Текст книги "Мозги"

Автор книги: Леонид Лайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14

Выйдя из кабинета отца, Джозеф направился к себе в комнату. Теперь он мог вздохнуть свободно. Угроза, которой он так боялся весь этот день, миновала. Он помнил, как сурово посмотрел на него отец, когда он входил в его кабинет, как он дрожал всё то время, когда отец отчитывал его перед братьями и как он вздрагивал и съёживался, когда отец начинал говорить особенно громко и сердито. Но теперь всё кончено, и Джозеф мог вздохнуть свободно. Всё страшное было позади, и теперь он мог пойти в свою комнату и лечь спать.

Но в это же самое время, какое-то другое чувство поселилось внутри него, и оно было в несколько раз сильнее и того чувства страха, которое он ощущал в течение дня, и того чувства облегчения, которое он испытывал теперь, когда шёл по коридору к себе в комнату. Он ещё не до конца понимал, что это было, но уже через несколько секунд после того, как он вышел из кабинета, это чувство полностью охватило его.

Это была обида, горькая обида за то, что там, за дверьми, его отец и братья остались решать серьёзные проблемы, а его отправили спать.

И так было всегда. Ещё в детстве братья отказывались брать его с собой, когда ходили в кино, играть в теннис, шахматы. У Джозефа никогда не было друзей, он не умел общаться со сверстниками. Всё у него получалось слишком грубо, неуклюже. В школе все дразнили его «бегемотом» за то, что он был маленьким и толстым. Когда отец записал его в кружок юных ботаников, он вскоре ушёл из него, потому что его постоянно подгоняли и дразнили «тюфяком». Приходя домой после школы, он часто плакал, уткнувшись лицом в подушку.

Единственным человеком, которому он доверял, которого любил, была его мать. Он вспомнил, как однажды мать зашла к нему в комнату и застала его плачущим. Он рассказал ей о своей детской обиде. Но она положила ему руку на голову и, улыбнувшись, ласково спросила его, хочет ли он стать высоким и сильным. Джо посмотрел на неё недоверчиво и спросил, возможно ли это. А мама сказала, что это вполне возможно, если, конечно, он сам постарается. На следующий день они вместе направились в тренажёрный зал.

Затем Джо начал заниматься баскетболом. Через некоторое время он почувствовал себя намного увереннее, однако, детские обиды не давали ему успокоиться. Он продолжал сторониться сверстников, а вскоре и вовсе стал агрессивным и озлобленным. Теперь он знал, как нужно отвечать на обиды и дерзкое обращение. Принцип "не дать себя в обиду" стал главным в его жизни. И чем больше он решал свои проблемы при помощи силы, тем больше был уверен в том, что это был единственный для него и самый верный способ. Он мало уделял времени и внимания учёбе, заботясь лишь о своей физической форме. Со временем он почувствовал отсутствие необходимости думать о чём-либо серьёзном вообще. Он, казалось, бросил вызов всем вокруг. Но если поначалу Джозеф мог контролировать себя и знал, когда и с кем он должен был вести себя так или иначе, то со временем он всё меньше и меньше задумывался над своими поступками.

Но в тот вечер после семейного совета, направляясь в свою комнату и прокручивая в голове всё случившееся с ним, он, вдруг понял, что своим упрямством и вызывающим поведением нанёс вред лишь себе. Он мог обманывать кого угодно вокруг, но только не себя. Заставив себя взглянуть на себя самого со стороны, он увидел человека, не научившегося в жизни ничему, кроме желания быть дерзким и вызывающим человеком. Он ничего не знал, ничего не умел и был не способен решать не только вопросы семейных дел, но даже свои собственные проблемы. Решать по-настоящему, а не так, как он привык это делать. Он подумал, затем о своей матери, и о том, что именно она больше всех переживала за него. Ему захотелось вдруг, чтобы всё было, как в детстве. Чтобы она так же пришла к нему в комнату, он рассказал бы ей о своих проблемах, а она дала бы ему добрый материнский совет. Но в этот раз он постарался бы следовать её советам более серьёзно и ответственно, не причиняя ей боль, а, наоборот, заставляя её гордиться своим сыном. Он подумал и о том, что она, вероятно, знала уже о случае в казино, и ему было особенно стыдно за это происшествие именно перед ней. Он представил себе, как она, должно быть, расстроена, и не знал, как посмотреть ей в глаза. Но всё же, именно её, свою мать, он хотел бы теперь увидеть.

