Текст книги "История православия"

Автор книги: Леонид Кукушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 70 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

Слава Златоуста достигла Константинополя и послужила как причиной его взлета, так и последующих бедствий. Всемогущий царедворец евнух Евтропий, советник весьма недалекого молодого императора Аркадия, решил сделать Златоуста константинопольским патриархом – первым среди равных епископов империи. Златоуста заманили в Константинополь и с трудом добились его согласия. При независимом характере и грехах, которым, по его смиренным словам в трактате «О священстве», он был подвержен и в которых горько каялся, – тщеславии, зависти и гневе, – ладить с императором, Евтропием и представителями власти и клира ему было нелегко.

Он громил с кафедры богачей, не желавших давать деньги на строительство богоугодных заведений, больниц, странноприимных домов, и сам вел жизнь аскета. Иоанн посылал много апостольских миссий во все концы империи и за ее пределы, он старался вернуть в лоно православной Церкви готов-ариан, ему принадлежит заслуга крещения некоторых северных народов, живших у устья Дуная и по северным берегам Черного моря. В 402 г. Александрийский епископ Феофил был вызван в Константинополь по обвинению в неблаговидных поступках. Но опытный интриган Феофил созвал Собор, на котором были только сторонники Феофила и который сместил Златоуста. Императора уговорили подписать решение Собора, и св. Иоанн был вынужден удалиться в изгнание. Затем его ненадолго вернули из-за волнений паствы и случившегося, как считали, от гнева Божьего землетрясения, но вскоре арестовали во время пасхальной проповеди и отправили в далекую Армению, в городок Кукуз.

Послушать знаменитого проповедника там собирались огромные толпы верующих. В этом городке и были написаны многочисленные послания друзьям, которые содержали не жалобы, а утешения и поддержку. В 407 г. Златоуста отправляют еще дальше – на берег Черного моря, в местечко Питиунт (ныне Пицунда в Абхазии), по дороге в которое Златоуст скончался. Его последними словами были «Благодарение Богу за все!».

Через десять лет состоялась полная церковная реабилитация св. Иоанна, а в 438 г. его останки были торжественно перенесены в Константинополь. С 1626 г. мощи св. Иоанна Златоуста покоятся в Ватикане, в соборе св. Петра. Православная Церковь с XI в. почитает Иоанна Златоуста вместе с Василием Великим и Григорием Богословом вселенскими учителями и святителями, а католическая Церковь – одним из четырех великих греческих учителей Церкви (наряду Афанасием Великим, Василием Великим и Григорием Богословом).

Литературное наследие Златоуста огромно – простое перечисление заняло бы слишком много места, тем более что многие труды, ему традиционно приписываемые, в действительности были написаны позже. Наибольший интерес представляют его проповеди на нравственные темы и толкование книг Св. Писания. Многому Златоуст научился в молодости у знаменитого библеиста и экзегета Диодора Тарсского, о котором впоследствии вспоминал с большой теплотой: «Он проводил жизнь апостольскую, в нестяжании, в молитве и в служении слову: его язык тек медом и млеком».

Ранние его труды посвящены аскетической жизни и монашеству. Самостоятельным религиозным мыслителем Златоуст не был, он избегал тонких богословских рассуждений. Его стихия по преимуществу – блестящая риторика с неожиданными и афористичными по форме утверждениями. Вот, например, выдержка из его «Рассуждения против иудеев и язычников о том, что Иисус Христос есть истинный Бог»:

