Текст книги "Вкус «лимона»"

Автор книги: Леонид Головня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

– Смотри, подумай! Подумай, пока время есть. Здесь миллион возможностей… – неуверенно добавил он в молчащую трубку и совсем расстроился.

Коля заходил по комнате, остановился у окна. Вспомнил их последнюю встречу. Довольный Сашок улыбался во весь рот, сверкая золотым зубом, и прижимал за талию Лизку и… удалялся, уплывал в уличные сумерки за окном.

В верхотуре, на фоне неба, как островки неведомой жизни, горели редкие рекламы. Грохотал поезд подвесной железной дороги. Над домами сверкнули беззвучные россыпи пятничного фейерверка. Чернота, наступившая за вспышкой, усугубила чувство тревоги и одиночества.

В пандан Колиным мыслям телевизор демонстрировал историю китайского нелегала, работающего на громадной кухне ресторана. На экране шла облава, и парень стремительно бежал в подвал и прятался там в грязный чан из-под овощей.

– Уголовное дело… – пробормотал Коля глухо.

Глава вторая
В мутной воде безграничных возможностей

В центре Манхэттена световая реклама жила бурно текущей жизнью. Танцевали и пели мягкие игрушки. Обнимались неизвестные Коле новобрачные, выходя из километровых лимузинов и уступая место фигуре миллиардера Трампа. Ползли, вспыхивали и мигали надписи. «Смотрите! Неофициальный Трамп. Не все купишь за деньги!» «Только на АВС!» «Звезды возвращаются!» «Жизнь меняется!» «Гуд монинг, Америка! Семь дней в неделю!» Красавица телекомментатор приветливо махала рукой, поджав ноги на высоком стуле, в кругу других телезвезд. Голова жирафа величиной с полдома моргала мягкими ресницами над влажным темно-синим глазом.

Коля шел по Бродвею среди толпы людей, мрачный и потерянный. С громадного фасада теперь смотрели черные глаза неизвестного парня. В них блеснула лазерная вспышка и ушла лучом прямо на Колю. Тот остановился. Лицо парня с фасада перевернулось «вверх ногами», и глаза зашарили по толпе, вылезая из орбит. Побежали буквы «Начни день с хорошего хода!» Все вокруг приобретало мистическую значимость.

Коля прислонился к столбу, враждебно глядя на движущийся человеческий поток. Дул сильный ветер, люди шли с поднятыми воротниками и наброшенными капюшонами.

Черные глаза парня на фасаде бродвейского небоскреба исчезли. На экран прыгнула сексапильная мулатка, извивающаяся в танце с группой кордебалета.

Пел Том Джонс, он «заводился» в старом хите «Ситуация». Песня звучала в ресторане, куда Коля зашел. Он одиноко ютился за отдельным столиком, покуривая и глядя в окно на рекламный хоровод. «Заставь доллар работать! Ты можешь это сделать! Мы можем помочь!» – кричали с уличной стены. Приступ одиночества сковал душу и подвигнул к разговору с самим собой.

– Да, – тихо произнес он, – не приедет, видать, Сашок… Придется одному пробиваться. Деньги-то надо было все забрать. Так легко прошел контроль.

Он допил рюмку, открыл корочки меню, куда официант вложил счет, отсчитал туда требуемую сумму.

В туалете Коля причесывался у зеркала, когда услышал:

– Извини, дорогой, одолжи расческу. Совсем потерялась.

Через зеркало он увидел глядящего на него с надеждой растрепанного человека кавказской внешности в дорогом бордовом пиджаке. Длинные волосы кавказца растрепались и торчали неряшливыми патлами.

– Как ты узнал, что я русский? – спросил, повернувшись, Коля.

– По рубашке.

– Что с моей рубашкой?

– Ничего с твоей рубашкой особенного нет. Мне в зале она в глаза бросилась. Что-то, думаю, знакомое. Сейчас вспомнил. Я когда-то товары экспортировал в Петербург и однажды отправил партию таких рубашек. Очень они мне понравились. Вроде спортивные, а воротник широкий. Я после таких не видел нигде. Ты, может, из Питера?

– Да.

– Вот видишь, в моем продукте гуляешь. – Он представился: – Гиви.

– Коля.

Кавказец занялся волосами, они перекинулись парой фраз.

– Я из Грузии. Давно здесь?

– Только приехал.