Думая в тот момент о матери, Джозеф не знал, и не мог знать, что мать остаётся матерью в любой ситуации, что бы ни случилось с её детьми. Какие бы ошибки они не совершили, мать всегда старается понять их и простить. Именно поэтому мать Джозефа, Джулия Каннингфокс уже ждала сына в его комнате.

– Мама, – удивлённо произнёс он, войдя в комнату.

– Джо, – устало сказала она, – как…как же так?! Когда я обо всём узнала, я не поверила. Скажи мне, Джозеф, ведь ты не хотел так поступать?

– Не знаю…

– Ты ведь был всегда таким хорошим, добрым мальчиком…

– Люди, работающие в моём казино, теперь называют меня "диким Джо", – усмехнувшись, сказал он.

– Ужасно!

– Да…

– Отец решил теперь брать тебя с собой на работу. Мне кажется, что так будет лучше. Это значит, что он всё ещё верит в тебя и надеется, что ты сможешь всему научиться…

– Ты тоже веришь в меня?

– Конечно, – уверенно ответила мать. – Тебе просто нужно самому постараться.

– Мне кажется, что у меня уже ничего не получится.

– У тебя всё получится! Я уверенна. Только будучи рядом с отцом, постарайся внимательно следить за всем и запоминать. Представляй себе, что всё это ты делаешь сам. И когда ты всему научишься, станешь таким же ловким и умным, как твой отец и братья, ты сможешь сам управлять своим казино.

– Мне придется многому учиться, – устало ответил Джозеф. – На это уйдёт слишком много времени.

– Ты должен суметь воспитать в себе и контролировать такие качества, как серьёзность, порядочность, ответственность. Ты должен научиться ценить своё время и думать, прежде чем что-либо сделать или сказать. И не забывай, что при всем при этом, ты должен оставаться просто хорошим человеком, – а это гораздо труднее…

– Да, это будет трудно, – пробормотал Джозеф.

– Нет ничего в жизни, чего ещё не сделал бы человек, – тихо сказала Джулия, гладя сына по голове, словно маленького ребенка. – а это означает, что и ты справишься. Ну, ладно, Джозеф. Уже довольно поздно. А вставать тебе с завтрашнего дня придётся очень рано. Так что, тебе пора спать. И самое главное, – добавила она, выходя из комнаты, – помни, что я во всём тебя поддержу.

После разговора с сыном Джулия направилась в рабочий кабинет мужа.

Питер и Кевин уже разъехались по домам.

Старый Каннингфокс сидел, опустив голову на руки, с крайне угрюмым выражением лица, чрезвычайно уставший.

– Боюсь, мы окончательно упустили время, Джулия… – тихо сказал он вошедшей жене, – и потеряли сына.

Она молча подошла к столу и села напротив Каннингфокса.

– Я сам во всём виноват… – продолжал он. – И все свои ошибки я могу перечислить одну за другой…

– К чему? – спокойно ответила Джулия. – Ошибки необходимо не перечислять, а исправлять. Раз ты всё это понял, будем надеяться, что понял ты всё, у тебя есть шанс исправить хотя бы что-нибудь. Теперь тебе придётся вплотную заняться сыном самому. И делать это необходимо терпеливо, проявляя тактичность. Самое время понять, что Джо такой же человек, как и ты и заслуживает должного к себе уважения.

Каннингфокс ничего не ответил. Возможно, он понимал, что жена была права, и сознание того, что он сам всё последнее время ошибался, сжигало его изнутри.

– Уже очень поздно, Моррис… Иди спать. А завтра всё спокойно обдумаешь.

Глава 15

Ни сам Моррис Каннингфокс, ни его сыновья никогда ранее не чувствовали себя более напряжёнными, чем после последнего семейного совета.

Никто из них не признавался друг другу в том, что этот совет дал им понять, что в семье назрела серьёзная проблема, предпосылки которой они сами отказывались замечать в течение долгого времени.

Питер Каннингфокс ехал домой с тяжёлым осадком в сердце. Мысль о том, что и он, и его брат, и его отец вместе лишили Джо возможности быть полноценно образованным человеком, махнув однажды на него рукой, заставляла его чувствовать себя настоящим негодяем. Ещё больше его угнетала мысль о том, что всё это делалось лишь для благополучия их семейного бизнеса.

