Текст книги "В ожидании счастливой встречи"
Автор книги: Леонид Кокоулин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Валерий Котов
Комсомольский штаб решил направить Валерия Котова, его комсомольское звено на подмогу к Ивану Ивановичу Шустрову – ставить в русле Колымы опору. Узнав об этом решении, Иван Иванович прибежал в штаб ругаться.
– Вы кого мне суете? Этого Валерку, стилягу? Детсад. Тут серьезное дело. Не знаю этого Котова и знать не хочу.
– Ну какой же он детсад, Иван Иванович? Валерка в монтаже собаку съел, он и колонну в Магадан привел. И из мари догадался выбраться. Спросите Жильцова.
Но Иван Иванович уже завелся и не слышал, что говорил ему Василий Ягунов.
– Ну, собаку съел, пусть хоть коня, хоть бульдозер. Одно дело опоры под провода и другое – ставить под мост быки. Соображаете? Котлован, вода, опалубка, арматура, бетон. Это же гидротехническое сооружение…
Иван Иванович распалялся все больше.
– А знаете, за что вашего Валерку вытурили с завода? Не знаете?
– Скажите – будем знать.
Василий Ягунов поднялся из-за стола и подошел к Ивану Ивановичу.
Ягунов отличался такой невозмутимостью и спокойствием, что, казалось, грянь землетрясение, залей Колыма сопки, он и тут не будет суетиться, паниковать. О его логику и невозмутимость, как о каменную стену, разбивались страсти, споры, и делалось большое дело буднично, без шума, без парадности. Комитет комсомола был авторитетным и родным домом, где всегда допоздна горел свет и куда можно было просто прийти со своими сомнениями, неприятностями. Комсомольцы шли в комитет не только платить взносы, и не только молодежь здесь бывала. Авторитет секретаря на стройке был ощутим во всех ее делах, поэтому и считались с комитетом, и просили помощи, и требовали разобраться в спорных вопросах. Вот и Иван Иванович по столу стукнул:
– Надо и так в курсе жизни быть.
– Говорите, Иван Иванович, мы вас слушаем. Это интересно. Ведь и вправду нельзя объять необъятное. – Василий спокойно и доброжелательно приготовился слушать Шустрова.
Иван Иванович перевел взгляд на Татьяну Обухову – замначальника комсомольского штаба.
– Мало интересного, мало хорошего, – умерил пыл Иван Иванович. – Надо же додуматься налить директору завода в машину на сиденье электролита, тот и приехал в обком, я извиняюсь, с голым задом.
Василий сдержал улыбку, Татьяна потупилась. Тут и сам Валерка открыл дверь, и, заметая клешами пол, прошел к столу, с ловкостью жонглера подцепил ногой стул, легонько откинул к стене и, тряхнув рыжей косматой головой, уселся как раз напротив Ивана Ивановича и впер в него нахально-насмешливые, как у кота, зеленые глаза. Иван Иванович демонстративно отвернулся. Дескать, полюбуйтесь.
– Мы тут посоветовались на бюро и решили, – сказал Василий, – направить тебя, Валерий, на мост. Пожалуй, сейчас мост – самое узкое место на стройке, – Василий долгим взглядом посмотрел на Ивана Ивановича, – да вот мастер возражает… Не знаю, что и делать?
– Какие у него аргументы? Можно подумать, стройка – собственность Ивана Ивановича, – огрызнулся Валерий, – а комсомол – его младший подметало. Не нравится – никто его не держит, пусть уходит.
– Подожди, Валерий, – остановил Котова секретарь, – не шуми, по-пустому слов не бросай, разберемся.
– Без меня бы и разбирались. А теперь решение приняли? Приняли. Я согласен, дело интересное, живое. – Валерий тоже встал.
– Не возражаешь, значит?
– Не возражаю! – живо отозвался Валерий и подошел к Тане. – Выйди-ка, – кивнул он на дверь.
Иван Иванович было заикнулся, что-то сказать.
– Не надо, Иван Иванович, – остановил его Валерий. – Все ясно. Мост – объект номер один. И… вперед.