– Возьми вот, – он протянул визитку. – Если что, помогу, чем могу. – В зале ресторана Гиви еще раз извинился: – Прости за необычную просьбу, дорогой. А теперь я тебя должен покинуть: у меня бизнес-переговоры. – Он отвернулся и вписался в компанию холеных и благополучных грузин.

Коля выбросил неприятно пахнущую расческу и поехал домой.

…За ночь облетела листва. Супер-Гоша сметал опавшие листья в кучу. Увидев Колю в окне, крикнул:

– Почтовый ящик освободи! А то придет нужное письмо, почтальон обратно на почту снесет.

– Спасибо! Я как-то почтой не интересовался.

Звякнул телефон. Коля поднял трубку.

– Алабышев звонит, – представилась трубка.

– Привет.

– Ты правда можешь позировать моей жене?

– Могу, – заулыбался Коля.

– Сколько берешь в час?

– Ничего не беру. Я – любитель прекрасного.

В трубке послышался смех.

– Тогда договаривайся с Верой. – Алабышев положил трубку.

– Достала она любимого мужа! – бодро сказал Коля вслух, глядя в окно на Гошу с мешком листвы. – Процесс, как нам сказали, пошел! Перед рывком что надо? Расслабиться.

В офисе «Помощь иммигранту» загудел переговорник. Вера нажала кнопку.

– Слушаю вас. Вы к кому?

– Натурщик прибыл по вызову, – послышался глухой, как из подземелья, веселый голос.

– Проходите прямо в комнату.

– Хохмач! – выругался Алабышев. – А если здесь клиенты?!

Вера ушла в дверь коридорчика. Надушенный Коля предстал перед предметом задуманного флирта. Смотрел на предмет восторженно.

– Я нашла такое решение композиции, которое вас наверняка устроит, – сказала Вера. – Будете возлежать на лавочке обнаженный, как отдыхающий Нарцисс.

– Это кто? Полководец?

Она рассмеялась.

– Нет. Он был просто красавец.

– Но чем-то этот Нарцисс занимался?

– В основном собой любовался.

– Хм, – озадачился Коля. – Можно изобразить, как я видел на одной статуэтке, с отбитым этим самым?.. Чтоб прилично смотрелось?

Она хохотнула:

– Нельзя. Персонаж живой, не скульптура.

– Тогда пусть вокруг – женщины, и все – в розовом, – стал фантазировать Коля.

– Будем искать композицию, – произнесла она любимую фразу. – Я думаю, лучше – мужчины, кривые и пузатые, для контраста.

– Годится. Как назовете картину?

– «Хмельной Нарцисс».

– Могу раздеваться?

– Раздевайтесь. – Она повернулась к картону на мольберте.

– Полностью?

Вера посмотрела на него, оценивая.

– Для начала – до пояса. Начну с вашим торсом возиться.

– Может быть, с другой половины начнем? – сострил Коля, нагло улыбаясь. – Возиться?

– Не говорите пошлости, Мавроди. – Она отвернулась.

Коля, как мог, представил себе отдыхающего Нарцисса и через пару минут разлегся на кровати, подложив под спину подушку.

– Повыше поднимитесь, он на лавочке возлежит, – сказала она не поворачиваясь. Оказывается, за ним наблюдала. – Возьмите вторую подушку. Если хотите, чтобы он на вас был похож, принесите фотокарточку.

– Фото есть в деле у вашего любимого мужа, Веруньчик.

– Опять вы говорите пошлости, Мавроди. – Она взяла в руку линейку. – Я должна померить ключицу и руку. Не нарушайте позу. Я сама.

Она подползла поперек кровати.

– Измерьте заодно еще что-нибудь. – попросил он, скалясь. – Мне будет так приятно.

– Пошляк вы все-таки!

– Вера, вы же знаете, я от вас с ума сошел с первого взгляда.

Она оглянулась на дверь.

– Прекратите, мужа позову.

– Не зовите, Вер. – Он картинно застонал. – Между прочим, у всех великих художников роман с натурщицами. Почему мы должны быть исключением? Маленький романчик! А?

Она не ответила. Надув губы, рассматривала, что-то прикидывая.

– Вам надо на натурные эскизы выезжать, – продолжал он плести интригу. – Я могу на пляже позировать. Или в воде. Поставите треножник прямо в воду. Оригинально! Вами пресса заинтересуется.

Алабышев с желтым конвертом в руках остановился в темном проеме двери. Момент смотрел на шевелящуюся в кровати пару. И с улыбкой шагнул в комнату.

