Текст книги "Фартовые деньги"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

ГДЕ ЖЕ УХАН?

– Ну что, гражданин Борман? – спросил Механик у корчившегося от боли «партайгеноссе». – Значит, все бегаем от Нюрнбергского трибунала? Блин, а ты для своих ста с лихом неплохо сохранился! Небось аэробикой занимался или шейпингом?

– Ну ты, садюга! – провыл Борман. – Выдерни железяку эту! Крыша едет…

– Если выдерну, ты, козел, кровью изойдешь. Это надо не спеша делать. Поэтому сначала ты, падла, толково расскажешь, что и как придумывали, как заполоскали мозги Вите, ну а затем – кто и почему вам заказывал Казана и Басмача.

Очень кстати из подвала при помощи Нинки, пошатываясь, вылез Шура. Он с трудом стоял на ногах, и экс-«лохотронщица» усадила его на стул.

– Рыло поганое! – Нинка была готова выцарапать глаза и Борману, и Шванде. – Еще садюгами обзывает! А раненого прикладом – это что, нежность?!

– Не лезь, а? – вяло произнес Шура. – Без моралей обойдемся.

– Ну так что, «партайгеноссе», – спросил Ларев, – будешь колоться или придется в гестапо играть?

– Лучше в НКВД, – прошипел Борман. – Там тоже умели…

Борман в это время надеялся лишь на одно: на Ухана. Он должен был уже подойти с десятком бойцов Вити Басмача. Не от речки, а с другой стороны. Охранники Ларева убежали в погоню, остальные здешние мужики собрались здесь. Есть шанс подобраться к избе незамеченными. Где же он, блин?! Заблудился, что ли?

– Ладно, – сказал Механик. – Можно и в НКВД поиграть…

И выщелкнул из кастета ножевое лезвие. Этот хорошо знакомый щелчок почти мгновенно привел в чувство Швандю. Да еще и Юлька крепко пнула его носком кроссовки.

– Говори, харя вонючая! – прорычала она, и ее Швандя перепугался даже больше, чем Механика.

– Я! Я скажу! – пробормотал он торопливо. – Это они все придумали! С Уханом! Меня заставили, я кассету хотел отдать, а они меня напоили, связали, бить начали…

– Это все в пользу бедных! – перебил Ларев. – Что конкретно задумали?

– Ну… – косясь на Бормана, готового ему глотку перегрызть, пролепетал Швандя. – Они так решили: я проведу Бормана с «казанами» по протоке, а Ухан от шоссе через лес пройдет. Там, если по прямой, всего семь километров получается. Они по карте мерили…

– Пидор! Сука продажная! – взвыл Борман и, оскалив зубы, дернулся в сторону Шванди, едва вцепившись ему в ухо, но Ларев сгреб «партайгеноссе» за ворот и отшвырнул к стене, крепко приложив об нее затылком.

– Продолжай, продолжай! – подбодрил Механик, поигрывая кастетом перед Швандиной мордой.

Тот облизнул губы и бросил еще один взгляд на обмякшего Бормана.

– Они сигналы установили… – произнес Швандя. – Короче, если Борман нормально все сделает, пускает зеленую ракету. С «карандаша» такого, он у него в верхнем кармане прицеплен, как авторучка… То есть Ухан может спокойно подходить. А если помощь нужна – то красную пустят…

– Во гад! Во гад! Думаешь, опять шкуру выкупишь? Хрен тебе! Все одно приткнут! – шипел Борман, корчась от боли.

– А почему они по рации связь не держат? – спросил Механик.

– Я им сказал, что ты голоса подделывать умеешь… – нехотя ответил Швандя. – Как Винокур…

– Сколько народа с Уханом?

– Человек десять. Вся его бригада и еще Резаный со своими и пулеметом.

– Какой пулемет? – заинтересовался Олег.

– Старый, с диском снизу, навроде «ППШ», но с лентой, – Швандя видел пулемет только пару раз и не знал, как он называется.

– Понятно, – кивнул Механик, сразу сообразив, что речь идет об «РПД». – А Витя что, в конторе остался?