– Ну, что ты дурака валяешь, – уже за дверью упрекнула Таня Валерия.
– Я валяю? Ты меня с кем-то перепутала. У меня любовь, Таня…
– Хватит, Валерий. Научись вести себя.
– А я разве кого обидел, оскорбил?
– Грубый ты.
– Вот как, а если я сюсюкать не умею, в грудь колотить…
– Тебе такое дело доверяют…
– Понимаю. Но к чему здесь словесная шелуха… Я же не за так иду. Юлит кто? Тот, кто не умеет работать…
– Но и заноситься тоже нечего.
– Но при чем здесь Иван Иванович? Я ведь свой горб подставляю. Стройка-то комсомольско-молодежная.
– А что украшает человека?
В ответ – ослепительный зубастый Валеркин рот.
– С тобой серьезно, а ты, – Таня повернулась к двери.
Валерий ухватил ее своей загребастой ручищей и привлек к себе. Обычно Татьяна сразу притихала и глаза ее теплели, но тут она резко вывернулась.
– С ума сошел, честное слово. Пусти!
– Таня, я пришел сказать: в субботу у нас с тобой свадьба, если согласна, скажи «да»!
– Уезжаю я.
– Как это – уезжаю?
– А вот так, уезжаю, и все. Маму переводят в Магадан, Да и какая свадьба, господи. Пара – гусь да гагара.
– Не понял. Ты что, Таня, мы ж давно решили. Ты уточни.
– Что уточнять? Кто гусь, кто гагара?
– Эх, Таня, – Валеркины губы еще улыбались, но складка уже задала между бровей. – Ну что ж, – Валерий круто повернулся и пошел по коридору.
На строительство русловой опоры Валерий пришел со своим бригадиром Егором Жильцовым. По реке со звоном мела отяжелевшая за ночь поземка. Под самым берегом, елозя, бульдозер сгребал снег в тощий, рыхлый валик, оттесняя наледь. Чадившая грязным туманом, она лезла через снежную плотину и грузно оползала туда, где бряцали в русле буровые станки.
– Смотри, сколько наперли техники, – удивился Егор Жильцов. – Продырявили Колыму. С берега посмотреть – ну чистый дуршлаг. Вон и экскаватор, словно пароход на мели, загорает.
– А я тебе что говорил, – вздохнул Валерий, – тут еще баба-яга на метле гуляет… Ты вот уши опусти, а то отпадут…
Егор поднял воротник.
Иван Иванович строчил между станками. Жильцов подошел к нему.
– Ну, сказывай, мастер, когда тебе нужна линия? Когда грунт выдашь?
– Не знаю, откровенно говоря, – просипел простудно Иван Иванович. – Вода одолела. Взрыв не получается. А в воду взрывчатку турить – что червонцами печку топить. Не знаю, Егор, не знаю, что с водой и делать…
Егор отвел Валерия в сторону от станка.
– Пока тут, на мосту, твоему звену делать нечего, Валерий. Оставайся здесь сам, изучи обстановку, подоспеет работа – перебросим два звена.
– Когда это еще будет, а пока один поработаю, – согласился Валерий.
– Будет. И скоро будет, а ты сейчас приглядывайся хорошенько, Ивану Ивановичу помогай. Ну, я пошел…
Действительно, с водой не было никакого сладу: снизу давили русловые проходные воды, выжимали наледь – работала мерзлота. Берега Колымы вспучивались, слезились и трескались, выворачивая наружу «сундуки» камней, и русло терялось, исчезало, но вода вдруг начинала выпирать в другом месте.
Казалось, Колыма играла с людьми в жмурки, покажет свой норов, выбьет фонтан и спрячется, а потом неожиданно покажется в другом месте. Да, обуздать Колыму не просто. Все ухищрения гидростроителей, все помпы, насосы были смехотворны. Все равно что ситом воду черпать.
