Текст книги "Форсированный марш"

Автор книги: Лео Кесслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава четвертая

– Я умираю, – простонал гауптшарфюрер Метцгер. – Боже, как же мне плохо! Меня всего разрывает на части! – Он поднял страдальческие глаза на шарфюрера Шульце и роттенфюрера Матца, которые подошли к личной уборной Мясника и теперь смотрели на него с довольно приличного расстояния. Мокрое от пота лицо Метцгера было зеленого цвета.

В уборной для унтер-фюреров батальона СС «Вотан» было хорошо слышно, как корабельные пушки англичан обстреливают побережье. Мясник отлично слышал это и чувствовал сосущий страх под ложечкой. Подобный страх он испытывал всегда, когда в воздухе начинало пахнуть жареным. Но он старался не показывать этого. И, чтобы там ни творилось снаружи, он в любом случае не хотел покидать своего места. Он просто не мог выйти сейчас из сортира.

– Почему ты пристал ко мне именно сейчас, Шульце? – простонал гауптшарфюрер. – Неужели ты не видишь, как мне хреново? Черт побери, у меня такое чувство, словно моя задница в любой момент готова взорваться!

Шульце и Матц без всякой симпатии посмотрели на корчащегося от боли Метцгера.

– Ты же видишь, как мне ужасно плохо, – прохрипел Мясник.

– Вижу?! – воскликнул Шульце. – Мне не нужно ничего видеть – я это чую своим носом! Ты здесь так страшно навонял, что от этого все волосы на голове старины Матца закрутились бы колечками – если бы только на его лысой голове был хотя бы один волосок!

– Избавь меня от своих шуточек, Шульце, – простонал Метцгер, вытирая капли пота со своего лба огромной вялой рукой. – Здоровенный гамбургский верзила вроде тебя просто не способен понять, как может быть плохо другому человеку.

Шульце вспыхнул.

– Послушай, Метцгер, – воскликнул он, – нам надо поговорить о другом. Что-то стряслось с «Вотаном» в Бельвилле. Отсюда хорошо видно, как там горит несколько домов и идет ожесточенная перестрелка. А воздух полон дыма и осколков снарядов. Я думаю, нашему батальону там приходится очень жарко!

– И что же я в этой связи должен сделать? – уставился на него Метцгер.

– Здесь под твоим началом стоит несколько танков Pz-IV. Просто разреши им вступить в бой, – заявил шарфюрер.

– Да, отдай приказ им как можно скорее выступить на помощь «Вотану», – сказал Матц. – Пара 75-миллиметровых орудий этих танков может решить исход дела!

Метцгер всплеснул обеими руками, в каждой из которых были зажаты длинные рулоны туалетной бумаги:

– Черт бы вас побрал, вас обоих! Вы что, не видите, как я страдаю? Такое чувство, словно у меня в животе перекатывается с десяток ручных гранат, которые в любой момент могут взорваться!

– С таким ублюдком, как ты, что-то подобное давно должно было случиться, – проронил роттенфюрер Матц так, чтобы Мясник не слышал его. – Надеюсь, от одного такого взрыва из тебя вылетят все твои прокладки и сальники.

Метцгер, который не расслышал, что он сказал, между тем продолжал:

– Послушайте меня, я не могу дать приказ этим танкам выйти из боксов и вступить в бой по двум причинам. Первая – и самая главная – причина заключается в том, что оберштурмбаннфюрер Гейер строго-настрого приказал мне никуда не отпускать эти танки и не разрешать им ввязываться в бой без его личного, четко и ясно выраженного приказания. Вторая причина – это то, что экипажи танков составлены из необстрелянных зеленых юнцов. Это – самые настоящие сопляки. От них столько же пользы, как от пустой бутылки – пьянице. Они же ничего не знают, ничего не умеют. И перестреляют друг друга еще раньше, чем англичан!

– Но, господин гауптшарфюрер, – попытался возразить терпеливо слушавший его Шульце, – возможно, господин оберштурмбаннфюрер Гейер просто не в состоянии отдать вам сейчас приказ отправить эти танки на помощь батальону «Вотан». Насколько мы можем судить, он находится в самом центре кровавой заварушки в Бельвилле, и вполне вероятно, что не может поднять даже головы – вокруг него так и свистят британские пули.