«Что сказать такое, которое и язычник признает делам Христа? То, что Христос насадил христианство, и язычник, конечно, не станет противоречить тому, что Христос основал церкви по всей вселенной. Отсюда следует доказательства силы Его, и мы покажем, что Он есть Бог, утверждая, что для простого человека невозможно в краткое время привлечь столько людей во всей вселенной, притом преданных всяческим порокам. Однако Христос успел освободить род человеческий от всего этого, не только римлян, но и персов, и племена варварские. Он совершил это, не применяя оружия, не тратя денег, не предводительствуя войскам, не возбуждая войн, но в начале через одиннадцать человек, незнатных, униженных, неученых, простых, бедных, плохо одетых, безоружных. Что я говорю: совершил? Он успел расположить столь многие поколения людей любомудрствовать не только о настоящем, но и о будущем, отвергнуть отеческие законы, истребить древние обычаи, укоренившиеся за долгое время, и принять другие, оставить легкие дела и предаться его нелегким требованиям, а совершил это Он, несмотря на то, что все противодействовали Ему и смеялись над Ним, как претерпевшим позорную смерть на кресте».

В своих проповедях и трудах Златоуст выступал против церковного принуждения инакомыслящих, даже еретиков, и против мирских мер борьбы в делах веры и нравов: «Христианам запрещается исправлять впадающих в грех насилием – наша война не живых делает мертвыми, но мертвых – живыми, ибо полна кротости и смирения… Я гоню не делом, но словом и преследую не еретиков, но ересь». Недопустимости торопливого и непродуманного осуждения инакомыслящих посвящено его слово «О проклятии и анафеме».

Правда, он сам не всегда следовал замечательным своим заветам. У Златоуста, например, много «Рассуждений» и «Слов» против иудеев. Достойно сожаления, что этому великому святому в полемическом пылу часто не удавалось оставаться в рамках идейных возражений и споров. Конечно, все это не имеет ничего общего с нынешним антисемитизмом, мерзким порождением злобы и невежества, однако паства Иоанна, выйдя из церкви после такой проповеди, склонна переносить подобные рассуждения на бытовой уровень.

Св. Иоанн Златоуст – человек Церкви, отдавший ей свою жизнь целиком. Поэтому в его трудах многое посвящено богослужению и его внешней структуре. Он пишет о церковных таинствах, ему приписывают учреждение нового чина литургии, известной и поныне как литургия Златоуста, хотя не все ее части принадлежат ему, как и в так называемой литургии Василия Великого есть более поздние вставки. Ученик св. Иоанна, будущий Константинопольский патриарх св. Прокл писал: «Василий Великий, поступая с людьми, как с больными, представил литургию в сокращенном виде. Спустя немного времени отец наш златый по языку, Иоанн, с одной стороны, как добрый пастырь, ревностно заботясь о спасении овец, с другой, взирая на слабость человеческой природы, решился исторгнуть с корнем всякий предлог сатанинский. Потому он, опустив многое, учредил совершение литургии сокращеннейшее, чтобы люди, слишком любя все то, в чем есть свобода и непринужденность, обольщаясь вражескими помыслами, мало-помалу вовсе не отстали от апостольского и божественного предания».

Для православной Церкви св. Иоанн Златоуст был и остается идеалом христианского пастыря. Его творения издавна пользовались большой популярностью у южных славян и на Руси. В X в. в Болгарии появился сборник его духовных наставлений под названием «Златоструй», который был использован авторами «Повести временных лет». Позднее в России были широко распространены так называемые «Златоусты» – книги, содержащие проповеди Иоанна, так что его прозвище стало названием популярного жанра церковной литературы.

Старшим современникам Златоуста был св. Кирилл Иерусалимский. Два столетия – от разгрома восстания Бар-Кохбы и до Константина Великога – христианская община Иерусалима (или, как тогда называли город, – Элия Капитолина) была малочисленной и слабой. Делом жизни Кирилла стало восстановление, пусть только отчасти, былой славы Иерусалимской Церкви, «матери всех церквей», как сказано в постановлении II Вселенского Собора 381 г.

