Текст книги "История православия"

Автор книги: Леонид Кукушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 70 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

Христос – Добрый Пастырь. Мозаика. Мавзолей Галлы Плацидии. Равенна

Кто живет в пустыне и безмолвствует, тот избавлен от трех браней: от брани через слух, от брани через язык и от брани через видение того, что может уязвить сердце его. Но смотри, чтобы не обольстил тебя помысл, внушая, что пустыня есть место прохлаждения. Пребывая в келии своей, держи следующие три занятия: рукоделие, чтение псалмов и молитву. Тело надобно порабощать и утомлять долгим трудом, поэтому сидя в келии, налегай на рукодельные труды, но при этом имени Господа не отпускай от себя, постоянно вращай его в уме твоем, поучайся Ему в сердце твоем и хвали Его языком твоим, говоря: Господи мой, Иисусе Христе, помилуй меня; или: Господи Иисусе Христе, пошли мне помощь Твою; или: Хвалю Тебя, Господи мой, Иисусе Христе.

Старайся проходить следующие, мною тебе предлагаемые подвиги: труд, нищету, странничество, лишения и молчание. Они сделают тебя смиренным, а смирение принесет тебе отпущение грехов.

Мозаика. Мавзолей Галлы Плацидии

Не отступай ни от одного из этих наставлений, и Господь наш Иисус Христос даст тебе покой и совершит в мире дело, к какому ты приступил. Совершенные отцы наши и те, которые им подражали, от их исполнения стали совершенными. А кто не будет исполнять всего прописанного, тот подвигнет Бога на гнев. Итак, приклони ухо твое к словесам моим и сокрой их в сердце своем, и знай, что этими заповедями я предаю тебя Творцу. Ходи же в сих заповедях – и Бог будет с тобою, и станешь ты святилищем Богу, как и все святые, и встретишь, наконец, Господа с веселием и радостью и услышишь глас, говорящий: «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многими тебя поставлю, войди в радость Господа твоего» (Мф 25:21).

7. Окидывая взглядом путь, пройденный христианством за неполных три века с момента возникновения Церкви до времени правления Константина Великого и подписания Миланского эдикта, трудно не увидеть в произошедшем руки Провидения. Здесь явно прослеживается одна из глубочайших интуиций Православия: история есть Богочеловеческий процесс, движимый как свободной волей людей, так и благодатью Божией, которые в этом процессе участвуют «неслиянно и нераздельно». Уместно в связи с этим наблюдением напомнить читателю слова, сказанные мудрым рабби Гамалиилом членам синедриона, замышлявшим убить взятых под стражу апостолов: «Говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их: ибо, если это предприятие и это дело – от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его: берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками» (Деян 5:38,39). Действительно, картина исторического процесса первых веков христианства изобилует чудесными явлениями, объяснить которые сколько-нибудь убедительно невозможно, если ограничиться только естественными причинами: небольшая группа нищих и безоружных последователей распятого проповедника Иисуса, которых сперва ожесточенно преследовали соплеменники-иудеи, а затем – крупнейшая и могущественнейшая мировая держава, не просто выжила, но за сравнительно короткий период времени, распространившись и укрепившись, победила эту державу вместе с ее многовековыми религиозными традициями, глубоко враждебными христианству, победила истиной своего вероучения и небывалой силой духа адептов этой веры.

Приведенную историю можно, конечно, представить себе, как длинную цепочку случайных и крайне маловероятных событий, произошедших к тому же в нужное время и в нужном месте. Однако вероятность реализации такой цепочки настолько мала, что практически она не могла быть осуществлена без помощи внешних целенаправленных сил. Поэтому здесь налицо ситуация чуда, понимаемого так, как оно было описано во Введении, а именно: в чудесном явлении законы сотворенного мира не нарушаются – Творец не меняет их в угоду земным событиям, но реализация этих явлений по необходимости предполагает направленное действие Провидения (от греч. πρόνοια – промысл), иначе говоря, божественных сил и энергий. Поэтому чудо решительным образом противостоит повседневности, а роль благодати в его осуществлении – сделать возможным практически невозможное событие.

