Текст книги "Другой Олимп. И не только (СИ)"

Автор книги: Леонид Январёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Как это происходило, орально или анально? Об этом знают только участники таинства. Специального предписания на этот счёт нет. Скорее всего, через задний проход после оральной подготовки. Даже те, кто, например, считает анальное проникновение неэстетичным, не могут отрицать, что массаж простаты благотворно сказывается на мужском здоровье, а для женщины ‒ никакой пользы и «арете» ей не передаётся. Это ещё одно подтверждение мужского превосходства. А когда намерения не были связаны со священнодействием, дозволялось не скрытничать. Например, Александр Македонский, не стеснялся публично демонстрировать благородное соитие с юношей-евнухом Багоасом. При этом его солдаты целомудренно «краснели» и «отворачивались». Единственное, во что в этом, дошедшем до нас, рассказе очевидца не верится, так это в солдатскую стыдливость.

Говорить о любовных отношениях между мужчинами, «не касаясь анального секса ‒ то же самое, что писать историю музыки, не упоминая Моцарта». Эти слова привёл в одной из своих книг И.С.Кон. Они принадлежат канадскому судье, в ответ на иск о запрещении за пропаганду анального секса иллюстрированной книги о гомосексуализме. Так современность в неустанной борьбе сама с собой непрерывно изобретает велосипед. Во времена, о которых мы говорим, анальный секс среди мужчин был делом обычным, как в однополой любви, так и в отношениях с женщинами, в пропаганде не нуждался и не подрывал в сознании общества традиционные культурные устои, частью которых являлся. Собственно, за столетия и тысячелетия никуда из реальной жизни он не делся. Извращённое деление на «таких» и «сяких» ‒ приобретение другого времени.

Сомнительно утверждение, что греками не практиковалось ни орального, ни анального полового акта: старший партнёр лишь помещал пенис между бёдер младшего, причём оба находились исключительно в положении стоя. Это как чуть-чуть забеременеть. Мол, они такие, но не такие уж... Не то, что римляне, которые увидев сексуальную задницу, так и норовят «вдуть» по самое не балуй!

К неудовольствию возвышенных натур, сохранились изображения анального секса на вазах и не двусмысленные ссылки на него в письменных источниках. А межбёдерное сношение – это скорее исключение, чем правило. Утверждать обратное, всё равно, что утверждать, будто в публичных домах практикуется исключительно «миссионерская поза».

И тогда, и сейчас все происходило и происходит одинаково. Приходится говорить такие банальности! У физической близости есть своя логика, которая затрудняет остановки на полпути и практически не поддаётся табу. Вполне вероятно, что кому-то достаточно лишь трения, а кому-то и взгляда. Это сугубо индивидуально. Чаще всего и всего сразу ‒ мало.

В паре старший-младший по умолчанию считалось, что в активной роли выступает старший. Обычно так и происходит. Это правило, которое, как и все правила не без исключений, применимо к юношам до появления у них признаков возмужалости, понуждающих к регулярному бритью. Общество критически относилось к мужчинам, которые, миновав нежный возраст, не скрывали свою приверженность к пассивной позиции. Разумеется, что никакого запрета на этот счёт не было. Когда вместе сходились равные мужчины, их называли побратимами. Вопрос о том, кто из них выступает в пассивной роли ‒ это предмет сплетен, без которых приличное общество ещё тогда умерло бы от скуки, не дожив до наших дней. Каким образом достигается чувственное наслаждение ‒ это не суть важно, когда речь идёт о духовном единении. Противники интимной близости между мужчинами, как правило, зациклены на технической стороне вопроса, что всегда наводит на мысль об их болезненном интересе к физиологическим подробностям именно однополого секса. У нас часто судят о вкусе фрукта, который видели только на картинке.

Попытки свести секс между мужчинами к некой ритуальности – беспочвенны. Любопытен пример извечного врага Греции – Персии. Там в античные времена страсть мужчины к мужчине была явлением обыденным настолько, что удивительным было сомневаться в её естественности. Древнегреческий врач и философ Секст Эмпирик рассказал о том, что, ревнивые, доведённые до отчаяния презрением мужчин, персидские женщины предложили им радости анального секса, от которого обычно отказывались, таким образом, рассчитывая конкурировать с мальчиками и юношами. «Некоторые мужчины согласились попробовать, – пишет Секст Эмпирик, – но тотчас же вернулись к прежним забавам, не найдя в себе сил дальше переносить подобный обман». Причина однополой любви не в способе достижения эякуляции, а в эротическом желании.