Питер ехал домой. Он надеялся, что за те семь-восемь часов, что оставались до утреннего подъёма, он сможет и немного выспаться и, хотя бы, немного отвлечься от того, что происходило в доме его отца.

Однако лишь только он въехал во двор, тут же понял, что отдохнуть ему, всё же, не удастся.

Миссис Оул, его экономка, стояла на пороге его дома с руками в боках.

Питер знал, что это было плохим знаком.

Необходимо отметить, что мир семьи Питера Каннингфокса существенно отличался от того, что происходило в доме его отца и всего остального мира в целом. Жизнь внутри его семьи текла своим, особым, чередом…

Семейная жизнь Питера Каннингфокса была довольно сложной, даже – странной. Нельзя сказать, что это превращало его жизнь в ад, скорее наоборот, сложности семейной жизни Питера давали ему силы отвлекаться время от времени от рабочих проблем. И, более того, сам он считал свою жизнь совершенно нормальной, настоящей, живой…

Питеру Каннингфоксу, старшему сыну Морриса Каннингфокса было тридцать восемь лет. Он отличался основательностью, серьёзностью, внешним и внутренним спокойствием, интеллигентностью. Питер был единственным сыном, перенявшим от своих родителей только положительные качества. И. он был единственным человеком, которому его отец мог доверять всецело.

Именно поэтому всегда основным его делом оставалось блюсти, строго блюсти интересы семейного бизнеса Каннингфоксов. И, именно поэтому, всегда создавалось ощущение, что его личная жизнь строилась, как бы, между делами, между его постоянными заботами о процветании этого бизнеса.

Когда Питеру было двадцать пять лет, он, как бы, между прочим, женился. Причём жену он также привёз, как бы, между прочим, вернувшись из деловой поездки в Италию. Никто из окружавшись его людей не мог понять, как такой скромный, занятый лишь делами, человек, смог завоевать сердце истинной итальянки, красивой, умной, пылкой. Хотя, сама она объяснила свои интерес к Питеру тем, что ей, как раз, и понравилась его основательность, которая была видна ей с первой минуты знакомства, состоявшегося в самолёте…

В результате именно она стала главой их семьи. Питера это вполне устраивало, принимая во внимание его плотную трудовую занятость. Единственное, что ему теперь оставалось, это успевать жить с той скоростью, которую задавала его жена. Она сразу настроила своего мужа таким образом, что у них должен быть достаточно большой загородный дом, должным образом построенное домашнее хозяйство, решение этого вопроса она оставила за собой, и как можно больше детей, так как именно детей она любила больше всего на свете. Питеру осталось лишь подчиниться. За тринадцать лет совместной жизни Питер обеспечил своей семье вполне приличный дом и обзавёлся пятью чудесными детишками, трое из которых были мальчиками, а двое – девочками. Для успешного ведения домашнего хозяйства его жена наняла двух домашних работниц и двух садовников. А в качестве непосредственного помощника – очень строгую пожилую женщину, миссис Оул, которая успешно справлялась со своими обязанностями. И, надо отметить, благодаря стараниям миссис Оул, в доме порядок был идеальный, как с точки зрения эстетической, так и психологической. Если Луиза, жена Питера, легко срабатывалась с ней, и даже была для неё настоящей хозяйкой, то Питеру постоянно приходилось относиться к миссис Оул с подчёркнутым уважением, а порой, и со страхом…

Теперь, увидев её, стоящую в такой угрожающей позе, он подумал, что это, действительно, плохой знак.

– Наконец-то вы приехали, господин Каннингфокс! – сразу же начала она. – Я всегда говорила вам, что вашим детям никогда не хватало отцовского воспитания, а сегодня это проявилось слишком остро!

Питер был удивлен. Ему всегда казалось, что в чём в чём, а в его отцовском воспитании его дети точно не нуждались. Потому что воспитание, которое прививалось детям его женой, при самой непосредственной помощи миссис Оул, было настолько строгим, что могло заменить любых десять материнских и отцовских норм воспитания, принятых в любой другой семье. И поэтому он решил, что в данном случае речь, скорее всего, идёт об очередном женском капризе.

– Что тут у вас случилось, миссис Оул? – как всегда уважительно спросил он.

– Вашей жене в её положении необходимо больше вашей поддержки, а вас почти не бывает дома, мистер Каннингфокс, – как всегда издали завела речь миссис Оул.