Св. Кирилл родился около 315 г. в Иерусалиме, в 348 г. был рукоположен в пресвитеры и в том же году произнес свои знаменитые «огласительные» слова. В 350 г. он уже Иерусалимский епископ, рукоположенный Акакием Кесарийским: в то время Иерусалимская епархия подчинялась Кесарийской митрополии. Надо сказать, что в глазах своих современников Кирилл был фигурой противоречивой – сперва он принадлежал к умеренным арианам, однако впоследствии стал их яростным противником и заслужил признание православной Церкви. Блаж. Феодорий говорит о нем как о защитнике «апостольского учения», а Константинопольский Собор 381 г. подтвердил ортодоксальный характер позиции Иерусалимского епископа: «Мы подтверждаем, что досточтимый Кирилл, любящий Бога, является епископом церкви Иерусалимской, матери всех церквей, так как он был избран епископом этой провинции в соответствии с каноническим законом и вел многие войны против ариан».

Это постановление было использовано как основание для приравнивания статуса Иерусалимской церкви к статусам апостольских церквей Рима, Александрии и Антиохии (к ним после Константина добавилась Константинопольская церковь). Этим претензиям, высказанным Кириллом сразу же после занятия им иерусалимской кафедры, решительно воспротивился митрополит Кесарии арианин Акакий, интригами которого Кирилл дважды изгонялся из Иерусалима, второй раз при императоре Валенте – на одиннадцать лет.

Ангел. Мозаика собора Св. Софии

Через год после избрания св. Кирилла епископом, 7 мая 351 г., в небе над Иерусалимом появилось крестное знамение: сияющий крест простирался от Голгофы до Масличной горы. В течение нескольких часов сияние было столь ярким, что его четко видели потрясенные жители города, несмотря на солнечный свет, «Все увидели, – писал Кирилл императору, – что вера христианская не состоит в премудростях слов человеческих». Это удивительное явление, конечно же, подняло авторитет епископа и вызвало численный рост общины.

Поднятию престижа Кирилла послужила также неудачная попытка Юлиана Отступника восстановить Храм Соломона, о чем рассказывалось ранее. Тем не менее в 367 г. он вынужден был удалиться в долгое изгнание, хотя паства активно протестовала против преследования императором любимого епископа. Резкость и непримиримость св. Кирилла в его борьбе с Акакием была связана, прежде всего, с защитой православной веры, а уже потом – с правом на старшинство общин. С 382-го и до своей смерти в 387 г. он снова епископ в Иерусалиме: читает проповеди и пишет поучения.

Он хорошо знал человеческую природу с ее слабостями и не возмущался, если обращение бывало вызвано причинами случайными, а иногда и не вполне благовидными. «Я готов принять и тебя, который пришел сюда, не слишком размыслив, ибо ты предназначен ко спасению, я имею на то прочное упование. Может быть, тебе самому неведомо, куда ты пришел и в какие путы уловлен. Ты оказался в сетях Церкви. Не бойся и не пытайся их избегнуть. Сам Иисус уловил тебя, и не ради смерти твоей, но дабы даровать тебе жизнь во одоление смерти. Его силою умрешь и воскреснешь. Внемлите же словам апостола: «Если Христос в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности» (Рим 8:10). Так умри же для грехов своих и живи для праведности; отныне и живи».

Новообращенным он любил повторять простые евангельские слова: «Так что же делать? Что нужно от новообращенных? – «У кого две одежды, тот дай неимущему; и у кого есть пища, делай то же» (Лк 3:11). Поучения св. Кирилла актуальны во все времена; он был замечательным учителем веры. Богословских работ самостоятельного содержания св. Кирилл не писал, но с большой точностью излагал учение о вечности Троичного бытия. «Сын, от вечности рожденный неведомым и непостижимым рождением… Не во времени начал Он первосвященство и помазан не елеем, но, прежде веков, от Отца». Есть у Кирилла слова о Св. Духе. Ему, Св. Духу, принадлежит единая «слава божества», и мыслить о нем следует так же, как об Отце и о Сыне. «Со Святым Духом чрез единого Сына возвещаем единого Бога… Отец дает Сыну, а Сын передает Духу Святому».

