Текст книги "Дело для трех детективов"

Автор книги: Лео Брюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 26

– Вы спросите, что это мог быть за план. Дьявольски коварная часть всей интриги. Первым, что он понял, когда начал разрабатывать свой способ устранения мачехи, было то, что ему потребуется сообщник. И первое, что понял я и, полагаю, все, кто расследовал это убийство, было то, что такой сообщник имелся. Действительно, если отбросить нечто сверхъестественное, то, чтобы сбежать из комнаты, оставить дверь запертой, не оставить следов и появиться на людях уже через две минуты, у убийцы должен был быть сообщник. И у Стрикленда был очевидный помощник, готовый на всё и всегда под рукой, – это шофёр Феллоус. Но Стрикленд не был таким дураком, чтобы посвящать Феллоуса в свой план, пока не решил, что действовать придётся именно в этот уик-энд.

Нет, он прекрасно понимал ситуацию. Несомненно, идея убийства мачехи зародилась давно, и во время всех своих недавних посещений этого дома он часто болтал с шофёром. Стрикленд знал историю его жизни, знал, что парень был в тюрьме, знал, что его единственной целью в жизни было выбраться отсюда с достаточным количеством денег, чтобы купить паб и жениться на Энид, знал, что у него была своего рода интрижка с миссис Терстон. И Стрикленд решил, и вполне справедливо, что шофёр – это тот человек, который нужен для его плана.

Здесь его громко прервал сержант Биф:

– Я этому не верю, – сказал он, складывая руки на животе. – Я знаю молодого Феллоуса. Грубый, если хотите, и к настоящему времени уже побывал в передрягах. Залезал в дома, что уж тут говорить. Но не убийство. Я не верю этому. Он мог выбить в дартс удвоение или утроение восемнадцати столько раз подряд, сколько потребуется, и я не верю, что такой человек способен хладнокровно перерезать горло леди. Честно, не верю! Кроме того, я знаю, кто действительно это сделал.

Лорд Саймон терпеливо улыбнулся:

– Я рад слышать о мастерстве Феллоуса в играх, которые, похоже, занимают большую часть и вашего времени и вашего внимания, сержант. Но боюсь, что здесь это не вполне уместно. Кроме того, разве я просил, чтобы вы поверили в виновность нашего молодого друга в убийстве? Следует набраться терпения, сержант. Это полезно в нашей работе. И не перепрыгивайте сразу к заключению. Где мы остановились? Ах, да. В пятницу утром мы находим Стрикленда, прибывшего на станцию после недели на ипподромах, которую можно назвать, мягко говоря, разочаровывающей. Его встречает Феллоус, которого Стрикленд в последнее время неоднократно видел катающимся с девушкой в автомобиле. Это, возможно, также внесло свою лепту. Если судить по тому, что мы узнали об Энид, вряд ли её привлекала перспектива долгого откладывания денег в ожидании возможности пожениться и заиметь свой паб. Кроме того, невозможно представить, чтобы Энид нравилось, что её парню могут свистнуть, как комнатной собачонке, каждый раз, когда хозяйка чувствует себя одинокой или не в настроении. Так что Феллоус, возможно, также приближался к точке кипения.

Не думаю, что Стрикленд сказал ему что-либо определённое именно тогда. Он знал о парне достаточно, чтобы быть вполне в нем уверенным. Но он мог увидеться с Феллоусом после обеда или даже договориться, чтобы встретиться в каком-нибудь более благоприятном месте. Трудно сказать. Но так или иначе, у них было время для беседы хотя бы в автомобиле по дороге от станции.

Стрикленд уже уведомил миссис Терстон, что нуждается в деньгах, и она, как мы знаем, подготовила для него двести фунтов. Но возникла другая трудность. Дворецкий Столл недели три назад перехватил письмо миссис Терстон к Феллоусу. Это было глупое опрометчивое письмо, именно такое, какое могла написать столь недалёкая и беспечная леди. Но дворецкий счёл письмо достаточно откровенным, чтобы попытаться запугать её и вынудить расстаться с довольно крупной суммой. Дело в том, что миссис Терстон по-настоящему любила своего мужа, и, будучи душой по существу невинной, посчитала, что эта её глупая маленькая слабость по отношению к молодому шофёру намного ужаснее, чем показалась бы любому другому. Во всяком случае, когда Стрикленд вскоре после обеда застал её одну и спросил, подготовлены ли для него деньги, она вынуждена была ответить, что нет. Возможно, у неё не было времени или, возможно, она не желала раскрыть ему причину. Я полагаю, что всё это произошло между ними в этой самой комнате и в присутствии некоторых из вас. Поспешное перешёптывание.