Иван Иванович посерел и все доказывал, что где-то в створе моста должна быть сухая линза. Бурильщики тоже не уходили с реки, носы пообмораживали, все искали безводную линзу. Начальство то и дело шмыгало на легковушках. Стоило только на берегу появиться Фомичеву, как Иван Иванович бросался к нему.
– Ну, сколько будем сквозняки гонять!
Фомичев не отвечал. Он молча брал у Ивана Ивановича из рук шест, поворачивался к нему спиной. Иван Иванович забегал с другой стороны.
– Да я и сам не знаю, – отмахивался Фомичев и на пару с Иваном Ивановичем замерял лунки.
В Фомичева верили, ждали, что он-то, головастый, сообразит. На это время умолкали станки. Старались не помешать. Бурильщики тоже совали свои обмороженные носы в лунку. Другой еще побулькает черенком лопаты в ней.
– Ну куда ее, заразу, деть? – оглядит мокрый черенок.
Не сразу уходит с берега Фомичев, передаст шест Ивану Ивановичу и еще посмотрит на бурильщиков, на Колыму, как она снежным дымом бурлит и достает до самых сопок, и люди на реке видятся как сквозь запотевшее стекло. Медленно поднимается по крутому склону к дороге, где спичечным коробком из-за бугра виднеется «газик». Как только его машина исчезает в снежной круговерти, Валерий снова тащится со шлангами к реке. Он все пытается откачать воду и заткнуть скважину, чтобы она не фильтровала. Но дело это безнадежное. Валерий понимает и чувствует себя виноватым и перед Егором Акимовичем, и перед бурильщиками. Уж сколько дней околачивается на реке, а чем помог? У себя бы на монтажной площадке или на ЛЭП, там он знает, что к чему, он бы себя показал, а вот что делать с наледью, воду как заткнуть? Видит око, да зуб неймет. В запарке направляя буровую штангу, Валерий приморозил к раскаленному на холоде металлу палец.
– Пусть бурый медведь ищет эту линзу, – затряс рукой Валерий.
– Погоди, – отстранил его бурильщик, завел штангу. – Выло бы мое личное, можно было бы и отложить, – он пихнул Валерию свои «лохмашки», подобрал его вышарканные цигейковые рукавицы. Однако Иван Иванович Валерия не замечает. Все возле взрывников крутится. Заведутся другой раз, хоть уши затыкай, а что поделаешь, где они возьмут сухие скважины? Кляни не кляни Колыму.
В прошлом году на реке работала экспедиция гидрогеологов. Их заключение гласило, что в поперечнике русла встречаются «безводные» линзы. Но бурильщикам они не встретились, хоть и изрешетили те Колыму. Искать эту линзу за створом моста не будешь. Это равносильно тому; зуб болит у тебя, а сверлить соседу. Техотдел разработал проект перемычки – отгораживания от воды шпунтом. Это же не гвоздь вбивать: одна шпунтина двенадцать метров высотой. Где взять шпунт? Заказали на материк, но когда это будет, жди у моря погоды.
Напрасно Валерий думал, что Иван Иванович на него ноль внимания. Стоило ему бросить «вязать» тросы, как Шустров тут же решил отослать Валерия к монтажникам. «Ходит пижоном в ботинках, – неприязненно подумал он, – не помогает станочникам. Лезет в каждую дырку, заменяет их. Соблазнил взрывников рукавицами: набирали в рукавицы взрывчатку, полдня потеряли, взрыва не получилось. Рукавица – тряпка, она и есть тряпка, промокла. Только под ногами мешается этот Валерий. Может, сказать человеку, раз сам не понимает?..»
Иван Иванович подошел к Валерию.
– Мертвому клизму ставишь? – махнул он рукой на работу Валерия.
– Иван Иванович, а я знаю, как с водой справиться, – с вызовом заявил Валерий. – Если скажу, что мне за это будет?
– Ты, Валерий, не чуди, ступай-ка занимайся своим делом. Не мельтеши… не до тебя тут.
– Иван Иванович, можно и с водой взрывать, – не отстает Валерий. – Вода тут совсем ни при чем.
