Текст книги "Другой Олимп. И не только (СИ)"

Автор книги: Леонид Январёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Губительное колдовство ‒ ведьмин промысел и особенно, если речь идёт о любовной магии. Приворотные зелья колдуньи готовят ночью, сверяясь с фазами луны. Лунный месяц не только календарное и астрономическое, но и мистическое явление, так как связан с определённым состоянием женщины. Ведьмы безжалостны в своём ремесле. Особенно ценный любовный напиток они получают из высушенной печени погубленного мучительной смертью мальчика, при этом у детского трупа вырывают глаза, сгрызают его ногти и откусывают язык. А, призывая пагубное ненастье, колдуньи свистят три раза. Поэтому, когда кудахчет курица и свистит девица ‒ это к несчастью.

В древней ирландской легенде рассказывается о влюблённых девушках, посещающих кладбища в поисках трупов, которые погребены девять дней тому назад. Найдя такой труп, они срезали с него узкую полоску кожи от макушки до пальцев стопы одной из ног. Потом они пытались обвязать этой кожей мертвеца руку или ногу спящего возлюбленного и успеть снять её прежде, чем он проснётся. Существовало поверье, что до тех пор, пока девушке удаётся оберегать кожу от посторонних глаз и осуществлять каждую ночь описанную выше процедуру, мужчина будет любить только её одну!

Канидия, ведьма из пятого Эпода Горация, прибегала к ещё более мерзким способам, чтобы приворожить возлюбленного. Например, она по самый подбородок закапывала в землю похищенного мальчика, клала перед его лицом на землю еду и оставляла его умирать голодной смертью. Костный мозг и печень умершего мальчика она использовала для приготовления приворотного зелья.

Любопытны сексуальные фантазии немецкой монахини Х века Хротсвиты. Она написала на латыни пьесы, явно вдохновлённые античным драматургом Теренцием, и даже перещеголяла его. Действия в основном происходят в борделях, но не только. В одной из пьес событийное место – кладбище. Влюблённый просит могильщика откопать тело своей возлюбленной. «Давай, выкапывай» – говорит ему могильщик. – «Она ещё не сгнила. Ты увидишь, что она всё ещё пригодна для совокупления». «Ха!» – кричит любовник, хватая лопату. – «Теперь я могу оскорблять эту суку любыми словами!»

Ещё один пример женского фантазирования совсем уж фрейдиского толка. Это новелла из французского сборника «Гептамерон». Её сочинила сестра короля-сифилитика Франциска I Маргарита Наваррская.

«Юноша лет четырнадцати-пятнадцати, думая, что он улёгся спать с одной из девушек, живших у его матери, в действительности разделил ложе с собственной матерью, и через девять месяцев она родила дочь, на которой он же спустя двенадцать или тринадцать лет женился, не зная ни того, что она его дочь, ни того, что его сестра, равно как и она не знала, что он – её отец и вместе с тем брат».

Что за прелесть, эти европейские традиции! Чего там только нет!

В античности женское служение богам не возбранялось, только когда происходило в храмах и святилищах. Знаменитый оракул в Дельфах посвящён Аполлону и вещает устами женщины. Это Пифия. Она сидит на треножнике, обвитом питоном. Но её откровения и пророческая мудрость все же ниспосланы ей мужскими богами, хотя известно, что до Аполлона Дельфийский оракул принадлежал Матери-Земле.

Для успешного исполнения своего провидческого долга Пифия жуёт листья лавра, обладающие дурманящими свойствами. Лавр ‒ священное дерево Аполлона. Если интуиция или практический опыт подсказывает вам, что лаврушки явно недостаточно для поимки кайфа, то вы правы. Более сведущие люди говорят, что в закрытой комнате на пламени масляной лампы вместе с кулинарной приправой сжигались так же ячмень и конопля. Иногда «травку» просто клали на горячую золу от костра. Кроме того, рассказывают, что возле оракула из глубин земли выходят ядовитые для простых смертных испарения, которые вдыхает Пифия. Не подумайте, что её предсказания ‒ это бред наркоманки, которая невесть что наговорила и сама не помнит своих слов.

