь за ужином испачкать свой мундир?

Алексею стало легко и весело.

– Нет, конечно, – смеясь ответил он. – Да и пижаму я отродясь не надевал в поезде. Так что с переодеванием проблем нет. А что касается ужина… Спасибо, что напомнили; сейчас посмотрим, что у нас есть…

Поднявшись, он оказался очень близко к ней. Так близко, что почувствовал нежный запах ее волос. Залюбовался ее красивыми тонкими пальцами…

Она словно не заметила его любопытства, вожделенного взгляда и желания стоять около нее, ощущать ее тело. Не отстранилась, а продолжала колдовать с волосами. И внутри у Алексея все запылало. Как же хороша эта чертовка! Он еле сдерживал желание обнять ее.

Она закончила заниматься прической, повернулась к нему:

– Я знаю, о чем вы думаете.

– О чем?

Она не ответила, лишь осуждающе глянула ему в глаза. Они стояли лицом к лицу. Помолчала и, отстранившись, произнесла, как приказала:

– Давайте лучше поужинаем. Я, можно сказать, осталась сегодня без обеда, а уже девятый час.

Алексей свое согласие выразил низким поклоном.

– Не возражаю.

– Итак, – оживилась Клеопатра, когда Алексей наконец-то уложил сумки, – мужчины готовят ужин, а женщины… готовятся к ужину.

– Я – российский офицер и матриархата не допущу! – нарочито строго сказал Ильин и открыл свой чемоданчик.

Клеопатра, вопреки собственным «указаниям», приняла живое участие в подготовке импровизированного ужина, проявив при этом и завидную сноровку.

Отдав дань традиции, они по первой выпили за знакомство, а потом перешли на вольные темы. Их диалог постепенно обретал характер словесной игры, которая позволяла касаться безобидных тем, но при этом выведывать подробности о жизни друг друга. А взаимной симпатии в немалой степени способствовал коньяк, предусмотрительно прихваченный Алексеем в дорогу, Клеопатра пила маленькими глотками, но до дна, и Алексей, наблюдая за ней, отмечал, что большущие черные глаза нисколько не туманились. Несмотря на то что после первой рюмки они перешли на «ты», Клеопатра не подавала никакой надежды на более близкие отношения. Он слышал когда-то, что южанки, особенно мусульманки, очень темпераментны, но иметь интимные связи с иноверцами считают большим грехом. Однако Клеопатра выглядела вполне современной женщиной и говорила на русском без малейшего акцента. Чтобы окончательно перешагнуть запретный рубеж, он рискнул рассказать фривольный, далеко не новый анекдот:

– …Едут отдыхать к Черному морю двое молодых незнакомых людей – мужчина и женщина. Как мы с вами. Сели ужинать. Выпили. И вдруг женщина начала глубоко вздыхать. «Вы это о чем печалитесь?» – спрашивает мужчина. «Да как же не печалиться, – отвечает женщина. – Вот уехала я, а муж, уверена, уже другую ласкает. Он такой ловелас». Вздохнул и мужчина: «Моя тоже, наверное, изменяет. Что ж теперь делать?» – «А давайте отомстим им», – предложила женщина. «Давайте», – согласился мужчина. Отомстили один раз, другой. Женщина в восторге: «Мне так хочется мстить, мстить». – «А я уже простил свою», – сказал мужчина.

Клеопатре, похоже, анекдот не понравился. Она встала из-за стола, достала пачку сигарет:

– Я хочу курить. Ты не возражаешь, если я здесь покурю?

– Нет, разумеется.

Клеопатра вытащила из пачки длинную сигарету. Алексей учтиво щелкнул зажигалкой, оставленной на столике провожавшим мужчиной.

По купе пополз синеватый дымок. Ильин глубоко вздохнул и… чуть не закашлялся от странного запаха.

– Что за сигареты? – спросил он.

– Лечебные. Успокаивающие, – ответила Клеопатра. – Это мне из Испании прислали.