– Знаешь что?! Смотри! – Иван Иванович хватает рейку и сует ее в свежую скважину, оттуда выплескивается вода.
– На! – он отдирает от рейки пальцы, кривится, отбрасывает рейку. – Куда ее деть, эту воду, заразу?
– А если скажу, к Таньке отпустишь?
– В Магадан? – Иван Иванович прикрывает от ветра рукавицей нос, соображает, может, какой намек подаст, зацепку. Искру какую высечет.
– Ну, так говори, Валерий, свою науку, – с заковыристой веселостью подначивает Иван Иванович. – Научился, так выкладывай.
– Вначале скажи ты – отпустишь?
– На сколько ден?
– Повидаюсь и…
– Кхо, поточнее, Валерий, можешь?
– Три дня.
– Ладно, – махнул рукавицей Иван Иванович. – Как на свадьбу, что ли?
Валерка не ответил. Он вплотную придвинулся к Ивану Ивановичу.
– Да купи ты в аптеке что-нибудь вроде резины, набей взрывчаткой на бикфордов шнур, и всю эту гирлянду в скважину… – Резина ведь, соображаешь? Вот и не промокнет твоя взрывчатка. Что и требовалось доказать!
Иван Иванович было матюгнулся, но прикинул, даже задержал дыхание.
– Ну и что такого ты тут сморозил, Валерий? – с продыхом сказал Иван Иванович. – Глупость, она и есть глупость.
– Резина ведь, соображаешь? Не промокнет твоя взрывчатка. Что тебе объяснять, – Валерий отвернулся.
– Постой, постой. Ну какая тут техническая мысль? – хватает Валерия за рукав Иван Иванович. – И как мне предложение оформлять?
– А я разве сказал – оформлять, – снова повернулся Валерий.
Иван Иванович хитро скосился на Валерия.
– Ну ладно, неси эту самую резину, поглядим.
– Я и неси. Мое дело идею подать. Еще подумают…
– Ты не егози, Валерий, – строжает Иван Иванович. – «Подумают». Мало ли кто что подумает. Где дак вы шустрые, а где… Ладно, сам схожу.
Валерка провожает глазами Ивана Ивановича до тех пор, пока тот, согнувшись, почти касаясь носом земли, не вылез по крутому, усыпанному булыжником откосу на берег. Тогда Валерий помахал рукавицей бульдозеристу. Бульдозер развернулся, клацая гусеницами, подошел к Валерию, бульдозерист высунулся в приоткрытую дверку.
– Че тебе?
– Ты поступаешь в мое распоряжение, тебе сказал Иван Иванович? – прокричал Валерий.
– Нет, – замотал головой бульдозерист, – не говорил.
– Скажет. А родители у тебя есть? – серьезно спросил, понизив голос, Валерий.
– Мать есть. В Иркутске живет, – шмыгнул прокопченным носом бульдозерист. – А тебе зачем?
– В дети хочу.
Бульдозерист полупал заиндевелыми ресницами, спрыгнул на землю.
– Давай, брательником будешь, Семкой меня зовут, но вначале сигаретку.
Валерий протянул Семке красную пачку «Столичных».
– Метр курим, два бросаем…
– Ты вот что, Сема, – перебил его Валерий, – притащи-ка с основных насосную.
– Увидят. Бульдозер – это тебе не тягач. Врежут!
Валерий и сам прекрасно знал о категорическом запрещении использовать землеройную технику не по назначению. Да вроде и не его это дело, пусть Иван Иванович шевелит мозгой. Но Валерию уже не терпелось скорее задействовать свое предложение.
– А еще брательник, – разочарованно протянул Валерий.
Семка потоптался около бульдозера:
– Взрывать будут, что ли? Палить будем!
– Будем, – отозвался безучастно Валерий.
– Ну, так бы и сказал. – Семка забрался на гусеницу. – Так я погнал, погнал, братуха.
Валерий кивнул.
