Текст книги "Дело для трех детективов"

Автор книги: Лео Брюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 11

Таким образом, у нас оказался новый подозреваемый, но его появление, не произвело на трёх детективов большого впечатления. Это, как я подумал, хорошо согласовывалось с общепринятым порядком: великие детективы никогда и ни при каких обстоятельствах не могут быть захвачены врасплох. Отец Смит вежливо улыбнулся, отвечая лорду Саймону, а месье Пико, который некоторое время сидел тихо и незаметно, теперь начал усердно переставлять каминные приборы. Только лорд Саймон, который всегда был дотошен, казалось, отметил для себя тот факт, что мистер Майлз, опытный вор-домушник, живет и работает в этом районе.

Прежде чем в комнату вошёл следующий человек, лорд Саймон снял телефонную трубку и спросил управляющего местного отеля, когда у его швейцара выходной. Управляющий, казалось, не почувствовал никакого удивления от этого внезапного вопроса, заданного незнакомцем, поскольку мы услышали, как лорд Саймон поблагодарил его, немного растягивая слова, и положил трубку. Повернувшись к нам, он спокойно сказал:

– Прошлым вечером, в пятницу, конечно же.

– Естественно, – проворчал месье Пико, в то время как отец Смит рассеянно кивнул.

– Тем не менее, он вернулся в десять тридцать, – продолжил лорд Саймон.

– Вы готовы заняться следующим свидетелем? – спросил Сэм Уильямс.

Разногласий не было, поэтому адвокат позвонил, и в комнату вошла кухарка. Я никогда не видел её прежде, хотя настроен был доброжелательно, и не был разочарован, обнаружив, что она оказалась не толстой, жизнерадостной женщиной, которую обычно ожидаешь обнаружить посреди приправ в светлой кухне, но строгой, седовласой дамой в очках, по внешности мало чем отличающейся от её предшественника, мистера Кингсли. Правда, лицо кухарки показалось не столько суровым, как я поначалу предположил, сколько уверенно знающим. После внимательного изучения, однако, я вынужден был признать, что, хотя она была чрезвычайно хороша в работе, но, как большинство истинных мастеров, несколько терялась в незнакомой обстановке.

Лорд Саймон, казалось, почувствовал это, поскольку успокаивающе улыбнулся.

– О, мисс Стори, – сказал он, и это было типичным для него – обеспокоиться выяснением её имени, – жаль отрывать вас от дел и всё такое. И я уверен, что все в доме окажутся проигравшими из-за того, что вы вынуждены покинуть кухню. Ваша слава достигла нас.

– Сегодня вечером никакого обеда [29]29
  См. примечание 2.


[Закрыть], – сказала мисс Стори, стараясь оставаться в своей стихии как можно дольше. – Доктор сказал, что вы не управитесь вовремя. Холодные закуски, когда пожелаете.

– Да, понимаю. Вы не против, если я задам вам несколько моих чертовски глупых вопросов, а? Я ими знаменит.

– Ну, я совсем не вижу, чем я смогу вам помочь.

– Забавно. Никто никогда этого не видит. Но можете вы, по крайней мере, сказать, сколько времени вы работаете в этой семье.

– Дольше, чем кто-либо другой в штате. Более четырёх лет.

– Вам здесь нравится?

– Если бы не нравилось, не осталась бы. Я никогда не воспринимала всерьёз это глупое завещание. Я им всем говорила, что они дураки, если в это верят. Это всего лишь маленькая хитрость миссис. Бедняжка, она думала, что умнее всех. А теперь смотрите, что стало с ней самой!

– Вы думаете, её смерть имеет к этому какое-то отношение?

– Я ведь так не сказала, правда? Я ничего об этом не знаю. Я тогда была внизу и только слышала крики.

– А другие слуги относились к завещанию серьёзно?

– Ну, и да, и нет. Конечно, мы все его периодически обсуждали. Было забавно знать, что, случись с ней что-нибудь, все её деньги достанутся нам. Но ни один из нас не желал ей вреда, если вы спрашиваете именно об этом. И ни один из нас этого не делал.

– Вы говорите и за других?

