Текст книги "Мозги"

Автор книги: Леонид Лайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 36

В это же самое время в доме Лиз все только просыпались…

Уитни собирался позавтракать. Он позвал детей и предложил им составить ему компанию. Но ни Алиса, ни Николас не были голодны. Они сказали, что хотели бы побегать на улице, поиграть с их собакой Билли, по которой очень соскучились.

Едва они вышли на улицу и позвали его, он тут же подбежал, весело лая, и безгранично радуясь встрече со своими маленькими друзьями.

Глядя в окно на своих детей, Уитни пожалел о том, что сам уже давно не ребенок и, к сожалению, не мог позволить себе резвиться так, как его дети.

Уитни ещё постоял некоторое время у окна, затем прошелся по комнатам, и, не наткнувшись взглядом ни на что интересное для себя, остановился по середине гостиной, пытаясь сообразить, с чего бы ему начать возвращение к своей повседневной жизни. Но, простояв некоторое время, так ничего и не сообразил.

Он уже собрался пойти посмотреть телевизор, как, внезапно, зазвонил телефон.

– Доктор Джеральд Уитни? – раздался чей-то радостный голос.

– Да, это – я, – удивленно ответил Уитни.

– С возвращением вас, доктор Уитни!

– Спасибо… Но, простите, с кем я имею честь разговаривать?

– Ах, да, я совсем забыл представиться, – все тем же радостным голосом говорил незнакомец. – Вы меня, вероятно, уже не очень хорошо помните, да и по телефону никогда и не слышали, хотя мы с вами являемся, так называемыми, интеллектуальными родственниками!

– Интеллектуальными родственниками? – удивленно спросил Уитни, не до конца понимая того, о чем говорил незнакомец.

"Господи…, – подумал он. – Не успел я приехать, как начинаются какие-то тайны…" Но, потом, вдруг, хлопнув себя ладонью по лбу, воскликнул: – Как же, боже мой, вы, вероятно, Джозеф Каннингфокс!

– Да, это я! Рад, что вы меня узнали! Мне очень жаль, что я беспокою вас сегодня, когда вы только приехали…

– Ничего, ничего! – поторопился ответить Уитни. – Я очень рад, что вы мне позвонили. Я, как раз, знаете ли, думал, чем бы заняться.

– Позвольте поинтересоваться, как прошел ваш отдых?

– Спасибо, все было очень хорошо… А как ваши дела? Надеюсь, что с вашей семьей все в порядке?

– Да-да, спасибо, у нас все хорошо. Я звоню к вам по одному, чрезвычайно важному для меня, делу.

– Я вас слушаю. Если хотите, вы можете приехать ко мне домой, и здесь мы могли бы всё обсудить…

– Если это не составит вам проблем, доктор Уитни. Вероятно, нам с вами придется встретиться. И, я надеюсь, не раз.

– Как скажете, – рассеянно ответил Уитни. – Раз уж дело, по которому вы мне звоните, настолько важно для вас, с радостью приму вас у себя дома. К какому часу вас ждать?

– О, спасибо, доктор Уитни за вашу готовность принять меня! Но, вначале, позвольте мне обрисовать вам интересующее меня дело по телефону.

– Хорошо, я весь во внимании…

– Если вы помните, я решил заняться строительством детских городков, доктор Уитни.

– Да, я помню. Мне довелось даже присутствовать на презентации вашего детского городка!

– Я рад, что вы так хорошо всё помните. Так вот, я учусь в университете и параллельно с учебой претворяю в жизнь свои давние мечты, связанные со строительством детских городков. Недавно у меня возникла идея строить не просто городки, а строения со смыслом. Определенные макеты исторических строений, способные донести детям информацию о наиболее важных исторических событий. Я, конечно, не берусь создать абсолютные образцы великих строений. Но, определенного сходства я бы хотел добиться. Мне бы очень хотелось, чтобы дети, живущие в нашем городе и не имеющие возможности путешествовать, могли бы, хотя бы, таким образом прикоснуться к наследию других стран и народов. Вот я и подумал, что вам, вероятно, было бы интересно принять участие в таком проекте…

– Проект, действительно, грандиозный и, безусловно, очень интересный. Но, какую роль вы отводите мне? Я никогда не занимался строительством детских городков, господин Каннингфокс.