– Нет… – замялся Швандя. – Он должен был на шоссе дожидаться. Если тут все нормально, надо было одного из ваших, кто дорогу по просекам знает, взять и доехать до Вити. А потом он должен был со всеми машинами сюда подъехать. Чтоб рыжевье забрать…

– Сколько машин у него должно быть?

– Своих четыре и три Бормана – те, которые нас на Снороти высаживали.

– Сколько с ним людей?

– Человек двадцать… – Швандя точной цифры не знал.

В это время вбежал, волоча два автомата, охранник Гриша. Очень довольный собой и жизнью:

– Прищучили! Как раз гад в лодку хотел залезть. А второй в саду, у забора лежит. Ваша работа, Владимир Васильевич…

– Молодцы… – скупо похвалил Ларев. – Оружие и патроны забрали?

– Так точно. Мы их вообще всех в одну кучу стащили. Точнее, рядком выложили за сараюшками. Шесть штук.

– Теперь занимайте оборону фронтом от реки, – по-военному приказал Ларев, – за лесом и дорогой смотрите.

– Можно мне с ними? – попросился Епиха.

– Останься здесь, – мотнул головой Механик. – Автомат можешь взять, но вы мне с Юлькой здесь нужны. Этих покараулите, если что. К тому же Бормана перевязать надо, он еще живой нужен. Сядь ему на ноги, Алексей. А ты, кулема, закрутку приготовь. Ну, и перевязку всю тоже. Помнишь, как я учил?

– Помню, – проворчала Юлька. – Лечить еще козлов этих…

Епиха оседлал ноги дергающегося Бормана, а Механик, вспоров ножевым лезвием кастета рукав камуфляжки «партайгеноссе», обнажил его предплечье с глубоко вонзившимся треугольным сюрикеном.

– Наркоза дать? – неожиданно предложил Олег.

– По голове кастетом? – криво усмехнулся Борман. – Один хрен…

– Зачем? – хмыкнул Механик. – Самогон имеется. Медицинской чистоты. Советская власть даже к фашистам гуманизм проявляла…

– Только к своим хреново относилась, – буркнул Борман. – И не фига меня фашистом обзывать. Меня так в шутку назвали, просто я на Визбора похож.

– Точно, – сказал Механик, доставая из шкафа бутылку без этикетки, заполненную довольно прозрачной жидкостью голубоватого цвета. Наполнив большой граненый стакан, он поднес его к губам Бормана.

– Пасть открой пошире – и залпом! – посоветовал Еремин.

Борман послушался. Глотанул пойло, которое обожгло его изнутри и крепко шибануло в башку. После этого ему все стало однохренственно, и Механик, прочитав эту перемену в настроении по замутившимся глазам пациента, одним рывком выдернул сюрикен из раны. Кровища так и хлынула. Руки ему при этом Механик не расковывал. Боль по идее должна была быть хоть и короткая, но очень мощная, и Борман мог бы даже шок заработать, но после стакана он эту боль ощутил как бы вне себя и только тупо смотрел, как Юлька проворно накладывает закрутку, мажет рану йодом и сооружает повязку.

– Готов, – процедила Юлька, – бинтов, блин, извела на эту сволочь.

Механик отодвинул прибалдевшего Бормана, а потом обратился к Шванде:

– Знаешь, на кого они с Уханом работают?

– Слышал краем уха про какого-то Клобука… – прошептал Швандя, в очередной раз поглядев на «партайгеноссе», который бессильно привалился к стене и бормотал что-то невнятное, распространяя спиртной душок. Самогон у Механика был если и не полных 96, то уж 80 градусов точно.

– Кто такой? Откуда?

– Не знаю… Нездешний, кажется. Я ж говорю, краем уха слыхал. Знаю, что они для него должны замочить и Витю, и Казана.

– Все?

– Да… – пробормотал Швандя. Он чуял, что после того, как выговорился, нужда в его услугах пропала, и теперь Механик с легким сердцем может перерезать ему горло.

– Насчет ракет ничего не перепутал? – прищурился Еремин. – Когда красная, когда зеленая? Или тоже краем уха слышал?

– Н-нет… Там все точно.

