Текст книги "В ожидании счастливой встречи"
Автор книги: Леонид Кокоулин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
«Яшкин наряд»
К вечеру Валерка добрался на ЛЭП, Егор показал вагончик.
– Располагайся тут своим звеном, места хватит.
– Хватит. Всем хватит. А красотища, Егор, какая, а! Настоящий курорт. Олимпийская деревня.
В морозной синей дымке под самым небом-маячили, отсвечивая, гольцы. Вагончики казались крохотными, жались в пазухе сопки. И облака, снежные и причудливые, лежали ниже сопок. Они окутывали вагончики, легко стелились на склонам. И в этой белой нетронутости, в морозной звонкости, в картинности черных стволов лиственниц, в хрупкой ажурности их ветвей было столько величавого спокойствия и вечности, что даже человек, глухой к красоте, словно немел от восторга и не пытался выразить свое ощущение словами. Слова были вялы и бессильны, только глаза ненасытно впитывали окружающее да сердце начинало колотиться в горле. Человек в этой громаде, как песчинка…
– Лыжи есть, Егор Акимович? – поинтересовался Валерка.
– Лыжи. Может, тебе аэросани? Попроси – Яшкин пришлет.
А вечером действительно – легок на помине – прикатил Яшкин и велел собрать бригаду.
Вагончик всех не вместил. Яшкину подали через голову стул.
– Я не барин – постою. Рассиживаться не приходится, – начал Евгений Романович. – В райкоме я обещал линию дать на этой неделе. А что получается, кто тормозит? Кто не хочет работать? У нас нет незаменимых. Бригадир? Найдем бригадира, назовите сами, кто поможет бригаде стать на ноги. Может, я не справляюсь, – Яшкин развел руками, – давайте начистоту.
Брагин высунулся, покашлял в кулак:
– Кто-то тут темнит, а кто?
– Правильно, – поддержал Яшкин. – По-рабочему…
Брагин переждал, пока договорит начальник.
– Изоляторы на макушку горы таскаем на горбах. – Брагин, рванул на рубахе ворот, оголил синее в подтеках плечо и продолжал. – Производительности нет, плана нет!..
– Бригадира надо спросить, Жильцов, это к вам относится, – возмутился Яшкин, – это же безобразие, Жильцов. Людей гробите!
– Погоди, – поднял руку Брагин, – вертолет кто обещал? Провода нет, как линию пускать?
– Я же сказал, провод завтра будет, – перебил Яшкин. – Слушать надо.
– Ну, тогда и приходи завтра…
– Надо не митинговать, а работать, – подытожил главный и стал пробираться к выходу.
Когда Егор вышел на улицу, Яшкин все еще топтался около своей машины. Увидел Егора, поманил его пальцем.
– Плохи, бригадир, у тебя дела, – вздохнул Евгений Романович. – Нет у тебя самолюбия. Да и зарос. Смотри, балки по самые трубы в снегу. Что, отгрести некому?
«Затем и загребли, чтобы не сквозило, стенки-то пустые, паклю мыши на гнезда себе унесли», – хотел сказать Егор, но промолчал. Переминаясь, ждал, что еще скажет Яшкин.
– Ладно, садись, – кивнул Евгений Романович, – на месте посмотрим. – Да-а, – спохватился он, вынул из папки наряд и протянул Егору. – Аккордный, к концу недели линия должна действовать.
Егор повертел наряд, прикинул.
– Ведь не заплатите?
– Это еще что?!..
– Нереально, если и уложимся в срок, то поденка влетит рублей по девяносто, не меньше…
– Твое дело, Жильцов, работу показать. Тогда мы глаза закроем, ставь в табели хоть по двадцать пять часов в сутки. Но я тебя предупреждаю, Жильцов. Ты меня знаешь: не пустишь линию в срок – разговор будет коротким.
– Я вас тоже предупредил, – сказал Егор и попросил остановить машину. Егор остался на обочине, а «Волга» покатила дальше. Егор вернулся в бригаду, выложил наряд.
– Пусть проект новый дают, – зашумели лэповцы.
– Какой еще проект, по-другому не придумали строить ЛЭП.
– Но и так тоже невозможно.
– Можно.
– А как? Говори, говори, Акимович, – настаивали самые нетерпеливые. – Гроши ведь дают, и немалые.