Вообще, по мнению св. Кирилла, «для спасения нашего достаточно нам знать, что есть Отец и Сын и Святой Дух». Верующему надлежит знать то, что написано в Св. Писании и не любопытствовать сверх меры. Св. Кирилл – строгий библеист, все, что, он говорит, имеет корни в Писании. Рассуждения Кирилла о церковных обрядах – блестящий образец, которым пользуются в Православии до сих пор.

Об ипостасности Сына и Св. Духа у Кирилла написано: «Христос не есть слово изглаголанное и рассеянное, но Слово ипостасное и Живое». «Дух Святой не устами Отца выдыхается и разливается в воздухе, но есть ипостасный, сам глаголящий и действующий».

В заключение рассказа и жизни и трудах св. Кирилла Иерусалимского можно привести его молитву об усопших: «Здесь поминаем опочивших в Бозе прежде нас: сначала – патриархов, пророков, апостолов и мучеников, их же молитвой и заступничеством да услышит Бог и наше моление; затем молимся о наших святых отцах, о наших покойных святых епископах и обо всех тех, кто ранее нас пришел к последнему упокоению, ибо веруем, что возлежащая на алтаре великая и святая жертва послужит ко благу душ, за которые возносим наше моление.

Хочу убедить вас примером: знаю, многие говорят: «Какой толк душе от поминания в наших молитвах, в грехе или без греха она покинула мир?» А вот, например, царь изгнал неких людей за проступок против него, а родственники этих изгнанных смастерили ему венец и принесли во искупление за наказанных, – разве не облегчится им наказание? Так же и мы приносим Богу наши молитвы за усопших прежде нас, пусть они даже и грешники; мы, правда, вещи не мастерим, но жертвуем Христа, умерщвленного за грехи наши, дабы смягчить милосердного Бога ради них и ради нас».

В течение III–IV вв. христианство активно распространялось не только на Запад, но и далеко на Восток, за пределы империи. Так, в самом начале IV в. первым государством, где христианство было объявлено официальной религией, стала Армения (не считая небольшого княжества Эдессы). За ней последовали Грузия и многие области Персии. В начале IV в. на границе империи с Персией епископ городка Нисивин св. Иаков основал богословское училище, так называемую «персидскую школу», которая собрала много учеников из окрестных районов. Здесь, в семитской Месопотамии, богослужебным языком стал древнесирийский, а стиль литургических действ был драматичен и насыщен восточным лиризмом, что предвосхитило церковные мистерии средних веков. Св. Иаков происходил, по-видимому, из Армении и принадлежал к древнему княжескому роду. Его дядя был парфянским царем; он находился в родстве и был знаком с Григорием Просветителем, апостолом армян. Полученное им в молодости прекрасное образование определило уровень преподавания в «персидской школе».

Св. Иаков слыл чудотворцем – его молитвам, например, приписывают внезапное отступление персидского войска от Нисивина в 338 г. Любимым учеником Иакова стал св. Ефрем Сирин, которого он сделал диаконом и поставил во главе школы. Св. Иаков – активный участник I Вселенского Собора 325 г. в Никее, куда он, согласно свидетельствам, взял молодого Ефрема. Биографические сведения о св. Ефреме Сирине скудны: родился он около 306 г. в окрестностях Нисивина в бедной семье. «От предков, – писал он сам, – я получил наставление о Христе, родившие меня по плоти внушили мне страх Господень… я родственник мученикам».

Попав по недоразумению в тюрьму, Ефрем имел там видение, после чего удалился в горы и некоторое время жил отшельником, а строгим аскетом он оставался в течение всей жизни. «Плоть его присохла к костям и уподобилась глиняному черепку», – писал о Ефреме Сирине св. Григорий Нисский. После поражений Юлиана Отступника Нисивин перешел в руки персов, которые разрушили училище, руководимое Ефремом, и изгнали из города многих христиан. Св. Ефрем перебрался в Эдессу, где основал богословскую школу, в которой учились знаменитые отцы сирийской Церкви. В Эдессе он боролся с распространенным здесь манихейством, с ересью Маркиона и гностицизмом Вардесяна. Умер св. Ефрем Сирин примерно в 373 г.

