Текст книги "Фартовые деньги"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

Вот тут и получилось то, что прозорливо предрекал Механик. Четвертый мешок, у которого, как выяснилось, более тяжелые предметы лежали в верхней части (то есть ближе к горловине), от легкого сотрясения при падении пятого мешка потерял равновесие и повалился на пятый мешок, заперев своей горловиной выход из трубы в колодец канализационного люка. А третий мешок после падения четвертого тоже грохнулся, но уже поперек трубы, причем так неудачно, что одновременно и придавил нижнюю часть четвертого мешка, и уперся боком в первый и второй мешки.

Ситуация получилась дурацкая, но от этого не менее сложная. Братки оказались запертыми в трубе коллектора и сильно растерялись, особенно поначалу. Наверное, им нужно было срочно возвращаться к наклонной трубе, вытаскивать Механика из ямы, и он наверняка сумел бы придумать, как выйти из этого идиотского положения.

НЕСМЕШНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ДУРАЦКОЙ СИТУАЦИИ

Однако у братков взыграл стыд и самолюбие. Ведь предупреждали же их, что так может получиться! И получилось именно так, как предупреждали. Сознание того, что сейчас они вытащат Механика и он увидит, что они напортачили, а затем, соответственно, пристыдит их, разгильдяев, по делу, не радовало. Не убьет, не изобьет до смерти, а просто скажет, например, что у них, знаменских, руки не из того места растут. И будет по всем статьям прав, а они не смогут, хотя бы внутренне, эту правду опровергнуть. Только и всего!

Но русскому человеку, между прочим, гораздо проще сдохнуть, чем признать себя неправым – такова жизнь. Особенно если его загодя предупреждали, чего делать не следует. Не так стыдно упасть мордой в коровью лепешку, как после этого посмотреть в глаза человеку, который тебе загодя предлагал под ноги смотреть.

Поэтому ларевские бойцы решили поскорее выправить положение, а уж потом сходить за Механиком – дескать, ерунда, дело плевое, сила есть – ума не надо. Не особенно подумав головой – а именно этим местом думать положено! – парни стали выдергивать из трубы тот мешок, который лежал сверху, то есть более крупный и неуклюжий. А если бы подумали чуть-чуть, то попробовали приподнять верхний мешок и выдернуть из-под него нижний – то есть тот самый злополучный пятый-проклятый. Если б его благополучно выдернули и оттянули назад, то смогли бы пролезть в колодец ползком, над маленьким мешком – уж Механик-то пролез бы точно! – и поправить большой мешок так, чтоб он не мешал. В результате же спешки маленький мешок накрепко зажали большим, а верхняя часть этого большого мешка наглухо заткнула вход в колодец.

Как известно, русский человек умело преодолевает трудности, которые сам себе создает, а преодолев – создает новые, чтоб служба медом не казалась. Знаменские братки не нашли ничего лучше, как распороть финкой полиэтиленовую упаковку, развязать горловину верхнего мешка и начать помаленьку выдергивать из него все, что там находилось. Это было уже само по себе дело долгое и утомительное, даже если речь идет о простой картошке.

Однако мешки были вовсе не с картошкой, и для их успешной разгрузки требовалось хотя бы знать то, как их загружали. Тут были некоторые нюансы.

В свое время, то есть прошлой осенью, когда Механик вместе с покойным Есаулом перекладывали сокровища из старинных сундуков в эти самые мешки, то постарались так уплотнить все это драгоценное содержимое, чтоб оно занимало поменьше места, а также – чтоб поменьше болталось, звенело и брякало. А Есаул был мужик крепкий и так затрамбовывал, что сами по себе все эти вещички из мешка не вываливались даже при развязанной горловине. К тому же в этот мешок было насовано огромное количество старинных ножей, кинжалов и ятаганов, вестимо, в ножнах, отделанных золотом и серебром, украшенных драгоценными камнями и самоцветами. Причем все это оружие было не абы какое, а из узорчатой сверхтвердой дамасской стали, которая, быть может, кое-что и утратила из своих свойств за 300 с лишним лет хранения в не самых лучших условиях, но явно не затупилась. Несколько этих самых «единиц холодного оружия» Есаул уложил рукоятями к горловине мешка, а другие – рукоятями книзу. Так они плотнее упихивались. Если б мешок сам Есаул распаковывал или Механик, то они, конечно, зная об этом, работали бы поосмотрительней. Но братки решили побыстрее все повыдергать и даже особо не светили на содержимое мешка. В результате один из них сдернул с какого-то кинжала богато отделанные ножны, а другой, сунув руку не глядя, крепко распорол ладонь и запястье о булатное острие. Кровь так и хлынула, лезвие рассадило вену.