– То ли фиалку, то ли лаванду напоминают, – сказал Алексей.

– Нет, – покачала головой Клеопатра. – Эти растения в наших краях не растут.

«Странно, – подумал Ильин, – от этого аромата действительно на душе стало спокойнее». Нет, не спокойнее, как-то радостнее, настроение его необъяснимым образом улучшилось. Голова приятно туманилась. И если раньше что-то его настораживало, он старался контролировать ситуацию, свои поступки, то теперь это чувство покинуло его. Все становилось близким, понятным, доступным.

За окном купе стемнело. В купе стало уютно, особенно когда Клеопатра задернула занавески и выключила радио. Что это? Не сигнал ли к действию? Ильин глянул на часы: «Рановато, вагон еще не угомонился».

– Ты чем занимаешься, Леша, куда едешь? – вдруг спросила Клеопатра.

– Еду в Сочи отдыхать, – ответил Алексей.

– Не похож ты на отдыхающего.

– Так и быть, скажу тебе по секрету, – улыбнулся Алексей, испытывающий сильное желание, чтобы спутница его снова закурила необычную сигарету: ее дымок оказывал на него магическое действие: голова приятно кружилась, навевая сладкие грезы. – Я к тебе еду. И я говорю правду. Не веришь?

Она нежно потрепала его за ухо и вновь достала длинную соломинку-сигарету.

– Не возражаешь?

– Кури, кури, – обрадовался Алексей. Она сама щелкнула зажигалкой, прикурила. – Как называются эти сигареты?

– Они не продаются.

– Ну, подари мне несколько.

– Зачем?

– Мне нравится их аромат.

Она молча продолжала курить. Голова его сильнее закружилась, по телу разлилась приятная истома.

– Значит, мы оба едем на отдых, – произнесла Клеопатра, и Алексею хотелось, чтобы она говорила, говорила. Все, что он слышал, казалось ему необычайно остроумным, значительным, и сама она казалась настоящей египетской царицей Клеопатрой.

В дверь купе постучали.

– А у нас все дома, – с усмешкой сказал Алексей.

Стук повторился.

Ильин нехотя поднялся и открыл дверь. В ногах он ощущал непонятную слабость, сердце гулко стучало, голова сладко кружилась.

В дверях стояла проводница Оксана, которую Алексей мысленно окрестил «сторублевкой».

– Чай будете, пассажиры? – сухо спросила она, опытным взглядом оценив обстановку в купе. – Чем это у вас воняет? – Она шумно втянула воздух. – Я вентиляцию включу.

– У нас не воняет, а благоухает, моя прелесть, – нравоучительно сказала Клеопатра.

– Ваш муж просил, чтобы я принесла вам чай с тройной заваркой, – угрюмо сказала Оксана. – Он заплатил за него.

– Тащи, голубка сизокрылая, тащи.

Проводница, выразительно глянув на Алексея, исчезла.

– Чего это она такая злая? – удивилась Клеопатра. – Хамит.

– Она не хамила, – вступился за Оксану Ильин.

Клеопатра посмотрела на него внимательно:

– А ты, Алексей, похоже успел с ней познакомиться?

– Да. А что здесь такого?

– Ничего. Так и должен поступать российский офицер.

Через некоторое время в купе появилась Оксана с подносом. На нем стояло несколько стаканов чая, один из которых был дегтярно-черного цвета.

– Спасибо, – поблагодарила Клеопатра. – А ты будешь? – обратилась она к Алексею.

– Да. Только не такой крепкий.

Оксана уже поняла, что потенциального клиента увела эта смазливая бабенка. Это ее обидело и разозлило. Она бросала презрительные взгляды то на разбитную женщину, то на неверного пассажира, который, как ни в чем не бывало, сидел за столиком и блаженно улыбался. Это ее еще больше взвинтило, и она, ставя с подноса на столик стакан, «случайно» опрокинула его на Ильина. Тот чертыхнулся, начал выбираться из-за столика: в самом неподходящем месте на брюках расползлось большое мокрое пятно.