Метцгер громоподобно испустил газы. Было видно, как его желудок раздирают страшные конвульсии.

– Оставьте меня в покое, – прохрипел он, – я чувствую, как приближается очередной приступ. – Он вцепился руками в стенки сортира, словно боясь, что его самого в любой момент может сдуть собственными газами. На лбу Метцгера вздулись вены. Глядя на взмокшую от пота рубашку Мясника, облепившую все его огромное тело, Шульце видел, как под ней конвульсивно сокращаются мышцы живота.

– Святый Боже! – благоговейно произнес шарфюрер. – Мне кажется, ты вот-вот родишь, Метцгер!

– Если бы я только мог найти того дрянного француза, который сварил это пиво, из-за которого меня сейчас разрывает на части, – всхлипнул Мясник, – я бы расколол одну из тех бутылок, в которые он наливает свое пойло, и отрезал бы ему яйца этой «розочкой»! – По его измученному лицу струился пот.

– А ведь какой бы это был шанс для тебя, Метцгер! – воскликнул Шульце, старательно маскируя истинное выражение своего лица. – Давай все же поговорим о танках, которые имеются в твоем распоряжении. Я уже понял из твоих объяснений, что их экипажи – сплошь необстрелянные необученные юнцы, у которых еще молоко на губах не обсохло. Но ведь здесь собрались мы – три опытных танкиста. – Шульце ударил себя кулаком в грудь. – И мы могли бы сами сделать все как надо. – Он подался вперед, буравя Метцгера пылающими глазами: – Только представь себе: ты мог бы благодаря этому навсегда войти в историю батальона СС «Вотан»! О тебе бы писали потом: гауптшарфюрер Метцгер, в тот момент, когда он мучительно страдал поносом, бесстрашно бросился в битву под Дьеппом. Когда взрывом ему оторвало одну ногу…

– …То он поднял ее с земли и, размахивая ею, как дубинкой, врезался с ней прямо в гущу отвратительных британских томми, – подхватил роттенфюрер Матц.

– А когда новым взрывом оторвало его белокурый кочан, то он зажал его себе под мышкой и замер по стойке «смирно»…

– И оторванная голова прокричала: «хайль Гитлер!», перед тем как он покачнулся и уже окончательно упал замертво – гауптшарфюрер Метцгер, единственный победитель грандиозной битвы под Дьеппом!

– Ну что, герой, ты хочешь жить вечно? – воскликнул Шульце.

Однако Мясника было не так-то просто убедить одними лишь словами.

– Вы можете трепаться, пока у вас не отвалятся языки, – буркнул он. – Но я не позволю этим проклятым танкам хотя бы на сантиметр сдвинуться с места, пока не получу на этот счет совершенно ясный и четкий приказ оберштурмбаннфюрера Гейера – и точка!

Стало ясно, что все усилия Шульце и Матца пропали даром. Шарфюрер с грустью взглянул на своего приятеля:

– Я вижу, что у нас совсем ничего не получается, Матци. Поэтому давай-ка побыстрее выберемся отсюда, пока этот ублюдок, лицо которого уже позеленело от собственной вони, не отравит нас своим бздохом!

Они выскочили из унтер-фюрерской уборной. Выйдя на улицу, Шульце остановился и взглянул на побережье. Солнце уже вставало над горизонтом, окрашивая его в ярко-розовый оттенок. На фоне этого розового неба в воздух поднимались два огромных столба черного дыма – в том самом месте, где располагались основные здания и сооружения Бельвилля. Позади же, в подернутых легкой туманной дымкой морских просторах, можно было явственно различить серо-стальные силуэты военных кораблей. Было очевидно, что операция британских коммандос по высадке на французское побережье была в самом разгаре, а части батальона СС «Вотан» еще не успели достичь расположения батареи Геббельса.

– Послушай, Матци, – вдохновенно произнес Шульце, – ты знаешь, как великий поэт Гёте однажды высмеял тех, кто вопит о проблеме изнасилования женщин мужчинами?