После этого братки совсем позабыли про Механика, пришлось наскоро заниматься перевязкой. Тот, кто перевязывал, матерился, и тот, кого перевязывали, тоже. Именно эту ругань Олег услыхал на двадцатой минуте своего ожидания. Кроме него, базар услышал и боец, что караулил наверху.

– В чем дело? – спросил он, нагнувшись над колодцем.

И тут одному из тех, что маялся внизу, пришла в голову гениальная идея:

– Слышь, Петруха! Спустись сюда, мы тебе веревку протянем. Привяжешь к бодалке джипа, зацепишь крючком за нижний угол и потянешь машиной.

Петруха спустился вниз по скобам, браток, имевший две здоровых руки, сумел передать ему крючок, и Петруха стал наматывать веревку себе на руку. При этом оказалось, что часть веревки все еще накручена на катушку, ее стали разматывать, и вот этот-то звук на двадцать пятой минуте своего одиночества Механик принял за работу лебедки.

Все это время напарник Петрухи, спустившегося на помощь товарищам, довольно бдительно наблюдал за ближними от «Чероки» воротами коровника и лишь изредка посвечивал фонарем в сторону дальних ворот. Неожиданно именно с той стороны долетел некий негромкий звук – то ли хрустнуло что-то, то ли камешек какой-то упал. Страж повернулся на звук, направил туда фонарик. Никого и ничего. А вот за спиной у него в это время на фоне проема ворот на несколько секунд возникла неясных очертаний тень, бесшумно проскользнула внутрь коровника и исчезла в темном углу, там, где стоял заброшенный балок. Был бы наверху Петруха – так просто у неизвестного это не получилось бы…

К тому времени незадачливые помощники Механика уже полностью передали Петрухе веревку с крючком. Но наверх он все еще не поднялся, потому что ребята, сидевшие внизу, спешно запихивали в мешок все, что успели из него повыдергивать, и вновь завязывали горловину.

А Петрухин напарник опять услышал странный звук с дальней стороны коровника, повернулся в ту сторону, направил фонарь…

Он и пары секунд не успел поглядеть. Некто, притаившийся за балком, бесшумно выскользнув из укрытия, совершил мягкий кошачий прыжок и повис на плечах у бойца. Крепкая лапа в черной перчатке захватила парня за подбородок и зажала рот, а вторая точно рассчитанным ударом загнала меж ребер штурмовой нож… Боец немного судорожно дернулся пару раз, но тут же затих. Сразу после этого еще четыре черных тени неслышно проскочили в коровник со стороны ближних ворот. Один из пришельцев помог тому, кто зарезал охранника, оттащить труп за балок, другой осторожно пролез в джип – «Чероки» стоял с незапертыми дверцами, третий спрятался за бетонным столбом, подпиравшим крышу коровника в паре шагов от капота машины. Наконец, четвертый, прихватив автомат и фонарь убитого, укрылся за джипом.

Ждать им пришлось около минуты. Бедолаги в коллекторе смогли завязать горловину, Петруха проколол крючком нижний угол мешка и с намотанной на левую руку веревкой, держа фонарик за кольцо в зубах, стал подниматься наверх. Выбравшись из колодца, он взял фонарь в руку и, подойдя к джипу, позвал уже несуществующего напарника:

– Дудик! Подержи фонарик, я веревку привяжу…

Тот, кто прятался за столбом, мягко подскочил к Петрухе за спину и захватил локтем за горло, а второй, выскользнув из-за джипа, приставил к груди нож. Петруха увидел только одежду из черной ткани да шапочку-маску с прорезями для глаз. Жуть!