Покаяние и смирение сопровождают каждый час жизни святого, даже во сне. Сам Ефрем так говорит об этом: «Когда ложусь я для отдыха, любовь твоя к людям, Господи, приходит мне на ум, и я встаю среди ночи, чтобы благодарить Тебя. Но воспоминание о совершенных грехах так устрашает меня, что я начинаю горько плакать и готов даже упасть духом, если бы не укрепляли меня, полумертвого, разбойник, мытарь, грешница, хананеянка и кровоточивая самарянка». В предсмертном завещании Сирин писал, что недостоин отпевания в храме, а тем более погребения в нем. «Неприлично трупу смердящему лежать под алтарем, на месте святом недостойному бесполезна слава пустая… О, если бы кто показал вам дела мои! Вы бы стали плевать на меня. Если бы от грехов моих исходил запах, вы бы убежали от смрада Ефремова… Возьмите меня на плечи и бегите бегом со мной и бросьте, как человека отверженного… Не покрывайте меня ароматами, – от почести этой нет мне никакой пользы. Благовоние возжигайте в храме, а меня сопровождайте молитвами; ароматы посвятите Богу, а меня погребите с псалмами… Я обещал Богу быть погребенным между странниками; странник я, как и они, так положите меня, братия, с ними. Воззри, Господи, умоляю тебя. Умилосердись надо мною. Молю тебя, Сыне милостивый, – не воздай мне по грехам моим».

Среди творений Ефрема Сирина надо отметить комментарии к текстам Св. Писания, преимущественно ветхозаветным: на книги Бытия и Исхода, о рае первозданном, об Иосифе, проданном братьями в рабство, о пророке Ионе и многие другие. Стилистически эти толкования напоминают гимны, а среди многочисленных гимнов, им написанных выделяются опять-таки покаянные и погребальные. Много гимнов посвящено Богородице. Обычно это вариации на тему: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами» (Лк 1:28). Интересны рассуждения святого о смысле Ипостаси: имена не есть только имена, а означают живые лица, ибо, «если нет лица, то имя – пустой звук». Очень выразительны слова св. Ефрема о Спасителе: он твердо защищает реальность воплощения против докетизма: «Излишнею была бы Мария, если бы Христос пришел в призраке, – посмеялся бы Бог, показав людям рождение в яслях».

В антропологии св. Ефрем постоянно подчеркивает свободу человека как основу его спасения. И, считает он, сам вопрос «Есть ли свобода?» доказывает ее существование, т. к. «вопросы и исследования рождаются от свободы», присущей в этом мире только человеку. Образ Божий в человеке открывается в его свободе, и при крещении он «именем Троицы изводится на свободу».

Еще при жизни св. Ефрем был назван «лирою Святого Духа», поскольку глубоко лиричен его богословский и поэтический дар, а блаж. Иероним писал о нем: «Ефрем, диакон Эдесский, достиг такой славы, что в некоторых церквах сочинения его читаются публично после Св. Писания». Вот краткие выдержки из его проповеди о страданиях Спасителя: «Славлю, Тебя, о Христе человеколюбивый, Сыне единородный и Господь Вседержитель, Ты же един без греха, и ради меня, грешного и недостойного, был предан смерти и умер на кресте. И тем избавил души от злого пленения. Чем воздам Тебе, Господи, за столь великую милость?.. Слава Тебе, учителю человеков, в Тебя уверовавших! Слава Тебе, восшедшему на небеса и воссевшему одесную Отца; приидеши же во славе Отца с ангелами святыми, в некий грозный и страшный час, дабы судить души, отвергнувшие Твои пресвятые страдания. И в сей час да укроет меня рука твоя под крыла Твои, да избегнет душа моя грозного огня, зубовного скрежета, тьмы внешней и вечного плача, дабы восславить мне Тебя в песнопении: Слава Тому, Кто снизошел до спасения грешника недостойного в Своем всеблагом милосердии».

