Текст книги "Мозги"

Автор книги: Леонид Лайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 16

Увидев утром спящих рядом с собой Помелу и Кейт, Лиз слегка смутилась, и сразу вспомнила события прошлого вечера. Но теперь в ней уже не было той неумолимой злости на мужа: единственное, что мучило её теперь, была досада за то, что Джеральд усомнился, как ей казалось, в благополучии их жизни и оценил её материальную сторону выше их чисто-человеческих отношений. Именно это чувство засело тупой иглой в её сердце.

– Доброе утро, – пробормотала Пэмела, проснувшись и увидев Лиз, застывшую на кровати в странной позе. – И давно ты уже не спишь? Я даже не заметила, когда мы вчера уснули. Надо разбудить Кейт.

– Да, – ответила ей Лиз, – вы пока поднимайтесь, а я пойду и приготовлю нам что-нибудь к завтраку.

Когда она спустилась вниз, оказалось, что мужчины уже разъехались. На столе лежала записка от Стивена для неё. В этой записке он сообщал ей о том, что позвонил доктору Джонсону и предупредил его о том, что она, возможно, не сможет выйти на работу, так что Лиз, теперь могла об этом не беспокоиться. "Надо же, – подумала она, – вот, что значит – друзья".

Стивен был прав. Лиз вряд ли могла выйти на работу в этот день. Она почувствовала глубокое облегчение, узнав, что ей не придётся решать это самой. Она открыла настежь окно и с удовольствием вдохнула свежий воздух. Затем она прошла на кухню, поставила чайник и стала собирать на стол. Через несколько минут её подруги присоединились к ней, и они втроём приготовили неплохой завтрак.

Эта ситуация была для них привычной. Всякий раз, когда у одной из них появлялись личные проблемы, остальные подруги приезжали к ней и проводили с ней столько времени, сколько требовалось.

Эта традиция началась с того случая, когда Пэмела вдруг серьёзно повздорила с будущим мужем Чарльзом незадолго до свадьбы. В тот момент она и заявила ему, что не собирается выходить за него замуж, а затем закрылась у себя в комнате. Родители пытались с ней поговорить, но безуспешно. Поняв это, они позвонили Лиз, а она, в свою очередь – Кейт. Вдвоём они очень скоро приехали, убедили Пэмелу в том, что ей лучше впустить их в комнату. Она согласилась, и ровно двое суток они просидели втроём в комнате, решая эту проблему. В итоге Пэм и Чарльз поженились и прожили счастливо двадцать лет, продолжая любить друг друга.

Поэтому каждая отлично знала, как себя вести в подобных ситуациях. Они предпочитали не ограждать друг друга от видимых проблем: если проблема возникла, именно её они и обсуждали до тех пор, пока все трое не приходили к единому решению.

Так произошло и в этот раз: сев за стол, они не стали заходить к интересующей их теме издали.

– Я думаю, что в поступке Джери нет ничего ненормального, – сказала Пэмела. – Да, мне кажется, что если по-иному взглянуть на его решение, то Джеральда даже можно понять.

– Мне трудно понять, Пэм, – ответила Лиз, – в этой проблеме – две стороны, одна из которых мне особенно неприятна. Создаётся впечатление, что всё, что есть сейчас в нашей жизни, надоело ему, и он решил всё это изменить. Мне просто обидно, я очень люблю и уважаю Джери, Пэм, но мне обидно, ведь всё это, так или иначе, связано со мной. Значит – и во мне что-то не так, понимаешь?

– Ты вбила себе в голову то, чего нет на самом деле, – сказала Пэмела. – Всё намного проще. Видишь ли, этих мужчин, порой, очень трудно понять. Ты проживёшь со своим мужем десять, двадцать, тридцать лет и думаешь, что хорошо знаешь его, а какой-нибудь случай показывает, что ты о нём почти ничего не знаешь. У многих из них в мыслях долгое время созревает какая-нибудь грандиозная идея, что-то совершенно невероятное. Возможно, Джери чего-то особенного хотелось всё это время. Вы были так заняты своей работой, что, я уверенна, у вас давно не было откровенных разговоров о том, чем каждый из вас живёт, чего хочет в глубине души.

– Боюсь, – со своей стороны возразила Кейт, – всё здесь гораздо серьёзнее и сложнее. Джеральд – не мечтатель и не безумец. Он всё пытался объяснить нам вчера. На мой взгляд, причины того, что сейчас с ним происходит, следует искать в прошлом.