– Тихо! – прошипели из-за спины. – Ни звука, понял?! Садись за руль! Веревку мы сами привяжем!

Ошеломленный Петруха уселся в джип и тут же ощутил приставленную к затылку сталь пистолета.

– Слушай внимательно! – произнес глухой низкий голос из-за его спины. – Будешь помогать – останешься жив. Дернешься не так – сдохнешь сам и братве не поможешь, понял?

– П-понял… – пробормотал Петруха.

– Что в мешках, знаешь?

– 3-золото… Клад старинный…

– Я так и думал, – с легким самодовольством произнес тот, кто сидел за спиной. Должно быть, в этой компании он был старшим, потому что те, кто привязывал веревку к бодалке, закончив дело, тихо доложили в окошко джипа:

– Готово, шеф!

Почти одновременно донеслись нетерпеливые голоса снизу:

– Петруха! Якорный бабай! Ты что там, онанизмом, что ли, занялся? Живей работай, е-мое!

– Заводи! – приказал сидевший за спиной у Петрухи. – И малым ходом назад.

Петруха послушно включил мотор и на задней передаче откатил джип к воротам. Мешок благополучно выскользнул из люка, снизу донеслись радостные возгласы.

Механик тоже услышал и звук мотора, и вопли радости, но ему они оптимизма не прибавили. Он понял, что там, наверху, завели джип не для того, чтобы уезжать, а для того, чтоб вытаскивать мешки, но он сильно опасался, что если братки будут этим заниматься, не применяя его подъемник с блокам, то быстро перетрут веревку о края колодца. К тому же, если мешок застрянет, а эти орлы захотят его побыстрее выдернуть, то могут порвать веревку слишком резким рывком джипа. Если веревку порвут, а потом начнут связывать и перевязывать, то Механик тут от холода дуба врежет…

– Петруха! – заорали те, что сидели внизу. – Давай крючок! Сейчас маленький мешок подымем!

– Выходи! – приказал Петрухе его «куратор», в то время как остальные четверо «пришельцев» отцепили мешок от крючка и, подняв на руки, почти бесшумно перенесли его поближе к джипу. Один из них после этого подошел к Петрухе и взял его на прицел.

– Собирай веревку, иди к колодцу и опускай веревку вниз. Покажись им! – наскоро приказал этот, подталкивая Петруху стволом пистолета с навинченным глушителем.

Внизу в это время тот парень, у кого была порезана рука, вдруг вспомнил:

– Е-мое! У нас же там Ерема внизу остался! Надо было его сначала вытащить… А мы веревку наверх отдали.

– Вспомнила бабушка Юрьев день! Ладно, сползай туда, Сема, скажи ему, чтоб не волновался. А я пока мешок прицеплю. Скажи, когда подымем – придем за ним.

Сема пополз к наклонной трубе, а его напарник, сумев задрать голову вверх, увидел склонившегося над люком Петруху, потихоньку вытравливавшего вниз веревку с крючком.

– Да бросай живее, чего телишься! Не разобьется! – подбодрил Петруху товарищ. Тот послушался и бросил веревку.

– Нормально, Федот? – пробормотал Петруха деревянным голосом, ощущая дуло у затылка.

– Нормально, нормально! – Тот не уловил неестественности голоса. – Как скажу: «Готово!» – иди к машине и тяни. Скажи Дудику, чтоб к люку шел, подстраховал на случай, если мешок на обрезе люка застрянет…

Тот, кто держал на прицеле Петруху, шепотом подсказал:

– Скажи, что Дудик за руль сел, а ты сам у люка постоишь.

– Дудик за руль сел, – послушно озвучил Петруха. – Я сам здесь постою.

– А Дудик-то газ от тормоза отличит? Он же машину не водит…

– Скажи, что ему охота попробовать, – нашелся «подсказчик».

– Он решил попробовать, – доложил Петруха и рискнул от себя добавить: – Я ему объяснил…

«Подсказчик», молча и не убирая ствола от затылка, показал Петрухе большой палец – во!

Федот повозился внизу, цепляя крючок к горловине мешка, а потом крикнул:

– Готово!