– Оксана, черт возьми, откуда у тебя руки растут?! – воскликнул Ильин, не сдержавшись. – Что теперь делать?

– Извините, пожалуйста. Устала я. У меня в купе есть утюг… – попыталась исправить положение проводница.

– Не берите в голову, – сказала Клеопатра, при этом так посмотрела на Оксану, что та безмолвно отступила в коридор.

Свой чай Клеопатра пила медленно, маленькими глотками, смакуя и жмурясь от удовольствия.

– Спать не будешь, – предупредил Алексей.

Клеопатра лишь усмехнулась.

С мокрым пятном на брюках Ильин чувствовал себя не в своей тарелке.

– Приложи простынку, она оттянет часть влаги, – посоветовала спутница.

Алексей так и сделал, что вызвало у Клеопатры очередную усмешку.

– Не ошпарила эта красавица?

Он понял ее намек.

– Слава богу, не достало.

Клеопатра опять достала пачку сигарет, закурила. Непроизвольно Ильин наклонился поближе, потянул носом сладкий аромат. И догадался, какие сигаретки курит его новая знакомая. Он много слышал о наркотиках, но еще никогда не имел с ними дела.

– Так ты угостишь меня успокоительно-волнующей сигаретой? – спросил он.

Она отрицательно помотала головой:

– Зачем тебе? Ты и без сигареты спокоен, великолепен. Да и спать пора. – Она затушила свою сигарету, поправила постель и, не выключая света, стала раздеваться.

– Разреши я помогу тебе? – Он не мог уже больше держать себя в руках.

– Попробуй, – не поворачивая головы, усмехнулась она.

И он дрожащими руками стал расстегивать молнию на ее легком, источающем аромат «Шанели» платье.

– Не торопись, мой прекрасный капитан, – повысила она его в звании. – Закрой лучше на замок дверь.

Он совсем ошалел от счастья. Метнулся к двери, щелкнул запором. Потом прильнул губами к плечу, к груди Клеопатры.

– Ты прекрасная и сладкая, как шоколадка. – Он бережно уложил ее в постель. Торопливо стал раздеваться…

Когда Алексей проснулся, Клеопатра лежала на своей полке совсем нагая. Как она была хороша! Некоторое время он любовался ею. И вдруг почувствовал, что им начинает овладевать и какое-то другое желание. Ему захотелось вдохнуть дым сигарет, которые курила Клеопатра. А еще лучше – самому выкурить такую сигарету.

– Ты уже не спишь, моя прекрасная амазонка? – спросил он.

– Нет, мой прекрасный соблазнитель, – отозвалась Клеопатра, сладко потягиваясь.

Он подсел к ней, бережно взял в обе ладони ее тяжелые волосы и утопил в них свое лицо.

– Спасибо тебе за все, моя волшебница, моя богиня.

– Искренне? – улыбнулась она.

– Искреннее не бывает.

Клеопатра разжала его ладони, и прямо перед ним оказались ее глаза. Но теперь они были совсем другими. Они излучали неподдельную нежность. Алексей воспринял это как призыв, но она мягко остановила его:

– Не надо. Не надо разрушать чудные мгновения… Я знаю, что тебе сейчас надо… Подай мою сумочку…

В который уже раз она прочитала его желание! Клеопатра достала из сумочки сигарету и прикурила от зажигалки.

Ильин жадно следил за ее движениями.

Сделав две-три глубокие затяжки, она вынула сигарету изо рта, прижалась к Алексею, поцеловала его в губы… И он не сразу почувствовал своими губами влажноватый мундштук раскуренной сигареты. Вот и первая затяжка…

Клеопатра вынула из пачки еще одну сигарету, для себя.

Сизый дымок поплыл по купе.