Богоматерь на престоле. Мозаика собора Св. Софии в Константинополе. IX в.

Победа над арианством и осуждение этой ереси первыми Вселенскими Соборами было делом жизни св. Афанасия и «великих каппадокийцев». Благодаря их духовному подвигу христианство получило православное решение тринитарной проблемы, выраженное в чеканных догматических формулах и предельно кратко изложенное в Никео-Константино-польском символе веры. Таким образом, с конца IV в. главным предметом богословских споров становится основная проблема христологии – способ соединения божественной и человеческой природ Спасителя и характер их самосогласования.

Выполнение этой задачи – предназначение и заслуга св. Кирилла Александрийского; здесь его роль напоминает роль св. Афанасия в православном осознании Триединства Бога. Св. Кирилл – последний выдающийся вероучитель и церковный деятель «золотого» периода христианского богословия, и хотя IV Вселенский Собор состоялся через несколько лет после его смерти и принял догматические формулы папы Льва I Великого, халкедонские отцы на Соборе неоднократно подчеркивали, что эти формулы выражают главные принципы «веры Кирилла».

Родился св. Кирилл в Александрии в конце 70-х годов IV в. в семье, давшей ряд известных деятелей Церкви, и получил блестящее образование. Его дядей был Александрийский епископ Феофил, упоминавшийся выше как организатор в 403 г. так называемого «собора под дубом», который осудил и сместил св. Иоанна Златоуста, бывшего в те годы Константинопольским патриархом. Молодой Кирилл, уже тогда занявший видное положение в клире, на этом позорном соборе присутствовал. В 417 г. Кирилл (с 412 г. – епископ Александрии) протестовал против возвращения имени умершего Златоуста в богослужебные диптихи, т. е. в списки поминаемых епископов… Его слова по этому поводу были крайне резкими и несправедливыми: «Если Иоанн в епископстве, то почему Иуда не с апостолами?.. И если есть место для Иуды, то где Матфий?..» (Имея в виду Матфия, причисленного к одиннадцати апостолам после отвержения Иуды, Деян 1:26). И даже после отмены церковного приговора «собора под дубом», прославления св. Иоанна Златоуста и перенесения в 438 г. его останков в Константинопольский храм Св. Апостолов Кирилл не признал справедливость этих актов.

Иоанн Креститель.

Мозаика собора Св. Софии в Константинополе

Неблаговидные поступки Кирилла, а таких было немало, историки связывают с его тяжелым характером: он был крайне злопамятен, упрям и властолюбив. Для расправы с инакомыслящими он организовал отряды монахов-фанатиков, называемых «санитарами», и повсюду внедрил своих соглядатаев, призванных выявлять еретические взгляды и действия, могущие вызвать расколы. Его девизом, по сути, был принцип, который через много веков широко использовали иезуиты: «Цель оправдывает средства», а цели – догматическая чистота вероучения и сохранение единства Церкви – были, несомненно, благими. Поэтому Церковь, прославив Кирилла и сделав его своим Отцом и Учителем, закрывала глаза на некоторые из допущенных им прегрешений. Известно ироничное высказывание богослова XIX века кардинала Ньюмена:

«Кирилл не позволил бы, чтобы о его святости судили по его делам».