– Но, зато, вы являетесь авторитетным историком…

– Увы, дорогой друг, вероятно, вы не знаете, но я больше не занимаюсь историей… Теперь я занимаюсь далеким от истории делом – юриспруденцией.

– Какая жалость, – огорченно ответил Каннингфокс. – Теперь я вспоминаю, что слышал об этом что-то. Ну, да, конечно, об этом ведь писали во всех газетах! Ради бога простите за беспокойство, доктор Уитни! До свидания!

– Подождите, подождите! – вдруг сказал Уитни. – Расскажите мне, пожалуйста, подробнее о вашей идее. Быть может, я все же смогу вам помочь. Тем более что не далее как во время нашего путешествия по Европе мне пришлось прочесть не одно сообщение о старинных замках и исторических событиях…

– Я расскажу вам, конечно! – радостно ответил Джозеф. – Согласно моему проекту, я хочу, чтобы вы помогали мне советами на стадии планирования будущих строений относительно расположения помещений в этих строениях и иных конструкционных мелочей. Так сказать, я хочу, чтобы вы были моим историческим консультантом.

– Ну, в этом деле я, конечно же, смогу вам помочь…

– А после того, как я построю это строение, вы могли бы провести по нему короткую экскурсию для детей. Точнее, не по нему, так как макет будет намного меньше оригинала. Может быть стоя снаружи, вы могли бы рассказывать о здании, а дети заглядывали бы в окошки. Я думаю, в любом случае, это было бы очень интересно маленьким детям.

– Эта идея мне нравится, – заключил Уитни. – Думаю, что мы сможем воплотить её в жизнь.

– Вы согласны?

– Конечно, необходимо обсудить детали, но, в общем, я согласен… Мне кажется, нам с вами нужно будет встретиться и все как следует обсудить.

– Я очень рад, доктор Уитни. Когда я могу приехать к вам?

– Если хотите, приезжайте прямо сейчас…

– Мне бы не хотелось загружать вас своими проектами прямо сегодня.

– Ну, хорошо, хорошо, – заключил Уитни. – Приезжайте завтра! Я думаю, часам к десяти… Вас это устроит?

– Конечно, устроит! Завтра в десять я буду у вас и принесу с собой кое-какие разработки.

– Жду вас… До встречи!

– До свидания, доктор Уитни!

Уитни сел в кресло и задумался. Он подумал, что и сам удивился тому, что с такой легкостью принял столь необычное предложение.

"Только бы не пожалеть…, – подумал он. – Хотя, о чем здесь жалеть… Главное, не подвести теперь этого хорошего доброго парня…"

Он направился в свою библиотеку, подошел к одному из книжных шкафов и стал внимательно рассматривать его. На десяти полках, аккуратно расставленные, стояли его собственные, написанные им в течение пятнадцати лет, книги, являющиеся результатом длительного изучения истории Древнего Востока и Греции. Он открыл дверцу шкафа и бережно провел рукой по длинным рядам. В тот момент он не относился к этим книгам, как к личным произведениям. Он смотрел на них, как на часть того периода жизни, который навсегда остался позади него, и в эти минуты он почувствовал такую невероятную грусть и жалость, что ему захотелось плакать.

Затем он молча опустился в стоявшее около шкафа кресло и закрыл лицо рукой.

Он подумал о том, насколько жестокой может быть иной раз человеческая судьба. Почему давние, почти забытые события жизни человека так неожиданно напоминают о себе, жестоко врываясь в сознание и, разрывая душу на части. Зачем судьбе понадобилось вновь бросить его в забытый им мир? Неужели, это следующее испытание? А может быть, это не испытание, а шанс помочь другому человеку и, даже, многим другим людям, – детям, действительно, не имеющим возможности увидеть мир воочию… Шанс вновь продемонстрировать благородство и чистоту души…

Он спокойно поднялся с кресла, вновь подошел к книжному шкафу, взял одну из своих книг, сел в кресло и начал читать…

Глава 37

Шаг за шагом Лиз приближалась к странному знакомому Вайсмана.