В первые мгновения Ильин испытал разочарование. Сигарета как будто ничем не отличалась от обычной. Правда, вроде ощущался привкус ментола. Но уже через минуту почувствовал, что его состояние меняется. Тело становится легким, как бы невесомым. Голова болеть перестала. Тяжесть испарилась, растаяла, и мысли стали ясными.

Алексей распрямил плечи, собираясь встать, опустил босые ноги на пол.

– Кури, кури, – остановила его Клеопатра. – Это первая твоя сигарета, не прерывайся. Свою дозу должна получить каждая расслабленная клеточка.

И он курил. Курил, пока окурок не стал жечь пальцы.

– Ты правда первый раз куришь мари? – спросила Клеопатра.

– Мари?

– Ну, марихуану.

– Первый. Даже не верится.

– Почему? Ты делаешь это, как заправский курильщик с многолетним стажем.

– Спасибо за комплимент… Я же наблюдал, как это делаешь ты, девочка моя.

– Следи за своими ощущениями, – улыбнулась Клеопатра. – Пик настоящего кайфа впереди.

И верно. Он испытал необычайный прилив энергии. Теперь все, казалось, было ему под силу. Если раньше его тело просто утратило вес, то теперь он чувствовал, ему ничего не стоит взлететь, без всяких крыльев, только силой мысли и воображения. Он готов был нести Клеопатру на руках на край света…

Клеопатра наблюдала за его перевоплощением с неподдельным интересом, одновременно и сама наполняясь желанием.

– Теперь встань, Алеша… – Она перешла на шепот.

Он послушно встал.

– Теперь ты созрел для любви…

Ее шепот доносился снизу. Алексей чувствовал нежные прикосновения ее пальцев, гладивших его ноги и бедра. Ее ласки огнем охватывали тело. Она потянула его на себя, крепко обхватив голый торс…

Начало светать. Клеопатра стала быстро собираться. Прежде чем выйти из купе, взглянула на крепко спящего Алексея. Немного подумав, оторвала от лежавшей на столе газеты уголок и быстро на нем написала: «Жду в 21.00, ресторан „Сочи“. Клеопатра». Оставила записку на видном месте. Охваченная непонятной грустью, еще раз посмотрела на спящего Алексея. И вдруг решительно взяла со столика записку и положила ее в карман пиджака Ильина. Бесшумно открыла дверь купе…

* * *

…Сначала было черное небытие. Оно колыхалось в мозгу, словно темная пелена, гигантский занавес, отделяющий бытие от небытия. Алексей отчаянным усилием воли старался разорвать этот занавес, раздвинуть его, и в конце концов ему это вроде бы удалось.

Перед глазами возникла белесая плоскость, представляющая собой прямоугольник. Плоскость была неподвижна, тяжела, угрожающе нависала над ним, грозя раздавить. Это ужасно беспокоило Алексея. Однако шло время, а плоскость не опускалась, и он немного успокоился. Потом плоскость над ним стала приобретать твердые очертания, к ней подстраивались другие плоскости, которые сбегали вниз, образуя стены.

Через некоторое время Ильин уже вполне четко осознал, что лежит на спине в небольшом двухместном купе скорого поезда, а его прекрасная спутница исчезла, как привидение. После бурной ночи во всем теле ощущались усталость, разбитость. Голова трещала от боли. За окошком проплывали унылые, однообразные пейзажи. В горле пересохло. Он взял недопитую бутылку кока-колы – остатки ночного фантасмагорического пиршества с растаявшей как дым феей – и жадно допил коричневатую теплую жидкость. Усилием воли Ильин поднялся, привел в порядок перед зеркалом прическу, критически оглядел себя: «Да… Тот еще красавец… Самоуверенный индюк!»

Ароматный удушливый запах, казалось, пропитал каждую вещь в купе. Ильин хотел опустить окно, но это ему не удалось. Нужно бы попросить проводницу включить вентиляцию. Как ее? Ну да, Оксана. Но что-то удерживало его от намерения пойти к проводнице. Он смутно припоминал обрывки ночных видений, до жути реальных или смешанных с реальностью.