– Это кто на моем месте разлегся? – разразился он «гневным» вопросом.

– Альянс укрепляем! – Коля решил, что ответил остроумно. – Шучу, – на всякий случай добавил он.

– Работаем, – сказала художница.

– Приятная работа, – отметил Коля. – Интересно, сколько за нее платят?

– Десятку в час, а то и больше, – ответил Алабышев.

– Под сотню в день! Неплохо, – подсчитал Коля.

Алабышев бросил папку в угол кровати, прыгнул к ним и улегся рядом.

– Вера, может, и мне раздеться?

– Неплохая идея, – ответила она.

Алабышев задрал было рубашку через голову и неожиданно зло заорал:

– Ну-ка, убирайся отсюда! Иди, иди. Пропахло тут все! Вера!

Вера отползла к мольберту. Коля оторопел и недоуменно забегал глазами с нее на Алабышева.

– Ты чего? – нервно спросил Мавроди. Ему совершенно не хотелось оказаться участником скандала.

– Мальчики, не надо! – всполошилась Вера.

– Пусть отвалит. Разлегся тут на моем месте! – Алабышев выдержал паузу и неожиданно хихикнул, как ни в чем не бывало. – Шучу, Николай, шучу. Ты шутишь, и я шучу. Каждый, как может. Не обижайся. – Он похлопал Колю по плечу. – Успокойся! – повторил, потянувшись за конвертом.

Коля все еще недоумевал.

– Сейчас от радости запрыгаешь, натурщик! Во-первых – вот справка из баптистской церкви. Во-вторых, бумага пришла из госдепа. Пошлина принята, и заявление к рассмотрению принято. Возьми! Копии – для тебя. Теперь, если виза закончится, ты здесь – легально. Ни полиция тебя не тронет, ни иммиграционные службы, пока тебе не ответят.

Коля взял документ.

– Рад?

– Рад.

– Отпразднуем событие? А? Гони за бутылкой! Вер, сваргань закусочку.

Спустя час они чокнулись рюмками в тепленькой компании на углу обширной кровати, приспособив под стол стульчик.

– Вообще тебе грин-карта во как нужна! – вещал Алабышев, разливая водку. – В Америке советскую мореходку – единственное, что и ценят. Зарплаты и страховки на флоте – тебе не приснится какие! Если заболеешь, на всю жизнь обеспечен. Скажи, Вер?

Та кивнула. Она раскраснелась и забралась на матрас с ногами.

– Тебе при коммуняках бы сбежать! – сказала Вера. – Как взяли в первый рейс, так и сиганул бы за борт! Через неделю убежище бы имел.

– Кто ж знал!

– Я попытаюсь пробить тебе временное разрешение на работу, – по-деловому распалился Алабышев. – По религиозной линии это легче. Дополнительные затраты, конечно…

Коля насторожился:

– У меня денег не хватит, жить же надо. Третий месяц тут, а прихода никакого.

– Мы вот как сделаем. Документы ты видел, все безупречно. Протоколы ОК. Я раньше сомневался, сейчас – нет. Ты получишь политическое убежище. Дело времени. А сейчас полностью расплачиваешься за работу. Под расписку, разумеется. Мне выгодно так именно сейчас. Налоги подоспели, шефу я должен. Если вдруг что не так, верну.

Коля посмотрел на Веру.

– Никакого риска. Всем выгодно, – подтвердила та.

Защемило у Коле под ложечкой. Денег в файлхолдере оставалось на донышке. Но момент сложился – не откажешь. «Он, ведь, сука такая, провалить все может!» – тяготела мысль.

– Хорошо, – решился Мавроди в конце концов.

Выпив, Алабышев разомлел и разговорился:

– Чего ты из России деньги не вывез?! Сейчас бы фиктивный брак тебе оформили, и дело в шляпе.

– Сколько такой брак обходится?

– Дорого стало. Тысяч пятнадцать наши «американцы» требуют, а то и больше. С коренными американцами – дешевле, но рискованно.

– Почему?

– На наркоманку можно попасть. В мэрию сходить, расписаться – нехитрое дело. Но грин-карту дадут только после собеседования через несколько месяцев. А наркоманку, получившую деньги, потом ищи-свищи. Не явится на интервью, и все.

В квартиру Коля вернулся поздно. В почтовом ящике скопились конверты на имя некоего Козловского. Видимо, тот раньше здесь проживал и уехал, не предупредив почту.