– Давай! – бодро крикнул Петруха, обращаясь якобы к Дудику, а на самом деле к одному из «пришельцев», который уселся за руль. Джип стал откатываться назад, веревка натянулась, мешок пополз вверх.

В это время Сема уже добрался до наклонной трубы, прополз по ней немного и заорал:

– Ерема! Ты жив?

– А как бы тебе хотелось? – зло спросил Механик.

– Извини, братан. – Сема помнил, что Ларев им обещал головы снять, ежели с Механиком что случится, и постарался говорить повежливее. – Там мешки завалились, ну мы их уже, считай, растащили. Веревку только наверх отдали. Сейчас один поднимут – и мы тебя вытащим.

– Понял, – проворчал Механик, соображая мозгами, врет Сема или нет. – Вот что, там в коллекторе мой рюкзачок лежит. Скинь-ка его сюда!

– Зачем?

– Нужно!

Рюкзачок Механику действительно был нужен. В нем имелись некоторые полезные железяки, которые помогли бы Олегу выбраться из ямы даже в том случае, если б веревку ему так и не принесли. К тому же это был своеобразный «тест на вшивость». Если б Сема отказался сбрасывать рюкзачок – значит, брешет и насчет веревки.

Но Сема, пошарив в коллекторе, нашел рюкзачок и спихнул его по наклонной трубе… Бултых! Пролетев неподалеку от Механика, рюкзачок брякнулся в воду.

– Спасибо! – сказал Механик. – Иди браткам помогай.

Сема пополз туда, где Федот уже ждал, когда ему скинут вниз веревку для того, чтоб вытащить Механика. Петруха сделал вид, что пошел отвязывать, а на самом деле получал инструкции от тех, кто им теперь командовал.

– Сколько их там всего? – спросил тот, что сидел на заднем сиденье джипа.

– Трое… – облизнув пересохшие от волнения губы, пробормотал Петруха. – Двое в самой трубе, а один где-то в яме. Там без веревки не вылезти.

– Ну тогда скажи тем, которые могут вылезти, чтоб вылезали. Скажи, что, мол, Дудик куда-то исчез и не отзывается. Давай!

Петруха, по-прежнему под дулом пистолета, подошел к люку и крикнул – испуг ему разыгрывать не требовалось!

– Братва! Дудик пропал!

– Не понял… – отозвался Федот. – Как пропал? Он же за рулем сидел в джипе?

– Не знаю… Нет его там! То ли отошел, то ли провалился куда-то…

– За воротами смотрел?

– Да. Нет его там…

– Небось придуривается, – проворчал Сема. – Ладно, мы сейчас вылезем… Если у него, чувырлы, детство в жопе заиграло – по роже огребет, точно!

Первым наверх полез Федот. «Пришельцы» стояли недалеко от люка, но так, чтоб снизу было видно только Петруху.

– Когда вылезать начнет – подашь ему руку и дернешь на себя, понял? – подсказали Петрухе.

Петруха в точности все выполнил. Он подал ничего не подозревавшему Федоту руку, а затем рывком дернул на себя. В следующее мгновение неслышно подскочивший «пришелец» молниеносно ударил его ножом в шею. Наискось, слева, немного повыше ключицы…

– Ы-ых… – только и выдохнул Федот, захлебнувшись кровью, распластываясь на цементном полу. Кроссовки его еще дергались в нескольких десятках сантиметров от края люка, но Сема, поднимавшийся следом, этого не замечал, хотя и поглядывал вверх. Он мог видеть только Петруху, который ежился и переминался с ноги на ногу. Фонарь Петрухи светил ему в глаза, и он, даже подняв глаза над краем люка, не успел заметить труп Федота. И когда Петруха протянул ему руку, он ухватился за нее здоровой ладонью, даже порадовавшись, что тот помог ему поскорее выскочить из колодца. Радость эта длилась секунду – не больше. Прозвучал не то тихий хлопок, не то громкий щелчок, и Сема с простреленной головой рухнул на пол.

– Значит, теперь внизу только один? – спросил тот, что приказал Петрухе подавать руку тем, кто сейчас неподвижно лежал в лужах крови.

– Да, да! – закивал Петруха.

