Текст книги "Другой Олимп. И не только (СИ)"

Автор книги: Леонид Январёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Попытки античных законодателей укрепить семью, как ячейку общества, касались в основном женщин и очень формально мужчин, если, конечно речь не шла о посягательстве на чужую жену, что равносильно посягательству на чужую собственность. Жена – прежде всего собственность мужа, а всё остальное – несущественно. Частная жизнь и греков, и римлян регулировалась в основном обычаями, а не законами. В культурной традиции идея романтической любви к женщине находилась в зачаточном состоянии и популярностью не пользовалась. Понятие «измена» трактовалось в основном в смысле материального ущерба.

Великий грек Аристотель, вообще отвергал образ Орфея, за излишнюю причудливость. Жена, любовь, верность ‒ немыслимое сочетание понятий. Неудача, постигшая Орфея, подтверждает, что подобным заблуждениям боги не потакают, хотя для них ничего не стоит вернуть любого на землю. Позднейшие перетолкования истории Орфея связаны с переменой культурной ориентации и упадком цивилизации. Когда изначально вещи не называются своими именами, в итоге всё невообразимо запутывается. Подмена мотивов, конфликтов ‒ неизбежное следствие попыток подправить былое.

Среди подданных Зевса любовь к юноше считалась высоким, наполненным поэзией небесным чувством, любовь к женщине ‒ чувством рангом ниже, бездуховным, обыденным, необходимым для продолжения рода. Между мужчинами возможно духовное родство и чувственное наслаждение, с женщиной ‒ только физическая близость. Такое представление было обычным и ни в какой особой мотивации не нуждалось, тем более что подтверждалось божественным устройством мира, в котором истинно только мужское начало. Когда говорили о половой принадлежности, то будьте уверенны, речь шла о мужчинах. Женщина до половой самостоятельности не дотягивала. Женщина это «недомужчина» или неправильный мужчина, у неё даже пенис вовнутрь. Строение тела женщины описывалось в терминах строения мужского тела.

«Сексуальная ориентация», «гомосексуализм» ‒ эти термины появились в словаре человечества в наше время во второй половине XIX века первоначально как социально-политический термин, а не для обозначения сексуальной переверсии. До тех пор обходились без терминов, с подачи Церкви сваливая всё в кучу под общим названием «содомский грех». Однополый секс, мастурбация, оральный и анальный половой акт между гетеросексуальными партнёрами наряду с половым актом с животными расценивались как содомия. Так же относились и к прерыванию полового акта с целью избежать зачатия. Многие считали содомией половой акт между христианами и иудеями или христианами и мусульманами. «Неверные» в глазах Господа равны собакам и другим животным. По английскому закону XIII века люди, уличённые в половой связи с евреями, детьми или лицами своего пола, должны были сжигаться заживо.

Но для XIII века – это уже традиция, заложенная в раннем христианстве. В 390 году римский император Феодосий I провозгласил: «Все лица, следующие постыдному обыкновению пренебрежения мужским телом и притворяющиеся женщинами с молчаливого согласия противоположного пола, ибо выглядят они так, что не отличаются от женщин, да искупят такое прегрешение публичным сожжением в искупляющем пламени». При императоре Юстиниане смертной казнью карался уже любой вид гомосексуализма, а не только пассивный.

Фома Аквинский, один из наиболее влиятельных схоластиков Средневековья, в своей монументальной «Сумме теологии» и в других работах дал богословское обоснование подобного отношения, утверждая, что использование половых органов не с целью продолжения рода порочно и сладострастно.

Законы, как всегда, всего лишь законы. За содомию в чистом виде карали огнём редко, обычно, её, как обязательную, присовокупляли к прочим грехам еретиков, колдунов и ведьм. В период одного из затиший в борьбе с извращениями христианской морали, даже появились «книги покаяния», в которых подробно описывались виды гомосексуального поведения и наказаний за это. Например, «те, кто совершают сношение сзади, если это мальчики, то они совершают покаяние в течение двух лет, если мужчины – три, а если это вошло в привычку – то семь.» За оральные сношения: «Те, кто удовлетворяют свои желания посредством губ, совершают покаяние на протяжении трёх лет. Если же это вошло в привычку, то семь». Поцелуи различались на «простые» и «страстные», учитывалась взаимная мастурбация, сношение «между бёдер». Прямо-таки, практическое руководство по однополому сексу!