На одном из писем адресат был обозначен так: «любому, проживающему по указанному адресу». На конверте красовались тряпочный мишка и швейная машинка. «Зарабатывайте с нами!» – предлагала фирма «Приятель мой Мишка». Коля вскрыл конверт, просмотрел текст и хотел было бросить в мусор, но задумался. Сел за стол, стал читать вслух, чтобы не пропустить что-то важное. Английский еще не твердо сидел в голове.

– «Членство в предприятии – сорок долларов. Стоимость материалов – шестьдесят долларов. Партия в количестве не менее двадцати изделий принимается почтовыми отправлениями через службу ЮПС, оплата пересылки и стоимость материалов будет возвращена вместе с выплатой заработка чеком по адресу исполнителя…» – Коля призадумался. – Если нанять швей… – Он замолчал, шевеля губами, и вдруг просветлел. – Больше трехсот в неделю получается. Не бог весть что, но для начала…

Коля повертел в руках послание, нашел телефон, взял трубку и набрал номер. Мужской голос скороговоркой что-то сообщил. Человек говорил неразборчиво, как с «пуговицей во рту». Что сообщил, Коля не понял.

– Алло! У меня вопрос, – пытался объясниться Мавроди.

Трубка некоторое время молчала, затем ответила женщина.

– Фирма «Приятель мой Мишка»? – спросил Коля, старательно произнося слова.

– Да, сэр.

– Можно производить не двадцать мишек, а, скажем, двести одновременно? У меня семья… – собрался Коля хитрить.

– Да, сэр, – перебила женщина.

Так четко ответила, что Коля не нашелся о чем еще спросить, поблагодарил, положил трубку и радостно потер руки. В нем оживал запуганный перестройкой предприниматель. Он заходил по комнате.

– Да, сэр! – передразнил он работницу фирмы «Приятель мой Мишка». – А пятьсот мишек? Да, сэр! Так. Так. Так, – повторял он, барабаня пальцами по столу и соображая.

Остановился у шкафа, отрыл дверцу и порылся в кармане пиджака. Достав оттуда визитку грузина Гиви, он бросился к телефону, застучал по кнопкам. После нескольких гудков механический голос сообщил: «Набранный номер отключен, дополнительной информации нет». В трубке пискнуло, и сообщение повторилось.

Коля с досадой положил трубку и почесал затылок. Вспомнил человека в кафе на бордвоке.

– Вот кого бы найти сейчас!

В один из первых дней пребывания в Америке сидел он на набережной, пил кофе, щурился на солнышке. Даже от удовольствия веки прикрыл и отвернул козырек кепки назад.

Когда открыл глаза, увидел некую личность. У столика стоял аккуратный маленький пожилой мужичок, держа в руках тарелку с едой и бутылку пива, накрытую прозрачным стаканом. Долго, видно, стоял. Тарелка в руке потряхивалась. Извиняясь, мужичок спросил:

– Можно подсесть на свободное место?

Коля скосился на пустые столы, но неудовольствие не проявил, благожелательно кивнул.

Присев, мужичок снова на него посмотрел.

– Состояние такое. Мне выпить надо, а один я не пью, – произнес с кислой миной. Он снял с бутылки стакан (их оказалось два) и спросил: – Вы как?

– Нет, – закрутил Коля головой. – Мне сейчас ни к чему пахнуть.

Мужичок оглянулся по сторонам, достал из кармана четвертинку желтой перцовой водки, набухал полный стакан, выпил половину, запил пивом, принялся за еду.

– Что за состояние такое? Случилось что? – поинтересовался Коля.

– Угу, – ответил мужичок с полным ртом. – С работодателем я попал впросак. Она меня в Киеве нашла. «Работа есть, – говорила. – Работа творческая». У нее тут балетная школа. Я – художник по костюмам в театре. Жена шьет, я шью. Приехали. Спектаклей у нее один, два. Костюмы как один раз сшили, так и гоняют их в спектаклях по сей день. Платить вроде не за что. Я взбунтовался сегодня. Она говорит: «Не хочешь, не надо!» Теперь что делать?!

– Заказную работу поискать, – высказал предположение Коля.

Художник посмотрел на него и разозлился:

– Как ее поищешь! Языка мы не знаем, связей никаких. А! – махнул рукой, допил оставшуюся водку. – Спасибо за компанию!