– Здравствуй, дорогой Сальвадор! – радостно сказал Уолтер, когда он вместе с Лиз подошел к рисовавшему.

Услышав зов, последний обернулся.

В этот момент Лиз почувствовала странное ощущение, от которого ей вдруг захотелось тут же убежать из сада Уолтера, будто из странного заколдованного леса. Но в тот же самый момент она почувствовала, что ноги её онемели, и она не могла пошевелиться. Внешность художника привела её в состояние ужаса, шока…

Со спины он казался похожим на обычного мужчину, среднего роста, изысканно одетого, в изящной шляпке на голове. Но, повернувшись, он продемонстрировал воплощение ужаса, самой жестокой выдумки, самой безумной фантазии, на которую был только способен изощренный мозг гения.

Художник оказался обезьяной… Обычным, здоровым орангутангом. Вернее, не совсем обычным. В его глазах и движениях Лиз отметила следы мыслей, живого человеческого интеллекта, естественных, не присущих животному, человеческих эмоций.

– А, это ты, Уолтер, – нисколько не смутившись, вскользь произнес ОН и, увидев, что Вайсман был не один, галантно снял шляпу в знак приветствия Лиз и, подойдя к ней, поцеловал ей руку.

– Сальвадор Вайсман! – вежливо представился он.

– Лиз Уитни… – рассеянно ответила Лиз и вопросительно посмотрела на Уолтера.

– Лиз… – задумчиво произнес Сальвадор. – Ваше полное имя – Элизабет. Очень красивое, царственное имя. И вы его достойны, мэм…

– Спасибо… Какая изумительная картина, – сделав над собой усилие, сказала Лиз, подойдя к мольберту.

– Вам нравится? – вежливо спросил Сальвадор. – Уолтер считает, что моя предыдущая картина получилась значительно лучше этой… Но вашему слову я верю больше.

– Пойдем пить чай, Сальвадор, – сказал Уолтер. – Лиз сегодня составит нам компанию.

– Чай? – отозвался Сальвадор. – Хорошо, пойдемте. Тем более что у нас в гостях дама… Я, наверное, занесу мольберт домой. Думаю, что на сегодня уже достаточно.

С этими словами он начал аккуратно собирать свои принадлежности.

– Боюсь, я не смогу предложить вам руку, – вежливо сказал он Лиз, собравшись. – Они у меня обе заняты…

– Ничего, я смогу идти и сама…

Они молча направились к той самой беседке, увитой виноградом, в которой, по словам Уолтера, они должны были пить чай.

Сальвадор, держа под мышкой мольберт, шел несколько впереди, а Уолтер шел сзади, пропуская Лиз вперед.

Всё то время, что они шли, Лиз осторожно посматривала на Сальвадора и анализировала то, с чем столкнулась. Её удивляло то, что обычное животное было каким-то образом доведено до такого состояния, что могло вести себя подобно человеку, ходить, почти прямо, говорить, правда, несколько медленно, но это почти не бросалось в глаза, потому что в глаза бросалось то, что говорил он правильно, даже вежливо… И кроме всего прочего, это создание ещё и умело созерцать окружающий мир, и, опять же, подобно человеку, объективно отражать этот мир, изображая его на полотне. Лиз подумала даже, что не удивиться, если ОН, также спокойно сядет с ней и с Уолтером за стол, и станет пить чай, держа в руке чашку, насыпая и перемешивая сахар. "Да, уж…, – думала она. – Дарвину такое и не снилось. Эволюция эволюцией, но такое…"

В беседку Лиз вошла только с Уолтером. Сальвадор направился в дом, относить свои принадлежности.

– Чай уже готов! – отметил Уолтер. – Присаживайся, дорогая, Сальвадор сейчас присоединится к нам.

– Не делай вид, что ничего не произошло… – язвительно заметила Лиз и посмотрела на Уолтера сверлящим взглядом. – Я жду объяснений. Что это?

– Что? – как будто ничего не понимая, удивленно спросил Уолтер. – Ты имеешь в виду Сальвадора?

