Текст книги "Фартовые деньги"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– Машину отремонтировать или канализацию починить? – съехидничал Механик. – Это мы запросто.

– Машину и канализацию пока в стороне оставим, – Ларев строго сдвинул «брежневские» брови. – Дело серьезное и очень тонкое. Насчет того, что опасное – вообще и говорить не стоит. Но оплата хорошая. Аванс – десять штук «зеленых». После – еще сорок.

– Больно круто, – заметил Механик с явным недоверием. – То ли народ разбогател совсем, то ли фиг с них потом получишь. Извини за нескромность, Володя, но могу спросить: это лично тебе надо или кто-то через тебя интересуется? Кто конкретно, меня не волнует, но если это не ты лично, то должен быть четко убежден, что нас не кинут. Я уже на молоке обжигался, поэтому иногда на воду дую.

– Резонно. Мне тоже обжигаться доводилось, поэтому хочу прежде, чем давать согласие на твое участие, все, что нам предложили, нормально обмозговать.

– Стало быть, если я скажу «нет», то ты дашь интересующимся отлуп?

– Только так. Разговор был предварительный и со многими неизвестными, хотя ту сторону, которая его затеяла, я знаю неплохо.

– А сам ты, в случае отлупа, на неприятности не наедешь? – побеспокоился Механик.

– Все в руках Божьих. Пока не обещали. А там – кто его знает… Народ нынче непредсказуемый.

– Ладно. Рассказывай, что им надо. Покумекаем…

– В соседней области есть один тип, с которым ты заочно знаком. Зовут его Витя Басмач. Держит он, скажем так, район, с которым наш, здешний район, непосредственно граничит.

– Ну, это ты мне можешь не рассказывать, я в курсе.

– Хорошо. Уже проще! Тогда, может быть, тебе и такое наименование, как Шура Казан, кое-что скажет?

– Да, скажет, – хмыкнул Механик, утвердительно кивнув. – Среди тамошней братвы нет более крепких друганов, чем Шура и Витя. И после того, как Леху Пензенского замочили, а Булка ушла в декрет, эти мальчики стали в губернии очень много значить. Имею такую информацию.

– Не знаю, братан, кто тебя информирует, – поощрительно улыбнулся Ларев, – но сведения у тебя верные. Однако в нашем мире есть люди, которым это не нравится.

– Это я догадываюсь, – нахмурился Механик. – В апреле я с такими людьми уже имел дело. Если ты хочешь у них заказ принять – не советую. Надуют и подставят, как дважды два.

– Не торопись, Олег, – строго произнес Ларев. – Ты не дослушал. А я, между прочим, с самого начала сказал, что дело это тонкое. Здесь вся тонкость состоит в том, что мы с тобой должны пойти на это дело, загодя зная, что нас собираются надуть и подставить…

– Ну, положим, на дело-то пойду я… – скромно уточнил Механик. – А ты, строго говоря, будешь в своем районном кабинете сидеть.

– Думаешь, в кабинетах не убивают? – осклабился Ларев. – Меня, если что, достанут даже раньше, чем тебя.

– Возможно и такое, – кивнул Олег.

– В общем, нужно рискнуть. Иначе эти, условно говоря, нехорошие люди, пойдут, как выражался Ильич-первый, «другим путем», то есть отыщут других исполнителей. Сейчас дело поставлено так, что их аккуратно вывели на меня. Мол, есть тут такой тихий мужичок, который был бы не против прикупить к своему району территорию Вити Басмача. Конечно, сразу в лоб они не поперли, подошли издалека, побеседовали о жизни, устроили пару встреч в Москве и в области, оказали пару безналичных услуг. Ну, наверно, заодно отследили помаленьку то, что им позволили отследить…

– Ты уверен, что только это? – прищурился Механик.

– Если б лишнее отследили, то я бы здесь не сидел, – нахмурился Владимир Васильевич. – Или, пожалуй, что вернее, они просто сошли бы с контакта. А они, судя по всему, наживку заглотнули прочно. И теперь надо их аккуратненько подсечь. Точнее, осадить этих ребят. И так жестко осадить, чтоб у них пропало всякое желание в такие игрушки играть. Они первый ход уже сделали. Поблизости от облцентра неделю назад расстреляли «БМВ» Шуры Казана. Всю охрану перебили, в Шуре сделали не то пять, не то шесть дырок, но он, кажется, выжил. Не знаю, надолго ли, но пока в народе ходят слухи, что на поле он уже не выйдет. Верно это или нет, жив он или насчет его счастливого спасения просто мозги пудрят – трудно сказать.