– Смотри! – строго произнес Механик, выдергивая из кармана у Бормана ракетницу-карандаш из вороненой стали, на одном конце которой имелась нарезка, куда прикручивалась похожая на аллюминиевый пузырек надкалиберная ракета. В середине была прорезь для затвора. Оттянув затвор, надо было его сразу же отпустить, и боек под действием пружины бил по капсюлю в «горлышке пузырька». Обыскав Бормана, Механик выудил у него из бокового кармана две ракеты, помеченные красной и зеленой краской.

Только сейчас из подпола рискнули выбраться те, кто еще там оставался: Райка, Анюта и Шпиндель. Шпиндель все еще не очень оклемался.

– На чердак его затащите! – велел Механик. – Пусть свежим воздухом подышит. И сами там посидите пока. Лешка с Юлькой тоже.

В кухне, помимо Шванди и маловменяемого Бормана, остались Ларев, Механик, Казан и Нинка.

– Ну, что делать будем, господа генералы? – поинтересовался Еремин. – Все всё слышали?

– Хреновая ситуация, – вздохнул Ларев. – Если сейчас Ухан подвалит, без стрельбы не обойдется. Соответственно, будут трупы. После этого Басмача уже хрен остановишь. Они сюда всей толпой попрут, и разборка будет – будь здоров. Целая война!

– Надо ехать к нему, – слабым голосом произнес Казан. – Сейчас, поскорее. Мне и Лареву. Доехать до него по шоссе и договориться. Кассету дать послушать, чтоб понял, за кого его держат. Пока Ухан сюда не вышел, потому что потом он хрен кого выпустит. И этих козлов взять с собой, чтоб сами ему все рассказали.

– А если Ухан уже просеку перекрыл? – поскреб щетину Механик. – Положит вам бревно поперек дороги и пошмаляет в упор? Кисло получится… Связь у тебя с районом есть, Володя? Может, братву высвищешь или вообще родных ментов вызовешь?

– Нет у меня связи… Простой радиотелефон отсюда до Знаменска не дотянет. А удлиненный – дома оставил.

– Повезло… – саркастически хмыкнул Казан. – Хотя, конечно, ментов в свои дела мешать – это западло. Ну а с братвой, конечно, тоже не фонтан. Кто-то понервничает – и начнете с Басмачом шмаляться. По-моему, это как раз то, чего тот козел добивается. Как его Швандя назвал, Клобук, кажется?

– Да, – испуганно отозвался Швандя.

– К-какой К-каблук? Н-не знаю такого! – пьяно пробормотал Борман, до которого, должно быть, через кайф и бахмур дошли какие-то звуки.

– Так Клобук или Каблук? – переспросил Механик.

– Клобук! Точно Клобук! – Швандя уже был не уверен в том, что правильно запомнил кличку.

– Ладно цепляться! – проворчал Ларев. – Это дело десятое. Надо думать, что с Уханом делать.

– Так, – сказал Механик, размышляя вслух. – Ухан, если Швандя не наврал, ждет зеленую ракету. Это значит, все нормально, путь свободен. Они же договаривались, что кого-то из наших заставят дорогу по просеке показать? Чтоб Басмач сюда с комфортом проехал. Значит, после зеленой ракеты они автомобиль пропустят.

– Но могут посмотреть, кто едет, – нахмурился Ларев. – Ухану терять нечего. Увидит, что мы с Шурой везем Бормана и Швандю в наручниках, – и конец всему.

– Их там много не будет. Не разинете варежку – проскочите. Нинку вон за руль посадите. Этих – ей за спину, сами – сзади. Чуть что – валите всех. Думаю, пару штук Витя простит. Тем более, что Ухан к себе в компашку подбирал тех, кому Басмач не нравится.

В это время за окном, со стороны леса, появилось какое-то странное свечение. Оно еще не успело погаснуть, когда вбежал охранник Гриша и проорал:

– Там это, две ракеты сразу. Зеленая и красная. Что делать?

– Наблюдать! – отозвался Механик.