– Не понимаю, – сказала Пэмела.

– Стивен рассказывал мне, что Джеральд должен был стать юристом, как его отец, – объяснила Кейт. – Но почему-то, пошёл по другому пути.

– Я знаю, – ответила Лиз. – Джери говорил, что в детстве серьёзно увлекался историей. Его невозможно было оторвать от книг, хотя все вокруг считали, что он вместе с Чарли пойдёт учиться на юриста, как их отцы. При этом Джеральд и сам в этом нисколько не сомневался. Но в определённый момент его родители обратили особое внимание на увлечение сына и серьёзно спросили его о том, кем он собирается стать. Они объяснили ему, что этот вопрос очень серьёзен, и только ему решать, кем быть в будущем – юристом или историком. Они пояснили ему, что, сделав неправильный выбор, он будет мучиться всю жизнь, и чтобы этого не произошло, решили не мешать ему и уважать то решение, которое он сам примет. Вот так и получилось, что Джери выбрал историю.

– В этом и объяснение, – заключила Кейт. – Выбрав однажды историю, он предпочёл интеллектуальное материальному. Вернее, он вряд ли думал тогда об этом, интеллектуальном или материальном, он просто не принимал этого в расчёт. И все эти годы он не думал об этом, живя лишь тем, что имел. Но в определённый момент жизнь вынесла ему серьёзное испытание, показав, что есть ещё и что-то большее того, что он имел, например, тот дом, что-то, что ему недоступно, по причине нехватки того материального, того, о чём он не думал. Это был серьёзный удар по всему тому, чем он жил всё это время, во что верил. Ему пришлось срочно спасать свой мир, и он нашёл способ доказать, что, будучи тем, кто он есть, он может позволить себе что-то, о чём раньше и не задумывался, но при этом, не меняя основы своего образа жизни и мышления.

– Да уж… – сказала Пэмела.

– Мне кажется, – добавила Кейт, – Джеральд решил купить этот дом. При этом он не хочет, чтобы к нему относились как к какому-то другому, изменившемуся Джери. С его точки зрения, он нисколько не изменился. Судьба ударила его больно, но он устоял. На его взгляд он просто нашёл правильное решение.

– Это напоминает мне случаи, когда мужья тайно подрабатывают по ночам, разгружая вагоны, чтобы подзаработать денег для покупки нового «авто», – сказала Пэмела.

– Случай, конечно, не совсем такой, дорогая, – снисходительно ответила Кейт. – Но в поступке Джери есть что-то благородное.

– И что же теперь делать? – спросила Лиз.

– Готовься к переезду, – ответила Кейт и улыбнулась. – Но главное – постарайся понять и поддержать Джери.

Глава 17

Питер заехал за Кевином, и они направлялись на работу вместе. После семейного совета, проведённого накануне, у них было много забот. Но все эти заботы не шли ни в какое сравнение с проблемой, связанной с братом Джо. Поэтому каждый из них думал о нём, и пытался понять, чего именно отец ожидает от него, и какой результат надеется получить от своей новой идеи.

– Я думаю, Джо не такой уж и безмозглый…, – задумчиво сказал Питер.

– И ты думаешь о нём? – отозвался Кевин. – Признаюсь, он никак не выходит у меня из головы.

– В детстве он был таким забавным, добрым…

– Да уж, и таким смешным, пухлым! В школе его ещё дразнили каким-то смешным прозвищем! Не помнишь, каким?

– "Бегемотом", – вздохнув, ответил Питер. – Его звали «бегемотом». И я боюсь, что именно за этого «бегемота» мы все теперь и расплачиваемся…

– Почему – мы?

– Видишь ли, и мы в какой-то мере виноваты в этом. Ты помнишь хоть один случай, когда бы ты успокоил его, поговорил бы с ним, спросил бы его, что его беспокоит, или попытался бы объяснить, что нужно сделать, чтобы его больше не дразнили?

– Нет, конечно! – усмехнулся Кевин.

– И я не помню… Даже – наоборот, помню, как мы быстро убегали от него и закрывали дверь, чтобы он не мог ее открыть. А он стоял там, внутри, и плакал… Боже мой…

– Да, уж…Но за это нам доставалось от родителей. Никогда не забуду, как он, жалуясь матери, сквозь слезы пробурчал, что когда вырастет, соберет всех обиженных детей и построит для них огромный настоящий детский городок, чтобы им всем было весело. А теперь – такое!

