Текст книги "Чары Клеопатры"

Автор книги: Леонид Головнёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Постепенно она сформировалась в миловидную девушку, несмотря на условия, умудрялась следить за своей внешностью. На нее заглядывались многие мужчины, иногда делали серьезные предложения, но Мария их бездумно отвергала. Ее интересовали только деньги. Дилеры, шнырявшие у трех вокзалов, стали ее добрыми знакомыми, и ей, как постоянной покупательнице, делали скидки.

Здесь, на перроне, и встретил ее случайно возвращавшийся на родину Вано. К тому времени он был уже наркодилером, и у него в запасе всегда была «феня».

Счастливчик предложил ей бросить занятие проституцией и быть с ним вместе, соединить судьбы.

– Я бы и рада, – сказала Маша, – но вряд ли это получится.

– Ты о деньгах? У меня хватит на двоих.

– Дело не в деньгах… Понимаешь, Вано, меня тут, в Москве, каждая собака знает. И девочки, и… клиенты. Мне нужно полностью сменить обстановку.

Вано задумался.

– Ты права, – сказал он. – Давай уедем в Питер. Там я сниму квартиру, есть там у меня одна на примете.

Маша согласилась.

Вано снял на Васильевском двухкомнатную квартиру, правда, обшарпанную. Знакомые ленинградские дилеры помогли ее обустроить. Вот так и появились у Счастливчика впервые в жизни и жена, и дом.

Теперь он мчался туда на всех парах, а рядом сидел болтливый Леха.

Маша встретила их радушно. Все, что было в холодильнике, она выставила на стол, быстро приготовила горячее. Посидели, выпили, поговорили о жизни в Питере.

Когда супруги наконец остались одни, Вано рассказал ей о последней своей одиссее.

– Значит, все деньги у тебя?

– О чем и речь, Машка, – прошептал Вано. – Я что надумал… Деньги заберем себе, уедем в Тбилиси. Там нас не найдут, другое государство. И заживем счастливо.

– А Леха? – спросила Маша.

– Его придется убрать, ничего не поделаешь, – сказал Счастливчик. – Дам ему смертельную дозу.

Глава 28
Всюду деньги…

Что ни говори, а колония есть колония. При всех благах и послаблениях, которых сумела добиться Клеопатра, она оставалась в неволе. Вскоре о ее беременности стало известно всем. Одни товарки советовали сделать аборт, а вот у Нинель было другое мнение.

– Рожай, и никаких гвоздей! – сказала она Клеопатре.

– Ты же знаешь, как все получилось… – начала было та, но подруга перебила:

– Да знаю я все. И скажу тебе так: кто отец ребенка – для женщины не имеет никакого значения.

– Он пропойца, наркоман…

– Да ты сама, голубушка, в прошлом наркоманка. Забыла, что ли?

– Нинель, я имею в виду наследственность…

– А я твою наследственность имею в виду! Знаешь, как за последнее время шагнула вперед медицина? Почистят гены твоему ребеночку, как новенькие будут.

– Нинель, ну что ты несешь.

– Знаю, что несу. За деньги тебе что хошь сделают. Возьмешь за бока своего армяшку жирного…

– Какого армяшку? – Клеопатра сделал вид, что не понимает, о ком речь.

– Ну, этого, который к тебе иногда шастает… Он ведь банкир?

– Откуда ты знаешь? – удивилась Клеопатра.

– Я многое знаю, девочка, – подмигнула ей Нинель.

В общем, Клеопатра решила рожать.

Залесская перевела Зулейку Ильину на щадящий режим. Ее поместили в отделение для беременных, которое никогда не пустовало. Молодые зэчки любыми способами пытались забеременеть, чтобы облегчить свое положение. Заключенной с грудным ребенком по закону полагались различные послабления и льготы, при особых обстоятельствах – вплоть до досрочного освобождения.

Трудно описать чувства, охватившие Алексея Ильина, когда тот узнал от нее всю правду. В конечном итоге он одобрил решение Клеопатры.