– Да, его…

– Это и есть результат моих исследований и экспериментов. А ты, наверное, уже подумала, что я овладел мировой властью…

– То, что я подумала, теперь не имеет никакого значения, Уолтер. Но, то, что я увидела сегодня, во сто раз хуже и страшнее всего того, что я могла представить! Я бы даже сказала, что это преступление…

– Я не стану защищаться, дорогая Лиз, – спокойно ответил Уолтер. – Кто-то скажет, что это преступление, кто-то воспримет это как чудо. Я же назову это результатом научного прогресса.

– Это крайняя, недопустимая форма жестокости…

– Постарайся, хотя бы из уважения к Сальвадору не заявлять об этом открыто. Он ещё не очень хорошо разбирается в окружающем его мире…

– Я не собираюсь доставлять ему страдания, Уолтер. Принимая во внимание всё произошедшее, я испытываю к этому несчастному существу, по крайней мере, жалость, даже симпатию.

– Мне приятно это слышать.

– Это не комплемент в твою сторону. К Сальвадору я отношусь просто как к живому существу, ставшему жертвой жестокой усмешки злого гения.

– Даже при всей твоей категоричности, я не ожидал от тебя такой реакции… Неужели, в тебе не проснулся естественный, присущий ученому-практику, интерес к необычному открытию?

– Это открытие мне совершенно не симпатично… Твое отношение к науке далеко отошло от гуманности. А я причисляю себя к гуманным ученым. А что касается научного любопытства, интереса, то, извини, в данной ситуации абсолютно всё мне представляется яснее ясного, дорогой Уолтер. Просто ты воспользовался нашим открытием и сделал его жертвой это несчастное создание… А интеллект, я полагаю, ты использовал свой собственный, доведя при этом до ума часть эксперимента, связанную с переносом скопированной памяти, не так ли?

– Только не забывай, изобретение этого прибора стало возможным и при моей помощи… Не пытайся выдать меня за похитителя чужих мыслей.

– Не думаю, что кто-то захочет тебя в этом обвинять, и сама не собираюсь. Увидев Сальвадора, мне хочется забыть, что я принимала участие в разработке этого прибора. И уж точно, вряд ли я стану подчеркивать связь между нашим открытием и «результатом» твоей самостоятельной научной деятельности. Да и думаю, доктор Джонсон не станет… Так, что бояться тебе нечего. Никто не будет намекать на плагиат.

– Между прочим, доктор Джонсон иначе отнесся к моей работе… – заметил Уолтер.

– Ты показывал ему…?

– Да, дорогая, Лиз. После нашего с ним разговора мне пришлось ему показать Сальвадора. И Джонсону он как раз таки понравился.

– Речь не о Сальвадоре, а о тебе…

– Ну, всё, откладываем разговоры, Сальвадор выходит из дома.

– Откуда ты знаешь?

– Вон стоит камера…

– Но он только что вышел.

– Не забывай, что слышит-то он лучше нас с тобой.

– Хорошо, на этом мы пока и закончим. Конечно, я не стану тебе мешать, дорогой Уолтер, но в данном случае я не разделяю твою позицию.

– Тихо, иначе он услышит…

– Почему вы не пьете чай? – удивленно спросил Сальвадор, войдя в беседку и, увидев Лиз и Уолтера, сидящих в странной позе.

– Лиз предложила дождаться тебя, и я согласился…

– Спасибо, – вежливо сказал Сальвадор и сел за стол. – Если бы я знал, что вы станете меня ждать, я бы постарался придти скорее.

Уолтер начал разливать и подавать чай.

– Значит, вы любите рисовать? – подчеркнуто вежливо спросила Лиз, обращаясь к Сальвадору.

– Очень…

– Сальвадор живет здесь уже три года, а страсть к живописи обнаружил в себе лишь год назад… – сказал Уолтер. – Причем, Сальвадор – самоучка. У нас в гостях был известный художник-пейзажист, Серджио Минелли. Ему очень понравились картины Сальвадора. И он удивлялся тому, что у Сальвадора такая высокая техника.

– А кто-нибудь ещё видел ваши картины? – поинтересовалась Лиз.

– Уолтер посоветовал мне организовать выставку… – ответил Сальвадор.

– Выставку? – удивленно спросила Лиз и еле удержалась от того, чтобы не подавиться.