Бред он и есть бред, древние его за откровенье не считали, в отличие от некоторых наших современников. Например, у моего соседа дар пророчества открывается после первой бутылки водки. Нет! Пифия всегда в здравом уме и при ясной памяти. В том и разница: что для обычных смертных яд, то для избранных средство для особого сосредоточения, в котором непосвящённые видят только одержимость и неистовство. На самом деле Пифия не пророчествует, как некоторые считают, она всего лишь доставляет на землю божественные указания, чтобы окончательно всё запутать в непредсказуемом мире и напрочь отбить у людей охоту строить самостоятельные планы.

Боги не говорят через кого попало. Одно время жрецы Аполлона требовали, чтобы претендентка в Пифии была девственницей, так как является символической невестой бога. Увы, у жриц то и дело случались невосполнимые потери невинности. Чтобы впредь не дискредитировать Аполлона, в конце концов, решили отдавать ответственную должность пожилым женщинам. Но Пифия, не случайная тётка, которая вдруг решила, что у неё открылся третий глаз. Не зря считают, что если человек говорит с богом ‒ это молитва, а если бог говорит с человеком ‒ это сумасшествие.

Как жрецы находили оптимальное сочетание богоизбранности и разумности ? это известно только им. Пифия ‒ это, прежде всего, сан, колёсико в механизме власти над людьми. Она обязана говорить, даже когда боги, увлечённые своими занятиями, молчат относительно людских проблем. Нелегко быть проводником воли олимпийцев! Ещё труднее удержаться от земных соблазнов. Известны случаи, когда Пифию за взятки лишали сана. В наше время заказное предсказание отнесли бы в разряд грязных политических технологий.

Пифию, как и пророков, и пророчиц, всегда упрекают в невнятности изложения высшей воли. Люди желают получить ясное руководство к действию, шпаргалку, которая поможет успешно сдать экзамен жизни. Щасс! А для чего ж тогда божий промысел? Слова Пифии ‒ коварный путеводитель. Иные полководцы смело пускались в бой, рассчитывая на лёгкую победу согласно полученному оракулу. Только потерпев полное поражение, они с изумлением обнаруживали в словах Пифии указание сделать всё наоборот, а не лесть на рожон. Всё оказывается так очевидно, когда уже ничего нельзя исправить!

Крепость задним умом ‒ самая крепкая. Классический пример ‒ лидийский царь Крез. Он получил оракул: «Если перейдёшь реку Галис, разрушишь великое царство». Перешёл, ввязался в войну с персами и разрушил своё царство. Иные хитрецы сначала задавали проверочные вопросы. Наивно! Испытывать божество, то же, что приносить ложную клятву и также опасно. Умудрённая людской непонятливостью и глупостью, Пифия без труда вычисляла «умников».

Даже боги подвластны року, но в отличие от смертных у них несоизмеримо больше возможностей управлять неизбежным в общем потоке событий. Человек должен быть всегда готов к ударам судьбы. Это единственное, что он может противопоставить внезапным переменам в жизни, вызванным вмешательством высшей силы. Знать где упадёшь, что соломку подстелить! Слабое утешение, но спасающее от убийственного отчаяния, которое крепче цепей может сковать душу и увлечь судьбу к новым несчастьям. Обращение к оракулам всё равно, что профилактика, упреждающая, если не болезнь, то её последствия.

Один из признаков, что пора обеспокоиться, несмотря на, может быть, благоприятное течение жизни ‒ это наши сны. Они ‒ род оракула, который всегда с нами. Но как разобраться? В мимолётных видениях часто всё смешано: томления тела, состояние души, события и происшествия, в которых реальность неузнаваема. Жрецы и толкователи снов к вашим услугам.