Для свидания Залесская предоставила им служебную жилплощадь. Это была вполне приличная квартира, с холодильником, японским телевизором, ковром на полу в гостиной, правда, выцветшим.

Алексей изголодался по жене: с капризной Ангелиной у него вышла серьезная размолвка, и буфетчица отказала ему в доступе к телу. Ильин даже обрадовался этому. И вот встреча с женой.

Однако в постели Клеопатра вела себя скованно.

– Ладно, мать. Пора под прошлым подвести черту, – решительно сказал Алексей. – В конце концов, все могло кончиться гораздо хуже.

– Куда уж хуже.

– Могли, скажем, башку тебе проломить в той проклятой курганской гибэдэдэшке. А так… – Ильин умолк и вдруг неожиданно улыбнулся.

– Что – так? – спросила Клеопатра.

– Может, это звучит и кощунственно, но ты забеременела первый раз в жизни. Разве это не благо?

Потом они, перебравшись на кухню, сели за стол и стали вычислять время родов, строить планы.

Возвратившись в Москву, Ильин по просьбе Клеопатры встретился с Саркисом Саркисяном.

– Надо побыстрее вызволить Клеопатру из колонии. От этого зависит здоровье и будущее ребенка, – сказал Саркисян.

– А как ее вызволишь? – спросил Алексей.

– Это уж моя забота, – ответил банкир…

За два месяца до положенного срока Клеопатра почувствовала сильные боли внизу живота. Вызванный в камеру врач констатировал преждевременные схватки. Через день у Клеопатры родилась девочка. Измученная роженица с тревогой спросила у медсестры:

– А жить она будет?

– Врач обещал.

– А вес какой?

– Два кило без ста граммов. Знаете, Зулейка Ивановна, вначале все думали, что девочка умрет, и врач тоже так полагал. Но я ее выходила, всю ночь не отходила…

Медсестричка знала, что эта красивая зэчка из богатеньких, и выслуживалась, надеясь на подачку.

– Старайся, Настя. Я в долгу не останусь. – Клеопатра достала из-под подушки заранее приготовленную крупную купюру и сунула медсестре в карман.

– Ну что вы, Зулейка Ивановна, зачем это? – проговорила вспыхнувшая от удовольствия Настя.

– Бери, бери. Это только задаток. Поднимусь – отблагодарю как следует.

Девочка была настолько слаба, что выхаживать ее пришлось в специальном аппарате, привезенном в колонию по приказу Саркисяна.

От Саркиса она узнала о разгроме Парголовской лаборатории и аресте большинства дилеров.

Но хуже всего было то, что в лапы оперативников попал профессор Пак – научный руководитель проекта. По большому счету, только он один знал технологию производства синтетического наркотика.

И еще Саркисян сообщил в очередной свой приезд об очень странном случае:

– Мы очень рассчитывали на деньги, которые связной должен был привезти из Кемерова от Громады.

– И что? – спросила Клеопатра.

– Нет ни денег, ни связного: как в воду канул.

– Может, его тоже арестовали?

– Нет, я проверил: среди арестованных его нет.

– Точно?

– У нас остался осведомитель в ментуре. Весьма секретный. И дорогостоящий. Его не вычислили, – понизив голос, произнес банкир.

– В Кемерово была направлена огромная партия товара, – нахмурилась Клеопатра. – А кто был связной?

– Вано Счастливчик, водитель – Леха Долговязый, – сказал Саркис.

– Помню этих ребят. Вроде надежные. Может, что в дороге случилось?

Саркис развел руками.

– Послушай, может, Громада им только аванс выдал? – с надеждой произнесла Клеопатра. – Он ведь мужик прижимистый.

– Отзвонил я Громаде. Он заплатил Вано все, до последней копейки.

– Такого еще не было, чтобы курьеры заначивали выручку. Да и сумма значительная… Необходимо провести расследование.

– Провели, хозяйка. Хотя наши возможности, понятное дело, ограничены.