– Никто не может жить каждое утро, день и ночь бок о бок с другими людьми и совершенно не знать, что творится в их головах, – ответила мисс Стори. – Я не в восторге ни от кого из них, и есть такое, что мне не нравится. Но я очень хорошо знаю, что этого не совершал ни один из них. Так что, если вы пытаетесь приписать это им, вы ошибаетесь, вот и всё.

– Мы пытаемся лишь найти правду, – сказал лорд Саймон.

– Рада это слышать, – быстро произнесла мисс Стори, чуть ли не раньше, чем предложение было закончено.

– Вы одобряете Столла?

– Я не собираюсь обсуждать других слуг, сэр. Я решила предоставить вам любую информацию, которой располагаю, но не моё мнение о ком бы то ни было.

– Абсолютно справедливо. Скажите нам тогда, в какое время Столл отправился спать вчера вечером?

– Как только снёс виски в гостиную. Не позднее половины одиннадцатого. Он жаловался на головную боль, и Энид, горничная, предложила остаться бодрствовать на случай, если что-нибудь понадобится, а он отправился спать.

– Но вы уверены, что он лёг спать?

– Как я могу быть уверенной? Он взял свой будильник, как делает это всегда, и покинул кухню.

– Пожелав спокойной ночи?

– Энид. Мы с ним не разговариваем.

– С чего это вдруг?

– О, пустяки, не о чем говорить. Разногласия по поводу суфле.

– Понятно. Затем вы и Энид остались вместе на кухне. А что относительно шофёра, Феллоуса?

– Он тоже был там. Я никогда не одобряла этот обычай и говорила об этом миссис Терстон тысячу раз, но ничего не менялось. Феллоус приходит на ужин каждый вечер приблизительно в девять, и остаётся в моей кухне курить сигареты допоздна.

– Но, чёрт побери, куда же ему ещё идти, мисс Стори?

– Меня это не касается. Деревня неподалеку. А мне такая ситуация не нравится.

– Итак, там находились вы трое. Кто покинул комнату первым?

– Энид, когда услышала, что миссис Терстон пошла спать.

– О, вы могли это слышать из кухни, да?

– Нет, если дверь закрыта, то не могли. Но Энид прошлым вечером оставила её приоткрытой.

– Она прислушивалась к чему-нибудь?

– Да, она и шофёр. Однажды я встала и закрыла дверь из-за сквозняка. Но вскоре она вновь открыла её.

– Как вы это объясняете?

– О, в этом не было ничего необычного. Она всегда старалась пойти наверх тогда же, когда и миссис Терстон. Энид, должна сказать, просто любила миссис и обычно следовала за ней, чтобы узнать, не нужно ли чего.

– Мы знаем, что это было в одиннадцать часов. Сколько времени Феллоус оставался с вами?

– Не больше, чем минуту или около того, потому что я помню, как он посмотрел на часы и сделал замечание.

– По поводу часов?

– Нет. По поводу времени. «Ого, – сказал он, – уже больше одиннадцати». Затем встал и пошёл наверх.

– А вы посмотрели на часы?

– Не могу утверждать, что посмотрела. Но я знаю, что это было вскоре после того, как ушла Энид.

– Во всяком случае, вы больше не видели никого из них до окончания криков?

– Нет.

– Кого из них вы увидели первым?

– Энид. Она прибежала и сказала, что джентльмены ломают дверь миссис.

– Это было через две минуты после крика?

– Да.

– Что вы делали в это время?

– Я? С минуту, думаю, я просто стояла столбом. Представляете, находиться в полном одиночестве в этой старой кухне, которая и в лучшие времена была достаточно жуткой, а затем услышать, как кто-то ужасно кричит... Я не из пугливых, но поставьте себя на моё место! Когда я взяла себя в руки, то услышала джентльменов, бегущих наверх, и как только я открыла дверь, то увидела Энид, несущуюся вниз по лестнице с выпученными глазами.

– А затем?

– Ну, спустя некоторое время вниз сошёл мистер Столл, напоминающий в своём халате какого-то призрака. А затем вниз сбегает Феллоус и говорит, что его послали за доктором и полицией. Я слышала, как он завёл автомобиль и уехал. В течение приблизительно десяти минут, должна сказать, Энид сидела совсем тихо. А затем внезапно у неё началась истерика, и мистер Столл выскочил из комнаты, буркнув, что принесет коньяку. Через минуту он вернулся, и мы немного успокоили Энид, а затем мистер Столл вновь ушёл, чтобы, как он сказал, заняться делами.