Есть сны пустые, ничего не значащие, возвращающие переживания прожитого дня. Это «воспоминания о настоящем». Есть сны вещие. Они говорят о том, «что уже существует в последовательности времён и проявится как событие», они «произносят будущее». Указание может быть прямым, тогда случится похожее на то, что привиделось, или аллегорическим, когда одно знаменуется через другое. Боги говорят напрямую только с чистыми душами, что значит ‒ почти ни с кем. С прочим большинством их общение во сне выглядит замысловато. По мнению некоторых, добродетель заявляет о себе отсутствием ночных видений. Спит спокойно спокойная душа, не замутнённая страстями, вожделением, похотью. Дай ей бог!

Реальным людям, в реальном мире снится черт знает что! Толкователи снов ‒ тогда, вроде психоаналитиков сегодня. В чём только им не приходится разбираться! Например, спящему, который вожделеет женщину, хитрая душа может подкинуть видение животного женского пола, или одежды, а то и образ лошади. «Снотолкование и есть не что иное, как сопоставление подобного». Видеть болезнь ‒ к ухудшению здоровья и к бедности. Грязь ‒ к болезни. Лев снится атлету в предзнаменование победы. А вот свадьба и смерть могут одинаково «намекать друг на друга». Если больной во сне женится на девице ‒ точно к смерти! Видеть себя женихом без невесты ‒ все равно, что увидеть себя в гробу. Интерпретации, ассоциации, игра ума и воображения... На мой взгляд, в современных сонниках античная культура толкования в значительной мере утрачена.

Предсказания часто облекались в стихотворную форму. Пифия в основном отвечала стихами, образность которых допускала различные толкования. Способность выражать мысли и чувства мудрёным гекзаметром ‒ тоже божья метка. Стихи ‒ способ заклинания души, природных стихий, язык богов.

В Поэзии безраздельно господствуют Музы. Но это только на первый взгляд. Сами они ничего не решают. Со слов латинян мы знаем, что Аполлон утвердил обителью муз гору Парнас в Дельфах. Гора названа так в честь крылатого коня Пегаса, который у её подножия ударил копытом, открыв волшебный родник. Издревле жрицы Муз, чтобы войти в состояние экстаза, использовали слизистые выделения кобылы во время течки и чёрную перепонку со лба новорождённого жеребёнка.

Считается, что стихи не родятся, если не обратиться к Музам с мольбой о вдохновении. С позволения Аполлона они посылают особый род неистовства, без которого нет творчества. Кто думает, что дело лишь в искусном сложении слов и ритма, тот никогда не достигнет совершенства. Творения здравомыслящих, затмятся творениями неистовых. Страждущих на этом поприще больше, чем отмеченных Музами.

Почитатели Аполлона и его избранники носят на голове лавровый венок. Как известно, вечнозелёное растение символизирует не только бессмертие, но и наркотический дурман. Чтобы достичь поэтической и эротической одержимости иные экзальтированные претенденты на благорасположение златокудрого бога нередко прибегают к тому же способу, что и Пифия. Другие почитатели Аполлона носят лавровые венки, но листьев не жуют. Например, богоподобный Пифагор считал, что жевать листья ‒ это ужасно! Он также учил не подтираться листьями кедра, лавра, кипариса, дуба и мирта. Эти деревья связаны с богами, поэтому дурно использовать их в качестве туалетной бумаги.

Вопрос о подтирке не так прост, как кажется. Разные народы решали его по-разному. В древнем Риме в общественных туалетах всегда находилась палка с губкой в ведре с солёной водой. В Европе в Cредние века

простолюдины использовали листья или траву. Исламские правила самые гигиеничные: сначала надо вытираться комьями земли или камнями, потом подмыться водой. И только левой рукой!

Туалетная бумага, свёрнутая в рулоны, появилась в Германии только В 1928 г. К тому времени физики уже спорили о строении атома, о квантовой механике. А подтирались чем придётся! Лорд Честерфилд шутил: «Необходимо всегда с собой носить томик дешёвых стихов, чтобы сидя на горшке развлечь себя, а потом найти достойное применение прочитанному».