Увы, пост и покаяния не возымели на грешников должного действия. Церковь, устыдившись мягкости, проявленной к «противоестественным порокам», вернулась к радикализму имперского периода христианства.

Слово «гомосексуализм» появилась в рамках абсолютной дерзкой для западного общества идеи о том, что склонность к людям своего пола может быть неотъемлемым и неизменным свойством личности. Когда в 1869 обсуждался новый уголовный кодекс Северо-Германского Союза, возникли дебаты по поводу сохранения в нём на Прусский манер наказания за мужскую содомию. В одном из памфлетов в форме открытого письма министру юстиции Германии (нем. homosexualitat) и появилось слово «гомосексуализм».

Как это ни странно, хотя слово «гетеросексуальный» появилось в литературе примерно в то же время, общепринятое определение, как термин оно получило только в 40-х годах прошлого века: «проявление сексуального желания к лицу противоположного пола; нормальная сексуальность». Пауза возникла потому, что изначально под этим словом понималось эротическое желание, что выходило за рамки репродуктивного инстинкта, который существует как данность и ни в каких желаниях не нуждается. Да, изначально гетеросексуальность – это из области патологии.

Введение понятия нормы – результат сомнения в том, что инстинкт размножения единственно определяет сексуальное поведение человека, поэтому является естественным, а всё что вне его рамок – это извращения. Возникла необходимость присвоить ему статус «нормальности», как фактору социальному, который обусловлен воспитанием, образованием, культурной средой, в отличие от «природной» предопределённости.

«Гомо» и «Гетеро» не противопоставлены друг другу. В их основе секс, который реализуется через эротическое желание. В реальной жизни границы между ними размыты. Без эротического желания нет ни «Гомо», ни «Гетеро». Пытаясь разгадать загадку человеческой сексуальности, весёлые генетики ищут гены «правильности» и «неправильности». Психология занята изучением души, которой как реального объекта для изучения не существует. Психоаналитики пытаются осознать по их же определению неосознаваемое. Дурдом!

Одно можно утверждать, опираясь на историю ‒ гомосексуализм ни биологической, ни цивилизационной угрозой для человечества не является, иначе бы на земле уже давно ни одной живой души не осталось. Споры об этом и в прошлом, и теперь ‒ социальные споры, в которых, как и во всех спорах, победителей не бывает. Побеждают ни факты, ни мнение, а сила групп политически, религиозных, научных. Основание их силы ‒ стремление к власти, к доминированию, к материальному успеху и личному благополучию. Мудрое, доброе, вечное ‒ удел маргиналов. Слова «объективное» и «реальность», как сами по себе, так и в соединении лишены какого-либо смысла.

В наше время, однополый секс уже не ассоциируются с костром инквизиции или уголовным преследованием. В конце концов, и Россия стала страной, где человек вправе самостоятельно распорядиться своей задницей, хотя периодически появляются незваные защитники нижней части мужского тела, словно это объект общественного достояния, а не частного пользования. Слишком долго формировались обывательские страхи, и пестовалось невежество, чтобы в раз изменить отношение к «другой любви». Отправить геев на лесоповал, или бросить в печку? Что лучше? Это спор современных гомофобов в путинской России. Прискорбно. Страна, которая боится погибнуть от гомосексуализма, непременно погибнет от мракобесия, одним из индикаторов которого является гомофобия. Борьба с однополым сексом замечательно отвлекает общество от насущных проблем, но лишь на время, и рано, или поздно оборачивается против властей предержащих.

Люди образованные, здравомыслящие, как правило, редко страдают гомофобией. «Гомосексуализм, лесбиянство, садизм и мазохизм ‒ не извращения. Извращения ‒ хоккей на траве и балет на льду» ‒ это мнение незабвенной, гениальной Фаины Раневской.

Употребление в рассказе о давних временах современных терминов, к тому же несущих стойкую негативную эмоциональную окраску, неизбежно искажает восприятие. А какая сочная матерщина невольно приходит на ум! Что ни бог, то педик. Согласитесь, контраст! А какая раздольная жизнь! Но лишь на первый взгляд. Излишне озабоченным не стоит заблуждаться ‒ это не геевская сказка. Увы! Не торопитесь пульсировать анусами. Нет совершенных миров! И тогда существовала оппозиция, хотя и малочисленная, и, вероятно, именно поэтому крайне неполиткорректная.