И быстро ушел…

– Где его искать?

Коля набросил куртку и выскочил на улицу. На бордвоке он замедлил шаг. По широкому настилу гулял морской ветер. Поверхности столов блестели от влаги.

Коля двинулся мимо стеклянных витрин, заглядывая внутрь ресторанов. Одиночные пары и скучающие официанты на разговор не вдохновляли.

В ресторане «Москва», правда, сидела компания работяг. Громко о чем-то спорили.

Коля вошел, заказал у стойки рюмку водки и яйцо, посыпанное сыром. По телевизору гнали русские музыкальные клипы. Коля отхлебнул глоток, поставил рюмку на стойку, присмотрелся к компании и расстроился – народ за столиком был в хорошем подпитии.

– Николай! – услышал он мужской голос. От двери шел Лешка, помощник супера, держа в руке черный пакет с торчащим из него горлышком бутылки. – Здорово.

– Здорово. Вот кто мне нужен. Но я смотрю, ты при деле.

– Обмываем новую работенку. Давай к нам!

Он потянул Колю в компанию.

– Неудобно, – слабо сопротивлялся тот.

– Удобно. Приглашаю.

За столом никто внимания на Колю не обратил. Горячились в споре. Больше всех разорялся черноволосый мужик. Лешка передал бутылку одному из сидящих и крикнул бармену:

– Фима, сообразите нам приборчик! – Потом повернулся к Коле: – Зачем я тебе нужен?

– Может, ты знаешь кого. Хороший заказ имеется на пошив мягких игрушек. Мне нужны швеи-надомницы.

– Жаль, что не шью. Если бы варить! Я – сварщик высшего разряда. Жора! – крикнул он черноволосому. – У тебя вроде жена шьет?

– Шьет. А что надо? – остывая от спора, спросил Жора.

– Мой друг работенку имеет.

Мужики примолкли. Любопытствуя, посмотрели на Колю.

– За наличные работа? – поинтересовался один.

– Можно за наличные, – уверенно ответил Коля.

– Швей-то тут по домам за наличные, как кошек весной на крыше.

Компания разговорилась:

– Марк, у тебя жена вроде шьет?

– Надо Полину спросить.

– Арнольд, кто у нас шьет?

– У Мары племянница приехала, работу ищет.

– У Шульманов машинка есть.

– Во, сколько тебе работников! – подытожил Лешка. – Давай разливай! За удачу безнадежного дела! – Он хохотнул и поднял рюмку.

Коле налили водки. Он выпил и снова посмотрел на Лешку:

– Еще есть вопросик. Хочу отыскать одного человечка. Может, знаешь?

– Кого? – спросил Лешка, закусывая.

– Художника по костюмам. Говорил, в театре раньше работал. Сейчас в балете каком-то устроился.

– Ха! – вскрикнул Лешка. – Серун!

Компания за столом прыснула смешком.

– Как – Серун? – спросил Коля удивленно. – Фамилия такая, что ли? – и хохотнул.

Лешка успокоился от смеха, пояснил:

– Анекдот с ним приключился. Ты только смотри, не назови его так. Севка – обидчивый, страсть. Фамилия у него нормальная: Цирунь. Паспортистка на Украине английского не знала и записала букву «Ц» через «Т» и «С». Американцы «Т» не произносят, зовут его мистер Серун. По селектору особо хорошо звучит. В очередях оборачиваются и ржут. – Мужики снова засмеялись, Лешка продолжил: – Жена у него стерва, не дает пить. Он корешит тут с нами.

– Не корешит особо-то, – поправил черноволосый работяга. – Хряпнет и убежит. С ним за жизнь не поговоришь, интеллигент, – определил он осуждающе.

– Вот что! – Захмелевшего Лешку распирала гордость от собственных возможностей. Он поднялся. – Давай-ка прямо сейчас к нему пойдем. Тут недалеко.

Табличка на двери подвала могла бы украсить подъезд Большого театра:

«БАЛЕТНАЯ ШКОЛА им. ГАЛИНЫ УЛАНОВОЙ»

Дверь отворилась в зал. Группа в трико упражнялась в прыжках. Слышались команды:

– Раз, два, три… и раз, два, три… Тяни носок, тяни… Спина прямая… Рука наверху расслаблена…

Хореограф делал пируэт, и девичья стайка, повторяя движения, перемещалась за ним.

В ближнем углу мистер Серун красил стойки балетного станка.