– И без веревки он не выберется? – еще раз переспросил тот, что застрелил Сему.

– Нет, – забормотал Петруха. – Там, ребята говорили, колодец метров пять глубиной. Стенки – из бетонных плит.

– Спасибо! – иронически поблагодарил «пришелец». – А теперь лезь вниз, будешь остальные мешки цеплять! Ну!

Петруха, на которого с четырех точек наставили фонари и пистолеты, покорно полез в колодец…

СОВСЕМ ХРЕНОВО?

Сразу после того, как Сема уполз по коллектору навстречу смерти, сбросив Механику его любимый рюкзачок, Еремин развязал стяжку и стал, держа в зубах фонарик, рассматривать свои железяки.

На первый взгляд человека, особенно не имевшего склада мыслей, хотя бы приближенного к тому, каким обладал Механик, ничего особо подходящего для того, чтоб забираться на 5-метровую высоту, в рюкзачке не наблюдалось. А пять метров, для наглядности – это примерно три этажа «хрущобы» или два – «сталинского» дома. К «хрущобе» все-таки ближе, потому что у нее стены железобетонные, панельные. Здешняя яма была сделана из железобетонных плит, примерно таких, из каких в тех же «хрущобах» сделаны межэтажные перекрытия.

Но плиты, как известно, бывают разные. Бывают монолитные, но встречаются и облегченные, трубчатые. Кроме того, все железобетонные панели состоят из арматуры, залитой бетоном. Наконец, что для Механика сыграло, пожалуй, решающую роль, – плиты были положены еще во времена Леонида Ильича, то есть лет двадцать назад, а потому изрядно обветшали и потрескались от температурной эрозии, вода, зимой превращавшаяся в лед, тоже не способствовала их улучшению. Механик этих трещин увидел немало, а затем, надев на руку свой знаменитый кастет, несколько раз несильно стукнул по бетону. Крак! Плюх! – отвалился кусок бетона размером в ладонь, причем не такую маленькую, как у самого Механика, а примерно такую, как у Ларева или Шуры Казана. Эта щербатина образовалась всего лишь на метр выше поверхности воды, то есть где-то на уровне плеч Механика. И при этом обнажилась ржавая арматура, которая, как известно, представляет собой всего лишь решетку из толстой стальной проволоки. Олег еще немного потюкал кастетом и раскрошил бетон вокруг перекрестья двух арматурин. Затем он вытащил из штанов брючный ремень, протащил его под арматуриной и замкнул пряжку на крайнюю дырку. То есть на ту, которой Механик пользовался бы только в том случае, если б имел пузо, как у Коли Бегемота. Но поскольку Механик имел и вес, и талию намного меньшие, то при такой застежке у него из ремня получилось нечто вроде «беседки», на которой матросы опускаются за борт корабля, чтоб зачистить и подкрасить поржавевшие и облупившиеся места на обшивке. Механик надел рюкзачок для веса – он хоть и тощий был, но тяжеленький! – ухватился за ремень, поджал ноги, повис на ремне всей тяжестью и убедился, что ремень прочный и держит надежно. Зажженный фонарик Олег прицепил на грудь, к одной из лямок рюкзака – зубы устали, а им еще дело делать предстояло.

После этого он подтянулся, просунул сквозь ремень одну ногу, а потом еще и плечо продел, слегка сдвинув рюкзачок налево. Еще раз убедился, что ни пряжка не отрывается, ни дырка в ремне не рвется, и стал колотить новую щербатину в бетоне, на полметра выше прежней. Снова доколотил бетон до арматуры, а затем сразу же начал пробивать третью щербатину, примерно на одном уровне со второй и довольно близко от нее. Затем Механик снял с пальцев кастет, сунул его в карман, выдернул из рюкзака тот самый крючок из толстого арматурного прутка, которым он открывал люк канализационного коллектора, и продел его через арматуру второй выбоины. После этого, вцепившись правой рукой как клещами в этот пруток, Олег левой рукой и зубами расстегнул пряжку на ремне и просунул заостренный конец ремня под арматуру третьей щербатины. Застегнув пряжку – опять же левой рукой и при помощи зубов, – Механик задрал левую ногу, просунул ее в ремень, ухватился левой рукой за ремень и отпустил правую руку от крючка. Руке, конечно, следовало передохнуть – натянутые сухожилия ныли, но Механик хорошо знал, что лучший способ избавиться от этого – дать руке поработать в другом режиме. То есть начать колотить четвертую и пятую выбоины…