– Но мы ещё не решили окончательно, – заключил Уолтер. – Доктор Джонсон обещал помочь нам с организацией.

– Доктор Джонсон? – спросила Лиз и, подавившись, в конце концов, начала кашлять.

– Будь осторожней, дорогая Лиз! – бережно похлопывая её по спине, сказал Уолтер.

– А он-то, какое отношение имеет ко всему этому? – откашлявшись, спросила Лиз.

– Ну, как же, директор одного из выставочных залов его хороший знакомый! – ответил Вайсман и, сделал Лиз какой-то знак.

– А! Ну, конечно, доктор Джонсон! Я и не сразу поняла!

– Вы тоже знакомы с доктором Джонсоном? – радостно спросил её Сальвадор.

– Да, но я не сразу сообразила, о ком идёт речь! Просто, я знаю двух докторов Джонсонов. Один из них, действительно хорошо знаком с миром живописи, а другой – мой начальник!

– Вот как! А чем вы занимаетесь, Лиз?

– Я…? – рассеянно спросила Лиз, и как-то глупо оглядела беседку, будто бы думая найти среди листьев винограда ответ на столь неожиданный для неё вопрос. – Я занимаюсь… историей.

Уолтер удивленно посмотрел на Лиз, но сразу же всё понял. В её глазах он будто бы прочел: "А ты, что, хотел, чтобы я рассказала ему о том, что занимаюсь научной разработкой по переносу интеллекта? И имею к Сальвадору чисто профессиональный интерес"

– Историей? – спросил Сальвадор и задумался. – Рассказами о прошлом?

– Ага! – ответила Лиз. – Именно, о прошлом.

"Слава богу, в истории, он, похоже, не очень разбирается, – подумала Лиз, косо поглядывая на Сальвадора. – Иначе, я бы попала в конфуз со своими знаниями!"

На несколько минут в беседке воцарилась тишина. Каждый, из сидевших за столом, странно смотрел на других своих собеседников.

– Так! Значит, вы подумываете о выставке, – решив перевести разговор на другую тему, сказала Лиз.

– Мы ещё не решили…, – ответил Вайсман.

– Почему, не решили, – спросил Сальвадор. – Ты, ведь, сам говорил мне, что доктор Джонсон всё устроит!

– Еще о многом необходимо подумать, многое решить, – разведя руками, ответил Уолтер.

– Давайте, подумаем, – сказала Лиз, чувствуя, что выражение её лица, почему-то, становится все глупее и глупее. – Может быть, и я смогу вам чем-то помочь…

Сальвадор вопросительно посмотрел на Вайсмана, но тот ничего не ответил.

– Слушай, Лиз! А давай, мы с Сальвадором покажем тебе его картины! Как ты на это смотришь, Сальвадор? – неожиданно предложил Уолтер.

– Если, конечно, вы не против, Лиз… – смущенно сказал Сальвадор.

– Я не против! – ответила Лиз. – Считайте, что я ваш первый зритель!

Вместе они направились в дом Вайсмана. На втором этаже размещалась довольно просторная мастерская, в которой на подставках, аккуратно накрытые белым полотном стояли картины.

Войдя, Сальвадор сразу же начал открывать их все одну за другой.

Лиз была поражена. Картины оказались, действительно, великолепными.

– Думаю, что вам, на самом деле, пора организовать выставку… – серьёзно заметила она, остановившись в центре мастерской и изумленно глядя на полотна…

Она переходила от одной картины к другой и внимательно рассматривала их. Уолтер не проронил ни слова. Сальвадор тоже молчал.

– Мне, наверное, пора идти… – сказала Лиз несколько позже. – Никто из домашних не знает о том, что я уехала, и куда…

– Мы тебя проводим, – ответил Уолтер.

Вместе они дошли до ворот. Сальвадор помог Лиз сесть в её машину.

– Лиз замужем? – задумчиво спросил Сальвадор у Уолтера, когда машина Лиз отъехала.

– Да… А почему ты спросил?