Историю о том, как лавр стал атрибутом Аполлона, рассказали латиняне. Это память любовном поражение златокудрого бога. Нимфа Дафна бежала от его любви, как от чумы или дикого зверя. Аполлон не хотел считаться с тем, что она дала обет целомудрия. Пламенная молитва Дафны была услышана богами, и они превратили её в лавровое дерево.

Пророчество, творчество, посвящение в таинства ‒ удел немногих. Но кому незнакомо божественное любовное неистовство? Оно лучше всех прочих. Каждый, кого коснётся Эрот, словно обретает крылья и становится поэтом, даже если до того и был чужд Музам. Любящий вдохновлён богом! Слава Эроту! Он не случайно принял образ шаловливого мальчика: Эрот опекает прекрасных юношей.

В поэзии, которую вдохновляют Музы и которой покровительствует Аполлон, любовь к женщине занимает незначительное место. Хотя есть высокие образцы, но это слабое утешение для гомофобов: Сапфо божественная ‒ пример высокой поэзии. Она единственная женщина среди поэтов той эпохи и лесбиянка. Поэзия ‒ дело мужское. Божественный промысел, дружеская верность, игривая гомосексуальность ‒ вот обычный круг тем, если не считать эпических полотен, назначение которых всё же более ритуальное, чем поэтическое.

Аполлонистическая поэзия презирает женщин. Поэты бродят в «лабиринте мальчиков, из которого нет спасения». «Русого вижу ‒ и таю; чернявого вижу ‒ сгораю; Рыжего вижу ‒ совсем больше ни жив я, ни мёртв». «В должное время, В юные годы Надобно пожинать любовные утехи...» «Сладчайшие слезы» льются ручейками и сливаются в реки. «Бог ужасный, Эрот, никогда ты меня не направишь // К женщине ‒ страстью к одним юношам пылко горю!». Иные согласны умереть в объятиях прекрасного отрока. В такой компании у женщин нет ни одного шанса! Мысль о том, что можно любить одних лишь женщин, поэтам в голову не приходит, а если бы и пришла, то ужаснула бы.

"Девушек скверны объятья, затейливы их поцелуи,

Сладостнейший аромат не источают тела,

Речи нескромны, бесстыдны и грубы у них, а во взгляде

Ложь прочитаешь всегда, неучи, глупые все!

Холодны задом они, и ‒ что самое худшее ‒ места

Ты не найдёшь, где рука нежно могла бы блуждать".

«Что мне девичий пыл?» ‒ вопрос формальный. Огонь истинной мужской страсти пылает сильнее. «Только врагу своему пожелаю любить я красавиц...» ‒ звучит как проклятие. Тем, кому не нравятся забавы с мальчиками, ответ один – «отправляйся туда, где нет вина и любви...» В Аид! К черту!

В отличие от античного наследия, современная гомоэротика ‒ удел маргиналов и литературных хулиганов. Столетия, проведённые в подполье культуры, выработали комплекс вины за непреодолённый грех. Это абсолютно чуждо авторам в древности, они живут в мире, не разделённом на сексуальные меньшинства и большинства. Одним словом ‒ язычники!

Сегодня, даже там, где на первый взгляд нет проблем с толерантностью, заявление о своей гомосексуальности равносильно добровольной ссылке в духовную резервацию, пусть и цивилизованную, с правами человека и шумными манифестациями. Это не гарантия, что вас не подстерегут в тёмном углу, и не проломят вам голову камнем. В лицемерной толерантности наш мир действительно далеко ушёл от античности, есть чем кичиться! В эпоху просвещённого гуманизма и организации объединённых наций мракобесие так же обыденно как и в средневековье.

Лучше всего внутреннее состояние одиночества в клетке общественных предрассудков, передал Шекспир, о котором до сих пор спорят ‒ то ли мужчина, то ли женщина, то ли просто любил мальчиков?

"Уж лучше быть, чем только слыть дурным,

Упрёкам подвергаться понапрасну.

Ведь даже радость превратиться в дым,

Когда не сам признал её прекрасной".

"На радость и печаль по воле рока,

Два друга, две любви владеют мной.