– Сева, можно тебя на минутку? – позвал Лешка.

– Войди сюда, – обернулся художник.

– Заказчика привел, – важно заговорил Лешка, пропуская Колю вперед.

– У-у! – выразил художник восторг. – Женя! – крикнул он хореографу. – Завтра второй раз пройду. Не смажьте смотрите! – Вытер тряпкой руки.

– Давайте в «Москву»! – предложил Лешка. – Мы капитально сидим.

– Не, – сказал художник. – У меня за углом своя «Москва».

– Как хотите. Я вас свел, я побежал.

– Спасибо! – крикнул Коля вслед.

– Зайдем, возьмем горилки? – предложил Сева, завинчивая банку с краской.

– Я – не против. Я возьму.

– Не, вы – мой гость. Я сам. Жена нам картошечки отварит и селедочку подаст.

Коля вспомнил про «стерву» в Лешкином описании и предложил:

– Может, в баре уютненько посидим?

– Не, жена у меня – ангел, такую закуску в баре не сделают. Такой, как в моей «Москве», нигде нет.

Высокий Коля и коротышка Сева целенаправленно зашагали по улице в магазин «Ликерс». Помогая себе рукой, Коля объяснял по пути условия «шитейного» бизнеса.

– Почему вы называете квартиру «Москва»? – спросил он Севу, когда они поднимались в его жилье по крутой лестнице на второй этаж.

– Сейчас поймете.

Маленькая комнатка, куда они вошли, была сплошь заставлена разноцветными и золочеными куполами-абажурами храмов Василия Блаженного и Кремлевского собора.

– Шапки для живой массовки придумали, – пояснил Сева. – Актеры сначала стоят неподвижно. Полная иллюзия Красной площади. Потом начинают танцевать. Под аплодисменты шло!

– Талантливо! – Коля восхищенно сжал губы и потряс головой.

– Э-эх, – вздохнул Сева. – Целый месяц паял каркасы, жена обтягивала и расписывала. Спектакли закончились, выбрасывать жалко, а куда их девать, неизвестно.

– Везет мне на художников.

– Вы о ком?

– О вас, конечно. Да еще тут одной позирую.

– Так вы – натурщик! Могу кое-кому порекомендовать.

– Не надо. У меня персональный интерес.

– А-а!

Сева разгреб купола, обнажив стол с машинкой, кучей коробочек с пуговицами, булавками, звездочками и другой фурнитурой. Выставил горилку и рюмки.

– В ресторан «Москва» предложите свои декорации, – сымпровизировал Коля. – Должны прилично заплатить.

– Хорошая мысль! Слышишь, Марин! – крикнул художник куда-то в стену.

Коля сразу не понял – куда. Потом обнаружил. В стене была прорезь в маленькую комнату с большой кроватью. В глубине просматривался пенальчик с плитой и умывальником.

В проеме появилась «стерва», она же – «ангел», высокая стройная дама с благородным лицом с картины прошлой эпохи. Талантлив был Сева и в выборе жены.

Грустные глаза дамы замерли на горилке. С мужем произошло полное перевоплощение. Грозным тираном заорал он на ангела:

– Что смотришь! Человек заказ принес, надо обсудить, принять по-человечески!

– Просто смотрю, – сказала ангел тихо. – Нельзя смотреть?

– Ладно, Марин, сделай, пожалуйста, что-нибудь соответствующее, – примирительно произнес тиран, придвинул Коле стул, и сел сам.

– Давайте по первой, у меня тут маслинки. Устал я сегодня, спину ломит. – Он вытряс из баночки маслины, налил по рюмкам. – Со знакомством!

Они чокнулись и выпили.

– Сколько на человека, говорите, получается?

– Двести, триста в неделю. Зависит, сколько успеем сделать.

– Рубеж нищеты преодолеваем, приближаемся к рубежу бедности. – В глазах Севы вновь появилась злость. – Ладно. Я согласен. Швеи – за вами. Одна у меня собственная. – Он налил по второй рюмке.

Жена принесла тарелку с селедкой, посыпанной зеленью, и хлеб. Начала сервировать стол, убирая коробки с фурнитурой.

– Всеволод, – сказал Коля, – возьмите на себя директорские функции. Гениальная фабричка получается. Помещения – не надо. Транспорта – не надо. Изделия легкие, швеи их на дом приносят. Таскай коробки на почту и жди деньги.