Все притихли.
– Разобьем бригаду на два звена. Одно работает, другой спит. Это на натяжку провода, – уточняет Егор. – Остальные на подхвате – комплектация, гирлянды, Метизы, дрова, костры для подсвета. Раскатка провода – лом в землю, на лом барабан, чтобы не возиться с подъемными механизмами, тормозными приспособлениями.
– Понятно, рискуешь, бугор? А если соберет «бороду»?.. Провод погробим.
– Порасторопнее выбирать провис, тогда и не будет «бороды».
Легко сказать, ребята помнят, как носились дикими кошками по опорам. Если барабан в три-четыре тонны раскрутился, выдал трос, а ты не успел выбрать слабину; то получается алюминиевый клубок – «борода», сто лет не распутаешь…
– А что, братва; покажем класс, – хорохорится Валерий. – Кровь что-то застоялась.
У Валерия звено – пятерка «лазутчиков». Любой на траверзе чечетку выдаст. Егор Валерию за это лихачество не раз «внушал», но в душе гордился парнями. Валерий недавно, в прошлом году, поставил рекорд по натяжке провода. Когда делали подход к Колыме, с других ЛЭП приезжали делегации посмотреть, убедиться. Валеркино-то звено в пять человек за три дня срабатывало столько, что бригаде в десять человек при нормальной схеме работы не управиться за месяц. Но это, конечно, рывок. Егор понимал это хорошо. Долго не выдюжишь, да и не все на это способны.
– Не знаю, Валерий, – сказал Егор. – Что-то не могу решиться твоим методом, без страховки. При такой стыни-то, столб как свечка – скользкий, погробитесь, боюсь пускать вас на опоры.
– Можно подумать, бугор, – зашумели лэповцы, – что мы первый день здесь, всю жизнь на берегу Черного моря валяемся. Ты нас с кем-то путаешь. Раз Валерка говорит…
– Ну, ладно-ладно, завелись, – сдался Егор. – Только не лихачить.
– Ну и не дергать за штаны, – огрызнулся Валерий.
Егор усмехнулся, вспомнил, как Валерку однажды схватили за штанину, когда он без пояса бросился на столб…
Как перед боем командир проверяет своих бойцов, так и Валерка осмотрел своих товарищей, не забыли ли чего. Осматривал придирчиво, не только инструмент, но и кто как одет. Все ли нашили войлочные наколенники. Мелочей тут не может быть: дырка в кармане – вылетели пассатижи, пропала работа, подвел всех…
На трассу «лазутчики» выехали на тракторе, трактор тащил груженные бухтами провода и такелажем сани. Монтажники сидели укутанные в шубы, словно бояре. Тяжело скрипели полозья. Следом по колее шли остальные с топорами, пилами на плечах.
Трактор подтащил сани к анкерной опоре, монтажники сразу шубы долой остались в легких куртках. Ни минуты промедления.
Одного монтажника Валерий оставляет на «барабане» выдавать провод, двоих – на опоры, Валерий с Петро, тракторист и еще один – «готовить когти», заряжать карабины.
Вместо ремней на когтях хомутики из шинки – тоже Валеркино приспособление. Подбежал монтажник к опоре, ноги в «стремя» и на когтях тюк, тюк по столбу – и на траверзе, запасовывает провод в зажим-«крокодил», закрутил три гайки, тряхнул ногой – коготь слетел. «Карабинер» подхватывает когти и бежит к следующей опоре. Этим временем верхолаз карабин вставил в шарнир, зафиксировал трос, с траверзы вжить по столбу – потому и наколенники войлочные – и бегом к следующей опоре, обгоняя провод, а там уже его ждут и когти и карабин… И с ходу опять на опоре…
Неделю пылали костры, ревели пилы, ухали и стонали распадки. А в понедельник Егор переступил порог кабинета Яшкина.
– Молодец, Жильцов! – поднялся Евгений Романович. – Честно сказать, не ожидал… А это что? А, наряд, – сбавил пыл главный. – Давай так, Жильцов. Часть объемов в этом месяце пропустим, а другую часть придержим на следующий. Какую – реши сам, уловил?!
– А что я ребятам скажу?
– Предел должен быть? – вставил Яшкин.