Категорические утверждения различных авторов о строжайшем соблюдении поз, возрастных позиций или ещё чего-нибудь, излишне категоричны. Например, как известно, секса в СССР не было, но можно ли на этом основании судить об интимной жизни строителей коммунизма?

Хуже упоминания чёрта всуе, только советская власть! На ум в тему пришёл господин Солженицын. В одном из своих сочинений он рассказал сплетню о товарище Сталине. Якобы, маршал Тимошенко поставлял отцу народов танкистов (совсем не для парада!). Ходили слухи и о том, что после смерти жены, Сталин утешался в объятиях начальника своей охраны товарища Паукера. Это так по-большевистски! И слухи, и объятия, разумеется. Дыма без огня не бывает. Похоже на анекдот? Таки, нечему удивляться! «Архипелаг Гулаг» в целом – это косноязычный пересказ лагерных анекдотов и небылиц.

Впрочем, Солженицын не одинок в своей трактовке истории. Не буду ручаться, сам не видел, но говорят, что «есть исследования, которые приписывают Сталину гомосексуальное влечение... к Адольфу Гитлеру!» Про Сталина наверняка враньё, а вот про фюрера... Вначале 20-х гг. за путчевые грехи Гитлер попал в тюрьму вместе со своим подвижником Рудольфом Гессом. Они так взаимно активно предавались любви в своей камере, что охранники вынуждены были прерывать их занятия насильно. Свою гомосексуальную сущность Гитлер постиг в окопах Первой мировой войны. Из воспоминаний сослуживцев следует, что из-за гомосексуальных шалостей, будущий фюрер имел неприятности по службе, поэтому так и остался ефрейтором.

Если гомофобы, преодолев своё напускное отвращение, каким-то чудом дочитали до этого места, то специально для них, и чтобы не выглядеть чересчур предвзятым, приведу мнение об анальном сексе некого оккультанутого на всю голову гомоненавистника: «... анальное отверстие ‒ путь выхода фекального магнетизма. Если мужчина достигает эякуляции в этой зоне, то партнёры зачинают на энергетическом плане демонов и монстров, которые могут воплотиться в физических уродов, извращенцев или умственно отсталых детей. Над этим не стоит смеяться, поскольку жестокая реальность постоянно доказывает правоту вышесказанного». Как говориться, зри в корень!

И, между прочим, лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – не что иное, как классовое выражение гомосексуализма!

Слегка отдохнув от античности, всё же вернёмся к ней снова.

Политическая карта древности ‒ это даже не лоскутное одеяло, это калейдоскоп государств, со своими нравами, обычаями и законами, которые регулировали общественную жизнь. Говорить о монолитной культурной территории не приходится. Афины – это Афины, Спарта – это Спарта. Говорить обо всей Греции, как об Афинах, или как о Спарте – это ошибка. Но не меньшая ошибка говорить о принципиальной разнице между Афинами и Спартой. Общего больше, чем разъединяющего. Это располагает к некоторым обобщениям без вникновения в детали. Афины и Спарта – это и два полюса, и две стороны одной монеты.

Строго говоря, называя древних греков просто греками, я совершаю ошибку. Следовало бы называть их эллинами. А страну – Элладой. Все прочее – Ойкумена с центром в Элладе. Я было попробовал исправить свою оплошность, но результат мне показался несколько нарочитым. Оставил так как есть, так привычней, хотя рассказываю именно об эллинистической Ойкумене. Страна Греция появится на политической карте мира через много веков после того, как эллины исчезнут с лица земли. Увы, признать нынешних греков потомками эллинов, совершенно невозможно.

И всё же об одной «разнице» в многоликой Элладе следует упомянуть, чтобы избежать упрёка в замалчивании фактов неудобных автору.

Спарта, издревле даже для античности, жила по законам, которые дал ей полумифический Ликург. (Оставим в стороне учёные споры об этом: вопрос действительно тёмен до непроглядности.) Законы Ликурга и его последователей подчинены одной главной цели – служению отечеству. Это что-то вроде военного коммунизма. Ликург считал, что все спартанцы, и мужчины, и женщины, принадлежат, прежде всего, не себе, не семье, а отечеству.