На самом деле произошло, скорее всего, вот что. Когда Стрикленд позвонил миссис Терстон в четверг утром, чтобы сказать, что ему требуются деньги, Стол, вероятно, подслушал их по параллельному телефону, в том числе – её обещание всё подготовить. Или же Столл увидел корешок в чековой книжке и понял, что у неё при себе двести фунтов наличными. Или же он выбрал этот момент для последней решительной попытки шантажа чисто случайно, просто помня, что через две недели его уже здесь не будет. Во всяком случае, он почуял, что запахло деньгами, и дал понять, что намерен их получить.

Обнаружив, что он не сможет получить обещанную сумму, которую он намеревался удвоить, Стрикленд направился прямо к шофёру и обрисовал тому свой план. В этот момент он выказал в высшей степени ужасающую целеустремлённость. Он не колебался. Он сжёг все мосты и собирался предпринять решительную атаку.

Здесь лорд Саймон сделал паузу. Полный восхищения, я наблюдал, как он зажёг новую сигару, прежде чем раскрыть нам то, чего мы ждали, сгорая от нетерпения. Он сказал нам, кто был убийцей, но его личность не была столь же таинственной, как сам способ убийства, и мне хотелось крикнуть: Продолжайте! Продолжайте! – в то время как молодой человек беспечно подносил спичку к сигаре. Но он не торопился, и когда вновь заговорил, то осветил дело под новым углом.

– Когда вы думали о побеге из той комнаты, и у вас был намёк, что тут замешан канат, задавались ли вы вопросом, как именно этот канат был использован? – спросил он непосредственно меня.

– Задумывался? Да я только об этом и думал, – раздражённо ответил я. – Даже если канат был подвешен с верхнего этажа сообщником, я не вижу, как это могло бы нам помочь. Я вновь и вновь повторяю, что ни у кого не хватило бы времени, чтобы вылезти на канат, закрыть за собой окно, взобраться по канату наверх и поднять его за собой до того, как Уильямс вновь открыл окно. Но даже если бы успел, он не достиг бы двери так быстро, как это сделали Стрикленд, Феллоус и Норрис.

– А что относительно скольжения вниз? – спросил лорд Саймон.

– Те же аргументы. Предположим, что кто-то был наверху, чтобы втянуть канат назад, – убийца должен был перелезть на канат, закрыть окно, соскользнуть на землю и уйти прежде, чем выглянул Уильямс, при этом канат должен быть уже убран. Я не думаю, что это возможно. Но даже если всё произошло именно так, как ему удалось не оставить следов на мягкой почве, которая идёт на шесть футов от стены? И как он вошёл снова и присоединился к нам наверху? И как его сообщник втянул канат и быстро спустился вниз? Нет. Я не думаю, что такое возможно. На самом деле, – на меня внезапно снизошло вдохновение, – я не уверен, что канаты не были помещены в бак для отвода глаз!

Лорд Саймон улыбнулся:

– Вы правы относительно первых двух вещей, – признал он. – ни у кого не было времени, чтобы залезть по канату вверх или соскользнуть вниз.

– Но что тогда?

– Вам, наверное, не приходило в голову, что есть и другие направления, в которых можно было перемещаться?

– Что вы имеете в виду?

– Он подразумевает, – внезапно вставил со своего кресла отец Смит, – что канат используется не только для того, чтобы позволить человеку лазать, но и чтобы раскачиваться.