По той же вышеописанной методике Еремин меньше чем за час докарабкался до наклонной трубы. Там вполне можно было ползти вверх, и на это у Механика ушло минут пять, не больше. Он выполз в коллектор и некоторое время прислушивался, а заодно дыхание восстанавливал.

Третий мешок «пришельцы» подняли хоть и со скрипом, но довольно успешно. А вот с четвертым произошла авария, опять-таки та, которую Механик предугадывал. То есть ввиду того, что знаменские братки поленились пропускать веревку через блоки подъемника, привезенного Ереминым, а «пришельцы» эту оплошность не исправили, веревка, которая пять раз прокатилась по шероховатому обрезу кирпичной трубы, а потом еще три раза по ржавому и шершавому обрезу канализационного люка, в трех местах перетерлась и расплелась на каболки. Когда ее, не особо разглядывая, потянули вверх по четвертому разу, произошло то, что описывается пословицей: «Где тонко, там и рвется». Эта авария произошла примерно в тот момент, когда Механику до наклонной трубы оставалось еще полтора метра, и он еще долбил бетон кастетом, чтоб доковыряться до очередной арматурины. Поэтому Олег услышал только глухой удар и легкое сотрясение трубы, да еще небольшое движение воздуха почуялось. Он догадывался, что там произошло, но даже не подозревал о том, что у люка под страхом смерти работает Петруха. Голоса по-прежнему доносились очень невнятно, и разобрать, кто и что говорит, Механик не мог, да и не стремился к тому – шибко напряженно трудился.

Его долбежку, кстати, в колодце было слышно. Петруха даже докладывал своим хозяевам, что, мол, этот, который внизу, колотится. Сверху только посмеялись:

– Охрип небось орать, вот и стучит. Ничего, посидит еще… Потом мы ему гранату кинем, чтоб не мучился.

Однако мучиться на первый случай пришлось им. Когда мешок шлепнулся в колодец, едва не задев по башке Петруху, «пришельцы» вытянули обрывок веревки наверх и как следует разглядели при фонарях. Тут им стало ясно, как Божий день, что ежели срастить веревку в одном месте, то на следующей попытке она порвется в другом. А другой не было. Решили поискать на «Чероки» буксирный трос, но такового тут не имелось. Тогда связались по рации со своими машинами, ждавшими эту «ударную группу» у самого начала дороги, ведущей к коровникам, и вскоре к воротам сооружения подкатили «Тойота», «Нива» и «Опель», в которых сидели еще четверо.

Тросы нашлись. Выбрали один поновее, набросили одну петлю на задний крюк «Нивы», а к другой петле троса, опустив ее в колодец, привязали обрывок веревки с крючком. При этом Петруха решил для верности перецепить и сам крючок, потому что, как ему показалось, при подъеме мешок может с него соскользнуть. Выдернуть крючок Петруха успел, а вот прицепить по-нормальному – нет. «Пришельцы», как видно, очень торопились и, особо не предупредив своего подневольного сотрудника, завели мотор «Нивы» и дернули мешок вверх, несмотря на протестующие вопли Петрухи, который успел продеть крюк только через полиэтиленовую упаковку мешка.

Результат не замедлил сказаться. Понимая, что мешок может снова оборваться и на этот раз точно попасть ему по голове, Петруха поскорее убрал голову в коллектор, но вот ногу отодвинуть не успел… Тр-рык! – крючок по воздействием веса в 75 кг растянул и распорол полиэтилен, а эти 75 кило, в свою очередь, уже поднятые на высоту в три метра, крепко жмякнулись Петрухе на ступню…

Второй удар от падения мешка и дикий вопль Петрухи Механик услышал как раз тогда, когда уже выбрался из наклонной трубы и делал передышку в коллекторе. Он сразу понял, что кого-то крепко прибило, и даже думал было, что насмерть. Но потом до него долетели глухие стоны и сдавленный мат. Механик решил, что, как бы ни относились к нему лично ларевские бойцы, заставившие его зарабатывать ревматизм в бетонной яме с водой, он к ним ответного хамства не проявит. Поэтому решил прервать свой отдых и двинулся на помощь.