Идея пацифизма противоречит человеческой природе и цивилизационно разрушительна. Политики нашего времени используют её как ширму, за которой всё происходит так же, как в прошлые тысячелетия. Война! Мир – это лишь перерыв между войнами. Государству нужны солдаты. В Спарте эта нужда была возведена в абсолют. Всё и вся, в том числе интимная жизнь граждан, находилось, можно сказать, на особом казарменном положении.

Каждому спартанцу в обязательном порядке надлежало жениться и произвести потомство, хочет он этого, или нет. Брачные строптивцы подвергались общественному осуждению и лишению некоторых гражданских прав. «...зимою, по приказу властей, они должны были нагими обойти вокруг площади, распевая песню, сочинённую им в укор (в песне говорилось, что они терпят справедливое возмездие за неповиновение законам), и, наконец. они были лишены тех почестей и уважения, какие молодёжь оказывала старшим» (из Плутарха).

Брачные отношения спартов были спартанскими, и для всей остальной Греции – пикантными. Прежде всего, Ликург отменил брачную собственность супругов друг на друга. Чтобы не приводить утомительно больших цитат, воспользуюсь лишь выдержками из Плутарха, которые не противоречат другим источникам. «Теперь муж молодой жены, если был у него на примете порядочный и красивый юноша, внушавший старику уважение и любовь, мог ввести его в свою опочивальню, а родившегося от его семени ребёнка признать своим. С другой стороны, если честному человеку приходилась по сердцу чужая жена, плодовитая и целомудренная, он мог попросить её у мужа, дабы, словно совершив посев в тучной почве, дать жизнь добрым детям, которые будут кровными родичами добрых граждан». В касающихся брака установлениях других законодателей, Ликург усматривал «глупость и пустую спесь». И непоследовательность. Люди стараются случить сук и кобылиц с лучшими самцами, а в своей жизни требуют от жён «чтобы те рожали только от них самих, хотя бы сами они были безмозглы, ветхи годами, недужны!». Чистая евгеника!

Строгость брачного регламента искупалась свободой в иных отношениях. Прежде, чем отдаться постороннему мужчине, спартанка должна была получить на это разрешение мужа. Но любить женщин ей не запрещалось без каких-либо дополнительных разрешений. «...У спартанцев допускалась такая свобода в любви, что даже достойные и благородные женщины любили молодых девушек...».

Не смотря на особенности своей социальной организации, спарты такие же эллины, как и афиняне, как все, кто считал себя сынами Эллады. В вопросах однополой любви ни Ликург, ни кто-нибудь другой им не указ. Единственное ограничение в Спарте – возраст согласия. В соответствии с традицией для мальчиков – это двенадцать лет.

«И добрую славу, и бесчестье мальчиков разделяли с ними их возлюбленные». Из, как бы биографии Ликурга по Плутарху известно: «Рассказывают, что, когда однажды какой-то мальчик, схватившись с товарищем, вдруг испугался и вскрикнул, власти наложили штраф на его возлюбленного». Однополые отношения формировали особый тип спартанского воина.

Но то же Плутарх, в другом своём сочинении («Древние обычаи спартанцев»), утверждает: «У спартанцев допускалось влюбляться в честных душой мальчиков, но вступать с ними в связь считалось позором, ибо такая страсть была бы телесной, а не духовной. Человек, обвинённый в позорной связи с мальчиком, на всю жизнь лишался гражданских прав».

Вероятно, Плутарх взял это у политического деятеля, афинского историка и писателя Ксенофонта, который в крайней степени симпатизировал Спарте. Нравы родного города он порицал и не упускал случая противопоставить им что-нибудь иное по принципу без принципов: если враг «за», то я «против», и наоборот, хотя речь об одном. Афиняне развратны, значит, Спарта целомудренна; в Афинах демократический бардак, значит в Спарте стабильность и порядок; афиняне трахаются в жопу (какая грязь!), значит, в Спарте трахаются по-другому. В конце концов, не только за предвзятость, но и за государственную измену, как примкнувшего к врагам народа, Ксенофонта изгнали из Афин.