Мужчина светлокудрый, светлоокий

И женщина, в чьих взорах мрак ночной".

Самые знаменитые сонеты Шекспира отмечены нетрадиционной сексуальностью, особенно 20, 26, 36, 53, 54 и 126. Когда говорится о поэтах, художниках, музыкантах, часто умалчивается о «неправильной» с обывательской точки зрения стороне их жизни. Всегда наготове словесная формула: мы их любим не за это. Самый яркий и общеизвестный, навязший в зубах, пример ‒ попытка отделить творчество Чайковского от личности Чайковского, без которой не было бы его творчества. Говорить о русской поэзии Серебряного века, умалчивая о ярко проявленной в ней разновекторности сексуального желания ‒ значит говорить не о чём. Таких примеров множество.

Принцип «Жопа есть, а слова нету» обывательски почитается как культурная традиция. Нет, господа! Это пришло в нашу культуру из лакейской комнаты барского дома. Детям кухарки не хотелось вспоминать, что они кухаркины дети, и что их мама выражалась просто и внятно без литературно культурных высеров, называла вещи своими именами и не брезговала крепким словцом, когда считала это уместным. Вот они и сочинили свою интеллигентность, которую Ленин метко обозвал национальным говном.

В среде ханжеского жеманства представление о «платонической любви» «облагородилось» до употребления к отношениям мужчины и женщины, когда хотелось подчеркнуть «высокие чувства» не запачканные низменной сексуальностью. Увы, изначально платоническая любовь, в переводе на современную терминологию ‒ это гомосексуальный идеализм, требующий от любящего и любимого «великой заботы о нравственном совершенстве». Разве можно требовать такого от женщины? Но всякое правило нуждается в исключении, его подтверждающем. По правде говоря, никакого смысла в этой фигуре речи нет, она досталось нам от латинян и просто удобна для повествовательного движения сюжета.

В спорах о силе чувств древние мудрецы пришли к выводу, что истинно любящие готовы умереть друг за друга, и не только мужчины, но и, как ни удивительно, женщины! В этом их убедил поступок Алкестиды. Она была красавицей и к ней сватались многие отпрыски царских родов, но испытания прошёл только Адмет. Тот самый, к которому в рабство был отдан Аполлон за непослушание венценосному отцу. Конечно, златокудрый бог помог своему невольному хозяину и возлюбленному запрячь дикого вепря и льва в колесницу, и проехать на ней круг по ипподрому. Таковы были условия испытания жениха.

Адмет в предсвадебной суете забыл принести положенную Артемиде накануне женитьбы жертву. Богиня не одобряла браки вообще и, чтобы её умилостивить, молодожёны совершали специальный обряд. Непростительная забывчивость Адмета стала причиной ужасного нервного потрясения. В брачном чертоге на супружеском ложе он обнаружил не прекрасную невесту, а клубок шипящих змей. Аполлон опять пришёл на помощь. Он не только договорился с Артемидой, но и заручился её обещанием, что, когда придёт пора, смерть может пощадить Адмета, если кто-нибудь из его семьи из любви к нему добровольно согласится умереть. Роковой день наступил раньше, чем можно было предположить. Адмет бросился к своим престарелым родителям с мольбами. Напрасно! Лучше горестно скорбеть о безвременно умершем сыне, чем расстаться с радостями жизни, тем более что не много её осталось...

Чтобы заполнить досадную паузу и дать Адмету время решить непростую задачу, Аполлон подпоил вином богинь судьбы Мойр. Только Алкестида выразила готовность из любви к мужу занять его место в Аиде. Она приняла яд. Боги изумились её благородству и вернули в солнечный мир. Исключительный поступок ‒ исключительная награда! На этом праздник благородной любви заканчивается. Мифологическая реальность полна совсем другими образами.