– Хорошо. Вы всё рассказали совершенно ясно. А больше никого не видели в тот вечер? Никого из гостей?

– Нет.

– Боюсь, что я был очень назойливым. Но не могу придумать, о чём бы вас ещё спросить.

Внезапно месье Пико отвернулся от камина.

– Один небольшой момент, пожалуйста, мадемуазель, – сказал он. – Вы ведь расскажете папе Пико то, что у вас тут называют «одним маленьким пустячком», да?

Мисс Стори, казалось, на мгновение задумалась, было ли это началом беседы, которой обычно удостаивают девушек почтенные пожилые джентльмены в железнодорожных вагонах, или действительной просьбой об информации, и поэтому дипломатично промолчала.

– Молодой человек, шофёр. Возможно, он специально пытался привлечь ваше внимание к часам?

– Не совсем так. Он только сказал, что уже позже одиннадцати, и он должен идти.

– Он не говорил, почему или куда?

– Нет. Но у него была крысоловка.

– Ах да. Ловушка для маленькой крысы, n'est-ce pas [30]30
  Не так ли? – фр.


[Закрыть]? И куда он мог бы пойти?

– Полагаю, в яблочную комнату. Миссис Терстон всегда жаловалась, что слышит, как они бегают над головой.

– Всегда жаловалась Феллоусу, да?

– Да.

– И просила его поставить ловушку, нет?

– Полагаю, так.

– А теперь о девушке. Возможно, она говорила вам, где была, когда услышала крики?

– О да. Она была в комнате доктора Терстона, разбирала постель.

– А шофёр, вы видели его той ночью ещё раз?

– Не думаю.

– Благодарю вас. Я благодарю вас также, мадемуазель, в предвкушении холодных закусок, – добавил он с характерной для него любезностью.

– Тогда это всё? – спросила мисс Стори.

Инстинктивно мы повернулись к отцу Смиту, но, очевидно, он спал.

– Монсеньор Смит... – позвал Сэм Уильямс.

– Ах, да. Вот ведь, боюсь, что я задремал. Я собирался спросить вас о звонке. Колокольчик, который звонит от парадной двери. Вы слышали его вчера вечером, мисс Стори?

– Когда?

– Когда у девушки была истерика?

– Не могу утверждать, что слышала. Но тогда… я вполне могла его не заметить, даже если звонили дюжину раз. Она, что называется, билась в конвульсиях. У меня не было времени, чтобы прислушиваться к колокольчикам, большим или маленьким.

Отец Смит вернулся в сонное состояние, и мисс Стори вышла.

– Я, очевидно, могу, полностью доверять готовке этой леди, – прокомментировал лорд Саймон. – Точность и осмотрительность – её сильные стороны.

– Она не любитель романтики, эта ваша мадемуазель Стори, – согласился месье Пико. – Интересно, была ли у неё причина не любить романтику вообще или же какую-нибудь конкретную романтическую историю. Voyons [31]31
  Посмотрим – фр.


[Закрыть]. Время покажет.

Я не мог удержаться, чтобы не спросить отца Смита.

– Вы думали… – начал я.

– Я подумал о звоне.

– Колокольном звоне?

– Нет, звуке колокольчика электрического звонка. Или, возможно, о свадебных колоколах. Или даже... – его голос стал затихать, – даже ударах колокола за упокой.

В результате всего услышанного я получил почву для множества новых сомнений. Почему мисс Стори недолюбливала остальных слуг? Кого именно она особенно не любила? Почему Феллоус обратил её внимание на время, когда уходил? И действительно ли это оказалось совпадением, что во время криков Энид, Феллоус, Столл, Стрикленд и Норрис, – все были, по-видимому, наверху, в то время как сама мисс Стори была в одиночестве на кухне, в результате чего её алиби установить было невозможно? А ведь ещё был мистер Майлз, который оказался новым и довольно зловещим человеком и гулял где-то в этом районе, наслаждаясь своим законным выходным!

ГЛАВА 12

Столл вошёл в комнату со своей всегдашней почтительностью и, казалось, смутился, когда ему предложили сесть. И, едва он это сделал, как сержант Биф набросился на него с прискорбной грубостью.