Категорическое заимствование Плутарха некритически перекочевало в исторические труды последующих историков, хотя есть достаточно «до Плутарховых» источников ничего категорично на сей счёт не утверждающих. Кроме того, трудно заподозрить, как правило, малограмотных спартов (грамотность не поощрялась) в особой духовности платонического толка. В обобществивших себя гражданах, ценилась простота без лукавого мудрствования. Выражение «по-спартански» и сегодня означает – по-простому...

За всю свою история Спарта не дала Элладе ни одного скульптора, художника или философа. Правда, есть исключение – это спартанский принц Гиакинф, который, пусть и формально, но положил начало однополой любви не только в Греции, но и на Олимпе. Напомню, он стал возлюбленным Аполлона. Что-что, а заподозрить златокудрого бога в платонической любви – никак невозможно. И вдогонку, именно от спартанцев пошло верование, что вместе со спермой мальчику передаётся мужественность его возлюбленного.

Плутарх идеалист, чтобы не сказать – слегка гомофоб, и при случае всегда добавляет что-нибудь этакое от себя. Например, рассказывая об афинском законодателе Солоне, который ставил любовь к мальчикам «в число благородных, почтенных занятий», Плутарх не смог удержаться от колкости: Солон «не был равнодушен к красавцам и не имел мужества вступить в борьбу с любовью, „как борец в палестре...“».

Мысль об отделении любви от тела ‒ предмет философских бредней на грани извращения ума. Спор о духовности и телесности однополой любви – извечный спор греческой философии, интеллектуальная оргия, никак не влияющая на народные нравы. И в СССР был «Кодекс строителя коммунизма», но кому до него было дело? К счастью, действительность никогда не соответствует мнению о ней любителей мудрости, законы более прагматичны, чем нравственны, власть лицемерна, а властители циничны.

Говоря о Плутархе, нетрудно найти основания, чтобы упрекнуть его в предвзятости, о чём бы он ни писал. Кроме того, обвинить в явной фантазийности примеров, которые он считает достоверными. Но это не его вина, это беда Истории в целом. Все античные авторы пристрастны, тенденциозны, политически ангажированы, мыслят не только стереотипами своего времени, но и подчас рабски следуют нравам и обычаям своей «малой родины». И тогда и по сей день назвать историю наукой – это значит верить в «живой труп», в «сухую воду», в «честного политика», в то, что жалкая деревенька, которую предъявил миру жуликоватый Шлиман, это и есть легендарная Троя. Поэтому, какие бы примеры «за» что-то, или «против» чего-то я не приводил, на какие бы авторитеты не ссылался, относитесь к этому критически. Выбирайте, что вам ближе по вкусу и по духу. Правда – это то, во что мы готовы поверить. «Что касается точной истины, то ни один человек её не ведает и никогда не познает» (Ксенофан).

Сомнительно, чтобы в Спарте были особые законы, регламентирующие однополые отношения, и что вообще там были законы подобно как в демократических полисах. А вот в Афинах такие законы были. Так же как в последствие в Риме, они регулировали статусность отношений. В демократических Афинах рабам запрещалось иметь любовников на законном основании, как это могли себе позволить свободные люди, хотя рабам не возбранялось плодиться и размножаться. Может быть, поэтому и запрещалось, чтобы лучше плодились и размножались? Попытки регулировать народонаселение, поощряя или запрещая гомосексуализм, предпринимались издревле, например, на острове Крит. Аристотель в своей «Политике» сообщает: «Они отделяют мужчин от женщин и поощряют половые отношения между мужчинами, чтобы женщины рожали меньше».

Никакого эффекта! В Греции, как и на Крите, не смотря на повсеместную распространённость однополой любви, население стремительно росло. Поэтому не о демографии речь. Раб, даже если он высок душой, в силу своего социального положения, образа жизни и назначения, не имеет права выбирать что бы то ни было. Пожалуй, самый известный из рабов, баснописец Эзоп, однажды увидел, что господин его мочится на ходу. Какой ужас! «Неужели, нам теперь придётся испражняться на бегу?» ‒ воскликнул Эзоп. Для того времени это здравая мысль. Раб не может сам не то что выбрать себе жену и/или любовника, а даже позицию справления нужды. А без права выбора «небесная любовь» ‒ преступление, подрывающее основы общественного строя.