– Комиссия линию приняла – халтуры нет. ОТиЗ проверил объемы, расценки, все сошлось без туфты.
– А я разве сказал туфта? – нетерпеливо перебил главный бригадира. – Сто рублей в день? Вы что!..
– Все по закону – коэффициент, надбавки, все тут.
– Коэффициент – не деньги? Надбавки – это что, по-твоему?..
– Не кричите, я тоже нервный, – тихо сказал Егор, – предупреждал ведь вас…
– Наплодили хапуг, – услышал за своей спиной Егор…
Мост
Милентьев получил телеграмму, это был ответ на его последний запрос в мостостроительную организацию. Ответ был краток и категоричен: «Форсированное строительство моста через Колыму не представляется возможным». Игорь Александрович растерялся. Надеялся и верил: подрядчика заинтересует предложение гидростроителей, тем более был обещан солидный аванс, а доставку рабочих на объект и многие другие льготы строительство брало на себя. Милентьеву ничего не оставалось делать, как идти с докладом к Фомичеву, а, собственно, что было рассказывать, и так все было ясно, показать только телеграмму.
Фомичев пружинисто встал с кресла, распахнул окно и резко обернулся. Хлынул морозный туман, серым котом полез под стол. Владимир Николаевич зябко передернул плечом, хлопнул рамой. Туман растаял, а он все еще стоял, скрестив тонкие руки на груди.
– Хорошо! Еду к монтажникам, – принял решение начальник стройки. На ходу надел пальто, шапку – и в двери. – Гони в гидромонтаж, – приказал он шоферу.
«Газик» одолел крутой подъем, обогнул бетонный завод и выедал на заставленную техникой монтажную площадку. Лавируя между конструкциями и арматурными сетками, подрулил к цеху.
В цехе металлоконструкций тоже было тесно. «Выросли из одежки» летом незаметно было, работали на открытом воздухе. Теперь каждый в тепло жмется. Тут и варят, и вальцуют, и кроят. «Надо будет этим летом расширить монтажников», – решает Фомичев.
Владимир Николаевич пробрался в глубь цеха. Встретил Жильцова.
– Нарушаешь технику безопасности, – Фомичев прикрыл рукой глаза от сварки.
– Ставили «шторки», – начал было оправдываться Егор Акимович.
– Не оправдывайся, – остановил его Фомичев. – Доложи Крайнову, пусть тебя накажет. Это же недопустимо – людей травмировать.
Фомичев обошел ножницы «гильотины», где под стенкой буквой «П» стояли скамейки, бочка с водой, пожарный, окрашенный в красную охру щит с двумя конусными ведрами. Гул в цехе начал стихать. И скоро Фомичева обступили курильщики.
Начальник цеха Крайнов протиснулся в круг. Он догадывался, зачем пожаловало высокое начальство, и немножко переживал, что не увидел раньше, не встретил. Некстати сорвавшимся голосом сказал:
– Товарищи, к нам приехал…
– Не надо, – остановил его Фомичев. – Они и так видят, кто приехал, а зачем приехал, сам скажу. Придвигайтесь поближе, – помахал рукой Фомичев. – Покучнее садитесь.
Задние наперли, и кольцо вокруг Фомичева сузилось.
– Без моста нам не жить, – начал Фомичев.
Чихнул бензорез, кто-то выдернул рубильник, и сразу прихлынула тишина.
– Не жить нам без моста, – повторил Фомичев. – Вы знаете это не хуже меня. Будем строить через Колыму мост. Вот приехал посоветоваться с вами, как будем строить.
Егор Жильцов вспомнил, как этой осенью загорали на том берегу, как по-пластунски с берега на берег перетаскивали по тонкому льду взрывчатку. К вечеру из-за горы пахнуло, дунуло словно подогретым воздухом, что редко бывает осенью. В какую-то минуту вздыбилась река, сломала лед. Многие не успели перебежать реку, сидели потом тоскливо на камнях, ждали, когда притихнет шальной напор воды. Тогда еще начальник стройки заверил – это хорошо помнит Жильцов, – что это последняя навигация без моста. Так дальше не может жить стройка. Что, дескать, этой зимой поставим мост. Вот на этом самом месте, в самом горле реки. Не только самосвалы, тяжеловесы пойдут, влюбленные на мост будут приходить. Егор тогда многие слова пропускал – привыкли к обещаниям. Конечно, подумал Егор, на насыпи монтировать куда проще. Все это так. Но, скажем, даже перекроют реку и поставят мост. А ну как ударит паводок, а плотину не успеют разобрать… Вон она какая, река, надавит. И мост сорвет. Черт ее удержит. По пять метров в час скачет. Сколько Егор повидал за свою жизнь рек, а такую ни разу не приходилось.