– Итак, – почти прорычал он, – вы шантажировали миссис Терстон?

Столл неловко пошевелился. Разумеется, даже Биф мог понять, что на этот вопрос может быть единственно возможный ответ.

– Конечно же, нет, – вот что благоразумно произнес дворецкий.

– Однако всё очень походит на то, – продолжил неутомимый Биф. – Очень и очень. Она брала большие суммы в мелких купюрах, и я не знаю, кто ещё мог быть в этом замешан, если не вы. Почему честно не признаться, прямо сейчас?

Такой тупой наскок, очевидно, помог Столлу прийти в себя. Он взял себя в руки и спокойно посмотрел на сержанта.

– Не думаю, что я должен отвечать на этот вопрос, – сказал он. – Это смешно.

– О нет, вовсе нет, – продолжил Биф, а тем временем, как я мог видеть, три детектива, утонченность которых происходящее явно и грубо оскорбляло, начали проявлять нетерпение. – Вовсе нет. Вы как раз относитесь к такому вот лицемерному типу, мистер Столл. Поёте в хоре, вместо того чтобы ходить в пивную. Я больше чем наполовину убеждён, что у вас в прошлом уже было что-то по линии шантажа. Что, спрашиваю я вас, вы сделали с теми двумя сотнями, которые забрали у миссис Терстон?

– Если вы уже закончили, Биф… – вздохнул лорд Саймон.

– Ладно, попытайтесь вы. Увидите, что я был прав.

Все испытали явное облегчение, когда сержант вернулся к своему блокноту, а лорд Саймон, откинувшись на стуле, приступил к гораздо более тактичному допросу.

– Конечно же, вы знали о завещании миссис Терстон, Столл?

– О да, милорд.

– И что вы об этом думали?

– Очень приятно, милорд, что миссис Терстон питала к нам такие чувства. Но не стоило относиться к этому слишком серьёзно.

– А что думали другие слуги?

– Примерно то же самое, милорд. Если я могу так выразиться, слуги сегодня более образованны, чем в старину, и вряд ли могут быть обмануты такими бесхитростными средствами.

– В самом деле. И всё же бесхитростно это или нет, дьявольская штука, не так ли?

Столл пожал плечами.

– Я мало волновался по этому поводу, – сказал он.

– Понимаю. А вы дружите с Феллоусом? Знаете, как это бывает: кореша, старые добрые кореша, если вы извините мне это вульгарное выражение?

– Ваша светлость может позволить себе употреблять сленг. Нет, мы не были друзьями ни в каком смысле. Едва ли можно ожидать, что в моём положении я должен быть запанибрата с молодым парнем его типа.

– Какого типа?

– Шофёр, который до этого был моряком, милорд, если не хуже. Он – молодой человек с очень грубой речью, в прошлом которого, я уверен, не всё было гладко.

– Тогда как ваше собственное…

– Мои рекомендации уходят в прошлое на многие годы, милорд, и они безупречны.

– Вам, должно быть, потребовалось много лет, чтобы отшлифовать свои манеры, Столл. Они – своего рода лучшее, с чем мне приходилось встречаться.

– Благодарю вас, милорд.

– Было ли ещё что-либо, что вам не нравилось в этом Феллоусе?

– Я относился неодобрительно к его фамильярности с горничной.

Я заметил в этот момент, что месье Пико, который увлеченно выкладывал узоры из спичек, был, очевидно, очень доволен оборотом, который приняло дознание.

– А это было очень заметно?

– Я полагаю, что они дошли в своих отношениях до того, что собираются пожениться.

– Разве это так уж плохо? В конце концов, Столл, мы все бываем молоды только раз в жизни. Весна в воздухе, и всё такое.

– Но нехорошо, когда это происходит в одном штате слуг, милорд.

– А миссис Терстон об этом знала?

– Конечно, нет.

– А если бы узнала, как вам кажется, она бы возражала?

В этот момент возникла небольшая пауза, и я заметил, что Столл бросил взгляд на задающего вопросы с видимой враждебностью. Однако последний вопрос казался настолько банальным, что я не мог понять почему.

– Не могу сказать, милорд, – промолвил он наконец.

– Нет ли чего-нибудь ещё о домочадцах, что могло бы нам помочь?

Столл снова сделал паузу:

– Не думаю, милорд.