– Что? – недоуменно уставился на него роттенфюрер.

– Великий поэт сказал, что женщина с задранной юбкой в любом случае должна бегать быстрее мужчины со спущенными штанами!

Глаза Матца округлились:

– Гёте действительно сказал это?

– Да нет же, дурак! – расхохотался Шульце. – Конечно, нет!

– Тогда почему же ты рассказываешь мне это? – протянул Матц.

– Потому что это высказывание – кому бы оно в действительности ни принадлежало – блестяще доказывает одну вещь.

Матц потряс своей головой:

– Ты знаешь, Шульце, иногда мне кажется, что у тебя там, – он постучал согнутым указательным пальцем по собственному виску, – не все дома. И порой это становится заметно и окружающим.

Шульце презрительно взмахнул рукой, демонстрируя, чего на самом деле стоят все слова Матца:

– Ты просто подумай, идиот: если мы возьмем под свою команду эти танки со всеми их экипажами необстрелянных юнцов, кто сможет остановить нас в этом случае?

– Мясник, – без колебаний выпалил Матц.

– Правильно! Но только где сейчас находится Мясник?

– Он сидит в своей персональной уборной и пердит.

– Так подумай сам, идиот: насколько быстро он сможет гнаться за нами со спущенными штанами? – На лице Шульце мелькнула торжествующая улыбка. – Теперь-то ты наконец понял?

Покрытое глубокими морщинами лицо Матца засветилось от оживления. Он подмигнул старому приятелю:

– Ага, врубился. Ну что ж – вперед! Хватит терять время, Шульце! Пошли, пошли, неповоротливый ты гамбургский осел!

Они торопливо пересекли двор казармы и подошли к тому месту, где в укрытиях стояли пять танков Pz-IV. Все они были плотно закутаны в специальные маскировочные сетки, чтобы их не заметили с воздуха. Всего пять – а ведь весной этого года таких танков в батальоне СС «Вотан» было тридцать. До боев в России…

Когда Шульце и Матц приблизились к танкам, они увидели, что вокруг них сгрудились их молодые необстрелянные экипажи. На лицах юнцов, напряженно прислушивавшихся к шуму разгоравшейся невдалеке от них битвы, был написан страх – и одновременно горячее желание что-то сделать, чтобы прийти на помощь своим соотечественникам, которым предстояло сразиться с огромной британской армией, уже высаживающейся на французское побережье.

– Внимание, вы, сопляки, – я сейчас буду разговаривать с вами! – зычно прокричал Шульце, обращаясь к юным танкистам. Его голос перекрыл грохот доносившихся до них разрывов артиллерийских снарядов.

Эсэсовцы повернулись к Шульце и Матцу и уставились на странную парочку – роттенфюрера с морщинистым, страшно обожженным лицом и с одной деревянной ногой и огромного верзилу-шарфюрера, руки которого были неестественно-белого цвета и походили на гигантские клешни какого-то ракообразного.

– Вы все знаете меня, – рявкнул Шульце. – Я – триппер-полицейский первой роты.

При этих словах шарфюрера несколько танкистов издали неуверенные смешки.

– Да, это так, – громко продолжал Шульце. – Но только я хотел бы, чтобы вы сразу перестали хихикать – потому что, возможно, сейчас вы смеетесь в последний раз в своей жизни! Итак, ближе к делу… Все вы – не кто иные, как необстрелянные сопляки, хотя, возможно, вы искренне считаете себя солдатами. Однако я говорю вам прямо и честно: это совсем не так. Вы – не солдаты. Но я готов сделать вам колоссальное одолжение. Я могу сделать так, что вы перестанете служить всеобщим посмешищем и превратитесь в настоящих солдат! Да, это именно так: то время, когда вы были «рождественскими солдатиками», наконец-то закончилось! – Он ткнул бледным указательным пальцем в свою широкую грудь, сплошь украшенную медалями и орденами, полученными за три предыдущих года войны: – Старый шарфюрер Шульце готов сделать вам такое одолжение и превратить вас в истинных воинов – причем совершенно бесплатно!