– Именно так, – сказал лорд Саймон, – «раскачиваться» – это именно то слово, которое нам нужно. Стрикленд знал, что у него не хватит времени, чтобы подняться по канату или соскользнуть по канату и при этом обеспечить себе безупречное алиби, которое ему было совершенно необходимо. Но у него было время, чтобы спокойно качнуться на канате от окна Мэри Терстон до собственного окна. Все, что ему требовалось сделать, – это заранее вывесить канат из окна над своим собственным, а конец поймать и спрятать в комнате миссис Терстон – и вот «пожарный выход» или, если вам так больше нравится, «выход из зоны правосудия» был готов. Сообщник понадобился только для того, чтобы затем втянуть канат.

Я задохнулся. Конечно! Почему же я не подумал об этом? А Уильямс ещё говорил о сверхъестественном!

– Но Стрикленд не был дураком, – продолжал лорд Саймон. – Он был достаточно умён, чтобы понять, что Феллоус на убийство не пойдёт. С одной стороны, Феллоус не извлекал из него особенно большой прибыли. Хотя было завещание в пользу слуг, но Стрикленд понимал, что оно – недостаточный стимул для участия в убийстве. И в этом, я думаю, он был прав. Феллоус вовсе не так плох. Нет, Стрикленд подошёл ко всему этому гораздо умнее. Он просто сказал, что собирается похитить драгоценности миссис Терстон.

Это, как вы понимаете, вполне отвечало характеру шофёра. Он или брат Энид знали, как потом сбыть украденное. И план Стрикленда был довольно изобретателен. «Главное, что мы должны сделать, – сказал он, – это позаботиться, чтобы никто в доме не оказался под подозрением». Дверь нужно оставить запертой, а уйти через окно. Именно здесь требовалось участие Феллоуса. Но именно в этом пункте Стрикленду пришлось подумать о некоем препятствии. Драгоценности миссис Терстон были очень ценными, поэтому в её комнате стоял сейф, комбинацию к которому знали только она и муж. Таким образом, Стрикленд вынужден был что-то изобрести. «Вот что я сделаю, – сказал он, – я надену жуткую маску, старое пальто и буду ждать её, когда она придёт ложиться спать. Я приставлю к её лицу револьвер и заставлю открыть сейф. Тогда, если у вас будет готов канат, я смогу убежать через окно, и ей никогда не придёт в голову, что это был кто-то из домашних. И полиции это не придёт в голову, когда они приедут позднее. Они будут думать, что любой, кто ушёл через окно, и пришёл через окно, и если мы убедим их, что были на виду за несколько минут до и через несколько минут после нападения, мы чисты».

И теперь следует сказать, что этот план не казался Феллоусу столь безумным, как он может показаться вам. Во-первых, можно было быть уверенным, что миссис Терстон ляжет спать в одиннадцать. Во-вторых, очевидно, она была женщиной, которую легко напугать. И в-третьих, убегая из окна, Стрикленд вполне справедливо бросал подозрения на какого-то чужака. Конечно, он должен был убедиться, что она не станет кричать, пока он не уйдёт, и в том, что она не высунется за ним в окно и не увидит, как он попадёт в свою комнату. Но это не представляло больших затруднений.

В любом случае, Феллоуса было не так уж трудно убедить, потому что его собственное участие в этом деле было нетрудным и не очень опасным с точки зрения возможного разоблачения. Всё, что ему требовалось сделать, – это втянуть канат, когда Стрикленд благополучно исчезнет в своём окне, а затем лишь получить свою долю. Это не было совсем уж неприемлемой работой для человека, который уже побывал в тюрьме за кражу со взломом.

Таким образом, всё было устроено. Во время обеда Феллоус должен был взять канат из гимнастического зала, вывесить его из окна собственной спальни, которая, как вы знаете, находится непосредственно над комнатой Стрикленда, спуститься в комнату миссис Терстон и с помощью палки с крюком или чего-то подобного втащить конец каната в её окно. Он мог просто втянуть его в комнату и прижать рамой окна. Даже если бы кто-нибудь вошёл в комнату после этого и до того, как миссис Терстон пришла ложиться спать, длинные шторы скрыли бы канат.