– И что? – оживилась Клеопатра.

– Служба безопасности сообщила, что у Вано есть гражданская жена в Петербурге. Послали туда человека. Он ждал в течение суток – в квартире никто не появился. Опросил соседей по лестничной клетке. Те сказали, что в квартире более двух недель никто не живет.

– Вано надо найти, – жестко сказала Клеопатра, – и если он виновен в хищении – примерно наказать, чтобы другим неповадно было.

– А может, он давно уже где-нибудь за границей кайфует. С такой-то суммой… Например, в Испании или Грузии.

– Во всяком случае, мы должны сделать все возможное, – отрезала Клеопатра. – Вернешься в Москву – сразу займись этим делом.

– Слушаюсь, хозяйка…

* * *

Девочка наконец-то пошла на поправку, и Клеопатре разрешили находиться с ней. И тут чувство материнства настолько захлестнуло ее, что она стала подумывать: а не послать ли все куда подальше, не посвятить ли свою жизнь этому крохотному, беспомощному существу? Смыться куда-нибудь. Например, в Испанию, там климат хороший, дочка легкие укрепит… Отказаться от дел. Может, это перст судьбы – разгром Парголовской лаборатории? Может, это знак свыше?

«…А что, если отец девочки – законченный наркоман. Воздействие „фени“ на гены человека никто толком не изучал. Что, если дочка, как ее ни оберегай, вырастет наркоманкой?» – От этой мысли Клеопатра застонала.

Лежащая на соседней койке женщина проснулась.

– Ты чего? Животом маешься? – спросила она.

Не ответив, Клеопатра поднялась, сунула ноги в холодные тапки и вышла в больничный коридор.

– Что, Зулейка Ивановна, не спится? – спросила ее дежурная медсестра.

– Не спится. Ты чем занята?

– А я готовлюсь к экзаменам. Учусь заочно. Скоро сессия.

– Молодец. А мне можно заочно учиться?

– Можно. Если разрешит начальник колонии.

Клеопатра расхаживала по коридору, раздумывая о том, как жить дальше. Может, действительно поступить в институт? Скажем, юридический факультет. Завязать с криминальным бизнесом. Уединиться, уехать с дочкой и Алексеем в Испанию. Но ведь бросить дело просто так невозможно. Пусть «Эдельвейс» разгромлен, но ведь некоторые члены организации остались на свободе. И она не может, не имеет права бросить их на произвол судьбы. Она отвечает за своих подопечных…

Глава 29
Ссора

Даша росла нервным, болезненным ребенком, часто хворала, но благодаря деньгам, которыми снабжал ее банкир, Клеопатра имела целый штат приживалок, от вольнонаемных медсестер до товарок по камере, всегда готовых ей услужить. Так что руки у нее были развязаны, на что и обратила однажды внимание начальник колонии Марина Федоровна Залесская.

– Зря время здесь теряешь, – сказала она Клеопатре. – В безделье. Спохватишься – поздно будет.

– А что мне делать здесь, в заключении? – удивилась Клеопатра.

– У тебя какое образование?

Вопрос застал Клеопатру врасплох.

– Да какое там у меня образование? – махнула она рукой. – Только школа. Но где аттестат, ума не приложу.

– Хорошее образование в жизни необходимо, это верный кусок хлеба. Знаю, у тебя там есть какой-то бизнес… Ну а если он лопнет?

– Тогда на панель, – попыталась пошутить Клеопатра.

– На панель-то поздно, матушка. Там все больше восемнадцатилетние.

– Так что ж мне, в техникум идти?

– Начинать надо с курсов… Проштудировать программу за выпускной класс… Девка ты толковая.

– Марина Федоровна, что вы такое говорите! – всплеснула руками Клеопатра на столь неожиданное предложение. – Вы это серьезно?

– Вполне. Еще успеешь поступить в институт.

– Институт? Какой институт?

– Думаю, тебе больше подойдет юридический. Хорошие юристы в цене.