– Чаще бывает, когда пудрят мозги насчет того, что гражданин отдал концы, – заметил Механик. – Так оно удобнее.

– Верно, но тут не совсем тот случай. Многим в Шуриной конторе удобнее числить его живым. Причины объяснять долго и нудно, поскольку тебя лично все это никаким боком не касается. Важнее другое: некто усердно распространяет среди тамошней братвы нескромный слушок, что расстрел Казана организовал Басмач.

– И что, не могут вычислить, откуда вонь идет? – скептически произнес Еремин.

– Не так-то просто это сделать, браток! – усмехнулся Ларев. – Потому что к братве она идет от сватов из ментуры. А те, конечно, честно предупреждают, что за достоверность не отвечают. Мол, хрен его знает, правда это или просто организованная утечка по разработке РУОПа. Проверяйте, дескать, сами у себя.

– Но ты-то уже точно знаешь, откуда ветер дует?

– Я-то знаю. Но сам понимаешь, не побегу ни к Казану, ни к Басмачу опровергать эти слухи. Потому что мне светиться с ними никак нельзя. У них в конторах есть ребята, которые на подкормке у моих заказчиков находятся. Если они меня срисуют – вся наша затея идет прахом.

– Как я понял, всю логику ведут к тому, что бедного Витю Басмача должны приложить. Верно?

– Верно. После чего, как я думаю, РУОПу подбросят хорошие улики и против Казана, и против Вити. Тамошние хлопцы даром кашу не едят – мигом похватают всех, кто не сумеет сделать ноги. После этого в области останется только булочная контора и всякая мелкота типа Зубра, Вени, Кузи, Бегемота, ну и какого-нибудь Фыры неумытого. Что дальше, как ты думаешь?

– Я думаю, что все начнут на Булку сваливать.

– Во! Только не на нее лично, потому как она сейчас с ребятенком водится и вообще неизвестно где пребывает, а на Кныша, который за нее остался.

– В общем, как я понял, – наморщил и без того морщинистый лоб Механик, – это та же публика, что за Шкворнем весной пряталась, так? Основная идея та же – Булкину контору сковырнуть, раздробить все в мелкий песок и прибрать к рукам.

– Нормально вычислил.

– Нормально-то нормально, – хмыкнул Механик, – но ведь там не беспамятные люди, наверно. Могли и узнать, кто Шкворня почикал.

– Ты с ними напрямую контачить не будешь, хотя я вообще-то сомневаюсь, что они полное представление имеют о том, как было дело со Шкворнем. Зато они четко знают, что ты Витину контору весной сильно подсократил.

– Не совсем я, – поправил Механик, поскольку хорошо знал, что четырех «басмачей» отправили к праотцам Юлька с Райкой, – но, в общем, не без моего участия.

– Это роли не играет. Главное, они убеждены, что ты не сможешь прийти к Вите и их заложить. В общем, те ребятки, которые замыслили уделать Басмача, через мое посредничество сведут тебя с парнем от Шуры Казана. Как я полагаю, он тот, кто очень хотел бы на Шурино место сесть, да еще и Витин район прибрать. И подозреваю, что налет на «БМВ» без его подсказки не обошелся. Тебе в компанию он сосватает пару ребят из конторы Казана. Они, эти ребята, по мысли наших заказчиков, должны остаться там, где вы разберетесь с Басмачом. С понтом дела, будто их при перестрелке завалили. Соответственно, это должен сделать ты из оружия, на котором будут отпечатки пальцев Басмача или его несчастных спутников…

– Ну а потом, когда я за получкой приду, – весело улыбнулся Еремин, – меня тихо исчезнут.

– Догадка верная, хотя мне лично про нее не докладывали.

– Можно догадаться, – хмыкнул Механик. – Но меня другое интересует. Какую контригру придумали против всего этого те, кто за тобой стоят?