– В этом нет ничего странного. Выводы делай сам: он все время был один – и в раннем детстве, и когда пошел в школу. Никто его не понимал: отец считал, что мать его балует, мы его сторонились, друзей у него не было. Но он вырос, и всё это ему в определённый момент надоело, он это осознал и решил всё изменить, сделать всё так, как он хочет. Учёбу он забросил. Ведь в школе он не видел ничего хорошего, а отца просто продолжал бояться, именно поэтому он научился дома быть одним, а вне дома – другим. Его понимала только мать, но что она могла? Ведь Джо – не девчонка. И он хотел всем показать, что он – не девчонка, не какой-нибудь там, толстенький бегемот, а Джо. Вот он и объявил всем войну. А в итоге – ни ума, ни воспитания, одна слепая, глупая ярость. И такие неутешительные результаты – прямо у нас под носом!

– Да уж, значит, был «бегемотом», стал "диким Джо". Его последняя выходка говорит о том, что он далеко зашёл в своей яростной войне.

– Нет, я думаю, что как раз этот поступок говорит не о ярости. Нет,… конечно, и это тоже, ведь ни ты, ни я на такое бы не пошли, но в этом случае, я думаю, причина в его слабохарактерности. Во всём виноват этот негодяй, Гамблер. Это он подвёл Джо к такому безумному поступку, и сам, в конце концов, пострадал от этого. Джо подчинился Гамблеру. А это и плохо и хорошо.

– Что же тут хорошего?

– Хорошо, что он подвержен влиянию. И мы это используем ему во благо!

– Что думаешь делать?

– Раз Джо поддаётся влиянию, значит, мы должны повлиять на него.

– Всё это время отец пытался повлиять на Джо, – возразил Кевин, – но это не дало результатов.

– Отец сначала запугал Джо, а это очень плохо. Гамблер поступил иначе. Он, видимо, понял, как заинтересовать Джо, и нам надо постараться заинтересовать его.

– Но отец уже взялся за Джо.

– Понимаешь, Кевин, даже если отец ткнёт Джо носом в каждую свою бумажку, он ничему его не научит, вот увидишь.

– Потому что наш Джо – такой "дикий"? – иронично спросил Кевин.

– Не дикий, Кевин, не дикий, а просто – крайне запущенный, – пояснил Питер. – Что касается его характера, то его последняя выходка серьёзно разозлила отца, а его гнев повлиял на Джо, так что он теперь стих… Понимаешь, овладеть искусством управления нашему бедному Джо помешает элементарная нехватка интеллекта – вот в чём беда!

– И что же делать?

– Не знаю… Сам постоянно об этом думаю. Это – большая проблема…И в школу его уже не отправишь… Вот, беда, – вспылил он и резко надавил на тормоза. – Красный свет, и совершенно некстати! Нет ничего хуже, чем застрять здесь, на этом перекрёстке. Потеряем минут десять…

– Бог мой, Питер! – радостно воскликнул Кевин. – Вот это – идея!

– Что случилось?! – раздражённо спросил Питер.

– Ты только посмотри на это! – ответил Кевин, указывая на афишу. – "Известный историк, доктор наук, талантливый учёный, Джеральд Уитни продаёт свой интеллект за пять миллионов!"

– Ну и что?!

– Ты говоришь, нашему Джо не хватает мозгов? Интеллект профессора Уитни подойдёт?

– Не говори ерунды, Кевин.

– Послушай! Эта афиша – не реклама нового фильма. Речь идёт о серьёзном научном открытии. Этим занимаются известные учёные.

– У этих учёных, похоже, нет серьёзных проблем! Подбросить бы им задачку, вроде нашего брата Джо.

– И они бы дали тебе точный и быстрый ответ, будь уверен!

– Ты шутишь?

– Никаких шуток, я слышал об этом открытии и ранее и думаю, что это как раз то, что нам надо. Вот и зелёный свет, можешь ехать!

– Даже если это действительно серьёзно, – сказал Питер, немного помолчав, – необходимо всё взвесить, обдумать. Хотя в нашем случае любая возможность – выход из положения.