Клеопатра поразилась, как могла Марина Федоровна угадать ее сокровенное желание.

– Я помогу. Будешь учиться экстерном. Продолжишь учебу потом, когда выйдешь на волю, – сказала начальница. – Даже если за границу уедешь. Для учебы на заочном это неважно.

Клеопатра стала внимательнее прислушиваться к ее словам, начиная отыскивать в них смысл.

…Зулейка Ивановна оказалась сообразительной в науках – сама не ожидала от себя таких способностей. Правда, и репетиторы в колонии, совершенно добровольные, оказались у нее на уровне и старались не за страх, а за совесть, точнее – за баксы.

Репетитором по химии к ней напросилась профессорша из Екатеринбурга, крупный специалист в области неорганической химии, старая и заядлая наркоманка.

Немудрено, что при таких репетиторах богатая ученица быстро довершила свое образование и получила аттестат зрелости.

Залесская, будучи человеком благодарным и в чаянии будущих благ, сдержала свое слово и помогла определить подшефную во Всероссийский юридический институт, на заочное отделение.

Словом, дела у Клеопатры пошли в гору. Более того, ее Даша в последние месяцы стала меньше болеть.

Упорядочилась жизнь и у Алексея, вошла в более или менее стабильное русло. Способствовала этому буфетчица Ангелина, которая вдруг снова воспылала к нему любовью.

Не без косвенного влияния многоопытной Ангелины у Ильина произошла ссора с Клеопатрой, первая за много лет совместной жизни.

Это случилось во время последнего свидания. Алексей приехал в колонию, и Залесская, по обыкновению, выделила им комнату. И холодильник был щедро заполнен, и все было, как прежде.

На ужин они позволили себе несколько рюмок коньяку, отступив от установленного для себя «сухого закона». Алексей решил немного расслабиться – слишком зажатым чувствовал себя в последнее время. Не испытывая на воле недостатка в женщинах, он несколько поотвык от Клеопатры, достоинства которой сумела затмить страстная буфетчица.

Клеопатра долго пыталась разжечь едва тлеющий огонек, но костер и не думал разгораться. Алексей был каким-то вялым – его и впрямь порядочно развезло от коньяка. Супружеский долг он исполнял без азарта.

– Перебрал я чуток… – оправдывался он, однако Клеопатра поняла, что дело тут вовсе не в переборе – ведь в прошлый раз он накидывался на нее, как голодный тигр.

– Скажи правду, Алексей, у тебя появилась другая женщина?

– Положа руку на сердце? – попытался пошутить Ильин.

– Ну, не на сердце, можно на три вершка ниже. Говори, ты мне изменяешь?

– Ты у меня одна.

– Что-то не похоже, я же вижу.

Ласки Клеопатры становились все настойчивее, и Алексей понял, что ему не отвертеться. И тут, на свою беду, он припомнил какой-то невероятный мостик – излюбленный способ изобретательной Ангелины, и решил соответствующим способом расположить супругу.

Клеопатра, несмотря на сообразительность, поначалу не могла понять, какой именно позы добивается от нее супруг, а поняв, пришла в ярость.

– Это какая сучка тебя научила, а?! – завопила она.

– Никакая не сучка… Я сам видел в «Плейбое», – неуклюже оправдывался Алексей, с которого мгновенно слетел хмель.

– К твоему сведению, этот журнал не занимается сексуальными изысканиями.

– Значит, это другой журнал был.

Кончилось дело тем, что взбешенная супруга вытолкнула его из постели на холодный пол, и Алексею превеликих трудов стоило упросить ее пустить его обратно под теплое одеяло.

Однако теперь ни о какой любви не могло быть и речи.

Ильин, укрывшись с головой и отвернувшись, так и не смог уснуть до утра. Его одолевали тревожные мысли. Вспомнилась погибшая Наташа. После того как ему сообщили горькую весть, Алексей, сопоставив разные соображения, пришел к выводу, что его бывшую жену убили по приказу Клеопатры. Он несколько раз порывался сказать ей об этом, но каждый раз сдерживался: ведь фактов-то у него не было. Промолчал он и на этот раз, мысленно упрекая себя за малодушие.