– Сейчас изложу… – Ларев, хотя в избе никого не было, огляделся по сторонам и, придвинувшись к Механику поближе, заговорил шепотом…

ДЕВИЧЬИ СЕКРЕТИКИ

На речке тем временем дела шли своим чередом.

Конечно, Юльке и Анюте общество сопливых тинейджеров, к тому же походивших на мультяшек Бивиса и Батхеда – фиг его знает, с чего Анюта решила, что Епиха и Шпиндель на них похожи! – быстро надоело.

Сразу по прибытии на берег Юлька безапелляционно объявила:

– Бултыхайтесь тут, стерегите вещички, за нами не плавайте! Ясно? И домой без нас не уходите!

После чего обе длинноногие с визгом скакнули в речку и поплыли куда-то вниз по течению, туда, где речка впадала в заросшую камышами протоку. Епиха и Шпиндель особо от этого страдать не стали. Им тоже в компании таких здоровенных было неуютно. Уплыли – и слава Богу. Пацаны побултыхались, освежились и растянулись на берегу – загорать под приятным послеполуденным, не очень жгучим солнышком.

А Юлька с Анютой доплыли до маленькой купы камышей, которые на первый взгляд ничем не отличались от множества подобных, торчавших прямо из воды. Однако внутри этой прятался маленький островок – много меньше того, на котором Епиха и Шпиндель собирались зарывать кастрюльку с баксами. Камыши стояли вокруг островка кольцом, внутри которого было примерно четыре квадратных метра сухого и чистого песочка.

– Тут можно без всего загорать, – сказала Юлька и быстренько освободилась от обеих частей купальника. Анюта чуточку помедлила.

– А эти, Бивис с Батхедом, не приплывут? – спросила она смущенно.

– Я им приплыву! – грозно пообещала Юлька. – Не волнуйся, они уже ученые. Им какая-то баба так задницы надрала за воровство, что они только-только сидеть научились. Сумку у какой-то тетки на базаре вырвали, засранцы.

– И вы их к себе взяли? – удивилась Анюта, укладываясь на теплый песок и подставляя солнцу гибкую спинку.

– Ерема пожалел. Нашел их связанных, избитых, простуженных. Дед Мазай, короче… Вроде покамест себя послушно ведут, помогают. А что дальше будет – не знаю. Наверно, если с ними построже, то из них что-то приличное и получится. А если нянчиться да жалеть, как Райка, – глядишь, и на шею сядут.

Анюта усмехнулась. Очень уж странно звучали в устах Юльки слова «что-то приличное получится»…

– Да уж, – произнесла она вслух, – в вашей компании на шею сесть им не дадут…

– А что? Мы сейчас почти как нормальные люди живем. Никого не трогаем, ни от кого не бегаем. Работаем в охотку, на себя. Ни на колхоз, ни на дядю. Молоко свое, к осени поросят докормим – будем с мясом. Бульбы, овощей – хоть завались, Райка уже десять банок огурцов закатала, а они все спеют. Варенья из клубники и малины наделали, а еще вишня, слива и прочее дозревает. В лесу – черника пошла, грибочки скоро будут. Ерема рыбы насушил, коптильню строить собрался. Мед – и тот будет.

– Короче, у вас тут целый колхоз, – резюмировала Анюта. – Ну а вообще-то как живете? В смысле, по-прежнему: он один с вами двумя? Не ругаетесь?

– Да нет, – усмехнулась Юлька. – Привыкли уже.

– Мне бы нипочем не привыкнуть… – подивилась Анюта. – У меня и в голове такое не укладывается. То есть я, конечно, знаю теоретически про гаремные семьи, полигамные браки и все такое прочее, но себя в такой обстановке не могу представить… Вы что, и спите втроем?!

– Когда как… – У Юльки аж глазенки замаслились. – Бывает и втроем. А иногда Ерема из комнаты в комнату бегает…

– Ну неужели это приятно? – поморщилась Анюта. – Сначала ей сунул, потом тебе… Как-то грязно все это. И стыдно, наверно, если совсем рядом.

– Сейчас уже не стыдно. Наоборот, когда он меня дрючит, а Райка смотрит и нас поглаживает, я вообще балдею. И наоборот – тоже.

– Фу-у… – поджала губки Анюта, но при этом на лице у нее какой-то беспокойный интерес отразился.