УХАН ПОЖАЛОВАЛ

Вообще-то Ухан со своей компашкой появился намного раньше. Еще в то время, когда шла стрельба. Именно поэтому он и не торопился приближаться к хутору. Красной ракеты не было, то есть Борман помощи не просил. То, что сразу после того, как стрельба стихла, не появилось и зеленой ракеты, Ухана не удивило. Он тоже знал, что Механика голыми руками не возьмешь, и допускал, что его поиски могут продлиться долго. Но у него и в мыслях не было, что Механик с какими-то бабами и пацанятами может удержаться против восьми автоматов. Скорее всего они разбежались и их сейчас ловят, чтоб найти кого-нибудь, кто знает дорогу по просекам.

Конечно, Ухана немного волновало: а не попробует ли Борман сам прибрать рыжевье? Но это лишь чисто теоретически. По разумению Ухана, сокровища Механика были настолько огромны, что их надо было вывозить на грузовике типа «КамАЗ». Поэтому стырить их на двух резиновых лодках, в которые еле-еле восемь человек смогли поместиться, вряд ли было возможно. О таких нюансах, как возможность для Бормана мобилизовать автопарк Механика, Ухан почему-то не подумал. Зато у него самого возникла где-то под спудом лихая идейка: а не покосить ли Бормана со всеми прочими, разумеется, включая Швандю? А потом устроить «перестрелку» с Механиком, завалить Басмача и хапнуть все сразу – и золото, и власть над конторой… Правда, она не доминировала в сознании, потому что Ухан понимал всю ее стремность и опасность для жизни. Просто ежели пофартит, он мог бы на такое пойти. Но только при полной гарантии успеха. То есть в самом исключительном случае, которые редко подворачиваются.

Ребята Ухана разместились вдоль опушки, не торопясь выползать из-под прикрытия деревьев, хотя их не было бы видно даже в десяти шагах от слабоосвещенного хутора. Луна опять убралась за облака и, похоже, надолго. Но Ухан предпочитал не спешить. Он считал, что в рискованных делах надо почаще доверять риск партнерам. И лишь тогда, когда прошло больше получаса с момента последнего выстрела, Ухан забеспокоился. Заодно он с заметным опозданием вспомнил, что вообще-то должен был просигнализировать Борману о своем прибытии. То есть пустить две ракеты: зеленую и красную.

Ухану эта затея с обменом сигналами не очень нравилась. Он предпочел бы по рации пообщаться. Но после того, как Швандя рассказал им с Борманом про то, как ловко Механик подражает чужим голосам, скрепя сердце согласился.

Две ракеты, шипя, взлетели в затянутое облаками небо и довольно быстро погасли. Примерно через пару минут со стороны хутора взлетела зеленая. Она еще светилась в воздухе, когда Ухан увидел, как машина, стоявшая у ворот хутора – ларевский «Ниссан-Патрол», – двинулась с места и, освещая себе путь фарами, покатила в сторону просеки.

На просеке, как и предполагали Ларев с Механиком, Ухан поставил заслон. У него было две задачи. С одной стороны, не выпустить с просеки Механика, с другой стороны – задержать возможную подмогу, ежели, допустим, Механик вызовет по рации подмогу от знаменской братвы. О том, что сам Ларев находится на хуторе, ни Борман, ни Ухан изначально не знали, а потому больше всего боялись именно его вмешательства – как и Басмач, впрочем. В случае, если бы появились какие-то машины со стороны Знаменска, то заслону надо было, оставив за собой дерево, вроде бы случайно упавшее поперек просеки, не поднимая шума, тихо линять к Ухану, а потом вместе с ним переть семь километров через лес к машинам, ожидавшим на шоссе. Борману и Шванде тоже предоставлялся некоторый шанс смыться, хотя Басмач в принципе считал, что, если они попадутся, он завсегда сумеет объяснить Лареву, что все затеяли «казаны», а Швандя с ними связался по дурости.

Была предусмотрена и проверка той машины, которую предполагалось послать за Басмачом в качестве «лоцманского судна». Поэтому, в общем и целом, порядок действий Ухана и К° Механик просчитал верно.

Спокойно проводив глазами «Ниссан», Ухан скомандовал:

– Пошли, братва! – И восемь человек (двое дежурили на просеке) неторопливо двинулись по направлению к хутору. Шли уверенно, никто особо не беспокоился, все шло, как задумано. Насчет заподлянки со стороны «казанов» особо не беспокоились – Резаный со своим пулеметом должен был внушить уважение.