На этот раз некоторые из танкистов опять рассмеялись – но их было уже значительно меньше. А в лицах других Шульце разглядел то, что больше всего на свете мечтал увидеть – горячее желание вступить наконец в настоящий бой. Да, именно это было написано на лицах многих из молодых людей, стоявших сейчас перед ним.

– Что вы умеете, сопляки? Только лишь водить свои танки по дороге – и стрелять из их 75-миллиметровых пушек. Но вы не знаете ровным счетом ничего о тактике танкового боя. И ничего о том, как использовать ваши Pz-IV в бою. К сожалению, дела обстоят именно так. И вы должны с самого начала это усвоить. Но ничего страшного в этом нет, уверяю вас. – Он подмигнул молодым танкистам: – Прямо перед вами находится старый, опытный роттенфюрер Матц, побывавший в десятках танковых сражений. И он готов с радостью преподать вам несколько бесплатных уроков. Не правда ли, роттенфюрер? – подмигнул он Матцу.

Без тени сомнения Матц выступил вперед, даже немного оттолкнув в сторону своего здоровенного приятеля.

– Итак, сопляки, слушайте меня внимательно – я скажу это один-единственный раз, и больше повторять никогда не буду, – бросил он. – Если вы не усвоите то, что я скажу вам, то в следующий раз будете взирать на мир уже из-под земли – оттуда, где закопают ваши трупы. Поэтому слушайте – и усваивайте! В предстоящем бою танков с пехотой на городских улицах, который нам предстоит, следует неукоснительно помнить три вещи. Первое: вы должны все время следить за тем, чтобы задница вашего танка была прикрыта – иначе какой-нибудь вредный британский солдат воткнет вам туда кое-что, причем без всякого вазелина, – снаряд из своей базуки. Второе, – он выразительно щелкнул в воздухе грязными пальцами, – постоянно соблюдайте оптимальную дистанцию между танками – не меньше двухсот метров. Это необходимо для того, чтобы вырваться из западни или просто удра… совершить тактический отход, если ситуация станет слишком жаркой. И, наконец, третье… – Глаза Матца блеснули. Он обвел ими лица стоящих перед ним юнцов, гадая, скольким из них удастся выйти из сегодняшнего боя живыми. – Постоянно следите за тем, что происходит на обочинах дорог, по которым вы будете двигаться. И за самим дорогами. Дело в том, что многие коммуникации здесь, во Франции, совершенно не приспособлены под вес танка Pz-IV. И если ваша многотонная стальная махина где-то провалится или застрянет, то превратится в замечательную мишень как для британцев, так и для французских партизан. Томми смогут тогда запросто обстрелять вас из своих отличных маленьких огнеметов – и обжарить ваши яйца до такой степени, что они станут сухими, хрустящими и черными, как задница самого Сатаны!

– Прекрасно, – встрял в рассуждения Матца шарфюрер Шульце. – Для краткого курса обучения танковому бою этого, я думаю, вполне достаточно. Ведь мы же не хотим, роттенфюрер Матц, чтобы эти замечательные ребятишки обмочились от страха в свои штаники еще до того, как воочию увидят живьем первого британского солдата, не так ли?

Шульце повернулся к высокому светловолосому штурманну, обладателю широких плеч и мощной челюсти, который стоял перед одним из танков:

– Парниша, твой драндулет будет моим командным танком. Ясно?

– Ясно! – Штурманн вытянулся по стойке «смирно», словно приказ ему отдавал сам командир батальона Гейер.