– Думай, Питер, думай и взвешивай…

Глава 18

Лиз пошла на работу. Она решила серьёзно поговорить с доктором Джонсоном. Это было связано с тем, что она была категорически не согласна с решением её мужа принять участие в эксперименте. Эмоциональные обрывки объяснений Уитни не устраивали её, казались ей абсурдными. Все это настораживало, беспокоило её. И, безусловно, на фоне её чрезвычайной обеспокоенности, спокойствие и лояльность её подруг обескураживали её.

Доктор Джонсон, к её удивлению, также был полон спокойствия.

Он объяснил ей, что идея принадлежала, действительно, ему. И, безусловно, Джеральд Уитни согласился принять его предложение не сразу, а лишь спустя несколько дней. Уитни не говорил о своих причинах принять участие в эксперименте, и доктор Джонсон не стал его расспрашивать. Он посоветовал Лиз самой поговорить с мужем, если её так беспокоит его участие. Но со своей стороны доктор Джонсон приложил все усилия для того, чтобы убедить её доверять результатам исследований, в которых она и сама принимала активное участие.

– И, потом, – заключил доктор Джонсон, – Речь, ведь, идет об очень маленьком объёме памяти, который легко восстановится.

– А вы оставались бы столь спокойны, если бы речь шла о ком-то из ваших близких, доктор Джонсон? – ответила Лиз.

– Ваши личные чувства могут плохо отразиться на работе, дорогая Лиз, если вы будете продолжать истязать себя подобными мыслями. Я сейчас же готов стать участником эксперимента, но вы и сами понимаете, что быть одновременно и участником и исполнителем невозможно.

– И, тем не менее, мне придётся подумать о моём продолжении работы над экспериментом, доктор Джонсон… Боюсь, что мои личные чувства, действительно могут плохо отразиться на моей работе.

– Вам надо всё спокойно обдумать, Лиз. Я вам мешать не буду… Сегодня вы можете не приступать к работе. Сходите куда-нибудь, посоветуйтесь с кем-нибудь. А затем решите для себя окончательно, но не откладывайте решение в долгий ящик. Мы не сможем продолжать работу в неполном составе.

– Пожалуй, я последую вашему совету насчёт сегодняшнего дня и постараюсь всё основательно обдумать. Но даже если я решу отказаться от продолжения работы, я передам вам материалы всех моих личных исследований и наблюдений.

– Хорошо, Лиз. Вы хорошо всё обдумайте, а обещаю, что приму любое ваше решение!

– Спасибо, доктор Джонсон, – сказала Лиз напоследок и вышла из его кабинета.

Направляясь к своей машине, она думала лишь о том, что из разговора с доктором Джонсоном она так ничего для себя и не прояснила. Что делать, как правильно поступить? Лиз ни в коем случае не хотела обидеть мужа, так как, всё-таки его любила…

Сев в машину, она задумалась на несколько минут, а затем взяла телефон и набрала номер телефона.

– Это ты, Уолтер?

– Да, Лиз! Здравствуй, дорогая! Где ты сейчас?

– Я еду к тебе! Ты сейчас не очень занят?

– Ты же знаешь, что для тебя у меня всегда найдется время, Лиз.

– Хорошо, увидимся…

Уолтер был старым знакомым Лиз, с которым она училась ещё в университете. Его истинное неизменное увлечение наукой сделало его затворником. Он мало появлялся на публике, но тщательно следил за всеми изменениями, происходившими в современной биологии, химии, медицине, психологии… Лиз знала, что именно Уолтер, как никто другой, мог помочь ей во всём разобраться, понять её и дать ценный совет…

Примерно через полчаса она подъезжала к его лаборатории.

Уолтер был не женат, жил один за городом и имел огромную лабораторию. Её созданием и развитием он занимался почти пятнадцать лет. Он очень много занимался частными научными исследованиями, а также вёл определенные секретные разработки для государства. Он не имел одной, чётко очерченной области применения своих знаний и мог одновременно заниматься медицинскими экспериментами и биологическими исследованиями. Но, всё же, у Уолтера Вайсмана была любимая область – зоология. Этой науке он мог отдаваться всецело. И, если по чьей-либо просьбе он занимался медициной или психологией, или другими разделами биологии, то он называл эти исследования «коммерческими». А зоологией Уолтер занимался для себя, как он сам любил говорить, для души.