Понять смысл приведенных рассуждений о природе чуда может помочь, по мнению автора, известный пример, предложенный в свое время, правда для совершенно иной цели, одним из основоположников современной физики Максвеллом. Итак, пусть имеется закрытый сосуд с газом, находящийся при определенной, скажем комнатной, температуре. Несмотря на значительный разброс скоростей различных молекул, хаотически движущихся внутри сосуда, среднее значение энергии газа, а значит и температуры, в любом месте сосуда с большой степенью точности одинаково. Однако ничто не мешает умозрительно представить себе ситуацию, когда в результате так называемой флуктуации, т. е. отклонения от обычно наблюдаемого распределения молекул по объему сосуда, вблизи, например, правой стенки соберется больше «быстрых» молекул, чем вблизи левой, – тогда температура у правой стенки окажется выше, чем у левой. Если поставить эксперимент, присоединив к этим стенкам два термометра и ждать, когда их показания станут заметно разниться друг от друга, то ждать придется очень долго, гораздо дольше времени существования Вселенной. Чтобы все-таки попытаться реализовать, пусть только умозрительно, эту практически невероятную ситуацию, Максвелл предложил мысленно поместить внутрь сосуда существо, сортирующее молекулы по скоростям, которое назвал демоном: быстрые молекулы трудами демона отправляются преимущественно направо, а медленные – налево. Возвращаясь к основной теме разговора, можно сказать, что в истинном чуде Провидение выполняет работу демона Максвелла, обеспечивая реализацию практически невероятного события, когда Всевышнему понадобится, чтобы оно произошло. Разумеется, пример с «демоном Максвелла» есть лишь грубое наводящее соображение, бледная иллюстрация, предназначенная в помощь читателям, склонным понять роль таинственного явления чуда в богочеловеческой истории, и для автора было бы непозволительной дерзостью претендовать на большее.

Чудесная история первых веков христианской Церкви напоминает известную сказку Х.К. Андерсена «Гадкий утенок». Поэтому автор в завершение главы предлагает короткое метафорическое отступление: помните, осенью среди уток, кур и прочей живности птичьего двора появился птенец «небесных птиц», лебедей, который благодаря трудам молодой утки вылупился из неизвестно откуда взявшегося яйца. Обитатели двора отнеслись к чужаку враждебно, ведь непривычное и непонятное обычно вызывает у домашних птиц и, к сожалению, не только у них, чувство раздражения и злобы – «даже братья и сестры сердито говорили ему: хоть бы кошка утащила тебя, несносного урода! Утки клевали его, куры щипали, а девушка, которая давала птицам корм, толкала ногой. Не выдержал утенок и – через изгородь!» Так оказался он один в неприветливом большом мире. Осень и зима выдались суровые – «гадкий утенок голодал, замерзал и не раз оказывался на грани жизни и смерти, но чудом выжил. Однажды весной, когда уже пригрело солнце и появился подножный корм, он увидел трех белых лебедей. «Полечу-ка я к этим царственным птицам. Они, наверное, убьют меня за то, что я осмелился приблизиться к ним, но пусть! Лучше пусть они меня убьют, чем сносить щипки уток и кур, толчки птичницы да терпеть холод и голод зимой!» И он поплыл навстречу красавцам лебедям. «Убейте меня!» – сказал бедняжка и опустил голову, но что же увидел он в чистой, как зеркало воде? Свое собственное отражение, но был он уже не безобразным темно-серым птенцом, а – лебедем! Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца!.. Он был чересчур счастлив, но нисколько не возгордился – доброе сердце не знает гордости, – он помнит то время, когда все презирали и гнали его… И вот крылья его зашумели, стройная шея выпрямилась, а из груди вырвался ликующий крик: «Мог ли я мечтать о таком счастье, когда был еще гадким утенком!»