В данный момент необходимо отметить, что семья дожидалась пополнения. Именно поэтому миссис Оул вот уже полгода начинала высказывание всех своих претензий Питеру примерно с этой фразы. И он всякий раз терпеливо выслушивал это долгое вступление.

– Ваш младший сын Джордж затащил вашу младшую дочь Елен в ванночку с холодной водой и продержал там её бедняжку около получаса. Если бы не ваша жена, малышка бы отправилась к праотцам.

– Она здорова сейчас? – спросил Питер.

– Она больна! – с жаром ответила миссис Оул. – Её почти синюю от холода вынула миссис Каннингфокс и сразу же уложила под теплое одеяло с грелками. Мы ей дали выпить горячего чаю, но и это не спасло положения. У малышки поднялась высокая температура. И два часа бедняжка пролежала едва живая.

– Врача вызывали?

– Неужели вы могли подумать, что мы сами об этом не додумались! Врач был, конечно! Хорошо, если всё обойдется простудой.

В этот момент в дверях появилась его жена.

– Что с девочкой? – спросил её Питер.

– Уже всё в порядке!

– Но как же вы не заметили, что она полчаса пролежала в холодной воде?

– Полчаса? – удивленно спросила Луиза. – С чего ты это взял?

Ничего более не сказав, устало вздохнув, он вошёл в дом.

– Как ты себя сегодня чувствуешь, дорогая? – ласково спросил он жену.

– Была у врача…

– Что-то случилось?

– Нет-нет, просто теперь мне необходимо чаще бывать у врача. Ты забываешь, что срок уже большой.

– И что сказал врач?

– Он сказал, что всё в порядке…

– Приятная новость. Хоть что-то приятное за весь сегодняшний день. Но все же, что случилось с Елен?

– Они с Джорджем решили полить цветы, но вместо этого нашли где-то небольшую пластмассовую ванну и, наполнив её водой прямо из шланга, улеглись в неё. Хорошо, что Джим был рядом и сразу же вытащил их оттуда.

– Они не заболели?

– Насколько я знаю, нет. Мы сразу же дали им выпить горячего молока с медом, так что всё в порядке.

– А врача вы вызывали?

– Зачем… Всё и так обошлось. С чего ты взял, что мы вызывали врача?

– Миссис Оул сказала!

Луиза удивленно посмотрела на мужа.

– Или она сказала мне неправду? – продолжал Питер.

– Но зачем? – рассеянно спросила Луиза.

– Откуда мне знать, зачем, – начиная раздражаться, ответил Питер. – Вероятно, ей не очень приятно моё постоянное длительное отсутствие, и таким образом, вызвав во мне тревогу, она решила мне отомстить…

– Не знаю, не знаю, – сказала Луиза. – Она так за всё сейчас переживает. Дом фактически держится на её плечах. Вот она и ходит, ворчит на всех целыми днями…

– Но не придумывать же теперь такое! – возмущенно ответил Питер. – По её словам, Елен чуть не умерла… Это же надо было придумать такое!

– Не обращай внимание. И пойдём ужинать. У тебя, как всегда усталый вид.

Луиза, как ни странно, пребывала в хорошем, подозрительно хорошем настроении. Это ангельское спокойствие настораживало Питера. И прежде чем говорить ей о своих делах, он решил выяснить причину этого грозового затишья.

– Что ещё нового произошло за сегодняшний день? – поинтересовался он.

– Питер, – осторожно начала Луиза. – У меня к тебе есть одна просьба…

– Да, – отозвался он и подумал, что это, вероятно, и есть, наконец-то, начало объяснений, которых он так долго ждал.

Сегодня на приёме мы с доктором обсуждали то, как наилучшим образом повлиять на течение беременности. Кстати, он сказал, что у нас будет две девочки…

Услышав это, Питер чуть было не упал, спотыкнувшись на ступеньках.

– Если ты помнишь, вначале я не хотела, чтобы он называл мне даже пол ребенка, так как я хотела, чтобы это был сюрприз для нас обоих, – спокойно продолжала Луиза. – Но во время последнего осмотра он сказал, что не имеет морального права скрывать от нас ни пол, ни то, что это будет двойня. Он сказал, что считает, что будет правильнее, если мы, все-таки, будем готовы к этому заранее.