– Владимир Николаевич, мы никогда мостов не строили, тем более такой грузоподъемности, – послышались вздохи, – не шуточное дело.
– Ну, а что вздыхать? Правильно. Но, кроме вас, некому… Что на это скажут бригадиры? Ну вот ты, Егор Акимович?
– Скажи, Егор, – поддакнули монтажники.
И снова взялись за курево.
Кто-то приоткрыл дверь, и синяя от табачного дыма и сварки стенка колыхнулась, когда встал Егор. Он подошел к бачку, налил в кружку воды, не торопясь попил, опрокинул основательно кружку и тогда заговорил:
– Что и говорить, без моста сейчас всех лихорадит. Если реку брать, то это надо делать теперь. Это сейчас она только такая – притаилась, будто сухая прорезь между горами. А в паводок что творится?! Сами знаете: не успел накинуть конструкции, раззявил рот – сраму не оберешься здесь, на больших порогах. Представляете, что тогда произойдет?.. – Егор хотел было прикурить бычок, но раздумал. Замял окурок в широкой, словно совковая лопата, ладони и снова заговорил. – Как бы стали наводить мост? А так, методом «надвижки», на пилонах. Выдвинул секцию, балансируй грузом, в критический момент консоль переделять начнет – подставил под нее колонну и дальше выдвигай. Хоть восемнадцать, хоть тридцать шесть месяцев… И работа, и зарплата растет. – Егор спрятал улыбку в рыжие насупленные усы. – А мы хотим за четыре месяца тысячу двести тонн конструкций поставить. Вы тогда на совещании говорили, – ткнул в сторону Фомичева Егор Жильцов. – Во что это обойдется? Труд, и немалый. Деньги тоже считать надо. Теперь все считают в свой карман. – Монтажники заулыбались: стимул. – Вот я и говорю – стимул, стимул. – Егор поискал кого-то глазами, но не увидел. – Ответственность. Опять, какой человек, – Егор повысил голос. – Безответственность что стручок без семян. – Егор обернулся, посмотрел, куда бы сесть.
– Ты давай, Егор, не отлынивай. Про стручок – это одно, про монтаж давай, – зашумели монтажники.
– А что про монтаж, начальник сказал. Я вот помню, это было еще на Волге, вот так же приехал к нам начальник стройки, как бы, скажем, Владимир Николаевич. Рассказал проект, Волгу разве сравнишь с Колымой: ширина – куда-а, эта язва, Колыма, круче, а та шире, три года двигать мост по проекту. А мой бригадир, Павел Илларионович Неустроев, возьми да и скажи начальнику: «Если поставлю мост не за три года, а за три месяца, заплатишь по этому наряду?» Уж не помню, сколько было, то ли двести, то ли триста тысяч… Начальник вспыхнул, как факел, загорелся: «Давай, – говорит, – и орден еще дам». По рукам ударили.
Монтажники засмеялись.
– Вон куда Егор гнет.
– Ну-ну, давай, Егор Акимович, ну что, поставили мост?
– Как ставили-то? – нажимают монтажники на Егора.
Фомичев и тот свой интерес не скрывает. Жильцов прижег сигарету, раскурил, подождал, пока голоса поутихли.
– А получилось все так. Конечно, работали часов по пятнадцать, но дело не в этом. Поначалу наш бригадир дня на три закрылся с другими бригадирами, помощниками у себя в будке. Вышли, покачивает их – обалдели от табака. А дальше сделали баржу. Монтируем на ней ферму-пролет. Подводим баржу к быкам, ставим, между быков ее на якоря. Открываем в барже люки, пускаем воду: баржа оседает, а ферма садится на опоры. Как только совмещаются оси, закрываем люки. Отводим из-под фермы баржу. Откачиваем воду и снова ставим под монтаж. И так следующую ферму. За три месяца мост готов… – стоит… как молодой…
– Вот это да! – ржали монтажники. – Стоит, значит. Здорово!