В какой-то момент он чуть было не решился. Резко повернулся к жене, но застыл, наблюдая за ней. Она спала – или прикидывалась: Клеопатра была превосходной актрисой. Лицо ее дышало безмятежностью, хотя длинные ресницы слегка подрагивали. Алексей несколько минут смотрел на нее. Противоречивые чувства волновали душу: он и любил ее, и жалел, особенно после беды в Кургане, которая неожиданно свалилась на нее, и совершенно невыносимой была мысль о Даше, отцом которой был не он, а черт-те какой подонок… А девочка славненькая, только болезненная – ничего не попишешь, наследственность. Конечно, он удочерит ее, но шрам в душе останется на всю жизнь.

…Майор-гаишник? Прикрыв глаза, Алексей старался представить себе грубого солдафона, изнасиловавшего Клеопатру. А может, она сама того… по доброму согласию? В ногах никто не стоял. А всю историю про изнасилование придумала – баба хитрющая. И сама же теперь обвиняет его, Алексея, в измене. Стоп, братец, но ведь ты и в самом деле… А она сама разве святая? Да и не в том, видно, дело, что он переспал с кем-то…

Расстались они, так и не помирившись.

– Ты хоть перед Залесской держи фасон, – шепнула Клеопатра, когда прощались. – Ей ни к чему знать про наши раздоры.

Через четыре дня после того, как уехал Ильин, приехал Саркисян, Клеопатра ждала его с нетерпением.

Выглядел он усталым и осунувшимся.

– Дела складываются не лучшим образом, – сказал Саркис. – Финансовые потоки совсем обмелели, и менты донимают.

– Наехали?

– Нет, но подбираются. Ничего, я обхитрю их, не впервой. К тому же «крот» на месте остался… Но ты не волнуйся, хозяйка, – продолжал он, отвечая на ее вопросительный взгляд. – Твои дела я, считай, уладил.

– Есть деньги?

– Есть, есть. Все три лимончика, – кивнул Саркисян, почему-то отводя взгляд.

– Не в ущерб фирме, надеюсь?

– Ну вот еще! Разве я похож на идиота, чтобы лишний раз подвергать опасности фирму, которую…

– Которую в скором времени возглавишь, – договорила Клеопатра.

– Треть суммы у меня есть. Другую треть я беру у Громады и третью уже почти нашел у наркодилеров, которые пытались ее заначить… Ну, детали тебе, хозяйка, неинтересны.

– После расскажешь. Скажи лучше, как там мой благоверный.

– Ничего. Трудится, как говорится, на общее благо. А что, есть проблемы?

– Не понравился он мне в последний приезд, – задумчиво произнесла Клеопатра. – Какой-то холодный стал, неискренний.

– У тебя были сигналы? – мгновенно просек ситуацию Саркисян.

– Сигнал не сигнал, а так, догадка, – усмехнулась Клеопатра.

– Гм, догадка… – Банкир задумался. – У меня есть сыщик хороший на примете. Хочешь, пущу по следу?

– Из ментов?

– Не надо так, Зулейка Ивановна. Я ведь могу и обидеться.

– Я пошутила.

– Хорошая шутка. А сыщик мировой. Сразу просечет, шмары у твоего суженого завелись или другие причины.

– Не нужно, – отвергла предложение Клеопатра. – Выйду на волю, сама с ним разберусь.

Саркис пожал плечами:

– Вольному воля.

«С тобой только свяжись, – с непонятно откуда взявшейся неприязнью подумала Клеопатра. – Потом век не выпутаешься. Армяшка цепкий, как паук. Ишь, все время глаза свои отводит».