Когда канат был установлен, Феллоус должен был вынуть электрическую лампочку, чтобы к приходу Стрикленда в комнате был полумрак. Потом ему было нечего делать вплоть до одиннадцати, когда он должен был пойти в свою спальню и втянуть канат.

Тем временем Стрикленд, как полагал Феллоус, должен был пораньше отправиться спать, войти в комнату миссис Терстон в своём пугающем маскировочном одеянии и ждать. Когда она войдёт, зажать ей рот, чтобы не закричала, вставить кляп, приказать открыть сейф, взять драгоценности, привязать где-нибудь, откуда не видно окна, вылезти на канат, качнуться к собственному окну, свободно повинуясь закону тяготения, захлопнуть окно, избавиться от маскировки и быть готовым выйти из комнаты и присоединиться к всеобщей суматохе.

Феллоус нашёл эту идею блестящей. Он видел только одно препятствие в лице своего дружка Майлза. Он знал, что в этот день у Майлза был свободный вечер и что этот опытный вор-домушник сразу же окажется под подозрением. Но этого можно было легко избежать: он увиделся с Майлзом днём и велел тому организовать для себя железное алиби на вечер. Таким образом, Феллоус был совершенно удовлетворен.

И теперь собственный, настоящий план Стрикленда также был прекрасно готов к воплощению. Никакой маскировки просто не нужно. Маскировка способна напугать женщину, и та могла бы закричать раньше времени. Он будет ждать в комнате миссис Терстон в своём собственном, естественном и очаровательном облике, а когда она войдёт, аккуратно перережет ей горло и в полной безопасности качнётся на канате в свою комнату. Он выйдет оттуда с прекрасным алиби чуть ли не раньше, чем кто-либо другой сможет достигнуть двери несчастной женщины. Впоследствии он сможет несколько просветить Феллоуса о реальном положении дел. К тому времени шофёр уже увязнет по уши. Да, этот Стрикленд просто очарователен.

ГЛАВА 27

– Как обычно пишут в романах, наступил вечер, – продолжал лорд Саймон легкомысленным тоном, которым он обычно пользовался при описании подобных злодеяний, – и это был хороший ветреный вечер, когда не слышно, если кто-то возится с окнами. Вы все собрались в зале за коктейлями. И вдруг неожиданно зашёл разговор об убийствах и обнаружении убийц – крайне несвоевременно для нашего друга. Как будто попутный ветер стих или даже, если вам так больше нравится, стал встречным. Стрикленду был очень не по душе этот разговор и еще неприятнее мысль о неотвратимости разоблачения. Он-то уже убедил себя, что придумал изящный планчик, но вдруг он не настолько умён, как сам о себе думал? Ваша беседа, по сути, почти спасла жизнь миссис Терстон. Возможно, в голову Стрикленда даже пришла мысль, что кто-то обо всём догадался и деликатно намекает ему, что не стоит ничего предпринимать.

Во всяком случае, он всё ещё колеблется и решает предпринять ещё одну попытку достать денег. Если, в конце концов, удалось бы убедить миссис Терстон вытащить его из ямы, в которой он оказался, то, думает он, будет весьма любезно с его стороны пока воздержаться от её убийства. Он идёт перед обедом к ней в спальню и снова умоляет. Но к тому времени несчастная леди уже рассталась с двумя сотнями фунтов, отдав их Столлу, что случилось, по-видимому, когда она удалилась к себе для обычной сиесты. Столл, когда я спросил его, когда он получил деньги, сказал очевидную ложь. Он сказал, что это произошло сразу после ланча в четверг, тогда как мы знаем от кассира, который носит на галстуке некое подобие ужасной брошки, что миссис Терстон получила эту сумму только после трёх часов. Столл выбрал время, когда, как он знал, она была в своей комнате – сразу после ланча в четверг. Но он не знал, что тогда денег при ней не было. Причина его лжи очевидна. Под нажимом он вынужден был признать, что принял деньги в качестве «подарка», но не собирался признаваться, что он был в её комнате в день убийства. А разве вы поступили бы иначе? Чёрта с два, будь я на его месте. Неприятная вещь, это убийство. Лучше всего держаться от него подальше.