– Заплатил начальник-то?
Егор тоже рассмеялся. Вспомнил «Яшкин наряд». Тогда все до копеечки по «Яшкиному наряду» заплатили. А «Яшкин наряд» так и прилип.
Засмеялся и Фомичев.
– Ну что ж, у деловых людей должен быть и деловой разговор, – сказал он.
Егор уже было уселся на свое место, но снова вернулся на круг.
– По мне, дак так. Чтобы с доставкой конструкций не вышло, как у нас частенько бывает: на бумаге споро, а на деле голо.
– А так – глаза боятся, а руки делают. Придется по две смены, не меньше, упираться, – подал голос Петро Брагин из дальнего угла.
– Оговорим с профсоюзом. Ввиду особых условий, я думаю, договоримся, – твердо сказал Фомичев.
– А правда, товарищ начальник, – спросил все тот же Петро, – ваш проект не нашел сторонников? Не поддержали вас ни специалисты по мостам, ни в Ленинграде.
– Правда, – начальник стройки прикурил у рядом сидящего монтажника. – Запретили монтаж моста с устройством насыпи. Гидропроект отверг наше предложение.
– На риск идете?
– Другого не вижу.
– Стало быть, необходима электростанция?
– Необходима. Судите сами: наш ведь край развивается. А какое развитие без электровооруженности. Мы сейчас только потребляем, на шее сидим у добытчиков, держим валютный цех на голодном пайке – особенно в разгар золотодобычи, в летнюю пору. Дефицит возрастает до предела. Отключают прииски, но нам дают, значит, что из этого следует?! Чтобы мы как можно быстрее задействовали агрегаты. Вам решать. Исход пятилетки в ваших руках. За вами слово. Вы хозяева положения.
Разговор монтажникам нравился. Начистоту, как и полагается между людьми.
– Поддержать надо – ясное дело, – снова подал голос Петро. – Что тут темнить. Шапками реку, конечно, не закидаешь.;
– Не закидаешь. Это верно, – подтвердил Жильцов. – Подумать надо. Будет вам ответ, Владимир Николаевич, «раскроим» ваш проект, обмозгуем – скажем.
– Утаите, времени-то в обрез. – Фомичев встал, попрощался с монтажниками.
Монтажники не расходились. Теперь все они насели на Егора.
– Ты бы, Егор Акимович, внес ясность, как будем собирать конструкции, если возьмемся. Или, может, не стоит до поры до времени раскрывать карты?
Егор только посмеивался.
– Я и сам еще не знаю, мужики. – Монтажники теснее подвинулись к Егору. – На отсыпке работать, конечно, сподручнее – не болтаться на ремнях над пропастью…
– Может, паром какой применить, баржу?
– Баржу? С баржи не получится, не получится, мужики. При таком течении никакой паром не удержишь, собьет водой. Катера, водометы и те валит. – Егор опять замолчал. Выждал, может, еще кто скажет. – Я так думаю, – снова заговорил он, – успех дела решать будет наша расторопность, смекалка, сноровка… Дело это новое, «необкатанное», тут можно и шею сломать. На мой бы взгляд, дак не мешало этот проект испытать прежде…
– Как испытать, каким образом? – зашумели монтажники.
Егор поднял руку.
– Ну что вы, как осы! Послать своего человека в Гидростальпроект, не шуметь, не кричать, проверить. Есть же у нас там свои ребята.
За эту мысль ухватился и Крайнов. Тихий и незаменимый человек Крайнов. С людьми немногословен, застенчив. Пожалуй, это еще с детства у него. Заикался, ребята передразнивали. Так и привык все особняком. С женой больше молчал. Ее отъезд не изменил распорядка жизни Тимофея Никаноровича. Гидростроители подшучивали над Крайновым, и кто-то пустил байку, что, дескать, Никанорович сразу после свадьбы сбежал к своей любимой – Вилюйской ГЭС. Он только улыбался. Улыбка Тимофея Никаноровича обезоруживала – детская, беззащитная, добрая.