– Остальные танки последуют за нами по направлению к Бельвиллю, придерживаясь той дистанции, о которой вам только что рассказал роттенфюрер Матц, – 200 метров. Стрелки в башнях будут при этом следить за тем, что творится на обочинах дорог и на прилегающих к ним полях. Если кто-то увидит в поле или на обочине британского солдата, который будет тащить с собой длинную прямую штуку, знайте: это – не коробка с его сэндвичами и не его собственный вставший член. Это – базука. Если только увидите томми с такой штукой, то, не колеблясь, сразу уничтожайте его – до того, как он уничтожит вас. Я же буду прикрывать на своем командном танке правый фланг нашей колонны. Правый фланг ближе всех к морю, и именно с этого направления следует больше всего опасаться возможной атаки томми. – Шульце потряс головой. – Местность здесь – не подарок, опасность может подстерегать буквально на каждом шагу, но я все же полагаюсь на таланты и умение роттенфюрера Матца. Хоть он и лишился одной ноги и является калекой, я все же надеюсь, что он поможет нам благополучно добраться до цели. Если же он не сумеет сделать это, – добавил с угрожающей интонацией гамбуржец, – то в качестве наказания я лично передам его англичанам и заставлю их терпеть его общество так же, как это приходится все это время делать мне. Лично я уже сыт по горло и его обществом, и его бездарными шуточками. – Шульце вновь посерьезнел. – Когда мы достигнем Бельвилля, то я попрошу части нашего батальона, засевшие там, прикрыть нас сзади от возможных атак британской пехоты. И тогда мы сможем всей нашей танковой мощью обрушиться на англичан и задать им настоящего жару! Когда мы доберемся до Бельвилля, англичане получат такую трепку, что небо им покажется размером с овчинку! – Он оглядел строй новобранцев и рявкнул: – Вам ясно, сосунки?

– Так точно, ясно! – откликнулись они.

Шарфюрер Шульце на мгновение замер, глядя на юные, чуть тронутые первым мужским пушком лица бойцов, навытяжку замерших перед ним. На их лица падал красноватый отсвет восходящего солнца, и лицо старого вояки неуловимо смягчилось.

– Не беспокойтесь, ребята – старина Шульце не подведет вас и не оставит в беде, если что, – выдал он, еще раз посмотрел на стоявших перед ним танкистов и командным голосом рявкнул:

– По машинам!

Танкисты проворно забрались в свои тяжелые машины: водители – на свои места, стрелки и заряжающие – на свои. Командиры танков натянули на головы шлемы и проверили наушники радиосвязи. Шульце влез в танк, который он выбрал в качестве командного. Внизу Матц надавил на красную кнопку стартера. Мотор танка мощностью в 400 лошадиных сил натужно закашлялся, словно курильщик с многолетним стажем, но так и не завелся. Матц вновь нажал на кнопку стартера. Мотор немного прокрутился, но затем замер снова. Роттенфюрер почувствовал движение у себя за спиной и, обернувшись, увидел Шульце.

– Ну давай же, Матц! – нетерпеливо потребовал шарфюрер. – А не то англичане уже успеют вернуться домой в Англию прямо к чаю, прежде чем ты сумеешь завести движок.

Матц надавил кнопку стартера в третий раз. Неожиданно мотор ожил и ритмично заработал, наполнив тряской огромный стальной корпус Pz-IV. На лице Шульце промелькнула счастливая улыбка. Он бросился к остальным танкам, чтобы убедиться, что они тоже завелись. Моторы у всех танков работали, и они уже выстроились в одну линию, ожидая его команды двигаться.

Выпрямившись во весь свой огромный рост, шарфюрер Шульце прокричал своим зычным голосом, который без труда перекрыл рев танковых двигателей: «Поехали, ребята! Сейчас мы нанесем английским джентльменам неожиданный визит!»

Гауптшарфюрер Метцгер, до слуха которого наконец донеслось все происходящее, вывалился из уборной, придерживая обеими руками сваливающиеся штаны.

– Остановитесь! – закричал он слабым голосом. – Вы, черт побери, не можете просто так взять и уехать! Остановитесь немедленно!

Но никто не обратил на него внимания. Все танки устремились к Бельвиллю. Поняв, что их надо остановить во что бы то ни стало, Мясник помчался за танками. Но его незастегнутые штаны свалились вниз, и он, запутавшись в них, неловко рухнул прямо в пыль, выставив на обозрение свой огромный мясистый зад.

Глядя на мощный тыл Метцгера, хорошо видневшийся с башни танка, Шульце пробормотал:

– Неужели чудесам в этот день не суждено кончиться? Время еще совсем раннее – а луна уже взошла! – И он раскатисто расхохотался.