Столл был шантажистом этакого издевательского, запугивающего типа. Он сознательно прислонился к туалетному столику леди и взял понюшку табаку, глядя ей прямо в лицо и демонстрируя этим свою независимость. В общем, когда Стрикленд сделал вторую попытку получить деньги, он был разочарован. Всё, что могла для него сделать Мэри Терстон, это отдать или одолжить ему свой бриллиантовый кулон, который он смог бы заложить за сумму, достаточную, чтобы переждать тяжёлые времена. Тот факт, что он положил кулон в свой карман, свидетельствует, полагаю, о том, что в тот момент он оставил идею преступления. Ну, в общем, колебания опасны, и впоследствии Стрикленд сожалел, что взял эту вещь.

Он знал, что Таунсенд видел его выходящим из комнаты миссис Терстон. Но когда позднее он вернулся к своему первоначальному решению, это уже не имело значения. Да ведь, в конце концов, разве он не имеет права поговорить минутку с хозяйкой дома? После одного-двух коктейлей он мог посчитать это несущественным. Он спустился к обеду, и, сказав, что сильно устал, вел себя без обычной экстравагантности, которую можно было бы ожидать от человека, занятого мыслями об убийстве. И за некоторое время до того, как миссис Терстон должна была уйти, он встал, пожелал всем спокойной ночи и пошёл в свою комнату.

Тем временем, Феллоус выполнил свою часть плана. Под предлогом обкатки двигателя он днём съездил в деревню и предупредил Майлза. И Майлз изобретательно обеспечил себе алиби, выбрав в партнеры для увлекательной партии в дартс, о которой мы уже столь наслышаны, не кого иного, как деревенского сержанта, а затем симулировал опьянение, да так, чтобы несколько свидетелей помогли ему добраться до комнаты, которую он делит с ещё одним свидетелем. Таким образом, с ним было всё в порядке.

Но, когда Феллоус во время обеда вошёл в гимнастический зал, он задумался: достаточно ли будет длины одного каната? Признаюсь, что я был весьма озадачен, узнав, что имелись два каната, пока не понял, что и Феллоуса очень волновал тот же вопрос. Оценив длину висевших в зале канатов, он решил, что этого не хватит, и взял оба. Он оставил открытой задвижку на парадной двери и подсматривал через окошко возле неё, пока не увидел, что Столл вошёл в столовую с подносом еды, после чего дворецкому, очевидно, должно было потребоваться время на сервировку. Затем Феллоус благополучно пронёс канаты через холл. Помните, Таунсенд, я спрашивал вас о том окошке в холле, и Столл сказал, что его шторы редко бывают задёрнуты.

Феллоус пронёс канаты в свою спальню и закрепил конец одного из них. Не могу сказать в точности, на чем именно. В подобных деталях и он, и Стрикленд, кажется, разбирались очень неплохо. Возможно, это была балка. Если так, он проложил что-то мягкое. Никаких отметок. А опустив канат, он увидел, что длины вполне достаточно, и пошёл вниз в комнату миссис Терстон. Здесь он огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно зацепить конец, и нашёл в платяном шкафу несколько старых зонтиков. Феллоус привязал один к другому, высунулся из окна и подцепил канат. Затем он завёл его конец в комнату и опустил раму окна, чтобы прижать его. Теперь комната была готова к приходу Стрикленда. При этом не было оставлено никакой метки или царапины в месте, где закреплён конец каната. Да, в таких деталях они были мастера, эти двое.

Затем встал вопрос об электрической лампочке. Феллоус внезапно подумал, что Стрикленд не дал ему никаких советов, как от неё избавиться. Нужно ли унести её с собой? Или оставить в комнате? Не могло ли её исчезновение свидетельствовать об участии кого-то из домашних? В принципе, он сделал самую мудрую вещь. Он рассуждал, что если бы вор прибыл снаружи и по каким-то причинам решил вывернуть лампочку, то почти наверняка выбросил бы её из окна. Именно это Феллоус и сделал, заботясь только о том, чтобы забросить её подальше на лужайку, где звук падения или хлопок не услышат те, кто находится на первом этаже.