На Вилюе да и на Колыме без него не мыслили стройки. Вроде бы и незаметный, а незаменимый. Обязательность Крайнова вошла в поговорку: «Я по-крайновски», – скажет иной, и веришь. Раз по-крайновски – доведет дело до конца. Не помнят ни на Вилюе, ни здесь, на Колыме, чтобы Крайнов подвел. И на этот раз Тимофей Никанорович не стал откладывать поездку в долгий ящик. А так как дело было щекотливое, ответственное и горячее, то сам поехал на материк.
Запорожская контора Гидростальпроект треста Гидромонтаж встретила Крайнова не то чтобы недоброжелательно, скорее наоборот – ему сочувствовали, но нетрудно было понять и Гидромонтаж. Им для эксперимента нужно было создать микроклимат, приблизить по техническим, климатическим и прочим условиям эксперимент к Колыме. Разработать схему монтажа.
Крайнов неделю не смыкал глаз: днем доказывал, упрашивал в тресте провести эксперимент, а по ночам отрабатывал схемы и варианты. Перед его преданностью делу, убежденностью сдавались самые ярые противники. Они же и помогли Крайнову экспериментально проверить проект Фомичева и дали добро.
В морозном непроглядном тумане ворочались самосвалы, бульдозеры. Монтажники поставили свои вагончики-балки. Повесили на самых видных местах плакаты, лозунги, и сразу стало видно, кто здесь работает, что делает, когда закончит и сдаст объект.
Только и усомнились бетонщики да плотники: успеют ли навести такую переправу.
Над монтажной площадкой чертили небо стрелы кранов. Выросли гигантские торшеры – опоры-светильники. Уж как-то так получилось, что Егор Жильцов выделился среди других бригадиров – стал старшим, да и по опыту и по возрасту он был постарше других. И пожалуй, среди всех он был единственным человеком на монтажном участке, который имел дело с мостами. К нему прислушивались. И он внес предложение о предварительной сборке – на отдельной площадке собирать узлы, маркировать и уж потом переносить на место. Это новшество было не случайным: попробовали с колес монтировать – выходила заминка. По-видимому, и дорога, и перегрузки, и разгрузки – все сказывалось на некоторых деталях, и они деформировались. Приходилось детали разгружать, выверять. Было тесно, неудобно.
Казалось бы, конструкции моста, особо при монтаже, не отличались, скажем, от конструкций при сборке завода, но это только на первый взгляд. Вроде одно и то же дело, тот же металл, да не тот. Свои секреты, особый и металл. Предположим, если ставить на здания фермы и окажется лишняя консоль – взял бензорез, обрезал. Не хватает – нарастил, приварил. Болт не идет – подрезал отверстие. А тут к другой марке и близко с бензорезом не подойдешь. Каждый болт, отверстие, стык, узел со своей «биографией», со своими допусками, паспортами. И на английском, на немецком, на французском языках. На микроны идет счет допускам, тут не разгонишься. А сколько вспомогательных конструкций, чтобы собрать в узел. Сколько надо выкроить шаблонов, сварить швов, собрать приспособлений. А когда пришлось править балку моста нижнего пояса, понадобился кондуктор – целое сооружение. Тогда кто-то из монтажников рассказал байку, будто бы исторический факт. Когда строили Исаакиевский собор в Петербурге – тридцать семь лет строили, при трех императорах, – так Александру II так понравился собор, что он сказал архитектору: «Назовите цену, и я отблагодарю вас за работу». Август Монферран тогда ответил: «Спасибо, государь император, ничего мне не надо. Если можно, отдайте только леса и подмостья строительные». – «Возьми», – тут же сказал император. А потом за голову схватился: три года перевозили эти леса во Францию.
Так что и подсобной работы на мосту было предостаточно. День и ночь, не утихая, стучали молотки, сверкали огни электросварки. В морозном тумане, словно в молоке, плавали монтажники, собирая конструкции.
Пришел поглядеть на это дело и Иван Иванович. Пошустрил, пошустрил между монтажниками, потом отыскал Жильцова, под локоть его – и в сторонку.
– Что же, Егор, растележился тут, разбросал металл. Нервозность какая-то получается, – стал он выговаривать бригадиру.
– Ладно уж, вижу сам, Иван. Проверили график, – сознался Егор. – Отставание на три дня за неделю.