Глава III. Дальнейшее упрочение и распространение христианской Церкви. развитие православного вероучения во времена Вселенских Соборов

При чтении последних страниц предыдущей главы может сложиться обманчивое впечатление, что жизнь Церкви сразу же после подписания Миланского эдикта стала безоблачной. Несомненно, Константин принес христианству мир, но этот мир был весьма беспокойным: по-прежнему практически повсюду преобладали враждебные христианству язычники, а изнутри Церковь продолжали сотрясать многочисленные ереси – как остатки прежних, так и новые. Что касается поведения властей, то хотя они были вынуждены исполнять положения эдикта, зато часто поддерживали откровенно еретические течения, а иногда грубо и безграмотно вмешивались в церковные дела. Императоры председательствовали на соборах и участвовали в прениях по поводу тончайших богословских проблем; они могли назначать угодных им епископов и смещать неугодных. Константин писал крупнейшему подвижнику и богослову IV в. св. Афанасию Великому, епископу Александрии: «Так как ты знаешь теперь мою волю, то дозволяй всякому, кто хочет вступить в Церковь, свободный вход. Ибо если я узнаю, что некоторым ты препятствуешь слушать голос Церкви или запрещаешь им вход, то я тотчас пошлю чиновника, который по моему повелению сместит тебя и переведет на другое место». Этим местом вполне могла стать ссылка. Что уж говорить о времени правления его племянника Юлиана, который попытался возродить язычество в качестве государственной религии, за что был прозван Отступником.

Сейчас речь пойдет о двух важных веках в жизни христианства, от подписания Миланского эдикта и до начала правления Юстиниана I (527–565 гг.), при активной поддержке которого Церкви удалось подавить последние очаги язычества в пределах Восточной Римской империи. Это время сопровождалось небывалым подъемом религиозного творчества; так, в IV и начале V вв. трудами Отцов и Учителей Церкви, как восточных, так и западных, были найдены ортодоксальные решения важнейших проблем христианского богословия, тринитарной и христологической, а отточенные формулировки связанных с ними символов и догматов веры утвердили Вселенские Соборы. В течение лишь одного столетия, начиная с первой половины IV в., на Востоке творили свв. Афанасий Великий, «великие каппадокийцы» – Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, а на Западе – свв. Иларий Пиктавийский, Иероним Амвросий Медиоланский и Августин. Такого созвездия религиозных гениев христианская Церковь в дальнейшем уже не имела, так что для истории христианского вероучения это время было, по терминологии Тойнби, «осевым». Здесь надо отметить, что в деле решения фундаментальных богословских проблем Восток всегда шел впереди Запада, и даже величайший Учитель западной Церкви блаж. Августин испытал серьезное влияние со стороны своих восточных предшественников. В одной из современных книг по ранней патристике труды Отцов и Учителей Церкви этого поистине золотого века христианского богословия названы краеугольными камнями Церкви.

Базилика Сант-Аполлинаре-Нуово.

Начало VI в. Равенна

В результате поддержки христианства светскими властями, что само по себе похвально, начался интенсивный процесс обмирщения Церкви, и о словах Спасителя «Царство Мое не от мира сего» (Ин 18:36) многие предпочитали не вспоминать. Противовесом процессу обмирщения в рассматриваемый период стал резкий рост монашеских общин и строительство крупных монастырей, сперва на Востоке – в Египте, Палестине, Малой Азии, а затем и на Западе.

В рассматриваемое время нелегким был общеисторический «фон»: падение государств и переселение народов, нашествие гуннов во главе с Аттилой, прозванным «бичом Божиим». Гунны прошли почти всю Европу, всюду сея ужас и смерть. По древнему поверью, где ступал конь Аттилы, там переставала расти трава. Кровавые битвы германского племени бургундов с гуннами, гибель бургундского королевства и разрушение его столицы Вормса на Рейне красочно описаны в героическом эпосе о нибелунгах. Внезапная смерть Аттилы в 453 г. привела к освобождению народов Европы от владычества гуннов. Однако после этого освобождения западная Римская империя просуществовала недолго. Кроме нашествий гуннов, первое из которых относится к 70-м годам IV в., империю ослабляли постоянные набеги других варваров – германцев, славян, аланов и других народов. Кстати, понятие «варвар» в различные эпохи имело различный смысл. В Древней Греции, где оно возникло, варваром считался человек, говорящий на чужом языке, так что тогда римляне тоже попадали в эту категорию. Во времена эллинизма варварами назывались народы, находившиеся вне греко-римской культуры, точнее на более низкой ступени культуры.