– Мне показалось, что она тебе нравится…

– Она мне, конечно, нравится. Ведь мы с ней знаем друг друга очень, очень давно, – вздохнув, ответил Уолтер. – Я хорошо знаю её мужа, Джеральда, так что, мы с Лиз только друзья, и не больше…

Глава 38

После отъезда Лиз Уолтер задумался…

То, чего он не замечал раньше, внезапно стало ему очевидно. Взвесив всё основательно, он был вынужден признать, что Лиз в чем-то была, все-таки, права. Он понял, что должен пересмотреть своё отношение к Сальвадору. По крайней мере, относиться к нему более ответственно, более серьёзно, перестать видеть в нем лишь результат своего гениального открытия, признать в нем самостоятельное живое существо, которое не может, и не должно зависеть исключительно от его воли.

Он решил поговорить с Сальвадором и направился в мастерскую.

Сальвадор стоял перед одним из мольбертов и внимательно смотрел на него.

– Как ты считаешь, стоит ли выставлять эту картину? – спросил он у Уолтера, когда тот вошел.

– Значит, тебе хотелось бы устроить выставку?

– Но, ведь, мы с тобой об этом договаривались…

– Да, но…

– Есть какие-то проблемы?

Вайсман прошел к окну и сел в кресло.

– Видишь ли, есть определенные проблемы, связанные с тобой лично.

– Ты имеешь в виду то, что я не похож на других людей?

– Откровенно говоря, об этом я бы не хотел сейчас говорить…

– Но, ведь, мы с тобой уже обсуждали и это, Уолтер. Ты уже рассказывал мне о том, что я не просто не похож на других людей, но и то, что я, вообще, не человек.

– Да, я говорил, но…

– Уолтер, что с тобой? Тебе не за что бояться. Ты всегда делал все возможное для того, чтобы подготовить меня к знакомству с окружающим миром. Подошло время его начать.

– Я понимаю, ты готов к знакомству с окружающим миром, людьми, которых ты ещё не знаешь…

– Но люди могут быть не готовы к встрече со мной. Ведь так?

– Они даже и не подозревают о твоем существовании, о возможности твоего существования. Не забывай о том, что ты единственный в своем роде.

– Я понимаю это…

– Ты понимаешь не все…

– Тогда объясни.

– Хорошо, постараюсь объяснить… Будет лучше, если ты присядешь.

Сальвадор сел.

– Итак, слушай и постарайся меня понять. Очень много лет я занимался биологией, в частности зоологией, медициной… Благодаря тому, что вокруг меня всегда находились талантливые люди, у меня была возможность заниматься самыми невероятными исследованиями. В последствии я стал самостоятельно заниматься наукой и задался целью совершить открытие, более чем, просто невероятное. Я захотел открыть нечто гениальное, никем ранее даже не предполагаемое. Очень долго я готовил основу для этого открытия. И вот, однажды, мой старый знакомый, известный ученый предложил мне вместе с ним разработать прибор, позволяющий переносить интеллект из мозга одного человека в мозг другого. Несколько лет мы изучали возможность создания этого прибора, и судьба увенчала нас успехом, – прибор был разработан. Он был разработан и испытан. В начале все шло хорошо, но затем прибор вышел из строя. Официальным его разработчиком прибора был мой друг, и ему лично было запрещено продолжать исследования в этой области. О моем участии в разработке не знал никто. Таким образом, я имел возможность совершенствовать свой собственный прибор, о котором также никто не знал…

Однажды меня осенила безумная мысль: "Почему бы не применить этот прибор в отношении другого живого существа, не человека…" Вначале я испугался этой мысли. Некоторое время я гнал её от себя, даже пытался заняться другими исследованиями, но научный интерес, страсть все время ищущего ученого взяли верх. Я занялся совершенствованием прибора, дополнительным изучением его возможностей. Судьба вновь не отвернулась от меня. В конце концов, я создал и этот прибор. Но применять его на практике я все ещё боялся. Очень долгое время я пытался убедить себя в том, что данный опыт не является актом нечеловечности, негуманности…

В один прекрасный день я смог убедить себя в том, что успешное завершение эксперимента приведет к расширению возможности тех существ, которые не имели этой возможности изначально, согласно желанию природы. Таким образом, дорогой Сальвадор, приведя в исполнение свою безрассудную волю, я посмел восстать против законов природы. И единственной явной причиной такой смелости является моя бунтарская натура…