Саркисян сообщил, что с Залесской у него твердая договоренность: как только он вручит ей нужную сумму – а это произойдет максимум через месяц, – она приведет в действие всю цепочку. И Саркисян, и Клеопатра хорошо понимали, о какой именно цепочке идет речь. Оба по роду деятельности знали, что, кроме начальника колонии, сюда входят и соответствующие чины ГУИНА. Такая же цепочка сработала и при освобождении из тюрьмы Ильина, и в других случаях. Никаких фамилий Марина Федоровна ни Саркисяну, ни Клеопатре не называла; деньги брала с глазу на глаз: три миллиона долларов.

– Тебе только с колонией расплеваться, хозяйка, – подвел итоги Саркисян. – А там – в Испанию, как договорились. Паспорт, визы, билеты – все будет в лучшем виде, не волнуйся.

– Мы летим вчетвером, – напомнила Клеопатра, но подумав, уточнила: – А может, я одна с Дашей…

Глава 30
Деньги пахнут кровью

В свое время римский император Веспасиан, отчаянно нуждаясь в деньгах, ввел налог на сортиры, и когда сын попрекнул его за это, ответил фразой, ставшей крылатой:

– Сынок, деньги не пахнут!

В наши времена, чуток подкорректированная, эта фраза звучит по-иному: «Деньги пахнут кровью». По крайней мере, это верно по отношению к большим деньгам…

Был поздний час, когда Саркисян пригласил к себе Рустама с двумя боевиками из службы безопасности фирмы. Секретаршу он отпустил, в офисе никого не было, кроме внешней охраны. Вместе с Рустамом в кабинет вошли Билл и Кузнец, прозванный так за пудовые кулаки.

Едва они вошли, зазвонил мобильный, который Саркисян забыл отключить. Он посмотрел на табло, на котором высветился домашний номер Ильина. «Вот еще отрезанный ломоть, – подумал банкир. – Меня для него нет. И не будет». Телефон вызванивал долго, заканчивал музыкальную фразу Моцарта и тут же начинал ее сначала. Саркис решил дождаться, когда его помощнику надоест это занятие. Фраза Клеопатры, что Алексей стал какой-то не такой, насторожила его, тем более он и сам заметил в помощнике перемены. Но в отличие от Клеопатры Саркис увидел другое: Ильин стал более уверен в себе, без особых колебаний принимал решения по сделкам с посредниками.

Вопреки приказу Клеопатры Саркис распорядился установить за ним наблюдение. И то, что ему доложили, повергло банкира в шок: Ильин якшается с ментами, и не с пешками, а с самим начальником отдела по борьбе с наркобизнесом. Надо обязательно сообщить об этом Клеопатре.

Боевики сидели с равнодушными лицами, словно все происходящее их совершенно не касалось.

Наконец, поперхнувшись, японский аппаратик затих, и Саркисян тут же отключил его, чтобы ничто не мешало конфиденциальной беседе.

– Садитесь поближе, ребятки, – произнес он. – Ты, Рустам, прекрасно справился с предыдущим заданием, поэтому назначаю тебя старшим группы. А поручение для вас будет такое – нужно разыскать Вано Счастливчика и Машу, которые присвоили миллион долларов, полученных за «феню» в Кемерове от Громады. Известно, что Леха Долговязый погиб в автокатастрофе, а Маша с Вано рванули в Тбилиси.

Саркисян снабдил своих боевиков необходимыми документами, которые почти не отличались от настоящих, билетами на самолет Москва – Тбилиси и щедро отвалил денег на командировку.

…Тбилиси встретил их ярким солнцем, жарой и почти неправдоподобно синим небом.

Они плотно позавтракали в кафе и на частной машине добрались до центра города.

В одном из обменных пунктов, которые были понатыканы на каждом углу, совсем как в Москве или Санкт-Петербурге, они поменяли малую толику долларов на местные деньги с диковинным названием – «лари».

За ними тут же увязалась густо накрашенная развязная девица, которую удалось отшить только после того, как Кузнец показал ей свой кулак, присовокупив к нему несколько отборных выражений на родном языке.

– В гостиницу закатимся? – спросил Билл, когда они проходили мимо четырехзвездного отеля «Мимоза».