В 395 г. император Феодосий I Великий перед смертью разделил империю между своими сыновьями: Аркадию достался Восток со столицей в Константинополе, а Гонорию – слабый Запад с Римом. Из-за бездарного правления Гонория и последовавших за ним императоров над Западной Римской империей вскоре нависла реальная угроза быть завоеванной варварами. Крупнейший византийский историк IV в. Прокопий Кесарийский писал о положении Западной Римской империи в середине V в.: «Насколько военная мощь варваров за это время окрепла, настолько значение римских военных сил пало, и под благопристойным именем союза они испытывали на себе жестокую тиранию со стороны этих пришлых народов». Восточная же империя, которую со времени основания Константинополя в 330 г. принято называть Византией, была еще достаточно сильна, чтобы отражать внешние нападения.

В 476 г. войско провозгласило императором варвара Одоакра, своего военачальника, однако он, отдав воинам-варварам для поселения третью часть Италии, отправил знаки императорского достоинства в Константинополь и заставил римский сенат принять решение о присоединении Западной империи к Восточной. 23 августа 476 г. считается последним днем существования Западной Римской империи. Византия в те годы не имела реальной возможности контролировать западные территории, поэтому в результате многочисленных нашествий, войн, переселений народов Европа накануне средневековья представляла собой пестрый конгломерат различных этносов с широким спектром религиозных и культурных традиций, где каждая нация стремилась создать свое собственное государство.

В середине IV в. император Юстиниан I решил восстановить империю в ее прежних границах и, главное, в ее прежнем единстве, для чего в качестве объединяющего фактора избрал христианство. Ему удалось отвоевать у остготов Италию, у вандалов – северную Африку, а у вестготов – Испанию. Однако почти сразу же после его смерти к концу VI в. от этих завоеваний остались лишь Карфаген и Равенна, а значительная часть Балканского полуострова оказалась в руках вторгшихся туда славянских племен. Лишь в 628 г. император Ираклий I в результате побед над Персией вернул под власть Византии Армению, Месопотамию, Сирию, Палестину и Египет. Но эта власть продержалась недолго: на западе Аравии уже возник ислам, и в 30-х годах VII в. «праведный халиф» и великий полководец Омар молниеносно завоевал для новой монотеистической религии огромные территории, в том числе такие, где традиционно было распространено Христианство, – Палестину, Сирию, Египет, Ирак и часть Малой Азии; он и его преемники время от времени угрожали Константинополю. И хотя ислам формально предписывал терпимость и даже покровительство по отношению к «людям Книги», т. е. к иудеям и христианам, в занятых воинами Аллаха странах христианство практически потеряло свои позиции.

Таким был общий исторический фон, на котором протекала жизнь христианской Церкви периода Вселенских Соборов.

От Миланского эдикта до правления Юстиниана I. Великое переселение народов и его роль в деле распространения христианства. «Золотой век» христианского богословия. Начало монашества

1. В этой главе будет рассмотрен тот период в истории Церкви, который без преувеличения можно назвать эпохой Константина. Действительно, невозможно переоценить роль св. Константина и его матери св. Елены, именуемых православной Церковью равноапостольными, в деле укрепления и распространения христианской веры.

Мать Константина св. Елена родилась в середине III в. в городке, который в 327 г. был переименован в Еленополь, на севере Малой Азии в семье трактирщика. В этой области еще в апостольские времена существовали христианские общины, однако неизвестно достоверно, крестилась ли Елена еще в детские годы или в зрелом возрасте по совету сына. Отец Константина, далматинец Констанций I Хлор, после того как в 293 г. был провозглашен цезарем, оставил Елену и женился на Феодоре, падчерице Максимиана Гернулия, соправителя Диоклетиана. Константин, воцарившись, даровал Елене титул августы и всячески поощрял ее деятельность по распространению христианства и строительству церквей в Константинополе и Риме. В 20-х годах IV в. Елена совершила продолжительное паломничество в Иерусалим после гибели ее любимого внука Криспа, казненного по навету своей мачехи Фачесы, тоже вскоре убитой. По свидетельству некоторых историков, во время паломничества ей удалось обрести Святой Крест, начать возведение над этой величайшей святыней всех христиан Храма Гроба Господня, а также построить церковь Вознесения на Масличной горе.

Скончалась св. Елена в 327 г. вблизи Константинополя, в г. Никомедии, бывшей резиденции Диоклетиана. Ее мощи сперва находились в константинопольской церкви Двенадцати Апостолов, а затем были перенесены в Рим.