– Вы не заметили ничего такого, что могло бы, например, вызвать недовольство у доктора Терстона?

Снова возникла такая же неприятная пауза, вновь был брошен косой взгляд на лорда Саймона.

– Нет, милорд.

– Очень жаль, Столл, что, когда вы усвоили эту очаровательную манеру разговаривать, вы в то же время не привыкли говорить правду.

– Милорд...

– Вы же знаете, что я имею в виду, не так ли?

В этот момент я ещё больше зауважал лорда Саймона. Он был таким беспощадным и хладнокровным. Чувствовалось, что за его пижонскими манерами стоят огромный опыт и самообладание. Он холодно и отстранённо наблюдал за несчастным дворецким, и я увидел, как лоб Столла покрылся потом. Несколько раз дворецкий пытался избежать взгляда лорда Саймона и начать говорить, но так уж случилось, что в этом соревновании молодой человек оказался сильнее более пожилого.

– Кажется, представляю, – тихо признался дворецкий.

– Вы знали, что между миссис Терстон и шофёром было нечто… скажем, нечто такое, чего не должно было быть?

Уильямс взорвался:

– Послушайте, Плимсолл...

– Простите меня. Но мы расследуем старое доброе убийство, – напомнил ему лорд Саймон. – Не вникая, что именно это было, Столл, вы ведь знаете, что что-то всё-таки было?

– У меня были подозрения.

– И вам заплатили за то, чтобы вы держали их при себе?

Наконец мужчина взял себя в руки. Казалось, его манеры дворецкого, куда-то испарились, и он сердито повернулся к лорду Саймону.

– Это неправда! – заявил он. – Этого не было!

– Тогда, может быть, вы нам хотя бы намекнёте на правду?

– Я предупредил миссис Терстон о своём увольнении, – медленно сказал он. – Я должен был уйти через две недели.

– Почему?

– Потому что… из-за того, что вы только что сказали. Она и шофёр. Я не остался бы в доме, где происходит такое. Я – почтенный человек.

– Ну и?

– Уход означал потерю моей доли в завещании. То есть того, что я получил бы, если бы она умерла первой. Таким образом, миссис Терстон добровольно решила дать мне некоторую компенсацию.

– От доли того завещания, к которому вы не относитесь серьёзно?

– Ну, поскольку я вынужден был уйти не по своей вине, миссис Терстон не хотела, чтобы я понёс убытки.

– Таким образом, она платила вам несколько раз и каждый раз в банкнотах по одному фунту стерлингов?

– Она дала мне такую компенсацию, которую посчитала целесообразной.

– Полагаю, что вам чертовски повезёт, если вы отделаетесь каторжными работами сроком менее, чем на пять лет, Столл. И там, приятель, все ваши проблемы закончатся.

Достаточно странно, что именно в этот момент самоуверенность Столла, казалось, вновь возвратилась.

– За то, что я принял подарок от леди, когда оставлял службу, милорд? Не думаю.

– За шантаж, – кратко сказал лорд Саймон. – Пико, свидетель ваш.

Маленький человек проворно вскочил на ноги, едва сдерживаясь от нетерпения:

– Вы сказали, что между шофёром и горничной было то, что вы называете романом, так?

Столл выглядел высокомерным:

– Если вам нравится формулировать это так.

– Они были привязаны друг к другу, эти двое?

– О да.

– И между шофёром и мадам, также было некоторое взаимопонимание, n'est-ce pas [32]32
  Не так ли? – фр.


[Закрыть]?

– Я не знаю, что там было. Но что-то было.

– Тогда разве у горничной при виде, что её возлюбленный нашёл некоторое понимание с её хозяйкой, не вспыхнула ревность?

– О, она знала, с какой стороны её хлеб намазан маслом. – Было странно слышать, как величественные манеры Столла пошли прахом и истинная сущность вышла наружу. Теперь он был дерзким, естественным и немного грубым.

– Её хлеб? Простите, но какое отношение к этому имеют хлеб и масло?

– Это значит, что она знала то, что ей выгодно. Она не хотела, чтобы он потерял работу именно теперь.

– Bien [33]33
  Хорошо – фр.


[Закрыть]. Таким образом, она позволяла ему, как вы это называете, флиртовать с мадам?