Затем он покинул комнату. Феллоус полагал, что подготовил всё для обычного трусливого грабежа. На самом же деле он связал сеть для весьма мерзкого убийства. Он был осторожен и всё время носил перчатки. Возможно, это была рекомендация Стрикленда, а возможно, он научился действовать так, совершая кражи со взломом. Во всяком случае, он не оставил отпечатков пальцев, поскольку в таких деталях, эти двое, как я утверждаю, были большими мастаками.

Когда Феллоус спустился вниз, то с некоторым разочарованием обнаружил, что до следующего этапа придётся ждать ещё около двух часов, и тогда от избытка энтузиазма, как я полагаю, перерезал телефонные провода. Не думаю, что это фигурировало в инструкциях Стрикленда, поскольку для Стрикленда было очевидно, что чем скорее на место прибудут полиция и доктор, тем лучше. Но Феллоус, у которого был опыт, но не было чувства меры, полагал из общих соображений, что имеет смысл задержать на некоторое время прибытие официальных лиц. Таким образом, он, как говорится, «оборвал старые связи».

К сожалению, всё пошло точно по графику. Миссис Терстон пожелала всем спокойной ночи и вошла в свою комнату в последний раз, обнаружив там Стрикленда – а не незнакомца в маске должен был её ждать по предположениям Феллоуса. Нет, всего лишь пасынок. Энид услышала, как хозяйка спросила: «Что вы хотите?» – голосом довольно удивлённым, но не слишком. Он уже приходил этим вечером, просил и взял всё, что она могла ему дать, не рискуя вмешивать в свои дела мужа. Чего ещё он мог хотеть? Она обнаружила, что верхний свет в комнате был неисправен. Поэтому мужчина, стоящий там в полутьме, вызвал небольшое беспокойство.

Тем временем Феллоус спокойно обеспечивал себе алиби внизу. Кто бы ни отнял у миссис Терстон её драгоценности, он, как должно было выясниться по их плану, якобы ждал в комнате, когда она пришла туда ложиться спать. Поэтому Феллоус сказал поварихе: «О, уже позже одиннадцати», – и, по-видимому, не спеша покинул её. Впоследствии она вспомнила бы, что он ушёл после, а не до того, как хозяйка отправилась спать. Только у него не было времени, чтобы это оказалось значительно позже.

Феллоус, должно быть, начал волноваться в течение следующих десяти минут, когда высунулся из окна своей спальни, ожидая появления Стрикленда в окне миссис Терстон: внизу и слева от него. И страшно было представить, что же могло вызвать эту задержку и что происходило в плохо освещённой комнате ниже. И затем, когда Феллоус услышал те крики, даже человек покрепче него мог потерять голову. Но с ним такого не произошло. Он ждал, и почти тут же Стрикленд схватил канат, опустил окно, качнулся к собственному окну и исчез. Через мгновение канат был втянут и уложен в резервуар, где, вероятно, уже был спрятан другой, оказавшийся ненужным. Теперь Стрикленда и Феллоуса отделяла от миссис Терстон запертая дверь – так же, как всех вас.

Возможно, только после той ночи они поняли свою самую грубую ошибку. Они подумали обо всём: отпечатках пальцев, алиби и свидетелях, но они были не в состоянии предусмотреть удаление канатов. Это было глупой и элементарной ошибкой, но был ли на свете убийца, который не совершал глупой и элементарной ошибки? А Феллоуса вдобавок начало мучить раскаяние – когда он обнаружил, что участвовал в убийстве. Но по очевидным причинам он хранил молчание.