Он вовремя прислушался к тому, что происходит у колодца. Первое, что насторожило, – незнакомые голоса. Поскольку Механик приблизился к месту действия на несколько десятков метров и находился в коллекторе, где звук распространялся по прямой, теперь он гораздо лучше все слышал.

Сверху по скобам в люк спустился какой-то тип. Незнакомый глухой голос спросил его:

– Ну, как там, жив он?

– Вроде стонет.

– Ладно, цепляй мешок по-нормальному и вылезай.

– Хорошо, сейчас.

Мужик повозился немного, насаживая крюк, побрякал скобами, поднимаясь наверх, а затем затарахтел автомобильный мотор. Наверное, даже не столь понимающий в машинах человек, как Механик, и то сумел бы отличить звук двигателя «Чероки» от «Нивы». Но никакой «Нивы» или иной машины, кроме «Чероки», в коровнике не было. Кто же это подъехал? Если бы это был Ларев, допустим, заволновавшийся по поводу долгого отсутствия «экспедиции», то, несомненно, его голосище Механик сразу определил бы. Но распоряжался тут явно не Ларев. Еремин, конечно, мог допустить, что Володя вместо себя кого-то прислал, но уж очень с большим скрипом. И потом, с этим подкреплением наверняка поехала бы Юлька, чтоб не искать долго, где и что. А каких бы то ни было женских голосов Механик не слышал. И голосов тех парней, с которыми он сюда приехал, тоже не долетало. Механик их хорошо помнил. Куда делись?

Тем временем мешок вытащили наверх, и кто-то из находившихся у люка произнес:

– Ну вот, еще один остался.

– Давай лезь! – приказал тот, кто спрашивал, жив ли Петруха. – Прицепишь – долби этого козла контрольным и вылезай.

Это сразу Механику открыло глаза на многое. Чужие! Хотя и знаменские Еремину были не совсем свои, но с теми он по крайней мере был знаком. А это что за шара? Голос явно не принадлежал, допустим, Вите Басмачу. Да и догадаться, где лежит клад, он не мог. Может, его тот, с «Опеля», навел?!

Но тут и вовсе все стало ясно.

– Там этот, грузин, до ветру просится, – доложил кто-то. – Сюда заводить или на воздухе оставить?

– Умен, блин! Вонизм тут разводить…

– Ага, а если он там сбежит? В двух шагах ни хрена не видно…

– Смотри лучше! А вообще, спроси у Клобука, если сомневаешься…

Вот оно что! Механик, как ему показалось, сразу все понял. Не иначе этот самый грузин на «Опеле», с которым Олег разминулся на повороте, либо напрямую контачил с этим зловещим Клобуком, либо через Басмача. Так что скорее всего знаменских братков они уже тихо почикали. И ежели еще не добрались до Механика, то лишь потому, что не знали про его местонахождение.

Что может против этой шоблы Механик? Двенадцать патронов в револьвере-самоделке, семь в «ТТ» с глушаком и кастет с лезвием и заточкой. Маловато. А у этих козлов, если они разделались с ларевцами и своих автоматов не имели, – минимум четыре «АКС-74у». Для начала Олег выдернул из-под комбинезона «ТТ» и снял с предохранителя.

Снова гулко зазвенели скобы под ногами спускавшегося вниз мужика. Фонарь осветил стонущего в коллекторе Петруху. Механик, притершийся ко дну трубы метрах в пятнадцати от него, хорошо разглядел черную руку с пистолетом. Чпок! – в трубе звук выстрела даже при наличии глушителя получился довольно звонким. Тело Петрухи подпрыгнуло, дернулось и застыло. Механик напрягся: если этот гад сейчас посветит в его сторону, хреново будет. Придется стрелять против света, а сам Еремин как на ладони окажется. К тому же у того, клобуковского, есть прикрытие – мертвый Петруха.