Глава пятая

– Очень мило со стогоны немцев, – пробормотал майор Рори-Брик. – Смотгите, как добготно они потгудились в этом месте. – Он указал на вымоину в центре ущелья, которая была вся затянута несколькими рядами колючей проволоки. – Оказываясь в такого года месте, на самом деле погажаешься гостепгиимству хозяев и тому, как они готовятся встгетить своих гостей.

– Ну и шутки у тебя, Фредди, – проронил лэрд Аберноки и Дерта, пристально вглядываясь в ряды проволочных заграждений, казавшиеся непроходимыми. Он повернулся, чтобы окинуть взглядом всю панораму побережья. С моря к берегу несло густые клубы дыма от сгоревших и еще догорающих судов. Но, сколько ни вглядывался полковник Макдональд в эти клубы дыма, он не смог различить среди них ни одного другого катера. Ему стало ясно: их «Эврика» – единственный уцелевший корабль. Только им из всей десантной группы удалось спастись и достичь побережья. Все остальные четыреста коммандос бесславно погибли еще до того, как кто-либо из них смог получить шанс поразить хотя бы одного немца.

– Ну что ж, Фредди, – бросил Макдональд Рори-Брику, – по крайней мере очевидно, что немцы упустили нас. Им так и не удалось нас засечь.

Долговязый майор кивнул:

– Да, нас они явно упустили. Но кто-то гядом получает свою дозу свинца. – Он взмахнул тростью в том направлении, откуда доносился частый треск ружейных выстрелов и автоматных очередей.

– А, это, должно быть, партизаны из французского Сопротивления, – кивнул полковник Макдональд. – Те, что проводят операцию по сдерживанию и отвлечению немецких сил – операцию, которую специально для нас приготовил лорд Луис. – Полковник вздохнул: – Ну ладно, пора заняться нашими собственными делами. – И он повернулся к коммандос. Его парни расположились вокруг него полукругом на мокром прибрежном песке. Каждый сжимал в руках свое оружие, внимательно и настороженно поглядывая по сторонам и готовясь к возможному отражению неожиданной атаки. Лица людей Макдональда были сумрачны и пронизаны внутренней тревогой, но при этом, как с удовлетворением смог убедиться полковник, полны решимости.

– Послушайте меня, молодцы, – сказал он. – Не буду скрывать – мы оказались здесь в очень дерьмовой ситуации. Нам надо, что называется, перебраться через стремнину безо всякого плота. Но, надо сказать, мы попадали и в более серьезные и неприятные переделки. Достаточно вспомнить лишь недавнюю заварушку в Ваагсе.

– Да, да, это точно, лэрд, – раздался согласный хор голосов.

Невысокий полковник выдохнул с облегчением. Да, его шотландские горцы оказались по-настоящему твердыми парнями. В такой ситуации лондонские кокни, наверное, уже давно бы раскисли. А эти ребята с обветренными грубыми лицами держались как ни в чем не бывало – и внимательно слушали его.

– Вот что я скажу вам, парни. Раз уж мы оказались здесь, мы обязаны попытаться повести атаку на эту чертову немецкую батарею. Правда, здесь, на французском берегу, нас осталось всего 18 человек. Так что, боюсь, нам не удастся по-настоящему захватить эту проклятую батарею. Но я думаю, что мы в любом случае сумеем задать проклятой немчуре настоящего жару – так, что после этого им будет очень долго икаться. – Он оглядел лица своих бойцов – лица с кожей кирпично-красного цвета из-за многолетнего пребывания на открытом воздухе. – Я знаю, о чем вы сейчас думаете, ребята, – проникновенно сказал полковник Макдональд. – Вы думаете, что из этой заварухи вам вряд ли удастся выбраться живыми. Правильно?

Коммандос опустили глаза. Полковник Макдональд торопливо проговорил:

– Нет, я ничего не могу вам гарантировать. Но я скажу следующее. Канадцы полностью зависят от нас. Только если мы сумеем вставить здесь немцам пистон, у них что-то получится на их участке высадки. Что же касается непосредственно нас самих… если здесь станет чересчур жарко, то мы ведь можем выбраться отсюда на катерке под командованием нашего сопляка-лейтенанта, не так ли? Правильно я говорю, сопляк? – Полковник Макдональд посмотрел на молодого розовощекого лейтенанта, командовавшего их катером.