– Тебе не понять, – снисходительно произнесла Юлька. – Наверно, не все так могут, но у нас втроем хорошо получается. Еремочка у нас ласковый бычок, хотя и маленький.

– Он же старый совсем и больной, по-моему, – заметила Анюта, – неужели у него сил хватает?

– Жилистый, значит! – хихикнула Юлька. – А этот, который по-литовски «бибис», у него вообще обалденный.

И бесстыдница показала на пальцах примерный калибр помянутого прибора. Может быть, несколько преувеличив.

– Ужас! – только и вымолвила скромница Анюта.

– Ладно, – порадовавшись произведенному впечатлению, Юлька решила сменить тему разговора. – Что мы все про наши дела? Ты-то как? Все нормально, не наезжали больше на вас?

– Тьфу-тьфу, ничего такого, – ответила москвичка. – За третий курс сдала нормально. Папаша из армии уволился, устроился в какую-то частную авиакомпанию, зарабатывает пока неплохо. Андрюшу бедного похоронили.

– А этого, ну того, которого Ерема чуть не застрелил, больше не видела? Никита его звали, кажется?

– Почему? Видела. Принес дедушкину повесть, ее отдельной книжкой здесь, в области, оттиснули. Правда, тиражик маленький, всего пять тысяч, без твердой обложки. Но все-таки приятно… Читаешь – и как будто дедушкин голос слышишь.

– А сюда-то ты как добралась, через Ларева?

– Конечно. Ты же помнишь, наверное, что, когда он меня отсюда увозил весной, то приглашал, мол, приезжай летом, у нас тут рай земной. Я, когда уезжала, думала: все, больше в эти края ни ногой! А летом, представляешь, очень захотела тебя увидеть. Все-таки у меня ты единственная сестренка, хоть и двоюродная…

– Отец-то знает или опять без разрешения усвистала? – строгим тоном старшей сестры поинтересовалась Юлька.

– Знает, – ответила Анюта, – а разрешения я никогда не спрашиваю. Сказала: поеду туда-то – и все.

– Ерема сказал, что он бы свою Лидку за такие путешествия порол как сидорову козу. Ей тоже, как и тебе, двадцать лет исполнилось.

– Где она у него, он хоть знает? – проворчала младшая кузина. – Может, тоже с каким-нибудь старикашкой, вроде него, по лесам прячется?

Юлька этот камень в свой огород пропустила мимо ушей. Проявила мудрость, свойственную взрослой, почти замужней, 23-летней даме.

– Если с таким же, как ее папаша, – ответила она, – то ей сильно повезло.

– Ладно, – поправилась Анюта, вовремя сообразив, что зазря царапается, – будем считать, что нам всем повезло. Я против дяди Еремы ничего не имею. Мне от него, кроме пользы, ничего не было.

– А вот его, между прочим, твое прибытие маленько потревожило, – доверительно сообщила Юлька. – Ему вообще всегда спокойнее, когда ты дома у папы с мамой. Понимаешь, он перед твоим отцом себя в должниках числит. И боится, что ты вместе с нами во что-нибудь втрекаешься.

– Я знаю, – кивнула генеральская дочка, – но мне с вами интересно. Набрыдло все в Москве. Чего-то хочется, а чего, не знаю…

– У тебя парень-то хоть появился? – прищурилась Юлька.

– Нет, – созналась Анюта. – Все какие-то не такие. Одни шибко умные, другие – тупее валенка. Но и с теми, и с другими скучно. С Андрюшей еще могло что-то получиться, но его убили.

– Погоди-погоди, – изумилась Юлька, – так ты что, в натуре целочка?! Вообще ни в одном глазу?!

– Ну… – смущенно опустила глазки Анюта. – А что, это плохо?

– Нет, конечно, – хмыкнула сибирячка, – просто удивительно. Чтоб в Москве жить – и до двадцати лет ничего такого! Даже не верится… На язык-то ты смелая вообще-то.

– Говорить я про эти дела сколько угодно могу. А вот по-настоящему… Неприятно как-то.

– Это самое? Неприятно?! – Юлька закатилась откровенным хохотом.

– Ты не так поняла… – проворчала Анюта. – Не могу я, как самка, по инстинкту. Мне нужно, чтоб была настоящая любовь. Высокая, духовная, понимаешь?!

– По-моему, ты малость заучилась, – поставила диагноз Юлька. – А может, просто книжек начиталась и сериалов насмотрелась… «О, Мадонна, Луис-Альберто, я не могу без тебя жить! Я умру завтра после обеда!»

– Ты что, считаешь, что любви вообще не бывает?

– Почему? Бывает. Только пока не дашь – это не любовь, а один маразм. Короче, если тебе после одного раза еще захотелось – значит, любовь уже наклевывается. А дальше все само прикладывается…

– Примитивно как-то и пошло… – пробормотала Анюта. – Ну хорошо, а у вас с Еремой – это любовь?

– Любовь, – уверенно заявила Юлька.

– А может, просто страх одиночества, привычка, страсть, наконец? Тем более что вас трое…

– Ну и что? Я ж тебе говорила, что Ерема, когда мы с ним встретились, должен был по идее меня убить, понимаешь? Ты весной этого парня московского от Олега еле спасла, хотя Никита в смерти Есаула меньше моего был виноват. Он только дом запомнил, случайно, а мы с Артемом их квартиру нащупали. И банда по нашей наводке приехала. Ну скажи, если по логике, должен он был меня щадить? Да ни хрена! И таскать за собой просто так, не пользуясь? Он же до меня десять лет импотентом был, помнишь?

– Я помню, – закивала Анюта. – Ты все это уже рассказывала. И если все проанализировать, то получается, что вы друг друга не полюбили, а пожалели. Сперва он пожалел – не стал убивать, потом ты пожалела – приласкала его. Ведь верно? Потом он точно так же Райку пожалел, и получилась ваша семейка, где все друг друга жалеют. Но это не любовь, неужели не понятно?

– Ладно, – сказала Юлька, – не хотела вспоминать, но все-таки припомню. Весной, за несколько дней до того, как ты к нам попала, мы в половодье на острове прятались, в недостроенном поселке. И Ерема на лодке к озеру Широкому плавал. А по дороге из воды вытащил не то бабу, не то мужика – в общем, транспидораса какого-то. Ты это чудо в перьях видела, когда его вертолет забирал…

– Я думала, это женщина… – удивилась Анюта. – Рыжая такая, да?

– Так точно. Все как у бабы, только вот тут, – Юлька показала, где именно, – прибор по имени «бибис». В одежде, само собой, не видно. Ерема этого транссексуала выудил, привез к нам – и прямо в баню приволок. Отогревать. А мы с Райкой как раз парились. Раздели эту самую Женю – и чуть в осадок не выпали! Представляешь? Ну, Механик, конечно, нас успокоил, дескать, нельзя же человеку в помощи отказывать по причине неопределенности. А мне отчего-то взбрело в голову, что Ерема это чучело приволок, чтоб баловаться. В общем, все рассказывать долго, но дала я Олежке по роже и убежала. С пистолетом. Думаю, если он, гад, через полчаса не прибежит – застрелюсь! Вот только тут, наверно, и поняла, что люблю всерьез.

– Да-а… – похлопала глазками Анюта. – Ну и что, прибежал он?

– Прибежал, – ответила Юлька, вздохнув, – напугался, Еремочка… А я, дура, еще не совсем отошла и решила проверить, любит он меня или нет. Сказала, чтоб он стал к сосне… Уф! Даже сейчас страшно… В общем, я ему сказала, что если он соврал, что меня любит, то Бог мою руку направит, а если нет – то я в него три раза подряд из пистолета не попаду…

– Ужас! – вырвалось у Анюты. – Ты по-настоящему целилась?

– Ага, – кивнула Юлька. – Как бес какой-то вселился. Прямо в лоб наводила. Последняя пуля сантиметрах в двух над его шапкой прошла… А он стоял и объяснял мне, как лучше целиться!

– Да-а… И что потом?

– А ничего. Я сама застрелиться сдуру хотела, истерику закатила, прощения просила. А потом успокоились и спать пошли…

– Жуть какая! – поежилась Анюта. – Но похоже, он и правда тебя любит. Почему же тогда еще и с Райкой спит? Не поверю я, чтоб можно было сразу двух женщин любить!

– Ну, это сразу не объяснишь… – хмыкнула Юлька. – Понимаешь, он, Еремочка наш, хоть и много чего натворил, но мужик обычный, не блатняга. Ему семья нужна, дом, хозяйство и все такое. Райка – она уютная, хозяйственная, опытная, два раза по доброте душевной за пьяниц замуж выходила, детей иметь не может. И сказать по правде, она Ереме в жены больше моего подходит. А он ее именно так, как жену, и любит. Ей тридцать шесть лет, ему – сорок два, почти ровесники. Ну а я больше в дочки подхожу… Наверно, если б он с Райкой до меня встретился, то не стал бы со мной ничего в постели иметь. Любил бы именно как дочку. Ну а уж раз получилось по-другому, ничего не попишешь…

– Однако Райка эта иногда вредничает, – припомнила Анюта. – Помнишь, весной, когда я к вам из карьера попала, она там всякие намеки делала, дескать, как же ты, Олег Федорович, будешь троих обслуживать?

– Бывает, конечно, – согласилась Юлька. – Но, между прочим, если б Механик и тебя в гарем прибрал, то она бы шипеть и вредничать не стала. Это я могла бы взбрыкнуть, а она – ни фига. Потому что Рая на все с точки зрения хозяйства смотрит. Мужик не куда-то на сторону убег, а новую работницу привел. Трахаться для нее уже не так важно. А вот чтоб были лишние руки картошку окучивать, огород пропалывать, навоз из-под коровы отгребать, поросенку варево растолочь – это она очень полезным считает.

– Я в таких делах не специалист… – покачала головой Анюта.

– Вот поэтому-то Механик тебя надолго и не оставил. Как только Ларев сообщил, что в Москве все утряслось, – отправил тебя к маме с папой. Боюсь, что и сейчас он тебе тут долго ошиваться не даст. Еще начнет ворчать, будто я из-за тебя от работы отлыниваю.

– Но, по-моему, он сам нам предложил пойти искупаться…

– Это потому, что ему надо было о чем-то с Ларевым потолковать без лишних ушей. Райку с Сонькой они тоже выставили куда-нибудь, будь спокойна.

– Слушай, а эта самая Соня, – задумчиво произнесла Анюта, – она ведь не русская, верно?

– Молдаванка, кажется. Или даже румынка. Но я с ней мало общалась, толком не знаю. Скучная тетка…

Внезапно Юлька оборвала фразу, что называется, насторожила уши и прижала палец к губам. Услышала что-то.

– В чем дело? – прошептала Анюта с легким испугом.

– По-моему, плывет кто-то… Либо это пацанята решили подсматривать, либо…

Примолкли, затаили дыхание, вслушиваясь в сложный набор вполне мирных звуков, витавших в пространстве над тихой лесной речкой. Ветра почти не было, кусты и деревья по берегам почти не шелестели, камыш тоже особо не шуршал. Птички какие-то пересвистывались в лесу, изредка мухи и слепни жужжали, где-то далеко, выше по течению, слышалось нежное журчание. Там из склона оврага выбивался ключ, подпитывавший водой речушку. С той стороны, где находились Епиха и Шпиндель, были слышны только невнятные сонные голоса да изредка шлепки, которыми пареньки пытались прихлопнуть все тех же мух и слепней. Наверно, если прислушаться, можно было услышать всякие слабые бульканья и плески, издаваемые рыбешками и прочими постоянными жителями речки, но ничего похожего на звуки гребков пловца кузины не расслышали.

– По-моему, тебе показалось, – констатировала Анюта.

– Не знаю… – нахмурилась Юлька. – Мне кажется, что он, гад, просто затаился.

– А почему именно «гад»? – удивилась Анюта. – Может, просто купается кто-то?

– Здесь, кроме нас, никто не купается. И рыбу сюда ловить никто не заезжает. А потом, если ты просто купаешься, то не стараешься это делать тихо, верно? Плещешься себе, фыркаешь, визжишь… Опа! Опять!

Юлькины уши опять насторожились. На сей раз она более-менее четко определила направление, откуда пришел звук. Источник его находился совсем не в той стороне, где загорали Епиха и Шпиндель…

– Так, – взволнованно прошептала Юлька, – пора одеваться. Плывем обратно к парням. И быстро!