«На одном ложе сошлись существа одной природы; видя себя самого в другом, они не стали стыдиться ни того, что делают, ни того, что испытывают. Они, как говорится, бросают семя на бесплодный камень, получая малое наслаждение ценою большого бесчестья». Это мнение так же старо, как и любовь к мальчикам. «Какой невиданный порок побуждает вас преступать все законы и предаваться взаимному нечестью? Какая слепая бесчувственность окутала ваши души, если вы впали в двойной грех, избегая того, за чем следует гнаться, и, гонясь за тем, чего следует избегать? Да если все люди один за другим решат, что лишь к этому нужно стремиться ‒ не останется больше ни одного человека». Это ещё один вечный аргумент не в пользу экзальтированных поборников «другой любви». С одной стороны, мы имеем общеизвестные и как бы очевидные доводы «против», а с другой ‒ действительность, в которой эти доводы бессильны.

У «небесной любви» всегда были и всегда есть ярые противники и ярые сторонники. Когда нечем больше заняться, то почему бы не поспорить? Во всём есть любители крайностей. Большинство предпочитают золотую середину. Приверженность к разным страстям одинаково ‒ это всё равно, что двойной доход. «Будто живёт у меня в глазах сладострастный овод, который беспрестанно захватывает всё красивое, тащит к себе и не может насытиться» ‒ автор этих слов не знает, к чему он склоняется больше.

В мире, где, можно сказать, существует один основной пол, а второй лишь вспомогательный, понятие сексуальной ориентации отсутствует. Пренебрежение женщиной, как сексуальным объектом ‒ вопрос эстетики, а не этики. Это спор о вкусах: что слаще ‒ хрен или редька? Так, например, однажды, два приверженца противоположных точек зрения разглядывали прекрасную статую обнажённой Афродиты. Один был в восторге от вида спереди, другой ‒ от вида сзади, «лишь только увидел те части, которые напомнили ему мальчиков». Разразилась словесная перепалка. Для одного ‒ «женщина с девичества и до того возраста, когда пролегла, наконец, последняя морщина старости, желанна для мужских объятий и ласк, даже если она уже перешагнула пору своего расцвета». Для другого ‒ подлинный вид женщины «безобразен, и лишь искусственные украшения скрадывают природную неприглядность».

В запальчивости спорщики приводят все те же «убийственные» аргументы, какие вы можете услышать в наше время в подобной ситуации и которые я уже процитировал. Всё, что может быть сказано на эту тему, сказано давным-давно. В споре не участвовал третий, за веское суждение которого бились спорщики. Чтобы никого не обидеть ироничный Лукиан похвалил обоих за усердие, за то, что не упустили ничего, о чём следовало бы упомянуть. Его заключение ‒ «жениться следует всем, а любить мальчиков пусть будет позволено одним только мудрецам». А на самом деле он думал ‒ какая скука! Ему ли не знать, что любителей юношей неизмеримо больше, чем любителей мудрости. В другом случае Лукиан назвал лицемерными жалобы юноши на эротов, которые гонят его от одной страсти к другой: «Неужели ты недоволен, что судьба дала тебе в удел такую жизнь? Тяжело, по-твоему, проводить её с прекрасными женщинами и мальчиками, цветущими красотой? Пожалуй, тебе нужно будет обрядами очиститься от этой тяжкой болезни: ведь это ужасный недуг».

Современные исследователи однополой любви чаще всего задаются вопросами о природе гомосексуализма, и редко уделяют внимание гомофобии. По умолчанию она считается естественной реакцией «нормального» человека. Так ли уж, даже если закрыть глаза на беспредметность разговоров о «нормальности»?

Учёные Адамс, Врайт и Лор взяли предположительно гетеросексуальных мужчин, про которых говорят – стопроцентные натуралы, «правильные» мужики и, естественно, гомофобы. Во второй группе были мужчины хотя и стандартной сексуальной ориентации, но с нейтральным отношением к гомосексуализму. Испытуемым показывали обычную порнуху и геевскую. Сцены «мужчина-женщина» в обеих группах вызвали эрекцию. А вот при просмотре геевской порнухи сексуальным возбуждением отличилась только гомофобная группа. Чтобы мой пример не сочли за анекдот, отсылаю к первоисточнику ‒ Adams HE, Wright LW, Jr., Lohr BA: Is homophobia associated with homosexual arousal? J Abnorm Psychol 1996 г. Это не единственное исследование такого рода. В 2006 году, в журнале посвящённом сексуальной медицине (The Journal of Sexual Medicine), были опубликованы результаты аналогичных экспериментов, из которых следует, что гомофобы интересуются гей-изображениями больше, чем те, у кого нет гомофобных настроений. Конечно, из этого не следует делать вывод, что все «настоящие» мужчины, мягко говоря, лукавят, но нельзя отрицать, что подавленное влечение к геям влияет на формирование гомофобных взглядов.