– Да, сэр… то есть так точно, сэр! – отрубил тот.

– Ну вот и отлично. – Полковник ободряюще улыбнулся своим солдатам. – Если уж такой салабон, как наш молодой лейтенант, который в жизни не видел ничего крепче кружки пива, готов попытать счастья на французской территории, то этого тем более следует ожидать от таких закаленных старых бойцов, как вы! Ну все, парни, – хватит обсуждать, что мы будем есть на завтрак; пора идти вперед.

С этими словами Фергюс Макдональд поудобнее пристроил карабин на плече, подтянул свою юбку-килт и схватился за первую нитку проволочного заграждения. Концы колючей проволоки были крепко примотаны к металлическим костылям, вбитым прямо в белый камень возвышавшегося над ними утеса. Железные колючки больно врезались в ладонь полковника, но он мужественно подавил крик боли. Проволока была натянута исключительно туго. И когда он потянул изо всей силы, она практически не поддалась, хотя он вложил в этот рывок весь свой вес.

– Немецким мастеровым действительно можно доверять, – процедил он сквозь зубы. – Когда они берутся за работу, то делают ее всегда исключительно хорошо. Проволока натянута так туго, что по ней можно взобраться вверх, как по лестнице. Когда мы сделаем это, нам наверняка придется сказать «спасибо!» их поганому фюреру!

И Макдональд повернулся к майору Рори-Брику:

– Ну что ж, Фредди, я пойду вперед – и поведу за собой всю нашу команду. А ты пока останешься внизу и будешь присматривать за нашим тылом и за обстановкой в этом месте. Если какой-нибудь немецкий урод покажется на вершине этой скалы, я даю тебе разрешение немедленно пристрелить мерзавца.

– Понял, сэг, – осклабился майор. – Спасибо за довегие.

– Но как же я? – неожиданно воскликнул лейтенант, командовавший их катером. – Неужели мне нельзя пойти вместе с вами? – Он умоляюще посмотрел на полковника.

Макдональд покачал головой:

– Лучше оставь грязную работу нам, сынок – мы же все-таки лучше подготовлены к ней. – Но, увидев выражение лица лейтенанта, изменил свое решение: – Ну хорошо, парень, я разрешаю тебе пойти с нами. Если ты так хочешь заработать Крест Виктории [35]35
  Высшая военная награда Великобритании. – Примеч. ред.


[Закрыть], я не могу тебе отказать.

Попытка взобраться на опутанную колючей проволокой скалу превратилась в настоящий ад. На все восемнадцать человек едва нашлась пара кусачек для перекусывания колючей проволоки, так что восхождение для британских коммандос превратилось в изматывающую и кровопролитную борьбу с хитроумным заграждением, которое на самом деле было сконструировано так, чтобы предотвратить любую попытку взобраться на скалу со стороны моря. Лэрд Аберноки и Дерта, который шел во главе своих людей, бросал вперед альпинистский шнур и, когда тот цеплялся за очередную нитку проволочного заграждения, подтягивался и со всей силы бил по проволоке толстыми подошвами своих тяжелых десантных ботинок. Нитка проволоки слегка прогибалась, и тогда он мог опереться на нее и попытаться двигаться дальше. Его руки и ноги кровоточили от бесчисленных порезов, а сердце колотилось в груди, как бешеное.

При этом взбиравшиеся по склону десантники производили такой шум, что он, казалось, мог разбудить всех жителей Берлина. Понимая это, полковник Макдональд чувствовал себя, словно моллюск, насажанный на кончик вилки. Ему мерещилось, что немецкие снайперы уже взяли его на прицел и готовы в любой момент нажать на спусковой крючок. Он с трудом двигался вперед, и ему казалось, что он уже приговорен к смерти.