– Вот-вот, – закрутил головой Иван Иванович. – Может, зря ты на стапелях начал предварительную сборку – потеряешь время, – монтировал бы сразу по ходу насыпи…
– Сразу, говоришь? Без предварительной сборки? – Егор подвел Ивана Ивановича к пескострую, где отбивали стыки, тут же маркировали и пластины соединений.
– М-да, – сказал Иван Иванович, рассматривая поверхности соединительных швов, – так дело не пойдет, не шлифует, а только гладит… Такой стык работать не будет.
– Не будет, я разве говорю – будет… Нет. Поверхность должна быть идеальной – стык должен «замыкаться». Никакой подвижки, все мертво схвачено. Представь только: если стык не будет работать – в два счета расхлябается мост… А чем отбивать, – Егор потянул Ивана Ивановича за рукав к куче песка, пескоструи жадно сосали его шлангами и со страшным свистом выбрасывали из сопел на грунтованные суриком конструкции. Монтажники в очках и в войлочных костюмах едва удерживали отбойники. Но сколько ни держали на одном месте, на металле сквозь грунтовку едва пробивалось с гривенник пятнышко и тускло маячило на отработанной поверхности. Иван Иванович поддел из кучи щепоть, растер песок в пальцах.
– Разве этим песком проймешь металл…
– Манная крупа. – Петро выключил пескоструй. – На, смотри, мелкий, да и то с графитным включением, как на масле замешен, только лижет. Сколько ни бьемся, больше пяти квадратов не можем отпескоструить за смену. – Раздосадованный Петро откинул в сторону бронированный шланг.
Подошел Тимофей Никанорович к пескострую, поздоровался с Иваном Ивановичем.
– Что себе думает начальство, – набросился Иван Иванович на Крайнова. – Песка не стало, что ль, на Колыме? Золото есть, песка нет, да? Песка не стало!..
– Если у тебя есть, давай, куплю, – с досадой откликнулся начальник участка. – Мы уж прикинули: если так дело пойдет, потребуется год. Это только чтобы отпескоструить стыковые соединения, а их много-мало – четыре тысячи квадратных метров.
– Ты бы вот, чем мурыжить парней, – кивнул в сторону монтажников Иван Иванович, – послал бы Петро в разведку.
– А чего, верно земляк говорит, – поддержал и Егор Жильцов, – пусть поищет, вдруг найдет…
– Петро! – позвал Тимофей Никанорович. – Иди-ка сюда.
Петро подошел.
– Обижается на нас Иван Иванович, задерживаем, говорит, строителей.
– Ладно ему заедаться. Пусть возьмет пескоструй, я погляжу, что он за ас. Этой «мазутой» строгать сталь. – Петро пнул кучу.
– А ты добудь какой надо песок. Кто тебе его принесет, – повысил голос Иван Иванович. – Любите, чтобы на на голубой тарелочке…
– Знаешь, Иван Иванович, иди ты знаешь куда, – озлился Петро, – до тебя тут…
– Не можешь, значит. На дело тебя нет, а лаяться – кобеля съел, так выходит?..
– Если пошло на то, то и найду…
Начальник участка поглядел на Ивана Ивановича.
– А что, и пойдет, и найдет, и добудет песок. Я в Петро не сомневаюсь нисколько. Отпустишь, Жильцов?
– Пусть идет.
Петро сходил в обогревалку, сбросил войлочные доспехи, вернулся с мешком за плечами.
– Ну, бывайте здоровы, не поминайте лихом.
– Ни пуха ни пера, – кричали вслед Петро.
Петро ушел в тайгу, а график наполз на красную линию.
– «Рубите» предел, – наседал на монтажников Крайнов. – Ты, Жильцов, смотри. Брагин, может, до окончания века песка не обнаружит. Его, может, и в природе тут нет, ты это учитывай…
– А. ты, командир, сопла давай, – повышал голос и Егор.
Пескоструйные машины теперь, не отключались даже в обеденный перерыв, но дело почти не двигалось.
Петро Брагин ушел в тайгу и канул. «Зря отпустили одного, – переживая Крайнов. – В такую стынь недолго и сгинуть человеку. Да мало ли что может случиться: подвернул ногу, спички потерял, наткнулся на шатуна». Такие мысли не одному Крайнову лезли в голову.