Должна ли любовь мужчины к женщине ставиться выше любви мужчины к юноше? «Проклятый» вопрос на поверку оказывается риторическим приёмом, которым пользуются и античные поэты, и прозаики, чтобы очередной раз посмеяться над пустым умствованием. Женственная Афродита сжигает любовью к жёнам. Эрот правит мужской любовью. «Мне-то куда?» ‒ спрашивает поэт: ‒ «За сыном? За матерью?» Не стоит принимать это за трагический излом души. На самом деле вопрос продиктован очевидным ответом: «Как всегда, дерзкий юнец победит!» И Афродита это знает. А для мудреца Плотина истинная мудрость в том, чтобы одинаково презирать и красоту мальчиков, и красоту женщин. За чем пойдёшь, то и найдёшь!

Жизнь ‒ не вечный парад философии, человека повседневного донимают реальные огорчения. Например, одолели три любви ‒ к невинной деве, мальчишке и герете. Понятное дело, без денег гетера не принимает. Дева непорочная позволяет лишь робкий поцелуй. От мальчишки ‒ «взоры да тщетность надежд». Бывают и такие несчастливцы, не позавидуешь! А с другой стороны ‒ поделом! Нечего сразу за тремя зайцами гоняться!

Несмотря на время от времени возникающие споры, ни у греков, ни у римлян не могло существовать современной шкалы, на одном полюсе которой гомосексуальность, на другом ‒ гетеросексуальность. Чтобы противопоставить мужское женскому, нужно было сначала признать их сопоставимость, сравнимость, то есть возвести женское в ранг значимости. А это невозможно! Активность и пассивность ‒ вот два полюса, вокруг которых вращается всё во Вселенной.

В греческой поэзии было принято называть пассивного партнёра «пэс» (мн. ч. пэдес), причём без различия по полу. Это же слово могло означать ребёнок, девочка, сын, дочь и раб. В однополой паре активный партнёр, как правило, взрослый мужчина – «эрастес», пассивный партнёр, как правило, юноша – «эроменос». Эти слова производны от глагола «эран» ‒ быть влюблённым в кого-либо. Зачастую греки использовали вместо «эроменос», другое слово – «пэдика», производное от «забава», «развлечение», наделяя его значениями – «мальчишеский», «ребяческий», «игривый», «фривольный». Причём «мальчиком» пассивный партнёр именовался вне зависимости от возраста. Пассивность или активность ‒ это вопрос статуса, а не половых и прочих признаков. Анус или вульва ‒ это не принципиально. Девушек добрачного возраста имели в зад, так же, как и мальчиков. В этой сексуальной шкале, говорить о «мужских» или «женских» половых ролях, или о бисексуальности ‒ бессмысленно. Когда всё же об этом говорится, применительно к тому далёкому времени, это лишь означает взгляд на прошлое из современности, это ничего не объясняет, а лишь называет некоторые явления в понятных нам терминах и чаще всего только запутывает объяснения.

Явно игнорируя в своём рассказе неоднородность античности, всё же невозможно обойтись без упоминания о различиях между греческой и римской моделями мужского поведения. Пассивная роль греческого юноши до определённого возраста была нормальным, поощряемым явлением, а для римского свободнорождённого юноши ‒ это неприемлемо. Римлянин употреблял своим членом все отверстия человеческого тела, невзирая на пол. Считалось, что свои собственные дырки он целомудренно бережёт от постороннего проникновения. Являются ли эти различия принципиальными? В целом, как и греки, римляне считали гомосексуальное влечение таким же обычным, как и гетеросексуальное. Акцент на слово «обычным». Но никакой «небесности», и духовности! Секс и только секс!