Но чем ближе подходили к хутору, тем больше тревоги закрадывалось в души. Слишком уж тихо было. Даже если после боя с Механиком – а трескотни было не так уж много! – половина «казанов» полегла, то остальные должны были нервно шутить, ржать и так далее – нормальное дело. Опять же, должны были в доме шуровать, перекликаться, а тут – ни звука…

– Не нравится мне это дело, – пробормотал Резаный, держа палец на спусковом крючке пулемета. – Падлой буду – засада!

– С Бормана станется… – процедил Ухан. – А мы в рост топаем. Надо перебежками идти, понял? Как в армии. С краев двое бегут, метров двадцать, потом падают, другие двое поднимаются. Добегают, до тех – ложатся, а те дальше бегут…

– Хрен проссышь такую систему, – хмыкнул Резаный, – я в армии не служил. Лучше не по науке, а как выжить легче, если полоснут…

Стали перебегать помаленьку. Никто не стрелял, но и других звуков от хутора не слышалось. Правый фланг Уханова «войска» уже добрался до мастерской, левый до забора, ограждавшего сад.

– Блин! – озадаченно произнес Ухан. – Где ж они все? Швандя! Борман! Вы где, япона мать?

И тут откуда-то справа послышался громкий голос Шванди:

– Братва! Все сюда, быстро! Золото нашли…

Увы, среди этой команды «басмачей» не было ни одного, кто побывал в заброшенном поселке «Призрак коммунизма». Все те, кого обманула эта звукозапись, там и остались. А Швандя про то, что накричал эти фразы на пленку Ухану с Борманом, не поведал. Поэтому Механик смело использовал их вторично.

Настоящий Швандя в это время был далеко отсюда. «Ниссан-Патрол», за рулем которого сидела Нинка, благополучно миновал завал. «Басмачи», осветившие его фонарем, почти сразу же увидели слегка покарябанную морду Шванди, вроде бы державшего между колен автомат. О том, что автомат пустой, что руки у Шванди в наручниках, а в его бок упирается ствол с глушаком, они как-то не догадались. Сдвинули с дороги довольно легкую березку и спокойненько пропустили джип по просеке… После этого снова перекрыли дорогу березой и стали ждать, когда сюда кортеж Вити прибудет.

Ухан с командой, водя во все стороны стволами, осторожно подошли к промежутку между мастерской и гаражом.

– Швандя! Ты где, гребаный сапог? – прорычал Резаный.

– Здеся я! – откликнулся голос, очень похожий на голос Шванди, но поглуше. – За гараж идите! Там бугор…

Ухан насторожился. Сразу вспомнил рассказы Шванди о звукоподражательном даре Механика.

– Так, – прошипел он сурово. – Осторожнее! Резаный, прикрой сзади! Остальные – трое справа, трое со мной – по стеночкам! Пошли!

Крадучись, вышли к бугру и сразу увидели тусклый свет, исходящий откуда-то из-под земли прямо посреди лопухов. Рискнули зажечь свои фонари и рассмотрели капроновую веревку, привязанную к скобе, вбитой в торцевую стену гаража. Веревка явно уходила в яму, отрытую наверху бугра.

– Осторожней! – еще раз потребовал Ухан. – Этот сапер растяжку засадить мог, под ноги смотрите! И по сторонам тоже…

– Надо было сперва все эти хибары обшарить, – поеживаясь от неприятных предчувствий, пробормотал Резаный, светя фонарем на проход между гаражом и мастерской. – Из-за любого угла шмальнуть могут…

Не доверяя опыту братков, Ухан лично оглядел ту часть веревки, которая была на поверхности, и убедился, что никаких проволочек и ниточек, ведущих к взрывоопасным предметам тут, на виду, не имеется. Даже скобу освидетельствовал на всякий случай. После этого он позволил себе осторожно потянуть за веревку. Потом стал выбирать слабину и постепенно вытянул все, что было в яме. То есть веревку с привязанным на конце довольно мощным аккумуляторным фонарем. Свет, который видела братва, шел от него.