Егор успокаивал себя: «Петро – мужик бывалый, таежник, голову зря не сунет куда не надо». А душа болела, я на следующий день снарядил Егор еще двух человек искать песок и наказал им:
– След Петро обнаружите – не бросайте…
Попытать «песочное» счастье отправлялись и добровольцы. Возвращались, вытрясали на стол Крайнова кисеты, мешочки – песок был непригоден.
Тревога за Петро передалась и монтажникам, они выбегали на реку, где пошире огляды, или за лысую гору – не покажется ли где Петро. Три дня тянулись, как три года. Иногда ругали Петро последними словами. Настырный, разве можно так издеваться над коллективом, лучше бы и не посылать.
Петро Брагин на участке показался неожиданно: вдруг вышел из-за уборной с тяжелым мешком за плечами. Его и не сразу узнали – закопченный, оборванный. А признали – сбежались, окружили. Ощупывать мешок он не дал. До конторы проводили толпой. Прорабская не вместила всех, толпились у дверей, пялились через головы, вставали на цыпочки, заглядывали в окна. Но вот донеслось из прорабской: «Кварцевый!» И Петро на руках вынесли на улицу. Под шум, под крики: «Вот же черт», «Надо же, где нашел?!»
– Где был, там меня нет, – смеялся усохший, но довольный Петро.
И не сосчитать, сколько ручьев и речек разворошил Петро – все не то. И уже возвращался домой. Вышел на речку. Огляделся и облюбовал для перекура «язык», что сильно выдался и порос молодым тальником, вроде бывшая коса. Он расчистил снег, натаскал дров, запалил костер, приставил чайник, посидел, покурил, напился чаю, передохнул. И тут обратил внимание, что песок в костре переливается, течет. И блестки в нем вспыхивают. Разгреб лопатой огонь: действительно песок струится – значит, чистый, нет примеси. Петро еще подумал: «Картошек бы сейчас». Встал на колени, сгреб лопатой угли, золу, взял горсть с краешка, где похолоднее, и сразу почувствовал, словно рашпиль держит. Поднес к глазам и не поверил: песок был что надо, именно такой, какой он искал. Он вытряхнул из мешка старую пробу. Еще покурил, подождал, пока песок остынет, и стал ссыпать его в мешок. От жадности ли, от восторга, но насадил полмешка, едва закинул за плечи. Чем ближе подходил к дому, тем тяжелее становился мешок, а бросать такой песок по дороге было жалко. Вот он из последних сил и нес мешок.
Организовали вывозку песка. Дело сдвинулось, но время было упущено. График скакнул всего на воробьиный шаг.
– Неподатливо получается, Егор Акимович, сколько отнимает рук, а времени?
Жильцов только поглядел на Петро, но промолчал, вроде бы и не расслышал. Он и сам скрепя сердце смотрел на эту самодеятельность. На противни из листового железа – чуть поменьше волейбольного поля и побольше теннисного стола – засыпали песок. Эти жаровни дымили и дымом и паром, к ним было трудно подбираться монтажникам, чтобы лопатить песок, особенно на середине противня: обжигало руки, задыхались от дыма, в валенках было сыро, сапоги коробились от жары, морщились голенища.
На перекуре Жильцов подсел к своему звеньевому.
– Ты вот скажи мне, Валерий, чем звеньевой отличается от рядового монтажника?
– Как чем? Тот же винтик, только шляпка поболе, – ответил Валерий.
Бригадир погрыз спичку.
– Правильно, Валерий. Этот шурупчик с большой шляпкой и должен, выходит, шурупить больше, как?..
– Ну, допустим.
– Раз так, значит, надо сушильный агрегат.
– Посылай на ВДНХ в Москву. Добуду.
– Хорошо. Дорабатывай смену, вечером посидим, подумаем.
На стыке смен Егор еще напомнил Валерию о вечере. Парни тоже не отстают: «Давай, бугор, решай, припекло с песком». Егор с Валерием поискали укромное местечко, забрались в инструменталку, чтобы никто не мешал. Егор повесил на планку снаружи замок, а изнутри на крючок двери взял. Только убрали с верстака инструмент, расположились с чертежами, как Валерий слышит, кто-то скребется в дверь, поглядел: проволочка просунулась в притвор, крючок отскочил – на пороге первая смена, никто не ушел.