Однако он хотел сделать две вещи. Нужно было избавиться от этих канатов. Надежды на это рухнули, когда на следующее утро я вытащил одну из этих поганых штуковин, а монсеньор Смит – другую. Вторым желанием шофёра было встретиться со Стриклендом наедине и посчитаться с ним. Он не знал и всё ещё не знает, что его сознательно одурачили. Он понятия не имеет, что Стрикленд ожидает извлечь пользу из смерти миссис Терстон. Он, вероятно, думает, что маскировка Стрикленда не удалась, и что Стрикленд был вынужден убить миссис Терстон, чтобы скрыть свою личность. В это время Стрикленд проявил немалые усилия, чтобы не оставаться с Феллоусом наедине. Даже когда он попросил у доктора Терстона разрешения воспользоваться его автомобилем и выяснил, что шофёром непременно будет Феллоус, у него хватило присутствие духа, чтобы убедить Алека Норриса сопровождать их. Итак, до настоящего времени он успешно избегал встречи с сообщником, и по крайней мере с этим, я думаю, мы должны его поздравить. Потому что, хотя Феллоус и производит впечатление рискового парня, я не думаю, что он стал бы связываться с убийством, если бы чётко понимал, что делает, и не думаю, что он легко простит человека, который его в это дело втянул.

Что касается этой девушки, Энид, я совершенно уверен, она тогда она ничего не знала об этом замысле, и не думаю, что она подозревает о связи её возлюбленного с преступлением. Когда мы задавали ей вопросы, она говорила правду, кроме того случая, когда мы спросили, была ли она тем днём с Феллоусом в автомобиле – и эта ложь в ответе была достаточно естественной. Возможно, кто-нибудь ещё, – он поглядел на отца Смита, – имеет основания думать, что она знала всё. Я склонен полагать, что нет.

Что касается Майлза, всё, что он знал, – это аккуратный план небольшого весёленького карнавала...

– Он подразумевает кражу драгоценностей, – вставил сержант Биф, видя моё удивление от использования лордом Саймоном этого странного слова.

– Да, он, возможно, знал даже способ, как всё должно быть проделано. Но он не имел к этому никакого отношения. Только не он. И мистер Майлз занялся самым лучшим и качественным алиби, как вы видите. Он пригласил сержанта покидать дротики с ним на пару.

«А что относительно Столла», – спросите вы. «А что относительно него?» – скажу я, вспоминая Бена Ганна [76]76
  Персонаж романа Р.Л. Стивенсона «Остров сокровищ». Был брошен пиратами на необитаемом острове, где прожил в одиночестве три года. Нашёл на острове сокровища, но не мог ими воспользоваться, так как не мог покинуть остров. Считал, что его муки посланы ему в наказание за неправедную жизнь.


[Закрыть]и подобных ему парней. Столл был гадким вымогателем, но он сожалеет об этом преступлении так же, как и вы, хотя и по другим причинам. Ещё через две недели его бы здесь и след простыл. Старая и опытная птичка, этот Столл. Набрал пёрышек для гнёздышка. Птицы ведь обкладывают гнёзда перьями? Будем надеяться, что да, звучит хорошо. И вот теперь случилось это проклятое убийство, и целая стая кошек стала рыскать вокруг, и он оказался перед невесёлой перспективой. Ну хорошо, может быть лучше обратиться для иллюстрации к мышам и людям. Баттерфилд, как ты считаешь, мы не слишком ударились в зоологию?

– Фразеология вашей светлости, конечно, приняла практически биологическое направление, – серьёзно согласился Баттерфилд со своего места около двери.

– Теперь викарий. Из уважения к Баттерфилду я не буду говорить, что у него были летучие мыши в голове. Но по сути что-то вроде этого. Непорочность, чистота, безгрешность стали для него абсолютом. И когда тем вечером миссис Терстон, совершенно не подозревая в нём ищейку, сказала ему, что очень любит молодого Феллоуса, это заставило его мозг буквально закипеть. Неудивительно, что Райдер потом полчаса метался по саду. Если бы он не услышал криков, то, возможно, ходил бы там всю ночь.

– И наконец, Норрис. Нам нет причин сомневаться относительно его довольно простого рассказа. Небольшая истерика, из которой вы пытаетесь извлечь так много, достаточно естественна для парня его типа. Он, должно быть, оказался совершенно сбит с толку, когда его прервали посреди написания одного из его жутко напряженных романов чем-то вульгарным вроде убийства. И мы должны искренне ему посочувствовать

– Ну вот и всё, джентльмены – картина завершена. Я надеюсь, что месье Пико ещё нанесёт на неё некоторые яркие мазки, и с нетерпением жду его выступления. Тем временем... да, Баттерфилд. Ещё коньяк, я думаю.