Мужская нагота в Греции имела ритуально-гражданский смысл. Грекам хотелось верить ‒ внешне красивый человек обладает и прекрасными духовными достоинствами. В реальной жизни это очевидно не так, они это знали не хуже нас с вами, так что нет причин упрекать греков в наивности. Здесь важнее обозначение идеала. Мужская нагота в уместных обстоятельствах ‒ лучшая одежда гражданина полиса, говорящая о его статусе, о стремлении к самосовершенствованию, о понимании своей социальной роли эллина. Изображение своих богов и героев полностью или частично обнажёнными ‒ это воплощение идеала, к которому греки стремились в жизни, подражая своим богам и героям.

Римляне негативно относились к полному обнажению тела даже во время физических упражнений. В их понимании, публичная нагота ‒ порок. Это не значит, что они не придавали значения совершенству тела. Придавали и ещё как! Мужчина любит глазами, и, особенно, римский мужчина. Душа сексуального объекта его не интересует.

Римская официозная сексуальная мораль основана на всепобеждающей мужской активности, она прямолинейна, в ней мало чувственных нюансов и максимум стремления к получению собственного удовлетворения, невзирая на желания партнёров, задача которых обслужить господина, доставить ему удовольствие, а не испытывать удовольствие. Наслаждение, доставленное другому ‒ рабская услуга, понижение статуса. Доминирование во всём ‒ римский идеал мужчины. «Пассивность есть преступление для свободнорождённого гражданина, неизбежная необходимость ‒ для раба и долг для вольноотпущенника, который он обязан уплатить своему патрону» (из Сенеки-старшего). Не нужно понимать слово «преступление» в криминальном смысле, здесь это ‒ декларация, хотя и угрожающая.

У французского писателя с необычной судьбой Жана Жене в «Дневнике вора» сутенёр Арман гомосексуалист, но под его отношением к своему мужскому органу подписался бы любой римлянин:

« „Мой член, – сказал как-то Арман, – стоит собственного веса в золоте“. Он хвалился, что способен приподнять на конце члена какого-нибудь толстяка. Он связывал свою сексуальность с властью и наслаждением, которое испытывал его член... Ведь половой акт – это утверждение того, кто из двоих господин, кто претендует на принадлежность к более высокой касте и, кто доказывает это другому – тому, от кого ожидается, что он должен подчиняться, служить и удовлетворяться этой ролью».

Истинный патриций неудосуживал себя любовными признаниями, он только сообщал объекту своего желания, как он его поимеет ‒ в зад или в рот, или ещё куда-нибудь. Марку Антонию приписывают слова: «Какое значение имеет, куда или в кого ты это всунешь?» (из Светония). Всё же анальное проникновение некоторые считали более естественным, чем оральное. Слово «фелляция» для обозначения ласк ртом изобретено в наше время. Добродетельный римлянин не давал в рот сосать или лизать, хотя лёгкое пощипывание и поглаживание члена было вполне допустимо, он трахал в рот.

Вопреки некоторым мнениям, до христианизации с гомосексуализмом в Риме никогда не боролись. Был закон, запрещающий педерастию со свободнорождёнными римскими мальчиками даже с их согласия. Но это вопрос статусности, а не морали. На рабов и неримлян закон не распространялся. В аристократических семьях, не так чтобы, как правило, но нередко, подрастающие сыновья имели юного раба-наложника, которого имели уже в другом смысле, как им заблагорассудится.

Запрещалась мужская проституция, как активная, так и пассивная, но реально этот закон применялся редко и опять же, он касался римских граждан, так как наказание – частичное лишение гражданских прав. Опять же – вопрос статусности. В то же время латинским выражением «pueri meritorii» назвали детей, предназначавшихся для мужской проституции. Их обучали ремеслу с юного возраста.

Преимущественно, чтобы не сказать «всегда», обвинения в незаконном сексе использовались в политической риторике для дискредитации политических противников. Особенно отличился в этом прославленный в веках оратор Цицерон. В цинизме и бессовестности ему не было равных. Защищая друзей, он виртуозно доказывал, что переспать с кем-либо, это никакое не преступление, а судить за это – мракобесие. Но в позиции обвинителя являл пример высочайшей морали и в качестве доказательств использовал любые сплетни, и вообще, что под руку подвернётся. В перерывах между пламенными речами Цицерон писал не менее пламенные любовные стихи своему вольноотпущеннику Тирону.