Звонко захохотали по льду гусеницы. Бульдозер, выбрасывая из трубы связки белых колец, взбежал на берег, пофыркал глушителем и скрылся за выступом горы. А Валерий решил, пока бульдозер бегает за насосной, отогреться и покурить в тепле.
В русле реки, в пятистах метрах вниз по течению, стояла временная насосная, и Валерий пошел туда. Мороз поджимал, и он где бежал, где с подбегом подкатывался по застывшей морщинистой наледи. Поземка засыпалась в теплые ботинки, жалила щиколотки. «Не мех, а смех, – подумал он. – Надо бы напялить валенки. На всей стройке никто в ботинках не ходит». Но Валерий не любил носить валенки. Да и недаром за ним утвердилось – «железный парень». Вот и держал он марку. Теперь шустрил ногами.
«Подъехал» к насосной, дернул дверь. Света в насосной не было. Он вошел.
– Есть кто живой?
– Что тебе? – отозвалась мотористка.
– Ты, Натка, в жмурки играешь?
– Телевизор смотрю. Какой-то идиот телогрейку засунул в храпок, вставки погорели.
– Любовник, кто еще!
– Иди ты знаешь куда!
– Ну, соперник, – поправился Валерий и, чиркнув спичкой, полез на ящик к рубильнику.
– Подай-ка, Натка, проволоки кусок.
– Вешаться?
– С богом поговорю. Ну, шпильку, булавку.
Натка подала кусок проволоки, и через минуту вспыхнула лампочка.
Натка смотрела на Валерия во все глаза.
– Скажи, какая! Постой, не шевелись, схожу за аппаратом. – Валерий, спрыгнув с ящика, обхватил Натку.
– Пусти, Валерка!
– Не махай ключом, сорвется – и по голове.
– Пусть. Одним нахалом меньше.
Валерий перешагнул через трубу, заглянул в приямок. Так и есть: из всасывающего храпка торчал рукав. По-видимому, телогрейка от вибрации насоса свалилась в зумпф. Вот ее и засосало в трубу. Вода в зумпфе словно дышала, сглатывая зарубки на водомере.
– Вот ведь как получается, – ехидно сказал Валерий, – котельная без воды, лишат тебя премии, как пить дать выговорешник схлопочешь, а разморозишь трубопровод – судить будут… Придется тебе, Натка, ванну принять, нырять за телогрейкой…
– Ну, Валера! Валерочка.
– «Валера, Валерочка» теперь.
Валерий передал Натке спички:
– Посвети-ка!
Он повозился в моторе, перебросил провода, сменил полярность и тогда включил мотор. Насос закачал в обратную сторону и вместе с водой выплюнул из трубы телогрейку.
– Ой как хорошо! – не удержалась Натка.
Валерий поддел телогрейку на проволоку, выволок.
– Расчет, Натка, – три поцелуя…
– Была нужда таких целовать… Только без рук, а то припечатаю ключом.
– Пожалеешь!
– Пусть тебя Танька жалеет.
– А я думаю, кто светом балуется! – донеслось с порога.
Валерий оглянулся, выпустил Натку. На пороге весь заиндевевший, со свертком под мышкой стоял Иван Иванович.
– Ты, Наталья, смотри у меня, скажу отцу, – погрозил Иван Иванович свободной рукой.
– А чего он, дядя Ваня?!
– И он достукается. А ты на вахте. Не погляжу – родня. Ну-ка ступай! – Иван Иванович толкнул ногой дверь и, придержав ее, пропустил Валерия.
– Ну что ты льнешь к девкам, другого дела нет? – выговорил Иван Иванович по дороге к котловану. – Для этого аттестат зрелости, да?..
– Да я так. Понарошку. Нужна мне твоя Натка.
– «Нужна, нужна», – передразнил Валерия Иван Иванович. – Репей. – Тут он увидел, что «летучка» со взрывчаткой подрулила на полигон, и побежал к ней, оглянулся, помахал Валерию.
Задыхаясь от удушливого морозного воздуха, они подошли к взрывникам. Помогли разгрузить взрывчатку.
– Валерий, инструктором будешь. Покажешь, как пользоваться… – Иван Иванович передал сверток.