– Я не говорю, что ей это нравилось. Но ей приходилось с этим мириться.

– А вы циник, месье Столл.

– Я видел достаточно. Она со своими крысами! Что ещё ей надо было, если не поговорить с ним?

– О, это интересно. Итак, ловушка для маленькой крысы – это был блеф, да? Договорённость? Rendez-vous [34]34
  Свидание – фр.


[Закрыть]?

– В конечном счёте, да.

– Voila! Теперь мы продвигаемся. Итак, вчера вечером, когда мадам сказала шофёру, чтобы он поставил ловушку, она подразумевала, чтобы он пришёл с ней поговорить?

– Я бы не удивился.

– А девушка, она об этом тоже знала? [35]35
  Вот! – фр.


[Закрыть]

– Мне это неизвестно.

– Теперь об этом небольшом подарке, который мадам столь любезно и совершенно по собственной воле сделала вам. Когда вы его получили?

Опять показалось, что у Столла затронули больное место. Он молчал.

– Ну же? – мягко поощрил его месье Пико.

– Я пытаюсь вспомнить.

– Но ведь, mon ami [36]36
  Мой друг – фр.


[Закрыть], не каждый же день вы получаете по двести фунтов. Неужели это так обычно для вас, что вы уже забыли?

– А кто говорил о двухстах фунтах?

– Разве сумма была другой?

Столл выглядел мрачным:

– Не знаю. Это была пачка банкнот. Я ещё не сосчитал их.

– Voila [37]37
  Вот! – фр.


[Закрыть]! Перед нами действительно незаинтересованный человек! Но давайте же, мой друг, когда вы их получили?

На сей раз ответ был кратким:

– В четверг днём.

– В какое время?

– Сразу после ланча.

– В четверг? То есть, позавчера?

– Правильно.

Лорд Саймон испустил вздох отчаяния, но месье Пико уже оставил эту тему.

– Чем же тогда вы занимались после того, как столь резко покинули мисс Стори вчера вечером?

– Лёг спать.

– Прямо в кровать?

– Да.

– Вы были в кровати, когда услышали крики?

– Да.

– И вы сразу же спустились на этаж ниже?

– Да.

– И в это время ничего не слышали?

– Нет.

– Ваша комната рядом с комнатой шофёра, так?

– Правильно.

– Вы слышали, как он лёг спать?

– Нет. У меня болела голова, и я хотел спать.

– Вы спите с открытым окном?

– Нет. С закрытым.

Лорд Саймон застонал.

– Так пренебрегать своим здоровьем, – пробормотал он.

Но тут я был буквально огорошен. По-моему, то же самое почувствовал и Столл. Потому что месье Пико выстрелил в него следующим абсолютно неожиданым вопросом.

– Откуда раздались крики? – спросил он, глядя прямо на дворецкого.

– Откуда? Что вы имеете в виду?

– Précisément [38]38
  Точно – фр.


[Закрыть]то, что говорю. Вы услышали крики из своей комнаты. Где, как вам показалось, кричали?

– Я… я не думал об этом. Я наполовину спал. Я помню только, что услышал три крика.

– Да, но откуда? Откуда?!

– Но ведь из комнаты миссис Терстон, полагаю.

– Вы полагаете! Но какое дело мне, Амеру Пико, до того, что вы там полагаете? Вы уверены, что крики шли именно из комнаты миссис Терстон?

Столл казался изумлённым.

– Ну… я об этом не думал.

Месье Пико раздраженно издал какой-то, явно иностранный звук и отвернулся от дворецкого.

– Простите, что вмешиваюсь, – произнёс отец Смит. – Но человек может перестать издавать звуки и замолчать, а колокольчик может начать издавать звуки и зазвенеть. Столл, колокольчик звенел?

– Когда?

– Когда у девушки была истерика?

– О, тогда. Позвольте подумать. Да. Колокольчик от парадной двери. Это был викарий.

Отец Смит замолчал, и в этот момент Сэм Уильямс дал дворецкому знак покинуть комнату.

– Свидетель, который на данный момент смог пролить наибольший свет на это дело, – прокомментировал лорд Саймон.

– Он, конечно же, пролил некоторый свет на предмет, – согласился месье Пико.

– Но колокол, который звонит, может быть сигналом к затемнению, – пробормотал себе под нос отец Смит.