Приведённый пример исключение, или правило? Правило! Друзьям – всё, врагам – закон! Это практический принцип всего римского права, благополучно доживший до наших дней. Римляне оставили после себя множество крылатых выражений, в том числе ‒ «dura lex, sed lex», в переводе ‒ «закон суров, но это закон». Если вы услышали что-то подобное от юриста, приготовьтесь, следом вам начнут вешать лапшу на уши.

Утверждаю, что человек, который сталкивался с нашей правовой системой и имеет о ней своё суждение, имеет достаточно полное представление и о римском праве, хотя, может быть, никогда о нём не слышал. Дело не в тождестве законов, а в системе построения и применения любого права, как у нас в стране, так и во всем мире. Если вы верите, что суды в Европе и Америке сильно отличаются от наших, то вы либо лох, либо лицемер, либо «юриспрудент».

Из пятнадцати первых императоров только один не отличился особым пристрастием к однополым связям, причём, невзирая на статусность. Греческий историк Полибий, писал, что у большинства молодых мужчин в Риме есть любовники. Педерастия считалась особенно изысканной формой сексуального поведения. Проституция, в том числе и мужская, процветала по всей Италии.

Исключительный пример времён поздней Империи ‒ император Адриан. Вероятно, он действительно любил юного красавца грека Антиния, который утонул, купаясь в Ниле. Или его «утонули», так как истинные чувства императора всегда не по вкусу его приближенным. Адриан основал город в честь возлюбленного, поставил его статуи и бюсты во всех крупных городах Империи.

Пример исключительного гомосексуального безумия ‒ римский император из династии Северов Марк Аврелий Антонин Гелиогабол или Элагабал. Он отдавался каждому, кто его посещал. Предпочитал крупный мужчин – гладиаторов и конюхов. Одному из них делал минет публично. Приказал искать по всей Империи мужчин, с выдающимися «тактико-техническими» данными в штанах. Устроил в своём дворце общественные бани, ежедневно наведывался в публичные дома. На должности назначал по размеру мужского достоинства.

Сыграл свадьбу с атлетически сложенным рабом огромного роста. Историк Кассий так описывает их супружеские отношения: «Гелиогабал заставлял своего мужа дурно с ним обращаться, ругать его и бить с такой силой, что на его лице часто оставались следы полученных ударов. Любовь Гелиогабала к этому рабу не была слабым и временным увлечением; наоборот, он питал к нему такую сильную и постоянную страсть, что вместо того, чтобы сердиться на него за побои и грубости, он ещё нежнее ласкал его. Он хотел провозгласить его Цезарем, но мать и дед его воспротивились этому распутному и сумасшедшему намерению».

Нарушения практики статусных отношений наглядно отразились в руководстве по толкованию снов. Если римлянину приснилось, что он трахает своего раба ‒ это к достатку, а если наоборот: его трахает раб, нищий или более старший и могущественный ‒ это не к добру, к потере имущества, влияния, власти. Запрет на инцест распространялся на прямые родственные связи ‒ дочери с отцом, брата с сестрой. Брат с братом ‒ это уже вопрос. Если во сне римлянин имеет своего сына, в то время как его отпрыск вдалеке от дома исполняет свой гражданский долг, или по личным делам отсутствует ‒ это к скорому возвращению дитя, но если сын ещё совсем ребёнок, то, вероятно, к болезни или смерти мальчика, и во всех других случаях секс со своими детьми противен естеству. Когда отцу снилось, что его имеет сын ‒ это к семейным распрям. Приснившийся сыну половой акт с матерью ‒ это доброе предзнаменование. Значение усугубляли позы, способ сношения, статус. Важен и род занятий. Если оратору приснилось, что его поимели в рот, излив туда сперму ‒ это к приливу красноречия. Очевидно, что по соннику нельзя судить о легитимности тех или иных половых актов, но он великолепно передаёт атмосферу будничной морали и совершенно адекватен тому, что известно о сексуальной жизни римлян из других источников. Вам часто сниться что-нибудь эдакое? То-то и оно... Другие времена ‒ другие сны.

Стремление к идеалу укрепляет дух и помогает избежать искушений, но не всем, и не всегда. И у римлян не счесть примеров с удовольствием потерянного целомудрия, разнузданной мужской пассивности и сладострастной фелляции. Что взять с простых смертных, когда великие личности не могли устоять перед искушением. Нелицеприятный историк Гай Светоний Транквилл, говоря о Юлии Цезаре, «чтобы не осталось сомнения в позорной славе его», приводит слова одного народного трибуна, который в своей речи назвал божественного Юлия «мужем всех жён и женою всех мужей».