Парни заржали.
Убрали станки, зарядили скважины, завыла сирена – все спрятались в укрытие. Прошлась по небу ракета и рассыпалась искрами, похожими на красную гвоздику. А затем грохнул взрыв. Брызнул лед, и земля зашторила горизонт. Дым рассеялся – перед взрывниками выросла груда черно-белого грунта.
По реке свободно носился ледяной ветер, поднимал серую тучу снега, источенную морозом, завертывал, окутывал все, что ему встречалось на пути: и станки буровые, и насосную будку на реке, черные, стволы лиственниц и в небо уходящие сопки. После взрыва ледяной панцирь реки, отпугивающий своей несокрушимостью, проломился, и обнажился каменный позвоночник реки. От взрыва конусом легла на лед ледяная крошка и пыль. Выброс получился глубокий.
– Качать Валерку! – закричали бурильщики.
В воздухе замелькали посиневшие Валеркины щиколотки. Маленькая радость, но радость на всех. Забыты неудачи, обмороженные руки и носы.
Отшлифованные холодным ветром с песком мачты буровых станков стальными иглами маячили в снежной безрадостной круговерти. Со стороны дико выглядели парни на этом, казалось бы, богом заброшенном, продутом всеми ветрами клочке земли. Подбежал и Семка, на ходу сбрасывая рукавицы, подхватывает Валерия.
– Качать! Валерку…
– Будет вам, черти, убьете.
Валерку бережно поставили на землю. Иван Иванович нахлобучил ему на голову шапку, стараясь прикрыть Валеркины красные уши.
– Ладно, Иван Иванович, как маленькому, – смутился Валерий. – Давайте экскаватор по-быстрому. Выгребать грунт надо, а то схватится – колотун-то какой…
– Без тебя не знаю, тоже мне учитель нашелся, – шутливо отозвался Иван Иванович.
Пока загоняли экскаватор, грунт начал куржаветь, смерзаться, словно на него кверху мехом шубу набросили. Экскаватор разбросал валунник, подошел вплотную к «взрыву» и с ходу зарезался в забой. Грунт с хрустом пошел в ковш. Экскаватор черпал его и все глубже уходил в русло реки, но в какой-то момент из-под земли ударили фонтанчики. Ковш сразу начал обрастать льдом. И как ни бросали его экскаваторщики на бровку, как ни тузили кувалдами в четыре руки, ковш оброс льдом. За ломик хватался и Иван Иванович.
Валерий расчищал к забою подъезд, убирал лежащие на дороге камни и сносил их на обочину. Но, глянув на Ивана Ивановича, не выдержал, подскочил к нему.
– Не за свое дело берешься, зумпф надо, приямок делать, насосную ставить, а ты…
Иван Иванович в сердцах отбросил ломик.
– Ты не знаешь, куда упорол этот рыжий Семка? Схлопочет он у меня. – Тут Иван Иванович увидел, как по косогору божьей коровкой ползет бульдозер с насосной и трубой на буксире, – осекся. Сунул Валерию под ребро кулак.
– Видел! С мозгой мальчишка, этот Семка. Вот что значит – болеет человек за мост. – И он побежал навстречу бульдозеру.
Подтянули насосную. Семка бульдозером спланировал площадку, подрезал ножом бурт и вписал на пятачке насосную. «Молодец братуха, – похвалил про себя Семку Валерий. – Чисто работает!»
Валерий обежал волочившуюся за бульдозером трубу, вскочил сзади на прицепную дугу и постучал в стекло. Семка остановил бульдозер, высунул в дверку голову, шмыгнул носом.
– Я трубу по дороге прихватил. Пригодится?
– Надо спрашивать у начальства, когда отлучаешься. Искали тебя. Труба ему далась. Расчисти-ка подъезды к забою, а то как в плохом колхозе: ни подъехать, ни подойти. Бульдозер держим…
Семка только похлюпал носом и поехал чистить подъезды. А Валерий пошел к экскаватору, что стоял в забое. И конечно же опять тут был Иван Иванович. И как только он успевал всюду?! Иван Иванович о чем-то спорил с экскаваторщиками, увидев Валерия, сразу перекинулся на него.