Питер внимательно слушал и слегка бледнел…

– Доктор, несомненно, сделал правильный вывод, – тихо сказал он, расстегивая воротничок.

– И доктор посоветовал мне позаботиться о самом настоящем отдыхе без переживаний, суеты. Съездить куда-нибудь на месяц или два… – продолжала Лиз.

– И что ты решила на этот счёт?

– Я подумала, что было бы неплохо съездить в Италию к моим родителям.

– Но я сейчас очень занят, и не смогу сопровождать тебя…

– Я понимаю. В этом и сложность… Но, если ты не против, я могу пока поехать одна, без тебя, с детьми, разумеется.

– А миссис Оул едет с тобой? – еле сдерживая себя, ответил Питер. Для одного дня было слишком много… – Одной тебе ехать опасно. Да и ты наверно не собиралась родить в дороге.

– Да, она, разумеется, поедет со мной, если я поеду. Но ближе к родам мне хотелось бы, чтобы и ты приехал туда.

– Ты собираешься пробыть там три месяца?

– Ну, во-первых, я не еду прямо завтра. Пока я всё обдумаю, пока мы соберёмся, пройдет недели две-три.

– Понятно…

– Надеюсь, ты не обижен?

– Нет, конечно, я вполне тебя понимаю… Ведь я, в конце концов, сам заслужил это.

– Что ты заслужил? – остановившись, сказала Луиза, бросив на мужа недобрый взгляд. – Сейчас ты будешь говорить, что я тебя бросаю, да?

– Я уделяю тебе слишком мало времени. Это заметно всем, даже твоей дорогой миссис Оул. И это только моя вина, что сейчас на время родов ты будешь чувствовать себя спокойнее не здесь, а у своих родных, в Италии.

– Хватит говорить глупости, ты заводишься понапрасну. Сколько раз я уже рожала? Пять… И всегда здесь, рядом с тобой и твоей семьёй. В этот раз поеду в Италию. Что здесь такого? Как соскучишься, приезжай…

– Я согласен, – разведя руками, заключил Питер. – Но скучать вряд ли получится. Очень много дел, очень…

– После вашего семейного совета ты опять будешь отходить несколько дней. Эта ситуация вполне привычна.

– Здесь всё намного серьёзнее, дорогая. Сегодня мы поняли, что произошла катастрофа…

– Какая катастрофа?

– Видишь ли, это трудно объяснить, но, кажется, мы угробили своего брата…

– Джо? Значит, ты наконец-то это понял? Но расстроен ты не из-за этого. Уверенна, твой отец обо всём узнал и сегодня высказал свое мнение на этот счёт.

– Мы должны были ожидать этого. Хотя, единственная причина, по которой мы скрыли всё от него, это – его здоровье.

– Вероятно, то, что я скажу тебе сейчас, тебе не понравится, но, как мне кажется, твой отец сам в первую очередь во всём виноват. Насколько я знаю, с самого детства к Джо в доме относились не очень внимательно. Все, кроме твоей матери. Именно её мне теперь жалко, её и Джо. А теперь уже поздно что-либо менять. Сделать это трудно, почти невозможно.

– Да, ты права, изменить ситуацию в лучшую сторону может теперь, разве что, чудо… Но то, что я сейчас чувствую в связи с этим, невозможно передать.

– И что вы решили теперь делать?

– Раз на чудо мы надеяться не можем, пойдём обычным путём – шаг за шагом. Джо не хватает образования, воспитания, культуры. Значит, будем приглашать соответствующих специалистов. Если не за год, то, хотя бы, за два он чему-то научится.

– Как же легко и просто ты рассуждаешь! Ты хоть сам понимаешь, насколько глупые вещи ты говоришь. Бедный Джо! Опять вы будете над ним издеваться…

– Надо хотя бы с чего-то начать… Может быть, именно сейчас это поможет Джо. Но сегодня я уже не могу говорить об этом. Чувствую, если мы продолжим эту дискуссию сейчас, я наговорю очередных глупостей, дорогая Луиза. Завтра я вновь продумаю сложившуюся ситуацию. Может быть, многие из моих сегодняшних нездоровых суждений я и сам завтра сочту на самом деле бредовыми. И потом, если ты собираешься ехать в Италию, то я, скорее всего, пока буду жить у отца. И на месте мне будет проще во всем разобраться и за всем следить.

– Постарайся не совершить очередных ошибок. И не забывай, что речь идёт о живом человеке.