Дочери музы Мельпомены ‒ Сирены. Это хищные красавицы с женским телом и когтистыми птичьими лапами. Их дикий и злобный нрав сочетался с божественным голосом. Скалы острова, на котором они жили, усеяны костями их жертв. Своим пением Сирены сводили людей с ума, а затем убивали, разрывая на части. Только божественному Орфею удалось заглушить их безудержно манящий к неземному наслаждению голос. Слава богу, что к тому времени он был уже равнодушен к женским чарам. Благодаря Орфею команда аргонавтов благополучно миновала остров Сирен. Демонические сестры не смогли пережить поражение от смертного. Они бросились в море и убились.

Стервятники с женскими лицами, острыми загнутыми когтями и грязными перьями ‒ гарпии. Выглядят они отвратительно, а пуще того ‒ воняют. Один только их ужасный запах может свести в могилу. Гарпии всё рвут и портят, их постоянно мучает голод, они одновременно жрут и испражняются на пищу. Гарпии ‒ хищные твари. Они похищают детей и человеческие души.

Эмпусы ‒ дети чудовищеподобной богини смерти и колдовства Гекаты пошли в маму: одна нога ослиная, другая бронзовая. Эти мерзкие демоны пугают путников, отогнать их можно только отборным матом. Принимая образ прекрасных дев, Эмпусы соблазняют мужчин и отсасывают у них до смерти все жизненные силы. Наряду с детьми Гекаты действует и правительница Ливии, некогда красавица Ламия. За ней ухаживал Зевс. Гера безжалостно обошлась с новой возлюбленной мужа: она убила её детей. С тех пор Ламия похищает чужих детей и предаёт их мучительной смерти. От учинённых зверств и жестокости её лицо превратилось в отвратительную маску. Ламия любит юношей: она подкрадывается к ним, когда те спят, и выпивает их кровь.

В зловонной, грязной пещере живёт косоглазая, отвратительная старуха Зависть. Она сестра Нике ‒ крылатой богини победы. Зависть питается змеиным мясом и радуется только людским несчастьям. От её козней уберечься мало кому удаётся.

Прекрасна ликом дева-змея Ехидна. О ней известно, что живёт в глубокой пещере и не любит общество, как богов, так и людей. Зато её потомство знаменито. Ехидна ‒ мать чудовищ. Среди них Тифон, Кербер, Лернейская гидра, Химера, Сфинкс. От своего сына-собаки Орфа Ехидна родила Немейского льва, разбираться с которым пришлось Гераклу.

Красавица и Чудовище ‒ в современной сказке это слащавый роман Принцессы с заколдованным Принцем. Но эпоха Зевса отнюдь не сказочная. В мифологической реальности Красавица и Чудовище ‒ это крайности женской сути. А крайности, как известно, сходятся, хотя не обязательно это так, но часто.

Чудовищные Горгоны ‒ Сфено, Эвриале, Медуса ‒ были прекрасными морскими девами. Особой красотой отличалась младшая, смертная, в отличие от своих сестёр, Медуса. Её своенравность, гордость, независимое поведение, словно она богиня, в сочетании с беспечностью и радостным ощущением жизни ‒ все это раздражало женскую половину олимпийцев. Афина превратила сестёр Горгон в крылатых чудовищ. Их тела покрылись рыбьей чешуёй, волосы стали змеями, во рту выросли огромные жёлтые клыки. Особое отвращение вызывала Медуса. Всякий, кто на неё взглянет, тут же превращается в камень. Хороший пример солидарности и дружбы. Если женщины объединяются, то нечего ждать хорошего.

Скилла тоже была писаной красавицей, но в результате любовной интриги с помощью женского колдовства соперницы стала морским чудовищем. У неё шесть собачьих голов, в шести пастях зубы в три ряда и двенадцать ног. Когда она пожирает свою добычу, обычно это моряки с проплывающих мимо судов, во всей округе стоит страшный хруст костей...

Кровью из сердца мстительных и ужасных эринний называлась менструальная кровь. Древние говорили, что «женщина единственное животное», которому свойственны менструации. Считается страшным проклятием, если обнажённая ведьма во время месячных девять раз против движения солнца обежит дом, поле, скотный двор. Магическая связь между Луной и менструациями отразилась в другом названии ‒ вредоносная лунная роса.