Кажется, они с Клеопатрой собирались ночью пойти к Оксане в гости. Или на самом деле ходили?

Он что-то обещал Оксане… Или это игра его воображения?

Посмотрел на свои брюки – влажное коричневое пятно вокруг ширинки не успело высохнуть до конца: и он вспомнил – Оксана опрокинула на него стакан с горячем чаем.

Но где Клеопатра?

Шло время, она не возвращалась. Тогда Алексей догадался приподнять ее полку и оторопел: вещи попутчицы исчезли, видимо, она сошла на какой-то станции, не сочтя нужным попрощаться с ним – а может, не смогла разбудить.

И вдруг его пронзило самое банальное подозрение: накурился, напился – кинули! Он бросился к своим вещам. С огромным чувством облегчения Ильин убедился, что деньги в нагрудном кармане остались целы. Дипломат также был на месте, никто ничего не тронул.

Умывшись и почистив зубы, Алексей подумал, что неплохо бы почаевничать. Но идти за чаем к проводнице никак не решался, поскольку не мог вспомнить, наносил он ей ночью визит или нет. Во сне женщин было много… Кто они – сам черт не разберет.

Маясь в коридоре, Ильин носом к носу столкнулся с Оксаной – кажется, во сне он ее звал Окс. Сон, однако, постепенно выветривался из головы, уходил вдаль, тускнел.

– Здравствуйте, Оксана, – смущенно произнес он, готовый к любым неожиданностям.

– А, беспокойный пассажир! Проснулся? – не очень приветливо ответила проводница. Она была спокойна, весела и свежа, как роза на клумбе.

– Почему беспокойный?

– Потому! Всю ночь из вашего купе доносились какие-то странные звуки, не то разговоры, не то крики. Счастье ваше, что соседние купе пустые.

– Мы спали…

– Да, можно и так сказать, – ехидно улыбнулась Оксана.

– А куда подевалась моя попутчица?

– Сошла два часа назад.

– А я думал, марафет наводит.

– Так она что, даже не попрощалась с вами?! Вот так-то! Такие они, красотки.

– Как сказать…

– Она даже за дополнительный чай не заплатила, – пожаловалась Оксана.

– Я заплачу, это ерунда…

– Ох и вид у вас! Похоже, бурная ночка выдалась. Темпераментная попутчица попалась?

– Не только попутчица, некоторые другие особы, не будем указывать пальцем, тоже темпераментные оказались.

– Отчего же, укажите.

Он нежно прикоснулся пальцем к упругой груди проводницы.

– Я? – деланно удивилась Оксана. – Я с вами не бражничала.

– А это чья работа? – показал он на брюки.

– Ах, – всплеснула руками Оксана, – это же надо! На самом интимном месте. И как в таком виде выходить на публику?

Он пропустил ее насмешку:

– Оксана, включите, пожалуйста, вентиляцию.

Проводница еще раз окинула его взглядом и укоризненно покачала головой:

– Давно включена! Вам холодный душ нужен. – И скрылась в служебном купе.

Когда Ильин вернулся в свое купе, там играл сквознячок и специфический запах дымка выветрился. Голова все еще болела, в горле першило, но, несмотря на это, возникло желание снова вдохнуть тот злополучный запах ментола. Однако он тут же решил никогда больше не брать в рот этого зелья. Чтобы чем-то занять себя, взял газету со столика – под ней оказалась заколка Клеопатры. Забыла! Ильин опять вспомнил ее большущие черные глаза, нежные руки, ее сладкие губы и жаркое дыхание… Он бросил газету: «Нет, надо забыть ее! Выкинуть из памяти как случайный эпизод!» И понял, что пытается обмануть себя: ему очень хотелось хотя бы еще раз увидеть эту женщину…