Вскоре появился ты. В том самом качестве, в котором ты находишься сейчас. Существо, не являющееся человеком, но имеющее интеллект человека. Существо, значительно изменившееся под влиянием этого интеллекта. Существо, ставшее совершеннее. Мне было приятно наблюдать в тебе эти изменения. Я относился к тебе, как к своему детищу, и был безгранично горд собой. Собой… В этом вся загвоздка, в этом вся проблема. Все то, что ты называешь теперь моими усилиями подготовить тебя к знакомству с окружающим миром, на самом деле было усилиями подготовить возможность предоставить миру результат своего труда, предмет своей собственной гордости. Внезапно я поймал себя на мысли о том, что то, что я собираюсь сделать сейчас, является желанием удовлетворить свое тщеславие, честолюбие. И если разобраться во всем, я вел себя как обыкновенный эгоист…

Но к счастью, судьба дает нам право не только на совершение ошибок, но и на их осознание, даже на их исправление. К счастью, меня все ещё окружают добрые, честные, порядочные люди, способные открыть мне глаза на истинное положение дел… Эти люди дали мне понять, что мое другое, ранее мною не замечаемое, отношение к тебе не дает мне право вести себя с тобой так, как я привык. Я понял, что не просто горжусь тобой, как существом, созданным мной, я понял, что испытываю к тебе чувство, близкое к настоящей родственной любви, как к живому существу, которое, может быть и по моей воле, но уже имеющее свой характер, принципы, суждения. Существо, имеющее право на личное мнение. И теперь мне бы не хотелось подвергать тебя такому страшному испытанию, как выход в мир, который на самом деле слишком груб, беспощаден, совершенно не способен на объективное принятие необычных явлений, в том числе и к встрече с тобой. Теперь я уверен, что ты с твоей тонкой, неиспорченной натурой не сможешь перенести этого испытания. Извини, Сальвадор, но мне бы не хотелось теперь торопиться с выставкой…

– Это лишь твое мнение… – спокойно ответил Сальвадор.

– Разве, ты считаешь иначе?

– Я думаю, что многое зависит от того, как я сам ко всему этому отношусь… Ты боишься, что люди не смогут принять меня таким, какой я есть… Но ты забываешь, что мне уже приходилось встречаться с людьми.

– Ты имеешь в виду Лиз, доктора Джонсона? Эти люди относятся к числу самых добрых, понимающих людей. Не все люди похожи на них. Большинство совершенно не такие, как Лиз или доктор Джонсон.

– Ответь мне, Уолтер, что ещё мешает нам организовать выставку, кроме твоих страхов за то, что не все люди смогут принять меня таким, какой я есть?

– Думаю, что ничего…

– Вот и хорошо. Я думаю, что если есть люди, не похожие на Лиз или доктора Джонсона, то, наверное, есть и люди, похожие на них. Будем надеяться, что мне повезет, и я встречу больше добрых людей, чем злых…

– Иными словами, ты хочешь устроить выставку.

– Когда чего-то хочешь, необходимо к этому стремиться, что-то для этого делать, не сдаваться… И я не побоюсь идти вперед. Если уж судьба предоставила мне шанс иметь определенные преимущества перед моими сородичами, я не буду упускать этот шанс.

– Хорошо, Сальвадор! Можешь не сомневаться, я во всем буду тебя поддерживать…

– Значит, теперь ты займешься организацией выставки?

– Да, завтра же я переговорю с доктором Джонсоном…

– А я тем временем ещё поработаю над своими картинами… – заключил Сальвадор, вновь возвращаясь к своему любимому занятию.

– Кстати, Уолтер, – неожиданно сказал Сальвадор, когда Вайсман открыл дверь, чтобы выйти из мастерской, – чем, на самом деле, занимается Лиз?

– Она, ведь, тебе сказала…

– Да, но мне показалось, что она немного нервничала, отвечая на мой вопрос о её профессии. И мне показалось, что она мне солгала…

– Но, если она сама тебе сказала, что занимается историей, значит так и есть.

– Я так не думаю… Видимо, она пыталась что-то скрыть…

– Не знаю. Думаю, об этом тебе лучше поговорить с ней самой…