– Гастролируешь! Почему не займешься насосной?..
– Сварку надо, бензорез…
– Ну так что, – не дал Иван Иванович договорить Котову. – Кого ждешь? Подадут на блюдечке… И вы, мужики, не стойте, – прикрикнул он на экскаваторщиков и затрусил к насосной, но с половины дороги повернул к берегу. Со стороны посмотреть, так мечется человек – очевидно, не у дел – от одного к другому. Но это для постороннего. Свои знают: появился Иван Иванович – значит, закипит дело, не будет простоя. У этого человека были способности охватывать одним взглядом всех и все и тут же увидеть, понять и найти выход, если нет инструмента или неполадки. Шутя, за глаза, его звали «скорой помощью». Ведь и у экскаваторщиков он оказался не для прогулки. Не добежал до берега – обернулся и крикнул:
– Валерий, займись насосной. Не стой!
– Что, у него на спине глаза, вот шило, – буркнул Валерий. Он взял с экскаватора гаечные и разводной ключи и пошел на насосную. Пока снимал крышки, проверял крыльчатку, подшипники, за стеной насосной послышалось урчание тягача, а потом и голос Ивана Ивановича. Валерий выглянул в двери: так и есть – Иван Иванович, на санях – сварочный аппарат, бочки с соляркой, трубы, обрезки досок, бензорез; парни снимают все это с саней.
– Шланги, осторожнее, не поломайте, – суетится Иван Иванович. Он хватает бензорез и несет в насосную.
– Получай, Валерий, ты мне головой за него отвечаешь, понял?
– Понял, – подтверждает Валерий. Поставил бензорез, оглянулся, а Иван Иванович к экскаватору бежит. Валерий помог разгрузить сани, отпустил тягач. Парни уже распалили костер, поближе к костру укладывают на доски негнущиеся шланги.
– Лучше маленький Ташкент, чем большая Колыма, – подбрасывают в костер солярки.
Подрулил Семка, вылез из кабины, несет, как ребенка на руках, рулон толя, передает Валерию.
– Это тебе лично велели доставить на шаблоны.
– Хорошо, – радуется Валерий, – за такой подарок бутылка с тебя, а нож?
Семка лупает глазами:
– Что нож?
– А чем, по-твоему, пальцем выкраивать? – разворачивая хрустящий толь, серьезно спрашивает Котов.
– Ты, Валера, погрей рулон, а то потрескается, – подсказывают со стороны.
Поворачивая в руках рулон, Валерий греет его над костром.
– Ну, так есть нож?
Семка лезет в карман.
– Как не быть…
– Потом верну, напомни, – принимая складной нож и склоняясь над рулоном, говорит Валерий. – Если, конечно, не потеряю или не выброшу…
Несмотря на такой трескучий мороз. Валерий выкроил из толя шаблон хоть на выставку – жалко только, нож от песка сел, толь резать – что хлеб жевать с песком, но зато по шаблону любой сегмент разметить нетрудно: приложил к трубе шаблон, чертилкой обвел – готово, не надо снимать рукавицы.
По шаблонам на трубах он разметил срезы и тогда распалил бензорез. Бензорез долго чихал, стрелял, а нагрелся – и зашелся синим корончатым пламенем. Валерий раскроил трубу, состыковал колено из сегментов и пошел долбить проруби. Распластавшись на льду и прикрываясь рукой от света, Валерий заглядывал в каждую лунку.
– Налимов высматриваешь? – полюбопытствовал Семка. – Видно хоть что-нибудь?
– Темно, как у кита в брюхе.
Валерий поднялся, отряхнул с себя рукавицей снег. Приволок с берега жердь и стал совать ее в каждую лунку, зарубками на жерди отмечая глубину.
– Вот тут самая глубина: сюда бросим храпок.
Валерий завешковал в лунке жердь и подошел к насосной.