– Сначала дело, потом потеха, – отрезал Рустам.

Еще в самолете у него созрел план, с чего начать поиски Вано Счастливчика. Есть поговорка: рыбак рыбака видит издалека, а грузин всегда поймет грузина, был уверен Рустам. Он мысленно поставил себя на место Счастливчика: вот он оторвался от возможных преследователей и летит в родной Тбилиси с женой и миллионом баксов в кармане. Что он будет делать? Правильно, постарается подыскать подходящее жилище.

Главное – лечь на дно, отдышаться, не подавать признаков жизни, пока немного страсти улягутся. А как это сделать лучше всего? Правильно, надо купить себе приличный домик – во всяком случае это лучше, чем квартира. Остается найти этот самый особнячок Счастливчика.

Мысленно поставив себе пятерку, Рустам продолжил рассуждения. Ну, хорошо, Вано не прописался. Но ведь человек не иголка, он не может затеряться бесследно. Где он мог оставить след? Конечно же в агентстве по недвижимости, где регистрируются столь серьезные сделки, как покупка дома. Конечно, Вано мог обратиться и к уличному жучку, но это маловероятно: жучок с улицы мог запросто обвести вокруг пальца и нагреть любого клиента.

Рустам говорил столь уверенно, что Билл и Кузнец только диву давались, однако не перечили.

Центральное агентство по недвижимости располагалось тут же, на проспекте Руставели, сразу за издательством «Мерани».

Рустам почистил ботинки у уличного мальчишки и побрился в парикмахерской.

– Вы, ребятки, посидите здесь, – кивнул он на скверик, – подождите меня. Только шалав не приваживайте, ясно?

– Ясно, – буркнул Билл.

Затем, помахивая дипломатом, Рустам вошел в цветочную лавку, где приобрел дорогущий букет цветов.

Рустам был видный парень, притом в расцвете лет, держался уверенно, и потому секретарша сразу обратила внимание на посетителя.

– Что желаете, господин? – спросила она.

– Кажется, я нашел то, что искал! – провозгласил Рустам, остановившись посреди приемной. – А искал я самую красивую девушку Тбилиси!

– Думаю, вы несколько преувеличиваете, – ответила она, порозовев от удовольствия.

– Ничуть, клянусь честью грузина! – воскликнул он. – Разрешите узнать, как вас зовут.

– Манана.

– А я – Рустам.

– Красивое имя.

Посетитель подошел к столу и протянул букет секретарше:

– Это вам, прекрасная Манана.

– Мне? Но за что?

– За красивые глаза.

Манана отодвинула букет на край стола.

– Слушаю вас, – сказала она официальным тоном.

– Вы разрешите? – Не дожидаясь приглашения, Рустам опустился на стул. – Видите ли, Манана, я только что прилетел в Тбилиси, где ищу товарища, можно сказать, друга юности.

– Прекрасно, но при чем здесь я?

– Вы можете мне помочь.

– Я? – искренне удивилась девушка. – Но каким же это образом?

– Видите ли, мне известно, что мой друг приобрел здесь жилье. Мне нужен его адрес.

– Вам надо в адресный стол.

– Был, – махнул рукой Рустам. – Там такой бедлам – уму непостижимо. Вот я и решил пойти прямым путем.

– Мы адреса клиентов не даем. Это, сами понимаете, тайна.

Девушка оставалась непреклонной до тех пор, пока Рустам, предвидя подобный поворот событий, не достал из кармана пиджака стодолларовую купюру, улучив момент, когда в приемной никого не было. Глаза Мананы заблестели, и он понял, что выстрел достиг цели.

– Это только задаток, милая Манана. Я прибавлю еще четыре таких бумажки, если вы поможете мне.

Манана ловким движением смахнула деньги в ящик стола, спросила:

– Как зовут вашего приятеля? – Затем повернулась к компьютеру и через несколько минут произнесла: – Вам повезло. Ваш приятель действительно приобрел у нас особняк, вот адрес…