Но боец Клобука светить в коллектор не стал. Торопился за последним мешком. Подцепил его на крючок и стал выбираться наверх. Механик в него стрелять не стал. Едва боец поставил ноги на скобы и стал карабкаться, как Еремин стал помаленьку подкрадываться к люку, надеясь, что шорох его шагов не расслышат из-за того шума, который производил клобуковец. И к тому моменту, когда наверху заработал мотор «Нивы», потащившей из колодца последний мешок, Олег оказался уже рядом с мертвым Петрухой. Чуть выждав, пока мешок поднимут повыше и он заслонит собой проем люка, Механик прошмыгнул под колодцем в продолжение коллектора.

Еремин помнил, что следующий выход из коллектора находится уже в соседнем коровнике, находящемся метрах в двадцати от этого. Ворота их расположены прямо напротив друг друга. Оттуда для начала можно присмотреться, а там уж принять решение.

Какое это будет решение, Механик еще не знал. Как ни странно, но в драку с Клобуком и его людьми он особо не рвался. Даже не потому, что их было до фига, а он один. Просто ему вдруг показалось, что он тут – лицо постороннее. Какая разница, кому этот чертов клад достанется? Клобуку, которого Ларев зачем-то хочет замочить руками Механика, или Лареву, который решил у Механика этот клад забрать? Из Бузиновского леса Механик с Есаулом увозили его для себя, с Широкого озера Олег угнал его для себя и Юльки, а теперь что, на Ларева пахать, который, возможно, как Шмыгло или Шкворень, надеется Еремина через хрен кинуть? Уж его бойцы точно Механика ни во что не ставили, раз начали мешки вытаскивать, оставив его в яме.

Поэтому Механик был больше настроен на то, чтоб дождаться того, когда Клобук со своей шарагой отсюда свалит. Хотя, конечно, и тут были сомнения. Ясно, что с Ларевым после этого будет уже не по пути. А это значит, что придется смываться самому, оставляя на милость Володи Юльку, Райку и пацанов… Не так-то это просто все-таки.

Пока Олег уползал по коллектору, мешок успели вытащить и погрузить в «Чероки».

– Ну что? – спросил один из бойцов. – Уходим?

– Подожди… – отозвался из-под капюшона низкий голос. – Там еще один остался.

– Так он же в яме, все равно не вылезет.

– Я не люблю за спиной живых оставлять. Гранату ему туда бросите, а потом, если еще дергаться будет, – из автомата добавите. Бери с собой какого-нибудь паренька и лезьте вниз. Пятнадцать минут вам на это.

– Так мы ж к Басмачу не успеем…

– Успеем. Время детское. К трем часам ночи как раз доберемся. Давай не тяни время, быстрее.

– Куда идти-то?

– От колодца вправо. По левой стороне, как говорил покойный, должна быть наклонная труба. Метров с полста отсюда.

Двое бойцов ворча полезли в колодец.

Механик находился в это время всего в пяти метрах от колодца, выводившего в соседний коровник, и метрах в двадцати от того, через который залезали граждане, намеревавшиеся подорвать его гранатой.

Инструкций, которые дал своим сотрудникам Клобук, Механик не слышал. Но когда услышал, как они спускаются в коллектор, уже не сомневался – это по его душу.

Бойцы слезли со скоб, чертыхаясь – там крови натекло, – протиснулись мимо убитого Петрухи и поползли в том направлении, где Механика уже не было. А сам Механик, подождав, пока они уберутся подальше, осторожно взобрался на скобы и неторопливо поднялся к люку. Этот люк был закрыт, и Еремину пришлось поднажать на него плечом, чтоб сдвинуть ржавую крышку. При этом получился кое-какой лязг, но он не привлек внимания, потому что команда Клобука, считая операцию успешно завершенной, перекуривала рядом с машинами и травила анекдотики.

Механик выполз из люка и неслышно перебрался к воротам. Отсюда он, оставаясь незамеченным, рассмотрел и «Опель», и «Тойоту», стоявшие у ворот «золотого» коровника. Около них находилось человек пять, но голоса слышались и изнутри здания.