Ах, законы! Сколько их плохих и разных! А хороших не бывает. Для древних греков это очевидно, в отличие от современных законодателей, которые без малейших на то оснований почитают себя за истину в последней инстанции. Великий Солон, которому Афины благодарно обязаны многими своими порядками, говорил: «Законы подобны паутине: слабого они запутывают, а сильный их прорвёт».

Рассказывая об одном из правителей Афин, античный историк упоминает роскошные пирушки «его тайные оргии с женщинами и ночные похождения с юношами; человек, который давал законы другим и выступал стражем их жизни, сам притязал на вседозволенность. Он также очень гордился своей внешностью, красил волосы в белый цвет и подкрашивал лицо. Он хотел быть красавцем и нравиться всем встречным» (из Дуриса).

Для греческой демократии закон не фетиш, а сама эта демократия к современным представлениям о демократии никакого отношения не имеет. Об этом нынешние либералы, как правило, умалчивают. Например, нельзя представить афинскую демократию без института рабства. Об остальном можно уже не говорить, и этого достаточно. Но всё же добавлю: призыв к всеобщему избирательному праву (включая женщин!) вызвал бы у афинянина сначала замешательство, потом удивление, и завершился бы негодованием. Оратора объявили бы, либо безумцем, либо преступником. В любом случае ему не позавидуешь.

Демократия в античном мире, даже в афинском формате – чудо не меньшее, чем явление Христа народу. Никаких объяснений ей нет. Как с неба упала! И без продолжения растворилась в вихрях истории. Платон считал, что афинская демократия себя изжила. При народовластии законы не действуют. Свобода рождает анархию и бессмыслицу. За диалектическое определение свободы, как «осознанной необходимости», придурка, это провозгласившее, исключили бы пожизненно из приличного сообщества разумных людей. Это абсолютно справедливо, как по меркам античности, так и по меркам сегодняшнего дня.

Гармония индивидуального и социального ‒ мать всех утопий. Личное, эгоистичное «хочу» всегда берет верх над общественным «надо». Если уж людям на законы наплевать, то Эроту до законов вовсе дела нет. Никому ещё не удалось победить крылатого юнца ни рассуждениями о нравственности, ни запретами, ни угрозами, ни наказанием, ни божьей карой. Нагляден пример несколько более близкий нашему времени, чем античность. В 1020 году христианский собор в Павии запретил всему духовенству, как чёрному, так и белому, жениться или иметь сожительниц, нарушителям грозил духовный и уголовный суд. К тому времени разврат святых отцов уже затмил языческие нравы. Но разгул духовенства продолжился, как ни в чём ни бывало, священники даже не считали нужным скрывать свои похождения, публично предавались разврату. Так что исторические ссылки на законы всегда неубедительны.

Мудрейший из мудрейших, Фалес из Милета, однажды вышел смотреть на звёзды, задрал голову и упал в яму. Поделом, под ноги нужно смотреть! Жизнь проста, груба и цинична. Много злых и мало добрых. Простые люди, неискушённые богатством и властью, не обременённые философской мудростью, настороженно относились к причудам аристократов. Небесная любовь! Надо же такое придумать! Кто-то трахает козу, а кто-то соседского мальчика, или, боже упаси, чужую жену. У всякого свой срам. В наше время археологи находят древние надписи на остатках раскопанных строений примерно в таком духе: «В день от ... трахнул такого-то. Ха!». На острове Санторин, перед храмом Аполлона сохранились многочисленные надписи подобного типа: «Федипид совокупился, Тимагор и я, Эмфер, совокупились» ... «Заборная» простота!

Особенно богата и разнообразна настенная живопись в публичных домах. Развращённость принято приписывать аристократии, пресытившейся властью и деньгами, а народ, он, мол, хранитель традиционного целомудрия. Увы! Внизу тоже, что наверху, а наверху тоже, что в низу. С той лишь разницей, что «народные» люди не затрудняют себя философским обоснованием извечной человеческой похотливости. Солнечные анусы, платоническая любовь... Нет! Это им неинтересно. Другое дело вопрос: в конце концов, мужчина управляет собственным членом или же член – мужчиной?