Сразу после вступления на епископскую кафедру Кирилл начал преследования новациан, борцов за чистоту верующих и, особенно, служителей церкви. Они не допускали отягченных смертными грехами даже за ограду своих церквей, а согрешивших священников отстраняли от совершения служб. Кирилл запер все находившиеся в Александрии храмы новациан, отобрал у них священную утварь, а их епископа изгнал из города; в этом ему помогали светские власти. Затем настала очередь иудеев и язычников; их общины в Александрии издавна были многочисленными и богатыми. Однажды ночью иудеи напали на тех, кого подозревали в шпионаже в пользу Кирилла. «Разъяренный этим Кирилл, – как пишет церковный истории Сократ, – с великим множеством народа идет на иудейские синагоги, занимает их, а самих иудеев изгоняет из города, имущество же их отдает народу на разграбление».

Этот кровавый еврейский погром вызвал возмущение многих влиятельных людей империи, но император Феодосий II не пожелал наказывать Кирилла за жестокость и не вернул евреев в Александрию. Почти одновременно с этим событием, в 415 г., толпа фанатиков-христиан во главе с коптскими монахами растерзала Ипатию (или Гипатию) – руководителя знаменитой александрийской языческой школы неоплатоников, философа и математика, дочь крупного математика Теона Александрийского. Многие историки считают, что сделано это было по наущению епископа.

К концу 20-х годов V века относится начало борьбы Кирилла с учениями Аполлинария и Нестория. При этом у Аполлинария сам Кирилл, как и Несторий, многое почерпнул. Аполлинаризм и несторианство представляли собой не очень серьезные уклонения от православного вероучения, но Кириллу с его глубоким знанием богословских тонкостей удалось представить эти учения как ересь и начать с ними жестокую борьбу со всем упрямством, на какое он был способен. В этой борьбе, несомненно, присутствовал аспект политический – ведь Александрийский патриархат издавна считали соперником Антиохии и Константинополя.

Наконец, в 431 г. на III Вселенском Соборе в Эфесе стараниями Кирилла и его единомышленников Несторий был отлучен от Константинопольской кафедры, на которую его возвели в 428 г., и отправлен, согласно его желанию, в монастырь возле Антиохии. Однако вскоре Несторий оказался в ссылке в Египте, где старика много раз в сопровождении солдат перегоняли с места на место, пока в 451 г. он не скончался со словами: «Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, яко видели очи мои спасение Твое». Несторий пережил своего гонителя на семь лет – св. Кирилл скончался в 444 году.

Победа св. Кирилла над Несторием была достигнута ценой раскола в Церкви – до сих пор многие восточные конфессии остаются не-халкидонскими, хотя причисляют себя – и не без оснований – к Православию.

Несмотря на серьезные недостатки характера и часто недостойные способы борьбы с противниками своих взглядов, св. Кирилл был глубоким, прекрасно образованным богословом, обладавшим тончайшей интуицией, особенно когда дело касалось догматических формулировок.

Первыми по времени среди многочисленных творений св. Кирилла были толкования на книги Св. Писания. В этих экзегетических трудах он пользовался традиционным для александрийцев со времен Филона и Оригена аллегорическим методом: «Отсеки бесполезность истории, – писал Кирилл, – и сними как бы древесину буквы, дойди до самой сердцевины растения, т. е. тщательно исследуй внутренний плод заповеданного и затем употреби в пищу». Под буквою Писания он стремился увидеть «духовный смысл». Так, в «Изящных изречениях», написанных на малых пророков и книгу Исайи, его главной задачей было показать, что «во всех книгах Моисея прообразовано таинство Христа».

После Эфесского собора им написаны «Слово против нежелающих исповедовать Святую Деву Богородицу», диалог «Что един Христос» и «Схолии о воплощении Единородного».

В своем богословии Кирилл целиком опирается на Св. Писание и учение Отцов Церкви. В остальном он постоянно подчеркивает необходимость апофатического подхода и недостаточность человеческого разума для постижения не только божественной Сущности, но и актов Его воли. Лишь через внимательное изучение творений Бога можно приблизиться к Нему и кое-что понять, однако следует постоянно помнить о несоизмеримости Творца и творения, о бездне, их разделяющей. Опытному знанию и логическим рассуждениям Кирилл предпочитает полученное интуитивным путем мистическое знание – гнозис. В трудах по триединству он следует никейцам, прежде всего Афанасию Великому и Григорию Богослову.