Это говорит о человеческой слабости конкретных людей, но не умоляет принцип господства мужской активности и связанное с ним безусловное право получать, а не доставлять удовольствие. Публичное покушение на устои общества не прощалось. Одно дело, не соответствовать идеалу, и другое ‒ ставить его под сомнение.

Певец любви Публий Овидий Назон сказавший, «ненавижу объятия, в коих один или другой не отдаётся полностью», таким образом, утверждающий, что сладострастие должно было быть взаимным, имея в виду, что и женщина должна получать удовольствие, жестоко поплатился за эти непристойные и крамольные слова. Его выслали на берега Дуная, где он и закончил свои дни. Да, он поплатился за пропаганду разврата, но разврата вовсе не в том смысле, какой мы вкладываем в это слово сейчас. Назон покусился на принципы. Женщина, ищущая удовольствия, забывает о своём природном долге и представляет угрозу для общества. Взаимная страсть на супружеском ложе? Разумные люди сходятся для продолжения рода, а не для любви. Зачем обременять себя узами брака ради удовольствия, которое и без того доступно, при этом, принижая роль супружеского союза и убивая удовольствие, которое не может быть обязанностью? Один известный римлянин писал своему другу: мне искренне тебя жаль, ты счастлив в семейной жизни! Понимать это следует так ‒ ты потерян для Града и Мира.

Чудовищная по своей жестокости и сумасшествию смычка античности и средневековья проявилась в замке французского феодала Жилль де Лаваля де Ретца. В течение нескольких лет он убил более восьмисот детей! Приведу выдержки из его покаянного письма Карлу VII.

«Я не знаю, но мне кажется, что только моё собственное воображение заставило меня так действовать, для того, чтобы испытать удовольствие и сладострастие; и действительно я испытывал наслаждение, без сомнения, посылаемое мне дьяволом. Восемь лет тому назад мне пришла в голову эта дьявольская идея... Случайно в библиотеке дворца я нашёл латинскую книгу, описывавшую жизнь и нравы римских Цезарей; книга эта принадлежала перу историка и учёного Светония. Она была украшена многими, хорошо исполненными рисунками, изображавшими грехи этих языческих императоров. Я прочёл в ней, что Тиверий, Каракалла и другие цезари забавлялись с детьми, и что им доставляло удовольствие мучить их. Прочтя все это, я пожелал подражать этим цезарям и в тот же вечер начал этим заниматься, следя по рисункам, бывшим в книге».

Детей по приказу де Ретца убивали его слуги: перерезали им горло и отделяли голову от туловища, или же

разбивали им головы ударами палок. Сам садист отрывал детские члены, чтобы увидеть внутренности; привязывал детей железному крюку, чтобы удавить их и заставить умирать медленной смертью. Насиловал их часто уже после смерти, наслаждаясь видом прекрасных детских голов.

«Останки же тел сжигались у меня в комнате, за исключением нескольких наиболее красивых голов, которые я сохранял как реликвии».

Де Ретц был осуждён и сожжён в 1440 г. в Нанте.

Думаю, что при слове «сперма», большинство мужчин испытывают неловкость, подобную той, как если бы его поймали за рукоблудием. У кого-то невольно промелькнёт мысль об оральном сексе, разумеется, выраженная не в приличном термине, а самым похабным образом. Это нормально, в том смысле, что обыкновенно. Мужчина, который возбуждается от мысли, что ему кончают в рот – это уже нетрадиционно, хотя и дело вкуса. Современному человеку трудно отрешиться от эмоций, когда речь идёт об инициации мужественности через сперму. В силу воспитания, за которое в наше время сажают в тюрьму, у греческого юноши такой проблемы нет. Для него это, как в советское время вступить в пионеры, потом в комсомол, и верх экстаза – в КПСС.

По представлениям греков, но ни в коем случае не римлян, через сперму происходила передача «арете»: под этим словом понимается целый набор мужских добродетелей, таких как храбрость, сила, справедливость, уважение других и честность. Для греческого юноши это мистический акт, подкреплённый авторитетом Аристотеля, который считал, что лишь сперма создаёт душу ребёнка. Так что, настоящего мужчину не пальцем делают, а членом, причём, как минимум, дважды.