– Э-э, мужики, ну что это за выброс, воду закачаем, а она вся в котлован, придется надставить трубы.
Быстро приварили еще трубу. Опять возмущается Валерий;
– Ну куда такую, на выброс, шея журавлиная. Перехватит мороз трубу.
– Валерка, ты что там, ворон считаешь? – кричит от экскаватора Иван Иванович. – Почему не запускаешь?
– Иди запускай. Насос готов. Вот только опустим в лунку храпок…
– Так опускайте, ждете, пока рак свистнет.
Иван Иванович прибежал, потоптался, посовал нос в мотор, обнюхал задвижку, покрутил. Валерий опустил всасывающий храпок, подтянул болты на соединениях. Мастер включил рубильник. Насос взвизгнул, как под ножом, а хватил воды – словно блин начал жевать. По трубе побежала изморозь. На выбросе фыркнула вода. Лед в котловане начал лопаться, оседать. Немного погодя и совсем рухнул, образовалась гигантская воронка. Иван Иванович загнал экскаватор в воронку, и ковш стал черпать это ледяное крошево.
– На бровку бросайте, – приказал Иван Иванович машинистам. – А ты, Семка, отталкивай, да подальше, подальше в русло…
Но тут трубы затрещали, залихорадило на выбросе воду, начались сбои. Валерий бросился к задвижке. Задвижка вмерзла в трубу, и снова в котловане стала резко прибывать вода и подтапливать экскаватор. Иван Иванович побежал к экскаватору и тут же вбухался в наледь. Из кабины Семке было видно, как Иван Иванович, прыгая то на одной, то на другой ноге, смешно колотил себя по бокам. Ну как шаман в кино. Экскаватор дергался на месте, гусеницы схватил лед. Видел Семка, как Валерий подбежал к Ивану Ивановичу и тоже, видать, влип в наледь.
Семка вначале не понял, что это они друг перед другом выплясывают. Валерка длинный как журавль, а маленький Иван Иванович куличком подпрыгивает. Только, морозный парок изо ртов. Погробят машину, дошло до Семки, и он тоже было закричал, чтобы не стояли на месте, но понял: кто его услышит в этом скрежете металла и ветра? Семка спрыгнул с бульдозера и припустил к экскаватору, отталкиваясь от льда и пытаясь подпрыгнуть сразу двумя ногами.
– Ну что ты как кузнечик, – закричал Валерий. – Давай бульдозер, трос.
Семка сообразил, выдрал валенки из наледи и, оставляя куски шерсти на льду, припустил к своей машине. Развернул бульдозер – и к экскаватору. Машинисты, булькая сапогами по воде, завели трос за экскаватор.
– Давай, Семка!! По-ошел, – закричал Иван Иванович простуженным, сиплым голосом.
Семка еще увидел, как Валерий оторвался от наледи, подбежал к бочке, лопатой набрал в ведро солярки. Больше он ничего не мог разглядеть, – навалился от воды туман.
Иван Иванович добрался до экскаватора и по лестнице влез в кабину. Валерий пристроил ведро на проволоке под задвижкой, оторвал от куртки карман, обмакнул в ведро, поджег и снова бросил в ведро. Солярка нехотя разгорелась. Маслянистый, окровавленный язык пламени вылизывал солярку, трубу. Валерка погрел над ведром руки и переместил его из-под задвижки к колену, а задвижку покрутил, и она легко поддалась. Труба снова затрещала, загрохотала, и на другом конце солью полетела паркая вода.
Иван Иванович прибежал с куском войлока, закутал задвижку.
– А ты говоришь – стиляга, – припомнил Валерий и сунул Ивану Ивановичу лопату. – Только усы не подсовывай, а то обгорят, девушки безусых не любят.
– Не зубоскаль, изобретатель, – засмеялся Иван Иванович и подбросил еще солярки. – Ну, я пошел. Ты, Валерий, за старшего будешь, – и передал лопату.
Валерка приставил к ноге лопату, взял на караул:
– Служу Колымскому Мосту!..