Они выпили по второй.

Дома Колю застал звонок Алабышева.

– С документами идет нормально, – сообщил он. – Потребовали дополнительные доказательства. Я готовлю. Твое законное пребывание в стране автоматически продлевается. Можешь даже зарабатывать. Я пришлю тебе бумажки.

– Зачем присылать. Я в субботу буду у вас.

Алабышев с полминуты помолчал.

– Творчество на время отменяется. Выставка у нее приближается. Только-только успеть с делами. Она потом позвонит.

– Понял, – ответил Коля и положил трубку.

Теперь муж достал Веруньчика! Жаль.

Квартира заполнилась десятками звездно-полосатых мишек. Веселая куча-мала оккупировала Колину кровать.

Солнечным осенним днем высокий Коля и коротышка Сева повезли коробки на чемоданных тележках в почтовое отделение. С почты со сложенными тележками под мышками компаньоны замаршировали в направлении магазина «Ликерс». Все шло как по маслу.

За окном шумел ветер, и на улицу обрушивались шквалы дождя. Коля нежился под одеялом, когда прогудел звонок. Потягиваясь, он открыл дверь и увидел черного парня в форменной бейсболке и мокрой накидке с планшетом в руках.

– ЮПС, доставка от двери к двери, – доложил парень и по слогам прочитал Колину фамилию. – Мавроди?

– Я.

Парень протянул руку, выкатил из-за косяка двери транспортную коляску с десятком знакомых коробок и начал передавать их Коле. Закончив выгрузку, он попросил расписаться палочкой на планшете. После чего мгновенно исчез.

Коля посмотрел на забрызганные дождем коробки, вскрыл одну и увидел в ней своих мишек. Некоторые имели пометки разноцветными мелками. Мишки были во всех коробках. Из одной Коля достал письмо и перевел вслух:

– «Поздравляем вас, мистер Мавроди, с успешным прохождением изделий первой экспертизы. Вам присваивается персональный номер члена фирмы. К сожалению, мы обнаружили некоторые небрежности в работе и пометили их. Просьба устранить небрежности и выслать партии еще раз».

Коля растерянно застыл над коробками. Через минуту он звонил Севе:

– Здравствуй. Мишек прислали переделывать.

– Давай сюда! – не здороваясь сказал Сева. – Кое-что тебе прояснят.

В мастерской Коля застал молчаливое сидение. Сидел мрачный Сева. Сидела расстроенная жена Марина. Сидел хореограф школы им. Галины Улановой Женя. На столе сидел отбракованный ими самими одинокий мишка.

Женя ехидно улыбнулся и вежливо спросил:

– Сколько ты отослал туда денег, Николай?

– Шестьсот сорок долларов и на почте еще платил.

– Фьу-у! – присвистнул Женя. – Покажи регистрационный номер.

Коля протянул полученное письмо.

– Мишек переделывать… быстрее новые сшить, – вставил реплику Сева.

– Мишки их не интересуют, – сказал Женя, рассматривая письмо. – Они на продаже ткани зарабатывают. Покупают оптом. Выдумывается идея, привлекательная для простофиль, вкладываются деньги в «почтовый штурм» населения. Несколько десятков тысяч писем рассылают. Дальше – собирай деньги, отправляй, переотправляй. Снова «штурм». Ого! Судя по номеру, ты – почти шестидесятитысячный. Для простоты будем считать, что с каждого они собрали по сотне. Ты – редкость. Шесть миллионов заработали «Приятели Мишки» как минимум, плюс проценты банка. Они наверняка финансовую схемку с вашими деньгами на бирже проворачивают. На помойках по всей стране миллионы «новорожденных» медведей валяются.

– Их судить надо! – вскипел Сева.

– Ничего не выйдет. У них экспертная комиссия может забраковать что угодно, хоть бриллианты.

Коля развел руками и посмотрел на Севу, как на брата по несчастью. Тот ответил взглядом бессильной ненависти.

– В общем, Сева, ты, прежде чем «пукнуть», звони мне, пожалуйста! – похлопал Женя художника по спине.

С благодарностью к Жене, притупившему Севину злость, Коля поспешил покинуть мастерскую и, как назло, застрял в подъезде. Стеклянную дверь заклинило. С улицы мастер сверлил замок.