Пассивная мужская позиции «в массах» практиковался ничуть не меньше, чем в аристократических салонах. Широко известный жест «фак тебя!» ‒ вытянутый средний («срамной») палец правой руки ‒ и в мифологические времена означал непристойность. Именно этим жестом ответил битый-перебитый судьбой философ-киник Диоген из своей глиняной бочки знаменитому оратору Демосфену, мол, шлюха ты болтливая! Сам мудрец был немногословен и чурался условностей, например, мастурбировал на виду у всех, приговаривая: «Вот кабы и голод можно было унять, потирая живот!» К живому богу, владыке полу мира Александру Македонскому мудрец проявил снисхождение ‒ Диоген не стал показывать ему палец, хотя по справедливости мог бы, он лишь попросил великого полководца отойти, не загораживать солнце.

Древнегреческий писатель Афиней в духе Салтыкова-Щедрина описал жителей типичного городка в Малой Азии: «многие из них никогда не видели ни восхода, ни заката солнца, ибо, когда оно вставало, они были ещё пьяны, а когда заходило – уже пьяны».

Как известно, не хлебом единым жив народ. Афинский законодатель Солон хорошо это понимал, и первый узаконил публичные дома в своём славном городе. Это случилось в 550 году до Р.Х. Свои начинанием он вдохновил прочие полисы и вскоре они последовали примеру Афин. Не стоит праздновать эту дату, как дату рождения проституции. Стихийно она существовала всегда, везде и во все времена. Солон лишь упорядочил рынок сексуальных услуг, причём не без пользы для городской казны. На деньги, собранные в виде налогов с легальных публичных домов, он построил храм богини Афродиты. Не подумайте, что греховные деньги пошли на излишне благое дело. Богиня любви Афродита ко всем прочим своим обязанностям, была ещё и покровительницей проституции. А если бы продажной любви покровительствовали боги просвещения, то Солон построил бы школы? Не факт!

Сея мудрое, доброе, вечное, народной любви не заслужишь. А за публичные дома Солон удостоился от благодарных граждан звания «Истинного благодетеля человечества»! Сохранился документ прославляющий мудрость законодателя: «... ты купил женщин, обеспечил их всем необходимым и поселил в месте, где они были бы доступны всем, кто желал их. Там пребывают они такими, какими их создала природа: никаких неожиданностей и всё на виду! Разве это не прекрасно? Чтобы открыть дверь туда, всё, что вам нужно, это лишь один обол. И вперёд – никакой ложной скромности или стыдливости, никаких опасений, что они убегут. Вы можете делать это тогда, когда вы этого хотите, и любым способом, какой вам нравится...». Вот с кого нужно брать пример нашей Государственной Думе! Поменьше запрещать, побольше разрешать – это один из секретов легендарной афинской демократии.

Примитивность народных чаяний и непристойность настено-заборных надписей во все времена одинакова. Эллада оставила после себя и другие знаки проявления любви. Имена с пометкой «прекраснейший», остались на множестве предметов обихода дошедших до наших дней. Очень удобным и, как оказалось, надёжным способом сообщить в века о своём возлюбленном стала роспись на вазах. Эти хрупкие сосуды уже давно не хранят ничего, кроме росписей, где между рисунками волнистыми линиями выведены иногда целые монологи поклонников прекрасных юношей.

Чтобы не создалось впечатление, что я преувеличиваю размах сексуальной свободы, к месту вспомнить о нравах времён до рождества Христова. Об этом есть в Библии. Содом и Гоморра стали легендарными благодаря повальной, всенародной свободе нравов. Жители тех мест были злы и весьма грешны пред Господом грехом содомским, хотя совершенно не ясно в чём же он состоял. Вопль на них дошёл до его ушей и решил Господь посмотреть, точно ли они поступают так. Поначалу было решено, если найдётся пятьдесят праведников, то и ладно. Ведь если истребить место сие, то и они пострадают из-за нечестивцев. А если, например, пяти не хватит и будет сорок пять праведников? То же несправедливо получиться. А если десять всего найдётся безгрешных? Как быть? Решил Господь, что и десяти достаточно. В итоге, не то, что десяти и одного не нашлось.

Отправил Господь с инспекцией в Содом двух ангелов. Судя по контексту, они были мужеского пола, хотя вопрос об ангельских достоинствах прелюбопытен. Могут ли существа небесные совокупляться с простыми смертными, особенно с христианами? Это до сих пор волнует теологов. В 1954 г. в Генте прошёл симпозиум священников на тему: целуются ли ангелы? После изнуряющих дебатов, к выводу святые отцы пришли демократическим путём – большинством голосов: да, целуются, но без страсти.

В способностях божьих созданий целоваться и не только, содомляне не сомневались. По городу разнёсся слух об ангелах-очаровашках. Содомляне от малого до старого окружили дом, где остановились посланники Господа. И возжелали они «познать» дорогих гостей, вероятно, привычным для тех мест способом. Хозяина дома звали Лот. Он воспротивился. Судя поэтому, можно сделать вывод, что у ангелов были все необходимые причиндалы для занятия сексом. Иначе, чего опасаться? Лот предложил взамен двух своих дочерей, ещё не познавших мужа. Достойный пример отношения к девичьей чести! Сыновей у него на беду нет. Может быть, Лот искренне думал, что жертвует самым ценным? Но как он мог не знать о местных нравах? Женщину взамен мужчины? Издевается! Содомляне оскорбились, мол, намекает, что извращенцы поганые! Судить захотел? Получай! Толпа приступила ломать двери. Ангелы ослепили нечестивцев, а Лоту сказали, бери семью и беги отсюда, ибо истреблён будет сей город. И тут накладка вышла ‒ не пошли зятья за Лотом. Что за глупости выдумывает папаша? Им и здесь хорошо. Понятное дело! Остался Лот в сугубо женском обществе. «И пролил Господь на Содом и Гоморру дождём серу и огонь от Господа с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих». Жена Лотова из женского любопытства оглянулось, хотя строго настрого было сказано ‒ не смотреть назад! Ослушалась и стала соляным столбом. Когда всё закончилось, только дым поднимался от земли, как от печки, а городов мужеложских, словно никогда и не было.

Преисполнившись гуманистической чувственности, остаётся только уповать, что смерть содомлян и гоморцев была быстрой, или хотя бы недолго мучительной. Жителям городов Аммонитских повезло меньше. Они стали жертвами богоугодных дел великого царя Давида: «А народ, бывший в нём, он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми» (2 Цар. 12:31).

Современные исследователи Библии сомневаются, что в случае с Содомом и Гоморой речь идёт о сексуальном непотребстве, ведь явно сказано лишь о презрении к законам гостеприимства. Но судьба священных книг ‒ чтение между строк, а также задом наперёд, или ещё каким-нибудь неестественным образом. Да и содомский грех толковался весьма широко ‒ это пыльный мешок, в который долго сваливали все чувственные, плотские наслаждения, если они не связаны с необходимостью продолжения рода, до мастурбации включительно, тем самым, уподобляя человека животному, оставив ему только право случки. Постепенно христианство пришло к преимущественно гомосексуальному толкованию термина. А пепел Содома и Гоморры очень кстати стучит в сердца обличителей греха, словно их сожгли, а не содомитов проклятых!

Изначальная правильность сексуальной ориентации в Библии выражена чётко: «...итак убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя...» (Лев. 31:17-18).

Что не подлежит сомнению в истребительной библейской притче в её современном церковном прочтении? Во-первых, что еврейский бог – убийца, садист и гомофоб; во-вторых, что содомский грех ‒ явление обыкновенное и повсеместное. А вот ужасы от огня Господа, скорее всего, попытка выдать желаемое за действительное и последний аргумент в споре о свободе сексуального выбора. Против лома нет приёма! Но, как показывает сегодняшний день, тактика выжженной земли к успеху не привела. Позволю себе позаимствовать мнение классика современной сатиры, которое он высказал об искоренении пьянства, и, как случается у талантливых людей, его совет оказался универсальным: «Борьбу прекратить. Это не борьба, и это не результат!».

В XIX веке немецкий философ почти классик, тяжёлый до шизофрении пессимист Артур Шопенгауэр, которого нельзя упрекнуть в сочувствии, как вообще к человечеству, так и к «другой любви», считал её «в высшей степени гнусным и отвратительным уродством». Он по-своему подытожил усилия многих поколений ревнителей общественной нравственности: «... серьёзные меры нужны были для того, чтобы остановить развитие этого порока; в значительной степени это и удалось, но вполне искоренить его было невозможно, и, под покровом глубочайшей тайны, он прокрадывается всегда и всюду, во все страны и во все классы общества, и часто неожиданно обнаруживается там, где его меньше всего ожидали. ...Именно, распространённость и упорная неискоренимость этого порока показывают, что он каким-то образом вытекает из самой человеческой природы».