Несмотря на стойкое предубеждение, древние всё же различали добрые и недобрые свойства женщины во время месячных. От соприкосновения с вредоносными истечениями семена не прорастают, вино киснет, трава вянет, с деревьев опадают плоды, железо ржавеет, медь чернеет, собака впадает в бешенство, у лошадей случается выкидыш. Но если во время месячных перед восходом Солнца женщина обойдёт поле нагишом, то изгонит всех вредителей злаков, а обнажив половые органы перед нарывом на теле, может излечить. В наше время знатоки проблемы, менее оптимистичны: в Талмуде сказано, что если женщина во время месячных пройдёт между мужчинами, то один из них умрёт.

Часто цитируют следующий отрывок из Плиния Старшего: «Трудно найти что-либо, обладающее более пагубным воздействием, чем менструальная кровь женщины. Если женщина во время менструации имеет дело с молодым вином, то вино закисает. От женских прикосновений в этот период растения в поле перестают плодоносить, привитые и обрезанные растения увядают, семена в саду засыхают, и фрукты осыпаются с того дерева, под которым сидела менструирующая женщина. Если она смотрится в зеркало, то оно тускнеет, а лезвие стального ножа становится тупым. Слоновая кость теряет свой блеск, даже бронза и железо ржавеют и начинают издавать неприятный запах. Собаки, полакав менструальной крови, впадают в бешенство, а их укус становится таким ядовитым, что нет от него лечения». Подобное говорили о менструирующих женщинах в течение всей истории человечества с момента зарождения письменности. В XVI веке, например, заклеймённый современниками магом, колдуном и слугой дьявола Агриппа фон Неттесхайм не сомневался во вредоносности женских выделений. А в Ливане считали, и, вероятно, по сей день считают, что если тень менструирующей женщины падает на цветы, то они вянут, деревья гниют, а змеи уползают прочь, чтобы умереть.

Не все женщины колдуньи, но все вооружены как раз в том момент, когда кажутся беззащитными. Сын Посейдона, герой Беллерофонт, уничтоживший дочь Ехидны, огнедышащую Химеру, слыл бесстрашным воином. Но однажды он спасался бегством от толпы женщин, которые, задрав свои юбки выше пояса, наперебой предлагали себя, если он сменит гнев на милость и не станет уничтожать их земли в отместку за коварство местного царька. Действительно, зрелище, ужасающее для молодого героя, беды которого начались с того, что он отверг домогательства замужней матроны, в результате чего был принуждён странствовать вдалеке от родины и совершать всяческие подвиги.

Иной раз высокомерие мужчин приводило к феминистическим революциям. Так случилось на острове Лемос. Мужчины заявили своим жёнам, что от них дурно пахнет и стали жить с девушками, которых брали в плен во время набегов. Это переполнило чашу женского терпения: разгневанные жены и девы иже с ними беспощадно истребили всех мужчин на острове от мала, до велика. Слава богу, не все женщины так категоричны, а иные даже пользуются благовониями.

Олимпийские боги никогда не поддерживали культ женщины, а с женскими культами боролись и свели их к подсобному хозяйству. Равенство полов ‒ ересь во все времена. Аполлон даже высказался в том смысле, что настоящим родителем может быть только отец, а женщина ‒ это всего лишь борозда, в которую мужчина бросает семя, «ей лишь посев вскормить дано». Случилось это во время суда над героем Орестом, который, мстя за отца, покарал свою мать-мужеубийцу. Жизнь закручивает головоломные сюжеты! «Ты убил мать». «А она убила мужа». «Муж жене ‒ не родная кровь». «Я такой матери ‒ тоже не родная кровь». Этот спор можно продолжать до бесконечности. Голоса богов распределились бы поровну, дело шло к тому, но Афина подала свой голос за оправдание, признав, что «мужское родство выше женского». С тех пор в афинском суде при равенстве «за» и «против» подсудимый считался оправданным «голосом Афины».