О домостроительстве Троицы, т. е. о проявлении ее действия в сотворенном ею мире св. Кирилл пишет: «Ее действие есть нечто общее, хотя оно свойственно каждой Ипостаси, так что по триединству действие относится к каждой из них. Итак, Отец действует, но через Сына в Духе. Сын также действует, но как Сила Отца, поскольку он от Него и в Нем. И Дух действует также, ибо он Дух Отца и Сына, Дух сильный».

Первые христологические опыты Кирилла связаны с его толкованиями на Евангелие от Иоанна. Вот два основных отрывка, на которых построено толкование: «Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет вы тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин 1:3–5) и «Как послал Меня живый Отец, и я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною; сей-то есть хлеб, сошедший с небес; не так, как отцы наши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек» (Ин 6:58,59). Иисус не воспринял жизнь извне, Его рождение не имеет ничего общего с рождением человека обычного. Он – жизнь по Своей сути, Его творческая деятельность свободна, в ней нет подчиненности: «Сам будучи по природе Жизнью, Он многообразно дарит существам бытие, жизнь и движение. Не так, что посредством какого-либо разделения и изменения Он входит в каждое из различных по природе бытие, но сама тварь разнообразится неизреченною премудростью и силою Создателя».

Присутствие в творении Слова не убирает бездны, разделяющей Творца от творения. Здесь, по сути, подводится итог богословских споров предшественников Кирилла.

Вершиной богословской деятельности Кирилла стали его рассуждения о двух природах Христа и их взаимосвязи. Характер воплощения, согласно Кириллу, можно представить так: Слово есть Бог по сущности, а после воплощения природа человека в Иисусе соединилась с божественной «неслиянно и нераздельно». Пусть Сын Божий «принял зрак раба» и на земле общался с людьми, но «слава Его Божества неизменно наполняла небеса, и Он продолжал пребывать с Отцом». «Посему, – добавляет Кирилл, – хотя и говорит Евангелист, что стало Слово плотью, но не утверждает, что Оно было побеждено немощью плоти или Оно лишилось изначальной силы и славы, коль скоро облеклось немощным нашим и бесславным телом».

Напротив, по родству с ним на все человечество распространяется Его божественность, ибо «все мы были во Христе, и общее лицо человечества восходит к Его лицу». «Все таинство домостроительства (икономии) состоит в уничижении Сына Божия». Этот «кенозис» помещает воплощенное Слово «как бы на среднее место» между Богом и людьми, делает его посредником, через Которого и только через Него «мы соприкасаемся с Отцом». Сын Божий имеет единую Ипостась, и этого единого Сына и Христа проповедует Св. Писание: «Поскольку Он есть Бог – Слово, Он мыслится другим сравнительно с плотью; поскольку же Он есть плоть, он мыслится как нечто другое сравнительно со Словом. Поскольку сущее из Бога Отца Слово стало человеком, должно совершенно упраздниться это «другой и другой» в виду неизреченного единения».

Нельзя делить Христа на «двоицу Сынов», как делили, по мнению Кирилла, Аполлинарий и Несторий. Действительно, гармония нераздельных и одновременно неслиянных природ в Иисусе Христа была ими нарушена перенесением центра тяжести на неслиянность, что есть по терминологии Кирилла «двусыновство». Аполлинарий, кроме того, полагал, что при воплощении ум человеческий преобразуется в божественный, против чего Кирилл категорически возражал, поскольку следовал за Григорием Богословом, утверждавшим: «Что не воспринято, то не спасено». Кирилл часто повторяет, что обе природы во Христе присутствуют во всей полноте, соединившись в Нем гармонично, иначе невозможно было бы спасение, и такое ущербное христианство не оправдывало бы основные чаяния верующих.