Но никто так и не выстрелил, пока он карабкался вверх по склону скалы. Наконец Макдональд ощутил, что достиг вершины. Он замер на плоском гребне скалы, ощущая, что его руки и колени совершенно изранены, а килт изодран в клочья. Воздух со свистом вырывался из его измученных легких. Некоторое время полковник просто пытался прийти в себя. Когда ему удалось чуть-чуть отдышаться, он осторожно поднял голову и огляделся.

Справа от него лежал Берневаль. Маленький городок был весь окутан дымом, сквозь который постоянно мелькали вспышки ружейных выстрелов и автоматных очередей. Дальше шел лесной массив, почти вплотную приближавшийся к немецкой батарее. Полковник мгновенно узнал батарею Геббельса – недаром он провел многие часы, изучая ее натурный макет во время подготовки к этой операции. Он также увидел и прикрывавшие батарею пулеметные гнезда. А около пушек уже суетились маленькие фигурки артиллеристов, готовясь поразить цели, как только они окажутся в зоне досягаемости снарядов. Артиллеристы внимательно рассматривали в бинокли поверхность моря, видимо, готовясь направить основной удар против неприятельских кораблей.

– О, дьявол, – выдохнул лэрд Аберноки и Дерта, когда к нему подполз еще один британский коммандос, благополучно добравшийся до вершины утеса. Они переглянулись. Было ясно, что им нельзя было оставаться на вершине утеса ни одной лишней секунды – в любой момент их могли заметить наблюдатели на батарее Геббельса, осматривающие каждую складку прилегающей местности при помощи своих мощных биноклей. Но как, черт побери, они могли добраться незамеченными до примыкавшего к батарее лесного массива? Похоже, положение было безвыходным.

Но тут горстке уцелевших коммандос 7-го батальона впервые после выхода из Англии по-настоящему улыбнулась удача. Со стороны моря к немецкой батарее приблизилась первая эскадрилья двухмоторных штурмовиков «Бостон» [36]36
  Британское обозначение американского легкого штурмовика серии Douglas А-20 Havoc. – Примеч. ред.


[Закрыть], которые совершали налет на германские позиции. Английские штурмовики шли на предельно низкой высоте – так, чтобы предельно обезопасить себя от заградительного огня вражеских зениток. Оглушительный рев их моторов внезапно наполнил все пространство вокруг полковника Макдональда и его людей. Подлетев к батарее, штурмовики сбросили на нее груз бомб. На земле словно разверзлось сразу множество вулканов. Земля содрогнулась от взрывов. Немцы открыли лихорадочный огонь по английским самолетам – зенитные орудия непрерывно изрыгали из себя снаряды. Трассирующие пули наполнили пространство над батареей, окрасив утренний воздух в красный, белый и зеленый цвета. Вслед за первой серией взрывов последовали другие – «Бостоны» один за другим сбрасывали свои бомбы на батарею Геббельса. Лэрду было некогда смотреть, попали они или нет, – главным было то, что вокруг царил настоящий ад, а все внимание немцев было отвлечено на отражение воздушной атаки. Это было то самое прикрытие, о котором он мог только мечтать.

– Передай всем остальным по цепочке, Джок, – бросил он лежавшему рядом с ним десантнику. – Пусть люди, как только доберутся до вершины утеса, немедленно бегут к лесу. Бегут изо всех сил – словно сам черт гонится за ними. – Полковнику пришлось кричать, чтобы перекрыть грохот разрывов мощных авиабомб, уханье зенитных орудий и прерывистый треск спаренных пулеметов. – Ну все, я пошел!

Сжимая свой карабин, Макдональд стремительно побежал к лесному массиву, мечтая лишь об одном: укрыться в этих густых сосновых зарослях. В этот момент со стороны моря к батарее Геббельса приблизилась вторая эскадрилья штурмовиков. Немецкие зенитки вновь пришли в неистовство. Воздух гудел от разрывов бомб и зенитного огня. Каждый квадратный метр воздуха был наполнен осколками бомб, бешено свистящими пулями и надсадно жужжащими зенитными снарядами. Но полковник Макдональд, не обращая внимания на это, мчался по направлению к соснам. За ним спешили сержант и еще один коммандос. Они петляли, стараясь избежать смертоносных осколков, но не снижали скорости.