Фрески базилики Сант-Аполлинаре-Нуово. Начало VI в. Равенна

Старшим сыном Елены от Констанция Хлора был Константин, родившийся около 280 г. в г. Кише на юго-востоке современной Сербии. Воспитывался Константин при дворе Диоклетиана. В 305 г. после отречения Диоклетиана Галерий, разделивший власть в империи с Констанцием Хлором, взял Константина к себе в качестве заложника, надеясь при случае избавиться от опасного соперника. Так, однажды Галерий вроде бы в шутку втолкнул Константина в клетку с дикими зверями. «Не желая мириться с этим, – пишет историк, – Константин при своем сильном и неукротимом характере тогда уже, с молодых лет охваченный страстным стремлением к власти, решил бежать».

Фрески базилики Сант-Аполлинаре-Нуово. Начало VI в. Равенна

В 306 г. Константину удалось приехать к умирающему отцу, который представил его воинам и передал власть из рук в руки, так что Галерию пришлось смириться. Константин проявил себя выдающимся полководцем и снискал популярность в армии. В отношении христиан он вел мягкую политику, унаследованную от отца. Будучи человеком религиозным, Константин во всех своих делах призывал на помощь бога своего отца, хотя этим богом был не Христос, а языческий бог Солнца, который в те времена соединял черты греческого Аполлона и персидского Митры. В философии он, как и Констанций Хлор, высоко ценил неоплатонизм.

Отношение Константина к христианству резко изменилось после битвы с Максенцием за Рим в 312 г., из которой он вышел победителем, несмотря на значительное превосходство Максенция в военной силе. Незадолго до этой битвы, согласно свидетельству «первого историка христианской Церкви» Евсевия, Константин и его войско стали свидетелями чуда: «Однажды, – говорил царь, – в полуденные часы дня, когда солнце уже начало склоняться к западу, я собственными глазами увидел возникшее из света и лежащее выше солнца знамение креста с надписью τούτφ νικ΄α (т. е. «сим побеждай»)».

Это зрелище вызвало священный ужас у Константина и его войска, которое беспрекословно последовало за ним в самоубийственное, казалось бы, предприятие. На щитах воинов начертали знак †, который и поныне используется как символ Христа. В результате Максенций был разгромлен и убит, а Рим взят войсками Константина. При этом, что необычно для тех времен, Константин объявил всеобщую амнистию; казнены были лишь двое сыновей свергнутого тирана.

В 315 г. сенат Рима в память об этих событиях воздвиг триумфальную арку и поставил памятник Константину с изображением чудесного знамения и надписью на латинском языке: «Этим спасительным знамением я освободил ваш город от ига тирана и возвратил римскому сенату прежний блеск и величие». В Риме Константин пробыл недолго и в начале 313 г. отправился в Милан, где состоялось бракосочетание сестры Константина с Лицинием, укрепившее их союз. Здесь же они обсудили положение христианства в империи и подписали так называемый Миланский эдикт, дающий этой гонимой до тех пор религии поддержку со стороны власти. Выдержки из этого важнейшего для истории христианства документа были приведены в предыдущей главе. Как пишет Евсевий, «Константин, а с ним и Лициний, почитая Бога причиной ниспосланных им благ, единогласно обнародовали обстоятельный закон в пользу христиан и вместе с описанием чудес, содеянных над ними Богом, отправили его к Максимину, который тогда еще управлял восточными народами». Максимин эдикт не подписал, но «издал для подчиненных ему областных правителей грамоты в пользу христиан, как бы от собственного лица».

Затем Константин предоставил христианским общинам целый ряд важных льгот, а в 323 г. появился указ, который запрещал власть имущим принуждать христиан к участию в языческих праздниках. Отныне христианство стало религией привилегированной. После победы Лициния над Максимином в 313 г. и разгрома армии Лициния в 324 г. Константин стал единовластным правителем всего государства. Как и Диоклетиан, он старался утвердить в империи самодержавие, упразднив следы прежнего республиканского правления. Рим с его глубоко укорененными языческими традициями Константин не любил и старался бывать там как можно реже.