Порой Лиз, скрывая даже от себя эту мысль, мечтала быть также самостоятельной, как и Уолтер. Где-то в уголке своего большого сердца она хранила слабую и, увы, не сбывшуюся, надежду посвятить себя науке…

Ей стало душно, но, выйдя из машины, она почувствовала, что начинала успокаиваться…

"Уолтер… – думала она, – Именно Уолтер мне поможет…"

Лиз очень хорошо знала внутреннее расположение в лаборатории Уолтера и, пройдя мимо длинных рядов клеток с различными животными, без труда нашла его в химической.

– Значит, сейчас ты занимаешься «коммерческими» исследованиями, дорогой Уолтер?

– С чего ты так решила?

– Ну, если у тебя в руке пробирка и пахнет от тебя химикатами, значит, зоология осталась в стороне!

– И ты сильно ошибаешься, дорогая. Именно сейчас я и занимаюсь своим любимым делом.

– А как насчёт остальных исследований?

– Есть несколько заказов… Ты удивишься, дорогая Лиз, но, похоже, в скором времени я займусь ещё и фармацевтикой!

– Нет, не удивлюсь, я всегда знала, что твой талант безграничен…

– Ну-ка, ну-ка, узнаю это выражение лица! У тебя опять проблемы…

– Неужели ты ничего не слышал о вчерашнем происшествии, Уолтер?

– О вчерашнем? Дай-ка вспомнить… Кажется, вчера наша футбольная сборная с шумом проиграла матч?

– Перестань шутить, Уолтер, я не верю, что ты не следил за нашими исследованиями!

– Что-то связанное с пересадкой мозгов? – буркнул Уолтер и, посмотрев на злобное лицо Лиз, криво улыбнулся. – Ладно, ладно, сдаюсь! Я был на вашей презентации… Довольна?

– Но почему ты не подошел к нам?

– Может быть, тебе правильнее было бы спросить меня, почему я не подошел к тебе, чтобы ты от злости на своего гениального мужа убила меня, как первого попавшегося под руку…? Нет, дорогая Лиз, я не безумец, чтобы идти на столь явный риск…

– Верно, его я чуть не убила! Но что за сумасбродное решение, Уолтер? Ты можешь это как-нибудь объяснить?

– Я? Я, ведь, не он! Как я могу объяснить чужое решение!

– Всё сегодня против меня! – раздраженно ответила Лиз. – Ни от кого ещё сегодня я не дождалась понимания…

– Ну, кажется, с моим экспериментом всё ясно… – ответил Уолтер. – Давай теперь поговорим и о твоих делах. Но, думаю, лучше пройти в другое помещение. Здесь, немного попахивает химией, будь она неладна!

– Они быстро перешли в рабочий кабинет Уолтера. Посмотрев на стол, Лиз вскрикнула от удивления.

– Узнаешь? – не без гордости в голосе, спросил Уолтер.

На столе стоял прибор, точь-в-точь напоминающий тот, что был разработан в лаборатории доктора Джонсона.

– Я вел параллельные исследования, – спокойно пояснил Уолтер. – Не ожидала?

– Честно говоря, нет!

– Я и сам не думал, что, всё-таки, займусь этим делом… Знаешь, Лиз, а ведь доктор Джонсон с самого начала предлагал мне участвовать в разработке этого прибора вместе с вами.

– Почему же ты не согласился?

– Думаю, ты хорошо знаешь и меня, и своего шефа. Два человека, настолько схожие в фанатичности и необузданности мысли не могут работать вместе. Я решил, что если я буду работать самостоятельно, наука от этого только выиграет…

– А доктор Джонсон знает об этом?

– Знает! Более того, я периодически делюсь с ним результатами своих исследований. Однажды доктор Джонсон даже признался, что благодаря моим данным разобрался в одном из запутанных моментов исследования.

– Ну, что ж, значит, у тебя есть возможность поговорить об этом от своего лица, будучи полностью посвящённым в детали разработки! И что ты обо всём этом думаешь?

– Об эксперименте или об участии в нём твоего мужа?

– И о том, и о другом. И как можно серьёзнее…

– Хорошо, дорогая Лиз, давай поговорим серьёзно, – ответил Вайсман, садясь и жестом предлагая Лиз присесть. – Думаю, что для тебя, как участника разработки, ясно, что теоретическая часть эксперимента до конца всё же не доведена. Что раздел эксперимента, связанный с копированием и переносом копии интеллекта, вообще, содержит очень много не ясного. А ведь, именно, на этот раздел я предлагал доктору Джонсону обратить внимание в первую очередь. Короче говоря, в погоне за сенсацией, будем называть вещи своими именами, доктор Джонсон не позаботился, как следует, о тыле. Весь эксперимент, на мой взгляд, находится в сыром виде.

– Но как же он тогда смог решиться на такой рискованный шаг, как коммерческая операция?

– Эта операция и для меня была настоящим сюрпризом, даже шоком! Но, это не совсем то, о чём я говорил тебе только что. Если я не ошибаюсь, доктор Джонсон не собирается работать с копиями. Твой муж будет передавать свой действительный интеллект… А эта часть эксперимента, как раз таки до конца доведена. Перенос действительного интеллекта, конечно, не самое приятное мероприятие, но, по крайней мере, здесь мы в большей безопасности. На презентации всё было видно хорошо. Прибор работает, результаты на лицо. Объем интеллекта, который Уитни собирается передать, достаточно мал. Думаю, тебе не стоит так сильно волноваться.

– Меня, кроме всего прочего, беспокоит психологическое состояние моего мужа, те причины, которые подтолкнули его к этому решению.

– Напрасно! Это, как раз таки, вяжется с его натурой. Я ведь знаю безумца Джери. А как он сам всё объяснил?

– Сказал, что решил при помощи своего интеллекта заработать деньги и купить огромный дом… Ты представляешь, Джери, возвышенный Джери погнался за деньгами.

– Если я не ошибаюсь, когда-то возвышенность его идей тебя даже злила!

– Но он всегда был таким, а теперь, вдруг, с чего бы это…

– Ну, переедете в новый дом, какие проблемы?

– Если бы я смогла рассуждать также просто…

– Не беспокойся! Прежде чем приступить к операции доктор Джонсон все, как следует, проверит – работа эта, как правило, очень скрупулезная. В случае обнаружения каких-либо неверных данных, операция будет отменена или отложена. Доктор Джонсон при всей своей одержимости не станет действовать вслепую. Ну, как легче? Пойдем выпьем чашечку чая?

– Лучше, давай, кофе…

– Нет, дорогая Лиз, я не стану травить тебя кофе.

– У меня к тебе есть одна просьба, Уолтер, – сказала Лиз за столом.

– Слушаю!

– Я собираюсь отказаться от продолжения работы над экспериментом.

– На мой взгляд, это неправильное решение. Похоже на бегство.

– И все же, я так решила. И не пытайся меня переубедить – это бесполезно. Сознание того, что из-за какой-нибудь моей ошибки может пострадать человек, тем более, близкий мне человек, сводит меня с ума. Я боюсь, что не выдержу такого испытания.

– Но может быть, Джери надеется на твоё участие и чувствует себя спокойнее, зная, что ты рядом…

– Джери вряд ли нуждается в моём участии и моём мнении, в противном случае, прежде, чем давать согласие Джонсону, он посоветовался бы со мной. Но, в любом случае, я скажу ему об этом. Но это – не главное. Сейчас, узнав, что ты достаточно посвящён в наши дела, я бы хотела просить тебя продолжить участие в разработке вместо меня.

– А доктор Джонсон знает о твоём решении?

– Я сказала ему сегодня утром.

– Даже не знаю, что тебе ответить, дорогая Лиз. В любом случае я буду следить за ходом эксперимента и, если ты так хочешь, могу присутствовать на операции.

– Я буду тебе очень признательна.

– Мне необходимо будет поговорить об этом с доктором Джонсоном. Неизвестно ещё, как он отреагирует.

– В такой ответственный момент он вряд ли откажется от участия такого компетентного специалиста, как ты…

– Но ты и сама подумай ещё раз о своем решении, дорогая Лиз. Обещаю, что постараюсь во всём тебе помочь. Но, не забывай, что я почти новое лицо…

Ещё очень долго они обсуждали другие темы, скорее относившиеся к их общим друзьям, чем к работе. И, возвращаясь домой, Лиз чувствовала облегчение после разговора с Уолтером. Теперь она могла быть спокойна за мужа, за то, что в предстоящей операции за ним будет следить человек, которому она доверяет. Но беспокойство, связанное с определённым внутрисемейным кризисом не оставляло её. И она понимала, что ни один посторонний человек, сколь близко бы он ни был связан с ней и Джери, не мог бы ей помочь разобраться в этом. Она поняла, что её ещё ожидает серьёзный разговор с Джери.