– Ни хрена не пойму… – недоуменно пробормотал Ухан.

– Небось там, внизу, падла ждет! – предположил Резаный. – Сунемся туда – а он шмальнет.

– А по-моему, – произнес один совсем юный браток (года на три постарше Епихи), – он нас просто отвлек этой дырой, а сам смылся…

– Вот ты и полезешь, шелупонь! – рявкнул Ухан. – Брюхо не нажрал еще, веревка выдержит.

– Я что? – забоялся парнишка. – Мне больше всех надо что ли?

– Не вякай, сява! Полезешь! – Резаный грозно тряхнул пулеметом. – Не бзди горохом, Лапоток! Загнешься – похороним с честью!

Лапоток понял, что ежели будет дальше упираться, то загнется гораздо раньше и будет похоронен без почестей. Его более-менее надежно обвязали веревкой, дали в руки аккумуляторный фонарь и, наскоро перекрестив, стали опускать в дыру. Двое страховали, а Ухан, Резаный с пулеметом и еще трое прикрывали от внезапного нападения.

– Доехал! – заорал Лапоток. – Нету тут никого!

– А рыжевье есть? – почти издевательски спросил Резаный. – Или только то, что по воде плавает?

– Не разгляжу пока, – глухо отозвался Лапоток. – Хламу до фига… Нет, есть сундуки какие-то!

– Много? – недоверчиво поинтересовался Ухан.

– Не разгляжу, они землей присыпаны. Четыре или пять…

– Попробуй открыть! – приказал Ухан. – Сперва погляди, нет ли проволоки, усек?

И быстро махнул всем остальным рукой, мол, валите от бугра! Он почти не сомневался, что Механик им мину в сундук подложил. Все все поняли и быстренько отбежали метров на двадцать за мастерскую. Прождали минут пять, а потом услышали слабый, еле слышный голос:

– Е-есть!

Рискнули подбежать. На сей раз Ухан сам нагнулся над дырой:

– Что там?

– Золото! – восторженно орал пацан. – Полный сундук! Целая тонна, наверно! Только дышать хреново! Вытаскивайте!

– Ты там прибери немного для образца! – потребовал Ухан, еще не веря в удачу. – А то ты, блин, медяшку от натуры не отличишь…

– Уже прибрал! – завопил Лапоток. – Полные карманы! Мое будет, да?

– Разберемся…

Полузадохшегося Лапотка вытянули, и он, жадно хватая ртом свежий воздух, забормотал:

– Вот такой сундук! И доверху! Офигеть можно!

– Показывай, что нагреб! Все вываливай! – строго сказал Резаный. – На экспертизу!

Один из братков, по прозванию Мотыль, добровольно снял камуфляжку, расстелил на траве, и Лапоток с некоторым сожалением вывернул оба разбухших от трофеев кармана штанов на эту подстилку. Даже эта относительно небольшая кучка моментально вызвала у всех алчный блеск в глазах.

– Три кило, не меньше! – прогудел Резаный.

– Натура, – констатировал Ухан, попробовав на зуб десятирублевку. – Николаевские…

– Почем они теперь, интересно?

– Да уж не чирик, наверно… – хмыкнул Резаный. – Пожалуй, и на доллары подороже будет.

– Вот такая печатка, – сказал Ухан, подбрасывая на ладони увесистый перстень, – в ювелирке на Московском шоссе 800 баксов стоит.

– Да-а… – протянул Мотыль, которому в этот момент очень хотелось, чтобы все лежащее сейчас россыпью на его камуфляжке так тут и осталось.

– Ну, Лапоток, отдышался? – нетерпеливо произнес Ухан. – Слазишь еще? Окромя тебя, никого этот капрон не выдержит… Мы тебя не забудем, понял? По справедливости получишь.

– Да мы, блин, будем сто лет этот сундук разгружать таким манером! – проворчал Резаный. – А Басмач вот-вот приедет! Подгребет все под себя – и хрен выпросишь потом. Даст тыщ по пять баксов – и будь доволен. А тут небось, если Лаптю не глючит, в одном сундуке несколько миллионов!