На месте древнегреческого города Византия, расположенного у пролива Босфор на границе Европы и Азии, Константин выстроил новую столицу Римской империи, которую назвал Вторым, или Новым Римом, но вскоре она стала называться Городом Константина – Константинополем. Реформаторски настроенная часть римской знати переселилась в новую столицу, а крупные города империи обязаны были выделить значительные суммы на ее постройку, а также отдать туда большинство своих статуй и других произведений искусства.

Константин твердо усвоил известное положение христианства «Нет власти не от Бога» (Рим 13:1). Этот принцип он и положил в основу государственной идеологии, и ее придерживались последователи Константина на тронах восточных монархий. Правда, они обычно забывали сопутствующие этому положению слова Иисуса: «Царство Мое не от мира сего» (Ин 18:36) и «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мк 12:17), тем самым искажая смысл христианского понимания мирской власти. Вместо «dominus» (неограниченный властитель империи) Константин называл себя κοιυός έπισκοπος – «епископом от внешних» и активно вмешивался в дела Церкви, часто нарушая согласованность, «симфонию» государства и Церкви. Он пытался разрешать догматические споры, созвал и открыл в 325 г. первый, Никейский Вселенский Собор, где была осуждена ересь арианства, но уже в 327 г. существенно смягчил постановление, направленное против еретиков, и воздвиг гонение на св. Афанасия Великого. И все же «симфония» при Константине существовала, хотя и в зачаточном, неполном виде, – факт объединения империи помог объединению христианской Церкви, а Церковь, в свою очередь, укрепила единство империи. Эта деятельность была плодотворно продолжена через два века Юстинианом I.

Константин построил множество церквей – в Константинополе, Риме и Палестине, воспитал своих детей в христианском духе, хотя сам крестился только в 337 г. перед самой смертью, а крестил его арианский епископ Евсевий Никомидийский. Несмотря на противоречивость натуры и действий Константина, в истории христианства не было правителя, который сделал бы для Церкви столько, сколько удалось сделать ему.

Константин I Великий считал наследниками трех своих сыновей и двух племянников (племянник и будущий император Юлиан в их число не входил). После смерти Константина и кровавых разборок в борьбе за власть самодержавным правителем империи стал в 350 г. средний сын Константина I и второй сын его жены Фаусты, наместник Фракии и Восточных провинций Констанций II, к сожалению столь же ничтожный, как и остальные наследники великого императора, но более хитрый, жестокий и удачливый. Его правление описано последним из великих историков античности Аммианом Марцеллином, современником Констанция II и приближенным Юлиана II Отступника; сам Марцеллин служил в их армиях, участвуя в военных походах, и потому был живым свидетелем событий, составивших содержание соответствующих глав его исторического труда.

Воспитанный в христианском духе, Констанций открыто преследовал язычество и стремился продолжить дело Константина по укреплению союза своего государства с христианской Церковью. Но при этом, по свидетельству неоплатоника Марцеллина, «Констанций сочетал христианскую религию, которую отличает цельность и простота, с бабьим суеверием. Погружаясь в толкования, он возбуждал множество пустых словопрений. Целые ватаги епископов разъезжали на собрания-синоды, пытаясь организовать христианский культ по своему усмотрению». При Констанции по всей империи велось активное строительство христианских храмов. В Иерусалиме он завершил возведение комплекса Храма Гроба Господня, начатое при Константине, а также церкви Вознесения на Масличной горе. В его правление 7 мая 351 года произошло чудесное событие, описанное епископом Иерусалима св. Кириллом: «В святой день Пятидесятницы, в третьем часу в небе появился большой светящийся крест, от Голгофы и до Масличной горы. Эту картину ясно видели все жители города. Также не было это преходящим видением или миражом, как может кое-кто подумать, но оставалось на протяжении многих часов…»

В 355 г. Констанций возвел в ранг цезаря своего единственного уцелевшего близкого родственника, двоюродного брата Юлиана, поручив ему защиту Галлии и западных границ от нападений варваров, а сам отправился на войну с персами. «Тогда повсюду ходили слухи, – писал Марцеллин, – будто Юлиан был сделан цезарем не для того, чтобы облегчить трудное положение Галлии, но чтобы он сам погиб в тяжелой войне при своей полной неопытности в военном деле». Однако, вопреки всем ожиданиям,

Юлиан проявил себя как талантливый полководец и смелый воин, и в 360 г. войска в Галлии самовольно провозгласили Юлиана императором с титулом августа. Хотя Юлиан отказался от этой чести, написав об этом Констанцию, тот был разъярен и собирался направить против него войска. Однако до военных столкновений дело не дошло, так как осенью 361 г. Констанций тяжело заболел. Марцеллин писал: «Его тело пылало, как жаровня, лекарства не действовали. Чувствуя приближение смерти, но еще в полном сознании, он, говорят, назначил Юлиана преемником своей власти». После смерти Констанция II самодержавным императором без борьбы стал Юлиан II.

Юлиан родился в 331 г. в Константинополе и был сыном сводного брата Константина Великого Юлия Констанция, убитого в 337 г. на глазах 14-летнего Констанция II. Воспитывался Юлиан вдали от императорского двора, сперва в Каппадокии, а затем – в Никомедии, под руководством христианского священника. Он рано проявил глубокий интерес к платоновской философии, и его двоюродный брат император Констанций II разрешил ему продолжить образование в Афинах, где тогда был центр языческого неоплатонизма. Юлиан обладал мягким характером и привлекательной внешностью. По словам Марцеллина, «его глаза, полные огня, в которых светился тонкий ум, были ласковые, но в то же время властные». В быту Юлиан был чрезвычайно скромен и прост, заслужив этим любовь и преданность воинов. Высоко ценивший его Марцеллин пишет не без патетики: «Он явился на поле брани из тенистых аллей Академии и, поправ Германию, умиротворив течение холодного Рейна, пролил кровь и заковал в кандалы царей, дышавших убийством». И дальше: «Юлиан наложил на себя трудный подвиг смиренности и делил свои ночи между тремя обязанностями: отдых, государство и ученые занятия».

Заключает Марцеллин панегириком Юлиану: «Казалась, некая счастливая звезда сопровождала этого молодого человека от его благородной колыбели до последнего его дыхания. Быстрыми успехами в гражданских и военных делах он так отличился, что за мудрость его почитали вторым Титом, славою военных деяний он уподобился Траяну, милосерден был, как Антоний Пий, углубленностью в истинную философию был сходен с Марком Аврелием, дела и нравственный облик которого он почитал своим идеалом».

Письма самого Юлиана говорят о другом; его натура, по-видимому, была далека от гармонии и уравновешенности: «Все разом обступает меня и не дает говорить – ни одна из моих мыслей не уступает дороги другой, – назови это душевной болезнью или уж как тебе угодно».

А теперь о главном для настоящего повествования – о неприятии Юлианом в зрелые годы христианства, о его решительной, но заведомо обреченной на неудачу попытке вернуть Римской империи древнюю языческую религию, соединив ее с неоплатонической философией, создать нечто вроде языческой Церкви, способной победить христианскую. Реализацией этих планов Юлиан заслужил прозвище Отступника. В основе его политики лежали небезосновательные опасения, что христианство со временем затмит и ослабит императорскую власть. Хотя Юлиан не преследовал христиан активно и гонений при нем не было, однако он запретил христианским риторам и учителям заниматься педагогической деятельностью. Многие христиане были уволены со службы; с монет и щитов были удалены христианские символы. При Юлиане было восстановлено и построено много языческих храмов.

Чтобы доказать несостоятельность христианских писаний, согласно которым Иисус предсказал, что от иудейского храма в Иерусалиме «не останется камня на камне, все будет разрушено» (Мф 24:2, Л к 21:6), Юлиан решил храм восстановить, вернув в город евреев, которым после восстания Бар-Кохбы строго запрещалось селиться там. Хотя духовные лидеры евреев отнеслись к инициативе Юлиана сдержанно, у большинства народа она вызвала прилив воодушевления и энтузиазма. По свидетельствам историков, «еврейские женщины не только сняли с себя украшения, чтобы пожертвовать их на постройку храма, но даже носили землю в подолах своих платьев, полагая, что они делают богоугодное дело». Об этом, по-видимому, говорит также надпись, взятая из книги Исайи, на одном из камней сохранившейся западной стены, «стены плача»: «…и увидите, и возрадуется сердце ваше, и кости их, как молодая зелень».