Боги не осудили Ореста за убийство матери, но никогда не оправдали бы за убийство отца, случись такое. Это не подлежит сомнению, не то, что обсуждению. Боги прощают тех, кто не меньше чем богов, чтит отцов. Память об этом оставил нам Эсхил в своей драме «Орестея», которую показывали в дни больших празднеств всем афинянам, включая рабов и женщин. Перечисление зрителей приведено в общепринятом тогда порядке.

Воспитание мужского шовинизма начиналось с момента зачатия. Если беременная женщина носит мальчика, то цвет кожи у неё здоровый, а роды проходят легко, если девочку ‒ лицо бледное, а в коленях слабость, роды трудные. А «сынам Израилевым» их бог предписал: если женщина родит мальчика, то будет она нечиста семь дней и тридцать три дня не должна прикасаться ни к чему священному, и к святилищу не должна приходить. Если родится девочка, то срок очищения возрастал в два раза ‒ соответственно, две недели и шестьдесят шесть дней.

Почитаемый мудрейшим Фалес из Милета благодарил судьбу за три вещи: «во-первых, за то, что родился человеком, а не зверем; во-вторых, за то, что мужчиной, а не женщиной; в-третьих, что эллином, а не варваром».

Рим – город культово толерантный. Каких только богов и божков он не перевидал за свою историю! Пожалуй, самым редкостным, кровавым и мировоззренчески отвратным стал женский культ ‒ поклонение богине Кибеле. Он был занесён в Рим из Малой Азии во время Пунических войн в третьем и во втором веке до нашей эры. В заботе о непременном разрушении Карфагена, мало кто обратил внимание на очередную восточную сказку.

По преданию материнская любовь Кибелы к своему сыну Аттису превозмогла её разум настолько, что она сочла за лучшее лишить сына разума, чем позволить ему жениться. В состоянии безумия Аттис оскопил себя. В честь безмерной, воистину божественной любви, новопосвящённые в культ Кибелы весной в «день крови» собирались под открытым небом и танцами доводили себя до невменяемости. Затем, обезумевшие танцоры, бежали, куда глаза глядят по улицам Рима. Остановившись по наитию, где приспичило, они отсекали себе яички кремнёвым ножом. Отделённую плоть швыряли в дома римских граждан, не ведающих о происходящем, и требовали выдать женское платье. Становясь жрецами Кибелы, членовредители до конца своих дней носили только женскую одежду.

Храм Кибелы, вплоть до IV века нашей эры находился ровно на том месте, где сегодня стоит базилика Святого Петра.

К евнухам-трансвеститам римляне относились с отвращением большим, чем к евреям. Варварски покусится на собственный пенис – это в голове здравомыслящих людей не укладывалось! «Если у тебя есть евнух, убей его; а если нет – тогда купи его и убей» ‒ римская пословица. Хотя, как это часто бывало с гражданами Вечного города: на словах ‒ одно, на деле ‒ другое. Римские аристократы и аристократки позволяли себе брать в любовники евнухов. Мужчина, пусть и без яичек, а значит без спермы, не утрачивает способность заниматься сексом. Кастрированные рабы были эротическими игрушками и для римских мужей, и для римских матрон.

Культ Кибелы – Аттиса принял такой размах, что Римский сенат вынужден был вмешаться: гражданам Рима было запрещено принимать участие в чудовищном, варварском ритуале. Однако созерцать кровавый религиозный экстаз не возбранялось.

Пифагоровы штаны во все стороны равны! Это бодрая математическая истина постигается ещё в младшем школьном возрасте и, само собой разумеется, что речь идёт не о реальных штанах, а о теореме Пифагора. Но мифологический учёный был не только математиком. Его пытливый ум бился над разгадкой устройства мироздания. Пифагор, а точнее его последователи и ученики, которых с тех пор называют пифагорейцами, раскрывали гармонию мира через гармонию чисел, поясняющую божественный замысел. Считается, что сын Пифагора открыл семь премудрых пропорций и среди них пропорцию золотого сечения.