– Стало быть, ты покрысятничать предлагаешь? – осклабился Ухан, хотя внутренне был полностью согласен с пулеметчиком.

– Ни хрена! – осердился тот. – Мы свое берем. Нас восемь, мы нашли, имеем право. Вон, Лапоток чуть коньки не отбросил, пока лазал. А мы караулили. Без нас бы еще хрен нашли…

– Точнее, без Шванди, – напомнил Мотыль.

– Где этот Швандя? Ты его видел? Это Механик придуривался. Он даже Ельцина изобразить может…

– На хрена ему это? Какой ему резон нас на свою нычку выводить? Ему проще пощелкать нас, как Хряпа с Вельветом или Медведя. Думаешь, совесть заела? И потом вообще неясно – ракета была, а тут никого не видать. Где Борман, где другие «казаны»?

– Может, они все на машине уехали? – наивно предположил Лапоток.

– А Швандю здесь пастись оставили? Хрен поверю. Они бы зеленую ракету не дали, если б Механика не поймали.

– Может, это Механик и дал? Заделал Бормана, узнал сигнал…

– Хорош базарить! – рявкнул Ухан. – Делаем так. Мотыль, Резаный, Лапоток и Ера будут здесь сторожить. А остальные со мной пойдут шмонать все, что тут понатыкано. И в яму без меня не соваться, если Механик жив – нам всем хана настать может.

– Зря разделяемся! – заметил один из тех, кого Ухан собрался взять с собой. – Тут фиг разберешься… Лучше вместе держаться.

– Не вякай! – оборвал основной. – Пойдешь, куда скажу!

Ухан со своими удалился, а у бугра за старшего остался Резаный. Все это были его, родные, постоянные братки из бригады.

– Что-то Ухан выступает много, тебе не кажется? – заметил Мотыль. – По-моему, он себя уже Витей воображает, а?

– Здравое мнение… – кивнул Резаный. – Боюсь, пацаны, что они тут с «казанами» какую-то дерьмократию готовят. Шуру-то Казана, говорят, завалили где-то. Темнят, суки, не сознаются, но без огня дыма не бывает. Значит, Борман уже сел на место Казана. А с Уханом они корешки, понял? Не иначе и Витю решили уделать.

– Во падлы! – пробормотал Лапоток испуганно.

– Есть момент такой. Но они и нас здесь запросто почикать могут. А потом на Механика спишут. Может, Борман его сейчас водит вокруг нас с ножом у горла и заставляет Швандю играть. А Швандя лежит где-нибудь в речке и пузырей не пускает…

– Да-а… – выдавил из себя жутко немногословный Ера, который был вовсе не ёрником, а просто имел несчастье быть однофамильцем бывшего министра внутренних дел. У него поэтому имелась еще и вторая кликуха – Министр.

От довольно путаных предположений Резаного всем стало жутковато. И почти у каждого возникла одна, но пламенная страсть: нагрести полные карманы того, что лежит в сундуке, и дерануть отсюда куда подальше. А все прочие пусть играют в свои игры: делят золотишко, режут глотки, борются за власть и так далее.

Но того, что лежало на камуфляжке Мотыля, было маловато. Всем четверым хотелось бы иметь по такой кучке лично для себя. Или даже немного больше. Хотя бы килограмм по десять.

– Слышь, Лапоток! – сказал Резаный. – Лезь-ка ты еще, пока эти козлы слиняли! А мы покараулим…

И опять тряхнул пулеметом.

– Слышь, – сказал Мотыль, стаскивая с себя черную футболку. – Он с этими карманами сто лет колупаться будет. А из этого запросто можно мешок сделать! Она крепкая, с синтетикой. Завязать на узел – и тип-топ.

– А если развяжется?

– У меня не развяжется! – уверенно произнес Мотыль. – Ты понял, Лапоть? Нагребешь сюда, прицепишь и подождешь.

– Там через пару минут задохнуться можно… – проворчал тот.

– Ничего, в Чернобыле хуже было, а померли еще не все! – подбодрил Резаный. – Такие же, как ты, пацаны! Так они всякую радиоактивность таскали за «спасибо», а ты золотишко – для себя и братков… Давай!