Внутри дома также застряли старик в белом халате и блондинка в куртке и желтой кепке. Коля даже не разглядел их, был еще там, в разговоре с информированным Женей. Он постоянно оборачивался: не спускается ли за ним Сева. Старик в халате спешил и нервничал, дверь не открывалась. Блондинка пользовалась случаем и наседала:

– Посчитайте, Соломон, сколько дантистов в газете, где вы печатаетесь. Десять? Двадцать?

– У тебя дорого!

– Тысяча – дорого? Ваша реклама будет над миром летать полгода. – Она совала дантисту рекламный журнал «Аэрофлота». – В полете пассажирам нечего делать! Полгода будут читать ваше объявление. В газете полгода сколько стоит? Думайте, Соломон.

Старик взял журнал, стал обмахиваться. От волнения он вспотел. Глядя на мастера, который жужжал дрелью, спросил блондинку с раздражением:

– Ты можешь сбросить немного?

– Ну сколько сбрасывать! Я свои сбрасываю! Полтинник сброшу. – Блондинка посмотрела на Колю, ища подтверждение своей щедрости.

– Три сотни сбрось! – потребовал дантист, но полез за чековой книжкой.

– Соломон, не мелочитесь! Вы получаете преимущественное право рекламироваться во втором выпуске.

– На кого выписывать чек, на тебя?

– На компанию «Эм интернешнл ньюз». Все солидно, Соломон. В справочнике увидите: моя компания – четвертая в списке.

– Как она туда попала?

– «Ньюз»! Оперативность работы доказана. «Ньюз» не просто учредить!

– Мне, Лина, – сказал дантист, выписывая чек, – хоть в окно выпрыгивай. Видишь, вон полицай с блокнотиком ходит. Сейчас штраф нарисует за неуплату на стоянке.

– Для вас, Соломон, я с крыши прыгну и монетами счетчик засыплю. Да вот, нам молодой человек поможет.

На Колю смотрели зеленые глаза. Он отвел взгляд и шагнул к окну.

– Какая машина?

– «Форд», темно-бордовый «Форд». Вон, – указал дантист пальцем в стекло.

Дверь мастеру поддалась, прыгать не пришлось. Коля выскочил на улицу первым, заметив идущего в глубине коридора Севу. Летел мокрый снег.

«Вот как деньги делаются!» – думал Коля, быстрыми шагами удаляясь по слякотной улице и тихо распевая: – Финансовые схемы, финансовые схемки…

– Эй! – услышал он вдруг окрик с проезжей части улицы. – Привет!

Коля обернулся и увидел блондинку Лину за рулем старенькой «Тойоты».

– Привет! – Коля остановился.

– Тебе – туда? – спросила она, указывая рукой по направлению Колиного движения.

– Туда.

– Садись, подброшу.

«Тойота» была нагружена картонными коробками. Коля сунул коробку с переднего сиденья на пол и втиснулся над ней.

– Ты с кем живешь? – спросила Лина таким тоном, будто они были родственники.

– Один.

– Можно у тебя перекантоваться недельку? Меня в квартире почти не будет, я проездом. Знакомая семья из отпуска не вернулась.

– Кантуйся! – ответил Коля и посмотрел на нее с нескрываемыми намерениями.

– Только не это… Никаких дел! Ни-ни! – Она подняла руку и подвигала тонким пальчиком из стороны в сторону.

– Может, я – маньяк какой? Нож к горлу. Изнасилую и порежу на кусочки!

– Для маньяка ты – слишком мужлан. Маньяку нужен комплекс неполноценности иметь.

– Откуда ты знаешь?

– По распределению в суде бумажки подшивала. Чего только не насмотрелась.

Он снова взглянул на нее. По нежной белой коже лица разбегались мелкие веснушки, придавая определенный шарм. Он прикинул возраст. Определил, не больше тридцати. Блондинка понравилась.

– Николай, – представился он.

– Галина. Или – мисс Мыльников с недавних пор.

– А где мистер Мыльников с недавних пор обитает? – откровенно спросил Коля.

Она лукаво улыбнулась, затем рассмеялась:

– Мисс Мыльников, Николай, а не миссис. А отец мой в Азии проживает.

– Сколько ни повторяю «мисс, миссис», никак разницу не усвою, – признался он и спросил: – Почему Лина?

– Значит, ты – новенький здесь. Тут все Елены и Галины Линами становятся. Так американцам удобнее.

Они подъехали к дому. В квартире она увидела гору мишек и пустых коробок (Коля снова вывалил продукцию на кровать) и воскликнула: